Страница:
– Все, Рэч, все. Уже конец, – шептала Ева, обнимая ее.
Рэйчел с трудом подняла голову. Солдаты были возбуждены, все в крови, с окровавленными шпагами, они что-то кричали и ругались, толпясь около клетки. Рэйчел увидела, что кто-то из них наступил на тело ее дяди. Тому уже было все равно. Он был мертв, даже мышцы лица его расслабились; из остекленевших глаз исчезло выражение ужаса.
– Ко всем чертям! – ругался майор Верни. – Пропади все пропадом! Дьяволово семя! Уходим! Какого черта нам еще здесь надо!
Мысли о поимке короля явно больше не беспокоили его. Солдаты с готовностью исполнили приказ уйти и стали покидать подземелье. Один из них совсем по-детски плакал, наверное, тот, что попал в лапы сумасшедшего. А ведь эти суровые вояки всякое повидали на своем веку.
Рэйчел постаралась взять себя в руки и даже отдала распоряжение взволнованным охранникам вынести трупы. Она сообразила, что, пока солдаты в Сент-Прайори, королю лучше оставаться в своем убежище.
Ева уже вышла, Рэйчел застала ее стоящей на галерее над озером. Налетавший ветер развевал ее волосы. Ева была бледна, она стояла с закрытыми глазами, подставляя лицо потокам прохладного воздуха. Заслышав шаги сестры, она повернулась. Голос ее звучал спокойно:
– Рэч, мы победили. Вряд ли эти круглоголовые будут продолжать поиски. А когда они уберутся, мы сможем выпустить короля.
Рэйчел ответила хрипло из-за стоявшего в горле кома:
– Сейчас они все возбуждены, напуганы. Да и потом вряд ли станут смаковать подробности происшедшего. Но понимаешь ли ты…
Она запнулась. Лицо Евы окаменело.
– Договаривай!
Рэйчел сцепила дрожащие руки.
– Понимаешь ли ты, что совершила убийство?
Ева отвернулась, чуть пожав плечами:
– Ах, это… – Она жадно втянула холодный воздух. – Не будь лицемерной, сестра. По сути дела, ты должна благодарить меня – я отомстила предателю и избавила тебя от такой обузы, как Николас.
Она сказала «тебя», а не «нас». Тяготы Сент-Прайори всегда лежали на плечах одной Рэйчел, Ева словно не желала их знать, избегала. Но именно она совершила решительный шаг: одним взмахом разрубила этот гордиев узел и освободила Рэйчел от непосильной ноши.
Рэйчел стало не по себе: в словах Евы содержалось зерно истины. Она и в самом деле не любила дядю и ненавидела, боялась Николаса. Теперь она свободна, но то, как все произошло… И то, что в этом замешана Ева… Рэйчел стало нехорошо. Как сомнамбула она шла следом за сестрой; мысли бессвязно блуждали, голова кружилась.
Она еле дошла до конца галереи, сквозь некую пелену различила взволнованное лицо сестры и услышала, как та ее позвала.
Шаг, еще шаг. У нее больше не осталось сил. С каким-то странным облегчением она опустилась во мрак беспамятства, почти не ощущая подхвативших ее рук Евы.
ГЛАВА 16
Рэйчел с трудом подняла голову. Солдаты были возбуждены, все в крови, с окровавленными шпагами, они что-то кричали и ругались, толпясь около клетки. Рэйчел увидела, что кто-то из них наступил на тело ее дяди. Тому уже было все равно. Он был мертв, даже мышцы лица его расслабились; из остекленевших глаз исчезло выражение ужаса.
– Ко всем чертям! – ругался майор Верни. – Пропади все пропадом! Дьяволово семя! Уходим! Какого черта нам еще здесь надо!
Мысли о поимке короля явно больше не беспокоили его. Солдаты с готовностью исполнили приказ уйти и стали покидать подземелье. Один из них совсем по-детски плакал, наверное, тот, что попал в лапы сумасшедшего. А ведь эти суровые вояки всякое повидали на своем веку.
Рэйчел постаралась взять себя в руки и даже отдала распоряжение взволнованным охранникам вынести трупы. Она сообразила, что, пока солдаты в Сент-Прайори, королю лучше оставаться в своем убежище.
Ева уже вышла, Рэйчел застала ее стоящей на галерее над озером. Налетавший ветер развевал ее волосы. Ева была бледна, она стояла с закрытыми глазами, подставляя лицо потокам прохладного воздуха. Заслышав шаги сестры, она повернулась. Голос ее звучал спокойно:
– Рэч, мы победили. Вряд ли эти круглоголовые будут продолжать поиски. А когда они уберутся, мы сможем выпустить короля.
Рэйчел ответила хрипло из-за стоявшего в горле кома:
– Сейчас они все возбуждены, напуганы. Да и потом вряд ли станут смаковать подробности происшедшего. Но понимаешь ли ты…
Она запнулась. Лицо Евы окаменело.
– Договаривай!
Рэйчел сцепила дрожащие руки.
– Понимаешь ли ты, что совершила убийство?
Ева отвернулась, чуть пожав плечами:
– Ах, это… – Она жадно втянула холодный воздух. – Не будь лицемерной, сестра. По сути дела, ты должна благодарить меня – я отомстила предателю и избавила тебя от такой обузы, как Николас.
Она сказала «тебя», а не «нас». Тяготы Сент-Прайори всегда лежали на плечах одной Рэйчел, Ева словно не желала их знать, избегала. Но именно она совершила решительный шаг: одним взмахом разрубила этот гордиев узел и освободила Рэйчел от непосильной ноши.
Рэйчел стало не по себе: в словах Евы содержалось зерно истины. Она и в самом деле не любила дядю и ненавидела, боялась Николаса. Теперь она свободна, но то, как все произошло… И то, что в этом замешана Ева… Рэйчел стало нехорошо. Как сомнамбула она шла следом за сестрой; мысли бессвязно блуждали, голова кружилась.
Она еле дошла до конца галереи, сквозь некую пелену различила взволнованное лицо сестры и услышала, как та ее позвала.
Шаг, еще шаг. У нее больше не осталось сил. С каким-то странным облегчением она опустилась во мрак беспамятства, почти не ощущая подхвативших ее рук Евы.
ГЛАВА 16
Король сидел на стволе поваленного дерева. Слуга лорда Уилмота Роберт Сван стоял перед ним, ожидая позволения говорить, и мял в руках шляпу. Ветер трепал его по-пуритански остриженные, тронутые сединой волосы.
– Ваше величество…
Карл словно не слышал.
Ветер шумел в деревьях, срывал пожелтевшую листву. По водам озера пробегала рябь, колыхались с сухим шорохом камыши. Холодно, сыро, неуютно.
Карл глядел на руины по ту сторону озера. Он был уже в дорожной одежде, но ему все казалось, что его волосы, руки, тело источают жуткий запах подземелья.
Он вспомнил безумного монстра за решеткой и как он провел ночь в его компании, когда по замку рыскали солдаты, а он находился на волосок от гибели. Потом неожиданно появился Стивен Гаррисон, сообщил, что круглоголовые с минуты на минуту появятся здесь, и велел им с Джулианом укрыться в подземном переходе. Они повиновались не мешкая, но Стивен все же задержался, глядя на чудовище за решеткой. Карл его понимал. Этот Николас Робсарт… Потом полковник тоже вошел в проход, и охранники безумца задвинули за ним каменную плиту. Сколько они пробыли в подземном тоннеле? Оказалось, немногим более часа. Но королю это время показалось гораздо более долгим. Он старался скрыть от обоих находившихся с ним мужчин свой страх, скрыть, что ожидает, как сейчас с минуты на минуту раздастся грохот отодвигаемой плиты и солдаты Кромвеля ворвутся в подземелье. Поэтому, когда за стеной раздались выстрелы, нервы его сдали и он невольно вскрикнул.
Джулиан зажал ему рот, хотя и сам был напуган не менее короля. Но ничего не произошло. Проход по-прежнему закрывала плита, минуты текли, и им оставалось лишь строить догадки, что же случилось в крипте. Карл старался отвлечься от мрачных мыслей, наблюдая за Джулианом и Стивеном. Эти двое избегали смотреть друг на друга и молчали. Карл тоже хранил спокойствие. Он понимал, что неприязнь его спутников связана с их соперничеством из-за Рэйчел Робсарт. Хотя Джулиан старался дать понять, что меж ним и Рэйчел все кончено, его нервозность и отнюдь не дружелюбные взгляды, какие он порой бросал на Стивена, указывали, что в душе его не было мира.
Полковник держался куда спокойнее, чем его соперник. Да, все это было даже забавно. Карла бы развлекла подобная ситуация, если бы положение не складывалось столь критически и его не отвлекали совсем иные мысли. И еще его поразило, что в трудную минуту именно Гаррисон, человек, на помощь которого он меньше всего мог рассчитывать, оказался его настоящим другом и спасителем.
Наконец плиту сдвинули с места, и они увидели в свете факела мощную фигуру Бена Петтигрю.
– Все спокойно, господа. Они ушли. Мы не спешили выпускать вас, пока последний из круглоголовых не покинул пределов замка. Да и прибрать тут нужно было.
Они сразу увидели, что за решеткой никого нет, а на плитах пола остались следы крови. Охранник рассказал, что произошло: как сюда прибыли солдаты и безумец Николас убил Энтони Робсарта, а солдаты, пытаясь вырвать от него Энтони, изрешетили сумасшедшего пулями. В словах Бена сквозила некоторая грусть, словно ему было жаль своего ненормального подопечного.
– Мы отнесли их тела в часовню, – продолжал он. – В Сент-Прайори принято быстро хоронить умерших. Солдаты уехали, они так были потрясены всем происшедшим, что уже и не думали о дальнейших поисках.
– Где леди Ева и Рэйчел? – спросил Гаррисон.
– Миледи Ева ухаживает за сестрой. Той после случившегося стало дурно, но сейчас она уже встала и даже велела седлать ваших коней. Не ровен час, солдаты опомнятся и решат возобновить поиски. Хотя вряд ли, – то, что здесь произошло, явно убедило их, что ни о каких укрывающихся в замке гостях не может быть и речи. Да, а леди Ева послала за каким-то незнакомцем, недавно прибывшим в селение. Говорят, он приехал за вами.
Эта его последняя фраза сразу оживила короля и лорда Грэнтэма. Они переглянулись.
– Мы уезжаем, сир, – даже улыбнулся Джулиан.
– Слава богу! – выдохнул Карл.
Да, наконец-то он покинет это проклятое место, с его раскрытыми тайнами, ужасами и опасностями. Карл едва не напевал, когда переодевался в дорогу, и старался прогнать мысли о Еве. Она не появлялась, и он был этому рад – ненавидел прощания. А потом, в какой-то момент, на него словно навалилась страшная усталость. Он старался не обращать на это внимания, думать о скором отъезде. Но, помимо воли, нервное потрясение, что он перенес этой ночью, обратилось в тупую апатию. Карл старался взбодриться – в конце концов, все уже позади. Заслышав за дверью шаги Джулиана, он быстро вышел.
– Как, ты еще не готов? И где ты, спрашивается, был? Да что с тобой, Грэнтэм?
Джулиан прятал руки за спину, его била дрожь, а взгляд был какой-то странный.
– Все в порядке, сир. Простите, ради бога. Просто после всего случившегося…
Карл ободряюще похлопал Джулиана по плечу:
– Мы сейчас уедем, Грэнтэм. Наконец-то…
У Джулиана был вопрошающий, тревожный взгляд.
– А ваша Линдабарда?
Карл лишь повел плечом:
– Я пойду пройдусь в парке. Пришлешь ко мне Свана.
Его разозлила довольная улыбка Джулиана Грэнтэма, – хотя теперь о Еве не могло быть и речи, Карлу стало больно. Он чувствовал себя мерзавцем.
Вот тогда он и пришел сюда, сел на поваленное дерево и стал глядеть на руины. Обычные руины, какие уже ничего не таили в себе. Он вспомнил, как впервые смотрел на них, когда гулял здесь с Рэйчел в первую ночь их приезда. Тогда, в лунном свете, они казались ему романтическими и исполненными своеобразного очарования. Потом он бывал здесь с Евой, когда, охваченные ураганом любви, они все время искали уединения. Они целовались в медовых лучах осеннего солнца, с деревьев опадала листва, Карл зарывался лицом в волосы Евы, пахнущие жасмином и отражающие свет солнца ярким золотистым блеском. Он был тогда так счастлив, душа его отдыхала после бедствий и разочарований; он находил успокоение в любви красивой женщины, гулял с ней вдоль озера и хотел пойти к темневшим на его другом берегу стрельчатым аркам средь темного камня – они казались ему величественным оформлением проснувшегося чувства. Ева, смеясь, уводила его прочь. Потом он все же пошел к руинам вместе с Джулианом. И с тех пор в этих пустых остовах католического монастыря ему стало чудиться нечто недоброе, небезопасное. Затем эти руины стали его убежищем. Он узнал их тайну и нашел в них спасение. И вот теперь он уезжает.
– Ваше величество.
Карл только заметил стоявшего рядом Роберта Свана.
– О сир, что с вами? Вы словно не замечаете и не слышите меня.
Сван, личный слуга лорда Уилмота. Человек из другого мира, в который он – наконец-то! – должен был вернуться.
– Сван, – улыбнулся король. – Мой дорогой Сван!
Тот был явно удивлен подобным демократичным обращением короля. Последний раз он видел Карла Стюарта после битвы при Вустере в окружении своих лордов, с которыми тот держался как человек, привыкший повелевать. Теперь же перед ним был усталый грустный юноша, погруженный в себя, отчаявшийся. Хотя и немудрено, если учесть, что за ним охотится пол-Англии. О тех потрясениях, что королю пришлось пережить в Сент-Прайори, слуга Уилмота и не подозревал. Лишь то, что ночью в замке побывали солдаты – Сван считал, что это был обычный постой армейского подразделения, – указывало, что и это место, которое его господин, лорд Уилмот, считал безопасным, таковым отнюдь не является. Да и где сейчас может быть безопасно для беглого короля? Короля! Сван был невероятно горд, что именно его лорд Уилмот выбрал в качестве гонца к его величеству. Когда Карл протянул к нему руку – загорелую, как у обычного деревенского парня, однако слишком изящную для простолюдина, – он схватил ее обеими руками и, упав на колено, принялся осыпать поцелуями.
– Довольно, Сван, – заговорил король, в душе отметив, насколько он за последнее время отвык от подобных изъявлений почтения и преданности. – Довольно, говорю! Объясни лучше, как обстоят дела. И отчего это лорд Уилмот так долго не посылал за нами?
– О, сир! Вас ведь кругом ищут. Юг страны так и кишит шпионами, как дворовая собака блохами, простите за мое просторечие. Лорд Уилмот считал, что в доме парламентария Робсарта вы будете в большей безопасности, пока он наладит связи с негоциантами, торгующими с Францией, и сможет договориться о переправе на континент. А потом стало известно, что Робсарт покинул Саутгемптон, и никто не знал, куда он поехал; мы страшно обеспокоились. Вот тогда-то мой господин и велел мне скакать в Сент-Прайори.
– Ты опоздал, Сван, лорд Дэвид уже был здесь. Но сейчас это уже неважно. Робсарт убит.
– Да, я уже разведал, ваше величество. И это как раз кстати.
Карл странно усмехнулся:
– Рассказывай, Роберт Сван. Что удалось сделать Уилмоту?
У Свана была неторопливая манера говорить, но сейчас Карлу это пришлось как раз по душе. Он не торопил его, хотя слушал жадно, с каждым словом повествования ощущая, как в нем пробуждаются силы и он вновь становится тем, кем был, – королем Англии, Шотландии и Ирландии, наследником Стюартов, человеком, имеющим целью возвращение трона. Он должен был это сделать несмотря ни на что. Слишком много людей ожидали от него этого. Личные чувства и переживания не играли роли рядом со столь высокой целью.
Итак, он узнал, что лорд Генри Уилмот сделал своим штабом поместье некоего мистера Хайда, родственника его канцлера. Он наладил связи с людьми, которые ведут торговлю с континентом, особенно с негоциантами, не вызывающими подозрения у новых властей, однако сочувствующими монархии и заслуживающими доверия. Так Уилмот вышел на некоего Татерсена, капитана брига, перевозившего уголь. Корабль его невелик, но быстроходен и с хорошей оснасткой. Татерсен недавно получил патент на торговлю с континентом, закупил партию угля, и теперь они готовы выйти в море, как только на борт брига прибудут пассажиры, о которых с ним условились. Капитана Татерсена не посвящали в тайну его попутчиков, сказав лишь, что это трое джентльменов – ими будут его величество, лорд Уилмот и лорд Грэнтэм, – которые спасаются от кредиторов. Теперь Уилмот ожидает своего короля в городке Брайтхелмстоун на южном побережье, милях в пятнадцати от Чичестера. Они смогут сесть на корабль, как только прибудет его величество.
Карл воспрял духом.
– Думаю, мы выедем немедленно!
В своей комнате он застал Джулиана, упаковывавшего вещи короля. Весть, что они тотчас выезжают, воодушевила лорда.
– Я уже собрал ваш багаж, сир. А лошади уже под седлом.
Когда они спускались, Карл невольно обратил внимание, что в руках Джулиана лишь один узелок, и полюбопытствовал, где вещи самого лорда.
– Мне лестно, сир, что ваше внимание ко мне простирается вплоть до таких мелочей. Увы, здесь я бессилен. Эта глупая Долли куда-то запропастилась, а ведь именно она прибирала в моей комнате. Надеюсь, мы окажемся в иных условиях прежде, чем я начну страдать из-за отсутствия свежего воротничка или чистой рубашки.
Да, Джулиан прав, скоро все будет по-другому!
И все же во дворе им пришлось немного замешкаться. Все обитатели замка вышли проститься с гостями, один из которых – эта весть быстро распространилась среди слуг – был королем Карлом Стюартом. Они глядели на него… так глядели, словно увидели только впервые, а не общались с милым «мистером Трентоном» изо дня в день.
Карл был тронут. У него для каждого нашлось слово: пошутил с охранниками, что не сможет сразу вернуть им проигранные этой ночью деньги; супругам Шепстон пожелал поскорее женить сына Ральфа; хорошенькую Кэтти ущипнул за щечку и спросил, где ее подружка Долл. Девушка вся зарделась и смущенно пролепетала, что Долл глупая гусыня и еще не раз пожалеет, что не простилась с его величеством.
Карл подошел к Рэйчел и справился, где полковник Гаррисон. Девушка ответила, что он отбыл из замка, желая удостовериться, что солдаты майора Верни не надумают вернуться, а в случае осложнений – задержать их.
– Вам надо уезжать, сир, – тихо сказала она, не сводя с короля своих темных глаз газели. Она держалась с той же скромной прямотой, какая и ранее так очаровала короля. Рэйчел спокойно кивнула, когда Карл попросил ее передать полковнику Гаррисону изъявления благодарности.
С Джулианом Рэйчел обменялась безмолвными поклонами. Если эти двое что-то еще и чувствовали друг к другу, то никак этого не проявляли.
Король не спрашивал о Еве, а Рэйчел ничего не говорила, хотя заметила, что глаза короля с невольной тоской скользнули по высоким окнам. Когда он протянул девушке руку, она присела в низком реверансе и припала к ней губами.
– Да благословит Господь ваше величество и убережет от врагов.
– Спасибо, милая Рэйчел. Спасибо за все.
Где-то сбоку появилась всхлипывающая кухарка Сабина.
– Я как вспомню – вы таскали мне дрова… помогали растопить камин… Выходит, я теперь самая важная дама во всем королевстве.
В глазах короля сверкнули лукавые искры.
– Ваша стряпня, голубушка, была мне достойной платой за то, что я трудился на вас.
Толстуха заулыбалась сквозь застилавшие глаза слезы.
– Я тут вам кое-что испекла в дорогу. Пирожки с бараниной и луком, до каких, я заметила, вы столь охочи.
Она протянула Карлу узелок с еще теплыми пирожками.
Король хотел было отшутиться, но молчал, чувствуя ладонями тепло свежего теста. Его полюбили в Сент-Прайори. Он – король, подданные обязаны любить и почитать его, однако в том, как вели себя с ним эти люди, чувствовалась любовь не из чувства долга. Да, здесь его любили… Он опять поглядел в сторону замка.
Сван держал коней под уздцы, но именно Джулиан подвел серого коня к королю. Он был близок с Карлом все это время и не желал уступать свое место подле его величества никому. «Теперь, если судьба мне улыбнется, я должен буду одарить его», – с каким-то раздражением подумал король. Обычное для монарших особ нежелание быть обязанным кому бы то ни было у Карла подпитывалось еще и неприятным ощущением из-за радости в глазах Грэнтэма: уезжая, король и словом не обмолвился о Еве Робсарт.
И именно это повлияло на Карла. Уже вложив ногу в стремя, он вдруг передумал, резко повернулся и пошел к крыльцу. Джулиан догнал его уже на ступенях:
– Сир, вы не смеете… не должны!
Он явно опасался, что чувство короля к Еве Робсарт заставит его отступиться от доводов разума. Карл смерил его холодным взглядом:
– Вы забываетесь, сэр! Что значит – я не смею? Такова моя воля!
Джулиан опешил. За время всех превратностей Карл еще ни разу столь отчетливо не указывал на разницу меж ними. Джулиан Грэнтэм отступил и склонился в поклоне, пропуская короля.
В замке было до странности тихо, шаги короля гулко отдавались в сводчатых переходах. Приближаясь к башенке, где жила Ева, он пошел медленнее, стараясь не звякать шпорами о ступеньки. Придерживая шпагу, он поднялся по винтовой лестнице. Дверь в комнату Евы была полуоткрыта. Карл остановился. Сначала он заметил Нэнси, возившуюся у одного из сундуков с пышными юбками Евы. Саму леди Карл увидел, чуть отойдя в сторону: она сидела у слабо горевшего камина, положив ножку на шары решетки. Возле нее лежали спаниели, один из них дремал у хозяйки на коленях. Ева сидела неподвижно, как изваяние, в черном платье с кружевной траурной накидкой на волосах. Карлу бросились в глаза ее тонкий профиль, бессильная рука на подлокотнике. Сердце его дрогнуло, когда он заметил, как в неверных отблесках пламени сверкнула скатившаяся по ее щеке слеза. Ева словно не замечала, что плачет; таким безмолвным отчаянием веяло от этой немой неподвижности Евы, такой маленькой и одинокой она казалась! Ему следовало уйти, но он продолжал стоять.
Спаниель на коленях Евы завозился и, увидев короля, соскочил на пол. Он кинулся к Карлу, радостно повизгивая, а за ним помчались и остальные. Они прыгали ему на ботфорты и ластились, энергично виляя хвостами. Теперь и Нэнси увидела короля и слабо охнула. Карл сделал ей знак выйти, горничная повиновалась. Ева повернула к Карлу залитое слезами лицо и какое-то время глядела на него. Потом она быстро вытерла слезы и встала, горделиво вскинув голову; лишь руки, все еще нервно комкавшие платочек, выдавали ее волнение.
– Простите, сир, что не вышла проводить вас. Но я ненавижу прощания.
В глазах Карла мелькнуло невольное восхищение: она держалась изо всех сил. От этого сердце его забилось с какой-то странной, ноющей болью.
– Я оказался слабее вас, Ева, – не смог уехать, не попрощавшись.
Она старалась не глядеть на него.
– Куда лежит ваш путь?
– В Брайтхелмстоун. Это на побережье.
Она кивнула:
– Да, конечно. Дорога длинная, но я велела дать вашим лошадям двойную порцию овса, смоченную вином, теперь у них будет достаточно сил. Они смогут скакать без устали часов пять кряду, делая не менее пятнадцати миль в час.
– Ева…
– Всего доброго, сир. Уезжайте. А я… Я буду молиться за вас.
У Карла щемило сердце. Лучше бы он не приходил. С трудом проглотив ком в горле, он сказал:
– Итак, прощайте, леди Ева. И да снизойдет на вас благодать Господня.
Она выдавила слабую улыбку:
– Сейчас вы говорите как пуританин.
Она еще пыталась шутить. Карл глядел на нее во все глаза и понимал, что подобной женщины в его жизни больше не будет. Будут другие… но не эта блистательная леди, достойная его и к тому же любящая. Ее желание избежать последней встречи окончательно убедило его в этом. Она давала ему свободу, прощала его… и отпускала.
– Ева…
– Что, сир?
Он вздохнул:
– Мы должны расстаться. Но каждый день я проживу, тоскуя о тебе.
Он сейчас сам верил в это. Она повернула к нему лицо, словно цветок к солнцу:
– Зачем вы мне это говорите?
Он молчал. Что ему было ответить? Он попросил ее руки, а потом поспешно отказался от нее. Да, теперь он понимал, что не может жениться на ней, – ведь при таком попрании королевского достоинства он должен был ожидать, что от него отвернутся все, кто в него верит. И все же… он любил ее.
Не отдавая себе отчета, что делает, он шагнул к ней, обнял и стал покрывать ее лицо, глаза, губы бесчисленными поцелуями. Слова сами сорвались с его уст:
– Я не могу оставить тебя, каждая минута с тобой – это восторг, счастье, это упоительное приключение. Я так люблю тебя!
Она на миг замерла у его груди, потом медленно подняла к нему лицо. Король говорил так страстно, так искренне, что она вдруг осмелилась просить:
– Тогда, ваше величество, возьмите меня с собой.
Ева почувствовала, как он вздрогнул, но только сильнее обняла его. В глазах ее светились надежда и бесконечная мольба.
– Ева, – тихо произнес Карл, – я понимаю, о чем ты просишь. Я сам дал тебе надежду. Конечно, я могу взять тебя с собой, в изгнание, ибо я скиталец на этой бренной земле, король без королевства, человек без родины. Нужен ли я тебе?
– О да! – воскликнула она почти радостно. – Нужен, как воздух, как мое сердце, как спасение души! Я пойду за вами куда угодно. Я понимаю, что супружество не может связать нас, но я готова к этому. Готова быть вашей любовницей, спутницей, служанкой, если хотите. Только не оставляйте меня!
Король был словно оглушен. Но вместе с тем в его мозгу шевельнулась циничная мысль: «Она просто хочет избавиться от Сент-Прайори. Видит Бог, я ее понимаю!» Еще он подумал о том, что это вызовет очередной скандал, связанный с его именем. Но сейчас, когда он видел прекрасные, умоляющие глаза Евы, все это не казалось ему столь важным. В конце концов, если они не будут связаны брачными обязательствами, он ничего не теряет. А имя его и так опорочено, одним слухом больше или меньше – это уже ничего не меняет. К тому же у Евы на континенте есть деньги, ей будет на что опереться, даже помочь ему.
Он улыбнулся:
– Хорошо, Ева. Однако учти, красавица моя, я должен буду выехать немедленно, я не смогу ждать, пока ты соберешься. Ведь солдаты все еще могут нагрянуть снова. Поэтому я выеду сейчас же с Робертом Сваном. Останется Джулиан, я велю ему привезти тебя ко мне в Брайтхелмстоун. Там мы встретимся вновь.
У Евы сияли глаза, а сердце билось так сильно, что она словно с трудом понимала его слова. Когда он в последний раз поцеловал ее и вышел, она какое-то время стояла на месте, словно опасаясь, что приход короля ей просто померещился и он так и не сказал ей этих удивительных слов: «В Брайтхелмстоуне мы встретимся вновь». Брайт-хелм-стоун – название этого городка звучало музыкой в ее ушах.
Цокот копыт за окном заставил ее очнуться. Чего же она ждет? Надо быстро собираться. И она усиленно стала звонить в колокольчик, вызывая Нэнси. На какой-то миг в ее голове мелькнула запоздалая мысль, что путь ей предстоит проделать в неприятной компании Джулиана Грэнтэма, но что это значило, если в конце пути ее будет ждать Карл Стюарт!
Она торопила Нэнси, ругалась, нервничала. Бедная горничная еле успевала складывать в шкатулку косметику госпожи, упаковывать ее драгоценности и кидаться на зов хозяйки, чтобы затянуть ей корсет или отцепить застрявший в решетке камина шлейф амазонки. Потом понадобилось бежать торопить Ральфа, чтобы он спешно оседлал кобылу миледи.
Сборы были в самом разгаре, когда в комнату вошла Рэйчел:
– Что это значит, сестра? Ты уезжаешь?
– Только не вздумай меня отговаривать! – сердито глянула на нее Ева. И, застегивая многочисленные пуговицы алого жакета амазонки, добавила уже более миролюбиво: – Мне больше нечего здесь делать. Ведь отец оставил Сент-Прайори тебе. Ты несовершеннолетняя, но твой опекун Стивен Гаррисон сумел отстоять твое право на имение и титул. А когда ты станешь пэрессой, тебе и вовсе будет не до меня. Я сама позабочусь о себе. – Она надела шляпу и кинула Нэнси баул с вещами: – Неси. – Она улыбнулась Рэйчел: – Я еду в Брайтхелмстоун, а оттуда – на корабле во Францию.
Младшая сестра схватила Еву за руки, в последний раз пытаясь образумить ее:
– Ты совершаешь ошибку, Ева. Ты сама ломаешь себе судьбу и губишь свою честь!..
Ева резко вырвалась:
– Выше голову, малышка. И учти, нельзя ждать милостей от судьбы, судьбу надо делать самой. С Божьей помощью, конечно, – добавила она уже тише, потому что ей все-таки было страшно.
Она быстро обняла сестру и прижала к себе. Потом весело ей подмигнула и, подхватив шлейф амазонки, кинулась вниз по лестнице.
Лишь на миг Ева остановилась в холле и окинула старые своды долгим взглядом. Приедет ли она еще сюда когда-нибудь? Что ее ждет впереди? Где-то в переходах замка завыла собака – заскучал какой-то из спаниелей. Еве стало не по себе, это было недоброе предзнаменование. К дьяволу! Она покинет это мрачное обиталище, и отныне все будет по-другому.
– Ваше величество…
Карл словно не слышал.
Ветер шумел в деревьях, срывал пожелтевшую листву. По водам озера пробегала рябь, колыхались с сухим шорохом камыши. Холодно, сыро, неуютно.
Карл глядел на руины по ту сторону озера. Он был уже в дорожной одежде, но ему все казалось, что его волосы, руки, тело источают жуткий запах подземелья.
Он вспомнил безумного монстра за решеткой и как он провел ночь в его компании, когда по замку рыскали солдаты, а он находился на волосок от гибели. Потом неожиданно появился Стивен Гаррисон, сообщил, что круглоголовые с минуты на минуту появятся здесь, и велел им с Джулианом укрыться в подземном переходе. Они повиновались не мешкая, но Стивен все же задержался, глядя на чудовище за решеткой. Карл его понимал. Этот Николас Робсарт… Потом полковник тоже вошел в проход, и охранники безумца задвинули за ним каменную плиту. Сколько они пробыли в подземном тоннеле? Оказалось, немногим более часа. Но королю это время показалось гораздо более долгим. Он старался скрыть от обоих находившихся с ним мужчин свой страх, скрыть, что ожидает, как сейчас с минуты на минуту раздастся грохот отодвигаемой плиты и солдаты Кромвеля ворвутся в подземелье. Поэтому, когда за стеной раздались выстрелы, нервы его сдали и он невольно вскрикнул.
Джулиан зажал ему рот, хотя и сам был напуган не менее короля. Но ничего не произошло. Проход по-прежнему закрывала плита, минуты текли, и им оставалось лишь строить догадки, что же случилось в крипте. Карл старался отвлечься от мрачных мыслей, наблюдая за Джулианом и Стивеном. Эти двое избегали смотреть друг на друга и молчали. Карл тоже хранил спокойствие. Он понимал, что неприязнь его спутников связана с их соперничеством из-за Рэйчел Робсарт. Хотя Джулиан старался дать понять, что меж ним и Рэйчел все кончено, его нервозность и отнюдь не дружелюбные взгляды, какие он порой бросал на Стивена, указывали, что в душе его не было мира.
Полковник держался куда спокойнее, чем его соперник. Да, все это было даже забавно. Карла бы развлекла подобная ситуация, если бы положение не складывалось столь критически и его не отвлекали совсем иные мысли. И еще его поразило, что в трудную минуту именно Гаррисон, человек, на помощь которого он меньше всего мог рассчитывать, оказался его настоящим другом и спасителем.
Наконец плиту сдвинули с места, и они увидели в свете факела мощную фигуру Бена Петтигрю.
– Все спокойно, господа. Они ушли. Мы не спешили выпускать вас, пока последний из круглоголовых не покинул пределов замка. Да и прибрать тут нужно было.
Они сразу увидели, что за решеткой никого нет, а на плитах пола остались следы крови. Охранник рассказал, что произошло: как сюда прибыли солдаты и безумец Николас убил Энтони Робсарта, а солдаты, пытаясь вырвать от него Энтони, изрешетили сумасшедшего пулями. В словах Бена сквозила некоторая грусть, словно ему было жаль своего ненормального подопечного.
– Мы отнесли их тела в часовню, – продолжал он. – В Сент-Прайори принято быстро хоронить умерших. Солдаты уехали, они так были потрясены всем происшедшим, что уже и не думали о дальнейших поисках.
– Где леди Ева и Рэйчел? – спросил Гаррисон.
– Миледи Ева ухаживает за сестрой. Той после случившегося стало дурно, но сейчас она уже встала и даже велела седлать ваших коней. Не ровен час, солдаты опомнятся и решат возобновить поиски. Хотя вряд ли, – то, что здесь произошло, явно убедило их, что ни о каких укрывающихся в замке гостях не может быть и речи. Да, а леди Ева послала за каким-то незнакомцем, недавно прибывшим в селение. Говорят, он приехал за вами.
Эта его последняя фраза сразу оживила короля и лорда Грэнтэма. Они переглянулись.
– Мы уезжаем, сир, – даже улыбнулся Джулиан.
– Слава богу! – выдохнул Карл.
Да, наконец-то он покинет это проклятое место, с его раскрытыми тайнами, ужасами и опасностями. Карл едва не напевал, когда переодевался в дорогу, и старался прогнать мысли о Еве. Она не появлялась, и он был этому рад – ненавидел прощания. А потом, в какой-то момент, на него словно навалилась страшная усталость. Он старался не обращать на это внимания, думать о скором отъезде. Но, помимо воли, нервное потрясение, что он перенес этой ночью, обратилось в тупую апатию. Карл старался взбодриться – в конце концов, все уже позади. Заслышав за дверью шаги Джулиана, он быстро вышел.
– Как, ты еще не готов? И где ты, спрашивается, был? Да что с тобой, Грэнтэм?
Джулиан прятал руки за спину, его била дрожь, а взгляд был какой-то странный.
– Все в порядке, сир. Простите, ради бога. Просто после всего случившегося…
Карл ободряюще похлопал Джулиана по плечу:
– Мы сейчас уедем, Грэнтэм. Наконец-то…
У Джулиана был вопрошающий, тревожный взгляд.
– А ваша Линдабарда?
Карл лишь повел плечом:
– Я пойду пройдусь в парке. Пришлешь ко мне Свана.
Его разозлила довольная улыбка Джулиана Грэнтэма, – хотя теперь о Еве не могло быть и речи, Карлу стало больно. Он чувствовал себя мерзавцем.
Вот тогда он и пришел сюда, сел на поваленное дерево и стал глядеть на руины. Обычные руины, какие уже ничего не таили в себе. Он вспомнил, как впервые смотрел на них, когда гулял здесь с Рэйчел в первую ночь их приезда. Тогда, в лунном свете, они казались ему романтическими и исполненными своеобразного очарования. Потом он бывал здесь с Евой, когда, охваченные ураганом любви, они все время искали уединения. Они целовались в медовых лучах осеннего солнца, с деревьев опадала листва, Карл зарывался лицом в волосы Евы, пахнущие жасмином и отражающие свет солнца ярким золотистым блеском. Он был тогда так счастлив, душа его отдыхала после бедствий и разочарований; он находил успокоение в любви красивой женщины, гулял с ней вдоль озера и хотел пойти к темневшим на его другом берегу стрельчатым аркам средь темного камня – они казались ему величественным оформлением проснувшегося чувства. Ева, смеясь, уводила его прочь. Потом он все же пошел к руинам вместе с Джулианом. И с тех пор в этих пустых остовах католического монастыря ему стало чудиться нечто недоброе, небезопасное. Затем эти руины стали его убежищем. Он узнал их тайну и нашел в них спасение. И вот теперь он уезжает.
– Ваше величество.
Карл только заметил стоявшего рядом Роберта Свана.
– О сир, что с вами? Вы словно не замечаете и не слышите меня.
Сван, личный слуга лорда Уилмота. Человек из другого мира, в который он – наконец-то! – должен был вернуться.
– Сван, – улыбнулся король. – Мой дорогой Сван!
Тот был явно удивлен подобным демократичным обращением короля. Последний раз он видел Карла Стюарта после битвы при Вустере в окружении своих лордов, с которыми тот держался как человек, привыкший повелевать. Теперь же перед ним был усталый грустный юноша, погруженный в себя, отчаявшийся. Хотя и немудрено, если учесть, что за ним охотится пол-Англии. О тех потрясениях, что королю пришлось пережить в Сент-Прайори, слуга Уилмота и не подозревал. Лишь то, что ночью в замке побывали солдаты – Сван считал, что это был обычный постой армейского подразделения, – указывало, что и это место, которое его господин, лорд Уилмот, считал безопасным, таковым отнюдь не является. Да и где сейчас может быть безопасно для беглого короля? Короля! Сван был невероятно горд, что именно его лорд Уилмот выбрал в качестве гонца к его величеству. Когда Карл протянул к нему руку – загорелую, как у обычного деревенского парня, однако слишком изящную для простолюдина, – он схватил ее обеими руками и, упав на колено, принялся осыпать поцелуями.
– Довольно, Сван, – заговорил король, в душе отметив, насколько он за последнее время отвык от подобных изъявлений почтения и преданности. – Довольно, говорю! Объясни лучше, как обстоят дела. И отчего это лорд Уилмот так долго не посылал за нами?
– О, сир! Вас ведь кругом ищут. Юг страны так и кишит шпионами, как дворовая собака блохами, простите за мое просторечие. Лорд Уилмот считал, что в доме парламентария Робсарта вы будете в большей безопасности, пока он наладит связи с негоциантами, торгующими с Францией, и сможет договориться о переправе на континент. А потом стало известно, что Робсарт покинул Саутгемптон, и никто не знал, куда он поехал; мы страшно обеспокоились. Вот тогда-то мой господин и велел мне скакать в Сент-Прайори.
– Ты опоздал, Сван, лорд Дэвид уже был здесь. Но сейчас это уже неважно. Робсарт убит.
– Да, я уже разведал, ваше величество. И это как раз кстати.
Карл странно усмехнулся:
– Рассказывай, Роберт Сван. Что удалось сделать Уилмоту?
У Свана была неторопливая манера говорить, но сейчас Карлу это пришлось как раз по душе. Он не торопил его, хотя слушал жадно, с каждым словом повествования ощущая, как в нем пробуждаются силы и он вновь становится тем, кем был, – королем Англии, Шотландии и Ирландии, наследником Стюартов, человеком, имеющим целью возвращение трона. Он должен был это сделать несмотря ни на что. Слишком много людей ожидали от него этого. Личные чувства и переживания не играли роли рядом со столь высокой целью.
Итак, он узнал, что лорд Генри Уилмот сделал своим штабом поместье некоего мистера Хайда, родственника его канцлера. Он наладил связи с людьми, которые ведут торговлю с континентом, особенно с негоциантами, не вызывающими подозрения у новых властей, однако сочувствующими монархии и заслуживающими доверия. Так Уилмот вышел на некоего Татерсена, капитана брига, перевозившего уголь. Корабль его невелик, но быстроходен и с хорошей оснасткой. Татерсен недавно получил патент на торговлю с континентом, закупил партию угля, и теперь они готовы выйти в море, как только на борт брига прибудут пассажиры, о которых с ним условились. Капитана Татерсена не посвящали в тайну его попутчиков, сказав лишь, что это трое джентльменов – ими будут его величество, лорд Уилмот и лорд Грэнтэм, – которые спасаются от кредиторов. Теперь Уилмот ожидает своего короля в городке Брайтхелмстоун на южном побережье, милях в пятнадцати от Чичестера. Они смогут сесть на корабль, как только прибудет его величество.
Карл воспрял духом.
– Думаю, мы выедем немедленно!
В своей комнате он застал Джулиана, упаковывавшего вещи короля. Весть, что они тотчас выезжают, воодушевила лорда.
– Я уже собрал ваш багаж, сир. А лошади уже под седлом.
Когда они спускались, Карл невольно обратил внимание, что в руках Джулиана лишь один узелок, и полюбопытствовал, где вещи самого лорда.
– Мне лестно, сир, что ваше внимание ко мне простирается вплоть до таких мелочей. Увы, здесь я бессилен. Эта глупая Долли куда-то запропастилась, а ведь именно она прибирала в моей комнате. Надеюсь, мы окажемся в иных условиях прежде, чем я начну страдать из-за отсутствия свежего воротничка или чистой рубашки.
Да, Джулиан прав, скоро все будет по-другому!
И все же во дворе им пришлось немного замешкаться. Все обитатели замка вышли проститься с гостями, один из которых – эта весть быстро распространилась среди слуг – был королем Карлом Стюартом. Они глядели на него… так глядели, словно увидели только впервые, а не общались с милым «мистером Трентоном» изо дня в день.
Карл был тронут. У него для каждого нашлось слово: пошутил с охранниками, что не сможет сразу вернуть им проигранные этой ночью деньги; супругам Шепстон пожелал поскорее женить сына Ральфа; хорошенькую Кэтти ущипнул за щечку и спросил, где ее подружка Долл. Девушка вся зарделась и смущенно пролепетала, что Долл глупая гусыня и еще не раз пожалеет, что не простилась с его величеством.
Карл подошел к Рэйчел и справился, где полковник Гаррисон. Девушка ответила, что он отбыл из замка, желая удостовериться, что солдаты майора Верни не надумают вернуться, а в случае осложнений – задержать их.
– Вам надо уезжать, сир, – тихо сказала она, не сводя с короля своих темных глаз газели. Она держалась с той же скромной прямотой, какая и ранее так очаровала короля. Рэйчел спокойно кивнула, когда Карл попросил ее передать полковнику Гаррисону изъявления благодарности.
С Джулианом Рэйчел обменялась безмолвными поклонами. Если эти двое что-то еще и чувствовали друг к другу, то никак этого не проявляли.
Король не спрашивал о Еве, а Рэйчел ничего не говорила, хотя заметила, что глаза короля с невольной тоской скользнули по высоким окнам. Когда он протянул девушке руку, она присела в низком реверансе и припала к ней губами.
– Да благословит Господь ваше величество и убережет от врагов.
– Спасибо, милая Рэйчел. Спасибо за все.
Где-то сбоку появилась всхлипывающая кухарка Сабина.
– Я как вспомню – вы таскали мне дрова… помогали растопить камин… Выходит, я теперь самая важная дама во всем королевстве.
В глазах короля сверкнули лукавые искры.
– Ваша стряпня, голубушка, была мне достойной платой за то, что я трудился на вас.
Толстуха заулыбалась сквозь застилавшие глаза слезы.
– Я тут вам кое-что испекла в дорогу. Пирожки с бараниной и луком, до каких, я заметила, вы столь охочи.
Она протянула Карлу узелок с еще теплыми пирожками.
Король хотел было отшутиться, но молчал, чувствуя ладонями тепло свежего теста. Его полюбили в Сент-Прайори. Он – король, подданные обязаны любить и почитать его, однако в том, как вели себя с ним эти люди, чувствовалась любовь не из чувства долга. Да, здесь его любили… Он опять поглядел в сторону замка.
Сван держал коней под уздцы, но именно Джулиан подвел серого коня к королю. Он был близок с Карлом все это время и не желал уступать свое место подле его величества никому. «Теперь, если судьба мне улыбнется, я должен буду одарить его», – с каким-то раздражением подумал король. Обычное для монарших особ нежелание быть обязанным кому бы то ни было у Карла подпитывалось еще и неприятным ощущением из-за радости в глазах Грэнтэма: уезжая, король и словом не обмолвился о Еве Робсарт.
И именно это повлияло на Карла. Уже вложив ногу в стремя, он вдруг передумал, резко повернулся и пошел к крыльцу. Джулиан догнал его уже на ступенях:
– Сир, вы не смеете… не должны!
Он явно опасался, что чувство короля к Еве Робсарт заставит его отступиться от доводов разума. Карл смерил его холодным взглядом:
– Вы забываетесь, сэр! Что значит – я не смею? Такова моя воля!
Джулиан опешил. За время всех превратностей Карл еще ни разу столь отчетливо не указывал на разницу меж ними. Джулиан Грэнтэм отступил и склонился в поклоне, пропуская короля.
В замке было до странности тихо, шаги короля гулко отдавались в сводчатых переходах. Приближаясь к башенке, где жила Ева, он пошел медленнее, стараясь не звякать шпорами о ступеньки. Придерживая шпагу, он поднялся по винтовой лестнице. Дверь в комнату Евы была полуоткрыта. Карл остановился. Сначала он заметил Нэнси, возившуюся у одного из сундуков с пышными юбками Евы. Саму леди Карл увидел, чуть отойдя в сторону: она сидела у слабо горевшего камина, положив ножку на шары решетки. Возле нее лежали спаниели, один из них дремал у хозяйки на коленях. Ева сидела неподвижно, как изваяние, в черном платье с кружевной траурной накидкой на волосах. Карлу бросились в глаза ее тонкий профиль, бессильная рука на подлокотнике. Сердце его дрогнуло, когда он заметил, как в неверных отблесках пламени сверкнула скатившаяся по ее щеке слеза. Ева словно не замечала, что плачет; таким безмолвным отчаянием веяло от этой немой неподвижности Евы, такой маленькой и одинокой она казалась! Ему следовало уйти, но он продолжал стоять.
Спаниель на коленях Евы завозился и, увидев короля, соскочил на пол. Он кинулся к Карлу, радостно повизгивая, а за ним помчались и остальные. Они прыгали ему на ботфорты и ластились, энергично виляя хвостами. Теперь и Нэнси увидела короля и слабо охнула. Карл сделал ей знак выйти, горничная повиновалась. Ева повернула к Карлу залитое слезами лицо и какое-то время глядела на него. Потом она быстро вытерла слезы и встала, горделиво вскинув голову; лишь руки, все еще нервно комкавшие платочек, выдавали ее волнение.
– Простите, сир, что не вышла проводить вас. Но я ненавижу прощания.
В глазах Карла мелькнуло невольное восхищение: она держалась изо всех сил. От этого сердце его забилось с какой-то странной, ноющей болью.
– Я оказался слабее вас, Ева, – не смог уехать, не попрощавшись.
Она старалась не глядеть на него.
– Куда лежит ваш путь?
– В Брайтхелмстоун. Это на побережье.
Она кивнула:
– Да, конечно. Дорога длинная, но я велела дать вашим лошадям двойную порцию овса, смоченную вином, теперь у них будет достаточно сил. Они смогут скакать без устали часов пять кряду, делая не менее пятнадцати миль в час.
– Ева…
– Всего доброго, сир. Уезжайте. А я… Я буду молиться за вас.
У Карла щемило сердце. Лучше бы он не приходил. С трудом проглотив ком в горле, он сказал:
– Итак, прощайте, леди Ева. И да снизойдет на вас благодать Господня.
Она выдавила слабую улыбку:
– Сейчас вы говорите как пуританин.
Она еще пыталась шутить. Карл глядел на нее во все глаза и понимал, что подобной женщины в его жизни больше не будет. Будут другие… но не эта блистательная леди, достойная его и к тому же любящая. Ее желание избежать последней встречи окончательно убедило его в этом. Она давала ему свободу, прощала его… и отпускала.
– Ева…
– Что, сир?
Он вздохнул:
– Мы должны расстаться. Но каждый день я проживу, тоскуя о тебе.
Он сейчас сам верил в это. Она повернула к нему лицо, словно цветок к солнцу:
– Зачем вы мне это говорите?
Он молчал. Что ему было ответить? Он попросил ее руки, а потом поспешно отказался от нее. Да, теперь он понимал, что не может жениться на ней, – ведь при таком попрании королевского достоинства он должен был ожидать, что от него отвернутся все, кто в него верит. И все же… он любил ее.
Не отдавая себе отчета, что делает, он шагнул к ней, обнял и стал покрывать ее лицо, глаза, губы бесчисленными поцелуями. Слова сами сорвались с его уст:
– Я не могу оставить тебя, каждая минута с тобой – это восторг, счастье, это упоительное приключение. Я так люблю тебя!
Она на миг замерла у его груди, потом медленно подняла к нему лицо. Король говорил так страстно, так искренне, что она вдруг осмелилась просить:
– Тогда, ваше величество, возьмите меня с собой.
Ева почувствовала, как он вздрогнул, но только сильнее обняла его. В глазах ее светились надежда и бесконечная мольба.
– Ева, – тихо произнес Карл, – я понимаю, о чем ты просишь. Я сам дал тебе надежду. Конечно, я могу взять тебя с собой, в изгнание, ибо я скиталец на этой бренной земле, король без королевства, человек без родины. Нужен ли я тебе?
– О да! – воскликнула она почти радостно. – Нужен, как воздух, как мое сердце, как спасение души! Я пойду за вами куда угодно. Я понимаю, что супружество не может связать нас, но я готова к этому. Готова быть вашей любовницей, спутницей, служанкой, если хотите. Только не оставляйте меня!
Король был словно оглушен. Но вместе с тем в его мозгу шевельнулась циничная мысль: «Она просто хочет избавиться от Сент-Прайори. Видит Бог, я ее понимаю!» Еще он подумал о том, что это вызовет очередной скандал, связанный с его именем. Но сейчас, когда он видел прекрасные, умоляющие глаза Евы, все это не казалось ему столь важным. В конце концов, если они не будут связаны брачными обязательствами, он ничего не теряет. А имя его и так опорочено, одним слухом больше или меньше – это уже ничего не меняет. К тому же у Евы на континенте есть деньги, ей будет на что опереться, даже помочь ему.
Он улыбнулся:
– Хорошо, Ева. Однако учти, красавица моя, я должен буду выехать немедленно, я не смогу ждать, пока ты соберешься. Ведь солдаты все еще могут нагрянуть снова. Поэтому я выеду сейчас же с Робертом Сваном. Останется Джулиан, я велю ему привезти тебя ко мне в Брайтхелмстоун. Там мы встретимся вновь.
У Евы сияли глаза, а сердце билось так сильно, что она словно с трудом понимала его слова. Когда он в последний раз поцеловал ее и вышел, она какое-то время стояла на месте, словно опасаясь, что приход короля ей просто померещился и он так и не сказал ей этих удивительных слов: «В Брайтхелмстоуне мы встретимся вновь». Брайт-хелм-стоун – название этого городка звучало музыкой в ее ушах.
Цокот копыт за окном заставил ее очнуться. Чего же она ждет? Надо быстро собираться. И она усиленно стала звонить в колокольчик, вызывая Нэнси. На какой-то миг в ее голове мелькнула запоздалая мысль, что путь ей предстоит проделать в неприятной компании Джулиана Грэнтэма, но что это значило, если в конце пути ее будет ждать Карл Стюарт!
Она торопила Нэнси, ругалась, нервничала. Бедная горничная еле успевала складывать в шкатулку косметику госпожи, упаковывать ее драгоценности и кидаться на зов хозяйки, чтобы затянуть ей корсет или отцепить застрявший в решетке камина шлейф амазонки. Потом понадобилось бежать торопить Ральфа, чтобы он спешно оседлал кобылу миледи.
Сборы были в самом разгаре, когда в комнату вошла Рэйчел:
– Что это значит, сестра? Ты уезжаешь?
– Только не вздумай меня отговаривать! – сердито глянула на нее Ева. И, застегивая многочисленные пуговицы алого жакета амазонки, добавила уже более миролюбиво: – Мне больше нечего здесь делать. Ведь отец оставил Сент-Прайори тебе. Ты несовершеннолетняя, но твой опекун Стивен Гаррисон сумел отстоять твое право на имение и титул. А когда ты станешь пэрессой, тебе и вовсе будет не до меня. Я сама позабочусь о себе. – Она надела шляпу и кинула Нэнси баул с вещами: – Неси. – Она улыбнулась Рэйчел: – Я еду в Брайтхелмстоун, а оттуда – на корабле во Францию.
Младшая сестра схватила Еву за руки, в последний раз пытаясь образумить ее:
– Ты совершаешь ошибку, Ева. Ты сама ломаешь себе судьбу и губишь свою честь!..
Ева резко вырвалась:
– Выше голову, малышка. И учти, нельзя ждать милостей от судьбы, судьбу надо делать самой. С Божьей помощью, конечно, – добавила она уже тише, потому что ей все-таки было страшно.
Она быстро обняла сестру и прижала к себе. Потом весело ей подмигнула и, подхватив шлейф амазонки, кинулась вниз по лестнице.
Лишь на миг Ева остановилась в холле и окинула старые своды долгим взглядом. Приедет ли она еще сюда когда-нибудь? Что ее ждет впереди? Где-то в переходах замка завыла собака – заскучал какой-то из спаниелей. Еве стало не по себе, это было недоброе предзнаменование. К дьяволу! Она покинет это мрачное обиталище, и отныне все будет по-другому.