Страница:
А! Теперь она поняла! В схему вошел «Монте». И в мгновение, когда он проходил открытый интерфейс, он сам настроил его на себя. Гвенвин видела от начала до конца всю работу. Они видела, как это делается.
…Ее тело вернулось к столу. Руки сняли контактные приборы с пробоотборника и присоединили к батарее, вживленной в правое подреберье.
Злость! Одна вспышка ярости, и она может считать эту работу законченной. Но холодная мысль оказалась быстрее, чем эмоции, пусть даже управляемые. Ей требовались доли секунды, чтобы вызвать в себе взрыв ярости, но она не успела. «Монте» почуял ее. Черт возьми! Ее ярость полыхнула быстрой вспышкой и исчезла. Но контакт с «Монте» уже состоялся.
— Нарушение безопасности! — пронзительно завопил Тайден. — Это Гвенвин Остер! Я поймал ее мысли через «Монте»! Включите «Игрушку»!
…Гвенвин, усмехаясь, направила свой прибор на стену, противоположную двери своего кабинета, и включила его. Тонкий сверхжаркий лазерный луч прорезал полукруг в стене. Одновременно автоматически включился ее защитный экран и прикрыл ее от отраженного жара…
Она вышла из сожженной «Игрушки», оставив только поверхностный контакт со звуко-чувствительным участком поверхности, который не был поврежден эмоциональной перегрузкой и еще функционировал.
— Я пойду за ней! — донесся до нее резкий выкрик Марвис.
…Гвенвин снова прицелилась и провела второй полукруг в стене. Они сошлись вместе в двух точках, и двухфутовой ширины металлический кусок закачался и выпал наружу. У Гвенвин был гравитатор, и она выскользнула в отверстие задолго до того, как выломанный кусок достиг земли. Она устремилась вверх от Нарвы так быстро, как только позволяло сопротивление атмосферы.
— Внимание, охрана! — донесся до нее голос Тайдена. — Она покинула здание и уходит!
— Что случилось с «Игрушкой»? — раздался бас Фейлора Дампля.
— Откуда я знаю? — огрызнулся Тайден. — Среди того, что она вложила в этот проект, наверняка найдутся штучки, о которых она вам не докладывала. Я попробую спросить об этом «Монте», может быть, он знает, что произошло.
…Гвенвин позволила себе секунду прямого полета вверх прежде, чем начала менять направление. Еще до того, как охранники успели подняться по тревоге, она подошла к краю атмосферы. Вот и выход в открытый космос. Скоро здесь окажется вся охрана, но у нее еще были шансы. Она держала наготове свой лазерный прибор. Это было неуклюжее маленькое оружие величиной с руку, безумно расходующее энергию и действующее только на короткой дистанции через ее вживленную батарею. Его и сравнить нельзя с настоящим лазерным пистолетом, хотя работал он на том же принципе. Она очень надеялась, что больше ей не придется пускать его в ход…
— «Монте» сказал, что теперь она знает, как работает интерфейс! — раздался встревоженный голос Тайдена. — И, возможно, она сейчас нас слышит! Давайте уйдем отсюда!
4
5
…Ее тело вернулось к столу. Руки сняли контактные приборы с пробоотборника и присоединили к батарее, вживленной в правое подреберье.
Злость! Одна вспышка ярости, и она может считать эту работу законченной. Но холодная мысль оказалась быстрее, чем эмоции, пусть даже управляемые. Ей требовались доли секунды, чтобы вызвать в себе взрыв ярости, но она не успела. «Монте» почуял ее. Черт возьми! Ее ярость полыхнула быстрой вспышкой и исчезла. Но контакт с «Монте» уже состоялся.
— Нарушение безопасности! — пронзительно завопил Тайден. — Это Гвенвин Остер! Я поймал ее мысли через «Монте»! Включите «Игрушку»!
…Гвенвин, усмехаясь, направила свой прибор на стену, противоположную двери своего кабинета, и включила его. Тонкий сверхжаркий лазерный луч прорезал полукруг в стене. Одновременно автоматически включился ее защитный экран и прикрыл ее от отраженного жара…
Она вышла из сожженной «Игрушки», оставив только поверхностный контакт со звуко-чувствительным участком поверхности, который не был поврежден эмоциональной перегрузкой и еще функционировал.
— Я пойду за ней! — донесся до нее резкий выкрик Марвис.
…Гвенвин снова прицелилась и провела второй полукруг в стене. Они сошлись вместе в двух точках, и двухфутовой ширины металлический кусок закачался и выпал наружу. У Гвенвин был гравитатор, и она выскользнула в отверстие задолго до того, как выломанный кусок достиг земли. Она устремилась вверх от Нарвы так быстро, как только позволяло сопротивление атмосферы.
— Внимание, охрана! — донесся до нее голос Тайдена. — Она покинула здание и уходит!
— Что случилось с «Игрушкой»? — раздался бас Фейлора Дампля.
— Откуда я знаю? — огрызнулся Тайден. — Среди того, что она вложила в этот проект, наверняка найдутся штучки, о которых она вам не докладывала. Я попробую спросить об этом «Монте», может быть, он знает, что произошло.
…Гвенвин позволила себе секунду прямого полета вверх прежде, чем начала менять направление. Еще до того, как охранники успели подняться по тревоге, она подошла к краю атмосферы. Вот и выход в открытый космос. Скоро здесь окажется вся охрана, но у нее еще были шансы. Она держала наготове свой лазерный прибор. Это было неуклюжее маленькое оружие величиной с руку, безумно расходующее энергию и действующее только на короткой дистанции через ее вживленную батарею. Его и сравнить нельзя с настоящим лазерным пистолетом, хотя работал он на том же принципе. Она очень надеялась, что больше ей не придется пускать его в ход…
— «Монте» сказал, что теперь она знает, как работает интерфейс! — раздался встревоженный голос Тайдена. — И, возможно, она сейчас нас слышит! Давайте уйдем отсюда!
4
Гвенвин полностью вышла из «Игрушки». Конечно, это было не слишком удачно придумано — отправить в полет тело с отстающим от него эго-полем. Но что было делать…
Она настроила свой микрофон на «семейную частоту».
— Эй, Понс! — окликнула она.
— Привет, Райял! — ответил знакомый голос, раздавшийся в ее левом ухе.
— «Крыша» рухнула. Я ухожу.
— Понял, Гвенвин, Счастливого пути.
Это предупреждение давало ее «семье» шанс убраться отсюда прежде, чем до них доберется Федеративная контрразведка.
Но ее припекло по-настоящему. Эта передача от «Монте» к Тайдену привела к тому, что она получила информацию, которую ей никогда не позволят донести до Коммуналити. И, возможно, стража уже получила приказ стрелять в нее сразу, как увидит…
Вот и первый выстрел. Правда, она сейчас проходила на высоте четырех миль, и луч пистолета прошел мимо, чуть ли не в трех метрах от нее. Второй стрелок промахнулся не больше, чем на пять футов, а мог и вообще не промахнуться, если бы на долю секунды раньше она не сделала обманный финт.
Она рискнула уйти в прыжок — опасная штука на краю атмосферы — и вышла из него семью милями выше, собрав, наконец, вместе тело и эго-поле. Ее детектор немедленно засек с полдюжины охранников вокруг нее. Она влетела прямо в середину взвода! Ей пришлось быстро прыгать, и, выйдя из искривления, она увидела характерный огненный цветок на том месте, которое только что покинула.
Но на этот раз никто не успел сделать по ней прицельного выстрела; ее детектор показывал, что сейчас все небо было полно стражей, и сверху, и снизу, и со всех сторон. Пора удирать, решила она, и чем скорее, тем лучше.
Она рискнула на настоящий дальний прыжок. Когда она вернулась в нормальное пространство, солнце Нарвы сжалось в точку, и сама она была в безопасности далеко за рядами охранников. Это удалось ей только потому, что она успела выбраться из Гордеан Центра и отправиться в путь прежде, чем началась тревога. Опоздай она две секунды, и ей бы никогда оттуда не выбраться.
Конечно, преследование еще продолжалось, и охранники со всех планет Федерации поднимались сейчас в космос, надеясь перехватить ее. Но межзвездное пространство велико, а масса у нее куда меньше, чем у любого из охранников, — а туда подбирали, в основном, крупных мужчин, и следовательно, скорость в прыжке у нее значительно выше. А уж она постарается обойти любого, кто попробует поймать ее или преградить дорогу.
И все же она понимала, что без посторонней помощи ей до Коммуналити не добраться. Уносить ноги пришлось второпях, и она многого не успела. Эти два удара ее самодельного лазера хоть и длились недолго, здорово истощили батарейки. Такие батарейки не рассчитывались на экономный расход энергии: часто человеку в трудном положении необходимо было быстро взять всю энергию, и батареи подзаряжали по мере надобности… если было можно провести подзарядку.
А при такой работе, да еще через сверхпроводимую проводку, вживленные батареи могли полностью разрядиться за десять секунд. Батарея Гвенвин с самого начала не была полностью заряжена м добрых три секунды работала на выброс. В ней осталось не больше половины обычного заряда. А до Коммуналити было еще далеко…
Нарва располагалась на дальней стороне Лонтестанской федерации, и отсюда до ее родной планеты было около двадцати тысяч световых лет. А энергии хватит не больше, чем на две трети этого расстояния.
В крайнем случае, можно было отправиться в другом направлении, в ненаселенный район галактики, за мирами Лонтестана. Этот район был неплохо изучен. Здесь были планеты, где она играла в Робинзона Крузо, отдыхая от опасностей жизни. Но батареи здесь не подзарядишь…
И было еще одно место в пределах достижимого, о котором стоило подумать — Независимая Республика Хальстайн. Республика располагалась примерно на одной линии с Федерацией Коммуналити, слегка отклоняясь к Оррбауму. Она не участвовала в эко-войне. Ее населяли люди, которые считали конкуренцию пережитком детства человечества, своеобразным атавизмом, не успевшим еще отмереть.
Гвенвин думала о хальстайнианах так же, как большинство эковоинов — что они какие-то полуживые и с каждым годом становятся все меньше похожи на нормальных людей. Но когда кто-нибудь из Федерации или Коммуналити попадал в республику, правда, это случалось не часто, хальстайниане были достаточно дружелюбны — хоть и смотрели на гостей снисходительно, как на расшалившихся детей. Там она вполне могла бы пополнить заряд своих батарей, а потом без проблем добраться до Коммуналити.
И самое главное, ее энергии как раз хватит, чтоб достичь Республики.
Немножко подумав, она решила избавиться от лишней массы. Она выбросила свой самодельный лазерный пистолет. В дороге он ей не нужен, а после того, как она вышла за пределы Федерации, стрелять ей больше не придется. Потом она решила было избавиться от одежды, но ее легкая блузка и шорты представляли такую маленькую массу, что она на этом ничего не выигрывала. Оставались пояс и сумка, они имели массу, но их нельзя было выбрасывать. Ну хотя бы потому, что там лежали пищевые таблетки, которые больше некуда было положить. Она удовлетворилась тем, что выпотрошила сумку и выбросила все, без чего могла обойтись.
После этого она совершила короткий подпространственный прыжок, скоординировалась по звездам на облако газа, прикрывавшее с этой стороны подходы к Республике, и снова ушла в прыжок.
Больше ей ничего не нужно было делать, только расслабленно дремать от одного приема таблеток до другого, в течение нескольких дней, которые займет подобное путешествие. И хотя Лонтестан объявил тревогу по всей Федерации, она не встретила на своем пути ни одного охранника.
Газовые облака, лежащие между Землей и Хальстайном, сказались на существовании Республики. Когда человечество начало расселяться по звездам, создавая колонии, которые со временем превратились в Коммуналити и Федерацию, никому не хотелось забираться в эти облака. Много позже, когда были найдены и нанесены на карту свободные от газа проходы через облако, ни Коммуналити, ни Федерация не захотели заниматься освоением этих трудно достижимых миров.
Сюда уходили разочарованные или небольшие группы, которые не хотели принимать участие в эко-войне. Гвенвин никогда не нравилась подобная философия. До сих пор ей не приходилось бывать в Республике. Но это было частью ее работы: знать все, что можно, об обитаемой части Галактики. Она изучала карты прохода через облака и характеристики обитаемых миров.
Также она достаточно знала об истории Республики, чтобы иметь представление о том, что ее ожидает. Примерно столетие назад, когда более благоразумная часть человечества объединилась в Республику, это было вполне процветающее общество. Но потом все изменилось. Большинство свободных хальстайниан считало, что общество, запрещая дух конкуренции, в сущности выступает против основ человеческой природы… главного, что составляет сущность жизни. Было очевидно, что такое общество должно измениться или погибнуть.
Хальстайниане, которые видели эти недостатки, обычно принимали решение об эмиграции в Федерацию или Коммуналити. Редко кто оставался дома и пытался пробить революционные реформы, противоречащие самим принципам существования этого самоуспокоенного народа. В результате Республика стала захолустьем. Она даже не пыталась перенимать технологию у занятых эко-войной обществ. А та технология, которая когда-то у нее была, постепенно забывалась… Население уменьшалось.
С точки зрения Гвенвин все было справедливо. Этого они хотели, это они и получили. Ей надо только подзарядить батареи и добраться до дома.
Она преодолела уже больше половины коротких изогнутых проходов, отмеченных на карте, когда ощутила приступ тревоги. Батарея подсказывала ей, что израсходовано девяносто процентов энергии. Она заворчала. Но теперь она, по крайней мере, знала, сколько энергии у нее осталось и как экономно она должна ее расходовать. Но, двигаясь по узкому проходу, углы не срежешь.
Когда она, наконец, вышла из облака и увидела солнце Хальстайна, у нее оставалось энергии на один длинный или два коротких прыжка.
Так какую ей выбрать планету? Бернсва была, по слухам, наиболее развитой из миров Хальстайна, но с таким запасом энергии туда не добраться. И Фелис, с вполне приличное репутацией, тоже далековато. Единственной реально достижимой планетой была Арбора. Она так далеко находилась от развитых планет, что хальстайниане объявили ее заповедником и собирались еще лет пятьдесят сохранять в первозданном виде.
Гвеивин жевала пищевую таблетку и размышляла о своем положении. Рисковать ее хотелось. Если она сейчас промахнется, она может навсегда закончить свои странствия в космосе… А у хальстайниаи сейчас нет службы космических перевозок. И даже добравшись до Арборы, она может надолго застрять там, если у них нет работающих подзарядников.
Прежде чем решиться, ей нужно собрать побольше информации. Она включила свой приемник на самонастройку и несколько часов прочесывала пространство, пока не выловила несколько стоящих фактов.
Как обычно, больше всего было музыки и разной болтовни. Но была пара упоминаний об Арборе, которые показали ей, что мир этот не безлюден.
Во всяком случае, нужно было решаться, тем более, что Арбора была совсем рядом, а энергая могла кончиться в любой момент.
Она придирчиво рассчитывала координаты для точного прыжка, когда что-то отвлекло ее внимание. На обзорном экране, окружавшем ее голову, появилась маленькая светящаяся точка. Кто-то находился не более чем за тысячу миль отсюда и, похоже, следовал за ней через облако. Агент Лонтестана у нее на хвосте? Очень может быть. Гвенвин, пока слушала свой приемник, двигалась по инерции, экономя последние капли энергии. Значит, преследователь пока еще не обнаружил ее, хотя она его уже видела. И не обнаружит до тех пор, пока она не включит энергию.
Она затаилась, наблюдала. Прошла пара минут, точка на экране мигнула, исчезла и появилась снова. Преследователь совершил прыжок. Но ей хотелось выяснить, не следуют ли за ним другие.
Больше никто не появился, и это было странно. Неужели это агент Лонтестана, играющий наудачу в одиночку? В таком случае Гвенвин прямо сейчас могла сказать, кто это.
Для нее было очевидно, что это могла быть только Марвис Джанс. И не трудно было догадаться, как это произошло. Марвис не могла преградить ей путь из Гордеан Центра просто потому, что в этом знания запрещено ношение оружия. Ей пришлось сначала забежать за пистолетом. Затем она, скорее всего, обнаружила, что силовая установка здания заблокирована в целях безопасности.
И Марвис, конечно, поняла, что ей придется использовать вживленную батарею, чтоб прорваться через стену. Потом Марвис проверила, когда Гвенвин подзаряжалась последний раз. После этого нетрудно было догадаться, что Гвенвин может направиться только в Республику, единственное в пределах досягаемости не враждебное ей место.
Однако все это были только догадки, доказательства быть не могло. И так похоже на Марвис — или на саму Гвенвин, если б она была на ее месте, — полагаться на собственные догадки. А может, Марвис заранее разузнала об Арборе? Возможно. Трудно предсказать действия квалифицированного агента. Да и ей больше незачем торчать возле планеты. Скоро она будет на поверхности и уж там постарается сделать так, чтобы ее невозможно было найти.
Она прыгнула к Арборе….. и промахнулась. Только каких-то двести тысяч миль, но из-за этого пришлось сделать добавочный прыжок. На этот раз она вышла в обычное пространство в пятистах милях от поверхности. Теперь она могла идти по инерции, позволяя арборианскому притяжению нести ее вниз. Она понимала, что может не уловить момента, когда нужно включить нейтрализатор, и что у нее может просто не хватить энергии для его работы.
Когда воздух нагрелся, автоматически включился ее защитный экран, прикрывая ее от трения и жары. Он растянулся, как парашют, замедляя ее падение и давая возможность планировать. Похоже, не важно было, где она приземлится — везде внизу были леса и луга и ни малейших признаков человеческого жилья.
Опустившись поближе к поверхности, она повернула к маленькой, заросшей травой долине. Нужно спуститься еще футов на сто, прежде чем попытаться включить нейтрализатор для мягкой посадки. Но когда наконец она его включила, он не сработал. С жутким грохотом она плюхнулась на землю. И если бы защитное поле не смягчило удар, на этом все ее приключения бы и закончились.
Она села в высокой траве. Защитный экран исчез, и теперь, впервые за долгое время, она дышала настоящим воздухом. Она еще раз ткнула в кнопку нейтрализатора и снова безрезультатно. Это могло означать только одно: энергетическая батарейка выжата досуха. Так оно и было. Она попыталась снова включить экран, но он не среагировал.
Теперь она будет прикована к Арборе, пока не найдет подзарядник, и искать его придется пешком и в одиночестве.
Но сейчас ей важнее было решить вопрос с пищей. Она теперь перешла на внешнее дыхание и с наслаждением вдыхала разнообразные ароматы леса и полей, но они же пробудили в ней зверский голод. Она давно сидела на пищевых таблетках, и теперь опустевший желудок настоятельно требовал хорошей еды.
Она поднялась и прямо по высокой траве направилась к маленькому ручью, протекавшему через долину, но глаза ее сами собой искали что-нибудь съедобное. Арбора, настолько она помнила, была заповедником с земной экологией — кажется, единственно удачный эксперимент хальстайниан. Она узнала несколько видов шиповника, на которых могли быть съедобные ягоды. Но прохладный воздух и желтизна далекого леса подсказывали ей, что сейчас не сезон. В этом районе Арборы была осень.
Она наклонилась к ручью, напилась и умыла лицо чистой проточной водой. Сначала она хотела пойти по руслу ручья вниз по течению, но густые заросли шиповника и травы совсем загородили дорогу. Тогда она поднялась повыше к деревьям.
Здесь ей повезло. Некоторые деревья оказались американским орехом, и вся земля под ними была усыпана мелкими орешками. Не меньше двух часов провела она, разбивая камнями жесткие скорлупки и выковыривая крохотные, но очень вкусные ядрышки.
Потом она направилась к скальному выступу на вершине холма. Была уже середина дня, она с надеждой оглядывала горизонт, отыскивая струйку дыма или другой знак присутствия людей.
— Эй! — крикнула она с вершины во весь голос. — Есть тут кто-нибудь?
Взлетевшие рядом с ней птицы вежливо замолчали, пока она прислушивалась в ожидании ответа. Ничего.
Она повернулась кругом и крикнула снова. Результат был тот же. Так… придется идти — или попытаться разжечь огонь и соорудить какое-нибудь укрытие на ночь. Опускающееся солнце определило ее выбор.
Попытаться разжечь огонь… Проще всего выбить искру в какой-нибудь горючий материал, ударив металлом по кремню. Но все металлическое она выбросила, когда потрошила сумку. Она попыталась стукать камнем о камень, но камни поблизости совсем не подходили для такой работы. Они крошились и никаких искр не давали.
Так… еще можно потереть две палки друг о друга. Несколько минут она энергично это проделывала, и, к ее удивлению неожиданно появился дымок. Она перенесла эту палку в кучу кедровой хвои и раздула настоящий огонь. Несколько минут спустя пламя уже гудело.
Пока она сидела у огня, отогревая руки и расслабившись, сгустились сумерки. Тогда она поднялась и пошла искать хвойный лапник, чтобы соорудить себе постель. Это лучше, чем кишащие насекомыми сухие листья.
Она настроила свой микрофон на «семейную частоту».
— Эй, Понс! — окликнула она.
— Привет, Райял! — ответил знакомый голос, раздавшийся в ее левом ухе.
— «Крыша» рухнула. Я ухожу.
— Понял, Гвенвин, Счастливого пути.
Это предупреждение давало ее «семье» шанс убраться отсюда прежде, чем до них доберется Федеративная контрразведка.
Но ее припекло по-настоящему. Эта передача от «Монте» к Тайдену привела к тому, что она получила информацию, которую ей никогда не позволят донести до Коммуналити. И, возможно, стража уже получила приказ стрелять в нее сразу, как увидит…
Вот и первый выстрел. Правда, она сейчас проходила на высоте четырех миль, и луч пистолета прошел мимо, чуть ли не в трех метрах от нее. Второй стрелок промахнулся не больше, чем на пять футов, а мог и вообще не промахнуться, если бы на долю секунды раньше она не сделала обманный финт.
Она рискнула уйти в прыжок — опасная штука на краю атмосферы — и вышла из него семью милями выше, собрав, наконец, вместе тело и эго-поле. Ее детектор немедленно засек с полдюжины охранников вокруг нее. Она влетела прямо в середину взвода! Ей пришлось быстро прыгать, и, выйдя из искривления, она увидела характерный огненный цветок на том месте, которое только что покинула.
Но на этот раз никто не успел сделать по ней прицельного выстрела; ее детектор показывал, что сейчас все небо было полно стражей, и сверху, и снизу, и со всех сторон. Пора удирать, решила она, и чем скорее, тем лучше.
Она рискнула на настоящий дальний прыжок. Когда она вернулась в нормальное пространство, солнце Нарвы сжалось в точку, и сама она была в безопасности далеко за рядами охранников. Это удалось ей только потому, что она успела выбраться из Гордеан Центра и отправиться в путь прежде, чем началась тревога. Опоздай она две секунды, и ей бы никогда оттуда не выбраться.
Конечно, преследование еще продолжалось, и охранники со всех планет Федерации поднимались сейчас в космос, надеясь перехватить ее. Но межзвездное пространство велико, а масса у нее куда меньше, чем у любого из охранников, — а туда подбирали, в основном, крупных мужчин, и следовательно, скорость в прыжке у нее значительно выше. А уж она постарается обойти любого, кто попробует поймать ее или преградить дорогу.
И все же она понимала, что без посторонней помощи ей до Коммуналити не добраться. Уносить ноги пришлось второпях, и она многого не успела. Эти два удара ее самодельного лазера хоть и длились недолго, здорово истощили батарейки. Такие батарейки не рассчитывались на экономный расход энергии: часто человеку в трудном положении необходимо было быстро взять всю энергию, и батареи подзаряжали по мере надобности… если было можно провести подзарядку.
А при такой работе, да еще через сверхпроводимую проводку, вживленные батареи могли полностью разрядиться за десять секунд. Батарея Гвенвин с самого начала не была полностью заряжена м добрых три секунды работала на выброс. В ней осталось не больше половины обычного заряда. А до Коммуналити было еще далеко…
Нарва располагалась на дальней стороне Лонтестанской федерации, и отсюда до ее родной планеты было около двадцати тысяч световых лет. А энергии хватит не больше, чем на две трети этого расстояния.
В крайнем случае, можно было отправиться в другом направлении, в ненаселенный район галактики, за мирами Лонтестана. Этот район был неплохо изучен. Здесь были планеты, где она играла в Робинзона Крузо, отдыхая от опасностей жизни. Но батареи здесь не подзарядишь…
И было еще одно место в пределах достижимого, о котором стоило подумать — Независимая Республика Хальстайн. Республика располагалась примерно на одной линии с Федерацией Коммуналити, слегка отклоняясь к Оррбауму. Она не участвовала в эко-войне. Ее населяли люди, которые считали конкуренцию пережитком детства человечества, своеобразным атавизмом, не успевшим еще отмереть.
Гвенвин думала о хальстайнианах так же, как большинство эковоинов — что они какие-то полуживые и с каждым годом становятся все меньше похожи на нормальных людей. Но когда кто-нибудь из Федерации или Коммуналити попадал в республику, правда, это случалось не часто, хальстайниане были достаточно дружелюбны — хоть и смотрели на гостей снисходительно, как на расшалившихся детей. Там она вполне могла бы пополнить заряд своих батарей, а потом без проблем добраться до Коммуналити.
И самое главное, ее энергии как раз хватит, чтоб достичь Республики.
Немножко подумав, она решила избавиться от лишней массы. Она выбросила свой самодельный лазерный пистолет. В дороге он ей не нужен, а после того, как она вышла за пределы Федерации, стрелять ей больше не придется. Потом она решила было избавиться от одежды, но ее легкая блузка и шорты представляли такую маленькую массу, что она на этом ничего не выигрывала. Оставались пояс и сумка, они имели массу, но их нельзя было выбрасывать. Ну хотя бы потому, что там лежали пищевые таблетки, которые больше некуда было положить. Она удовлетворилась тем, что выпотрошила сумку и выбросила все, без чего могла обойтись.
После этого она совершила короткий подпространственный прыжок, скоординировалась по звездам на облако газа, прикрывавшее с этой стороны подходы к Республике, и снова ушла в прыжок.
Больше ей ничего не нужно было делать, только расслабленно дремать от одного приема таблеток до другого, в течение нескольких дней, которые займет подобное путешествие. И хотя Лонтестан объявил тревогу по всей Федерации, она не встретила на своем пути ни одного охранника.
Газовые облака, лежащие между Землей и Хальстайном, сказались на существовании Республики. Когда человечество начало расселяться по звездам, создавая колонии, которые со временем превратились в Коммуналити и Федерацию, никому не хотелось забираться в эти облака. Много позже, когда были найдены и нанесены на карту свободные от газа проходы через облако, ни Коммуналити, ни Федерация не захотели заниматься освоением этих трудно достижимых миров.
Сюда уходили разочарованные или небольшие группы, которые не хотели принимать участие в эко-войне. Гвенвин никогда не нравилась подобная философия. До сих пор ей не приходилось бывать в Республике. Но это было частью ее работы: знать все, что можно, об обитаемой части Галактики. Она изучала карты прохода через облака и характеристики обитаемых миров.
Также она достаточно знала об истории Республики, чтобы иметь представление о том, что ее ожидает. Примерно столетие назад, когда более благоразумная часть человечества объединилась в Республику, это было вполне процветающее общество. Но потом все изменилось. Большинство свободных хальстайниан считало, что общество, запрещая дух конкуренции, в сущности выступает против основ человеческой природы… главного, что составляет сущность жизни. Было очевидно, что такое общество должно измениться или погибнуть.
Хальстайниане, которые видели эти недостатки, обычно принимали решение об эмиграции в Федерацию или Коммуналити. Редко кто оставался дома и пытался пробить революционные реформы, противоречащие самим принципам существования этого самоуспокоенного народа. В результате Республика стала захолустьем. Она даже не пыталась перенимать технологию у занятых эко-войной обществ. А та технология, которая когда-то у нее была, постепенно забывалась… Население уменьшалось.
С точки зрения Гвенвин все было справедливо. Этого они хотели, это они и получили. Ей надо только подзарядить батареи и добраться до дома.
Она преодолела уже больше половины коротких изогнутых проходов, отмеченных на карте, когда ощутила приступ тревоги. Батарея подсказывала ей, что израсходовано девяносто процентов энергии. Она заворчала. Но теперь она, по крайней мере, знала, сколько энергии у нее осталось и как экономно она должна ее расходовать. Но, двигаясь по узкому проходу, углы не срежешь.
Когда она, наконец, вышла из облака и увидела солнце Хальстайна, у нее оставалось энергии на один длинный или два коротких прыжка.
Так какую ей выбрать планету? Бернсва была, по слухам, наиболее развитой из миров Хальстайна, но с таким запасом энергии туда не добраться. И Фелис, с вполне приличное репутацией, тоже далековато. Единственной реально достижимой планетой была Арбора. Она так далеко находилась от развитых планет, что хальстайниане объявили ее заповедником и собирались еще лет пятьдесят сохранять в первозданном виде.
Гвеивин жевала пищевую таблетку и размышляла о своем положении. Рисковать ее хотелось. Если она сейчас промахнется, она может навсегда закончить свои странствия в космосе… А у хальстайниаи сейчас нет службы космических перевозок. И даже добравшись до Арборы, она может надолго застрять там, если у них нет работающих подзарядников.
Прежде чем решиться, ей нужно собрать побольше информации. Она включила свой приемник на самонастройку и несколько часов прочесывала пространство, пока не выловила несколько стоящих фактов.
Как обычно, больше всего было музыки и разной болтовни. Но была пара упоминаний об Арборе, которые показали ей, что мир этот не безлюден.
Во всяком случае, нужно было решаться, тем более, что Арбора была совсем рядом, а энергая могла кончиться в любой момент.
Она придирчиво рассчитывала координаты для точного прыжка, когда что-то отвлекло ее внимание. На обзорном экране, окружавшем ее голову, появилась маленькая светящаяся точка. Кто-то находился не более чем за тысячу миль отсюда и, похоже, следовал за ней через облако. Агент Лонтестана у нее на хвосте? Очень может быть. Гвенвин, пока слушала свой приемник, двигалась по инерции, экономя последние капли энергии. Значит, преследователь пока еще не обнаружил ее, хотя она его уже видела. И не обнаружит до тех пор, пока она не включит энергию.
Она затаилась, наблюдала. Прошла пара минут, точка на экране мигнула, исчезла и появилась снова. Преследователь совершил прыжок. Но ей хотелось выяснить, не следуют ли за ним другие.
Больше никто не появился, и это было странно. Неужели это агент Лонтестана, играющий наудачу в одиночку? В таком случае Гвенвин прямо сейчас могла сказать, кто это.
Для нее было очевидно, что это могла быть только Марвис Джанс. И не трудно было догадаться, как это произошло. Марвис не могла преградить ей путь из Гордеан Центра просто потому, что в этом знания запрещено ношение оружия. Ей пришлось сначала забежать за пистолетом. Затем она, скорее всего, обнаружила, что силовая установка здания заблокирована в целях безопасности.
И Марвис, конечно, поняла, что ей придется использовать вживленную батарею, чтоб прорваться через стену. Потом Марвис проверила, когда Гвенвин подзаряжалась последний раз. После этого нетрудно было догадаться, что Гвенвин может направиться только в Республику, единственное в пределах досягаемости не враждебное ей место.
Однако все это были только догадки, доказательства быть не могло. И так похоже на Марвис — или на саму Гвенвин, если б она была на ее месте, — полагаться на собственные догадки. А может, Марвис заранее разузнала об Арборе? Возможно. Трудно предсказать действия квалифицированного агента. Да и ей больше незачем торчать возле планеты. Скоро она будет на поверхности и уж там постарается сделать так, чтобы ее невозможно было найти.
Она прыгнула к Арборе….. и промахнулась. Только каких-то двести тысяч миль, но из-за этого пришлось сделать добавочный прыжок. На этот раз она вышла в обычное пространство в пятистах милях от поверхности. Теперь она могла идти по инерции, позволяя арборианскому притяжению нести ее вниз. Она понимала, что может не уловить момента, когда нужно включить нейтрализатор, и что у нее может просто не хватить энергии для его работы.
Когда воздух нагрелся, автоматически включился ее защитный экран, прикрывая ее от трения и жары. Он растянулся, как парашют, замедляя ее падение и давая возможность планировать. Похоже, не важно было, где она приземлится — везде внизу были леса и луга и ни малейших признаков человеческого жилья.
Опустившись поближе к поверхности, она повернула к маленькой, заросшей травой долине. Нужно спуститься еще футов на сто, прежде чем попытаться включить нейтрализатор для мягкой посадки. Но когда наконец она его включила, он не сработал. С жутким грохотом она плюхнулась на землю. И если бы защитное поле не смягчило удар, на этом все ее приключения бы и закончились.
Она села в высокой траве. Защитный экран исчез, и теперь, впервые за долгое время, она дышала настоящим воздухом. Она еще раз ткнула в кнопку нейтрализатора и снова безрезультатно. Это могло означать только одно: энергетическая батарейка выжата досуха. Так оно и было. Она попыталась снова включить экран, но он не среагировал.
Теперь она будет прикована к Арборе, пока не найдет подзарядник, и искать его придется пешком и в одиночестве.
Но сейчас ей важнее было решить вопрос с пищей. Она теперь перешла на внешнее дыхание и с наслаждением вдыхала разнообразные ароматы леса и полей, но они же пробудили в ней зверский голод. Она давно сидела на пищевых таблетках, и теперь опустевший желудок настоятельно требовал хорошей еды.
Она поднялась и прямо по высокой траве направилась к маленькому ручью, протекавшему через долину, но глаза ее сами собой искали что-нибудь съедобное. Арбора, настолько она помнила, была заповедником с земной экологией — кажется, единственно удачный эксперимент хальстайниан. Она узнала несколько видов шиповника, на которых могли быть съедобные ягоды. Но прохладный воздух и желтизна далекого леса подсказывали ей, что сейчас не сезон. В этом районе Арборы была осень.
Она наклонилась к ручью, напилась и умыла лицо чистой проточной водой. Сначала она хотела пойти по руслу ручья вниз по течению, но густые заросли шиповника и травы совсем загородили дорогу. Тогда она поднялась повыше к деревьям.
Здесь ей повезло. Некоторые деревья оказались американским орехом, и вся земля под ними была усыпана мелкими орешками. Не меньше двух часов провела она, разбивая камнями жесткие скорлупки и выковыривая крохотные, но очень вкусные ядрышки.
Потом она направилась к скальному выступу на вершине холма. Была уже середина дня, она с надеждой оглядывала горизонт, отыскивая струйку дыма или другой знак присутствия людей.
— Эй! — крикнула она с вершины во весь голос. — Есть тут кто-нибудь?
Взлетевшие рядом с ней птицы вежливо замолчали, пока она прислушивалась в ожидании ответа. Ничего.
Она повернулась кругом и крикнула снова. Результат был тот же. Так… придется идти — или попытаться разжечь огонь и соорудить какое-нибудь укрытие на ночь. Опускающееся солнце определило ее выбор.
Попытаться разжечь огонь… Проще всего выбить искру в какой-нибудь горючий материал, ударив металлом по кремню. Но все металлическое она выбросила, когда потрошила сумку. Она попыталась стукать камнем о камень, но камни поблизости совсем не подходили для такой работы. Они крошились и никаких искр не давали.
Так… еще можно потереть две палки друг о друга. Несколько минут она энергично это проделывала, и, к ее удивлению неожиданно появился дымок. Она перенесла эту палку в кучу кедровой хвои и раздула настоящий огонь. Несколько минут спустя пламя уже гудело.
Пока она сидела у огня, отогревая руки и расслабившись, сгустились сумерки. Тогда она поднялась и пошла искать хвойный лапник, чтобы соорудить себе постель. Это лучше, чем кишащие насекомыми сухие листья.
5
— Эй! Это вы недавно кричали? — донесся из мрака мужской голос.
Гвенвин обернулась, пытаясь рассмотреть говорящего.
— Я… и мне никто не ответил.
— Я в это время скрадывал оленя. Нельзя было издать ни звука, — объяснил мужчина. Он вышел прямо к огню, и она увидела, что он несет на плечах что-то тяжелое. — Я закончил это занятие выстрелом из лука и уложил его. Потом я решил взглянуть на вас и вышел к вашему костру.
Он принялся разглядывать ее, и она тоже хорошо видела его смуглое лицо в свете костра. Он был гладко выбрит, чего она совсем не ожидала от человека, живущего в пустыне и одетого в оленью шкуру, и выглядел лет на тридцать.
— Похоже, что вы далеко забрели от дома, юная леди, — сказал он. — Вы с Бернсвы?
— И даже еще дальше. С Коммуналити, — ответила она. — Истощилась моя батарея. Я здесь приземлилась в надежде дозаправить ее.
— Зарядить на Арборе? — засмеялся он. — Ладно… может, это и можно сделать. Здесь еще должно остаться несколько подзарядников. Хотя я, честно говоря, не уверен.
— Вы не знаете? — настойчиво спросила Гвенвин, — а куда вы сами ходите подзаряжаться?
Он захохотал.
— Единственное, что я здесь подзаряжаю, мой желудок. Я прямо сейчас собираюсь этим заняться. Если вы позволите мне пристроиться к вашему огню, эта оленья нога очень скоро будет готова. Вы голодны?
— Смертельно.
— Тут хватит нам обоим. — Он сбросил тяжелую поклажу с плеч и начал нарезать ножом куски мяса с оленьей ноги.
— Значит, у вас нет системы жизнеобеспечения? — спросила она.
— Только сама Арбора. Ничего встроенного, если вы это имеете в виду. Вам, наверное, это кажется примитивным?
— Скорее оригинальным, — дипломатично ответила она. — И никто на Арборе не использует имплантанты?
— Очень немногие. Поэтому я и сказал, что, возможно, вы сумеете подзарядиться. Здесь есть поселок под названием Высокие Сосны, а в пяти днях пути отсюда к западу и еще в восьми днях к югу есть Лопейт. Вам он показался бы почти настоящим городом.
— А что между ними?
Он пожал плечами и неуверенно указал на окружающий лес.
— Вот это. Прекрасная страна для охоты. И не так много охотников. Я здесь встречаю людей не чаще трех раз в год.
Гвенвин приняла это к сведению. Подумав немного, она сказала:
— Тогда мне лучше с утра отправиться в Высокие Сосны, если вы объясните дорогу.
— Конечно, — согласился он. — Или вы можете отправиться в Лопейт. Идти туда дольше, но зато… нет, не могу сказать с уверенностью, где у вас больше шансов подзарядиться, но мне кажется, что в Лопейте.
Они помолчали. Гвенвин ожидала, что мужчина предложит ей свою помощь, возможно, сходит в Лопейт, пока она сама пойдет в Высокие Сосны. Но он ничего такого не предложил. Возможно, жизнь в пустыне отучила его от галантных замашек, а может, он просто хотел побольше узнать о ней, прежде чем что-то делать.
— Меня зовут Гвенвин, Гвенвин Остер. Можно просто Гвенни.
— Рад встретить тебя, Гвенвин. Я — Хальм Оканон.
— В Коммуналити много Оканонов, — сказала она.
— Вот и прекрасно, — ответил он.
И это, как она поняла, было окончанием разговора.
Когда все было готово, они присели к огню и занялись мясом, жареным с какими-то похожими на картофель клубнями, но с приятным ореховым вкусом, и другими травами, которые Хальм достал из сумки. Также у него оказалась припасена пачка чая, вкусного и бодрящего, и даже немного сахара.
— У меня есть одеяло, и я советую тебе в него закутаться, — сказал он. — Ты так легко одета, что без него просто замерзнешь.
— Спасибо. Мне немного странно пользоваться одеялом на удобной планете земного типа, хотя обычно я вполне хорошо чувствую себя и в межзвездном пространстве. С встроенной системой жизнеобеспечения там не испытываешь никаких неудобств.
— Воображаю, — пробормотал он, — конечно, очень удобно. Но ты же полностью от него зависишь! Случись любая поломка, и с чем ты останешься?
— Конечно, ваше жизнеобеспечение более надежно, но не совсем удобно, — улыбнулась Гвенвин. — Может, в поселках тут жизнь полегче?
— Конечно. Но ведь и жизнь в Коммуналити была бы легче, если бы не эко-война? — ввернул он.
— Возможно. Мы испытали это несколько десятилетий назад, когда война стала почти односторонней и практически прекратилась.
— Да, это после того, как Лонтестан нашел телепата-нечеловека — они называют его «Монте» — и переманил его на свою сторону, — сказал Хальм. — Мы слышали об этом. Тогда твоя сторона изобрела «Игрушку» и вы снова сравнялись.
— Я глубоко поражена, встретив здесь, на Арборе, в живописной пустыне, поклонника эко-войны, — улыбаясь сказала она.
— Ну, всегда интересно посмотреть на игры других людей, даже если сам не играешь, — извиняющимся тоном сказал он.
— Это правда, — заметила Гвенвин. — Вот и я смотрю со стороны на твою игру и пытаюсь понять, почему ты выбрал подобное отшельничество. Я бы на твоем месте предпочла играть в создание семьи и воспитывать кучи детей.
Он тихонько кивнул.
— Я бы тоже играл в эту игру, если бы мог.
— А что тебе мешает? На Арборе не хватает женщин?
— Нет, с женщинами все в порядке. Просто я не могу иметь детей.
— Но, на мой взгляд, ты кажешься вполне нормальным мужчиной, — сказала Гвенвин, — и даже вполне привлекательным. Она еще надеялась этой невинной лестью обеспечить себе его помощь.
Он рассмеялся.
— Я и сам себя таким чувствую, особенно когда ты сидишь рядом со мной. Но детей у меня быть не может.
— О… Я кое-что слышала о этих проблемах.
— Мне кажется, ты не понимаешь. Это не стерильность. Врачи-медики объяснили мне, что это какое-то изменение наследственности. В общем, я не похож на всех остальных.
Гвенвин насторожилась.
— И чем же ты отличаешься?
— Если бы здесь было побольше света, — грустно улыбнулся он, — ты бы сразу заметила, что у меня не хрящи, а настоящая носовая кость.
Она вплотную придвинулась к нему:
— А можно мне потрогать? — выдохнула она.
— Зачем… А впрочем… Давай, — рассмеялся он.
Ее пальцы в темноте нашли его нос и прошлись по гребню. Плотная кость, покрытая кожей! В точности, как у нее самой! И у Марвис!
— Господи Боже! Неужели правда! Господи!
Он рассмеялся.
— Обычно мои нос не вызывает столь бурной реакции. Что тебя так поразило?
— Повернись и посмотри на мой нос, — смеясь, предложила она.
Когда он выполнил это и удивленно уставился на нее, она захохотала и долго не могла остановиться.
— Это невообразимо, — сказала она, задыхаясь от смеха. Мы перерыли все генетические картотеки Коммуналити и Федерации, проверили генетические карты миллиардов людей. Потом я приземляюсь на Арборе, в первом попавшемся месте, и ты первый выходишь к моему костру! О, Хальм, это просто чудо! Я тебя нашла!
Гвенвин обернулась, пытаясь рассмотреть говорящего.
— Я… и мне никто не ответил.
— Я в это время скрадывал оленя. Нельзя было издать ни звука, — объяснил мужчина. Он вышел прямо к огню, и она увидела, что он несет на плечах что-то тяжелое. — Я закончил это занятие выстрелом из лука и уложил его. Потом я решил взглянуть на вас и вышел к вашему костру.
Он принялся разглядывать ее, и она тоже хорошо видела его смуглое лицо в свете костра. Он был гладко выбрит, чего она совсем не ожидала от человека, живущего в пустыне и одетого в оленью шкуру, и выглядел лет на тридцать.
— Похоже, что вы далеко забрели от дома, юная леди, — сказал он. — Вы с Бернсвы?
— И даже еще дальше. С Коммуналити, — ответила она. — Истощилась моя батарея. Я здесь приземлилась в надежде дозаправить ее.
— Зарядить на Арборе? — засмеялся он. — Ладно… может, это и можно сделать. Здесь еще должно остаться несколько подзарядников. Хотя я, честно говоря, не уверен.
— Вы не знаете? — настойчиво спросила Гвенвин, — а куда вы сами ходите подзаряжаться?
Он захохотал.
— Единственное, что я здесь подзаряжаю, мой желудок. Я прямо сейчас собираюсь этим заняться. Если вы позволите мне пристроиться к вашему огню, эта оленья нога очень скоро будет готова. Вы голодны?
— Смертельно.
— Тут хватит нам обоим. — Он сбросил тяжелую поклажу с плеч и начал нарезать ножом куски мяса с оленьей ноги.
— Значит, у вас нет системы жизнеобеспечения? — спросила она.
— Только сама Арбора. Ничего встроенного, если вы это имеете в виду. Вам, наверное, это кажется примитивным?
— Скорее оригинальным, — дипломатично ответила она. — И никто на Арборе не использует имплантанты?
— Очень немногие. Поэтому я и сказал, что, возможно, вы сумеете подзарядиться. Здесь есть поселок под названием Высокие Сосны, а в пяти днях пути отсюда к западу и еще в восьми днях к югу есть Лопейт. Вам он показался бы почти настоящим городом.
— А что между ними?
Он пожал плечами и неуверенно указал на окружающий лес.
— Вот это. Прекрасная страна для охоты. И не так много охотников. Я здесь встречаю людей не чаще трех раз в год.
Гвенвин приняла это к сведению. Подумав немного, она сказала:
— Тогда мне лучше с утра отправиться в Высокие Сосны, если вы объясните дорогу.
— Конечно, — согласился он. — Или вы можете отправиться в Лопейт. Идти туда дольше, но зато… нет, не могу сказать с уверенностью, где у вас больше шансов подзарядиться, но мне кажется, что в Лопейте.
Они помолчали. Гвенвин ожидала, что мужчина предложит ей свою помощь, возможно, сходит в Лопейт, пока она сама пойдет в Высокие Сосны. Но он ничего такого не предложил. Возможно, жизнь в пустыне отучила его от галантных замашек, а может, он просто хотел побольше узнать о ней, прежде чем что-то делать.
— Меня зовут Гвенвин, Гвенвин Остер. Можно просто Гвенни.
— Рад встретить тебя, Гвенвин. Я — Хальм Оканон.
— В Коммуналити много Оканонов, — сказала она.
— Вот и прекрасно, — ответил он.
И это, как она поняла, было окончанием разговора.
Когда все было готово, они присели к огню и занялись мясом, жареным с какими-то похожими на картофель клубнями, но с приятным ореховым вкусом, и другими травами, которые Хальм достал из сумки. Также у него оказалась припасена пачка чая, вкусного и бодрящего, и даже немного сахара.
— У меня есть одеяло, и я советую тебе в него закутаться, — сказал он. — Ты так легко одета, что без него просто замерзнешь.
— Спасибо. Мне немного странно пользоваться одеялом на удобной планете земного типа, хотя обычно я вполне хорошо чувствую себя и в межзвездном пространстве. С встроенной системой жизнеобеспечения там не испытываешь никаких неудобств.
— Воображаю, — пробормотал он, — конечно, очень удобно. Но ты же полностью от него зависишь! Случись любая поломка, и с чем ты останешься?
— Конечно, ваше жизнеобеспечение более надежно, но не совсем удобно, — улыбнулась Гвенвин. — Может, в поселках тут жизнь полегче?
— Конечно. Но ведь и жизнь в Коммуналити была бы легче, если бы не эко-война? — ввернул он.
— Возможно. Мы испытали это несколько десятилетий назад, когда война стала почти односторонней и практически прекратилась.
— Да, это после того, как Лонтестан нашел телепата-нечеловека — они называют его «Монте» — и переманил его на свою сторону, — сказал Хальм. — Мы слышали об этом. Тогда твоя сторона изобрела «Игрушку» и вы снова сравнялись.
— Я глубоко поражена, встретив здесь, на Арборе, в живописной пустыне, поклонника эко-войны, — улыбаясь сказала она.
— Ну, всегда интересно посмотреть на игры других людей, даже если сам не играешь, — извиняющимся тоном сказал он.
— Это правда, — заметила Гвенвин. — Вот и я смотрю со стороны на твою игру и пытаюсь понять, почему ты выбрал подобное отшельничество. Я бы на твоем месте предпочла играть в создание семьи и воспитывать кучи детей.
Он тихонько кивнул.
— Я бы тоже играл в эту игру, если бы мог.
— А что тебе мешает? На Арборе не хватает женщин?
— Нет, с женщинами все в порядке. Просто я не могу иметь детей.
— Но, на мой взгляд, ты кажешься вполне нормальным мужчиной, — сказала Гвенвин, — и даже вполне привлекательным. Она еще надеялась этой невинной лестью обеспечить себе его помощь.
Он рассмеялся.
— Я и сам себя таким чувствую, особенно когда ты сидишь рядом со мной. Но детей у меня быть не может.
— О… Я кое-что слышала о этих проблемах.
— Мне кажется, ты не понимаешь. Это не стерильность. Врачи-медики объяснили мне, что это какое-то изменение наследственности. В общем, я не похож на всех остальных.
Гвенвин насторожилась.
— И чем же ты отличаешься?
— Если бы здесь было побольше света, — грустно улыбнулся он, — ты бы сразу заметила, что у меня не хрящи, а настоящая носовая кость.
Она вплотную придвинулась к нему:
— А можно мне потрогать? — выдохнула она.
— Зачем… А впрочем… Давай, — рассмеялся он.
Ее пальцы в темноте нашли его нос и прошлись по гребню. Плотная кость, покрытая кожей! В точности, как у нее самой! И у Марвис!
— Господи Боже! Неужели правда! Господи!
Он рассмеялся.
— Обычно мои нос не вызывает столь бурной реакции. Что тебя так поразило?
— Повернись и посмотри на мой нос, — смеясь, предложила она.
Когда он выполнил это и удивленно уставился на нее, она захохотала и долго не могла остановиться.
— Это невообразимо, — сказала она, задыхаясь от смеха. Мы перерыли все генетические картотеки Коммуналити и Федерации, проверили генетические карты миллиардов людей. Потом я приземляюсь на Арборе, в первом попавшемся месте, и ты первый выходишь к моему костру! О, Хальм, это просто чудо! Я тебя нашла!