Пейсли Ребекка. Полночь и магнолии

   Ее просьба полюбить ее заставила его вздрогнуть. Он отступил на шаг от нее.
   — Сенека? — произнесла она.
   — Да, — ответил он рассеянно. Она надула свои губки.
   — Настало время… Он нахмурил брови.
   — Время? Для чего?
   — Поцеловаться! Ну, больше мы ничего, пока что, не сможем сделать, как только совершить этот грех. Конечно, я никогда этого раньше не делала, но моя соседка миссис Макинтош… Но она говорила, что это очень хорошо. А вообще она говорила, что это — удовольствие для простаков. Но я не знаю, врала она или нет…
   Сенека был в замешательстве. Стиль, в котором она пригласила его расцеловать ее, был настолько нелепым, что это его возмущало. А, с другой стороны, это было очень смешно, и он едва сдерживался, чтобы громко не рассмеяться.
   Уже не в первый раз она вызывала в нем такие противоречивые эмоции. Практически с того момента, как она ввалилась в его комнату, она злила его, приводила в смятение, вызывала желание, потрясала и смешила.
   — Конечно, я думаю, что все будет хорошо, — поправилась вдруг Пичи, заметив выражение его лица. — А может быть грех сразу целоваться? Я тебя совсем мало знаю, а самый ужасный грех, конечно, поцеловать мужчину, прежде чем его хорошо узнаешь. Жаль, Сенека, что ты не сможешь поцеловать меня сегодня. Я не знаю почему, но… но не сегодня…
   Сенека опять чуть не рассмеялся.
   — Значит, ты отказываешься меня поцеловать, — спросил он.
   — Да, но только до тех пор, пока хорошо тебя не узнаю…
   Больше всего на свете ему хотелось взять ее в объятья, расцеловать и… Но она смотрела на него своими сияющими зелеными глазами так наивно и доверчиво, что он сказал:
   — Сейчас ты ляжешь спать!
   — Лягу спать? С чего?
   — С чего, — передразнил он ее. — Я полагаю, что тебе нужно выспаться.
   — Это означает, что ты хочешь, чтобы я пошла спать?
   — Да, — ответил Сенека.
   — А почему ты так говоришь?
   — Потому, что ты останешься спать здесь. Она раскрыла рот от изумления.
   — Черта с два я останусь! Мы еще не поженились. Если ты думаешь, что я из тех девушек, кто сразу прыгает в кровать, ты ошибаешься, Сенека!
   Это заявление говорило о ее девственности. Девственность — вот, что было необходимым условием невесты для королевской семьи Авентины. Конечно, потом она станет страстной женой, но это потом.
   А сейчас он сказал:
   — В будущем, пожалуйста, воздерживайся говорить о таких непристойностях. Ты будешь спать в моей кровати, а я расположусь на диване.
   Она взглянула на огромный бархатный диван, а затем на кровать. Затканный золотыми узорами бархатный балдахин над кроватью был настолько длинным, что золотые концы кистей свисали до пола.
   Предметом ее желаний было поспать в такой кровати.
   — Хорошо, но только никаких фантазий в середине ночи, слышишь? — спросила она. — Ты самый коварный соблазнитель из тех, кого я встречала. А если будешь прилипать со своими штучками, я смогу сказать тебе «нет».
   Ее отповедь его развеселила, но наивная честность и тронула, и смутила, и застала врасплох. Ему никогда не давалась такая откровенность. Опять показалось, что они уже где-то встречались.
   Ему стало неловко, что он учил ее прятать свои эмоции. Она наклонил голо ну и сказал:
   — Я даю тебе слово, что ты будешь в полной безопасности сегодня ночью.
   Удовлетворенная его обещанием, она взяла сумку и прошла к кровати. По дороге она увидела, что за аркой есть еще одна комната. Ох, какая это была комната! В мраморном полу была вделана сверкающая золотом ванна. На стенах висели пушистые полотенца и лежали на полках белые куски мыла. И все это многократно отражалось в полностью зеркальных стенках.
   — Боже, я никогда не представляла, что может быть такая ванна. Мы мылись дома в деревянной кадке, что стояла у очага. Потом она наполовину сгнила, а отец так и не сделал новой, и нам приходилось ходить мыться в ручье Макинтошей. Боже, какая холодная была там вода! А отец дразнился, что от ледяной воды на груди растут волосы! Но я не верила, что от ледяной воды растут волосы. А тем более у меня. Я ведь девушка…
   Она оторвала взгляд от ванной и посмотрела снова на Сенеку. Ее глаза уставились ему прямо в грудь.
   — Ты что, никогда за всю жизнь не мылся в ледяной воде? — спросила она. — У тебя такая гладкая грудь, как нос у моли!
   Он невольно посмотрел на свою грудь, прикидывая про себя: насколько же гладкий нос у моли? Сравнение его груди с этим насекомым носило явно оскорбительный характер и он возмущенно сказал:
   — Сохрани такие неприличные для леди сравнения, для себя. Ясно, Пичи?
   Она, правда, совершенно не поняла, что в этом сравнении неприличного, но, на всякий случай, согласно кивнула головой. Затем, поставив поднос с коронами на стол, села на кровать. Сидя на кровати, отцепила с пояса свой большой кинжал, сняла с ног поношенные башмаки и красные носки и тут остановилась.
   — Я всегда сплю раздевшись, — пояснила, проскользнув между портьер балдахина на кровать. — Но, так как ты остаешься здесь, я сегодня буду спать в одежде. Она уже вся высохла…
   «Завтра, моя милая, я найду портных и ты не будешь носить домотканые юбки и старые башмаки. Да и охотничий нож ты также не будешь носить», — подумал про себя принц Сенека, но ее идея спать одетой все же ему понравилась.
   — А почему ты не хранишь эти короны здесь, у себя?
   — Они слишком ценны, чтобы храниться так просто. Во дворце есть специальная, постоянно охраняемая комната для корон и для всех остальных королевских принадлежностей…
   — Все равно, зачем держать короны там, где их никто не видит? Когда я получу свою корону и принцесские драгоценности, я буду носить их, не снимая и каждый день. Ну, только что в ванной, и все…
   Он пожал плечами, ничего не ответив.
   — А вообще, мы с тобой можем поговорить немножко? — поинтересовалась она. — Мне необходимо рассказать тебе о своих мечтах, прежде чем я уйду из мира сего. Я ведь тебе уже сказала, что у меня осталось совсем немного времени. Наверно, часть их уже никогда не сбудется, но некоторые еще можно попробовать исполнить. Например, потанцевать с цыганами. С тех пор, как я увидела в своей книжке рисунок цыгана, появилось желание станцевать с живым цыганом. Они бьют в бубны во время танца. Ты видел такое, Сенека? Знаешь, ты похож на цыгана со своей черной шевелюрой, смуглой кожей. Может быть, ты родственник цыган?
   — Нет, — ответил он. Его интересовало, когда же ее рот устанет говорить.
   — Возможно, ты и не знаешь, — продолжила она. Улыбаясь, она вытащила клочок бумаги из сумки.
   — Хорошо, мой цыганский принц. Здесь мой свадебный наряд, — сообщила она ему, показывая на рисунок, что был на клочке бумаги. — Я нарисовала свой свадебный наряд, пока плыла на корабле. Это платье — предел моих мечтаний, Сенека. И я мечтаю о нем с тех пор, как узнала о том, что я выйду замуж за тебя…
   Сенека никак не мог понять, почему она так была уверена, что выйдет за него замуж. Ее вера в приметы была, конечно, такой же нелепой и смешной, как и ее уверенность в том, что она скоро умрет. В действительности же, она выглядела здоровее любой женщины, которую он когда-либо встречал.
   — Сенека, — сказала она и показала ему свой рисунок, — эти маленькие точки, которые я нарисовала — алмазы. Посмотри, куда я хочу, чтобы они были пришиты. Их надо пришить от середины талии и дальше в низ по юбке до пола. Алмазы образуют твое имя, Сенека, видишь. Вот тут: С-Е-Н-Е-К-А. Мое самое дорогое, возлюбленное имя. Это будет такое романтическое платье! И конечно же, я хочу мою принцесскую корону, Сенека. Это будет то, чего желает моя душа.
   — Ты можешь положить свой рисунок на столик рядом с кроватью, а завтра я посмотрю его, — сказал он, успокаивая ее, хотя у него уже были свои идеи относительно ее свадебного наряда. Став его невестой, она наденет платье, которое подобает принцессе: из шелка, кружев и цветов.
   — Укладывайся спать, — распорядился он. Откинувшись назад, она утонула в мягких перинах. Вокруг нее было много шелковых подушек. Сонливость нахлынула на нее.
   — Завтра, — начал Сенека, — ты встретишься с моим отцом. — Я с ним сначала поговорю наедине, а ты останешься здесь, в этой комнате до тех пор, пока я за тобой не приду. Это будет рано утром, где-то около восьми часов утра. Я думаю, что тебе надо будет встать пораньше, часов в семь, чтобы успеть одеться. Приношу извинения, что придется встать в ранний час.
   Пичи слышала, как он говорил ей. Но ей стало так тепло, так уютно и ей так ужасно захотелось спать, что она совсем не могла сосредоточиться на том, что он говорил. Единственное слово, которое она четко поняла и услышала, было слово «завтра».
   — Завтра, — пробормотала она. — Завтра на рассвете я пойду в зеленые поля, где пасутся овцы и буду играть с ними…
   Сенека слышал ее бормотание и решил, что она все поняла и согласилась.
   — После встречи с моим отцом, ты проведешь оставшиеся до свадьбы недели две с придворными портнихами. Конечно, времени будет маловато, чтобы поработать над твоими манерами, но… я начну уроки поведения сразу же после венчания, — сказал он.
   Ее веки налились свинцом. Она сладко зевнула…
   — Я никогда не играла с овцами прежде, — прошептала она, закрывая глаза. — Я никогда не пасла их и не ловила рыбу… У нас с тобой будет пикник, Сенека. И, может быть. твой отец придет тоже, завтра… — Она что-то шептала о своих планах, а он был уверен, что она все еще слушает его.
   Но, посмотрев на нее, он понял, что она уже заснула. Хотя ее поведение оставляло желать лучшего, но она, очевидно, намерена слушаться его.
   Что ж, он реализует ее мечту стать принцессой. А что касается ее мечты потанцевать с цыганами или еще с кем-либо, конечно же, он с этим не согласится.
   Распланировав ее будущее, Сенека отправился спать на диван. Засыпая, он улыбался… Его союз с Пичи Макги, похоже, должен был разрешить все его проблемы.
   Похоже, она, Пичи собиралась свести его с ума. Утром Сенека не обнаружил Пичи в кровати. Только несколько часов прошло с тех пор, как он ей дал указания насчет утра, а она уже не послушалась. Она ушла. Только богу было известно, где она и что собирается делать.
   Он бросил взгляд на украшенные эмалью часы на камине и пришел в бешенство, когда увидел, который был час. Его отец, возможно, уже направляется в утренние апартаменты, где любит пить утренний чай.
   Сенека отбросил в сторону покрывало с кровати, сошел вниз со ступенек и сердитый вошел в свою зеркальную ванную. Зеркальное отражение говорило о его невыспавшемся виде. Он не стал звать лакея и оделся сам, решив сохранить секрет пребывания Пичи как можно дольше. Но его планы были напрасны: она покинула его спальню раньше, чем он успел проснуться.
   Сенека быстро вышел из своих покоев и направился в гостиную. Пребывая в ужасном настроении, он попытался почистить пятно, замеченное на камзоле, но только оборвал пуговицу. Пуговица покатилась по полу, а Сенека начал ее искать, но наткнулся на пару кожаных башмаков. Подняв голову, он увидел двух молоденьких хорошеньких горничных. Они были очень хорошо одеты.
   «Боже! — подумал он. — Служанки одеты лучше, чем она».
   Он поднял руку и сказал:
   — Моя пуговица.
   Затем он поднялся и спросил:
   — Как вас зовут?
   — Я — Кэтти, Ваше Королевское Высочество, — сказала одна мягким голосом. — А это — Нидия.
   — Мне нужно пришить пуговицу и убрать это пятнышко с моего платья, — попросил он горничных.
   Девушки заулыбались. Им предоставился исключительный случай оказать услугу красивому принцу. Они приступили к работе. Нидия быстро пришила пуговицу, но Кэтти полностью не смогла удалить разводы от пятна. Все же принц остался довольным. Он уже собирался пойти к отцу, но внезапно появившаяся в голове мысль, заставила обратиться к горничным снова.
   — Ваша обязанность убирать во дворце, не так ли?
   — Да. сэр, — ответила Кэтти.
   — Я предполагаю, что вы рано встаете. Скажите-ка мне, видели вы кого-либо чужого сегодня утром, кто не работает во дворце? Девушку не видели?
   — Девушку, сэр? — переспросила Нидия.
   — У нее длинные рыжие волосы, — продолжал Сенека. — На ней ботинки, блузка и юбка из домотканой ткани. А на поясе у нее кинжал. Да… и еще, она может быть в сопровождении серой белки.
   Кэтти и Нидия переглянулись.
   — Нет, Ваше Королевское Величество, — сказала Кэтти, — мы никого не видели.
   — Мы никого такого не видели. Ваше Величество, — добавила Нидия. — Но если Вам нужно, то мы поищем ее там, где живут слуги.
   Сенека глубоко вздохнул.
   — Она не служанка, — пробормотал он, поворачиваясь к двери. — Она собирается быть вашей принцессой.
   С этими словами он открыл дверь и вошел в утренние апартаменты отца.
   — Доброе утро, отец, — сказал Сенека. Король стоял перед огромным окном.
   — Сенека, ты знаешь, что прошедшей ночью во дворце был вор. Страже не удалось схватить негодяя, и мне пришлось уволить кое-кого из них. Что это за стража, которая не может поймать одного человека? — Сенека закрыл дверь и подошел к чайному столику. Слуга подал ему полную чашку темного ароматного чая. Он с благодарностью принял этот напиток, хотя сейчас предпочел бы для себя рюмку виски.
   — Отец, — обратился он к королю. — Мне бы хотелось рассказать тебе о…
   — У меня была ужасная ночь, — сообщил король Зейн. Он отошел от окна и уселся в свое красное, бархатное, с позолоченными подлокотниками, любимое кресло. — У меня так болели колени, что я не мог уснуть. Они и сейчас еще болят, — пожаловался он.
   — Возможно, если бы ты пользовался тростью, ты бы…
   — Я никогда не возьму трость! Такая подпорка только для слабых.
   Сенека делал вид, что внимательно слушает, хотя мысли его были заняты другим.
   — Хорошо, — сказал он. — Как пожелаешь. А теперь, если ты мне разрешишь сказать…
   Король опять перебил принца Сенеку.
   — Меня разбудили в 6 часов мои советники, — проворчал король, устанавливая свою чашку чая на столике рядом со своим креслом. — В шесть часов! Оказалось, что некоторые крестьяне сегодня отказались явиться на работу в полях. Они это оправдывают тем, что им нужно присмотреть за своими овцами. Единственное, что их заботит, это их овцы. Идиоты! Я послал за ними солдат. Крестьян скоро вернут на поля, можешь быть уверенным. — С большим раздражением он взял свою чашку снова.
   Хотя Сенеке не терпелось рассказать о Пичи, рассказ отца и обеспокоил его и разозлил.
   — Какие ты еще приказания отдал солдатам? — спросил он.
   Король нахмурился.
   — В каком тоне ты задаешь мне вопрос?
   Сенека ответил раздраженно:
   — Крестьяне — и мои люди тоже. Тебе их не жаль? Они — пастухи, не фермеры. Заставляя их покинуть свои стада и работать на полях, ты…
   — Пока ты не получил трон, Авентина управляется мной. Я советую тебе это помнить…
   В душе Сенека вскипел. Опять он ничего не мог сделать, ничем не мог им помочь.
   — Отец, — произнес он.
   — Я ничего не хочу слушать по этому поводу, Сенека. Успокойся насчет этих крестьян. Солдаты не собираются тащить и четвертовать их, они просто заставят их выйти на поля. А теперь, ты хочешь мне еще что-то сказать? Наша встреча с лордом Ингер состоится, но это еще через час. У тебя, кажется, плохой слуга? Что ты какой-то растрепанный, Сенека? Я тебя таким не видел с детства. Леди Макросе сразу же заметила, что с тобой что-то не то творится.
   Сенека весь напрягся. Леди Макросе его вырастила. Это была женщина, возраст которой трудно было определить. Только сейчас, с великим удовольствием, Сенека понял, как она хранила его от опеки короля и королевы.
   — Отец, — попытался сказать Сенека.
   — Я сказал Тиблоку, чтобы он приготовил мой завтрак в 8 часов утра, а сейчас уже половина девятого! Ох, что же это за утро, Сенека, — сказал он и покачал головой. — Да, Сенека, что ты хотел сказать мне?
   Сохраняя спокойствие, Сенека сел, взял свою чашку чая. Его невозмутимый вид не выдавал его внутреннего напряжения. Каждая жилка пульсировала в нем.
   — Отец, ты помнишь, что сказал мне вчера вечером?
   Король нахмурился.
   — Сказал: «Спокойной ночи!» Сенека покачал головой.
   — Нет, ты мне никогда не желал спокойной ночи, — закончил он. — Я имею в виду твое условие.
   — Условие? Какое условие?
   Сенека чуть улыбнулся и продолжал.
   — Ты сказал, что если я успею сам найти себе невесту до утра, то ты примешь мой выбор. Ты должен помнить это обещание, не так ли, отец?
   Король положил руки на позолоченные подлокотники.
   — В чем суть дела? — сверкнул он глазами.
   — Я пришел узнать, выполнишь ты или нет свое обещание?
   — Да, я помню.
   Сенека наклонил голову.
   — Я нашел невесту.
   Король Зейн сгорал от нетерпения:
   — Нашел ее? Нашел кого?
   — Мою невесту.
   — Твою невесту? — закричал король. — Я женюсь на ней через две недели. Прошло какое-то мгновение, прежде чем король Зейн смог осознать услышанное.
   — Как. Что. Кто?!! — спросил он.
   И в этот момент в зал донеслись слова:
   — Дайте мне пройти, вы — продавшие свои души чертям!
   Король вскочил с кресла, и острая боль пронзила его колени. Схватившись за них руками, он уставился на дверь. Сенека и король смотрели в одну сторону. Конечно же, Сенека узнал ее голос.
   Это была Пичи.
   Представление Пичи отцу таким способом не входило в планы Сенеки, но уже ничего нельзя было поделать. Он понял, что дворцовая стража нашла и арестовала ее и что, конечно же, она выглядела неподобающим образом.
   Скрывая чувство нарастающего гнева, он подошел к двери и открыл ее. То, что он увидел, заставило его руки еще крепче сжаться.
   Там стояла Пичи, вырывающаяся из рук двух солдат, которые держали ее. Ее юбка была перепачкана травой и грязью. Один ботинок был утерян, а через дырку другого башмака выглядывал красный носок. Лицо ее было перепачкано какой-то желтой мазью, а ее волосы хаотично разметались по плечам. Вдобавок на ее одежде была овечья шерсть — это Сенека понял сразу. А еще от нее пахло подгоревшей рыбой.
   Пичи замерла, когда увидела, кто открыл двери.
   — Сенека! Скажи этим чертям, что я…
   — Ваше Королевское Высочество?
   Сенека услышал, что личный слуга его отца, Тиблок, обращается к нему.
   — Тиблок, — произнес Сенека это имя с отвращением. Он отступил в сторону, давая этому человеку войти.
   Тиблок прошел на середину комнаты и за ним стража, которая вела упирающуюся Пичи.
   — Ваше Высочество. Мы нашли эту неряху на королевской кухне. Она собиралась готовить еду…
   — Послушайте, мистер, — сказала Пичи Тиблоку. — Я не знаю, что вы за парни, но я…
   — Я — Руперт Тиблок, личный слуга короля, — представился последний. — Я распоряжаюсь всеми дворцовыми слугами, и ты не имеешь права говорить со мной таким наглым тоном.
   Пичи уставилась на разгневанного худого лысого человека. Он был самым пренеприятным человеческим существом из тех, кого она когда-нибудь видела. Его глаза — две черные точки, влепленные в голову, а его нос напоминал ей печеную луковицу.
   — Эй ты, Руперт — Дуперт — Фигли — Муперт! Послушай меня! Я поймала утром пять рыбешек и собиралась поджарить их на завтрак королю и Сенеке.
   Только теперь Сенека понял, что желтая мазь на ее лице была маслом. И пахла она рыбой, потому что жарила ее. А грязь и трава на ее одежде — оттого, что ловила рыбу в реке.
   Сенека перевел взгляд на Тиблока. Тот, негодуя, доложил королю:
   — Я сразу же вызвал стражу. Они узнали в ней мошенницу, которая ночью перебралась через стены королевского дворца.
   — Мошенницу? — закричал король, все еще держась за свои больные колени.
   Тиблок утвердительно закивал головой:
   — Да, да. Ваше Королевское Высочество. Она отвратительная особа. С разрешения Вашего Величества, я выставлю ее…
   — Это ты кого называешь отвратительной особой? — спросила Пичи. Она все еще продолжала вырываться из рук. — Да ты бы лучше поглядел на себя! Посмотри на свои черные глазенки. Никогда не видела таких крысиных бусинок, вделанных в снежную бабку! А чем ты причесываешь на своей чудной головешке одну волосину. Мочалкой, да? Боже! Ты настолько безобразен, что я, полагаю, когда ты родился, твоя бедная матушка не знала, какой конец пеленать. А если ты попробуешь от меня избавиться, то послушай совет; побереги свой бедный нос, иначе все твои мозги выльются.
   Сенека тяжело вздохнул. Внутри он умирал от смеха. Тираду Пичи он признал совершенно восхитительной и еле удерживался от смеха. Чтобы не расхохотаться, он начал кашлять в руку.
   — С Вашим Высочеством все в порядке? — поинтересовался Тиблок, думая, что принц был шокирован увиденным.
   — Конечно, у него все в порядке, — подхватила Пичи. — Что, никогда не видел никого, кто бы кашлял? Что случилось, Сенека? Слюна попала не в то горло?
   Ее вопрос еще больше развеселил Сенеку. Он едва удерживался от смеха. Такое с ним прежде не случалось. Распрямившись, он посмотрел на Пичи, из-за которой он все время теряет свою невозмутимость. С одной стороны, она была забавной, а с Другой стороны ее поведение было возмутительным. Тиблок был взбешен, и было очевидно, что он не простит этого оскорбления. Поэтому Сенеке пришлось положить конец этой сцене.
   — Пичи, достаточно, — произнес он.
   Тиблок бросил на нее удовлетворенную улыбку.
   — Ваше Величество, эта девчонка не только отвратительна и отталкивающа, — улыбаясь и глядя на короля, продолжил Тиблок, — но она еще, вдобавок, и сумасшедшая. С чего это она на самом деле верит, что она выйдет замуж…
   — Я-то сумасшедшая?! — закричала Пичи, громко и сердито. — Розы — красны, фиалки — лиловы, наперстки — пусты и твои мозги пусты тоже, Тиблок!
   Тиблок разинул рот от изумления. Его так никогда не оскорбляли за всю его жизнь, да еще перед королевской семьей! Он пришел в ярость и замахнулся рукой, чтобы ее ударить.
   — Остановись, — закричал Сенека. Но его приказ не успел. Тиблок уже влепил Пичи пощечину. Сенека вспылил. Большими шагами он направился к тому месту, где стоял Тиблок.
   — Никогда не трогайте ее! Отпустите ее! — приказал он страже.
   Освободившись, Пичи приступила к активным действиям и открыла карман на своей юбке.
   — А, ну-ка, поддай ему, — сказала она быстро, указывая на Тиблока. Прежде, чем Тиблок смог сообразить, что произошло, он увидел серый непонятный комок, а затем почувствовал что-то на своей руке. Вслед за этим из бледной кожи рук брызнула кровь. Крошечный серый комок взвизгнул и вернулся назад к Пичи.
   — Атта, малыш, — выкрикнула Пичи. Улыбаясь, она взглянула на Тиблока.
   — Руперт — Дуперт — Фигли — Муперт, как тебе понравилась Селоу Водсворт Макги? Ее зубки так остры, что ты не спасешься. Белка Селлоу Водсворт Макги самая лучшая белка на свете. Поэтому ты дважды подумай, прежде чем вздумаешь поймать меня в следующий раз.
   Тиблок раскрыл рот, чтобы ответить, но приказ его остановил.
   — Оставьте нас, — потребовал Сенека. — Все вы. Я требую, чтобы никто, никогда не прикасался к этой девушке, иначе вы пожалеете.
   Тиблок и солдаты покинули зал. Прежде чем закрыть дверь, Тиблок бросил на Пичи ненавидящий взгляд.
   Сенека взял Пичи за руку и направился с ней к отцу.
   Выражение лица короля было холодным, как айсберг. И, очевидно, он был в шоке. Он все еще ничего не мог понять. Король стоял, держась за больные колени в той же самой позе, что пять минут назад до начала этой сцены.
   — Отец, — начал Сенека.
   — Ты — король? — спросила, перебивая Пичи. Она уставилась на его убеленную серебристой сединой голову: — Н… но у тебя же нет на голове короны. Сенека, у него нет короны! — Она нахмурилась, отмечая про себя, что на голове у Сенеки также не было короны. — Вы не носите их. Почему?
   — Сенека, немедленно объясни все сейчас же, — потребовал король.
   У Сенеки на лбу выступили крупные капли пота.
   — Отец, позволь мне представить тебе…
   — Я, Пичи Макги, Его Королевское Величество, — сказала Пичи королю. Она схватила подол своей юбки и сделала низкий поклон. Король никогда не видел такого поклона: ее нос фактически коснулся лежавшего на полу ковра.
   — Пичи, — сказал Сенека, помогая ей подняться. — Король — не Его, а Ваше Высочество и тебе нет нужды кланяться ему так низко.
   — Кто эта девушка? — воскликнул король. — Чем она занимается? Боже! — опять закричал король, отворачиваясь от маленького серого существа, которое неслось прямо на него.
   — Вам не следовало давать власть, — посоветовала Пичи королю, — этому маленькому старикашке, нос которого так похож на ваш, ну, тому, которого я окрестила Руперт — Дуперт — Фигли — Муперт? Может быть, хотя он маленький и хилый, а сердце у него, может быть, большое. Вот почему я дала ему такое длинное имя, ну, как у белки Селлоу Водсворт Макги. Я услышала про это имя от парня в этом году. Он стал сиротой, как видишь, после того как Бурис Сплэт убил его матушку. Я видела Буриса после того, как он это сделал. И скажу вам, что Бурис — человек, который положит тебе в карман гремучую змею, а потом попросит у тебя прикурить. Селоу Водсворт Макги, скажи «хей» королю.
   Легким щелчком руки она сделала знак белке. Маленькое животное повиновалось сразу же и прыгнуло на плечо королю Зейну. Затем белка начала ерошить королю волосы своими крошечными коготками.