Образцова Наталия. Замок тайн

   Она чуть улыбнулась.
   – Говорят, среди колонн Стоунхенджа происходят удивительные вещи. И право, я была удивлена, увидев вас здесь. Я думала, что вы все еще пребываете в Уайтбридже.
   – А мы думали, что после сегодняшнего инцидента вы не решитесь путешествовать всего с одним сопровождающим, – заметил Карл, кивнув в сторону подъезжающего крупной рысью охранника Евы.
   Ева Робсарт лишь слегка пожала плечами:
   – Смею вас заверить, более я ни для кого не стану легкой добычей. – И она огладила рукой в узкой алой перчатке рукояти двух притороченных к седлу пистолетов. – Я довольна, что совершила верховую прогулку, которая подарила мне еще одну встречу с моими храбрыми спасителями. О, я еще издали заметила вас и узнала. В здешних краях редко встретишь двоих столь высоких мужчин.
   – Стивена Гаррисона, к примеру, – иронично заметил Джулиан.
   Но Ева лишь рассмеялась:
   – Я вижу достаточно хорошо, чтобы не спутать вас с полковником Гаррисоном. К тому же я достаточно проницательна, чтобы разглядеть под вашими темными одеждами сердца истинных роялистов.
   Карл и Джулиан переглянулись с тревогой, но Ева невозмутимо продолжила:
   – И я не настолько болтлива, чтобы выдать тех, кому, во-первых, обязана своим спасением, а во-вторых, делу которых искренне сочувствую.
   И снова повисла напряженная тишина. Путники не опровергали сказанного Евой, но выжидали, насколько та окажется догадливой и не признается ли в том, что узнала короля.
   Но Ева беспечно продолжала:
   – Я никогда не встречала вас при дворе, но ошибиться не могу. Вы беженцы из-под Вустера, и это столь же очевидно, как то, что столбы Стоунхенджа простоят еще не одну сотню лет. И я понимаю, что вам опасно сейчас, когда кругом рыскают ищейки носатого Кромвеля, продолжать свой путь по столь преданному республике краю.
   – Не можем же мы перенестись отсюда на крыльях, – сухо заметил лорд Грэнтэм. – И нам остается только молить Всевышнего, чтобы наши враги не были столь догадливы, как вы, миледи.
   Карл немного вышел вперед и положил руку на уздечку ее лошади.
   – Клянусь истинным спасением, миледи, нам отрадно встретить вас, и так как вы узнали, кто мы, то и мы, в свою очередь, готовы высказать свое восхищение и заметить, что в наше время, полное суровых предрассудков, приятно встретить женщину, которая не боится бросить пуританам в лицо все, что она о них думает.
   Его глаза так и сверкали восхищением; Ева чуть потупилась и мило покраснела.
   – О, сэр…
   – Трентон. Чарльз Трентон, миледи.
   – Что ж, сэр Трентон, тогда и я скажу, что рада, что вы уже покинули это осиное гнездо Уайтбридж. Истинным роялистам там небезопасно. Но раз уж мы с вами так неожиданно встретились, то я прошу вас принять мое приглашение и погостить немного в нашем замке Сент-Прайори.
   Джулиан не видел лица короля, но даже по его спине понял, что тот согласен окончательно и бесповоротно. И все же лорд Грэнтэм попытался вежливо отказаться.
   – Мы рады встретить сочувствие и поддержку в лице столь очаровательной и храброй леди. Однако, насколько нам известно, вы дочь Дэвида Робсарта, а он приверженец лорда-протектора.
   Ева на миг скорчила очаровательную гримаску и пожала плечами:
   – Пусть это вас не беспокоит. Моего отца сейчас нет в замке и, похоже, долго еще не будет, так как он отбыл в торговую экспедицию за море. Он ведь считает, что работа в Вест-Индской компании очень важна для страны.
   Это была ложь, так как ее отец уже вернулся в Англию. Но она солгала прежде, чем подумала, и сейчас, пряча невольную растерянность, склонилась в седле, потрепав гриву коня. Когда она выпрямилась вновь, то заметила в глазах собеседников тревогу и недоверие. Особенно у красавца с ледяным взглядом. Она почувствовала, что теряется перед ним, и поспешила встретиться глазами с королем. Он был далеко не так хорош, как его спутник, – почти по-цыгански смугл, имел резкие черты, да и борода не больно-то ему шла, – но ее согревало тепло его взгляда, которое словно обволакивало ее.
   Однако вперед вышел именно красавец.
   – Мы благодарны вам, миледи, и ничуть не сомневаемся в искренности ваших намерений.
   – И в искренней радости моей сестры Рэйчел, – поспешно вставила Ева. – Однако даже ей я не скажу, что вы за короля.
   Высокий красавец чуть кивнул, и на лице его впервые за это время промелькнула тень улыбки.
   – С кем еще предстоит нам встретиться в вашем замке?
   Для себя Ева отметила лишь, что они почти согласны. И внутренне возликовала.
   – О, там еще наши дядя и тетя. Дядя Энтони Робсарт поселился с нами сравнительно недавно. К сожалению, он стал приверженцем республики и пресвитерианином самого строгого толка. Однако он ни разу не был при дворе и не сможет опознать… – Она осеклась, но спешно добавила: – Он просто недостаточно наблюдателен, чтобы отличить роялиста от круглоголового. А тетушка Элизабет Робсарт…
   Почему-то Ева меньше всего думала, что тихая тетушка Элизабет может помешать ее планам. Однако тетушка бывала при дворе и не раз видела Карла, тогда еще принца Уэльского. Но ведь Карл так изменился с тех пор! И она решительно добавила:
   – У леди Элизабет Робсарт забавное прозвище – «невеста стариков», так как она не единожды была помолвлена и всякий раз с особами почтенного возраста. Сейчас она уже дама в летах, зрение ее весьма ослабло, как и память. Если она и видела кого-то из вас, джентльмены, ранее, то полагаться на ее память все равно что искать иголку на Великой равнине. Так что если мы выдадим вас за посланцев парламентских комиссаров, прибывших к лорду Робсарту и задержавшихся в ожидании его, это ни у кого не вызовет сомнений.
   Карл переглянулся с Джулианом, и последний, извинившись перед Евой, отвел его величество в сторону.
   – Не нравятся мне все ее увертки и оговорки. Вы что, и в самом деле встречались ранее с ее тетушкой? – прошептал Джулиан.
   – Когда я был еще мальчиком, она уже была почтенной дамой и вряд ли распознает в бородатом пуританине принца Уэльского. Ведь не узнала же меня сама Ева.
   – Вы в этом уверены?
   – Думаю, ей было бы лестно оказать гостеприимство не обычному кавалеру, а королю.
   И он через плечо собеседника поглядел на раскрасневшуюся амазонку. Она смотрела на него с улыбкой и восхищением. Конечно, он проигрывает во внешности Джулиану, но ведь именно он кинулся на ее защиту сегодня. А женщины просто обожают своих спасителей.
   – В конце концов, – добавил король, вырывая локоть из руки удерживавшего его спутника, – леди Ева предложила нам именно то, в чем мы нуждаемся, – надежный приют. Никому не придет в голову, что Карл Стюарт станет скрываться в замке республиканца Робсарта. К тому же, сэр, – и голос Карла стал сух, – я думаю, мы поступаем невежливо, заставляя леди так долго упрашивать нас.
   И он решительно направился к Еве.
   Джулиан лишь пожал плечами и пошел за лошадьми. Король, подобно гончей, учуяв запах добычи, уже не мог остановиться. К тому же в словах Карла был резон.
   Лорд Грэнтэм не спеша ехал за непринужденно беседующими королем и Евой. Впереди, возглавляя их небольшую кавалькаду, двигался охранник, который порой оглядывался и одаривал короля недоброй ухмылкой. Ева мило щебетала, Карл смеялся и расточал ей комплименты. Но сам Джулиан был угрюм. Что-то не нравилось ему в Еве Робсарт. Нет, безусловно, он находил ее красивой, однако ее красота казалась ему вызывающей, почти агрессивной, в ней даже на расстоянии ощущались чувственность и страстность. Конечно, королю, с его неуемным сластолюбием, трудно было не попасть под власть чар подобной женщины.
   Джулиан невольно прислушался к словам Евы.
   – Вы и представить себе не можете, сэр Чарльз, как все изменилось в этом краю с приходом к власти пресвитериан. Раньше мы умели веселиться, у нас были прекрасные праздники – майские, рождественские, когда мы украшали дом падубом и плющом и танцевали до утра. Теперь же мы окутаны пеленой страха. Одеваться надо лишь угрюмо-пристойно, церковь посещать регулярно, молиться по четыре раза в день и думать только о конце света. А произвол властей? Где в Библии сказано, что надо убивать медведей и сворачивать головы бойцовым петухам? Они даже издали указ, чтобы арестовывать лошадей, которые паслись в воскресенье, и удерживать их до понедельника.
   Король громко расхохотался, и смех Евы вторил ему, словно серебряный колокольчик.
   – Но вы-то сами не больно придерживаетесь этих правил? – заметил Карл, окидывая взглядом роскошный наряд Евы.
   – О да! – Она вскинула голову. – Я роялистка до мозга костей, ибо никогда не признаю власть тех, кто говорит, что радоваться – это грешно. А сами-то… – Она даже передернула плечами. – Была я при новом дворе господина Молчание и скажу: все это лишь жалкое подобие того, что я видела при монархии. Однако сколько же лицемерия и притворства при этом!
   – Так вы бывали и при дворе Стюартов? – негромко спросил Карл, не спуская глаз с точеного профиля Евы. – А помните ли вы принца Уэльского?
   Джулиан напрягся, он счел это грубым ходом, хотя сам с нетерпением ждал, что скажет Ева.
   – Его высочество? – Ева чуть повернулась к королю. – Конечно, я его отлично помню. Этакий смуглый ребенок, полный обаяния. По-моему, я ему нравилась. Как всякая пригожая леди, разумеется. Но я-то ведь тогда была очарована принцем Рупертом и никого другого не замечала. А Карл Уэльский… Помню, я кормила его леденцами. Бедный Карл Стюарт!.. Ходили слухи, что он погиб, и я даже плакала из-за этого.
   Ева достойно вынесла испытание. Джулиан видел, как напрягшиеся было плечи короля расслабленно опустились. Он даже украдкой обернулся к Джулиану и подмигнул.
   Они подъехали к Сент-Прайори, когда солнце уже заглядывало за кромку горизонта, а на востоке стали сгущаться темно-синие вечерние облака, озаренные блеклым ликом луны и ранними звездами. Вблизи замка местность сделалась более живописной и обжитой, стали попадаться селения среди буковых рощ, слышалось мычание возвращавшихся к домам коров и щелканье пастушеского кнута.
   Сент-Прайори возник, когда они миновали небольшой холм. Замок стоял посреди громадного парка, почти леса, над которым возвышались его внушительные башни и унизанные флюгерами кровли. Всадники спустились с холма и, миновав узкий проезд между двумя большими прудами со стоячей водой, подъехали к чугунным воротам с виньетками и позолоченными остриями – дань новой моде.
   Ворота как раз стояли открытыми, и из них выходила довольно значительная группа людей, – все были мрачны и бросали на всадников хмурые взгляды.
   – Это наши поденщики, – пояснила Ева. – Они никогда не остаются на ночь в замке. Это приказ отца.
   Она о чем-то переговорила с вышедшим из сторожки привратником. Говорила тихо, но до короля все же долетела фраза – «отпевание окончено».
   – В замке кто-то умер? – спросил Карл. – Может, мы не вовремя?
   Но Ева уже направила коня в ворота.
   – Для посланцев комиссаров наш дом всегда открыт, – многозначительно сказала она и через минуту будничным голосом добавила: – Умер наш слуга. Несчастный случай – его растерзали сторожевые псы.
   Король почувствовал себя неуютно. Да и сама атмосфера, когда они въехали в парк, словно придавила плечи. Здесь меж деревьев уже царили сумрак и тишина. Приехавшие словно попали в какой-то иной мир, таинственный и безлюдный, что столь не свойственно крупным поместьям. Подъездная аллея была широкой, посыпанной гравием и ухоженной, а вдоль нее на всем протяжении росли стройные ели – они служили словно оградой, за которой простирались заросли давно не расчищаемого парка. Тихое, безлюдное, дикое место, совершенно не соответствующее живому характеру их проводницы.
   Наконец показался сам замок.
   Картина здесь менялась: мощеный двор, газон перед зданием, еще зеленый и ровно подрезанный, с пирамидально остриженными пихтами по всему периметру. Последние лучи солнца горели огнем в больших готических окнах. И всюду царили безмолвие и пустота.
   Слуг они увидели лишь в холле: человек пять-шесть мужчин и четыре женщины в чепцах и передниках. Если это и есть вся прислуга, то ее удивительно мало для столь большого поместья.
   Король Карл невольно присвистнул, оглядывая холл. Какая роскошь! Холл был очень высок, и в стрельчатых арках над головой еще чувствовалось что-то монастырское. Но это каменное кружево розеток и капителей колонн не утратило своей привлекательности, несмотря на старомодность. Пол был выложен светлыми мраморными плитами, стены в человеческий рост покрыты деревянными резными панелями, а выше выбелены до слепящей белизны и украшены начищенным до блеска оружием, старинными кирасами, меж которыми красовались и охотничьи трофеи – растянутые меховые шкуры, головы оленей с ветвистыми рогами, ощетинившиеся клыками вепри и оскаленные морды волков. Вдоль стен стояли высокие кованые канделябры искусной работы с пучками длинных белых свечей, а скамьи и столы, хотя и массивные, были украшены затейливой резьбой с прекрасными инкрустациями из олова и перламутра. Несмотря на торжественность, холл казался светлым и приветливым. И все же отпечаток суровости лежал и на нем. Возможно, причиной тому были пустота и тишина, надежно воцарившиеся в замке, а может, именно его средневековый облик внушал гостям неясное беспокойство.
   Но Ева уже увлекла их дальше. Они оказались в галерее с большими трехстворчатыми окнами над головой с одной стороны и рядом фамильных портретов в позолоченных рамах на противоположной стене. И тут они увидели младшую сестру Евы, спускавшуюся к ним по широкой лестнице.
   – Рада приветствовать вас в нашем доме, джентльмены. – Девушка склонилась в реверансе. – И раз мы собираемся предоставить нашим спасителям кров, то смею заверить, что ничто не сулит нам с сестрой большей радости.
   Джулиан первый подошел и приложился к руке Рэйчел Робсарт, чем несколько удивил короля.
   – Со своей стороны мы надеемся, что наше пребывание в Сент-Прайори не будет навязчивым и мы не причиним вам неудобств.
   – О нет, что вы, – поспешно заявила Рэйчел и даже чуть пожала руку Джулиану. О, эта сельская простушка совсем не была знакома с правилами этикета, но ее искренность просто очаровывала. – В Сент-Прайори не часто заезжают гости, и мы будем вам даже признательны, если вы разделите с нами наше тихое одиночество.
   «Что-то во всем этом не так, – подумал Джулиан. – Уединенный замок, где никто не бывает, малочисленная прислуга, запущенный сад. В этом месте словно скрыта какая-то тайна».
   Но под теплыми лучистым взглядом карих глаз Рэйчел Робсарт он не мог предаваться мрачным мыслям. Интересно все же, узнает ли она его? Он стоял почти спиной к камину, и вряд ли она могла как следует его разглядеть. Хотя на какой-то миг ему показалось, что на лице Рэйчел промелькнуло озадаченное выражение, но ее тотчас позвала сестра, и девушка отошла.
   Удивительно, как не походили друг на друга две дочери барона Робсарта. Ева с ее сверкающими золотом кудрями, задорная и элегантная, и смуглая, гораздо выше сестры брюнетка Рэйчел.
   Одевалась младшая сестра в местных традициях, почти по-пуритански. Ее волосы покрывал плотно прилегавший чепец из беленого полотна, тщательно скрывавший густые черные кудри, которые Джулиан успел заметить сегодня в церкви. Такой фасон головного убора мог обезобразить любую женщину, но Рэйчел он шел, несмотря на некоторую неправильность черт ее лица. Платье было нарядное, но строгое, из темно-серого бархата, с пышными рукавами и широким, ложившимся на плечи воротником из белоснежного полотна, обшитым тонкой кружевной тесьмой. Такая же тесьма украшала и манжеты. На руках Рэйчел Джулиан задержал взгляд и невольно нахмурился. Тонкие, красивой формы, они покраснели и обветрились от домашней работы. Неужели этой девушке приходится работать, словно простой служанке?
   Она, кажется, заметила этот неодобрительный взгляд и, поспешив спрятать руки в складках юбки, повернулась к сестре:
   – Я уже все приготовила, как ты велела. Для джентльменов отведены две комнаты в западном крыле.
   Джулиан оглянулся на короля. Тот чуть нахмурился. У обоих мелькнула одна и та же мысль: Ева Робсарт заранее приготовилась к тому, что привезет их в Сент-Прайори. Конечно, этот план мог возникнуть у нее до того, как они встретились, но за время вынужденного путешествия у них уже выработалась привычка всех подозревать.
   Рэйчел поняла, что сказала что-то не так, и растерянно взглянула на сестру. Но Ева держалась спокойно и не глядела на гостей, а когда в приоткрытую дверь вбежало штук семь спаниелей, стала играть с ними.
   Карл переглянулся с Джулианом, но потом, пожав плечами, присоединился к Еве. Всем была известна его слабость к этим маленьким ласковым собачкам. Он даже взял одного песика на руки.
   – Прелестные создания.
   Ева согласно улыбнулась. Потом, сняв шляпу и кокетливо тряхнув локонами, сказала:
   – Я пойду переоденусь к ужину, а ты, Рэч, проводи гостей в их покои. – И, подхватив шлейф амазонки, она быстро взбежала по лестнице.

ГЛАВА 5

   После того как Карл обмылся с дороги, переоделся и пригладил щеткой свои непокорные черные волосы, его настроение окончательно исправилось. Здесь, в этом монументальном жилище лорда-республиканца, он чувствовал себя почти спокойно, а сама мысль, что он проведет время в обществе прекрасной Евы, приводила его в великолепное расположение духа.
   Их с Джулианом комнаты оказались смежными – еще одно неоспоримое удобство. Король вошел без стука и не сразу заметил лорда, который переодевался за ширмой. Тот вышел, поправляя кружевные манжеты, откидывая на плечи длинные черные волосы.
   Карл, одетый в черное сукно, невольно позавидовал вызывающему щегольству бархатного камзола своего спутника с отложным кружевным воротником.
   – Ты выглядишь как кавалер из Уайтхолла, Грэнтэм, – заметил он. – Не забыли ли вы о своей обычной осторожности, сэр? Мы ведь в жилище республиканца, да и дядюшку пресвитера тоже не стоит сбрасывать со счетов.
   – Пусть лучше заподозрят меня, а не ваше величество, – сдержанно ответил лорд. – И пусть лучше подозревают во мне кавалера, нежели опознают вас. Поэтому напомню, что вам следует держаться поскромнее и не столь горделиво вскидывать голову…
   – Ну, уж если меня опознают, мало кого заинтересует моя манера держать голову. По той простой причине, что тогда я ее просто лишусь, – весело завершил фразу Карл.
   Джулиану не понравилась шутка.
   – Сир, не говорите так. Ведь для вас это просто голова, а для меня и для многих таких, как я, это голова короля, надежда нации.
   – Ладно, сэр Грэнтэм. Обещаю, быть осторожным и всячески оберегать королевскую голову.
   В этот миг в дверь постучали. На пороге стоял управляющий со старинной бронзовой лампой в руках.
   – Извольте следовать за мной, джентльмены.
   По запутанным темным коридорам он повел их в столовую. Несмотря на роскошь замка, ковровые дорожки, позолоченные резные двери, расписанные цветами панели, Сент-Прайори производил нерадостное впечатление. Дважды они спускались и поднимались по винтовым лестницам, где в углах сгущался мрак, а с оснований сводов скалились искаженные маски горгулий. Было удивительно тихо. И отчего-то становилось не по себе.
   Однако, оказавшись в трапезной, где было тепло и уютно, приятно пахло кушаньями, а свет в огромном камине заливал все золотистым сиянием, они несколько расслабились. Теплые отблески огня скользили по затейливому узору паркета, отражались от лощеной меди, керамики и фаянса, сияли атласными отсветами высокие портьеры на окнах. Посредине помещения располагался длинный стол, уставленный посудой из тонкого фарфора, хрустальными бокалами, бонбоньерками и серебряными вазами для фруктов. Вдоль стола стояли стулья с высокими прямоугольными спинками и витыми ножками.
   Камин был очень большим, почти монументальным сооружением, мраморную полку которого обрамляли подпоры в виде статуй атлантов. Возле него гости увидели ожидавших домочадцев. На фоне огня, да еще после мрака коридора, они не сразу смогли разглядеть их. Первой узнали Рэйчел, стоявшую возле высокого мужчины; к удивлению гостей, это оказался полковник Стивен Гаррисон. То, что он присутствовал здесь, никого не удивило, ведь помощник шерифа Уилтшира был нареченным женихом Евы Робсарт. Однако, приглашая в замок короля и Джулиана, она ни словом не обмолвилась, что они будут вынуждены встречаться здесь с Гаррисоном.
   Стивен сделал шаг вперед и поклонился. Сейчас он был одет богато и даже изысканно для пуританина: элегантный костюм из темного шелка, в разрезах широких рукавов которого виднелась сорочка голландского полотна с отложным воротником из белых кружев. На перевязи висела шпага с чеканным эфесом, а на ногах красовались сапоги из мягкой кожи, облегающие по голени, но с расширяющимися над коленом отворотами.
   – Я не знал, что столь скоро вновь буду иметь честь увидеться с вами, джентльмены, – сказал он. – И хотя вы не называли конечную цель вашего визита, но теперь леди Еве пришлось поставить меня в известность, что вы будете дожидаться в замке барона, ее отца.
   Король услышал тихий вздох облегчения, вырвавшийся у Джулиана, и сам тоже расслабился. Оба подумали примерно об одном и том же: что пригласившая их дама – весьма сообразительная особа.
   А Стивен Гаррисон уже повернулся к двум другим фигурам, стоявшим у огня.
   – Вы еще не знакомы? Тогда позвольте представить вам леди Элизабет Робсарт и преподобного Энтони Робсарта.
   Король несколько напрягся, когда подошел к почтенного вида даме и приложился к ее пухлой, чуть влажной руке. Узнает ли его сестра республиканца Робсарта? Но дама лишь близоруко щурилась и произнесла несколько любезных фраз, заодно извинившись за отсутствие племянницы.
   Похоже, леди Элизабет ничего не заподозрила. Почтенная дама была в платье из шуршащего темного щелка, застегнутом на необъятной груди двумя рядами гранатовых пуговиц. Тюлевые оборки чепца окружали ее обрюзгшее лицо с двойным подбородком. Оставшись старой девой, она, видимо, находила отраду в чревоугодии, очень располнела, передвигалась тяжело, опираясь о палку черного дерева. И все время близоруко щурилась. А голос ее звучал негромко, душевно, что несколько не вязалось с тем, как чопорно, почти брезгливо, она поджимала тонкие губы.
   Приложившись еще раз к ее руке и представив лорда Грэнтэма – старая леди приветливо заулыбалась, взглянув на красавца Джулиана, – Карл повернулся к преподобному Энтони Робсарту. Это оказался важный господин с большим носом, нависающим над окладистой белой бородой, и полным нетерпимости взглядом. Его маленькие темные глазки так и сверлили гостей из-под выпуклых надбровных дуг. Одет он был во все темное, даже чулки надел черного цвета. Седеющие, коротко остриженные волосы преподобного сэра Энтони покрывала черная шелковая шапочка – она так плотно сидела на голове, что уши неестественно топорщились – примета, по которой роялисты дали пресвитерианам прозвище «ушастые».
   – Мне сообщили, что у вас дело к моему досточтимому брату, не соблаговолите ли пояснить, какое именно? – сразу пошел он в наступление с расспросами.
   Карл постарался подавить усмешку, понимая, что этот Робсарт явно желает, в отсутствие в замке настоящего хозяина, чувствовать себя таковым.
   – Боюсь, мы не уполномочены делиться данным поручением с кем-либо, кроме его светлости, – ответил он. – Но пусть этот ответ не покажется вам дерзким. Ибо мы всего лишь поборники правого дела, которые, смею думать, следуют по узкому тернистому пути, где человек – ничто, а Бог – все.
   Эта маловразумительная, но исполненная пуританского благочестия фраза умерила любопытство пресвитерианина, хоть он и не получил желанного ответа.
   Но тут распахнулась дверь и, как ослепительное видение, возникла Ева. Она мило извинилась за опоздание, хотя сам ее вид служил достаточным извинением. Леди Ева надела прелестное платье малинового шелка, его юбка заканчивалась сзади небольшим шлейфом, а по бокам была высоко подобрана и спадала спереди округлыми складками, позволяя видеть нижнюю юбку из серебристой парчи. Квадратный, очень низкий вырез платья открывал восхитительные полушария ее груди, меж которыми сверкающей каплей покоился бриллиантовый кулон на золотой цепочке. Воротник из тонких кружев лежал на ее покатых плечах, корсаж украшали голубые бантики, такие же бантики перехватывали пышные буфы рукавов. Тугие локоны спускались вдоль щек до ключиц и сверкали, как живое золото, а на затылке волосы были свиты в высокий узел, сколотый невидимыми булавками. Ева сознательно нарядилась так, чтобы пленять. Она приличия ради обменялась улыбкой со Стивеном и тут же поспешила взглянуть на Карла. Увидев, как он жадно сглатывает слюну, она еле сдержала торжествующий вздох.
   Вначале ужин проходил в молчании, все были заняты исключительно трапезой. Она стоила того: жареная утка, фаршированная устрицами и луком; баранина с гарниром из свежих овощей; запеченная в тесте оленина; краб, приправленный имбирем и ликером; большой сырный пирог с румяной корочкой и множество разнообразных салатов. В графинах мерцало сладкое темное вино и легкое сухое. Двое лакеев, прислуживающих за ужином, действовали столь расторопно, что надобности в большом штате челяди и не ощущалось. Здесь же присутствовал управляющий, следивший, чтобы хватало приборов, но больше державшийся в стороне, возле буфета с посудой.