Первушин Антон. КОСМИЧЕСКАЯ ФАНТАСТИКА или КОСМОС БУДЕТ НАШИМ! Антология.

   Они остановились возле небольшой, наглухо закрытой двери, ведущей в помещения станции, вырубленной в скале.
   — Я зайду, расположусь, — сказал Сивер, — а ты принеси остальное. — После паузы он, спохватившись, прибавил: — Если тебе не трудно, конечно.
   — Нет, — ответил Брег, — чего ж здесь трудного.
   Обширная комната — кают-компания станции — была освещена тусклым светом, и поэтому углы ее казались не прямыми, а острыми, глубоко уходящими в скалу. Автоматы, как им и полагалось, экономили энергию. Сивер поискал взглядом выключатели, хозяйским движением включил большие светильники и огляделся.
   Трое с рудовоза сидели в конце длинного стола. Перед ними стояли алюминиевые бокалы с соломинками. Примитивная посуда заставила Сивера чуть ли не растрогаться — словно он попал в музей или в лавку древностей. Возле стойки автомат-бармен, гудя и звякая, сбивал какую-то смесь. Автомат не внушал доверия. Сивер перевел взгляд на сидевших за столом и внутренне усмехнулся: трудно было бы придумать людей, более соответствующих своему кораблю. Трое были одеты кое-как, об установленной форме не приходилось и думать. Один из них спал, опустив голову на брошенные на стол кулаки, другие двое разговаривали вполголоса.
   — Этот щелкунчик сидел не там, а километром дальше, — говорил сидевший третьим от Сивера, — а они, наверное, увидели вспышки. Так что тут в любом случае был крест. Кто знал только?
   — Они пе-еретяжелились и ползли на брюхе, — яростно сказал другой, — вот в чем причина.
   От яркого света он зажмурился, потом повернулся и внимательно осмотрел Сивера. Сивер подмигнул и кивнул на спящего.
   — Готов?
   — Не-ет, — медленно, как бы задумчиво сказал обернувшийся. — Он просто устал.
   Слова, исходя из его уст, смешно растягивались, и Сивер едва удержался, чтобы не фыркнуть.
   — Вы издалека?
   — Да, с Земли, — небрежно ответил Сивер. — Только сели.
   — Да-авно оттуда?
   — Три недели.
   — Ну что там, на Зе-емле?
   — Все нормально, — сказал Сивер. — Земля есть Земля. Самая последняя новость: “Синяя птица” возвращается.
   Заика кивнул.
   — Их успели похоронить, — сказал Сивер, растолковывая, — а они возвращаются! “Синяя птица”. Звездолет, который ушел к лиганту — помните, то ли звезда-лилипут, то ли планета-гигант, — лигант, разысканный гравиастрономами на полпути к системе Альфа Центавра! — Он повысил голос, досадуя на равнодушие, с каким была встречена новость. — Первый звездолет, ушедший к ней, так и пропал. Думали, что и “Птица”…
   — Зна-ачит, рано, — сказал заика. — Рано думали. Ну что, нашли они этот лигант?
   — Ладно, — сказал сидевший третьим.
   — Да уж наверное, — раздраженно проговорил Сивер. — И надо полагать, покружились около него достаточно, пока все не разведали. Иначе с чего бы опаздывать на целый год?
   — Это поня-ятно, — сказал заика. — Только с облета немногое увидишь, особенно че-ерез инфравизоры. Им следовало бы сесть.
   — Ладно, — опять проговорил третий.
   — Первый корабль именно оттого и не вернулся, — наставительно сказал Сивер, — что решил сесть. Они сообщили на Землю о своем решении при помощи ракеты-почтальона. Больше о них ничего не известно. Так что “Птица” не могла сесть.
   — Ра-азве “Птица” не сообщила на Землю, каковы результаты?
   — Их первые сообщения разобрали кое-как, процентов на тридцать. Большие помехи, — разъяснил Сивер. — Для хорошей передачи им надо бы иметь корабль вроде моего: летающий усилитель. Едва хватает места для двух человек, остальное — электроника и энергетика. У них таких устройств не было. Наверное, в последнее время они передавали что-то.
   — На-аверное, передавали, — согласился заика и, держа соломинку между пальцами, принялся сосать из бокала.
   — Пока мы поняли, что они возвращаются. И что-то насчет трех человек. Надо полагать, — Сивер приглушил голос, — эти трое погибли. А всего их было одиннадцать.
   Заика поднял глаза на Сивера, но третий предупредил его.
   — Ладно, — сказал он еще раз.
   — А я ни-ичего, — пробормотал заика. — Просто я та-ак и думал. Не так уж плохо. Все-таки зна-ачительная часть дошла…
   — Правильно, — кивнул Сивер. — Трое героев погибли, но остальные восемь человек возвращаются, и, вы сами понимаете, Земля собирается принять их как надо. По сути, встреча начнется здесь. Для этого я и прилетел.
   — Это хорошо придумано, — сказал третий. — А кто прилетел? Много?
   — Я и пилот. Думаю, хватит… Но перейдем к делу. Как я понимаю, это ваша машина? — Он кивнул куда-то вбок.
   — По-охоже на то, — сказал заика.
   — Серьезный ремонт?
   — Да нет. Ни-ичего особенного.
   — Значит, скоро уйдете.
   Это был не вопрос, а утверждение.
   — Хотели сутки отдохнуть, — сказал третий; в голосе его было сомнение.
   Сивер доброжелательно улыбнулся. Размашистым движением отодвинув стул, он уселся у противоположного конца стола.
   — Сутки, — весело сказал он. — А раньше?
   — Ра-аныше? — спросил заика, выпуская соломинку.
   — Скажем, через полсуток. Полировку вы закончите, а по вашим отсекам инспектор лазить не станет. — Он подмигнул и засмеялся, давая понять, что маленькие хитрости транспортников ему известны и он в принципе ничего против них не имеет.
   После паузы вновь прозвучал вопрос:
   — Мы меша-аем?
   Сивер улыбнулся еще шире.
   — Так получается. “Синяя птица” остановится здесь на денек–другой — так сказать, побриться и начистить ботинки до блеска, прежде чем прибыть на старушку. Понимаете? Возвращаются герои, которые уже давным-давно не видали родных краев.
   — Ну да, — сказал третий. — А мы мешаем.
   — Да вы поймите, старики, — сказал Сивер. — Они герои! Я понимаю, вы, может быть, не меньшие герои в своем деле. Только разница все же есть. А вы растопырились так, что “Птице” и сесть некуда. Представляете, какой там кораблина? И потом, ну, честно говоря, посмотрят они на ваше чудо. Вот, значит, чем встретит их благодарное человечество: ржавым сундуком с экипажем, одетым не по форме. Я ведь тут специально для того, чтобы вести прямую передачу на Землю. Репортаж. И вы, правду говоря, как-то в репортаж не вписываетесь. Еще раз прошу — не обижайтесь, старики, у каждого свое дело, и не надо осложнять задачу другим…
   Двое внимательно слушали его, а один все так же спал за столом. Потом третий сказал:
   — Значит, большой корабль?
   — А вы что, — спросил Сивер, — никогда не видали?
   — А вы?
   — Ну, когда они стартовали, я еще учился… Но у меня есть фотография, наша, архивная. — Он вытащил фотографию из кармана и протянул.
   Заика взял ее, посмотрел и сказал:
   — Да…
   И передал третьему, и тот тоже посмотрел и тоже сказал:
   — Да…
   — И еще, — сказал Сивер. — Их восемь человек. Восемь человек в составе экипажа. А тут на станции всего десять комнат. Их восемь, я и мой пилот.
   — А кто пилот?
   — Брег, — сказал Сивер. — Пожилой уже.
   — Встреча-ал?
   — Нет, — сказал третий. — Может, слышал. Не помню. Значит, вас двое. А родные что же, друзья?
   — Я же вам объясняю: настоящая встреча состоится на Земле. Там их и будут ждать все. А мое дело — передать репортаж.
   — Ну что же, — сказал третий, глядя на заику, — мы, пожалуй, и впрямь поторопимся.
   — Ты все-егда торопишься… — начал заика.
   — Так что же, решили? — спросил Сивер.
   — Ладно, — сказал третий. — Попытаемся уложиться в ваши сроки. Раз уж так повернулось…
   — Правильно, старики, — сказал Сивер. — Там отоспитесь. Хотя коллега ваш, я вижу, и тут не теряет времени. — Он кивнул на спящего. — Как его зовут?
   Он задал вопрос не случайно: не принято было интересоваться фамилиями людей, которые не сочли нужным назвать себя, но спящий представиться не мог, и спросить о нем казалось естественным.
   — Его? Край, — помедлив, ответил третий; он произнес это негромко, чтобы спящий не проснулся, услышав свое имя, как это бывает с людьми, привыкшими к срочным пробуждениям.
   — Край, — повторил Сивер, запечатлевая имя в памяти и одновременно проверяя ее; нет, такого человека не было в числе одиннадцати, составлявших экипаж “Синей птицы” в момент старта. — Ну, значит, договорились?
   — Мешать мы не хотим, — сказал третий.
   Считая разговор законченным, он взглянул на часы, замечая время, от которого теперь следовало вести отсчет.
   — Кстати, — сказал он заике и, порывшись в кармане, вытащил коробочку с таблетками, дал одну заике, вторую, морщась, проглотил сам.
   — Спорамин? — сочувственно спросил Сивер.
   — Антирад, — неохотно ответил третий. — Машина слегка излучает.
   Сивер кивнул, думая о том, что в трюме “Ладоги” стоит несколько коробок с медикаментами, и среди них — одна с антирадом. Несколько секунд он колебался.
   — У вас много?
   — Вам нужно?
   — Вообще-то фон здесь действительно несколько по­вышен…
   Третий, не удивляясь, кивнул и протянул Сиверу таблетку. Сивер проглотил ее и с облегчением подумал, что люди с “Синей птицы” получат свои лекарства в целости и сохранности.
   — Береженый убережется, — сказал третий.
   Он поднялся в странно замедленном темпе, тяжело ступая, словно нес на себе тяжесть планеты, вышел из-за стола и подошел к стене, на которой был намалеван стандартный земной пейзаж. Пластиковый пол возле стены образовывал неглубокий желоб, долженствовавший изображать продолжение нарисованного на стене ручья. “Ручей на Япете, — подумал Сивер, — надо же придумать такое! За этой переборкой наверняка ванная. А может, ванны нет, только душ”. Человек с рудовоза ткнул пальцем в пейзаж.
   — Ничего, а? — сказал он и взглянул на Сивера, словно ожидая подтверждения.
   Пейзаж был тошнотворен, но Сивер кивнул: он был доволен тем, что разговор с “извозчиками” прошел без осложнений. Третий засмеялся, рот его оказался очень большим, растянулся от уха до уха, а взгляд веселым и пристальным. Сивер заметил это с удивлением: до последнего мига люди эти казались ему очень похожими друг на друга — быть может, потому, что главное внимание привлекали не их лица, а необычно потрепанная одежда. Поняв это, Сивер почувствовал легкое недовольство собой, но в это время прозвучал звонок, означавший, что кто-то входит в станцию, и, поскольку это мог быть только Брег с камерами, Сивер поднялся и вышел в коридор, чтобы встретить пилота.
   Брег уже успел внести камеры и теперь стоял, откинув забрало шлема и успокаивая дыхание. Сивер осмотрел камеры и убедился, что они в порядке. Потом кивнул пилоту.
   — Раздевайся, поужинаем.
   — Нет, — сказал Брег. — Хочу сначала наладить автомат. Не могу отдыхать, пока на корабле что-то не в норме.
   — Ну что же, это правильно, — сказал Сивер, подумав. — Наладишь — приходи.
   — Само собой. Что за ребята?
   Сивер пожал плечами:
   — Ничего интересного. Неизвестные.
   — Не герои, — усмехнулся Брег.
   Сивер нахмурился:
   — Определенно. Ты зря смеешься. Я было тоже поду­мал… Нет, просто труженики космоса. Я часто думаю об этом. Должно же все-таки быть что-то, что отличает героев с первого взгляда. Люди совершили подвиг — и у них особенный блеск в глазах и такое учащенное дыхание, когда они начинают понимать всю величину того, что совершено ими. И вот человек становится другим…
   — Теория, — сказал Брег. — Все потрясаешь?
   — Брось, милый, — сказал Сивер, — логика! Да и корабль — типичный рудовоз. “Синяя птица” куда длиннее. Кстати, на фотонной тяге — это сказано во всех справочниках. А этот? У него и рефлектора-то нет.
   Он проводил Брега и вернулся в кают-компанию. Двое снова сидели за столом, спящий шумно дышал. Сивер заказал ужин, взял тарелки и уселся.
   — Где это вы так заездили машину? — спросил он.
   — А что, заметно? — хмуро поинтересовался заика, даже не растягивая слов.
   — Да ладно, — сказал большеротый.
   Заика встал. Он сделал это неожиданно порывисто, так, что стул отлетел и бокалы на столе звякнули; он взглянул на большеротого, развел руками и смущенно засмеялся. Заика оказался неожиданно большого роста, длинноногий. Подойдя к автомату-бармену, он выцедил смесь в стаканы, поставил их на стол и слегка тронул спящего за плечо.
   — Про-оспишь все на свете.
   — Пускай спит, — сказал большеротый. — Ему хватило. Успеем.
   — Ну, пусть, — согласился заика и, не садясь, отхлебнул из стакана. Соломинку он вынул.
   Сивер поморщился: ко всему, брюки были чересчур коротки долговязому, а застежка одного из карманов кургузой куртки болталась полуоторванная. Сивер не любил нерях. Заика, должно быть, почувствовал его взгляд, он оглянулся на Сивера и сказал, чуть улыбаясь:
   — Не по фо-орме, да? Но мы успеем переодеться.
   Сивер пожал плечами. Заика поставил полупустой стакан, подошел к стене с пейзажем, завозился, нащупывая кнопки. Найдя, он нерешительно ткнул пальцем одну из них. В желобе, тонко журча, заструилась вода. Скрытая подсветка делала ее золотистой и теплой. Заика уселся на пол и снял башмаки. Сивер зажевал быстро-быстро, чтобы не расхохотаться. Заика опустил босые ступни в воду.
   — Ух т-ты! — сказал он, блаженствуя.
   — Вода, — пробормотал большеротый, отпивая из стакана.
   Заика вскочил. Оставляя мокрые следы, он подбежал к столу и взял стакан. Усевшись и вновь свесив ноги, поднес стакан к губам.
   — Со-овсем другое дело, — сказал он.
   Сивер отодвинул тарелку.
   — Пожалуй, пора, — проговорил он задумчиво.
   Спустив тарелку в щель мойки, он прошел вдоль стен кают-компании, ища стенной контакт. Найдя его в углу, он вынул из сумки вольтметр и замерил напряжение.
   — Вот еще новости, — пробормотал он.
   — Тока нет? — сочувственно поинтересовался большеротый.
   — Здесь двадцать вольт, а мне нужно двести.
   — А на автоматических все сети низковольтные.
   — Это я вижу, — проворчал Сивер. Он постоял около стены, раздумывая. — Ничего не поделаешь, придется тянуть силовой кабель от корабля. Хорошо, что есть резерв времени.
   — Ду-умаете? — спросил заика, не оборачиваясь.
   — Они придут не раньше чем через сутки.
   — Они о-обещали?
   — Да ладно тебе, — сказал большеротый, сердясь.
   — В пределах системы, — сказал Сивер голосом лектора, — они вынуждены будут убавить скорость: концентрация свободного водорода здесь куда больше, чем в открытом пространстве.
   — Это спра-аведливо, — согласился заика.
   Сивер подошел к столу, взял камеру и походил по каюте, прицеливаясь.
   — Передача будет что надо! — сказал он. — Земля таких и не видывала.
   — Мы еще не мешаем? — спросил большеротый. Чувствовалось, что он борется со сном.
   — Еще нет, — сказал Сивер. — Мало света. Включите, пожалуйста, настенные. Так. Пожалуй, подойдет. Вы не могли бы встать сюда? Я примерюсь.
   — Это для кино? — спросил большеротый нерешительно.
   — Теле. Попозируйте немного. Ну, представьте, что вы командир “Синей птицы”.
   — Трудно, — сказал большеротый, улыбаясь и окидывая Сивера тем же внимательным взглядом.
   — Да нет, — с досадой сказал Сивер. — Очень легко. Семь с половиной лет вы были в полете. Теперь возвращаетесь. Могучие парни на великолепном, все перенесшем корабле…
   — Попозируй, мо-огучий парень, — сказал заика. — Что тебе стоит?
   Сивер строго поглядел в его спину.
   — А вы не иронизируйте, — посоветовал он. — Итак, преодолено много препятствий, совершены подвиги — и теперь, когда у вас все в порядке…
   — Стартовые не в порядке, — сказал заика, не оборачиваясь по-прежнему. — Бо-ольшой разброс.
   — Это ведь не о вас… Хотя предположим, что стартовые немного не в порядке — это даже интереснее. Видите, у вас фантазия работает. Но вы их, конечно, уже исправили, прямо в пространстве, совершили еще один подвиг. Говорите об этом. Мне нужно видеть, как это будет выглядеть, надо выбрать лучшие точки, откуда можно передавать. Итак, вы капитан…
   Большеротый покачал головой:
   — Боюсь, не получится.
   — Слу-ушай, — сказал заика; на этот раз он повернулся. — А ты представь, что ты — ко-пилот.
   — Или ко-пилот, — сказал Сивер. — Все равно.
   — Да нет, — сказал большеротый грустно. — Я лучше не буду.
   Сивер вздохнул.
   — М-да… — проговорил он выразительно, но все же взял себя в руки. — А ведь они заслужили, чтобы вы немного постарались ради них.
   — Могучие парни, — пробормотал заика. — Со-овершавшие подвиги. Легенда…
   Сивер недружелюбно взглянул на него.
   — Это факты, — сказал он.
   — Плюс вы-ымыслы, — проговорил заика, шевеля ногами в воде. — Плюс домыслы. Все берется в скобки и возводится в ква-адрат. Возникает легенда. Умирая, кто-то сказал что-то. А как он мог сказать, если…
   — Прошу, — четко произнес Сивер, — не оскорблять память погибших!
   Спящий поднял голову, просыпаясь.
   — Кто? — спросил он.
   — Нет, — сказал большеротый. — Отдыхай, спи. Все в порядке.
   — Ага, — пробормотал проснувшийся. — Где мы сейчас? — Он пошарил рукой рядом со стулом. — Где?
   — На станции. Вспомни. На вот. — Большеротый вложил стакан в пальцы проснувшегося. — Выпей.
   — Тут красиво?
   — Кра-асиво, — отозвался заика у ручья.
   — Ага, — сказал проснувшийся. — И ты здесь. — Он вы­пил. — Ах, хорошо! Отлично!..
   Он повернул голову к Сиверу, и Сивер понял, что человек еще не проснулся по-настоящему: веки его были плотно сомкнуты, очень плотно, как если бы человек боялся, что даже малейший лучик света просочится сквозь них и коснется глаз. Человек повел рукой с опустевшим стаканом, нащупывая стол, и по привычности этого движения Сивер вдруг понял, что под этими веками вообще нет глаз, есть лишь пустые глазницы, предназначенные природой для того, чтобы в них были глаза, но глаз не было, и веки были сморщены и опали. Сивер нечаянно сказал:
   — Ой!..
   — Здесь есть еще кто-то? — спросил слепой.
   — С Земли, — сказал большеротый.
   — Ага, — пробормотал слепой. — Ну да, станция. Отлично.
   — Спи дальше.
   — По-огоди, — сказал заика. — Нам надо сняться часов через десять. Иначе мы помешаем.
   — Кому?
   — Тут готовится встреча героям, могучим парням. С великой помпой. Прямая передача на Землю. Двое: репортер и пилот.
   — Неудобно, — медленно сказал слепой.
   — Ка-апитан будет произносить речь, — сказал заика. — Представляешь?
   — Нет, — сказал слепой после паузы. Потом тряхнул головой и потянулся. — А я выспался, — сказал он весело.
   — Третья и че-етвертая магнитные линзы совсем никуда, — пробормотал заика.
   — А мы без стартовых, — решительно сказал слепой. — Оттолкнемся маршевым — и все. Нет, это безопасно.
   — Пожа-алуй, да, — сказал заика.
   — Ну, общий подъем, по-видимому? — проговорил большеротый.
   — Раз так — общий подъем, — сказал заика и стал натягивать носки.
   — Ты вытри, — сказал большеротый. — На.
   Он кинул смятый носовой платок.
   — А земляне нам не помогут? — спросил слепой, поворачивая лицо к Сиверу.
   — Нам еще надо установить большие камеры на космодроме, — почти виновато сказал Сивер, — и прожекторы. Иначе мы не сможем передать момент посадки. А нас только двое.
   — Зря вы родных не привезли, — сказал слепой, проводя руками по одежде.
   — Собрались по тревоге. А у них, сами понимаете, постоянной медвизы в космос нет. И конечно, здоровье небогатое после всего.
   — Ну, поня-атно, — сказал заика. — Пошли.
   — Погоди, — сказал большеротый, кивнув на Сивера. — А может, они нам отсюда помогут связаться?
   — Пренебрежем, — сказал слепой. — Отсюда мы и сами.
   — Нет, — сказал Сивер, — если мы можем чем-то помочь, не нарушая своих планов, то, конечно…
   — Спа-асибо, — сказал заика. — Не надо.
   Они вышли, держа ладони на плечах слепого, направляя его. Было слышно, как в гардеробной они открывают шкафчики и натягивают скафандры; гладкая пластическая ткань омерзительно свистела, и звякал металл.
   — Это вас на руднике так? — запоздало крикнул Сивер вдогонку, но они уже надели шлемы и не услышали его.
   Тогда Сивер подошел к бармену и налил себе. Это был коктейль из фруктовых соков, обычный и не очень вкусный. Сивер пожал плечами и тоже пошел одеваться.
   Брег открыл ремонтный люк, вывел через него кабель. Вышел сам, и кабель потянули к станции. Черная гладкая змея медленно извивалась между осколками камня. Брег, нагибаясь, тащил конец. Сивер подтягивал кабель к себе, чтобы облегчить труд пилота. В сероватом свете небольшого, но яркого Сатурна кабель отбрасывал тень, и тень эта, ползущая по камням, тоже казалась живым существом. Другая, более слабая тень ползла в стороне, потому что серебристый корпус “Ладоги” отражал лучи Сатурна. Они дотащили конец кабеля до входа в станцию. “Самое сложное осталось позади”, — начал было Сивер, но Брег покачал головой: следовало еще каким-то образом ввести кабель внутрь, преодолев герметические двери и избежав утечки воздуха из помещений, где запас его был ограничен. Пришлось идти на корабль за инструментами.
   На обратном пути Сивер остановился и спросил:
   — А ты подключил кабель?
   Брег ответил:
   — Ясно, а то чем бы мы вертели дыры? — Он помахал плоским ящиком, взятым на корабле.
   — Хорошо, а то я забыл, — признался Сивер.
   Они долго возились у станции, пытаясь пробить узкий канал под дверью. Электроэрозионный бур рассыпал фонтаны голубых искр, трансформатор калился на пределе, но вязкая порода поддавалась с трудом.
   — Так мы провозимся до утра, — проворчал Сивер. — Неужели нельзя придумать чего-нибудь?
   — Здесь подошла бы обычная дрель. Со спиральным сверлом.
   — Что же ты не взял?
   — Взял. Только сверл такого диаметра у нас нет. У нас ведь набор для внутренних работ.
   — Грустно, — сказал Сивер.
   Брег приложил ладонь к трансформатору, чтобы услышать его гудение, и, не колеблясь, выключил ток.
   — Что будем делать? — спросил Сивер.
   — Погоди, — сказал Брег. — А у этих нет такого сверла? У них как раз может оказаться.
   — Светлая мысль, — согласился Сивер. — Может, ты сходишь на их баржу?
   — Сходи уж ты, — сказал Брег. — Я с ними незнаком.
   Сивер разогнулся покряхтывая.
   — Старость не радость, — сказал он. — Дай какое-нибудь сверлышко.
   Порывшись в сумке, Брег вытащил плохо гнущимися в перчатках пальцами маленькое спиральное сверло и протянул его Сиверу. Зажав сверло в ладони, Сивер отправился к рудовозу.
   Сатурн стоял уже почти в зените. Под его лучами холодно отблескивали грани скал. Обогнув высокую глыбу, Сивер увидел старый корабль — верхнюю половину его, которая, казалось, висела в пустоте, ни на что не опираясь. Сивер замер на миг, изумившись, потом усмехнулся. Все оказалось на месте; трудолюбивый автомат-полировщик, описывая виток за витком, успел пройти уже половину корпуса, и очищенная и отполированная часть обшивки голубовато светилась, отражая лучи, а нижняя, рыхловатая на поверхности и густо закопченная, поглощала свет и терялась в темноте. Вблизи она все же становилась видной, и можно было окинуть взглядом весь корпус корабля, нелепый, напоминающий старинный конический артиллерийский сна­ряд. Амортизаторы, числом шесть, все так же нависали над окружающими камнями, словно стрелы подъемных кранов.
   Подойдя совсем близко, он остановился и посмотрел на дозиметр; корабль излучал, хотя и умеренно. Сивер подошел еще ближе, вплотную. Полировочный автомат снова вынырнул, сделав виток; он двигался теперь быстрее, и это понравилось Сиверу.
   Люк оказался неожиданно высоко, не в нижней, самой широкой, а в средней части корабля, выше верхнего крепления амортизаторов. К нему вела странно массивная лесенка, кое-как сваренная из труб. Любопытствуя, Сивер поискал глазами название корабля — ему положено было находиться над люком, но эта часть была еще покрыта нагаром, и разглядеть ничего не удалось. Поднявшись, Сивер постучал в крышку люка сверлом, но кора, в которую превратился верхний слой обшивки, глушила звук. Удивляясь про себя тому, как такой давно уже созревший для переплавки корабль ухитряется еще проходить через контроль сверхбдительного космического регистра, Сивер несколькими скользящими ударами сбил корку нагара и постучал вновь.
   Ждать пришлось долго; очевидно, люди были далеко, да к тому же требовалось время, чтобы один из них мог облачиться в скафандр. Наконец люк медленно распахнулся; на этой старой машине — а кораблю было наверняка больше десяти лет, век же космических машин не длиннее собачьего — люк не откидывался, образуя площадку, и не расходился створками в стороны, а отодвигался назад, влекомый сгибающимися в шарнирах рычагами. Когда-то такие конструкции существовали, и если напрячь память, можно было, пожалуй, даже вспомнить, когда именно и на каких ко­раблях. Но Сиверу сейчас было не до того, да и воспоминания были ни к чему: он был не на свободной охоте, у него было конкретное задание, и очень важное к тому же, а искусством не отвлекаться он овладел давно.
   На фоне отступившей крышки показался человек в скафандре; судя по габаритам, это был долговязый заика. Вытянув левую руку, согнутую в кисти, он указательным пальцем правой постучал по окошку на запястье, где виднелись часы, и затем погрозил этим пальцем, показывая, очевидно, что условленный срок не кончился. Сивер тоже показал свои часы, затем несколько раз провел над ними ладонью, как бы говоря, что время сейчас не имеет значения. И что он пришел не для этого. Он протянул свое маленькое сверло и двумя пальцами обозначил требуемый диаметр — плюс-минус пять миллиметров. Долговязый помедлил, затем, наверное, сообразил. Он осторожно взял сверло, затем сделал движение, приглашавшее зайти в тамбур. Сивер решил было переступить порог, но взглянул на свой дозиметр и отказался от этой мысли: фон в корабле был наверняка выше, чем вне его, но и так он был достаточно велик, чтобы заставить считаться с собой. Сивер отрицательно поводил рукой, обратив ее ладонью к долговязому; тот сразу понял, отступил, и пластина люка выдвинулась, закрывая вход.