Страница:
— Кто ты?
— Федя, ты что, с ума сошел? Это же я, Лара, — сказала женщина. И действительно, в следующую секунду, черная фигура обрела знакомые по видениям и кошмарам черты.
— Ты скучал по мне? — спросила Лара.
— Если честно, нет, — ответил Федор. — Я тут чуть кони не двинул.
— Ну, конечно, — с легкой досадой сказала девушка. — Знаешь, не оправдывайся. Я вовсе не хочу, чтобы ты превратил свою жизнь в траур и ожидание нескорой встречи. Живи, развлекайся, на то она и жизнь.
— А ты все еще оплакиваешь себя? — вдруг, неожиданно для себя спросил Федор.
— Что? — не поняла Лара, потом, ответила: — Нет. Ты знаешь, нет. Глядя на то, кем мне нужно было стать, я почти рада, что ты избавил меня от этого.
— Значит, ты уже не сердишься на меня?
— А я и не сердилась никогда, — ответила девушка. — Если ты думаешь, что я прихожу позлорадствовать и полюбоваться твоими страданиями, то сильно ошибаешься. Наши чувства пережили тогдашние тела и прежние личности. Когда-то ты был добр ко мне. Я хочу снова встретить тебя во плоти, чтобы снова познать удовольствия вашего мира. Оттого то и я пытаюсь помочь тебе.
— Спасибо, я уже справился, — в словах Федора промелькнул упрек.
— Ты сам хотел, чтобы у тебя было время все осмыслить в одиночестве.
— Правда? — поинтересовался Федор, но иронии не получилось. Он помолчал, размышляя, стоит ли говорить, и продолжил. — Я тут корявые стишки нашел. Для бессмертия…
— Милый, если хочешь дожить до дня, когда я снова появлюсь на свет, если вообще хочешь жить, — не читай их никогда, — попросила Лара.
— Это почему? — с подозрением спросил Конечников.
— Первое, что сделали Управители Жизни придя к власти — это перестроили энергоструктуру человека. Теперь, при правильном прочтении той мантры, наступает практически мгновенная смерть.
— Зачем?
— Бессмертных не должно быть слишком много, — усмехнулась девушка. — Но не в этом суть. Я принесла тебе то, что работает в теперешнюю эпоху. Тебе нужно немедленно проснуться, пока не рассеялось написанное. Не веришь мне — проверь. Ты уволок из хранилища пару дисков. Обязательно посмотри, отчего умер предыдущий хранитель.
Федор подскочил на койке. Стояла глубокая ночь. Окна палаты были задернуты плотными портьерами, не пропускающими с улицы слабый свет фонарей. В этом абсолютном мраке он увидел, как слабый свет пробивается из кармана его больничной пижамы. Он вытащил оттуда свое удостоверение.
Свет шел сквозь толстый непрозрачный пластик обложки. Федор, помня слова Лары, быстро вытащил бумажку с мантрой. Ниже написанного им текста призрачным, холодным огнем сияли другие 12 слов.
Федор, не мешкая, обвел светящиеся буквы карандашом, потом включил свет и проверил, что действительно, он сделал видимым послание любящей его призрачной девушки.
Крок уже не знал, спит ли он или бодрствует, что происходит на самом деле, а что в воображении, — слишком много случилось с ним с того момента, как на гарнизонном балу появилась нововладимирская принцесса. Федор уже устал удивляться и просто принимал все как должное. В конце-концов, кто определил, что есть «норма», а что «патология»… Надеясь, что утром солнечные лучи разгонят морок, оставив только истинную реальность, Конечников снова уснул.
Утром Федор проснулся рано. Первым делом он взялся за клочок бумаги. И действительно, под четкими, вдавленными в бумагу буквами были написаны другие слова, такие же непроизносимые, как и предыдущий вариант заклинания вечной жизни, совпадая только в первой строке.
Крок подивился логике призрачной спутницы, которая, судя по всему, всегда была рядом, но вмешивалась, когда складывались крайние обстоятельства или когда Федор сам вплотную приближался к разгадке и небольшая помощь уже ничего не меняла. Но сейчас, он был в замешательстве, выбирая, поверить или нет…
Конечников долго изучал и тот и другой тексты, пока не понял, что до жути боится произносить эти мантры, одна из которых могла оказаться смертельной.
Федор, со вздохом, отложил до лучших времен испытание, пока он не наберет данных и не решит, кому поверить в этом деле, в котором были четко обозначено альтернативы — вечная жизнь или быстрая, и судя по всему, запредельно мучительная смерть.
Конечников долго ждал смены. Наконец, в дверь деликатно постучали. Это была не Виктория. За дверью, поправляя легкомысленно короткий халатик, стояла Елена.
— Здравствуйте, Федор Андреевич, — поприветствовала она его.
— Здравствуй, Леночка, — с наигранным радушием поприветствовал ее пакадур.
— Федор Андреевич, разрешите, я у вас немного уберусь. Сейчас обход будет. Борис Николаевич станет ругаться, если увидит беспорядок.
— Пожалуйста, — махнул рукой вокруг Федор. — Палата в вашем распоряжении. Делайте, что хотите.
Конечников убрал книгу в сейф, включил на нем охранную сигнализацию и выехал в коридор, чтобы не мешать девушке. Спрашивать напрямую, отчего Елена дежурит не в свою смену, Конечников, после некоторых колебаний, не стал.
Далее было все как всегда. Доктор, потом особист. Борис Николаевич, как всегда чуткий к своему подопечному, сообщил, что Виктория заболела, умудрившись простудиться в жару. Федор пожал плечами. Заболела — значит заболела.
Федор подумал, как удачно все складывается. Значит, у него есть еще один день.
Потом был обычный, ничем не примечательный завтрак, капельница, томограф, биорезонанс. Около 11 все закончилось.
Конечников взял книгу и выехал на кресле в парк. Выбрал маршрут по самым глухим местам и снова принялся за чтение.
Он наскоро пробежал взглядом по страницам, где описывались самые изощренные способы совокупления, которые практиковали в свободный день Максим и Ирина.
Читать такое, не имея рядом доброй девочки Вики, готовой быстро удовлетворить его при помощи рта, было просто мучительно. Дальше пошел более содержательный текст.
«… В субботу, после обеда, у Максима зазвонил телефон. Он, размышляя, кто бы мог его беспокоить в выходные, ответил на вызов.
На экране был сам джихангир. Князь — император располагался за столом на фоне окна, за которым над темнеющей землей плыли далекие, подсвеченные розовым облака и светило красное, низкое стоящее солнце. Вид был характерен для большой высоты.
— Здравствуйте, Ваше Величество, — приветствовал владыку Обитаемого Пространства историк.
— Здравствуйте, Максим Александрович, — с неизменной рассеянной улыбкой отозвался князь князей. — Как вам отдыхается?
— Спасибо, хорошо, — ответил Максим.
Фраза эта получилась не слишком любезной. Историк и сам это чувствовал, поражаясь, зачем он так реагирует. Но впитанный с молоком матери рефлекс — избегать власть имущих и недовольство от необходимости общаться с практически незнакомым, требующим почтения и необходимости следить за своими словами человеком, неожиданно выплеснулись наружу.
— Максим, ну что вы право же, сразу в штыки, — огорчился император. — Надеюсь, я не оторвал вас от важных и серьезных занятий?
— Нет, Ваше Величество, — тон Максима, взявшего себя в руки, стал доброжелательным.
— Никуда сейчас ехать не планировали?
— Нет.
— А давайте ко мне, на «Серебряный Ворон», — предложил император. — Мы тут скоро будем пролетать мимо вас. Маленькая вечеринка для своих. Мы движемся уже часов 30 и у нас все время закат. Приезжайте и вы на пару часиков. Пригласите от моего имени Ирину. Возьмите купальные костюмы.
— Хорошо, Ваше Величество.
— Я пришлю за вами люгер. Примерно через один час двадцать минут он будет у вас. Будьте готовы ко взлету.
— Буду, Ваше Величество.
Кто это был? — поинтересовалась Ирина, когда Максим вернулся в спальню.
— Император, — ответил тот
— Что хотел? — поинтересовалась она.
— В гости приглашает, — с усмешкой ответил Максим.
— Это же здорово, — загорелась Ирина, но тут же вспомнив ревнивую Рогнеду, погасла. Она подняла глаза на Максима и спросила — Скажи, а правда, что за убийство амазонке бреют голову? И этим все и ограничивается?
— Да, — отвели историк.
— И часто это случается? — поинтересовалась женщина.
— Бывает… На моей памяти было 2 раза. Я имею в виду — за то время пока я работаю во Владимире. В ВИИРе эти случаи довольно бурно обсуждали. Вообще, — стараются, чтобы никто не узнал.
— Твари, — вздохнула Ирина. — Каста безголовых.
— Мы можем не ехать, — попытался разрядить обстановку Максим.
— Максим Александрович, — ответила Ирина, — совсем врать не умеешь. Ты хотел сказать — «Можешь не ехать».
— Нет. Но можешь не ехать, если не хочешь.
— Вот уж дудки, — ответила женщина. — К этим сучкам я тебя одного не пущу.
— Хорошо, — ответил Максим…
Набрав высоту 25 километров, люгер императорской охраны помчался с шестикратной скоростью звука. Пилот несколько раз поинтересовался, успевает ли аппарат Максима за его машиной, но после того как «Корсар» историка сделал каскад бочек, мертвую петлю и после легко, как стоячего, обошел имперский «лапоть», пилот перестал спрашивать об этом.
Мощная машина легко неслась в разреженном воздухе стратосферы. В кабине было тихо, несмотря на громадную скорость, движение практически не чувствовалось.
Максим любил полеты на высоте, когда горизонт раздвигался на сотни километров, а обширные пространства вокруг и 2–3 десятка километров пустоты под ногами вызывали чувство непередаваемой свободы, восторга от победы над пространством, силой притяжения и временем.
Внизу быстро темнело, полутень наползала на горб земли. Скорость вращения Земли складывалась со скоростью полета глайдера, заставляя ночь наступать с удвоенной скоростью. Но на высоте Солнце оставалось. Его лучи, пройдя сквозь насыщенную водяными парами приземную воздушную толщу, теряли свою слепящую жгучесть, становились оранжевыми, осязаемо плотными.
Казалось, что воздух от них становился жидкой огненной субстанцией, в которой можно плыть и которую можно вдыхать как чудесное, необжигающее, греющее изнутри пламя.
Ирина сидела собранная, сосредоточенная. Она упорно глядела перед собой в одну точку. Максим знал, что на самом деле она смотрит внутрь себя, настраиваясь на что-то. Может на победу в столкновении, может, убеждала себя потерпеть. А, скорее всего, просто уговаривает себя не бояться. Историк, поглощенный пилотированием машины, почти не обращал на нее внимания.
Скоро солнечный диск повис над самым горизонтом. Земля под глайдером стала сумрачной массой. На ее фоне вдруг обозначился маленький пульсирующий огонек.
Пилот люгера стал сбавлять скорость. Огонек вдруг обнаружил длину и ширину, вырастая в размерах. Светлое пятнышко превратилось из точки в черточку, обозначенную цепочкой огней, потом в серебристое эллипсообразное тело с рыбьим хвостом, похожее на расцвеченное огнями небольшое облако.
Корабль быстро пролетел мимо, подмигнув ярко освещенными громадными блистерами теневой стороны, сквозь которые было видно все богатое внутренне убранство. Люгер сделал поворот, убедился, что ведомый им «Корсар» тоже развернулся и пошел вслед за кораблем.
Исполин, похожий на громадный светильник или рождественскую елку, снова стал увеличиваться в размерах, сияя в морозном воздухе оранжевыми бликами солнца на обшивке и огнями 9 палуб.
Прогулочный барк императора был огромен: 350 метров от носа до кормы, 60 в ширину и 30 в высоту в самой широкой, практически полностью застекленной части.
Его размеры впечатляли, казались нереальными, не укладывающимися в мозгу, даже когда воздушный колосс плыл буквально под ногами, в сотне метров под брюхом глайдера. Блестела керамика иллюминаторов и ребристая обшивка корпуса, горели ходовые огни и лампы внутри помещений.
Барк скорее походил на модерновый детский воздушный шарик, надутую газом резиновую рыбу, сочетающую в себе черты ската, камбалы и акулы, нежели на мобильную резиденцию главы Обитаемого Пространства.
Корабль шел широкими галсами в сторону заходящего Солнца, подставляя по его лучи, то один, то другой бок.
Максим почему-то вспомнил, что эта громадная летательная машина, несмотря на обилие прозрачных элементов в обшивке, делающих барк несерьезным, похожим на игрушку, рассчитана на условия космического пространства и даже на 30-ти кратные перегрузки.
Еще историк заметил, что корабль хорошо вооружен — незаметные с первого взгляда батареи лазеров и массометов размещались так, чтобы обстреливать любую точку окружающего пространства сразу с нескольких направлений.
Максиму стало немного не по себе. Он увидел, что несколько прозрачных башенок со скорострельными картечницами отслеживают полет приближающихся аппаратов, целясь в них своими толстыми, короткими, похожими на выдолбленные бревна стволами.
В воздухе загорелся огненный коридор, обозначенный рамками плазменных разрядов. Его провожатый отвернул в сторону, на прощание, помахав короткими крыльями, а Максим стал аккуратно, по центру обозначенного пространства приближаться к гигантскому кораблю. Очень скоро, к облегчению историка они миновали последнюю светящуюся рамку и глайдер подхватили невидимые поля причального комплекса барка. Силовые захваты втянули «Корсар» внутрь корабля.
— Вот и прилетели, — сказал Максим, с трудом разжимая крепко сжатые на штурвале пальцы.
— Надеюсь, у ее Величества сегодня хорошее настроение, — зло ответила Ирина, — и нас отпустят домой целыми и невредимыми.
— Увидим.
Их уже встречали. У стены стояла амазонка с приветливым, но совершенно непроницаемым выражением на лице. Увидев, что историк со своей спутницей вышли из глайдера, она двинулась к ним.
— Максим Александрович? — спросила она.
— Он самый, — сказал Величко, с улыбкой глядя в совершенно детское, с широко раскрытыми наивными голубыми глазами, лицо амазонки.
— Мне поручено вас встретить, — серьезно сказала девушка. — Вы и ваша спутница — гости князя-императора на борту барка «Серебряный Ворон».
— Очень хорошо, — ответил Максим. — Что мы должны делать?
— Отдыхайте, — сказала амазонка, — Веселитесь. У нас на борту есть все для приятного времяпрепровождения: бассейн, танцевальные залы, фуршет — зал, рестораны. Есть аттракционы, игральные автоматы, карточные столы, бильярдная. Для гостей проводится лотерея. Вы планируете остаться на ночь?
— Нет, — ответил Максим.
— Позвольте спросить, планируете ли вы отдых в кровати?
— Не знаю.
— На всякий случай в вашем номере приготовлена постель. Если будете плавать в бассейне, рекомендую сначала принять душ. На борту принято соблюдать нормы общественной морали в вопросах оголения тела и проявления чувств.
— Мы это учтем, — ответил Максим.
— Нужен ли вам гид для знакомства с кораблем? У меня заканчивается смена, и я могла бы…
— Спасибо, не надо, — несколько поспешнее, чем этого требовала формальная вежливость, отозвалась Ирина.
Амазонка вопросительно посмотрела Максима, тот кивнул, подтверждая слова своей спутницы. Девушка улыбнулась, стараясь, чтобы это не выглядело невежливым. Она протянула историку ключи, коснувшись ладони мужчины своими длинными, прохладными пальцами.
— Вот ключи для вас и вашей спутницы. Ваш апартаменты номер 26 на седьмом уровне кормовой жилой зоны. Вас проводить?
— Спасибо, — улыбаясь, ответил Максим. — Попробуем разобраться сами.
— Если у вас есть оружие, оставьте его в номере. Оно никуда не пропадет. Всего вам хорошего, — отозвалась амазонка и, повернувшись, направилась к своему посту.
Максим проводил ее задумчивым взглядом, разглядывая девичью фигурку, скрытую серым армейским комбинезоном, потом подхватил Ирину под руку и направился к лифту.
Перед тем, как двери кабины закрылись, Максим, увидев ненавидящий взгляд своей подруги, обернулся. Амазонка смотрела им вслед.
— Джиханская шлюха, — пробормотала Ирина.
Максим сделал вид, что ничего этого не слышал.
Номер был действительно большим. 3 комнаты, обставленные добротной мебелью из блестящего металла и темного пластика, громадная ванная, бар с напитками, линия доставки, голографический экран — все говорило о том, что для своих гостей джихан не скупился.
За окнами все также горел закат над погруженной в тень землей, создавая совершенно особое, непередаваемое освещение комнаты. Максим поразился тому, как плавно идет императорский корабль. Сверхзвуковая скорость абсолютно не ощущалась, не было ни вибрации, ни раскачки, которые говорили бы о движении. Казалось барк, замерев, просто висит в пустоте.
Историк сел к окну, заворожено глядя на красно-оранжевый диск, висящий в узкой полосе света над горизонтом, между темно-фиолетовым небом высоты и далекой сумрачной землей, прикрытой сверху редкими розовыми заплатками облаков.
По едва заметным деталям, за бортом угадывался царящий вокруг холод стратосферы. Но в помещении было тепло, даже жарко. Цифры на термометре показывали 28 градусов тепла. Все было сделано для того, чтобы люди комфортно чувствовали себя без одежды
— Ты пойдешь купаться? — отвлекла Максима Ирина.
Женщина уже скинула с себя все, и вертелась перед зеркалом, с удовольствием разглядывая свое точеное тело.
.— Я так думаю, что не придется, — ответил Максим. — Не для того был приглашен.
Подтверждая его слова, в дверь аккуратно постучали. На пороге стояла все та же амазонка.
— Император просит вас заглянуть к нему на пару слов. Я провожу.
— Хорошо, — ответил Максим. Я только предупрежу Ирину.
Амазонка кивнула, историк прикрыл дверь.
— Я к большому боссу, — сказал он.
— А что буду делать я? — с упреком поинтересовалась женщина.
— Запереться и сидеть в каюте будет невежливым. Не думаю, что тут на каждом углу народ режут.
— Как скажешь, милый, — отозвалась Ирина. — Буду везде шататься одна и делать вид, что безумно счастлива.
— Ну, вот и славно, — сказал Максим, целуя подругу и делая вид, что не замечает иронии ее слов.
— Маленькие секреты, — объяснил Максим, появляясь в коридоре.
— Пойдемте, Максим Александрович, — предложила амазонка. — Даниил, то есть Его Величество, попросил меня устроить небольшую экскурсию по кораблю, прежде чем привести на горку.
— На горку? — удивился Максим.
— Это наш местный фольклор, — пояснила девушка. — На верхнем ярусе есть большая площадка с прозрачным потолком для наблюдения звезд. Она и зовется лунной террасой или горкой. По совместительству это банкетный зал и место совещаний. Но обычно там валяется барахло из бассейна: матрасы, круги, шезлонги.
— Вот это да, — поразился Максим. — Отчего?
— Джихан ругается, но ничего не может поделать. На террасу ходит подъемник. Платформа у него большая, при уборке туда удобно покидать вещи и убрать их с глаз долой на верхний уровень.
— Здорово, — Максим засмеялся.
— Это еще что, — сказала довольная произведенным впечатлением амазонка. — Там любят спать наши тигры. Днем там немноголюдно, никто не мешает.
— Тигры? — удивился историк.
— Они смирные, ручные. Пара больших, ленивых белых кошек. Обычно они днем наедаются до отвала и дрыхнут. А по ночам несут охранную службу, — на совершенно законных основаниях спят в передней комнате апартаментов джихана, — амазонка рассмеялась.
— Здорово, — улыбнулся Максим. — У меня тоже есть кошка.
— И давно она у вас? — поинтересовалась девушка.
— Лет сорок, — не стал запираться Максим.
— Кошки столько не живут, — грустно сказала амазонка, и тут же спохватилась. — А, я вспомнила… Максим Величко, психолог и историк… Вы тот, кто первый придумал читать мантру для зверей.
— Да, совершенно верно.
Девушка привстала на цыпочки и поцеловала Максима. На какое-то время историк потерял ощущение реальности, захлестнутый совершенно непередаваемыми ощущениями от близости свежего, молодого тела и прикосновения нежных, теплых губ.
— Спасибо, — немного смущенно сказала амазонка. — Раньше они так быстро умирали. Было так жалко… Теперь наши полосатые ребята, Шерхан и Барсик, живут уже лет пятнадцать, а сканер стабильно определяет их биологический возраст в полтора года. Жалко Карат не дожил…
— Может быть, он вернется, — сказал историк.
— Может быть, — задумчиво сказала девушка. — Пойдем, Максим.
— Пойдем, — ответил он, вдруг поняв, что не знает имя девушки.
— Меня зовут Яна, — сказала амазонка.
— Очень приятно, — ответил историк, преувеличено любезно склоняясь в шутовском поклоне. — А я Макс…
Девушка засмеялась.
— Пойдем, а то не успеем все осмотреть. Даниил просил, чтобы ты был через десять минут.
— Яна, так давай не будем. Я скажу, что меня задержали.
— Есть идея получше, если ты не возражаешь. Умеешь лазить по лестницам?
— Легко, — ответил Максим.
— Давай за мной, — девушка открыла люк в стене и нырнула в темноту.
Максим последовал за ней. В тесном, круглом колодце не было ничего, кроме лесенки наверх и маленького уступчика на ширину ноги. Стоять можно было только тесно прижавшись друг к другу. Яна, повисая на Максиме, протянула руку и захлопнула люк.
— Я первая, — сказала она, ставя ногу на перекладину.
Автоматически включился тусклый свет. Амазонка полезла наверх. Максим двинулся за ней, стараясь не смотреть в темную бездну под ним.
Мужчина и девушка благополучно преодолели 25 метров подъема, и вылезли из люка, который располагался на полу. Максиму показалось, что он стоит прямо на наружной обшивке фюзеляжа. Он, на какое-то мгновение, испугался, — поток воздуха со скоростью 2500 км/час, размазал бы их по керамике корпуса и сбросил остатки вниз, с 20 километровой высоты. Историк приказал себе успокоиться. Опасности не было никакой.
Вид, который открывался из треугольного, прозрачного коридора, был совершенно потрясающим. Впереди под лучами солнца, как драгоценный камень, переливалась сотнями бликов и отражений центральная, прозрачная часть аппарата.
За стеклами неширокого коридора обводы корпуса круто уходили вниз, создавая ощущение узкого скального гребня, тропинки, на которой любой неверный шаг мог стать последним. Далеко внизу виднелось широкое основание корабля, снабженное похожими на поплавки цилиндрами антигравитаторов.
Перепад высот, величиной в многоэтажный дом, волновал сильнее, чем далекая, темная, кажущаяся нереальной поверхность земли. Позади, справа и слева, как неприступные скалы, возвышались башни причального комплекса.
— Здорово? — спросила Яна.
— Здорово, — согласился Максим. — Когда сидишь в кресле пилота, рассматривать времени не остается.
— А тут?
— Тут все воспринимается по-другому.
— Это потому, что страшно, — сказала амазонка и легонько подтолкнула историка боком. — Пойдем.
Максим опять испытал странную смесь страха и влечения к этой девушке.
— Ага, — сказал он.
— Этот корабль император сам спроектировал и построил. Он чрезвычайно гордится этой машиной и любит, когда его творение хвалят.
— Я восхищаюсь «Серебряным вороном» совершенно искренне, — ответил Максим.
— Ну и отлично. Там впереди ступеньки, коридор имеет уклон до 45 градусов.
Амазонка двинулась, Максим за ней.
— Здесь хорошо бывать, когда летишь в облаках. Полное ощущение того, что стоишь на вершине горы.
— А что, бывает, что вы летаете так низко? — удивился Максим.
— Конечно, — ответила девушка. — Даниил большой выдумщик проводить выходные. Каждый раз что-то особенное. То парим на малой высоте над морем, так, что можно спуститься на тросе в воду и искупаться в настоящей морской воде, то устраивает полеты в облаках, то выбирает место для воздушной стоянки где-нибудь в Гималаях, чтобы полюбоваться заснеженными громадами гор. Ты не представляешь, какие они красивые: розовые, золотистые и при этом неуловимого голубого оттенка льда.
— Это красиво, — согласился Максим. — А почему в этот раз так?
— Джихан давно грозился устроить три дня вечерней зари. В четверг вечером мы вылетели из Мертвого Города, нагнали закат и уже второй раз совершаем виток вокруг Земли.
— Так это был не модуль? Я имею в виду за кинотеатром, — спросил Максим.
— Нет, отчего. И модуль тоже. Не размещаться же в этих ужасных, тесных постройках. Я поражаюсь, — теснота, холод, сквозняки, никакой звукоизоляции. Неужели и в правду наши предки так плохо жили? — спросила амазонка.
— Да, Яна. И это считалось очень неплохим жильем. Похоже, наши предки были крепче своих хилых потомков, — пошутил Максим.
— Ладно тебе, про хилых потомков рассказывать, — серьезно ответила амазонка. — Пусть попробуют эти «крепыши» пробежать за сутки 250 километров по лесу на лыжах в 30 градусный мороз.
— А кто бегает, зимой, в мороз, по лесу, на лыжах, да еще и так далеко? — удивился Максим.
— Есть ненормальные тетки, которые, живя у Мраморного моря, ездят тренироваться зимой в холодильник средней полосы.
— Обалдеть, — сказал Максим.
— Я считаю себя чокнутым оттого, бывает, делаю десяток километров по лыжне. Но ездить из Царьграда и так над собой издеваться… — историк с улыбкой покачал головой.
— Федя, ты что, с ума сошел? Это же я, Лара, — сказала женщина. И действительно, в следующую секунду, черная фигура обрела знакомые по видениям и кошмарам черты.
— Ты скучал по мне? — спросила Лара.
— Если честно, нет, — ответил Федор. — Я тут чуть кони не двинул.
— Ну, конечно, — с легкой досадой сказала девушка. — Знаешь, не оправдывайся. Я вовсе не хочу, чтобы ты превратил свою жизнь в траур и ожидание нескорой встречи. Живи, развлекайся, на то она и жизнь.
— А ты все еще оплакиваешь себя? — вдруг, неожиданно для себя спросил Федор.
— Что? — не поняла Лара, потом, ответила: — Нет. Ты знаешь, нет. Глядя на то, кем мне нужно было стать, я почти рада, что ты избавил меня от этого.
— Значит, ты уже не сердишься на меня?
— А я и не сердилась никогда, — ответила девушка. — Если ты думаешь, что я прихожу позлорадствовать и полюбоваться твоими страданиями, то сильно ошибаешься. Наши чувства пережили тогдашние тела и прежние личности. Когда-то ты был добр ко мне. Я хочу снова встретить тебя во плоти, чтобы снова познать удовольствия вашего мира. Оттого то и я пытаюсь помочь тебе.
— Спасибо, я уже справился, — в словах Федора промелькнул упрек.
— Ты сам хотел, чтобы у тебя было время все осмыслить в одиночестве.
— Правда? — поинтересовался Федор, но иронии не получилось. Он помолчал, размышляя, стоит ли говорить, и продолжил. — Я тут корявые стишки нашел. Для бессмертия…
— Милый, если хочешь дожить до дня, когда я снова появлюсь на свет, если вообще хочешь жить, — не читай их никогда, — попросила Лара.
— Это почему? — с подозрением спросил Конечников.
— Первое, что сделали Управители Жизни придя к власти — это перестроили энергоструктуру человека. Теперь, при правильном прочтении той мантры, наступает практически мгновенная смерть.
— Зачем?
— Бессмертных не должно быть слишком много, — усмехнулась девушка. — Но не в этом суть. Я принесла тебе то, что работает в теперешнюю эпоху. Тебе нужно немедленно проснуться, пока не рассеялось написанное. Не веришь мне — проверь. Ты уволок из хранилища пару дисков. Обязательно посмотри, отчего умер предыдущий хранитель.
Федор подскочил на койке. Стояла глубокая ночь. Окна палаты были задернуты плотными портьерами, не пропускающими с улицы слабый свет фонарей. В этом абсолютном мраке он увидел, как слабый свет пробивается из кармана его больничной пижамы. Он вытащил оттуда свое удостоверение.
Свет шел сквозь толстый непрозрачный пластик обложки. Федор, помня слова Лары, быстро вытащил бумажку с мантрой. Ниже написанного им текста призрачным, холодным огнем сияли другие 12 слов.
Федор, не мешкая, обвел светящиеся буквы карандашом, потом включил свет и проверил, что действительно, он сделал видимым послание любящей его призрачной девушки.
Крок уже не знал, спит ли он или бодрствует, что происходит на самом деле, а что в воображении, — слишком много случилось с ним с того момента, как на гарнизонном балу появилась нововладимирская принцесса. Федор уже устал удивляться и просто принимал все как должное. В конце-концов, кто определил, что есть «норма», а что «патология»… Надеясь, что утром солнечные лучи разгонят морок, оставив только истинную реальность, Конечников снова уснул.
Утром Федор проснулся рано. Первым делом он взялся за клочок бумаги. И действительно, под четкими, вдавленными в бумагу буквами были написаны другие слова, такие же непроизносимые, как и предыдущий вариант заклинания вечной жизни, совпадая только в первой строке.
Крок подивился логике призрачной спутницы, которая, судя по всему, всегда была рядом, но вмешивалась, когда складывались крайние обстоятельства или когда Федор сам вплотную приближался к разгадке и небольшая помощь уже ничего не меняла. Но сейчас, он был в замешательстве, выбирая, поверить или нет…
Конечников долго изучал и тот и другой тексты, пока не понял, что до жути боится произносить эти мантры, одна из которых могла оказаться смертельной.
Федор, со вздохом, отложил до лучших времен испытание, пока он не наберет данных и не решит, кому поверить в этом деле, в котором были четко обозначено альтернативы — вечная жизнь или быстрая, и судя по всему, запредельно мучительная смерть.
Конечников долго ждал смены. Наконец, в дверь деликатно постучали. Это была не Виктория. За дверью, поправляя легкомысленно короткий халатик, стояла Елена.
— Здравствуйте, Федор Андреевич, — поприветствовала она его.
— Здравствуй, Леночка, — с наигранным радушием поприветствовал ее пакадур.
— Федор Андреевич, разрешите, я у вас немного уберусь. Сейчас обход будет. Борис Николаевич станет ругаться, если увидит беспорядок.
— Пожалуйста, — махнул рукой вокруг Федор. — Палата в вашем распоряжении. Делайте, что хотите.
Конечников убрал книгу в сейф, включил на нем охранную сигнализацию и выехал в коридор, чтобы не мешать девушке. Спрашивать напрямую, отчего Елена дежурит не в свою смену, Конечников, после некоторых колебаний, не стал.
Далее было все как всегда. Доктор, потом особист. Борис Николаевич, как всегда чуткий к своему подопечному, сообщил, что Виктория заболела, умудрившись простудиться в жару. Федор пожал плечами. Заболела — значит заболела.
Федор подумал, как удачно все складывается. Значит, у него есть еще один день.
Потом был обычный, ничем не примечательный завтрак, капельница, томограф, биорезонанс. Около 11 все закончилось.
Конечников взял книгу и выехал на кресле в парк. Выбрал маршрут по самым глухим местам и снова принялся за чтение.
Он наскоро пробежал взглядом по страницам, где описывались самые изощренные способы совокупления, которые практиковали в свободный день Максим и Ирина.
Читать такое, не имея рядом доброй девочки Вики, готовой быстро удовлетворить его при помощи рта, было просто мучительно. Дальше пошел более содержательный текст.
«… В субботу, после обеда, у Максима зазвонил телефон. Он, размышляя, кто бы мог его беспокоить в выходные, ответил на вызов.
На экране был сам джихангир. Князь — император располагался за столом на фоне окна, за которым над темнеющей землей плыли далекие, подсвеченные розовым облака и светило красное, низкое стоящее солнце. Вид был характерен для большой высоты.
— Здравствуйте, Ваше Величество, — приветствовал владыку Обитаемого Пространства историк.
— Здравствуйте, Максим Александрович, — с неизменной рассеянной улыбкой отозвался князь князей. — Как вам отдыхается?
— Спасибо, хорошо, — ответил Максим.
Фраза эта получилась не слишком любезной. Историк и сам это чувствовал, поражаясь, зачем он так реагирует. Но впитанный с молоком матери рефлекс — избегать власть имущих и недовольство от необходимости общаться с практически незнакомым, требующим почтения и необходимости следить за своими словами человеком, неожиданно выплеснулись наружу.
— Максим, ну что вы право же, сразу в штыки, — огорчился император. — Надеюсь, я не оторвал вас от важных и серьезных занятий?
— Нет, Ваше Величество, — тон Максима, взявшего себя в руки, стал доброжелательным.
— Никуда сейчас ехать не планировали?
— Нет.
— А давайте ко мне, на «Серебряный Ворон», — предложил император. — Мы тут скоро будем пролетать мимо вас. Маленькая вечеринка для своих. Мы движемся уже часов 30 и у нас все время закат. Приезжайте и вы на пару часиков. Пригласите от моего имени Ирину. Возьмите купальные костюмы.
— Хорошо, Ваше Величество.
— Я пришлю за вами люгер. Примерно через один час двадцать минут он будет у вас. Будьте готовы ко взлету.
— Буду, Ваше Величество.
Кто это был? — поинтересовалась Ирина, когда Максим вернулся в спальню.
— Император, — ответил тот
— Что хотел? — поинтересовалась она.
— В гости приглашает, — с усмешкой ответил Максим.
— Это же здорово, — загорелась Ирина, но тут же вспомнив ревнивую Рогнеду, погасла. Она подняла глаза на Максима и спросила — Скажи, а правда, что за убийство амазонке бреют голову? И этим все и ограничивается?
— Да, — отвели историк.
— И часто это случается? — поинтересовалась женщина.
— Бывает… На моей памяти было 2 раза. Я имею в виду — за то время пока я работаю во Владимире. В ВИИРе эти случаи довольно бурно обсуждали. Вообще, — стараются, чтобы никто не узнал.
— Твари, — вздохнула Ирина. — Каста безголовых.
— Мы можем не ехать, — попытался разрядить обстановку Максим.
— Максим Александрович, — ответила Ирина, — совсем врать не умеешь. Ты хотел сказать — «Можешь не ехать».
— Нет. Но можешь не ехать, если не хочешь.
— Вот уж дудки, — ответила женщина. — К этим сучкам я тебя одного не пущу.
— Хорошо, — ответил Максим…
Набрав высоту 25 километров, люгер императорской охраны помчался с шестикратной скоростью звука. Пилот несколько раз поинтересовался, успевает ли аппарат Максима за его машиной, но после того как «Корсар» историка сделал каскад бочек, мертвую петлю и после легко, как стоячего, обошел имперский «лапоть», пилот перестал спрашивать об этом.
Мощная машина легко неслась в разреженном воздухе стратосферы. В кабине было тихо, несмотря на громадную скорость, движение практически не чувствовалось.
Максим любил полеты на высоте, когда горизонт раздвигался на сотни километров, а обширные пространства вокруг и 2–3 десятка километров пустоты под ногами вызывали чувство непередаваемой свободы, восторга от победы над пространством, силой притяжения и временем.
Внизу быстро темнело, полутень наползала на горб земли. Скорость вращения Земли складывалась со скоростью полета глайдера, заставляя ночь наступать с удвоенной скоростью. Но на высоте Солнце оставалось. Его лучи, пройдя сквозь насыщенную водяными парами приземную воздушную толщу, теряли свою слепящую жгучесть, становились оранжевыми, осязаемо плотными.
Казалось, что воздух от них становился жидкой огненной субстанцией, в которой можно плыть и которую можно вдыхать как чудесное, необжигающее, греющее изнутри пламя.
Ирина сидела собранная, сосредоточенная. Она упорно глядела перед собой в одну точку. Максим знал, что на самом деле она смотрит внутрь себя, настраиваясь на что-то. Может на победу в столкновении, может, убеждала себя потерпеть. А, скорее всего, просто уговаривает себя не бояться. Историк, поглощенный пилотированием машины, почти не обращал на нее внимания.
Скоро солнечный диск повис над самым горизонтом. Земля под глайдером стала сумрачной массой. На ее фоне вдруг обозначился маленький пульсирующий огонек.
Пилот люгера стал сбавлять скорость. Огонек вдруг обнаружил длину и ширину, вырастая в размерах. Светлое пятнышко превратилось из точки в черточку, обозначенную цепочкой огней, потом в серебристое эллипсообразное тело с рыбьим хвостом, похожее на расцвеченное огнями небольшое облако.
Корабль быстро пролетел мимо, подмигнув ярко освещенными громадными блистерами теневой стороны, сквозь которые было видно все богатое внутренне убранство. Люгер сделал поворот, убедился, что ведомый им «Корсар» тоже развернулся и пошел вслед за кораблем.
Исполин, похожий на громадный светильник или рождественскую елку, снова стал увеличиваться в размерах, сияя в морозном воздухе оранжевыми бликами солнца на обшивке и огнями 9 палуб.
Прогулочный барк императора был огромен: 350 метров от носа до кормы, 60 в ширину и 30 в высоту в самой широкой, практически полностью застекленной части.
Его размеры впечатляли, казались нереальными, не укладывающимися в мозгу, даже когда воздушный колосс плыл буквально под ногами, в сотне метров под брюхом глайдера. Блестела керамика иллюминаторов и ребристая обшивка корпуса, горели ходовые огни и лампы внутри помещений.
Барк скорее походил на модерновый детский воздушный шарик, надутую газом резиновую рыбу, сочетающую в себе черты ската, камбалы и акулы, нежели на мобильную резиденцию главы Обитаемого Пространства.
Корабль шел широкими галсами в сторону заходящего Солнца, подставляя по его лучи, то один, то другой бок.
Максим почему-то вспомнил, что эта громадная летательная машина, несмотря на обилие прозрачных элементов в обшивке, делающих барк несерьезным, похожим на игрушку, рассчитана на условия космического пространства и даже на 30-ти кратные перегрузки.
Еще историк заметил, что корабль хорошо вооружен — незаметные с первого взгляда батареи лазеров и массометов размещались так, чтобы обстреливать любую точку окружающего пространства сразу с нескольких направлений.
Максиму стало немного не по себе. Он увидел, что несколько прозрачных башенок со скорострельными картечницами отслеживают полет приближающихся аппаратов, целясь в них своими толстыми, короткими, похожими на выдолбленные бревна стволами.
В воздухе загорелся огненный коридор, обозначенный рамками плазменных разрядов. Его провожатый отвернул в сторону, на прощание, помахав короткими крыльями, а Максим стал аккуратно, по центру обозначенного пространства приближаться к гигантскому кораблю. Очень скоро, к облегчению историка они миновали последнюю светящуюся рамку и глайдер подхватили невидимые поля причального комплекса барка. Силовые захваты втянули «Корсар» внутрь корабля.
— Вот и прилетели, — сказал Максим, с трудом разжимая крепко сжатые на штурвале пальцы.
— Надеюсь, у ее Величества сегодня хорошее настроение, — зло ответила Ирина, — и нас отпустят домой целыми и невредимыми.
— Увидим.
Их уже встречали. У стены стояла амазонка с приветливым, но совершенно непроницаемым выражением на лице. Увидев, что историк со своей спутницей вышли из глайдера, она двинулась к ним.
— Максим Александрович? — спросила она.
— Он самый, — сказал Величко, с улыбкой глядя в совершенно детское, с широко раскрытыми наивными голубыми глазами, лицо амазонки.
— Мне поручено вас встретить, — серьезно сказала девушка. — Вы и ваша спутница — гости князя-императора на борту барка «Серебряный Ворон».
— Очень хорошо, — ответил Максим. — Что мы должны делать?
— Отдыхайте, — сказала амазонка, — Веселитесь. У нас на борту есть все для приятного времяпрепровождения: бассейн, танцевальные залы, фуршет — зал, рестораны. Есть аттракционы, игральные автоматы, карточные столы, бильярдная. Для гостей проводится лотерея. Вы планируете остаться на ночь?
— Нет, — ответил Максим.
— Позвольте спросить, планируете ли вы отдых в кровати?
— Не знаю.
— На всякий случай в вашем номере приготовлена постель. Если будете плавать в бассейне, рекомендую сначала принять душ. На борту принято соблюдать нормы общественной морали в вопросах оголения тела и проявления чувств.
— Мы это учтем, — ответил Максим.
— Нужен ли вам гид для знакомства с кораблем? У меня заканчивается смена, и я могла бы…
— Спасибо, не надо, — несколько поспешнее, чем этого требовала формальная вежливость, отозвалась Ирина.
Амазонка вопросительно посмотрела Максима, тот кивнул, подтверждая слова своей спутницы. Девушка улыбнулась, стараясь, чтобы это не выглядело невежливым. Она протянула историку ключи, коснувшись ладони мужчины своими длинными, прохладными пальцами.
— Вот ключи для вас и вашей спутницы. Ваш апартаменты номер 26 на седьмом уровне кормовой жилой зоны. Вас проводить?
— Спасибо, — улыбаясь, ответил Максим. — Попробуем разобраться сами.
— Если у вас есть оружие, оставьте его в номере. Оно никуда не пропадет. Всего вам хорошего, — отозвалась амазонка и, повернувшись, направилась к своему посту.
Максим проводил ее задумчивым взглядом, разглядывая девичью фигурку, скрытую серым армейским комбинезоном, потом подхватил Ирину под руку и направился к лифту.
Перед тем, как двери кабины закрылись, Максим, увидев ненавидящий взгляд своей подруги, обернулся. Амазонка смотрела им вслед.
— Джиханская шлюха, — пробормотала Ирина.
Максим сделал вид, что ничего этого не слышал.
Номер был действительно большим. 3 комнаты, обставленные добротной мебелью из блестящего металла и темного пластика, громадная ванная, бар с напитками, линия доставки, голографический экран — все говорило о том, что для своих гостей джихан не скупился.
За окнами все также горел закат над погруженной в тень землей, создавая совершенно особое, непередаваемое освещение комнаты. Максим поразился тому, как плавно идет императорский корабль. Сверхзвуковая скорость абсолютно не ощущалась, не было ни вибрации, ни раскачки, которые говорили бы о движении. Казалось барк, замерев, просто висит в пустоте.
Историк сел к окну, заворожено глядя на красно-оранжевый диск, висящий в узкой полосе света над горизонтом, между темно-фиолетовым небом высоты и далекой сумрачной землей, прикрытой сверху редкими розовыми заплатками облаков.
По едва заметным деталям, за бортом угадывался царящий вокруг холод стратосферы. Но в помещении было тепло, даже жарко. Цифры на термометре показывали 28 градусов тепла. Все было сделано для того, чтобы люди комфортно чувствовали себя без одежды
— Ты пойдешь купаться? — отвлекла Максима Ирина.
Женщина уже скинула с себя все, и вертелась перед зеркалом, с удовольствием разглядывая свое точеное тело.
.— Я так думаю, что не придется, — ответил Максим. — Не для того был приглашен.
Подтверждая его слова, в дверь аккуратно постучали. На пороге стояла все та же амазонка.
— Император просит вас заглянуть к нему на пару слов. Я провожу.
— Хорошо, — ответил Максим. Я только предупрежу Ирину.
Амазонка кивнула, историк прикрыл дверь.
— Я к большому боссу, — сказал он.
— А что буду делать я? — с упреком поинтересовалась женщина.
— Запереться и сидеть в каюте будет невежливым. Не думаю, что тут на каждом углу народ режут.
— Как скажешь, милый, — отозвалась Ирина. — Буду везде шататься одна и делать вид, что безумно счастлива.
— Ну, вот и славно, — сказал Максим, целуя подругу и делая вид, что не замечает иронии ее слов.
— Маленькие секреты, — объяснил Максим, появляясь в коридоре.
— Пойдемте, Максим Александрович, — предложила амазонка. — Даниил, то есть Его Величество, попросил меня устроить небольшую экскурсию по кораблю, прежде чем привести на горку.
— На горку? — удивился Максим.
— Это наш местный фольклор, — пояснила девушка. — На верхнем ярусе есть большая площадка с прозрачным потолком для наблюдения звезд. Она и зовется лунной террасой или горкой. По совместительству это банкетный зал и место совещаний. Но обычно там валяется барахло из бассейна: матрасы, круги, шезлонги.
— Вот это да, — поразился Максим. — Отчего?
— Джихан ругается, но ничего не может поделать. На террасу ходит подъемник. Платформа у него большая, при уборке туда удобно покидать вещи и убрать их с глаз долой на верхний уровень.
— Здорово, — Максим засмеялся.
— Это еще что, — сказала довольная произведенным впечатлением амазонка. — Там любят спать наши тигры. Днем там немноголюдно, никто не мешает.
— Тигры? — удивился историк.
— Они смирные, ручные. Пара больших, ленивых белых кошек. Обычно они днем наедаются до отвала и дрыхнут. А по ночам несут охранную службу, — на совершенно законных основаниях спят в передней комнате апартаментов джихана, — амазонка рассмеялась.
— Здорово, — улыбнулся Максим. — У меня тоже есть кошка.
— И давно она у вас? — поинтересовалась девушка.
— Лет сорок, — не стал запираться Максим.
— Кошки столько не живут, — грустно сказала амазонка, и тут же спохватилась. — А, я вспомнила… Максим Величко, психолог и историк… Вы тот, кто первый придумал читать мантру для зверей.
— Да, совершенно верно.
Девушка привстала на цыпочки и поцеловала Максима. На какое-то время историк потерял ощущение реальности, захлестнутый совершенно непередаваемыми ощущениями от близости свежего, молодого тела и прикосновения нежных, теплых губ.
— Спасибо, — немного смущенно сказала амазонка. — Раньше они так быстро умирали. Было так жалко… Теперь наши полосатые ребята, Шерхан и Барсик, живут уже лет пятнадцать, а сканер стабильно определяет их биологический возраст в полтора года. Жалко Карат не дожил…
— Может быть, он вернется, — сказал историк.
— Может быть, — задумчиво сказала девушка. — Пойдем, Максим.
— Пойдем, — ответил он, вдруг поняв, что не знает имя девушки.
— Меня зовут Яна, — сказала амазонка.
— Очень приятно, — ответил историк, преувеличено любезно склоняясь в шутовском поклоне. — А я Макс…
Девушка засмеялась.
— Пойдем, а то не успеем все осмотреть. Даниил просил, чтобы ты был через десять минут.
— Яна, так давай не будем. Я скажу, что меня задержали.
— Есть идея получше, если ты не возражаешь. Умеешь лазить по лестницам?
— Легко, — ответил Максим.
— Давай за мной, — девушка открыла люк в стене и нырнула в темноту.
Максим последовал за ней. В тесном, круглом колодце не было ничего, кроме лесенки наверх и маленького уступчика на ширину ноги. Стоять можно было только тесно прижавшись друг к другу. Яна, повисая на Максиме, протянула руку и захлопнула люк.
— Я первая, — сказала она, ставя ногу на перекладину.
Автоматически включился тусклый свет. Амазонка полезла наверх. Максим двинулся за ней, стараясь не смотреть в темную бездну под ним.
Мужчина и девушка благополучно преодолели 25 метров подъема, и вылезли из люка, который располагался на полу. Максиму показалось, что он стоит прямо на наружной обшивке фюзеляжа. Он, на какое-то мгновение, испугался, — поток воздуха со скоростью 2500 км/час, размазал бы их по керамике корпуса и сбросил остатки вниз, с 20 километровой высоты. Историк приказал себе успокоиться. Опасности не было никакой.
Вид, который открывался из треугольного, прозрачного коридора, был совершенно потрясающим. Впереди под лучами солнца, как драгоценный камень, переливалась сотнями бликов и отражений центральная, прозрачная часть аппарата.
За стеклами неширокого коридора обводы корпуса круто уходили вниз, создавая ощущение узкого скального гребня, тропинки, на которой любой неверный шаг мог стать последним. Далеко внизу виднелось широкое основание корабля, снабженное похожими на поплавки цилиндрами антигравитаторов.
Перепад высот, величиной в многоэтажный дом, волновал сильнее, чем далекая, темная, кажущаяся нереальной поверхность земли. Позади, справа и слева, как неприступные скалы, возвышались башни причального комплекса.
— Здорово? — спросила Яна.
— Здорово, — согласился Максим. — Когда сидишь в кресле пилота, рассматривать времени не остается.
— А тут?
— Тут все воспринимается по-другому.
— Это потому, что страшно, — сказала амазонка и легонько подтолкнула историка боком. — Пойдем.
Максим опять испытал странную смесь страха и влечения к этой девушке.
— Ага, — сказал он.
— Этот корабль император сам спроектировал и построил. Он чрезвычайно гордится этой машиной и любит, когда его творение хвалят.
— Я восхищаюсь «Серебряным вороном» совершенно искренне, — ответил Максим.
— Ну и отлично. Там впереди ступеньки, коридор имеет уклон до 45 градусов.
Амазонка двинулась, Максим за ней.
— Здесь хорошо бывать, когда летишь в облаках. Полное ощущение того, что стоишь на вершине горы.
— А что, бывает, что вы летаете так низко? — удивился Максим.
— Конечно, — ответила девушка. — Даниил большой выдумщик проводить выходные. Каждый раз что-то особенное. То парим на малой высоте над морем, так, что можно спуститься на тросе в воду и искупаться в настоящей морской воде, то устраивает полеты в облаках, то выбирает место для воздушной стоянки где-нибудь в Гималаях, чтобы полюбоваться заснеженными громадами гор. Ты не представляешь, какие они красивые: розовые, золотистые и при этом неуловимого голубого оттенка льда.
— Это красиво, — согласился Максим. — А почему в этот раз так?
— Джихан давно грозился устроить три дня вечерней зари. В четверг вечером мы вылетели из Мертвого Города, нагнали закат и уже второй раз совершаем виток вокруг Земли.
— Так это был не модуль? Я имею в виду за кинотеатром, — спросил Максим.
— Нет, отчего. И модуль тоже. Не размещаться же в этих ужасных, тесных постройках. Я поражаюсь, — теснота, холод, сквозняки, никакой звукоизоляции. Неужели и в правду наши предки так плохо жили? — спросила амазонка.
— Да, Яна. И это считалось очень неплохим жильем. Похоже, наши предки были крепче своих хилых потомков, — пошутил Максим.
— Ладно тебе, про хилых потомков рассказывать, — серьезно ответила амазонка. — Пусть попробуют эти «крепыши» пробежать за сутки 250 километров по лесу на лыжах в 30 градусный мороз.
— А кто бегает, зимой, в мороз, по лесу, на лыжах, да еще и так далеко? — удивился Максим.
— Есть ненормальные тетки, которые, живя у Мраморного моря, ездят тренироваться зимой в холодильник средней полосы.
— Обалдеть, — сказал Максим.
— Я считаю себя чокнутым оттого, бывает, делаю десяток километров по лыжне. Но ездить из Царьграда и так над собой издеваться… — историк с улыбкой покачал головой.