Страница:
Главной конфронтацией данной эпохи было вооруженное противостояние двух мощных образований — Деметрианской и Эланской империй, расположенных в одном рукаве Галактики, имеющих общую границу на протяжении сотен тысяч парсек.
Деметрианская империя — номинальный наследник изначальной Первой Звездной Империи, включала в себя обширные области космического пространства, месторасположение таких планетных систем как Солнечная — место зарождения вида Хомо Сапиенс, Деметра, Дельта, Тау, Алая, Кассия и другие. Империя Элана была сформирована из сравнительно поздних по времени открытия колоний в областях, близких к центральной части галактики. В те времена это были богатые природными ресурсами звездные системы, с благоприятными по условиям обитания планетами.
Сердцем империи была планета Глюкранда, современная Победа, чрезвычайно выгодно расположенная на пересечении торговых и информационных путей.
Компактное расположение в шаровых скоплениях и естественная защищенность от внешнего вторжения метеорными и астероидными потоками, а также, отличающимися от остального космического пространства параметрами физического вакуума, делающими невозможным до 6085 года гипертранспортировку, служили тому, что военный и промышленный потенциал империи практически не страдал от военных действий противника.
Превосходство эланцев в живой силе и технике были причиной медленного, но верного сокращения владений Деметрианского княжества. Этому также сильно способствовали недальновидность верховного главнокомандования, склонность к авантюрам правителей данного государства, ставка на так называемый «человеческий фактор», презрение к техническим новшествам и прогрессивной тактике боя.
Как всем известно, боевые действия кораблей сковывались общепринятыми в Обитаемом Пространстве нормами ведения боевых действий, уходящими корнями в седую древность, так называемую Конвенцию Семи Держав. Печально знаменитая Конвенция Семи предусматривала строго ограниченные способы обороны и нападения, сложный ритуал вызова противника на бой и массу прочих условий.
Как мы знаем, отголоски этой искусственно насажденной и противоречащей здравому смыслу тактики, были причиной молниеносного поражения армий Союза Планет на первых этапах Большого Вторжения. Никакие разговоры о «рыцарстве» и «воинской чести» не могут оправдать гибели сотен миллиардов людей под пушками безжалостных и не скованных замшелыми нормами «правильных и позволительных» способов ведения боя захватчиков.
Историю нужно знать хотя бы для того, чтобы не допустить ее повторения.
Корни нашего поражения лежат в тех давно прошедших временах, когда бездарные и тупые военачальники сталкивали строи слабо-вооруженных и легкоуязвимых летающих гигантов в жестоких и бессмысленных баталиях на потеху тупоголовым, надменным царькам лоскутных образований, гордо именуемых республиками и империями…
— Давай я сама это напишу, — предложила Управительница. — Переходи сразу к авторскому тексту.
— Хорошо, — подавив легкое раздражение, ответил Андрей, переводя курсор.
Часть 1
Глава 1
Деметрианская империя — номинальный наследник изначальной Первой Звездной Империи, включала в себя обширные области космического пространства, месторасположение таких планетных систем как Солнечная — место зарождения вида Хомо Сапиенс, Деметра, Дельта, Тау, Алая, Кассия и другие. Империя Элана была сформирована из сравнительно поздних по времени открытия колоний в областях, близких к центральной части галактики. В те времена это были богатые природными ресурсами звездные системы, с благоприятными по условиям обитания планетами.
Сердцем империи была планета Глюкранда, современная Победа, чрезвычайно выгодно расположенная на пересечении торговых и информационных путей.
Компактное расположение в шаровых скоплениях и естественная защищенность от внешнего вторжения метеорными и астероидными потоками, а также, отличающимися от остального космического пространства параметрами физического вакуума, делающими невозможным до 6085 года гипертранспортировку, служили тому, что военный и промышленный потенциал империи практически не страдал от военных действий противника.
Превосходство эланцев в живой силе и технике были причиной медленного, но верного сокращения владений Деметрианского княжества. Этому также сильно способствовали недальновидность верховного главнокомандования, склонность к авантюрам правителей данного государства, ставка на так называемый «человеческий фактор», презрение к техническим новшествам и прогрессивной тактике боя.
Как всем известно, боевые действия кораблей сковывались общепринятыми в Обитаемом Пространстве нормами ведения боевых действий, уходящими корнями в седую древность, так называемую Конвенцию Семи Держав. Печально знаменитая Конвенция Семи предусматривала строго ограниченные способы обороны и нападения, сложный ритуал вызова противника на бой и массу прочих условий.
Как мы знаем, отголоски этой искусственно насажденной и противоречащей здравому смыслу тактики, были причиной молниеносного поражения армий Союза Планет на первых этапах Большого Вторжения. Никакие разговоры о «рыцарстве» и «воинской чести» не могут оправдать гибели сотен миллиардов людей под пушками безжалостных и не скованных замшелыми нормами «правильных и позволительных» способов ведения боя захватчиков.
Историю нужно знать хотя бы для того, чтобы не допустить ее повторения.
Корни нашего поражения лежат в тех давно прошедших временах, когда бездарные и тупые военачальники сталкивали строи слабо-вооруженных и легкоуязвимых летающих гигантов в жестоких и бессмысленных баталиях на потеху тупоголовым, надменным царькам лоскутных образований, гордо именуемых республиками и империями…
— Давай я сама это напишу, — предложила Управительница. — Переходи сразу к авторскому тексту.
— Хорошо, — подавив легкое раздражение, ответил Андрей, переводя курсор.
Часть 1
ВЕКТОР МЕСТИ
…………………то будет повесть
Бесчеловечных и кровавых дел,
Случайных кар, негаданных убийств,
Смертей, в нужде подстроенных лукавством,
И, наконец, коварных козней, павших
На головы зачинщиков.
Шекспир, Гамлет(доисторическое произведение)
* * *
Адмиральским ушам простукал рассвет
«Приказ исполнен. Спасенных нет».
Баллада о гвоздях(доисторическое произведение)
Глава 1
ИДУЩИЕ НА СМЕРТЬ ПРИВЕТСТВУЮТ ТЕБЯ
Космос начинался в 15 метрах над вытертыми ковровыми дорожками зала. Холодную пустоту межпланетного пространства отделяла от воздушного пузыря отсека только прозрачная металлокерамика прозрачного потолка.
Внизу располагалось огромное, скрытое во тьме помещение. В давние времена строители украсили его стены барельефами, вензелями, гербами. В нишах поставили статуи прекрасных дев в тонких развевающихся одеждах, суровых воинов со старинным оружием в руках, правителей с энергичными лицами и мудрыми глазами. Теперь полумрак милосердно прятал все это былое великолепие, которое за многие столетия покрылось серым и зеленным налетом, растрескалось, облупилось и выцвело.
Зал был заставлен унылыми шеренгами старых потертых кресел. Большинство из них были пусты. Заняты были только несколько рядов у кафедры.
В креслах сидели старшие офицеры службы конвойного сопровождения, структуры формально относимой к Дальней Разведке, но активно используемой армией в войне с эланцами. Эти мобильные подразделения были предметом насмешек всякого космолетчика, которому посчастливилось проходить службу на настоящих кораблях с мощным вооружением и надежной защитой.
Космические асы упражнялись в остроумии оттого, что по-черному завидовали способности малых крейсеров-разведчиков перемещаться в гиперпространстве, пользуясь собственными, бортовыми телепортами.
Платой за возможность самостоятельно пронизывать сотни и тысячи парсек в мгновение ока, были невероятная теснота на борту, слабое вооружение и малый боезапас. Это и было предметом злобных острот космолетчиков с громадных, тяжеловооруженных кораблей.
На трибуне стоял командующий 4-й эскадрой бригадный генерал Никифоров и уныло бубнил по бумажке обращение князя-императора к «доблестным защитникам Отечества».
Офицеры слушали безо всякого энтузиазма, со смутным, все более и более возрастающим ужасом.
— «…… Таким образом, по настоящему действенным способом добиться перелома в войне является уничтожение комплекса верфей в системе Альбено, на орбите планеты Гало, единственном центре строительства и ремонта боевых кораблей эланского флота.
Как показало прошлогоднее нападение первой эланской эскадры Бессмертных, атака тяжелыми кораблями является наименее эффективной и приводит к полному уничтожению нападающих. Пойти на потерю эскадры в условиях, когда восполнение флота Нашего Величества, Божьей милостью князя-императора Деметрианского, связано с серьезными трудностями — преступное легкомыслие».
Командующий остановился, наблюдая за реакцией подчиненных. Взгляд генерала с негодованием забегал по последнему ряду, где отдельно от всех сидела несвятая троица местных оригиналов. Компания слушала послание владыки безо всякого внимания и почтения. Генерал подумал, что похожий на рыжего клоуна парень по кличке «Стрелкин» здорово портит своих приятелей.
Не будь его, первый лейтенант — медлительный философ с Амальгамы и капитан Кинг, смуглый мечтатель, безнадежно влюбленный в подругу академика Корсакова, оставались бы безобидными чудаками.
Усталые глаза командующего с надеждой посмотрели на друзей, прося хотя бы промолчать. Но, увы.
Стрелкин, как главный бузотер, ответил на слова Даниила XIII тем, что с озорным, решительным видом вытащил носовой платок и трубно, на весь зал высморкался.
— Будьте здоровы, второй лейтенант Стрельников, — произнес командующий. — В другой раз потрудитесь соблюдать тишину, когда оглашается послание нашего государя.
— Виноват! — подскочив, как чертик из табакерки, отрапортовал второй лейтенант. — Все сквозняки проклятые.
— А если вы такой болезненный, — не успокоился бригадный генерал, — меньше увлекайтесь винными порционами, ведите здоровый образ жизни, закаляйтесь.
— Так точно! — также громко, работая под идиота, отрапортовал Стрельников. — Как говорят матросы, по-простому: — «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет».
— Сядьте на место, вы, позор вооруженных сил! — рявкнул командующий эскадрой. — Услышу от вас еще один звук — дослуживать будете в матросской робе. Как вообще на собрание попал этот клоун? По моим данным он числится командиром группы операторов-наводчиков и присутствовать здесь не должен.
— Осмелюсь доложить, господин бригадный генерал, — безо всякого усердия, с ленцой поднимаясь, ответил сосед второго лейтенанта. — Командир крейсера, майор Тихонов находится в очередном отпуске. В его отсутствие, согласно устава и по прямому распоряжению командира крейсера майора Тихонова, я, первый лейтенант Фeдор Конечников, командир артиллерийских и ракетных систем крейсера или иными словами боевой части 2, являюсь исполняющим обязанности командира корабля.
— Ну, так исполняйте, первый лейтенант, — раздраженно сказал командующий.
— Осмелюсь доложить, — также спокойно и ровно, голосом, в котором пробивался говор жителя далеких от центра империи окраин, продолжил офицер. — Согласно устава, второй лейтенант Стрельников исполняет обязанности командира артиллерийских и ракетных систем крейсера, иными словами боевой части 2, на время отсутствия командира корабельной артиллерии, поскольку я, командир корабельной артиллерии, первый лейтенант Конечников, согласно устава, не имею права совмещать должности командира корабля и командира корабельной артиллерии. Посему я, господин бригадный генерал, согласно данных мне, как временно исполняющему обязанности командира корабля, уставом полномочий, назначил второго лейтенанта Стрельникова, моего заместителя как командира корабельных артиллерийских систем, старшего группы наведения противокорабельных дистанционно управляемых ракет второго поколения, временно исполняющим обязанности командира корабельной артиллерии.
— Сядьте оба, — приказал бригадный генерал, багровея от злости. — Какой незавидный жребий выпал малому ракетоносному крейсеру 2803. Накануне решающей битвы командование боевым кораблем перешло к двум жалким клоунам, которые даже в этот тяжелый и ответственный момент не могут удержаться от идиотских представлений в духе учеников низших классов заштатной уездной прогимназии. Ладно, господа, продолжим. Как вы понимаете, вам оказана великая честь…
Первый лейтенант Федор Конечников ушел от сладенькой водички, обильно изливаемой генералом в свои невеселые мысли. Он попытался представить, как все это будет.
Корабли группы вторжения не смогут выйти из гиперпространства парадным строем. Скауты непременно раскидает согласно функции диффузного рассеяния внутри сферы в пару мегаметров в диаметре. Это неизбежно даже при использовании стационарного циклофазоинвертора туннельного гиперперехода.
Это означает, что командир группы поступит согласно канону. Ему плевать, что правила боя придуманы для кораблей совершенно другого класса, — главное не отступить от Кодекса воинской чести. Он заставит малые крейсера с боем прорываться друг к другу, построит в предписанный уставом строй, устроит дуэль с линкорами охранения. И только после этого поведет изрядно потрепанный клин небольших корабликов, скорее всего лишившихся к тому времени ракет, на штурмовку верфей.
— Первый лейтенант Конечников, встать! — рявкнул генерал. — Зачем я тут распинаюсь?!
— Простите, господин бригадный генерал. Задумался, — ответил Федор поднимаясь.
— О свидании с Дуней Кулаковой? — отыгрываясь за подробное и точное, но издевательское по сути, объяснение Конечникова, спросил командующий эскадрой.
— Никак нет, — также спокойно и обстоятельно ответил первый лейтенант. — Вкратце могу сказать, что, по моему мнению, во время операции каждый корабль должен действовать сам по себе. Сначала, пользуясь преимуществом в скорости и маневренности прорываться к верфям, не вступая в бой с кораблями охранения. Потом бить ракетами, сбрасывать полуактивные мины и утюжить противника пушками с близкой дистанции, непрерывно маневрируя, чтобы не попасть под прицельный огонь. Однако если мы хотим сохранить крейсера-разведчики, сразу же после сброса мин нужно прыгать в гиперпространство.
Зал негодующе загудел. Первый лейтенант сказал немыслимую вещь, несовместимую с неписаным Кодексом воинской чести, которого придерживались деметрианцы и эланцы, войска Союза Небесных Городов и даже злые, полудикие вояки ратхора Каранги.
— Сядьте, Конечников, — мягко, со вздохом, предложил ему командующий. Затем продолжил, словно растолковывая маленькому ребенку. — Вот если бы вы, первый лейтенант, дослужились хотя бы до должности командира отряда, то, пожалуй, имели бы право обдумывать и даже обсуждать такие вещи.
Но до сих пор вы отличились вместе со своими собутыльниками Стрельниковым и Авраамом Кингом только в ресторанных дебошах, драках с комендантской ротой и бордельных погромах. А посему, делайте пока то, что приказывает ваш начальник.
Смуглый капитан Кинг, по кличке «Гуталин», который сидел слева от Стрельникова, хотел было что-то сказать в свое оправдание, но справедливо решил, что это выйдет себе дороже.
Федор сел, продолжая размышлять. Он поднял глаза к прозрачному потолку, где сиял Млечный Путь, видимый как река света в темноте межгалактической ночи. Где-то там был Яр, светило Деметры, планеты откуда исходят такие вот приказы.
«Интересно», — подумал Конечников, — «Задумывался ли когда-нибудь тот, кто отправляет нас на смерть, что офицеры и матросы подразделения, обозначаемого в канцелярских бумагах дебильным шифром ГКСДР БКФ52 («Солейна») тоже живые люди? Которым тоже отчаянно не хочется умирать? Тьфу… Для стратегов стольного града Нововладимира, парящих в стратосфере под защитой брони города Вечной зари, мы все просто очередной список потерь л/с ГКСДР БКФ52… Прав Стрелкин, когда говорит, что эланцев бьют с таким остервенением потому, что представляют на их месте своих командиров и правителей».
Орбитальная крепость медленно вращалась. За бронеблистером появился яркий диск, окруженный искорками света, парящий на фоне неярких звезд в пространстве за прозрачной крышей зала.
Это был второй спутник звезды Карина, гигант Альбигор, окруженный целым десятком сателлитов, не уступающим по размеру Деметре, Алой или Старой Земле. В зале стало заметно светлее.
Появление удаленной на миллион мегаметров планеты дало новое направление мыслям Конечникова.
Глядя на рой разнокалиберных лун вокруг Альбигора, Федор вспомнил, что по странному капризу природы, первая планета этой системы — Солейна, блестящая нестерпимым блеском плотной ядовитой атмосферы, своих лун не имела.
В те далекие времена механизмы телепортов сильно зависели от воздействия на них переменных магнитных и гравитационных полей создаваемых спутниками.
Это и определило место закладки орбитальной станции, древнего чуда инженерной мысли,
Собранная на ее орбите по воле цареградского князя-императора станция была действительно огромной.
Конечников вспомнил выученные еще в бытность зеленым третьим лейтенантом цифры: 200 кубических километров помещений; общая масса 150 миллиардов тонн. Исследовательские лаборатории, ангары и доки для целой эскадры боевых кораблей.
Вскоре после окончания строительства император Даниил Первый, теперь больше известный как Проклятый и джихан цареградский, был убит заговорщиками, не оставив распоряжений относительно использования этого секретного космического объекта.
Теперь, по прошествии тысяч лет можно только гадать, зачем понадобился первому императору вооруженный до зубов исследовательский комплекс, размещенный на границе громадных межгалактических пространств и наполненного редкими звездами края спирального рукава галактики.
Несмотря на то, что Конечников убаюкивал себя историческими сказками, уходя от железной определенности слов человека на трибуне, страх проникал в сердце, зажигая огонь злобы к тем, для кого он, Федор Конечников, уроженец планеты Амальгама, 35 лет от роду был простой пешкой в игре. Первому лейтенанту совсем не хотелось погибать, доказывая решимость августейшего игрока не сдаться раньше, чем будет потеряно большинство его фигур.
Наконец, бригадный генерал закончил. Прозвучала команда: «Встать! Смирно!».
Командующий критическим взглядом посмотрел на ровные ряды офицеров, потом резко повернулся и стремительно скрылся за маленькой дверкой секретных ходов.
Приговор был объявлен. Притихшая группа кандидатов в покойники, устало вывалилась из зала собраний в роскошь нетронутого перепланировками Первого коридора станции.
Здесь особенно сильно чувствовался дух великой и страшной эпохи джихана, о котором кричали толстенные плиты брони, гигантские смотровые блистеры, варварская пышность отделки и неприлично огромная для нищих времен Семицарствия кубатура помещений.
Периферия, перестроенная по новым, урезанным стандартам, являла разительный контраст этому великолепию. Именно туда в казармы флотских экипажей и тесные отсеки задействованных на боевых дежурствах кораблей потянулись офицеры в темно-синих мундирах, «облагодетельствованные», вечно пьяным императором Даниилом XIII, которого называли за глаза «Дубилой» и «Тупилой» даже самые близкие люди.
На лицах служивого люда застыли страх, злоба, растерянность, тупое или философское безразличие. Сомнительная честь умереть во искупление промахов тупоголовых стратегов генштаба, в откровенно разбойничьем, бесчестном набеге, их души не грела.
Люди старались или не думать вовсе, или вспоминали родных, милые сердцу места, пытались радоваться наступающему вечеру с его нехитрыми развлечениями: ужину, трехрублевым девочкам из дома терпимости, «чекушке» винного провианта, ожидающей их в казарме.
Из Зала Собраний в ангары внешнего уровня можно было пройти длинной дорогой по светлым магистралям, поднимаясь и опускаясь неспешными лифтами, проходя секторами центральных уровней, прихотливо соединенных сложной геометрией коммуникаций станции. Существовал и короткий путь, который проходил по тесным, темным и грязным закоулкам технических этажей и прыжковым шахтам пониженной гравитации.
Его-то и выбрала шебутная компания молодых офицеров, во всех красках расписанная командующим эскадрой, как банда драчунов, алкоголиков и погромщиков.
Поскольку конкретной даты операции названо не было, а обрадовать личный состав при необходимости было кому и без них, приятели решили, что ничего не случится, если матросы двух номерных скаутов лишнюю ночь поспят спокойно.
Сегодня, кроме горячего желания расслабиться от словоблудия командующего эскадрой и выговориться без свидетелей по поводу идиотизма отцов-командиров, был серьезный повод для выпивки.
У друзей было свое место в закутке со всякой дребеденью: отработавшими свое полевыми эмиттерами, шестернями и подшипниками, огнетушителями, ведрами и швабрами.
«Точка» располагалась на границе основных секторов и внешних ангаров, в вечной ночи одного из бесчисленных технических коридоров, где во мраке вздыхали механизмы, скрытые за широкими створами ворот.
Конечников, который видел в темноте так же хорошо, как при свете, прошел вперед и зажег лампы аварийной подсветки. Друзья прошли вдоль линии огоньков до секции, в которой после всех перепланировок остался один небольшой прямоугольный иллюминатор. Прозрачный материал, заполняющий проем, здесь, по недосмотру проектировщиков, не был заменен блоком компресситовой брони.
Даже если станция находилась на теневой стороне Солейны, это оконце давало немного света, который позволял обходиться без демаскирующего «точку» электрического освещения. Сколько друзья ни собирались в этом месте, тут никогда не было слишком светло или слишком темно.
Эта сторона никогда не выходила под прямые лучи Кары или на блестящие облака Солейны. В моменты, когда небесный остров был в глубокой тени планеты, в окошко заглядывал сияющий Альбигор, разгоняя тьму.
Троица быстро подготовила место, достав спрятанные за корпусами списанных генераторов картонки и емкости, разложила нехитрую, скудную закуску — сухарик, парочку конфет, несколько лавровых листочков для отбития запаха.
Ресторан «У пакадура» был готов к работе, не хватало самого главного блюда — «пакадуровки». Напиток собственноручно готовился вторым лейтенантом Стрельниковым из 2,5 частей воды и полутора частей осаженного денатурата с добавлением апельсина, вечному рецепту всех времен и народов. В армии спившегося владыки, князя-императора деметрианского, этот коктейль пользовался особой любовью и уважением.
Стрелкин с ловкостью настоящего бармена самозабвенно тряс пластиковую бутыль, добавляя туда «концентрат» из плоской фляжки, периодически раздавливая деревянной палочкой плавающие в растворе оранжевые дольки.
Свои манипуляции он сопровождал какими-то невнятными междометиями, через которые временами пробивалось: — «Хрен ты угадал, Тютя. Имел я и тебя, и твою эскадру, и всех твоих козлов-начальников».
Он долго священнодействовал, переливая «пакадуровку» из емкости в емкость, перемешивал по- и против часовой стрелки, пока самому не надоело.
Лейтенант-артиллерист признал «живительный напиток» готовым к употреблению и разлил для первого «залпа». Конечников погасил свет, содрал со стекла иллюминатора тонкую светозащитную пленку. Тьма была, хоть глаз коли.
— Мать твою, — вырвалось у Стрелкина. — Романтический ужин при звездном свете отменяется.
Альбигор загораживала какая-то темная масса. Конечникова темнота не касалась. Когда глаза привыкли и включилось ночное зрение, Федор увидел виновника затемнения.
Это был «косорылый», — линейный рейдер проекта «Король неба», узнаваемый по диагонально расположенным артиллерийским фортам. Конечников сначала удивился, зачем корабль эскадры пришвартован к пирсам техзоны, потом сообразил, что это несчастный «Князь Иван», бывший флагман 4 эскадры, который перегнали из сварочного дока после капитального ремонта корпуса поближе к мастерским:
— Парни, к нам в гости «Князь Иван».
— Тоже выпить просит? — спросил Авраам.
— Хрен ему, уроду, — грубо сказал Стрельников. — На нем Ястреб погиб.
— Да ладно, на Тэте была месиловка. От трех эскадрилий скаутов осталось 65 машин. Сережка Ястребов мог оказаться в числе тех, кто из боя не вышел, — возразил Конечников.
— Так же как ты или я, — вставил капитан Кинг. — И нам это скоро предстоит.
— Хорош парни за упокой петь, — оборвал их Стрелкин. — Не будем нарушать традицию. Никакого электричества. У меня на этот случай свечечка припасена.
Второй лейтенант пошарил в жестяном ведерке, извлек коротенький огарок толстой восковой свечки, явно позаимствованный в гарнизонной часовне. Зажег его и поставил на картонку, рядом с выпивкой и закуской.
Пространство наполнилось трепетным, оранжевым светом, исходящим от пляшущего под летучими сквозняками пламени. Некоторое время друзья заворожено смотрели на чудо живого огня.
— Каждый год мы собираемся здесь, чтобы отметить очередную годовщину нашего знакомства, — начал, опомнившись Стрелкин. — Сегодня с нами нет Сережки Ястребова, славного парня, надежного друга, выдумщика, весельчака, мечтателя. Мы всегда будем помнить о нем.
Офицеры не чокаясь выпили.
— А помните, какими мы были? — немного помолчав, сказал Василий. — По «духанке» на первом курсе училища.
— Какими были, такими и остались, — заметил Авраам. — Ты в особенности. Поставить на уши любого командира и устроить бардак средней степени тяжести ты уже тогда мог.
— Что правда, то правда, — заметил Стрелкин. — Абрашка, помнишь, как ты стихи читал, стоя дневальным? Приходит комроты, первый лейтенант Голохвастов с ночной проверкой, а юное дарование вместо того, чтобы зорко бдить, прикрыв глаза повторяет стишки из книжки.
— Да уж, насиделся я на гауптвахте за изящную словесность, — со смехом отвечал капитан.
— А как Федька выдал? «Я Федор Конечников по прозвищу Синоптик». Без бутылки не выговоришь. Мы тогда сортир мыли. Так народ чуть на пол обоссаный не лег от хохота после этих слов.
— Да помню, — смущенно сказал Конечников. — «Синоптицем» после этого дразнили.
— А потом ты поверил, что крокодилы летают, — вспомнил Кинг. — Вот было у народа веселье. Пока Федька не настучал по репе Пашке Анисимову, все, прикола ради, спрашивали у Федора, как низко летают крокодилы.
— Было, — согласился Конечников. — А откуда мне было знать. Ну, летают и летают. Я что, видел этих крокодилов?
— Я вот думал, что Федька чурила тупая, пока он нас с Ястребом табуреткой не погонял по казарме, — вспомнил Стрельников. — А потом, когда на «губе» нормально поговорили, понял, что если парень молчун, то это оттого, что есть у него в жизни цель…
— А как мы однажды патрулю попались на втором курсе… — продолжил Авраам. — Командир роты тогда…
Под приятные воспоминания молодости друзья хлопнули по второй стопке.
После третьего «залпа», когда «пакадуровка» в полной мере оказала свое действие, темы разговоров стали отдавать государственной изменой.
— Господа, знаете ли вы, — мрачно улыбаясь, спросил капитан Кинг, — почему матросов меньше чем по трое никуда не отправляют?
Внизу располагалось огромное, скрытое во тьме помещение. В давние времена строители украсили его стены барельефами, вензелями, гербами. В нишах поставили статуи прекрасных дев в тонких развевающихся одеждах, суровых воинов со старинным оружием в руках, правителей с энергичными лицами и мудрыми глазами. Теперь полумрак милосердно прятал все это былое великолепие, которое за многие столетия покрылось серым и зеленным налетом, растрескалось, облупилось и выцвело.
Зал был заставлен унылыми шеренгами старых потертых кресел. Большинство из них были пусты. Заняты были только несколько рядов у кафедры.
В креслах сидели старшие офицеры службы конвойного сопровождения, структуры формально относимой к Дальней Разведке, но активно используемой армией в войне с эланцами. Эти мобильные подразделения были предметом насмешек всякого космолетчика, которому посчастливилось проходить службу на настоящих кораблях с мощным вооружением и надежной защитой.
Космические асы упражнялись в остроумии оттого, что по-черному завидовали способности малых крейсеров-разведчиков перемещаться в гиперпространстве, пользуясь собственными, бортовыми телепортами.
Платой за возможность самостоятельно пронизывать сотни и тысячи парсек в мгновение ока, были невероятная теснота на борту, слабое вооружение и малый боезапас. Это и было предметом злобных острот космолетчиков с громадных, тяжеловооруженных кораблей.
На трибуне стоял командующий 4-й эскадрой бригадный генерал Никифоров и уныло бубнил по бумажке обращение князя-императора к «доблестным защитникам Отечества».
Офицеры слушали безо всякого энтузиазма, со смутным, все более и более возрастающим ужасом.
— «…… Таким образом, по настоящему действенным способом добиться перелома в войне является уничтожение комплекса верфей в системе Альбено, на орбите планеты Гало, единственном центре строительства и ремонта боевых кораблей эланского флота.
Как показало прошлогоднее нападение первой эланской эскадры Бессмертных, атака тяжелыми кораблями является наименее эффективной и приводит к полному уничтожению нападающих. Пойти на потерю эскадры в условиях, когда восполнение флота Нашего Величества, Божьей милостью князя-императора Деметрианского, связано с серьезными трудностями — преступное легкомыслие».
Командующий остановился, наблюдая за реакцией подчиненных. Взгляд генерала с негодованием забегал по последнему ряду, где отдельно от всех сидела несвятая троица местных оригиналов. Компания слушала послание владыки безо всякого внимания и почтения. Генерал подумал, что похожий на рыжего клоуна парень по кличке «Стрелкин» здорово портит своих приятелей.
Не будь его, первый лейтенант — медлительный философ с Амальгамы и капитан Кинг, смуглый мечтатель, безнадежно влюбленный в подругу академика Корсакова, оставались бы безобидными чудаками.
Усталые глаза командующего с надеждой посмотрели на друзей, прося хотя бы промолчать. Но, увы.
Стрелкин, как главный бузотер, ответил на слова Даниила XIII тем, что с озорным, решительным видом вытащил носовой платок и трубно, на весь зал высморкался.
— Будьте здоровы, второй лейтенант Стрельников, — произнес командующий. — В другой раз потрудитесь соблюдать тишину, когда оглашается послание нашего государя.
— Виноват! — подскочив, как чертик из табакерки, отрапортовал второй лейтенант. — Все сквозняки проклятые.
— А если вы такой болезненный, — не успокоился бригадный генерал, — меньше увлекайтесь винными порционами, ведите здоровый образ жизни, закаляйтесь.
— Так точно! — также громко, работая под идиота, отрапортовал Стрельников. — Как говорят матросы, по-простому: — «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет».
— Сядьте на место, вы, позор вооруженных сил! — рявкнул командующий эскадрой. — Услышу от вас еще один звук — дослуживать будете в матросской робе. Как вообще на собрание попал этот клоун? По моим данным он числится командиром группы операторов-наводчиков и присутствовать здесь не должен.
— Осмелюсь доложить, господин бригадный генерал, — безо всякого усердия, с ленцой поднимаясь, ответил сосед второго лейтенанта. — Командир крейсера, майор Тихонов находится в очередном отпуске. В его отсутствие, согласно устава и по прямому распоряжению командира крейсера майора Тихонова, я, первый лейтенант Фeдор Конечников, командир артиллерийских и ракетных систем крейсера или иными словами боевой части 2, являюсь исполняющим обязанности командира корабля.
— Ну, так исполняйте, первый лейтенант, — раздраженно сказал командующий.
— Осмелюсь доложить, — также спокойно и ровно, голосом, в котором пробивался говор жителя далеких от центра империи окраин, продолжил офицер. — Согласно устава, второй лейтенант Стрельников исполняет обязанности командира артиллерийских и ракетных систем крейсера, иными словами боевой части 2, на время отсутствия командира корабельной артиллерии, поскольку я, командир корабельной артиллерии, первый лейтенант Конечников, согласно устава, не имею права совмещать должности командира корабля и командира корабельной артиллерии. Посему я, господин бригадный генерал, согласно данных мне, как временно исполняющему обязанности командира корабля, уставом полномочий, назначил второго лейтенанта Стрельникова, моего заместителя как командира корабельных артиллерийских систем, старшего группы наведения противокорабельных дистанционно управляемых ракет второго поколения, временно исполняющим обязанности командира корабельной артиллерии.
— Сядьте оба, — приказал бригадный генерал, багровея от злости. — Какой незавидный жребий выпал малому ракетоносному крейсеру 2803. Накануне решающей битвы командование боевым кораблем перешло к двум жалким клоунам, которые даже в этот тяжелый и ответственный момент не могут удержаться от идиотских представлений в духе учеников низших классов заштатной уездной прогимназии. Ладно, господа, продолжим. Как вы понимаете, вам оказана великая честь…
Первый лейтенант Федор Конечников ушел от сладенькой водички, обильно изливаемой генералом в свои невеселые мысли. Он попытался представить, как все это будет.
Корабли группы вторжения не смогут выйти из гиперпространства парадным строем. Скауты непременно раскидает согласно функции диффузного рассеяния внутри сферы в пару мегаметров в диаметре. Это неизбежно даже при использовании стационарного циклофазоинвертора туннельного гиперперехода.
Это означает, что командир группы поступит согласно канону. Ему плевать, что правила боя придуманы для кораблей совершенно другого класса, — главное не отступить от Кодекса воинской чести. Он заставит малые крейсера с боем прорываться друг к другу, построит в предписанный уставом строй, устроит дуэль с линкорами охранения. И только после этого поведет изрядно потрепанный клин небольших корабликов, скорее всего лишившихся к тому времени ракет, на штурмовку верфей.
— Первый лейтенант Конечников, встать! — рявкнул генерал. — Зачем я тут распинаюсь?!
— Простите, господин бригадный генерал. Задумался, — ответил Федор поднимаясь.
— О свидании с Дуней Кулаковой? — отыгрываясь за подробное и точное, но издевательское по сути, объяснение Конечникова, спросил командующий эскадрой.
— Никак нет, — также спокойно и обстоятельно ответил первый лейтенант. — Вкратце могу сказать, что, по моему мнению, во время операции каждый корабль должен действовать сам по себе. Сначала, пользуясь преимуществом в скорости и маневренности прорываться к верфям, не вступая в бой с кораблями охранения. Потом бить ракетами, сбрасывать полуактивные мины и утюжить противника пушками с близкой дистанции, непрерывно маневрируя, чтобы не попасть под прицельный огонь. Однако если мы хотим сохранить крейсера-разведчики, сразу же после сброса мин нужно прыгать в гиперпространство.
Зал негодующе загудел. Первый лейтенант сказал немыслимую вещь, несовместимую с неписаным Кодексом воинской чести, которого придерживались деметрианцы и эланцы, войска Союза Небесных Городов и даже злые, полудикие вояки ратхора Каранги.
— Сядьте, Конечников, — мягко, со вздохом, предложил ему командующий. Затем продолжил, словно растолковывая маленькому ребенку. — Вот если бы вы, первый лейтенант, дослужились хотя бы до должности командира отряда, то, пожалуй, имели бы право обдумывать и даже обсуждать такие вещи.
Но до сих пор вы отличились вместе со своими собутыльниками Стрельниковым и Авраамом Кингом только в ресторанных дебошах, драках с комендантской ротой и бордельных погромах. А посему, делайте пока то, что приказывает ваш начальник.
Смуглый капитан Кинг, по кличке «Гуталин», который сидел слева от Стрельникова, хотел было что-то сказать в свое оправдание, но справедливо решил, что это выйдет себе дороже.
Федор сел, продолжая размышлять. Он поднял глаза к прозрачному потолку, где сиял Млечный Путь, видимый как река света в темноте межгалактической ночи. Где-то там был Яр, светило Деметры, планеты откуда исходят такие вот приказы.
«Интересно», — подумал Конечников, — «Задумывался ли когда-нибудь тот, кто отправляет нас на смерть, что офицеры и матросы подразделения, обозначаемого в канцелярских бумагах дебильным шифром ГКСДР БКФ52 («Солейна») тоже живые люди? Которым тоже отчаянно не хочется умирать? Тьфу… Для стратегов стольного града Нововладимира, парящих в стратосфере под защитой брони города Вечной зари, мы все просто очередной список потерь л/с ГКСДР БКФ52… Прав Стрелкин, когда говорит, что эланцев бьют с таким остервенением потому, что представляют на их месте своих командиров и правителей».
Орбитальная крепость медленно вращалась. За бронеблистером появился яркий диск, окруженный искорками света, парящий на фоне неярких звезд в пространстве за прозрачной крышей зала.
Это был второй спутник звезды Карина, гигант Альбигор, окруженный целым десятком сателлитов, не уступающим по размеру Деметре, Алой или Старой Земле. В зале стало заметно светлее.
Появление удаленной на миллион мегаметров планеты дало новое направление мыслям Конечникова.
Глядя на рой разнокалиберных лун вокруг Альбигора, Федор вспомнил, что по странному капризу природы, первая планета этой системы — Солейна, блестящая нестерпимым блеском плотной ядовитой атмосферы, своих лун не имела.
В те далекие времена механизмы телепортов сильно зависели от воздействия на них переменных магнитных и гравитационных полей создаваемых спутниками.
Это и определило место закладки орбитальной станции, древнего чуда инженерной мысли,
Собранная на ее орбите по воле цареградского князя-императора станция была действительно огромной.
Конечников вспомнил выученные еще в бытность зеленым третьим лейтенантом цифры: 200 кубических километров помещений; общая масса 150 миллиардов тонн. Исследовательские лаборатории, ангары и доки для целой эскадры боевых кораблей.
Вскоре после окончания строительства император Даниил Первый, теперь больше известный как Проклятый и джихан цареградский, был убит заговорщиками, не оставив распоряжений относительно использования этого секретного космического объекта.
Теперь, по прошествии тысяч лет можно только гадать, зачем понадобился первому императору вооруженный до зубов исследовательский комплекс, размещенный на границе громадных межгалактических пространств и наполненного редкими звездами края спирального рукава галактики.
Несмотря на то, что Конечников убаюкивал себя историческими сказками, уходя от железной определенности слов человека на трибуне, страх проникал в сердце, зажигая огонь злобы к тем, для кого он, Федор Конечников, уроженец планеты Амальгама, 35 лет от роду был простой пешкой в игре. Первому лейтенанту совсем не хотелось погибать, доказывая решимость августейшего игрока не сдаться раньше, чем будет потеряно большинство его фигур.
Наконец, бригадный генерал закончил. Прозвучала команда: «Встать! Смирно!».
Командующий критическим взглядом посмотрел на ровные ряды офицеров, потом резко повернулся и стремительно скрылся за маленькой дверкой секретных ходов.
Приговор был объявлен. Притихшая группа кандидатов в покойники, устало вывалилась из зала собраний в роскошь нетронутого перепланировками Первого коридора станции.
Здесь особенно сильно чувствовался дух великой и страшной эпохи джихана, о котором кричали толстенные плиты брони, гигантские смотровые блистеры, варварская пышность отделки и неприлично огромная для нищих времен Семицарствия кубатура помещений.
Периферия, перестроенная по новым, урезанным стандартам, являла разительный контраст этому великолепию. Именно туда в казармы флотских экипажей и тесные отсеки задействованных на боевых дежурствах кораблей потянулись офицеры в темно-синих мундирах, «облагодетельствованные», вечно пьяным императором Даниилом XIII, которого называли за глаза «Дубилой» и «Тупилой» даже самые близкие люди.
На лицах служивого люда застыли страх, злоба, растерянность, тупое или философское безразличие. Сомнительная честь умереть во искупление промахов тупоголовых стратегов генштаба, в откровенно разбойничьем, бесчестном набеге, их души не грела.
Люди старались или не думать вовсе, или вспоминали родных, милые сердцу места, пытались радоваться наступающему вечеру с его нехитрыми развлечениями: ужину, трехрублевым девочкам из дома терпимости, «чекушке» винного провианта, ожидающей их в казарме.
Из Зала Собраний в ангары внешнего уровня можно было пройти длинной дорогой по светлым магистралям, поднимаясь и опускаясь неспешными лифтами, проходя секторами центральных уровней, прихотливо соединенных сложной геометрией коммуникаций станции. Существовал и короткий путь, который проходил по тесным, темным и грязным закоулкам технических этажей и прыжковым шахтам пониженной гравитации.
Его-то и выбрала шебутная компания молодых офицеров, во всех красках расписанная командующим эскадрой, как банда драчунов, алкоголиков и погромщиков.
Поскольку конкретной даты операции названо не было, а обрадовать личный состав при необходимости было кому и без них, приятели решили, что ничего не случится, если матросы двух номерных скаутов лишнюю ночь поспят спокойно.
Сегодня, кроме горячего желания расслабиться от словоблудия командующего эскадрой и выговориться без свидетелей по поводу идиотизма отцов-командиров, был серьезный повод для выпивки.
У друзей было свое место в закутке со всякой дребеденью: отработавшими свое полевыми эмиттерами, шестернями и подшипниками, огнетушителями, ведрами и швабрами.
«Точка» располагалась на границе основных секторов и внешних ангаров, в вечной ночи одного из бесчисленных технических коридоров, где во мраке вздыхали механизмы, скрытые за широкими створами ворот.
Конечников, который видел в темноте так же хорошо, как при свете, прошел вперед и зажег лампы аварийной подсветки. Друзья прошли вдоль линии огоньков до секции, в которой после всех перепланировок остался один небольшой прямоугольный иллюминатор. Прозрачный материал, заполняющий проем, здесь, по недосмотру проектировщиков, не был заменен блоком компресситовой брони.
Даже если станция находилась на теневой стороне Солейны, это оконце давало немного света, который позволял обходиться без демаскирующего «точку» электрического освещения. Сколько друзья ни собирались в этом месте, тут никогда не было слишком светло или слишком темно.
Эта сторона никогда не выходила под прямые лучи Кары или на блестящие облака Солейны. В моменты, когда небесный остров был в глубокой тени планеты, в окошко заглядывал сияющий Альбигор, разгоняя тьму.
Троица быстро подготовила место, достав спрятанные за корпусами списанных генераторов картонки и емкости, разложила нехитрую, скудную закуску — сухарик, парочку конфет, несколько лавровых листочков для отбития запаха.
Ресторан «У пакадура» был готов к работе, не хватало самого главного блюда — «пакадуровки». Напиток собственноручно готовился вторым лейтенантом Стрельниковым из 2,5 частей воды и полутора частей осаженного денатурата с добавлением апельсина, вечному рецепту всех времен и народов. В армии спившегося владыки, князя-императора деметрианского, этот коктейль пользовался особой любовью и уважением.
Стрелкин с ловкостью настоящего бармена самозабвенно тряс пластиковую бутыль, добавляя туда «концентрат» из плоской фляжки, периодически раздавливая деревянной палочкой плавающие в растворе оранжевые дольки.
Свои манипуляции он сопровождал какими-то невнятными междометиями, через которые временами пробивалось: — «Хрен ты угадал, Тютя. Имел я и тебя, и твою эскадру, и всех твоих козлов-начальников».
Он долго священнодействовал, переливая «пакадуровку» из емкости в емкость, перемешивал по- и против часовой стрелки, пока самому не надоело.
Лейтенант-артиллерист признал «живительный напиток» готовым к употреблению и разлил для первого «залпа». Конечников погасил свет, содрал со стекла иллюминатора тонкую светозащитную пленку. Тьма была, хоть глаз коли.
— Мать твою, — вырвалось у Стрелкина. — Романтический ужин при звездном свете отменяется.
Альбигор загораживала какая-то темная масса. Конечникова темнота не касалась. Когда глаза привыкли и включилось ночное зрение, Федор увидел виновника затемнения.
Это был «косорылый», — линейный рейдер проекта «Король неба», узнаваемый по диагонально расположенным артиллерийским фортам. Конечников сначала удивился, зачем корабль эскадры пришвартован к пирсам техзоны, потом сообразил, что это несчастный «Князь Иван», бывший флагман 4 эскадры, который перегнали из сварочного дока после капитального ремонта корпуса поближе к мастерским:
— Парни, к нам в гости «Князь Иван».
— Тоже выпить просит? — спросил Авраам.
— Хрен ему, уроду, — грубо сказал Стрельников. — На нем Ястреб погиб.
— Да ладно, на Тэте была месиловка. От трех эскадрилий скаутов осталось 65 машин. Сережка Ястребов мог оказаться в числе тех, кто из боя не вышел, — возразил Конечников.
— Так же как ты или я, — вставил капитан Кинг. — И нам это скоро предстоит.
— Хорош парни за упокой петь, — оборвал их Стрелкин. — Не будем нарушать традицию. Никакого электричества. У меня на этот случай свечечка припасена.
Второй лейтенант пошарил в жестяном ведерке, извлек коротенький огарок толстой восковой свечки, явно позаимствованный в гарнизонной часовне. Зажег его и поставил на картонку, рядом с выпивкой и закуской.
Пространство наполнилось трепетным, оранжевым светом, исходящим от пляшущего под летучими сквозняками пламени. Некоторое время друзья заворожено смотрели на чудо живого огня.
— Каждый год мы собираемся здесь, чтобы отметить очередную годовщину нашего знакомства, — начал, опомнившись Стрелкин. — Сегодня с нами нет Сережки Ястребова, славного парня, надежного друга, выдумщика, весельчака, мечтателя. Мы всегда будем помнить о нем.
Офицеры не чокаясь выпили.
— А помните, какими мы были? — немного помолчав, сказал Василий. — По «духанке» на первом курсе училища.
— Какими были, такими и остались, — заметил Авраам. — Ты в особенности. Поставить на уши любого командира и устроить бардак средней степени тяжести ты уже тогда мог.
— Что правда, то правда, — заметил Стрелкин. — Абрашка, помнишь, как ты стихи читал, стоя дневальным? Приходит комроты, первый лейтенант Голохвастов с ночной проверкой, а юное дарование вместо того, чтобы зорко бдить, прикрыв глаза повторяет стишки из книжки.
— Да уж, насиделся я на гауптвахте за изящную словесность, — со смехом отвечал капитан.
— А как Федька выдал? «Я Федор Конечников по прозвищу Синоптик». Без бутылки не выговоришь. Мы тогда сортир мыли. Так народ чуть на пол обоссаный не лег от хохота после этих слов.
— Да помню, — смущенно сказал Конечников. — «Синоптицем» после этого дразнили.
— А потом ты поверил, что крокодилы летают, — вспомнил Кинг. — Вот было у народа веселье. Пока Федька не настучал по репе Пашке Анисимову, все, прикола ради, спрашивали у Федора, как низко летают крокодилы.
— Было, — согласился Конечников. — А откуда мне было знать. Ну, летают и летают. Я что, видел этих крокодилов?
— Я вот думал, что Федька чурила тупая, пока он нас с Ястребом табуреткой не погонял по казарме, — вспомнил Стрельников. — А потом, когда на «губе» нормально поговорили, понял, что если парень молчун, то это оттого, что есть у него в жизни цель…
— А как мы однажды патрулю попались на втором курсе… — продолжил Авраам. — Командир роты тогда…
Под приятные воспоминания молодости друзья хлопнули по второй стопке.
После третьего «залпа», когда «пакадуровка» в полной мере оказала свое действие, темы разговоров стали отдавать государственной изменой.
— Господа, знаете ли вы, — мрачно улыбаясь, спросил капитан Кинг, — почему матросов меньше чем по трое никуда не отправляют?