Страница:
– Хорошо, мсье. – Кивок, любопытный взгляд на меня, и слуга вышел.
Я отступила в сторону на несколько шагов, потирая руку.
– Я здесь не останусь! Лучше буду попрошайничать на улице, чем проведу хоть еще одну минуту под одной крышей с тобой!
Он хрипло рассмеялся и поднял стул.
– Здесь ты получишь намного больше, чем на улице. – Он сел, скрестив руки на груди. – Там тебя ждет ужасный, полный опасностей мир, который уничтожит тебя.
– Я не боюсь! Я могу сама присмотреть за собой!
– И что же тебя в этом так восхищает? Я предлагаю тебе жилье. Ты ведь именно этого хотела. Пошли, Жюль покажет тебе твою комнату. – Сет подобрал газету, нахмурился, увидев дыру в ней, и нетерпеливо отшвырнул порванные листы в сторону.
– Ты ведь не любишь меня, – с тоской сказала я. – Я не останусь здесь! Клянусь, не останусь!
– Нет, останешься. – Сет скучающе прикрыл глаза. – Тебе некуда больше идти.
Я подхватила юбки и выбежала из кабинета через гостиную в черно-белый холл. Я должна убежать от него!
Передо мной неожиданно, словно из-под земли, вырос слуга Жюль.
– Ваша комната готова, мадемуазель. Если вы…
Я молча пробежала мимо него и распахнула входную дверь. Я мчалась, не разбирая дороги, пока совсем не задохнулась. Только тогда я остановилась и огляделась вокруг. Я не знала, где нахожусь и как далеко я теперь от рю де Монморанси.
Был полдень. Небо затянули низкие облака, накрапывал дождик. Вдоль улицы дул холодный, пронизывающий ветер. У меня не было с собой ни накидки, ни даже самой легкой шали – ее я, видимо, оставила в коляске Буше, – и я мгновенно продрогла.
Я пошла на восток. Вскоре мое платье намокло, а влажные волосы прилипли к лицу. Мимо проносились экипажи, обдавая меня фонтанами грязи. Меня мучил голод: последний раз я ела вчера вечером.
Какая я дура, какая послушная идиотка! Жизнь в роли горгио совсем размягчила мой мозг. Поверить его лжи, позволить ему соблазнить меня… Как же легко ему это удалось – достаточно было лишь протянуть руку, и я, как созревший плод, сама упала ему в ладонь…
Достаточно! Цыгане не жалеют о прошлом, они знают только радость сегодняшнего дня. Не думай больше о нем, приказала я себе. Забудь его, забудь!
Я уже несколько часов бродила по городу, не разбирая дороги. Иногда со мной заговаривали мужчины. Они старались остановить меня, спрашивая умильными голосами, не нужна ли мне помощь, но я отталкивала их и убегала. Я зашла в кондитерскую, чтобы попросить кусочек булки. Владелица бросила только один взгляд на мое промокшее платье и закричала:
– Убирайся отсюда, или я позову полицию! Здесь не богадельня для шлюх!
Я снова оказалась под дождем. Если бы я выглядела как цыганка или даже как обыкновенный горгио, мне, наверное, повезло бы больше.
Стемнело. У меня по-прежнему не было денег, не было места для ночлега. Пытаясь укрыться от дождя и ветра, я остановилась у подъезда одного из домов. Вышедший оттуда мужчина остановился и заговорил со мной.
– Не хочешь зайти погреться? Я угощу тебя неплохим вином.
Я отрицательно покачала головой и ушла. Возможно, я смогу найти цыган, думала я. В каждом городе есть цыгане. Я приду к ним и скажу: «Я цыганка, я одна из вас». Они возьмут меня, потому что я говорю на их языке. А потом? Я покрыта позором, обесчещена. На мне не женится ни один уважающий себя цыган. Быть изнасилованной в детстве – это одно, но добровольно отдаться мужчине, который тебе не муж… Ох, какой же дурой я была! Никогда теперь мне не выйти замуж. У меня никогда не будет мужа, никогда не будет детей. Что за жизнь ждет меня впереди?
Ко мне приближалась одетая в черное старуха. «Плохая примета», – подумала я. Впрочем, как я уже заметила, многие старые женщины во Франции носили черное.
– Что случилось, малышка? – дружелюбно спросила она. – Ты замерзнешь, если не укроешься от дождя. – У нее было доброе лицо, а в голосе звучало сочувствие. – Я живу здесь недалеко. Пошли со мной, я угощу тебя супом.
Я позволила увести себя. Обещание тепла и еды обладало магической силой, а старуха, насколько я могла судить, выглядела честной женщиной. Мы поднялись на третий этаж серого невзрачного дома, где на лестнице пахло потом и чесноком. Женщина открыла дверь и впустила меня внутрь. Около маленькой печки в кресле сидел мужчина и грел руки. При нашем появлении он повернулся и уставился на меня.
– Это мой сын, Гастон, – сказала старуха. – Посмотри, Гастон, я нашла эту бедняжку на улице. Что же с тобой случилось, дорогуша? Сбежала из дома? Там тебя не понимали? – Она захихикала.
Я слишком устала, чтобы объясняться с ней.
– Что-то вроде этого.
Гастон встал и предложил мне присесть. Я с благодарностью опустилась в кресло и протянула руки к огню. Женщина заставила меня взять чашку. Я отпила глоток. В чашке оказался чай, крепкий и сладкий, как раз такой, какой я любила.
– Почему бы тебе не снять все эти промокшие вещи? – предложила старуха. – Думаю, у меня найдется что-нибудь взамен.
– Что? – Я подняла голову. – О нет, спасибо. Мне и так хорошо.
– Тогда возьми вот это, – впервые за все время заговорил Гастон. Он накинул мне на плечи что-то тяжелое. – Лучше, чем ничего.
Я слабо улыбнулась ему. Он был высоким, плотным, на вид довольно глупым, с маленькими глазками, тяжелым подбородком и вытянутой нижней губой. Его волосы были густыми и грязными, на лоб спускалась маслянистая челка. От его пальто, которым он меня накрыл, воняло потом, керосином и прокисшим вином.
Чай согрел меня, а огонь постепенно высушил волосы и платье. Я, видимо, задремала, потому что когда в следующий раз открыла глаза, то увидела, что Гастон стоит передо мной на коленях. Он держал руку на моей груди.
Я попыталась оттолкнуть его, но он издал странный смешок и обхватил меня руками за талию. Я дернулась и закричала:
– Пусти меня! Убери свои грязные руки, свинья! Пусти меня!
Он встал, заставив встать и меня. Я вдруг увидела, что его штаны расстегнуты и сползли вниз.
Сзади раздался визгливый голос старухи:
– О, разве мой Гастон не отличный любовник? Такой красивый парень! Не забудь, Гастон, за эту с тебя причитается пять франков. Не так-то легко заманивать их сюда.
Гастон что-то промычал и дернул одной рукой за мою юбку, в то время как другой рукой он все обхватывал мою талию. Я резко выбросила вперед согнутую в колене ногу. Он взвыл от боли и весь сложился пополам, а я кинулась к дверям. Однако дорогу мне преградила старуха.
– Что ты сделала? – гневно спросила она. – Ты заплатишь за то, что причинила боль моему мальчику! Я привела тебя сюда не для того, чтобы ты сделала моего сына инвалидом!
– Если ты его мать, тогда он сам дьявол! – крикнула я. – Убирайся с дороги!
– Неблагодарная маленькая блудница! – Старуха стояла передо мной, расставив руки. – Я научу тебя ценить гостеприимство! Гастон, иди сюда! Быстрее!
– Она убила меня! – простонал Гастон. – Я умираю. Старуха мертвой хваткой вцепилась в мою руку и закричала:
– Я держу ее! Ты теперь сможешь ее наказать! Скорее! Гастон, пошатываясь, приближался к нам. Я набрала побольше воздуха и завопила:
– Полиция! Полиция!
Старуха мгновенно выпустила меня и отскочила в сторону, а я пулей вылетела из комнаты прямо в руки проходившему мимо мужчине. Я чуть было не упала, но он в последний момент успел подхватить меня.
– Ну и ну! Куда же вы так спешите, юная леди?
– Позвольте мне пройти! – Я задыхалась. – Отпустите меня.
– Подожди-подожди, я не причиню тебе вреда, – мягко сказал он. – Успокойся, дитя. В чем дело? Ты попала в беду? Возможно, я могу тебе помочь.
Это был пожилой мужчина в смокинге, лет пятидесяти пяти или шестидесяти, с седыми волосами и усами. Его улыбка казалась очень доброй.
– У тебя измученный вид, девочка, – сочувственно произнес он. – Ты голодна?
– Да, очень голодна. Если бы вы, мсье, могли дать мне хотя бы пару франков, я была бы очень вам благодарна. – Мой мозг вновь заработал. – Я сбежала от отца. Он ужасный человек, ужасный. Он бил меня каждый день! Я этого не выдержала и убежала, а теперь я потерялась и голодна. Пожалуйста, мсье, хотя бы пару франков. Мне бы не хотелось вас беспокоить…
– Какое тут беспокойство, – сердечно возразил он. – Конечно, ты получишь свои несколько франков. Только куда же ты идешь? У тебя есть, где переночевать?
Я покачала головой.
– Нет, мсье. Я собираюсь к… к своему жениху. Он позаботится обо мне, пока мы не поженимся. Мой отец ненавидит его и не позволяет приходить к нам домой, но мы встречаемся в церкви.
– В церкви? – Мужчина улыбнулся. – Твой отец, должно быть, считает тебя очень набожной.
– Да, очень, – подтвердила я. – Но он ничего не подозревает, потому что я всегда хожу туда со своей бабушкой, очень старой и глухой. Она сидит и молится, закрыв глаза, и не знает о наших свиданиях с Гастоном.
– Гастон, да? И чем он зарабатывает на жизнь?
Я бросила взгляд через плечо на комнату, из которой только что выбежала.
– Он делает седла. Пожалуйста, мсье, только несколько франков! Я не хотела бы, чтобы меня увидели друзья моего отца. У него так много друзей. Он убьет меня, если поймает. Пожалуйста!
Мужчина прищелкнул языком и покачал головой.
– Ужасная вещь – эти семейные ссоры. У меня самого есть дочь примерно твоего возраста. Я бы страшно расстроился, если бы она убежала. Слава Богу, что у нее нет причин так поступить. Я очень люблю дочь, я даже думаю, что слишком избаловал ее. Но если с ней случится что-то подобное, мне было бы приятно знать, что какой-нибудь джентльмен обязательно ей поможет. Я сам не из Парижа, живу в Лионе, я владелец банка. Послушай, дитя, почему бы тебе не поехать со мной в гостиницу и не поужинать? А потом мы подумаем, где тебе остановиться, пока все утрясется со свадьбой.
– А чем я должна буду отплатить за свой ужин, мсье? – с подозрением спросила я.
Седовласый джентльмен на мгновение смутился.
– Мое дорогое дитя! – горячо запротестовал он. – Я никогда не воспользуюсь беспомощностью такой невинной и юной девушки! К тому же находящейся в затруднительном положении! Это как… как обмануть свою собственную дочь. Какая оскорбительная мысль! Жаль, что ты не доверяешь мне. Ну и времена настали: бескорыстное предложение о помощи тут же вызывает подозрение. – Он выглядел, как добрый дедушка, и мне стало стыдно за свои слова.
– Должно быть, ты насквозь промокла, – с тревогой заметил он. – Возьми мое пальто. – Он обернул свою накидку вокруг моих плеч. Она, правда, казалась скорее холодной и скользкой, чем теплой. – Очень глупо было с твоей стороны убежать, не подумав о верхней одежде. Ах, молодежь так опрометчива, так упряма! Только послушай, – он засмеялся, – я читаю тебе нотации, словно я твой отец. Но я все же надеюсь, что был бы тебе лучшим отцом, чем твой. Подумать только, избивать такую молоденькую девушку. Позор! Этого человека надо посадить в тюрьму.
Мужчина остановил проезжавший мимо экипаж.
– Спасибо, мсье, – поблагодарила я, когда мы сели внутрь и он дал кучеру адрес своей гостиницы. – Я встретилась с… ужасными людьми, и еле-еле ускользнула от них. Спасибо, что помогли мне.
– Ничего страшного. – Он отечески похлопал меня по руке. – Я рад, что оказался в нужном месте в нужное время, мадемуазель. Все могло обернуться гораздо хуже.
Гостиница находилась на узкой тихой улочке. Она была маленькой и не такой элегантной, как можно было ожидать, судя по одежде и поведению моего спутника.
Он приветливо кивнул портье за стойкой и провел меня по лестнице на второй этаж. Его комната была большой и комфортабельно обставленной, с огромной кроватью в углу, шкафом и низеньким столиком, на котором стоял поднос с бутылкой и двумя бокалами, перед газовым камином стояло несколько мягких кресел. Мужчина сразу же подошел к подносу с напитками.
– Тебе стоит выпить немного бренди, – сказал он. Я села в одно из кресел, и он протянул мне бокал.
– Мне что-то не хочется пить.
– Нет? Но ведь это всего-навсего маленький бокал, а тебе надо согреться. Сделай несколько глотков, вот и все, ты же не обязана пить до дна. А сейчас скажи мне, где живет твой Гастон?
– Что? А, Гастон. Он живет… далеко от Парижа. В… в Лионе.
– Лион! – Пожилой мужчина улыбнулся. – Какое совпадение. Возможно, я когда-нибудь даже покупал его седла.
Секунду я смотрела на него в растерянности, пока не вспомнила, что, по моим словам, Гастон был шорником.
– О да, седла. Это отличные седла, очень красивые.
– Не сомневаюсь. А где же именно он живет в Лионе?
– Не знаю, – сказала я и поднесла бокал к губам. У бренди был отвратительный вкус, и мое горло обожгло, как огнем, однако я все же немного согрелась. – Я никогда не была у него дома.
– Боже мой, он путешествует в Париж только для того, чтобы встретиться с тобой в церкви, – восхитился мой собеседник. – Какая необыкновенная преданность! – Он рассмеялся, и я слабо улыбнулась в ответ. – Тебе стало теплее, дорогая? Вот, выпей еще немного бренди, совсем чуть-чуть. Оно так помогает при простуде. Моя дочь пьет его каждый вечер перед сном, чтобы лучше спалось. Ну, я думаю, ты хочешь как можно быстрее поехать в Лион. Я бы взял тебя, но не могу сейчас покинуть Париж. Дела, ты же понимаешь. Возможно, в этой гостинице для тебя найдется свободная комната, и ты поживешь пока здесь, подальше от всех, в том числе и твоего отца. Здесь ты будешь в безопасности, а когда я закончу свои дела, мы вместе поедем в Лион.
– Да, – рассеянно согласилась я, – вы очень хорошо придумали. – У меня в желудке внезапно громко заурчало. – О, я так голодна. Вы сказали, что мы можем здесь поужинать?
– Разумеется! Какой я забывчивый! Я спущусь вниз и сделаю заказ. Мы поедим в номере – намного уютнее, чем внизу, в ресторане. Что бы ты хотела? Может, филе барашка и немного бордо?
– Не надо вина, лучше чай, – ответила я, заставив себя мило улыбнуться. Я чувствовала страшную усталость и голод и еле сдерживалась, чтобы не поторопить его. – Спасибо.
– Отлично. Я сейчас вернусь.
Он вышел. Я побродила по комнате, которая казалась мне теперь какой-то странной, как будто нежилой. Я открыла верхний ящик комода. Он был пуст. Так же, как и другие ящики. Я заглянула под кровать. Ни чемодана, ни саквояжа.
– Что-то ищете, мадемуазель?
Я быстро выпрямилась. Хозяин комнаты вошел, закрыв за собой дверь, повернул ключ в замке и положил его себе в карман.
– Да, мсье, – ответила я. – Я хотела одолжить у вас пару сухих носков. Только все ящики оказались пусты. Очень странно. Может быть, мы перепутали комнаты?
Говоря это, я медленно двигалась по направлению к двери. Мужчина ухмыльнулся.
– В чем дело, малышка? Ты мне не веришь? В конце концов у меня есть дочь…
– Думаю, что дочь существует только в твоем воображении, – резко оборвала его я. – Уйди с дороги, прошу тебя, иначе я вызову полицию. – Он подошел ближе. – Полиция! Полиция! – закричала я.
Но то, что напугало ту старуху, лишь вызвало у него приступ смеха.
– Ты думаешь, здесь кто-нибудь обратит внимание на такую ерунду? Мы не на площади Пигаль, моя дорогая.
– Гостиница… портье услышит меня!
– Едва ли! Я ведь очень хороший постоялец. Прекрасно знаком с владельцем гостиницы. Я приезжаю, уезжаю, исправно плачу по счетам и оставляю хорошие чаевые. А теперь будь хорошей девочкой и присядь мне на колени.
Я метнулась в сторону, но он схватил меня за волосы и толкнул к кровати. Я ударила его и попыталась высвободиться, но он, хоть и был в возрасте, оказался довольно крепким – или у него был богатый опыт по части того, как усмирять разъяренных женщин.
– Пусти меня! – визжала я, но он хладнокровно намотал мои волосы себе на руку и дернул, причинив мне сильную боль.
– Ну-ну. Успокойся, дитя. Я не собираюсь обижать тебя, напротив, предлагаю заключить хорошую сделку. Ты сможешь заработать кучу денег, а я помогу тебе.
– Что ты имеешь в виду? Ты будешь платить мне, если я соглашусь спать с тобой?
– Примерно так. – Мужчина издал смешок. – Ты явно новенькая в этой игре. Но я научу тебя многому, малышка. Всему, что тебе требуется знать. – Он подтянул меня к себе и сжал в объятиях. – Почему бы тебе не снять это глупое платье, чтобы мы могли начать наш первый урок? – Он наклонил голову, собираясь поцеловать меня.
Я ударила его по уху и отскочила в сторону. Одним прыжком я оказалась у двери и забарабанила по ней кулаками.
– Она же заперта, – вновь рассмеялся мужчина. Его постоянный смех казался таким же страшным, как мычание сумасшедшего Гастона. – Ключ у меня в кармане. Почему бы тебе не подойти и не попытаться достать его самой?
– Ты сын дьявола! – яростно выкрикнула я. – Ты не можешь держать меня здесь против моей воли. Отопри дверь и дай мне выйти!
– Только когда я сам этого захочу, моя дорогая. А сейчас выслушай мое предложение.
– Я прекрасно знаю, какого рода это предложение, – крикнула я. – Меня оно не интересует. Когда мой отец услышит об этом… и Гастон…
– Да ты наверняка даже не знаешь, кем был твой отец. – На лице негодяя появилась широкая ухмылка. – Что касается Гастона, так он имеет такое же отношение к реальности, как и моя дочь. Ты лгала, не останавливаясь ни на минуту. Впрочем, это не важно – все, что я говорил тебе, тоже далеко от истины, так что мы квиты. Сомневаюсь, чтобы ты сбежала из дома. Будь это так, ты оделась бы потеплее. Думаю, ты просто бедная начинающая проститутка, которая сбежала от своего недовольного клиента. Тебе не стоит работать в одиночку, дорогая. Женщины такие слабые и беззащитные существа. Им нужен мужчина, который бы их оберегал и помогал им.
Он снова приблизился ко мне. Я отступила, но комната была так мала, что он легко меня настиг и снова обнял. Я попыталась применить тот же прием, что и с Гастоном, но он предугадал его и увернулся.
– Оставь это для своих врагов, – весело посоветовал он мне. – Я же твой друг.
– Ты грязный мерзавец! – Я вцепилась ему в лицо ногтями.
Он схватил меня за руки и с силой нажал большими пальцами на запястья. Боль была неожиданной и очень сильной.
– Какая нехорошая девочка. – Он с неудовольствием пощелкал языком.
Я визжала, царапалась, и, устав от борьбы, он просто ударил меня по лицу. У меня зазвенело в ушах, и я тяжело упала на пол.
– Вы, шлюхи, всегда плохо усваиваете то, чему вас учат, – грустно посетовал он. – А теперь марш в кровать.
Я поднялась и укрылась за креслами. Он, улыбаясь, медленно последовал за мной. Я быстро обежала вокруг кровати и остановилась у столика. Мой преследователь, дружелюбно улыбаясь, протянул ко мне руки. Я пошарила у себя за спиной, наткнулась на бутылку и схватила ее за горлышко. Решив, что он уже достаточно близко подошел, я резко выбросила вперед руку и опустила бутылку ему на голову.
По его щеке поползли капельки крови. Он сильно побледнел, затем его глаза закатились, и он упал на пол. По-прежнему улыбаясь.
Я быстро опустилась около него на колени и обыскала карманы. Там я обнаружила ключ, а также набитый деньгами бумажник и золотую цепочку. Спрятав свои находки за вырез платья, я метнулась к двери, открыла ее и выбежала в коридор.
В этот момент из двери напротив вышла женщина с огненно-рыжими волосами и ярко размалеванным лицом. Она с любопытством глянула на меня.
– Привет, дорогуша, – сказала она дружелюбно. – Как дела?
Я всхлипнула и, не отвечая, кинулась по ступенькам вниз. Портье за стойкой, услышав мои шаги, приподнял голову.
– Ха, – осклабился он, – немного же времени понадобилось старине Луису. Оказывается, он даже больше мужчина, чем я думал.
– Помогите! Убийство! – послышался истошный крик сверху. – Убийство!
– Что ты наделала? – завопил портье. – Вернись, ты, маленькая шлюха!
Но я уже была за дверью и изо всех сил бросилась бежать. За спиной я все еще слышала их крики. Затем раздался свисток. Я оглянулась на бегу и увидела, что меня преследуют двое полицейских. Я нырнула в боковую аллею, но, пробежав ее всю, оказалась в тупике. Сюда выходили двери нескольких домов, и я, не долго думая, заскочила в одну из них и оказалась в мастерской портного. В комнате сидел старик с куском какого-то темного материала на коленях.
– Добрый вечер, мадемуазель, – поздоровался он, словно я была его клиенткой.
– Добрый вечер! – выдохнула я. – Где… другой выход? Он махнул рукой в сторону черного хода. Я пробежала через узенький коридор и вновь оказалась на улице. Взглянув налево, я увидела, что ко мне кто-то приближается, поэтому я свернула направо.
Дождь припустил сильнее, больно хлеща по лицу и ослепляя меня. От холодного ветра капли воды на лице мгновенно превращались в лед. Я буквально падала от усталости, а за моей спиной, все ближе и ближе, раздавались тяжелые шаги преследователей. Я мчалась по темным улицам, и у меня из головы не выходила картина нападения казаков. Полицейские убьют меня, если поймают, зарубят, как зарубили всю мою семью. Все ненавидят цыган!
В боку нестерпимо кололо, я не могла больше дышать. В отчаянии я спряталась в одном из подъездов, сев на пол и набросив свои широкие юбки себе на плечи, чтобы хоть немного согреться. Я не сомневалась, что убила того мужчину, так же, как я убила своего дядю. Я попыталась вспомнить, не билось ли у него сердце, когда я обшаривала карманы. Он лежал абсолютно неподвижно и выглядел, как мертвец. Если полицейские меня поймают, то застрелят сразу или засадят до конца жизни в тюрьму. Каждый цыган знает, что убить горгио – это очень плохо. И очень глупо.
– Эй ты, что ты тут делаешь?
Я подняла голову. Надо мной стоял одетый в черное полицейский, держа правую руку на рукоятке сабли. У меня пересохло во рту. Я понимала, как выгляжу в его глазах: мокрые распущенные волосы, грязное платье – настоящая преступница.
– Да здравствуют цыгане! – завопила я, вскакивая на ноги. Полицейский невольно отступил назад, и я проскочила мимо него на улицу. И только отбежав уже довольно далеко, я услышала его свисток.
Я бежала изо всех сил. Сквозь тонкие подошвы своих бальных туфелек я чувствовала каждый камень, каждую трещину на мостовой. Ноги подкашивались, мышцы нестерпимо болели, но меня подстегивала мысль о погоне. Я представляла, как полицейский нагоняет меня, возможно, даже вытаскивая на ходу пистолет, чтобы выстрелить мне в спину.
Внезапно я споткнулась о камень и кувырком полетела на мостовую. Приподнявшись, я увидела надвигающуюся на меня коляску, запряженную четверкой огромных лошадей – шестнадцать могучих копыт, которые со страшной скоростью приближались ко мне.
Я попыталась встать, но запуталась в юбках. Вскинув руки в ожидании неминуемой смерти, я закрыла глаза.
Раздался женский визг. Грохот копыт о мостовую походил на звук труб в день Страшного Суда.
Неожиданно меня обхватили чьи-то сильные руки, и неизвестный спаситель оттащил меня в сторону. Мгновение вокруг царила тишина. Затем я открыла глаза и увидела перед собой Сета Гаррета.
– О нет, – простонала я, опуская голову. – Только не ты.
– Нет я. С тобой все в порядке?
Я кивнула. Его руки были очень сильными, в его объятиях я чувствовала себя, как в крепости, защищенной от всех невзгод.
– Держи ее! – К нам подбегал полицейский. – Именем короля…
Сет резко выбросил вперед руку, и полицейский упал на землю.
Мы кинулись бежать по узкой темной улочке, заливаемой потоками воды, и выбежали на маленькую площадь. Лошадь Сета была привязана к решетке ограды возле винной лавки. Он быстро подсадил меня, затем вскочил в седло сам. Мы скакали сквозь лабиринт извивающихся улочек и аллей, пока не оказались рядом с Сеной. Все это время я прижималась к Сету, радуясь исходящему от его тела теплу и своему чудесному спасению. С другой стороны, меня мучили страх и негодование: ведь все попытки убежать от Сета Гаррета привели меня прямиком в его объятия.
В конце концов мы оказались у дома на рю де Монморанси. Сет осадил лошадь рядом с черным входом и крикнул Жюля. Слуга немедленно выбежал на улицу, словно только и ждал за дверью, и схватил лошадь за поводья. Сет взял меня на руки и понес в дом.
– В розовой спальне разведен огонь, мсье, – быстро проговорил шедший позади Жюль. – Там же приготовлен графин с бренди.
– Хорошо. Скажи Буше, чтобы тот присмотрел за лошадью. И приготовь ванну.
– Слушаюсь, мсье.
Сет пронес меня через холл, затем по лестнице на второй этаж. Я чувствовала неровность его походки и догадалась, что нога снова причиняет ему боль. Он ударом ноги распахнул дверь комнаты рядом со своей спальней и положил меня на широкую мягкую кровать.
– Не хочешь рассказать, почему тебя собирался арестовать полицейский? – Сет стоял, упершись руками в бока.
– Я убила мужчину. В какой-то гостинице. – Я старалась не смотреть на Сета. – Тот сделал вид, будто он мой друг, но на самом деле хотел изнасиловать меня. Поэтому я ударила его бутылкой. Он это заслужил! Он пытался… обесчестить меня!
Сет хмыкнул. Я услышала позвякивание стекла и звук льющейся жидкости. Сет помог мне сесть и сунул в руки бокал.
– Пей!
Я принюхалась.
– Нет! Я не хочу! Тот мужчина тоже пытался заставить меня пить бренди и…
– Заткнись и пей, иначе я силой волью тебе его в глотку.
Я подчинилась. Этот бренди не жег горло и имел очень приятный вкус. Я опустошила бокал. Сет забрал его у меня и сказал:
Я отступила в сторону на несколько шагов, потирая руку.
– Я здесь не останусь! Лучше буду попрошайничать на улице, чем проведу хоть еще одну минуту под одной крышей с тобой!
Он хрипло рассмеялся и поднял стул.
– Здесь ты получишь намного больше, чем на улице. – Он сел, скрестив руки на груди. – Там тебя ждет ужасный, полный опасностей мир, который уничтожит тебя.
– Я не боюсь! Я могу сама присмотреть за собой!
– И что же тебя в этом так восхищает? Я предлагаю тебе жилье. Ты ведь именно этого хотела. Пошли, Жюль покажет тебе твою комнату. – Сет подобрал газету, нахмурился, увидев дыру в ней, и нетерпеливо отшвырнул порванные листы в сторону.
– Ты ведь не любишь меня, – с тоской сказала я. – Я не останусь здесь! Клянусь, не останусь!
– Нет, останешься. – Сет скучающе прикрыл глаза. – Тебе некуда больше идти.
Я подхватила юбки и выбежала из кабинета через гостиную в черно-белый холл. Я должна убежать от него!
Передо мной неожиданно, словно из-под земли, вырос слуга Жюль.
– Ваша комната готова, мадемуазель. Если вы…
Я молча пробежала мимо него и распахнула входную дверь. Я мчалась, не разбирая дороги, пока совсем не задохнулась. Только тогда я остановилась и огляделась вокруг. Я не знала, где нахожусь и как далеко я теперь от рю де Монморанси.
Был полдень. Небо затянули низкие облака, накрапывал дождик. Вдоль улицы дул холодный, пронизывающий ветер. У меня не было с собой ни накидки, ни даже самой легкой шали – ее я, видимо, оставила в коляске Буше, – и я мгновенно продрогла.
Я пошла на восток. Вскоре мое платье намокло, а влажные волосы прилипли к лицу. Мимо проносились экипажи, обдавая меня фонтанами грязи. Меня мучил голод: последний раз я ела вчера вечером.
Какая я дура, какая послушная идиотка! Жизнь в роли горгио совсем размягчила мой мозг. Поверить его лжи, позволить ему соблазнить меня… Как же легко ему это удалось – достаточно было лишь протянуть руку, и я, как созревший плод, сама упала ему в ладонь…
Достаточно! Цыгане не жалеют о прошлом, они знают только радость сегодняшнего дня. Не думай больше о нем, приказала я себе. Забудь его, забудь!
Я уже несколько часов бродила по городу, не разбирая дороги. Иногда со мной заговаривали мужчины. Они старались остановить меня, спрашивая умильными голосами, не нужна ли мне помощь, но я отталкивала их и убегала. Я зашла в кондитерскую, чтобы попросить кусочек булки. Владелица бросила только один взгляд на мое промокшее платье и закричала:
– Убирайся отсюда, или я позову полицию! Здесь не богадельня для шлюх!
Я снова оказалась под дождем. Если бы я выглядела как цыганка или даже как обыкновенный горгио, мне, наверное, повезло бы больше.
Стемнело. У меня по-прежнему не было денег, не было места для ночлега. Пытаясь укрыться от дождя и ветра, я остановилась у подъезда одного из домов. Вышедший оттуда мужчина остановился и заговорил со мной.
– Не хочешь зайти погреться? Я угощу тебя неплохим вином.
Я отрицательно покачала головой и ушла. Возможно, я смогу найти цыган, думала я. В каждом городе есть цыгане. Я приду к ним и скажу: «Я цыганка, я одна из вас». Они возьмут меня, потому что я говорю на их языке. А потом? Я покрыта позором, обесчещена. На мне не женится ни один уважающий себя цыган. Быть изнасилованной в детстве – это одно, но добровольно отдаться мужчине, который тебе не муж… Ох, какой же дурой я была! Никогда теперь мне не выйти замуж. У меня никогда не будет мужа, никогда не будет детей. Что за жизнь ждет меня впереди?
Ко мне приближалась одетая в черное старуха. «Плохая примета», – подумала я. Впрочем, как я уже заметила, многие старые женщины во Франции носили черное.
– Что случилось, малышка? – дружелюбно спросила она. – Ты замерзнешь, если не укроешься от дождя. – У нее было доброе лицо, а в голосе звучало сочувствие. – Я живу здесь недалеко. Пошли со мной, я угощу тебя супом.
Я позволила увести себя. Обещание тепла и еды обладало магической силой, а старуха, насколько я могла судить, выглядела честной женщиной. Мы поднялись на третий этаж серого невзрачного дома, где на лестнице пахло потом и чесноком. Женщина открыла дверь и впустила меня внутрь. Около маленькой печки в кресле сидел мужчина и грел руки. При нашем появлении он повернулся и уставился на меня.
– Это мой сын, Гастон, – сказала старуха. – Посмотри, Гастон, я нашла эту бедняжку на улице. Что же с тобой случилось, дорогуша? Сбежала из дома? Там тебя не понимали? – Она захихикала.
Я слишком устала, чтобы объясняться с ней.
– Что-то вроде этого.
Гастон встал и предложил мне присесть. Я с благодарностью опустилась в кресло и протянула руки к огню. Женщина заставила меня взять чашку. Я отпила глоток. В чашке оказался чай, крепкий и сладкий, как раз такой, какой я любила.
– Почему бы тебе не снять все эти промокшие вещи? – предложила старуха. – Думаю, у меня найдется что-нибудь взамен.
– Что? – Я подняла голову. – О нет, спасибо. Мне и так хорошо.
– Тогда возьми вот это, – впервые за все время заговорил Гастон. Он накинул мне на плечи что-то тяжелое. – Лучше, чем ничего.
Я слабо улыбнулась ему. Он был высоким, плотным, на вид довольно глупым, с маленькими глазками, тяжелым подбородком и вытянутой нижней губой. Его волосы были густыми и грязными, на лоб спускалась маслянистая челка. От его пальто, которым он меня накрыл, воняло потом, керосином и прокисшим вином.
Чай согрел меня, а огонь постепенно высушил волосы и платье. Я, видимо, задремала, потому что когда в следующий раз открыла глаза, то увидела, что Гастон стоит передо мной на коленях. Он держал руку на моей груди.
Я попыталась оттолкнуть его, но он издал странный смешок и обхватил меня руками за талию. Я дернулась и закричала:
– Пусти меня! Убери свои грязные руки, свинья! Пусти меня!
Он встал, заставив встать и меня. Я вдруг увидела, что его штаны расстегнуты и сползли вниз.
Сзади раздался визгливый голос старухи:
– О, разве мой Гастон не отличный любовник? Такой красивый парень! Не забудь, Гастон, за эту с тебя причитается пять франков. Не так-то легко заманивать их сюда.
Гастон что-то промычал и дернул одной рукой за мою юбку, в то время как другой рукой он все обхватывал мою талию. Я резко выбросила вперед согнутую в колене ногу. Он взвыл от боли и весь сложился пополам, а я кинулась к дверям. Однако дорогу мне преградила старуха.
– Что ты сделала? – гневно спросила она. – Ты заплатишь за то, что причинила боль моему мальчику! Я привела тебя сюда не для того, чтобы ты сделала моего сына инвалидом!
– Если ты его мать, тогда он сам дьявол! – крикнула я. – Убирайся с дороги!
– Неблагодарная маленькая блудница! – Старуха стояла передо мной, расставив руки. – Я научу тебя ценить гостеприимство! Гастон, иди сюда! Быстрее!
– Она убила меня! – простонал Гастон. – Я умираю. Старуха мертвой хваткой вцепилась в мою руку и закричала:
– Я держу ее! Ты теперь сможешь ее наказать! Скорее! Гастон, пошатываясь, приближался к нам. Я набрала побольше воздуха и завопила:
– Полиция! Полиция!
Старуха мгновенно выпустила меня и отскочила в сторону, а я пулей вылетела из комнаты прямо в руки проходившему мимо мужчине. Я чуть было не упала, но он в последний момент успел подхватить меня.
– Ну и ну! Куда же вы так спешите, юная леди?
– Позвольте мне пройти! – Я задыхалась. – Отпустите меня.
– Подожди-подожди, я не причиню тебе вреда, – мягко сказал он. – Успокойся, дитя. В чем дело? Ты попала в беду? Возможно, я могу тебе помочь.
Это был пожилой мужчина в смокинге, лет пятидесяти пяти или шестидесяти, с седыми волосами и усами. Его улыбка казалась очень доброй.
– У тебя измученный вид, девочка, – сочувственно произнес он. – Ты голодна?
– Да, очень голодна. Если бы вы, мсье, могли дать мне хотя бы пару франков, я была бы очень вам благодарна. – Мой мозг вновь заработал. – Я сбежала от отца. Он ужасный человек, ужасный. Он бил меня каждый день! Я этого не выдержала и убежала, а теперь я потерялась и голодна. Пожалуйста, мсье, хотя бы пару франков. Мне бы не хотелось вас беспокоить…
– Какое тут беспокойство, – сердечно возразил он. – Конечно, ты получишь свои несколько франков. Только куда же ты идешь? У тебя есть, где переночевать?
Я покачала головой.
– Нет, мсье. Я собираюсь к… к своему жениху. Он позаботится обо мне, пока мы не поженимся. Мой отец ненавидит его и не позволяет приходить к нам домой, но мы встречаемся в церкви.
– В церкви? – Мужчина улыбнулся. – Твой отец, должно быть, считает тебя очень набожной.
– Да, очень, – подтвердила я. – Но он ничего не подозревает, потому что я всегда хожу туда со своей бабушкой, очень старой и глухой. Она сидит и молится, закрыв глаза, и не знает о наших свиданиях с Гастоном.
– Гастон, да? И чем он зарабатывает на жизнь?
Я бросила взгляд через плечо на комнату, из которой только что выбежала.
– Он делает седла. Пожалуйста, мсье, только несколько франков! Я не хотела бы, чтобы меня увидели друзья моего отца. У него так много друзей. Он убьет меня, если поймает. Пожалуйста!
Мужчина прищелкнул языком и покачал головой.
– Ужасная вещь – эти семейные ссоры. У меня самого есть дочь примерно твоего возраста. Я бы страшно расстроился, если бы она убежала. Слава Богу, что у нее нет причин так поступить. Я очень люблю дочь, я даже думаю, что слишком избаловал ее. Но если с ней случится что-то подобное, мне было бы приятно знать, что какой-нибудь джентльмен обязательно ей поможет. Я сам не из Парижа, живу в Лионе, я владелец банка. Послушай, дитя, почему бы тебе не поехать со мной в гостиницу и не поужинать? А потом мы подумаем, где тебе остановиться, пока все утрясется со свадьбой.
– А чем я должна буду отплатить за свой ужин, мсье? – с подозрением спросила я.
Седовласый джентльмен на мгновение смутился.
– Мое дорогое дитя! – горячо запротестовал он. – Я никогда не воспользуюсь беспомощностью такой невинной и юной девушки! К тому же находящейся в затруднительном положении! Это как… как обмануть свою собственную дочь. Какая оскорбительная мысль! Жаль, что ты не доверяешь мне. Ну и времена настали: бескорыстное предложение о помощи тут же вызывает подозрение. – Он выглядел, как добрый дедушка, и мне стало стыдно за свои слова.
– Должно быть, ты насквозь промокла, – с тревогой заметил он. – Возьми мое пальто. – Он обернул свою накидку вокруг моих плеч. Она, правда, казалась скорее холодной и скользкой, чем теплой. – Очень глупо было с твоей стороны убежать, не подумав о верхней одежде. Ах, молодежь так опрометчива, так упряма! Только послушай, – он засмеялся, – я читаю тебе нотации, словно я твой отец. Но я все же надеюсь, что был бы тебе лучшим отцом, чем твой. Подумать только, избивать такую молоденькую девушку. Позор! Этого человека надо посадить в тюрьму.
Мужчина остановил проезжавший мимо экипаж.
– Спасибо, мсье, – поблагодарила я, когда мы сели внутрь и он дал кучеру адрес своей гостиницы. – Я встретилась с… ужасными людьми, и еле-еле ускользнула от них. Спасибо, что помогли мне.
– Ничего страшного. – Он отечески похлопал меня по руке. – Я рад, что оказался в нужном месте в нужное время, мадемуазель. Все могло обернуться гораздо хуже.
Гостиница находилась на узкой тихой улочке. Она была маленькой и не такой элегантной, как можно было ожидать, судя по одежде и поведению моего спутника.
Он приветливо кивнул портье за стойкой и провел меня по лестнице на второй этаж. Его комната была большой и комфортабельно обставленной, с огромной кроватью в углу, шкафом и низеньким столиком, на котором стоял поднос с бутылкой и двумя бокалами, перед газовым камином стояло несколько мягких кресел. Мужчина сразу же подошел к подносу с напитками.
– Тебе стоит выпить немного бренди, – сказал он. Я села в одно из кресел, и он протянул мне бокал.
– Мне что-то не хочется пить.
– Нет? Но ведь это всего-навсего маленький бокал, а тебе надо согреться. Сделай несколько глотков, вот и все, ты же не обязана пить до дна. А сейчас скажи мне, где живет твой Гастон?
– Что? А, Гастон. Он живет… далеко от Парижа. В… в Лионе.
– Лион! – Пожилой мужчина улыбнулся. – Какое совпадение. Возможно, я когда-нибудь даже покупал его седла.
Секунду я смотрела на него в растерянности, пока не вспомнила, что, по моим словам, Гастон был шорником.
– О да, седла. Это отличные седла, очень красивые.
– Не сомневаюсь. А где же именно он живет в Лионе?
– Не знаю, – сказала я и поднесла бокал к губам. У бренди был отвратительный вкус, и мое горло обожгло, как огнем, однако я все же немного согрелась. – Я никогда не была у него дома.
– Боже мой, он путешествует в Париж только для того, чтобы встретиться с тобой в церкви, – восхитился мой собеседник. – Какая необыкновенная преданность! – Он рассмеялся, и я слабо улыбнулась в ответ. – Тебе стало теплее, дорогая? Вот, выпей еще немного бренди, совсем чуть-чуть. Оно так помогает при простуде. Моя дочь пьет его каждый вечер перед сном, чтобы лучше спалось. Ну, я думаю, ты хочешь как можно быстрее поехать в Лион. Я бы взял тебя, но не могу сейчас покинуть Париж. Дела, ты же понимаешь. Возможно, в этой гостинице для тебя найдется свободная комната, и ты поживешь пока здесь, подальше от всех, в том числе и твоего отца. Здесь ты будешь в безопасности, а когда я закончу свои дела, мы вместе поедем в Лион.
– Да, – рассеянно согласилась я, – вы очень хорошо придумали. – У меня в желудке внезапно громко заурчало. – О, я так голодна. Вы сказали, что мы можем здесь поужинать?
– Разумеется! Какой я забывчивый! Я спущусь вниз и сделаю заказ. Мы поедим в номере – намного уютнее, чем внизу, в ресторане. Что бы ты хотела? Может, филе барашка и немного бордо?
– Не надо вина, лучше чай, – ответила я, заставив себя мило улыбнуться. Я чувствовала страшную усталость и голод и еле сдерживалась, чтобы не поторопить его. – Спасибо.
– Отлично. Я сейчас вернусь.
Он вышел. Я побродила по комнате, которая казалась мне теперь какой-то странной, как будто нежилой. Я открыла верхний ящик комода. Он был пуст. Так же, как и другие ящики. Я заглянула под кровать. Ни чемодана, ни саквояжа.
– Что-то ищете, мадемуазель?
Я быстро выпрямилась. Хозяин комнаты вошел, закрыв за собой дверь, повернул ключ в замке и положил его себе в карман.
– Да, мсье, – ответила я. – Я хотела одолжить у вас пару сухих носков. Только все ящики оказались пусты. Очень странно. Может быть, мы перепутали комнаты?
Говоря это, я медленно двигалась по направлению к двери. Мужчина ухмыльнулся.
– В чем дело, малышка? Ты мне не веришь? В конце концов у меня есть дочь…
– Думаю, что дочь существует только в твоем воображении, – резко оборвала его я. – Уйди с дороги, прошу тебя, иначе я вызову полицию. – Он подошел ближе. – Полиция! Полиция! – закричала я.
Но то, что напугало ту старуху, лишь вызвало у него приступ смеха.
– Ты думаешь, здесь кто-нибудь обратит внимание на такую ерунду? Мы не на площади Пигаль, моя дорогая.
– Гостиница… портье услышит меня!
– Едва ли! Я ведь очень хороший постоялец. Прекрасно знаком с владельцем гостиницы. Я приезжаю, уезжаю, исправно плачу по счетам и оставляю хорошие чаевые. А теперь будь хорошей девочкой и присядь мне на колени.
Я метнулась в сторону, но он схватил меня за волосы и толкнул к кровати. Я ударила его и попыталась высвободиться, но он, хоть и был в возрасте, оказался довольно крепким – или у него был богатый опыт по части того, как усмирять разъяренных женщин.
– Пусти меня! – визжала я, но он хладнокровно намотал мои волосы себе на руку и дернул, причинив мне сильную боль.
– Ну-ну. Успокойся, дитя. Я не собираюсь обижать тебя, напротив, предлагаю заключить хорошую сделку. Ты сможешь заработать кучу денег, а я помогу тебе.
– Что ты имеешь в виду? Ты будешь платить мне, если я соглашусь спать с тобой?
– Примерно так. – Мужчина издал смешок. – Ты явно новенькая в этой игре. Но я научу тебя многому, малышка. Всему, что тебе требуется знать. – Он подтянул меня к себе и сжал в объятиях. – Почему бы тебе не снять это глупое платье, чтобы мы могли начать наш первый урок? – Он наклонил голову, собираясь поцеловать меня.
Я ударила его по уху и отскочила в сторону. Одним прыжком я оказалась у двери и забарабанила по ней кулаками.
– Она же заперта, – вновь рассмеялся мужчина. Его постоянный смех казался таким же страшным, как мычание сумасшедшего Гастона. – Ключ у меня в кармане. Почему бы тебе не подойти и не попытаться достать его самой?
– Ты сын дьявола! – яростно выкрикнула я. – Ты не можешь держать меня здесь против моей воли. Отопри дверь и дай мне выйти!
– Только когда я сам этого захочу, моя дорогая. А сейчас выслушай мое предложение.
– Я прекрасно знаю, какого рода это предложение, – крикнула я. – Меня оно не интересует. Когда мой отец услышит об этом… и Гастон…
– Да ты наверняка даже не знаешь, кем был твой отец. – На лице негодяя появилась широкая ухмылка. – Что касается Гастона, так он имеет такое же отношение к реальности, как и моя дочь. Ты лгала, не останавливаясь ни на минуту. Впрочем, это не важно – все, что я говорил тебе, тоже далеко от истины, так что мы квиты. Сомневаюсь, чтобы ты сбежала из дома. Будь это так, ты оделась бы потеплее. Думаю, ты просто бедная начинающая проститутка, которая сбежала от своего недовольного клиента. Тебе не стоит работать в одиночку, дорогая. Женщины такие слабые и беззащитные существа. Им нужен мужчина, который бы их оберегал и помогал им.
Он снова приблизился ко мне. Я отступила, но комната была так мала, что он легко меня настиг и снова обнял. Я попыталась применить тот же прием, что и с Гастоном, но он предугадал его и увернулся.
– Оставь это для своих врагов, – весело посоветовал он мне. – Я же твой друг.
– Ты грязный мерзавец! – Я вцепилась ему в лицо ногтями.
Он схватил меня за руки и с силой нажал большими пальцами на запястья. Боль была неожиданной и очень сильной.
– Какая нехорошая девочка. – Он с неудовольствием пощелкал языком.
Я визжала, царапалась, и, устав от борьбы, он просто ударил меня по лицу. У меня зазвенело в ушах, и я тяжело упала на пол.
– Вы, шлюхи, всегда плохо усваиваете то, чему вас учат, – грустно посетовал он. – А теперь марш в кровать.
Я поднялась и укрылась за креслами. Он, улыбаясь, медленно последовал за мной. Я быстро обежала вокруг кровати и остановилась у столика. Мой преследователь, дружелюбно улыбаясь, протянул ко мне руки. Я пошарила у себя за спиной, наткнулась на бутылку и схватила ее за горлышко. Решив, что он уже достаточно близко подошел, я резко выбросила вперед руку и опустила бутылку ему на голову.
По его щеке поползли капельки крови. Он сильно побледнел, затем его глаза закатились, и он упал на пол. По-прежнему улыбаясь.
Я быстро опустилась около него на колени и обыскала карманы. Там я обнаружила ключ, а также набитый деньгами бумажник и золотую цепочку. Спрятав свои находки за вырез платья, я метнулась к двери, открыла ее и выбежала в коридор.
В этот момент из двери напротив вышла женщина с огненно-рыжими волосами и ярко размалеванным лицом. Она с любопытством глянула на меня.
– Привет, дорогуша, – сказала она дружелюбно. – Как дела?
Я всхлипнула и, не отвечая, кинулась по ступенькам вниз. Портье за стойкой, услышав мои шаги, приподнял голову.
– Ха, – осклабился он, – немного же времени понадобилось старине Луису. Оказывается, он даже больше мужчина, чем я думал.
– Помогите! Убийство! – послышался истошный крик сверху. – Убийство!
– Что ты наделала? – завопил портье. – Вернись, ты, маленькая шлюха!
Но я уже была за дверью и изо всех сил бросилась бежать. За спиной я все еще слышала их крики. Затем раздался свисток. Я оглянулась на бегу и увидела, что меня преследуют двое полицейских. Я нырнула в боковую аллею, но, пробежав ее всю, оказалась в тупике. Сюда выходили двери нескольких домов, и я, не долго думая, заскочила в одну из них и оказалась в мастерской портного. В комнате сидел старик с куском какого-то темного материала на коленях.
– Добрый вечер, мадемуазель, – поздоровался он, словно я была его клиенткой.
– Добрый вечер! – выдохнула я. – Где… другой выход? Он махнул рукой в сторону черного хода. Я пробежала через узенький коридор и вновь оказалась на улице. Взглянув налево, я увидела, что ко мне кто-то приближается, поэтому я свернула направо.
Дождь припустил сильнее, больно хлеща по лицу и ослепляя меня. От холодного ветра капли воды на лице мгновенно превращались в лед. Я буквально падала от усталости, а за моей спиной, все ближе и ближе, раздавались тяжелые шаги преследователей. Я мчалась по темным улицам, и у меня из головы не выходила картина нападения казаков. Полицейские убьют меня, если поймают, зарубят, как зарубили всю мою семью. Все ненавидят цыган!
В боку нестерпимо кололо, я не могла больше дышать. В отчаянии я спряталась в одном из подъездов, сев на пол и набросив свои широкие юбки себе на плечи, чтобы хоть немного согреться. Я не сомневалась, что убила того мужчину, так же, как я убила своего дядю. Я попыталась вспомнить, не билось ли у него сердце, когда я обшаривала карманы. Он лежал абсолютно неподвижно и выглядел, как мертвец. Если полицейские меня поймают, то застрелят сразу или засадят до конца жизни в тюрьму. Каждый цыган знает, что убить горгио – это очень плохо. И очень глупо.
– Эй ты, что ты тут делаешь?
Я подняла голову. Надо мной стоял одетый в черное полицейский, держа правую руку на рукоятке сабли. У меня пересохло во рту. Я понимала, как выгляжу в его глазах: мокрые распущенные волосы, грязное платье – настоящая преступница.
– Да здравствуют цыгане! – завопила я, вскакивая на ноги. Полицейский невольно отступил назад, и я проскочила мимо него на улицу. И только отбежав уже довольно далеко, я услышала его свисток.
Я бежала изо всех сил. Сквозь тонкие подошвы своих бальных туфелек я чувствовала каждый камень, каждую трещину на мостовой. Ноги подкашивались, мышцы нестерпимо болели, но меня подстегивала мысль о погоне. Я представляла, как полицейский нагоняет меня, возможно, даже вытаскивая на ходу пистолет, чтобы выстрелить мне в спину.
Внезапно я споткнулась о камень и кувырком полетела на мостовую. Приподнявшись, я увидела надвигающуюся на меня коляску, запряженную четверкой огромных лошадей – шестнадцать могучих копыт, которые со страшной скоростью приближались ко мне.
Я попыталась встать, но запуталась в юбках. Вскинув руки в ожидании неминуемой смерти, я закрыла глаза.
Раздался женский визг. Грохот копыт о мостовую походил на звук труб в день Страшного Суда.
Неожиданно меня обхватили чьи-то сильные руки, и неизвестный спаситель оттащил меня в сторону. Мгновение вокруг царила тишина. Затем я открыла глаза и увидела перед собой Сета Гаррета.
– О нет, – простонала я, опуская голову. – Только не ты.
– Нет я. С тобой все в порядке?
Я кивнула. Его руки были очень сильными, в его объятиях я чувствовала себя, как в крепости, защищенной от всех невзгод.
– Держи ее! – К нам подбегал полицейский. – Именем короля…
Сет резко выбросил вперед руку, и полицейский упал на землю.
Мы кинулись бежать по узкой темной улочке, заливаемой потоками воды, и выбежали на маленькую площадь. Лошадь Сета была привязана к решетке ограды возле винной лавки. Он быстро подсадил меня, затем вскочил в седло сам. Мы скакали сквозь лабиринт извивающихся улочек и аллей, пока не оказались рядом с Сеной. Все это время я прижималась к Сету, радуясь исходящему от его тела теплу и своему чудесному спасению. С другой стороны, меня мучили страх и негодование: ведь все попытки убежать от Сета Гаррета привели меня прямиком в его объятия.
В конце концов мы оказались у дома на рю де Монморанси. Сет осадил лошадь рядом с черным входом и крикнул Жюля. Слуга немедленно выбежал на улицу, словно только и ждал за дверью, и схватил лошадь за поводья. Сет взял меня на руки и понес в дом.
– В розовой спальне разведен огонь, мсье, – быстро проговорил шедший позади Жюль. – Там же приготовлен графин с бренди.
– Хорошо. Скажи Буше, чтобы тот присмотрел за лошадью. И приготовь ванну.
– Слушаюсь, мсье.
Сет пронес меня через холл, затем по лестнице на второй этаж. Я чувствовала неровность его походки и догадалась, что нога снова причиняет ему боль. Он ударом ноги распахнул дверь комнаты рядом со своей спальней и положил меня на широкую мягкую кровать.
– Не хочешь рассказать, почему тебя собирался арестовать полицейский? – Сет стоял, упершись руками в бока.
– Я убила мужчину. В какой-то гостинице. – Я старалась не смотреть на Сета. – Тот сделал вид, будто он мой друг, но на самом деле хотел изнасиловать меня. Поэтому я ударила его бутылкой. Он это заслужил! Он пытался… обесчестить меня!
Сет хмыкнул. Я услышала позвякивание стекла и звук льющейся жидкости. Сет помог мне сесть и сунул в руки бокал.
– Пей!
Я принюхалась.
– Нет! Я не хочу! Тот мужчина тоже пытался заставить меня пить бренди и…
– Заткнись и пей, иначе я силой волью тебе его в глотку.
Я подчинилась. Этот бренди не жег горло и имел очень приятный вкус. Я опустошила бокал. Сет забрал его у меня и сказал: