Страница:
АЛЕША КУДРЯВЦЕВ
Тишин провожал Алешу до самого дома. Попрощавшись с приятелем, Кудрявцев прошел через двор к маленькому флигелю. Около дощатого гаража, крытого толем, возился с машиной шофер Егор Иванович. Алеша для чего-то обошел кругом машину, потрогал запасное колесо и задний буфер, заглянул внутрь, измерил на глазок ширину дверцы и спросил:
— Папа дома?
Шофер повернул к нему добродушное лицо с черными точками около носа и кивнул головой на флигель:
— Генерал у себя.
Алеша прошел в дом и через минуту вернулся с двумя щетками, снял куртку и начал старательно чистить.
— Где ж это ты столько пыли набрал? — спросил шофер, глядя, как вокруг Алешиной куртки разлетается облако пыли.
— На работе, — ответил Алеша и принялся смахивать пыль с башмаков.
Почистившись и пригладив волосы, он вошел в большую переднюю и, потянув носом воздух, заглянул в кухню.
Матери дома не было. У плиты возилась старушка — родственница Анна Петровна.
— Где же ты пропадал столько времени? Уже давно отобедали и убрали все, — сказала она.
— Я в кухне поем, не беспокойтесь, — вежливо ответил Алеша, доставая из шкафа тарелку и придвигая табуретку к кухонному столу.
Анна Петровна поставила перед ним обед.
— Папа спрашивал… — тихо шепнула она.
— Я же сказал маме, что пойду на делянку. Мы всей школой ходили в лес валить деревья.
Анна Петровна сразу разволновалась:
— То-то я вижу, что ты за один день на себя не похож стал. Осунулся, и нос на лице, как пуговка, торчит.
Алеша скорчил смешливую гримасу, надул щеки и весело сказал:
— А вот сейчас съем обед и потолстею!
Наскоро проглотив все, что дала ему Анна Петровна, он встал, чмокнул старушку в щеку и направился к отцу. Подойдя к кабинету, одернул курточку, поправил галстук и постучал. Из-за двери послышался тихий голос:
— Прошу.
Алеша остановился на пороге:
— Это я, папа. Можно к тебе?
— А, Алексей!
Генерал повернул к сыну голову. Седые волосы, бронзовый цвет лица и ярко-голубые глаза делали лицо генерала красивым и, несмотря на седину, молодым. При ходьбе он опирался на палку, но высокие, прямые плечи и осанка почти скрадывали его хромоту. Между отцом и сыном было какое-то неуловимое сходство.
Генерал широким жестом указал сыну на диван:
— Извини, пожалуйста! Я сейчас закончу свои дела. Садись!
Алеша присел на кончик дивана. Генерал проверял какие-то счета, подписывал бумаги и неторопливо складывал их в портфель. Потом, убрав портфель со стола в ящик, он повернулся к сыну:
— Ну, как твои дела? Я беспокоился, что тебя долго нет. Что вы там делали на делянке? Директор тоже с вами ходил?
— Все ходили: и директор, и еще одна комсомолка-печник… — начал Алеша.
— А, это молоденькая учительница! Елена Александровна, кажется?
— Учительница? — удивился Алеша. — Да она просто печник! И откуда ты знаешь, что ее зовут Елена Александровна?
— А я познакомился с вашим директором, — улыбнулся отец и как бы вскользь добавил: — Елена Александровна будет у вас руководителем класса.
Алеша вскочил:
— Папа, ты ошибаешься, она же просто печник! Я сам видел, как она клала печи! — Он даже засмеялся: — Ты все перепутал, папа!
— Это ты, я вижу, в чем-то запутался. Тебя смущает, что учительница клала печи. Но одна профессия никогда не мешает другой. Наоборот, каждая профессия обогащает человека новыми знаниями.
— Но с какой стати она будет у нас руководителем класса? — пробормотал Алеша.
Генерал повернулся к сыну и внимательно поглядел ему в глаза.
— Мне кажется, что ты как-то неуважительно говоришь о Елене Александровне! — резко сказал он. — Если бы даже она была только печником, это не дает тебе права говорить о ней в таком пренебрежительном тоне.
Алеша молчал. Перед его глазами встало обиженное и гневное лицо Елены Александровны. «Вы — какой-то печник!» — крикнул он ей тогда…
— Между прочим, — сказал отец, — директор очень хвалил вас. Говорил, что вы все там много работаете. Молодцы! Школу свою восстанавливаете. Приглашал меня заехать, посмотреть. — Генерал осторожно переложил больную ногу и продолжал: — Я очень рад, что ты попал в такой крепкий коллектив… Кстати, там есть пионерский отряд, который в первые дни войны застрял на Украине. Эти пионеры, кажется, вели себя там очень стойко и мужественно, помогали взрослым в борьбе против оккупантов. Позволь, позволь… Директор даже называл мне фамилию пионера, который был командиром в этом отряде… — Генерал потер лоб. — Ах да, вспомнил: Трубачев! Есть у тебя такой товарищ? Он, кажется, из твоего же класса?
— Трубачев у нас есть, но он не в моем классе. Он второгодник, и я с ним не дружу! — резко ответил Алеша вставая и, боясь дальнейших расспросов, поспешно переменил разговор: — Папа, я хотел просить у тебя завтра утром машину. Если, конечно, ты никуда не поедешь.
Генерал задумчиво глядел на сына.
— Я обязательно заеду к вам в школу, — медленно сказал он, как бы отвечая на свои мысли. Потом, заметив, что сын стоит, быстро переспросил: — Машину? А зачем тебе понадобилась машина?
— Мы с ребятами хотим кое-что перевезти. Ты же сам говорил, что я хорошо умею управлять, — заторопился Алеша.
— Управлять машиной ты умеешь, но, для того чтобы ездить по улицам, надо иметь права. И вообще, Алексей… — Генерал снова указал на диван: — Да ты сядь! Мы еще не кончили нашего разговора.
Алеша сел.
— Мне кажется, Алексей, что ты любишь, говоря на вашем языке, хвалиться перед ребятами… И своей, вернее — отцовской, машиной и, может быть, тем, что ты — сын генерала…
Алеша сильно покраснел:
— Папа…
— Подожди. Ты не отрицай сразу. Если мне это только кажется, я охотно возьму свои слова обратно. Во-первых, я вижу, что ты неуважительно относишься к Елене Александровне только потому, что она печник. Во-вторых, все ребята в школе уже знают, что ты — сын генерала. А теперь ты для чего-то просишь машину… Кстати, ты уже брал ее однажды без моего разрешения.
Алеша обиженно молчал.
— Мне кажется твое поведение нескромным, Алексей. Подумай об этом. Если это не так, то я буду очень рад. И если машина нужна для дела, то я попрошу Егора Ивановича уделить тебе время завтра до обеда.
— Машина нужна мне для дела, — не глядя на отца, сказал Алеша.
— Хорошо. Попроси ко мне шофера.
Алеша торопливо вскочил и вышел. Отец постучал пальцами по столу и задумчиво посмотрел в окно.
— Там сын просит что-то такое перевезти для школы, — сказал он вошедшему шоферу. — Вы уж, пожалуйста, помогите ему.
— Есть, товарищ генерал! — недоумевая, ответил Егор Иванович.
«Что можно перевозить на легковой машине? — подумал он про себя. — Книги, что ли, какие-нибудь?»
Вечером Алеше долго не спалось. Чтобы не беспокоить мать и Анну Петровну, он вышел в кухню, присел на подоконник и глубоко задумался. Разговор с отцом вызвал в нем протест и обиду. Но что-то в этом разговоре вынуждало его подумать наедине с самим собой обо всем, что происходило в его жизни в последнее время,
Конечно, относительно пренебрежительного отношения к Елене Александровне отец был прав. И, хотя Алеша был уверен, что отец ошибся, считая Елену Александровну учительницей, он все-таки чувствовал свою вину.
«Наверно, директор ему про кого-нибудь другого сказал…»
Самым неприятным для Алеши было то, что отец упрекнул его в хвастовстве. Кто мог пожаловаться отцу? Директор? А директору кто? Трубачев? Или Елена Александровна?
Алеша вдруг вспомнил Трубачева и вскипел от злости. Конечно, это он! Тишин давно предупреждал, что Трубачев при каждом удобном случае называет его, Алешу, хвастуном. Правда, Тишину не во всем можно верить, он и Петрусин никогда не будут его настоящими товарищами: они привыкли действовать исподтишка, а Алеша любит прямых и смелых людей.
Перед мальчиком, помимо воли, встало лицо Трубачева с откинутым назад чубом и открытым, смелым взглядом. Сколько раз Алеша украдкой глядел на Трубачева и, забывая об их вражде, чувствовал к нему непобедимую симпатию! Еще тогда, в первую встречу у лесопильного завода, он почувствовал эту симпатию к незнакомому пионеру и даже сразу решил, что пойдет учиться в ту школу, где будет Трубачев. И чем сильнее было это необъяснимое чувство, тем глубже становилась обида. Алеша вспомнил, как в школе Трубачев прошел мимо, заложив руки в карманы, и, снисходительно улыбаясь, сказал:
«Мы здесь хозяева, а Кудрявцев — наш гость!»
Алеша вскочил и сердито зашагал по кухне. В тишине шаги его гулко разнеслись по дому. Генерал прислушался, отворил дверь в коридор и заглянул в кухню. Потом вернулся к себе и не тушил свет, пока не затихли шаги сына.
— Папа дома?
Шофер повернул к нему добродушное лицо с черными точками около носа и кивнул головой на флигель:
— Генерал у себя.
Алеша прошел в дом и через минуту вернулся с двумя щетками, снял куртку и начал старательно чистить.
— Где ж это ты столько пыли набрал? — спросил шофер, глядя, как вокруг Алешиной куртки разлетается облако пыли.
— На работе, — ответил Алеша и принялся смахивать пыль с башмаков.
Почистившись и пригладив волосы, он вошел в большую переднюю и, потянув носом воздух, заглянул в кухню.
Матери дома не было. У плиты возилась старушка — родственница Анна Петровна.
— Где же ты пропадал столько времени? Уже давно отобедали и убрали все, — сказала она.
— Я в кухне поем, не беспокойтесь, — вежливо ответил Алеша, доставая из шкафа тарелку и придвигая табуретку к кухонному столу.
Анна Петровна поставила перед ним обед.
— Папа спрашивал… — тихо шепнула она.
— Я же сказал маме, что пойду на делянку. Мы всей школой ходили в лес валить деревья.
Анна Петровна сразу разволновалась:
— То-то я вижу, что ты за один день на себя не похож стал. Осунулся, и нос на лице, как пуговка, торчит.
Алеша скорчил смешливую гримасу, надул щеки и весело сказал:
— А вот сейчас съем обед и потолстею!
Наскоро проглотив все, что дала ему Анна Петровна, он встал, чмокнул старушку в щеку и направился к отцу. Подойдя к кабинету, одернул курточку, поправил галстук и постучал. Из-за двери послышался тихий голос:
— Прошу.
Алеша остановился на пороге:
— Это я, папа. Можно к тебе?
— А, Алексей!
Генерал повернул к сыну голову. Седые волосы, бронзовый цвет лица и ярко-голубые глаза делали лицо генерала красивым и, несмотря на седину, молодым. При ходьбе он опирался на палку, но высокие, прямые плечи и осанка почти скрадывали его хромоту. Между отцом и сыном было какое-то неуловимое сходство.
Генерал широким жестом указал сыну на диван:
— Извини, пожалуйста! Я сейчас закончу свои дела. Садись!
Алеша присел на кончик дивана. Генерал проверял какие-то счета, подписывал бумаги и неторопливо складывал их в портфель. Потом, убрав портфель со стола в ящик, он повернулся к сыну:
— Ну, как твои дела? Я беспокоился, что тебя долго нет. Что вы там делали на делянке? Директор тоже с вами ходил?
— Все ходили: и директор, и еще одна комсомолка-печник… — начал Алеша.
— А, это молоденькая учительница! Елена Александровна, кажется?
— Учительница? — удивился Алеша. — Да она просто печник! И откуда ты знаешь, что ее зовут Елена Александровна?
— А я познакомился с вашим директором, — улыбнулся отец и как бы вскользь добавил: — Елена Александровна будет у вас руководителем класса.
Алеша вскочил:
— Папа, ты ошибаешься, она же просто печник! Я сам видел, как она клала печи! — Он даже засмеялся: — Ты все перепутал, папа!
— Это ты, я вижу, в чем-то запутался. Тебя смущает, что учительница клала печи. Но одна профессия никогда не мешает другой. Наоборот, каждая профессия обогащает человека новыми знаниями.
— Но с какой стати она будет у нас руководителем класса? — пробормотал Алеша.
Генерал повернулся к сыну и внимательно поглядел ему в глаза.
— Мне кажется, что ты как-то неуважительно говоришь о Елене Александровне! — резко сказал он. — Если бы даже она была только печником, это не дает тебе права говорить о ней в таком пренебрежительном тоне.
Алеша молчал. Перед его глазами встало обиженное и гневное лицо Елены Александровны. «Вы — какой-то печник!» — крикнул он ей тогда…
— Между прочим, — сказал отец, — директор очень хвалил вас. Говорил, что вы все там много работаете. Молодцы! Школу свою восстанавливаете. Приглашал меня заехать, посмотреть. — Генерал осторожно переложил больную ногу и продолжал: — Я очень рад, что ты попал в такой крепкий коллектив… Кстати, там есть пионерский отряд, который в первые дни войны застрял на Украине. Эти пионеры, кажется, вели себя там очень стойко и мужественно, помогали взрослым в борьбе против оккупантов. Позволь, позволь… Директор даже называл мне фамилию пионера, который был командиром в этом отряде… — Генерал потер лоб. — Ах да, вспомнил: Трубачев! Есть у тебя такой товарищ? Он, кажется, из твоего же класса?
— Трубачев у нас есть, но он не в моем классе. Он второгодник, и я с ним не дружу! — резко ответил Алеша вставая и, боясь дальнейших расспросов, поспешно переменил разговор: — Папа, я хотел просить у тебя завтра утром машину. Если, конечно, ты никуда не поедешь.
Генерал задумчиво глядел на сына.
— Я обязательно заеду к вам в школу, — медленно сказал он, как бы отвечая на свои мысли. Потом, заметив, что сын стоит, быстро переспросил: — Машину? А зачем тебе понадобилась машина?
— Мы с ребятами хотим кое-что перевезти. Ты же сам говорил, что я хорошо умею управлять, — заторопился Алеша.
— Управлять машиной ты умеешь, но, для того чтобы ездить по улицам, надо иметь права. И вообще, Алексей… — Генерал снова указал на диван: — Да ты сядь! Мы еще не кончили нашего разговора.
Алеша сел.
— Мне кажется, Алексей, что ты любишь, говоря на вашем языке, хвалиться перед ребятами… И своей, вернее — отцовской, машиной и, может быть, тем, что ты — сын генерала…
Алеша сильно покраснел:
— Папа…
— Подожди. Ты не отрицай сразу. Если мне это только кажется, я охотно возьму свои слова обратно. Во-первых, я вижу, что ты неуважительно относишься к Елене Александровне только потому, что она печник. Во-вторых, все ребята в школе уже знают, что ты — сын генерала. А теперь ты для чего-то просишь машину… Кстати, ты уже брал ее однажды без моего разрешения.
Алеша обиженно молчал.
— Мне кажется твое поведение нескромным, Алексей. Подумай об этом. Если это не так, то я буду очень рад. И если машина нужна для дела, то я попрошу Егора Ивановича уделить тебе время завтра до обеда.
— Машина нужна мне для дела, — не глядя на отца, сказал Алеша.
— Хорошо. Попроси ко мне шофера.
Алеша торопливо вскочил и вышел. Отец постучал пальцами по столу и задумчиво посмотрел в окно.
— Там сын просит что-то такое перевезти для школы, — сказал он вошедшему шоферу. — Вы уж, пожалуйста, помогите ему.
— Есть, товарищ генерал! — недоумевая, ответил Егор Иванович.
«Что можно перевозить на легковой машине? — подумал он про себя. — Книги, что ли, какие-нибудь?»
Вечером Алеше долго не спалось. Чтобы не беспокоить мать и Анну Петровну, он вышел в кухню, присел на подоконник и глубоко задумался. Разговор с отцом вызвал в нем протест и обиду. Но что-то в этом разговоре вынуждало его подумать наедине с самим собой обо всем, что происходило в его жизни в последнее время,
Конечно, относительно пренебрежительного отношения к Елене Александровне отец был прав. И, хотя Алеша был уверен, что отец ошибся, считая Елену Александровну учительницей, он все-таки чувствовал свою вину.
«Наверно, директор ему про кого-нибудь другого сказал…»
Самым неприятным для Алеши было то, что отец упрекнул его в хвастовстве. Кто мог пожаловаться отцу? Директор? А директору кто? Трубачев? Или Елена Александровна?
Алеша вдруг вспомнил Трубачева и вскипел от злости. Конечно, это он! Тишин давно предупреждал, что Трубачев при каждом удобном случае называет его, Алешу, хвастуном. Правда, Тишину не во всем можно верить, он и Петрусин никогда не будут его настоящими товарищами: они привыкли действовать исподтишка, а Алеша любит прямых и смелых людей.
Перед мальчиком, помимо воли, встало лицо Трубачева с откинутым назад чубом и открытым, смелым взглядом. Сколько раз Алеша украдкой глядел на Трубачева и, забывая об их вражде, чувствовал к нему непобедимую симпатию! Еще тогда, в первую встречу у лесопильного завода, он почувствовал эту симпатию к незнакомому пионеру и даже сразу решил, что пойдет учиться в ту школу, где будет Трубачев. И чем сильнее было это необъяснимое чувство, тем глубже становилась обида. Алеша вспомнил, как в школе Трубачев прошел мимо, заложив руки в карманы, и, снисходительно улыбаясь, сказал:
«Мы здесь хозяева, а Кудрявцев — наш гость!»
Алеша вскочил и сердито зашагал по кухне. В тишине шаги его гулко разнеслись по дому. Генерал прислушался, отворил дверь в коридор и заглянул в кухню. Потом вернулся к себе и не тушил свет, пока не затихли шаги сына.
Глава 51.
РАЗВЕДКА
Витя Матрос плохо спал эту ночь: сговор Кудрявцева с Тишиным не давал ему покоя. Слова «шесть человек», брошенные вскользь Кудрявцевым, не выходили из головы мальчика.
«Зачем ему нужны были шесть человек? И почему только шесть, а не вся бригада?»
Это казалось Вите подозрительным, а ранний час, назначенный для свидания, окончательно убеждал его в том, что тут дело нечисто.
Витя любил все необычное и даже дома самые простые вещи облекал таинственностью. Если мать просила его выбросить в мусорный ящик битую посуду, то Витя выходил в палисадник вечером, рыл в кустах яму и, складывая туда черепки, представлял себя морским пиратом, зарывающим на пустынном острове драгоценный клад. Иногда его выдумки кончались плохо. В прошлую весну Витя едва не утонул, прыгая по льдинам на Москве-реке.
Сейчас Вите предстояло настоящее дело —разоблачить вероломный заговор Тишина и Кудрявцева.
Без четверти шесть, когда в доме еще все слали, Витя Матрос вышел на улицу. Бескозырка, сильно сдвинутая набок, лихо торчала у него на голове, обнаруживая кончик красного приплюснутого уха. Полосатая тельняшка брата, перешитая заботливыми руками матери, ловко обтягивала мальчишескую грудь, а пояс с надраенной до блеска пряжкой снял на животе золотым якорем.
Пройдя несколько улиц, мальчик приблизился к школе и осторожно заглянул во двор. Там было пусто. Дом с закрытыми дверями и окнами казался безлюдным, ко второму этажу была приставлена лестница, на одной из ступенек болталось привязанное ведро с краской, которое, очевидно, забыли убрать на ночь. Вдоль участка чернели ямы, выкопанные для столбов, возле них белели сложенные штабелями штакеты. Нигде не было ни одного человека.
Витя пригнулся к земле и побежал на участок Кудрявцева.
Он обошел все ямки, приподнял брезент, под которым прятали на ночь лопаты и ящики с инструментами. Взгляд его остановился на старой, рассохшейся бочке, перевернутой вверх дном. На этой бочке обычно лежали гвозди и молоток, а во время работы складывалась в кучу лишняя одежда. Витя потрогал ржавые обручи, раздвинул пошире щели между досками. Потом оглянулся, прислушался и полез под бочку.
«Разведка так разведка!» — сказал он себе, устраиваясь в своем тесном помещении и подбирая повыше острые коленки.
Вокруг стояла тишина. Витя прищурил один глаз и, выбрав щель пошире, вместе с бочкой повернулся к улице. По мостовой и тротуару торопливо шагали люди. Изредка с грохотом проезжал грузовик. Время шло… У Вити затекли ноги. Приподняв бочку, он высовывал ноги наружу и, пошевелив ими в траве, втягивал обратно.
Наконец на улице послышались знакомые голоса.
Витя насторожил уши и прильнул к щели. Во двор вошли несколько ребят. О чем-то советуясь, они остановились неподалеку от бочки, В то же время дверь дома хлопнула, и оттуда послышался голос Грозного:
— Что это вы, работнички, раненько поднялись нынче?
— Дело есть, — негромко ответил один из ребят.
Витя узнал голос Тишина и напряг внимание. Во двор вошли еще ребята.
— Сколько всех? — спросил Тишин.
Петрусин пересчитал:
— С нами пять. Кудрявцев будет шестой. Витя от удовольствия щелкнул языком.
— А что будем делать? — спросил один из ребят, облокачиваясь на бочку.
— Сейчас узнаешь, — таинственно ответил Тишин. На улице зашумела машина и, круто осадив у двора, остановилась. Из нее выскочил Алеша:
— Все здесь?.. Ну, поехали!
У Вити заныло сердце. Теперь уж было ясно, что в этот ранний утренний час задумано какое-то злодейское дело. «Куда они едут? Вернутся ли сюда?»
И, словно отвечая на его мысли, Алеша громко сказал:
— К началу работы мы должны вернуться.
Ребята полезли в машину. Витя Матрос видел в щель озабоченное рябое лицо шофера, выглядывавшего из кабинки, и слышал голос Кудрявцева:
— Да ничего, поместимся как-нибудь. Три человека после шлагбаума слезут. Не беспокойтесь, Егор Иванович!
Едва машина тронулась, как Витя, опрокинув бочку, стрелой вылетел на улицу.
— Влево взяла… — пробормотал он, стоя на мостовой. — Сказали — вернутся. Ладно, подожду.
Витя походил по улице, разминая ноги, потом снова залез в бочку. Он сидел долго, прижавшись лбом к щели и сладко зевая. Двор понемногу оживлялся. Прошли на работу два Мироныча, глубокомысленно о чем-то беседуя. Торопливо пробежали старшие школьники. Поздоровавшись с ними на ходу, ушел по делам директор Леонид Тимофеевич. Хлопотливо прибирая что-то с дорожки, заспешила к дому Федосья Григорьевна.
Двор наполнился школьниками. В доме началась работа — застучали молотки, загремели ведра.
В бочке становилось душно. Витя свесил голову в колени и заснул.
«Зачем ему нужны были шесть человек? И почему только шесть, а не вся бригада?»
Это казалось Вите подозрительным, а ранний час, назначенный для свидания, окончательно убеждал его в том, что тут дело нечисто.
Витя любил все необычное и даже дома самые простые вещи облекал таинственностью. Если мать просила его выбросить в мусорный ящик битую посуду, то Витя выходил в палисадник вечером, рыл в кустах яму и, складывая туда черепки, представлял себя морским пиратом, зарывающим на пустынном острове драгоценный клад. Иногда его выдумки кончались плохо. В прошлую весну Витя едва не утонул, прыгая по льдинам на Москве-реке.
Сейчас Вите предстояло настоящее дело —разоблачить вероломный заговор Тишина и Кудрявцева.
Без четверти шесть, когда в доме еще все слали, Витя Матрос вышел на улицу. Бескозырка, сильно сдвинутая набок, лихо торчала у него на голове, обнаруживая кончик красного приплюснутого уха. Полосатая тельняшка брата, перешитая заботливыми руками матери, ловко обтягивала мальчишескую грудь, а пояс с надраенной до блеска пряжкой снял на животе золотым якорем.
Пройдя несколько улиц, мальчик приблизился к школе и осторожно заглянул во двор. Там было пусто. Дом с закрытыми дверями и окнами казался безлюдным, ко второму этажу была приставлена лестница, на одной из ступенек болталось привязанное ведро с краской, которое, очевидно, забыли убрать на ночь. Вдоль участка чернели ямы, выкопанные для столбов, возле них белели сложенные штабелями штакеты. Нигде не было ни одного человека.
Витя пригнулся к земле и побежал на участок Кудрявцева.
Он обошел все ямки, приподнял брезент, под которым прятали на ночь лопаты и ящики с инструментами. Взгляд его остановился на старой, рассохшейся бочке, перевернутой вверх дном. На этой бочке обычно лежали гвозди и молоток, а во время работы складывалась в кучу лишняя одежда. Витя потрогал ржавые обручи, раздвинул пошире щели между досками. Потом оглянулся, прислушался и полез под бочку.
«Разведка так разведка!» — сказал он себе, устраиваясь в своем тесном помещении и подбирая повыше острые коленки.
Вокруг стояла тишина. Витя прищурил один глаз и, выбрав щель пошире, вместе с бочкой повернулся к улице. По мостовой и тротуару торопливо шагали люди. Изредка с грохотом проезжал грузовик. Время шло… У Вити затекли ноги. Приподняв бочку, он высовывал ноги наружу и, пошевелив ими в траве, втягивал обратно.
Наконец на улице послышались знакомые голоса.
Витя насторожил уши и прильнул к щели. Во двор вошли несколько ребят. О чем-то советуясь, они остановились неподалеку от бочки, В то же время дверь дома хлопнула, и оттуда послышался голос Грозного:
— Что это вы, работнички, раненько поднялись нынче?
— Дело есть, — негромко ответил один из ребят.
Витя узнал голос Тишина и напряг внимание. Во двор вошли еще ребята.
— Сколько всех? — спросил Тишин.
Петрусин пересчитал:
— С нами пять. Кудрявцев будет шестой. Витя от удовольствия щелкнул языком.
— А что будем делать? — спросил один из ребят, облокачиваясь на бочку.
— Сейчас узнаешь, — таинственно ответил Тишин. На улице зашумела машина и, круто осадив у двора, остановилась. Из нее выскочил Алеша:
— Все здесь?.. Ну, поехали!
У Вити заныло сердце. Теперь уж было ясно, что в этот ранний утренний час задумано какое-то злодейское дело. «Куда они едут? Вернутся ли сюда?»
И, словно отвечая на его мысли, Алеша громко сказал:
— К началу работы мы должны вернуться.
Ребята полезли в машину. Витя Матрос видел в щель озабоченное рябое лицо шофера, выглядывавшего из кабинки, и слышал голос Кудрявцева:
— Да ничего, поместимся как-нибудь. Три человека после шлагбаума слезут. Не беспокойтесь, Егор Иванович!
Едва машина тронулась, как Витя, опрокинув бочку, стрелой вылетел на улицу.
— Влево взяла… — пробормотал он, стоя на мостовой. — Сказали — вернутся. Ладно, подожду.
Витя походил по улице, разминая ноги, потом снова залез в бочку. Он сидел долго, прижавшись лбом к щели и сладко зевая. Двор понемногу оживлялся. Прошли на работу два Мироныча, глубокомысленно о чем-то беседуя. Торопливо пробежали старшие школьники. Поздоровавшись с ними на ходу, ушел по делам директор Леонид Тимофеевич. Хлопотливо прибирая что-то с дорожки, заспешила к дому Федосья Григорьевна.
Двор наполнился школьниками. В доме началась работа — застучали молотки, загремели ведра.
В бочке становилось душно. Витя свесил голову в колени и заснул.
Глава 52.
ТАИНСТВЕННАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Алеша сел рядом с шофером, остальные как попало набились в машину. Егор Иванович недовольно покачал головой и на каждом углу, косо поглядывая на ребят, хмуро спрашивал:
— Сворачивать или прямо?
— Нам за город нужно, Егор Иванович! По шоссе!
Алеша делал знаки ребятам, чтобы молчали и ни о чем не спрашивали.
— Не знаю, куда вам нужно, а только если бы генерал видел, что вас тут набилось как сельдей в бочке, он бы никак не разрешил такое катанье, — ворчал шофер.
— Так ребята слезут! Как только мы выедем за город, так и слезут! — уверял его Алеша.
— Допустим, слезут, а потом обратно влезут — куда им на шоссе деваться! — соображал вслух шофер.
Таинственность поездки увлекла ребят — они сидели тихо, изредка перешептываясь между собой. Молчание за спиной и вовсе удручало шофера.
— Хоть бы песни пели! Не в крематорий едете, а за город. Где это ты таких молчальников набрал? — спрашивал он Алешу.
— Почему — молчальников? Они развеселятся скоро. Ребята, давайте споем что-нибудь! — подмигивал товарищам Алеша.
Ребята запели «Катюшу». Шофер оживился, начал подтягивать.
У переезда шлагбаум гостеприимно поднялся, машина перескочила через железнодорожные пути.
— А что, Егор Иванович, здесь, на шоссе, я думаю, милиции нет? — выглянув в окошко, спросил Алеша.
— Новое дело… — подозрительно протянул шофер. — Что это ты милиции испугался?
— Да нет. я не испугался… Я только спрашиваю, что милиция — дежурит на шоссе или нет?
Ребята перестали петь и прислушались.
— Милиция озорников везде видит! — многозначительно сказал шофер и, довольный своим ответом, закурил папироску.
Но Алеша неожиданно подскочил и крикнул над самым его ухом:
— Стоп!
Егор Иванович от неожиданности круто затормозил и окончательно рассердился:
— Ну чего ты кричишь! Я ж думал, по крайней мере, человека переехали!
— Да нет, просто ребятам тут слезть надо, — выскакивая из кабинки, оправдывался Алеша. — И чего вы такой нервный, Егор Иванович? А еще на фронте были!
— Фронт — одно, а тыл — другое! — бросил Егор Иванович, поглядывая, как ребята вываливаются один за другим из машины.
— Выходи два человека. Петрусин, третий, тоже выходи, и ждите нас здесь! — командовал Алеша и, вдруг обратясь к шоферу, вежливо сказал: — И вы выходите, Егор Иванович!
— А я куда? — уставился на него шофер.
— Ну, вот здесь посидите на травке, перекурите немножко, — хитрил Алеша.
— Ишь ты, какой заботливый! — ухмыльнулся Егор Иванович, вылезая из машины и усаживаясь на траве. — Перекурить это, конечно, можно. А что дальше будем делать?
Алеша, не отвечая, вскочил на его место и тронул машину.
— Мы сейчас вернемся, не беспокойтесь! — крикнул он, давая полный ход.
— Ну, достанется тебе дома! — засмеялся Тишин, глядя из машины на остолбеневшего шофера.
Машина мчалась напрямик к лесу. Рядом с Тишиным сидел мальчик из бригады Кудрявцева, бывший одноклассник Трубачева.
— Что это вы задумали? — спрашивал он, не понимая, куда и зачем они едут.
Тишин стал ему объяснять.
— Столбы перевозить на легковой машине? Да вы с ума сошли!
— Не только столбы — и слеги перевезем! — кричал Алеша.
— Да в городе нас милиция остановит!
— Чудак! Что ж, мы зря около шлагбаума ребят оставили? Мы в городе без машины обойдемся — сами на веревках понесем.
Тишин вытащил спрятанные под сиденьем веревки.
— Да зачем нам на себе столбы тащить? — удивлялся шестиклассник.
— «Зачем, зачем»! — передразнил его Тишин. — Чтобы соревнование выиграть, вот зачем! Пока-то еще Леонид Тимофеевич все столбы перевезет, а у нас уже часть забора будет сделана. Понял?
— Постой! Это нечестно. Я против Трубачева не пойду! — возмутился бывший одноклассник Васька.
— Как это — не пойду? Ты же в нашей бригаде и соревнуешься с бригадой Трубачева. Значит, все равно идешь против. Мальчик рассердился:
— Соревноваться надо честно. У Кудрявцева есть машина, а у Трубачева нет. На чем он себе привезет?
Тишин прищурился и, похлопав товарища по плечу, сказал:
— Да ладно, поделимся как-нибудь. В крайнем случае, можно будет уступить им на денек машину. В чем дело!
— Если поделимся, то я согласен.
Подъехать к самой делянке не удалось. Оставив Тишина сторожить машину, Кудрявцев с товарищами пошел в лес. Отложенные столбы с красными пометками за ночь отсырели и казались очень тяжелыми. Ребята отобрали четыре столба и четыре слеги. Ловкие и сильные, они обвязали столбы веревками и волоком потащили их к шоссе. Раскрыв обе дверцы, с помощью Тишина втащили столбы в машину. Длинные концы бревен торчали в обе стороны.
— Придется держать дверцы, — сказал Алеша, — чтобы они на ходу не ободрались об эти бревна.
Слеги привязали к заднему буферу так, что они волочились по земле.
Когда ребята уселись, Алеша вскочил в кабинку и тронул машину.
— Эх, ты, разлюли-люли ягода-малина! — лихо крикнул он, давая полный ход.
Слеги, привязанные сзади, заскакали по мостовой.
Егор Иванович в полном расстройстве чувств бежал по дороге навстречу скачущему чудовищу. Он не узнавал своей машины. Она как будто разбухла, лопнула, и во все стороны из нее торчали какие-то бревна; даже сзади, поднимая невероятный шум, волочились за ней толстые палки.
— Да вы что, чудаки или сумасшедшие! — заикаясь, сказал он, когда машина остановилась.
— Сворачивать или прямо?
— Нам за город нужно, Егор Иванович! По шоссе!
Алеша делал знаки ребятам, чтобы молчали и ни о чем не спрашивали.
— Не знаю, куда вам нужно, а только если бы генерал видел, что вас тут набилось как сельдей в бочке, он бы никак не разрешил такое катанье, — ворчал шофер.
— Так ребята слезут! Как только мы выедем за город, так и слезут! — уверял его Алеша.
— Допустим, слезут, а потом обратно влезут — куда им на шоссе деваться! — соображал вслух шофер.
Таинственность поездки увлекла ребят — они сидели тихо, изредка перешептываясь между собой. Молчание за спиной и вовсе удручало шофера.
— Хоть бы песни пели! Не в крематорий едете, а за город. Где это ты таких молчальников набрал? — спрашивал он Алешу.
— Почему — молчальников? Они развеселятся скоро. Ребята, давайте споем что-нибудь! — подмигивал товарищам Алеша.
Ребята запели «Катюшу». Шофер оживился, начал подтягивать.
У переезда шлагбаум гостеприимно поднялся, машина перескочила через железнодорожные пути.
— А что, Егор Иванович, здесь, на шоссе, я думаю, милиции нет? — выглянув в окошко, спросил Алеша.
— Новое дело… — подозрительно протянул шофер. — Что это ты милиции испугался?
— Да нет. я не испугался… Я только спрашиваю, что милиция — дежурит на шоссе или нет?
Ребята перестали петь и прислушались.
— Милиция озорников везде видит! — многозначительно сказал шофер и, довольный своим ответом, закурил папироску.
Но Алеша неожиданно подскочил и крикнул над самым его ухом:
— Стоп!
Егор Иванович от неожиданности круто затормозил и окончательно рассердился:
— Ну чего ты кричишь! Я ж думал, по крайней мере, человека переехали!
— Да нет, просто ребятам тут слезть надо, — выскакивая из кабинки, оправдывался Алеша. — И чего вы такой нервный, Егор Иванович? А еще на фронте были!
— Фронт — одно, а тыл — другое! — бросил Егор Иванович, поглядывая, как ребята вываливаются один за другим из машины.
— Выходи два человека. Петрусин, третий, тоже выходи, и ждите нас здесь! — командовал Алеша и, вдруг обратясь к шоферу, вежливо сказал: — И вы выходите, Егор Иванович!
— А я куда? — уставился на него шофер.
— Ну, вот здесь посидите на травке, перекурите немножко, — хитрил Алеша.
— Ишь ты, какой заботливый! — ухмыльнулся Егор Иванович, вылезая из машины и усаживаясь на траве. — Перекурить это, конечно, можно. А что дальше будем делать?
Алеша, не отвечая, вскочил на его место и тронул машину.
— Мы сейчас вернемся, не беспокойтесь! — крикнул он, давая полный ход.
— Ну, достанется тебе дома! — засмеялся Тишин, глядя из машины на остолбеневшего шофера.
Машина мчалась напрямик к лесу. Рядом с Тишиным сидел мальчик из бригады Кудрявцева, бывший одноклассник Трубачева.
— Что это вы задумали? — спрашивал он, не понимая, куда и зачем они едут.
Тишин стал ему объяснять.
— Столбы перевозить на легковой машине? Да вы с ума сошли!
— Не только столбы — и слеги перевезем! — кричал Алеша.
— Да в городе нас милиция остановит!
— Чудак! Что ж, мы зря около шлагбаума ребят оставили? Мы в городе без машины обойдемся — сами на веревках понесем.
Тишин вытащил спрятанные под сиденьем веревки.
— Да зачем нам на себе столбы тащить? — удивлялся шестиклассник.
— «Зачем, зачем»! — передразнил его Тишин. — Чтобы соревнование выиграть, вот зачем! Пока-то еще Леонид Тимофеевич все столбы перевезет, а у нас уже часть забора будет сделана. Понял?
— Постой! Это нечестно. Я против Трубачева не пойду! — возмутился бывший одноклассник Васька.
— Как это — не пойду? Ты же в нашей бригаде и соревнуешься с бригадой Трубачева. Значит, все равно идешь против. Мальчик рассердился:
— Соревноваться надо честно. У Кудрявцева есть машина, а у Трубачева нет. На чем он себе привезет?
Тишин прищурился и, похлопав товарища по плечу, сказал:
— Да ладно, поделимся как-нибудь. В крайнем случае, можно будет уступить им на денек машину. В чем дело!
— Если поделимся, то я согласен.
Подъехать к самой делянке не удалось. Оставив Тишина сторожить машину, Кудрявцев с товарищами пошел в лес. Отложенные столбы с красными пометками за ночь отсырели и казались очень тяжелыми. Ребята отобрали четыре столба и четыре слеги. Ловкие и сильные, они обвязали столбы веревками и волоком потащили их к шоссе. Раскрыв обе дверцы, с помощью Тишина втащили столбы в машину. Длинные концы бревен торчали в обе стороны.
— Придется держать дверцы, — сказал Алеша, — чтобы они на ходу не ободрались об эти бревна.
Слеги привязали к заднему буферу так, что они волочились по земле.
Когда ребята уселись, Алеша вскочил в кабинку и тронул машину.
— Эх, ты, разлюли-люли ягода-малина! — лихо крикнул он, давая полный ход.
Слеги, привязанные сзади, заскакали по мостовой.
Егор Иванович в полном расстройстве чувств бежал по дороге навстречу скачущему чудовищу. Он не узнавал своей машины. Она как будто разбухла, лопнула, и во все стороны из нее торчали какие-то бревна; даже сзади, поднимая невероятный шум, волочились за ней толстые палки.
— Да вы что, чудаки или сумасшедшие! — заикаясь, сказал он, когда машина остановилась.
Глава 53.
«ЧЕЛОВЕК В БОЧКЕ!»
— Федосья Григорьевна! Мальчики бревна привезли! — взвизгнула Нютка.
Около бочки что-то с грохотом упало на землю. Витя Матрос подскочил и, больно ударившись головой о крепкое дно, проснулся.
На Алешином участке собралась уже вся бригада. Ребята шумно удивлялись, ощупывали столбы и слеги, о чем-то спорили. Из дому вышел младший Мироныч, оглядел материал и, одобрительно крякнув, послал за смолой. Вслед за ним появилась Федосья Григорьевна с младшими школьниками:
— Дети, сейчас у нас будет работа… Мальчики, что вы будете делать? Мы вам поможем.
— Да никакой тут работы для них нет, — нелюбезно откликнулся Петрусин.
— Ну, так мы будем смотреть, как смолят столбы, — заявила Нютка. — Федосья Григорьевна, посмотрим, как смолят столбы.
При виде столбов у Вити зашлось сердце: «Опередить нашу бригаду хотят! Так вот куда они ездили! А у нас ни одного столбика нет. Надо бежать к Трубачеву!»
Он уже хотел потихоньку выбраться на волю, как вдруг Тишин уселся на бочку и, постукивая по ней ногами, громко сказал:
— Вот выиграем соревнование и посмотрим тогда, кто хвастун, а кто работник!
Алеша вплотную подошел к бочке.
— А разве Трубачев что-нибудь говорил? — настороженно спросил он.
— Конечно! Он вообще считает тебя лодырем.
— Врешь! — подпрыгнул Витя, опрокидывая бочку и вскакивая на ноги. — Трубачев никогда этого не говорил!
Тишин, свалившись в траву, с испугом смотрел на Матроса. Алеша окинул взглядом обоих и залился звонким смехом.
— Человек в бочке! — не своим голосом заорала Нютка. — Федосья Григорьевна, человек в бочке!
Витя, перепрыгивая через штакеты, выскочил на улицу и, не разбирая дороги, помчался к Трубачеву.
Но квартира Трубачева оказалась запертой. Около двери стоял белобрысый паренек. Он держал в руках записку и озабоченно оглядывался по сторонам.
— Трубачева Васька знаешь? — спросил он Витю.
— Знаю.
— Окажи услугу, передай ему вот это. Скажи — Андрей Иваныч приходил. Только обязательно передай.
Он сунул Вите сложенную вдвое бумажку и ушел. Витя, на всякий случай, крепко постучал пятками в дверь и подождал на крыльце. Потом, что-то сообразив, снова бросился бежать.
Около бочки что-то с грохотом упало на землю. Витя Матрос подскочил и, больно ударившись головой о крепкое дно, проснулся.
На Алешином участке собралась уже вся бригада. Ребята шумно удивлялись, ощупывали столбы и слеги, о чем-то спорили. Из дому вышел младший Мироныч, оглядел материал и, одобрительно крякнув, послал за смолой. Вслед за ним появилась Федосья Григорьевна с младшими школьниками:
— Дети, сейчас у нас будет работа… Мальчики, что вы будете делать? Мы вам поможем.
— Да никакой тут работы для них нет, — нелюбезно откликнулся Петрусин.
— Ну, так мы будем смотреть, как смолят столбы, — заявила Нютка. — Федосья Григорьевна, посмотрим, как смолят столбы.
При виде столбов у Вити зашлось сердце: «Опередить нашу бригаду хотят! Так вот куда они ездили! А у нас ни одного столбика нет. Надо бежать к Трубачеву!»
Он уже хотел потихоньку выбраться на волю, как вдруг Тишин уселся на бочку и, постукивая по ней ногами, громко сказал:
— Вот выиграем соревнование и посмотрим тогда, кто хвастун, а кто работник!
Алеша вплотную подошел к бочке.
— А разве Трубачев что-нибудь говорил? — настороженно спросил он.
— Конечно! Он вообще считает тебя лодырем.
— Врешь! — подпрыгнул Витя, опрокидывая бочку и вскакивая на ноги. — Трубачев никогда этого не говорил!
Тишин, свалившись в траву, с испугом смотрел на Матроса. Алеша окинул взглядом обоих и залился звонким смехом.
— Человек в бочке! — не своим голосом заорала Нютка. — Федосья Григорьевна, человек в бочке!
Витя, перепрыгивая через штакеты, выскочил на улицу и, не разбирая дороги, помчался к Трубачеву.
Но квартира Трубачева оказалась запертой. Около двери стоял белобрысый паренек. Он держал в руках записку и озабоченно оглядывался по сторонам.
— Трубачева Васька знаешь? — спросил он Витю.
— Знаю.
— Окажи услугу, передай ему вот это. Скажи — Андрей Иваныч приходил. Только обязательно передай.
Он сунул Вите сложенную вдвое бумажку и ушел. Витя, на всякий случай, крепко постучал пятками в дверь и подождал на крыльце. Потом, что-то сообразив, снова бросился бежать.
Глава 54.
ПЕРВАЯ ПРОВЕРКА
Неожиданный приход Елены Александровны взволновал и обрадовал Русакову. Это была помощь, которую она давно ждала. Елена Александровна пришла до урока и, пока собрались ребята, успела уже расспросить Екатерину Алексеевну о том, как шли занятия, сколько осталось пройти по программе и какой предмет наиболее труден ребятам. До прихода своих учеников обе учительницы успели познакомиться и сблизиться.
— Я давно собиралась к Леониду Тимофеевичу, — сказала Екатерина Алексеевна, — да все хотелось побольше пройти с ними.
Проверку начали с арифметики. Петя, как всегда, отвечал хорошо. Мазин, стоя у доски и путаясь в ответах, в конце концов все же решил задачу с простыми дробями. Остальные помогали ему с места. Знания у всех были неровные. Васек, решивший пример с десятичными дробями, не знал признаков делимости на двадцать пять.
Елена Александровна была смущена и встревожена.
— Если Екатерина Алексеевна ничего не имеет против, я возьму на себя арифметику, — сказала она, — но мы будем заниматься ежедневно по два часа.
Екатерина Алексеевна обрадовалась, но, когда стали выяснять часы для занятий, оказалось, что у ребят мало остается времени на приготовление заданных уроков. Васек показал расписание.
Елена Александровна внимательно прочитала его, потом, хмурясь, решительно подчеркнула красным карандашом дежурства в госпитале и работу на стройке.
— В госпиталь мы пошлем сейчас других ребят — пусть они вас сменят, и с работы по ремонту тоже снимем.
Ребята заволновались.
— В госпиталь послать можно других, но ремонт — это наше кровное дело! — заявил Одинцов.
— У нас соревнование с бригадой шестых! — сказал Васек. — Скоро привезут материал, и мы должны довести дело до конца. Мы взяли на себя обязательство поставить забор, мы не можем отказаться!
— Но когда же вы будете успевать и учиться и работать? У вас мало времени, — убеждала их Елена Александровна.
— Мы все должны успевать. Мы вообще решили, что в нашей жизни не должно быть этих слов: не можем, не успеваем! — твердо сказал Васек, глядя на Екатерину Алексеевну. — Мы лучше меньше будем спать, а успеть должны все, что наметили себе.
— У вас сейчас должна быть одна цель — выдержать экзамен в шестой класс. И это — главная цель. У вас остается один месяц — август. Как быть с вашей работой, я подумаю, — сказала, прощаясь, Елена Александровна.
Ребята были озадачены ее решительным тоном и спорить больше не стали.
— Ого, как она берется! — покрутил головой Мазин.
— Вот тебе и печник! — восхищенно сказал Саша.
— Интересно вышло. — засмеялся Петя, — она пришла как печник, потом вдруг вожатой стала, а теперь учительницей обернулась!
— Нечего ей обертываться! — торжествующе заявила Лида. — Она арифметику как свои пять пальцев знает. Чуть кто ошибется — сразу видит. Настоящая учительница!
— А что это она насчет экзаменов сказала? Разве мы будем держать экзамены? По-моему, нас просто переведут в шестой класс, если мы пройдем программу, — предположил Петя.
— Я знаю одно: раз Леонид Тимофеевич просил Елену Александровну нам помочь, надо ее во всем слушаться, — сказал Саша.
— А если она не разрешит нам работать на стройке? — забеспокоились ребята.
— Не разрешит так не разрешит, — вмешалась Екатерина Алексеевна. — О чем тут разговаривать! Спасибо Леониду Тимофеевичу, что он направил ее к нам!
Когда ребята вышли на улицу, Мазин заметил на другой стороне Витю и толкнул Трубачева:
— Смотри, Матрос на всех парусах летит!
— Может, что-нибудь случилось? — встревожился Саша.
— Да у Витьки всегда такой взъерошенный вид, будто что-нибудь случилось! — засмеялась Нюра Синицына.
— Эй, Витя! — окликнул Васек.
Матрос оглянулся и, перепрыгнув через канаву, бросился на его голос.
— Трубачев… — сказал он, тяжело дыша, — они привезли столбы!
— Кто — они?
— Кудрявцев с ребятами. По шоссе на генеральской машине везли, а по городу на себе тащили. Они хотят перегнать нас! — Глаза Вити нестерпимо блестели, как будто из них сыпались искры. — Трубачев, пошли нас в лес! —умоляюще добавил он.
— Я давно собиралась к Леониду Тимофеевичу, — сказала Екатерина Алексеевна, — да все хотелось побольше пройти с ними.
Проверку начали с арифметики. Петя, как всегда, отвечал хорошо. Мазин, стоя у доски и путаясь в ответах, в конце концов все же решил задачу с простыми дробями. Остальные помогали ему с места. Знания у всех были неровные. Васек, решивший пример с десятичными дробями, не знал признаков делимости на двадцать пять.
Елена Александровна была смущена и встревожена.
— Если Екатерина Алексеевна ничего не имеет против, я возьму на себя арифметику, — сказала она, — но мы будем заниматься ежедневно по два часа.
Екатерина Алексеевна обрадовалась, но, когда стали выяснять часы для занятий, оказалось, что у ребят мало остается времени на приготовление заданных уроков. Васек показал расписание.
Елена Александровна внимательно прочитала его, потом, хмурясь, решительно подчеркнула красным карандашом дежурства в госпитале и работу на стройке.
— В госпиталь мы пошлем сейчас других ребят — пусть они вас сменят, и с работы по ремонту тоже снимем.
Ребята заволновались.
— В госпиталь послать можно других, но ремонт — это наше кровное дело! — заявил Одинцов.
— У нас соревнование с бригадой шестых! — сказал Васек. — Скоро привезут материал, и мы должны довести дело до конца. Мы взяли на себя обязательство поставить забор, мы не можем отказаться!
— Но когда же вы будете успевать и учиться и работать? У вас мало времени, — убеждала их Елена Александровна.
— Мы все должны успевать. Мы вообще решили, что в нашей жизни не должно быть этих слов: не можем, не успеваем! — твердо сказал Васек, глядя на Екатерину Алексеевну. — Мы лучше меньше будем спать, а успеть должны все, что наметили себе.
— У вас сейчас должна быть одна цель — выдержать экзамен в шестой класс. И это — главная цель. У вас остается один месяц — август. Как быть с вашей работой, я подумаю, — сказала, прощаясь, Елена Александровна.
Ребята были озадачены ее решительным тоном и спорить больше не стали.
— Ого, как она берется! — покрутил головой Мазин.
— Вот тебе и печник! — восхищенно сказал Саша.
— Интересно вышло. — засмеялся Петя, — она пришла как печник, потом вдруг вожатой стала, а теперь учительницей обернулась!
— Нечего ей обертываться! — торжествующе заявила Лида. — Она арифметику как свои пять пальцев знает. Чуть кто ошибется — сразу видит. Настоящая учительница!
— А что это она насчет экзаменов сказала? Разве мы будем держать экзамены? По-моему, нас просто переведут в шестой класс, если мы пройдем программу, — предположил Петя.
— Я знаю одно: раз Леонид Тимофеевич просил Елену Александровну нам помочь, надо ее во всем слушаться, — сказал Саша.
— А если она не разрешит нам работать на стройке? — забеспокоились ребята.
— Не разрешит так не разрешит, — вмешалась Екатерина Алексеевна. — О чем тут разговаривать! Спасибо Леониду Тимофеевичу, что он направил ее к нам!
Когда ребята вышли на улицу, Мазин заметил на другой стороне Витю и толкнул Трубачева:
— Смотри, Матрос на всех парусах летит!
— Может, что-нибудь случилось? — встревожился Саша.
— Да у Витьки всегда такой взъерошенный вид, будто что-нибудь случилось! — засмеялась Нюра Синицына.
— Эй, Витя! — окликнул Васек.
Матрос оглянулся и, перепрыгнув через канаву, бросился на его голос.
— Трубачев… — сказал он, тяжело дыша, — они привезли столбы!
— Кто — они?
— Кудрявцев с ребятами. По шоссе на генеральской машине везли, а по городу на себе тащили. Они хотят перегнать нас! — Глаза Вити нестерпимо блестели, как будто из них сыпались искры. — Трубачев, пошли нас в лес! —умоляюще добавил он.