Питерс Натали. Опасное наваждение

   Я обняла его и тихо сказала:
   – Позволь ей уйти, Сет. Мы должны приготовить Габриэль в последнее путешествие. Идем со мной, выпьем на кухне этого ужасного кофе, который готовит Мария. Идем.
   Сет позволил увести себя. Он словно находился в трансе. Я вложила ему в руки чашку и усадила его за стол. Мария и жена Хуана подготовили тело Габриэль к погребению. Они надели на нее красивое голубое платье, которое я заказала у моей портнихи к тому дню, когда ей станет лучше и она сможет выходить. Платье нравилось Габриэль. Мы с Сетом вернулись в комнату. Лицо покойницы было спокойно и почти красиво.
   Потом Хуан принес гроб, и они с братом и сыновьями понесли тело на холм. Габриэль сама выбрала это место, когда мы однажды сидели вместе во дворе. Габи указала на птичку, севшую на камень возле оливкового дерева, и сказала, что вот то место, где ей хотелось бы лежать после смерти. Она так старалась быть храброй. Мы с Сетом шли за гробом. Я несла Адама. Малыш крепко спал.
   Гроб опустили в землю. Я обернулась к Сету.
   – Скажи что-нибудь.
   Он покачал головой:
   – Не могу. Мне нечего сказать.
   – Понятно, – сказала я и посмотрела на украшенный цветами гроб. – Мы провожаем тебя в последний путь, сестра. Твои боль и страдания окончены, и мы рады. Мы всегда будем с любовью и улыбкой вспоминать о тебе, как ты и хотела. А когда твой сын вырастет и станет большим, мы расскажем ему, какая ты была храбрая. Ты показала нам, как надо жить, красиво и благородно, без злобы и ненависти в сердце. Ты показала нам, как нужно умирать. Мы гордимся тобой, Габриэль.
   Я передала ребенка Сету, потом сняла браслеты и сережки и бросила их в могилу вместе с горстью монет. Затем своим горем сводили меня с ума. Но я знала, что внутри у него идет своя жизнь и что меня не удивит, если однажды утром я проснусь и обнаружу, что Сет снова исчез. Это был его способ существовать, и я полагала, что Сет и дальше ему не изменит.
   Потом, однажды ночью, когда я лежала без сна, сгорая от желания пойти к нему и надеясь, что он сам придет, правда открылась мне. Любить кого-то – это желать этому человеку самого лучшего. У меня нет права хотеть, чтобы Сет остался со мной, если он этого не хочет. А удерживать его, привязывать к себе с помощью уловок, на которые горазды женщины, – это все равно что пытаться стреножить дикую лошадь. Когда-нибудь Сет узнает меня лучше и научится мне доверять, а если никогда не узнает и я никогда не смогу его приручить, значит, мне придется жить без него. И, уяснив себе эту простую истину, я заснула и проснулась на следующий день утром спокойной и уверенной в себе.
   Однажды вечером в бухте появился корабль с моими друзьями, русскими моряками, которые когда-то продали мне замечательную водку. Я была им рада, а когда мы с капитаном закончили свои дела с покупкой привезенного товара, объявила, что в «Золотой цыганке» их ждет бесплатная выпивка. Один моряк принес гитару, другой – концертино, третий выкатил на середину комнаты пианино. В тот вечер я надела цыганский наряд: множество юбок и цветастую блузку, расшитую бусинками, монетами и лентами. «Золотая цыганка» сотрясалась от песен и хохота. Моряки отплясывали, поражая американцев силой, грациозностью и темпераментом. Я пела для них песни, которые не вспоминала уже много лет – с тех пор, как покинула Россию. Я пела о любви и утрате, печали и радости. И пила много водки, не задумываясь, что делаю.
   Сет сидел за столом. Перед ним стояла бутылка водки и стакан. Он, казалось, не слышал музыки и не смотрел на танцующих. Он был погружен в собственные мысли.
   Я обняла его за шею и поцеловала.
   – В чем дело, партнер? – спросила я. – Ты сердит на меня за то, что я потратила столько денег? Или, может, тебе не нравится наша музыка? Она слишком нежная для тебя? Братья! – крикнула я по-русски. – Мой друг говорит, что ему не слышно музыки! Давайте петь громче!
   Стены буквально закачались, когда с новой силой грянула музыка. Я решила, что буду танцевать. Скинув ботинки и распустив волосы, я швырнула шпильки игрокам, которые бросились из-за них в драку, словно они были золотыми. Потом встряхнула косами и громко велела музыкантам играть цыганскую песню, которую знают все русские: «Два брата».
   В ней пелось о двух братьях, которые влюбились в одну девушку, но она никак не могла выбрать между ними и поэтому вышла замуж за третьего, который был совсем на них не похож. Это красивая песня с множеством куплетов. Я вскинула голову и, подняв руки вверх, начала медленно кружиться. Музыка становилась громче, все в зале начали прихлопывать в такт. Я смеялась, потому что мне нравились и песня, и танец, и жизнь, и мне было все равно, какие мысли терзают Сета, потому что я любила его и хотела, чтобы он был свободен, свободен, как цыган.
   Я танцевала для Сета, а он угрюмо сидел, не поднимая головы.
   – Ну, ну, мсье Сет, – сказала я на страшной смеси русского с французским. – Я танцую для тебя, а ты даже не хочешь на меня посмотреть. Я хочу танцевать для тебя одного! Встань, я говорю! Встань и смотри, как я танцую!
   Я потянула его за руку, и Сет нехотя поднялся из-за стола.
   – А теперь смотри внимательно, – приказала я. – Эй, ребята, проследите, чтобы он смотрел на меня!
   Двое услужливых русских матросов встали с двух сторон рядом с Сетом и так заломили ему руки, что он был вынужден задрать голову. Я начала танцевать. Мне снова было шестнадцать лет, и я танцевала для него на балконе особняка Делакруа в Париже. Откуда-то доносились музыка и смех. Я все быстрее и быстрее двигалась в танце, поводя руками и плечами из стороны в сторону, покачивая бедрами, притоптывая ногой в ритме музыки. Блузка соскользнула у меня с плеча, но я не сделала даже попытки поправить ее.
   Наконец я быстро закружилась, постепенно приближаясь к Сету так, что мои развевающиеся волосы касались его лица. Я хотела поднять вихрь веселья, который втянул бы его в себя, заставив вновь радоваться жизни.
   Я танцевала до тех пор, пока одобрительный гул голосов не перешел в рев. В какое-то мгновение я поняла, что больше не могу продолжать танец, и внезапно остановилась перед Сетом. Мне было дурно. Комната вдруг резко накренилась, и я почувствовала, что падаю. В следующий миг я воспарила к потолку, это Сет взял меня на руки и понес из шумной, прокуренной комнаты вверх по лестнице в спальню, а золотоискатели и русские моряки одобрительно кричали вслед. Я, словно кукла, беспомощно лежала в его руках.
   Сет отнес меня не в мою, а в свою спальню. Я так страстно хотела его, чертенята желания плясали в каждой частичке моего тела. Я жаждала его губ, рук, бедер, его нежных и властных прикосновений.
   Сет осторожно положил меня на кровать поверх покрывала, сел рядом и отвел пряди волос с моего лица. Его прикосновения были мягкими и ласковыми. Протянув руки, я сжала в ладонях его лицо и посмотрела в глаза. Они светились. Любовью. Я была в этом уверена. Сет наклонил голову и поцеловал меня. Я притянула его к себе. Я хотела, чтобы он понял, как я люблю его. Сет слегка отпрянул и пристально посмотрел мне в лицо. Казалось, он что-то искал в нем, вспоминал и размышлял.
   Затем Сет внезапно встал и вышел из комнаты, плотно затворив за собой дверь. Мои руки так и остались поднятыми, словно я обнимала бесплотного духа.
   Я была так поражена его поступком, что несколько минут лежала, уставившись в потолок, гадая, что я сделала не так. Потом села и свесила ноги на пол, но, когда я попыталась встать, комната накренилась, словно палуба корабля во время шторма, и я поспешно снова села. Потом легла и повернулась на бок. Комната сразу пришла в нормальное положение.
   На следующее утро я была несколько смущена, когда, проснувшись, обнаружила себя в чужой комнате. Потом вспомнила случившееся, и смущение уступило место жгучему стыду. Я напилась и снова выставила себя на посмешище. «Что ж, – подумала я, – если он все еще здесь, то я уйду сама. Я не могу этого больше выносить».
   Я пошла в свою комнату, чтобы умыться и переодеться. Сета там не было. Спустившись вниз, я застала китайцев за уборкой. Весь пол был усеян осколками разбитого стекла.
   Сета я обнаружила в маленькой комнате для отдыха около кухни. Этот закуток остался после перестройки зала для привилегированных посетителей. Сет усердно ел и читал «Alta CaIifornia».
   – Доброе утро, – сказал он. Услышав неожиданно приветливые слова, я нахмурилась. Он заговорил со мной! Спокойно, даже весело. – Ты хорошо спала?
   – Нет, – огрызнулась я, – комнату слишком качало, и я всю ночь не сомкнула глаз. Должно быть, случилось землетрясение. – Я велела принести кофе. Мой голос звучал неузнаваемо хрипло. Сет улыбнулся. – Послушай моего совета, – сказала я, – никогда не пей с русскими. Они маньяки, все до одного.
   – Постараюсь это запомнить. – Сет немного помолчал, потом произнес: – Похоже, сейчас не самое подходящее время. Мне следовало сделать это раньше. Спасибо тебе за Габриэль.
   – Не стоит, – сказал я. – Я говорила тебе, что делала все ради нее и ее ребенка, а не ради тебя.
   – Да, я знаю. – Сет отставил тарелку и положил газету. – И мне жаль.
   В его голосе прозвучали какие-то странные нотки, от которых мое сердце нырнуло под ребра, словно перепуганная птица в клетке, и бешено застучало. Но я постаралась взять себя в руки, села прямо и твердо сказала:
   – Не хочешь сыграть со мной в «фараона»?
   – На что?
   – На «Золотую цыганку». Точнее, на то, что от нее осталось после вчерашней ночи. Сыграем прямо сейчас, а?
   Он нахмурился. Я заставила себя выдержать его взгляд. Я приняла решение и собиралась стоять до конца. Я не хотела снова получить удар в лицо. Это повторялось слишком много раз. «Если я хочу быть свободной, я должна избавиться от него», – думала я.
   – Если я выиграю, я остаюсь. А если ты откажешься играть, я продам свою долю Мак-Даниэлу.
   – Хорошо, сыграем, – ответил Сет.
   Он сунул руку в карман и достал нераспечатанную колоду карт. Настоящий игрок! Всегда наготове.
   – Какая карта? – спросил он.
   Я зажмурила глаза. Ну, цыганские чары, не подведите меня. Я увидела лицо Габриэль.
   – Червонная дама, – сказала я. – И не пытайся меня обмануть. Я знаю все твои штучки. Ты сам научил меня им.
   – Я помню, – ответил он, распечатывая колоду. Вошел Вонг и унес остатки завтрака. Сет перетасовал карты и предложил мне снять колоду. Потом перевернул первую карту. Следующая была моей – девятка бубен. Со своей колоды он снял валета пик. Он играл быстро, без обмана. У меня была тройка треф. У Сета четверка пик. Теперь я. Я затаила дыхание. Дама… бубен. У него – черная семерка. У меня – туз пик. И наконец вот она, червонная дама. Я с блеском проиграла Сету «Золотую цыганку».
   Я облегченно вздохнула и отодвинула стул.
   – Поздравляю, Сет. Теперь заведение принадлежит тебе. Он равнодушно перемешал карты.
   – Что собираешься делать?
   – О, не знаю. – Я встала и потянулась. – Наверное, снова поеду в Европу. А может, опять начну петь. Я теперь свободный человек. У меня нет определенных планов. Сначала буду путешествовать.
   – А как же Адам? – спросил он, не глядя на меня. Меня словно обожгло. Адам. О нем я не подумала. Я не могу бросить его! Он мне теперь как собственный сын. Я снова села.
   – Не знаю, – сказала я. – Возьму его с собой.
   – Нет. – Сет медленно покачал головой. – Я тоже несу за него ответственность. Он мой племянник. Это дает мне законные права на него. И я обещал Габриэль.
   – Но ты не сумеешь о нем заботиться, – вскричала я. – О, как это на тебя похоже, использовать ребенка, которого ты не любишь, как оружие против меня, как средство подчинить своей воле. Думаешь, я не вижу, что ты затеваешь? Ты чертовски хорошо знаешь, что ребенок для тебя обуза. Ребенку нужна женщина, мать. Теперь его мать я! А для тебя он ничего не значит!
   – Вот здесь ты не права, – спокойно сказал Сет. – Он для меня очень много значит.
   Я стукнула кулаком по столу.
   – Почему, почему она это сделала? Зачем ты вернулся? Он бы был мой, и ты бы сейчас не имел никаких законных прав отнять его у меня!
   – Мы могли бы вместе о нем заботиться, – предложил Сет. – Этого хотела Габи. Согласись, что это не самое простое решение.
   Сет пристально посмотрел на меня, и я почувствовала, что краснею. В его глазах было что-то… Я с силой тряхнула головой.
   – Нет. Я не верю тебе. Не могу! Ты не хочешь связывать себя ни женщиной, ни семьей. Раньше не хотел, так зачем тебе это нужно теперь?
   – Потому что теперь все стало по-другому, – тихо произнес он.
   – Нет, все осталось по-старому! – настаивала я. – Ты не изменился. Только я уже не та, что прежде. Наверное, я устала хотеть тебя и ничего не получать. Почему ты не хочешь отпустить меня из своей жизни или сам уйти из моей? Почему?
   – Я не дам тебе развода, чтобы ты вышла замуж за Стивена, – спокойно сказал он. – Или за кого-нибудь другого. Не дам. И мальчика ты никогда не получишь.
   Я встала.
   – Тогда все кончено, – холодно заявила я. – Я собираю вещи. Можешь отдать мою комнату… Иветте.
   – Рони. – Он встал передо мной и положил руки мне на плечи. – Рони, – снова очень ласково произнес он. Я отвернулась. Я боялась встретиться с ним взглядом, боялась за себя.
   – Я все время твержу себе, что я не дурочка, – с горечью сказала я, – но каждый раз, когда ты оказываешься рядом, я делаю глупости и снова и снова разбиваю себе сердце. Почему бы на этот раз мне не убежать от тебя, а не наоборот? Я люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив. А ты не можешь быть счастлив, находясь долго возле меня. Уезжая отсюда, я избавляю тебя от многих хлопот. Ты должен сказать мне спасибо.
   – Ты, как всегда, безрассудна, – сказал он, начиная терять терпение. – Рони. – Его голос мог бы растопить камень. – Я люблю тебя и хочу, чтобы мы жили как муж и жена.
   Я облизнула губы и посмотрела ему прямо в глаза.
   – Поэтому ты ушел от меня прошлой ночью? Потому что любишь меня?
   – Да, – сказал он. – И потому, что вспомнил хрупкую девушку с невероятно длинными волосами, чьи доверчивые глаза были полны любви. Я не хочу снова предать ее. Я слишком ее люблю.
   – Прекрати! – резко оборвала его я. – Я уже не та девушка. Я знаю, что делаю.
   – А я нет, – ответил он. – Мне нужно было время, чтобы подумать. Прошлую ночь я не спал и все думал о себе, о тебе, о нас. Я больше никогда не покину тебя, Рони. Если бы я хотел бросить тебя, я бы уже давно уехал. Я остаюсь с тобой, потому что хочу быть рядом с тобой. Я люблю тебя, Рони.
   Я вырвалась из его рук и со злостью посмотрела ему в лицо. У меня в глазах стояли слезы, голос дрожал.
   – Я больше не играю с огнем, горгио, – сказала я. – Всего две минуты назад ты угрожал мне, ты использовал маленького мальчика, чтобы причинить мне боль, чтобы подчинить меня себе! Ты уже забыл? О, я слишком хорошо тебя знаю. Первое правило в твоей Библии гласит: если все остальные способы не сработали, переспи с ней, и она снова будет твоя. Тебе придется пойти своей дорогой. Я сожалею о том дне, когда впервые увидела тебя, но не собираюсь сожалеть обо всех последующих до конца жизни! Столько раз уже ты больно ранил меня… и я боюсь! Я боюсь тебя!
   Я сделала шаг к выходу, но Сет преградил мне дорогу.
   – Послушай, цыганка, – прорычал он.
   – Пусти! – решительно крикнула я. – Я достаточно тебя наслушалась. Ты получил, что хотел: «Золотую цыганку» и Адама. Пусти меня!
   – Ты самая упрямая из сук, черт тебя побери…
   – Я упрямая?! Да я была самым покладистым существом на свете, Сет. Я предоставляла тебе одну возможность за другой. Но теперь с меня хватит!
   – Ты не выйдешь отсюда! – громко сказал он. – А если попытаешься…
   – Убери руки! – Я попыталась вырваться.
   – Остановись и послушай меня! – крикнул Сет громовым голосом.
   И тут раздался спокойный, холодный, словно весенний дождь, голос:
   – Надеюсь, я не помешал.
   В дверях стоял Стивен Мак-Клелланд.

Глава 20
ДВА БРАТА

   Мы с Сетом буквально окаменели в своих воинственных позах: Сет крепко сжимал мои запястья, а я занесла колено, чтобы ударить его в пах. Пришли в себя мы тоже одновременно и нехотя отпустили друг друга. Воцарилась долгая тишина.
   У меня заныло сердце: я уже начинала забывать, как красив Стивен. Высокий, загорелый. На нем были тяжелые дорожные ботинки, плисовые бриджи и кожаная куртка.
   Я заговорила первой:
   – А, Стивен, вот так сюрприз. Мы… не ждали тебя. Он улыбнулся.
   – Я вижу. – Он взглянул на Сета и холодно кивнул ему. – Если хотите, я уйду и вернусь позже.
   Я бросилась к нему.
   – О, тебе незачем это делать! Нет, нет, заходи, выпей кофе и съешь что-нибудь. У нас просто маленький спор по деловым вопросам, вот и все. Мы… Сет владеет этим заведением. Раньше я тоже владела, но теперь нет. – Я кликнула Кима, чтобы он принес кофе. – У тебя усталый вид, Стивен! Пожалуйста, садись, – сказала я, усаживая его в кресло. Я болтала без умолку, как дурочка, и ничего не могла с собой поделать. – Мы с Сетом такие бестолковые хозяева. Какой прием мы тебе устроили!
   – Расскажите мне о Габриэль, – сказал он. – Она?..
   Я села рядом с ним и взяла его за руку. Сет прислонился к дверному косяку и, скрестив руки на груди, хмуро смотрел на нас.
   – Знаешь, Стивен, она жила только для того, чтобы увидеть весну, – тихо сказала я. – На большее у нее не хватило сил. Это была хорошая смерть, мирная и спокойная. К ней приходил священник, и мы с Сетом оставались с ней до самого конца. Ей было не больно. Она очень храбрая, храбрее любого из нас. Завтра я покажу тебе ее могилу. К югу отсюда есть небольшая ферма. Ей там хорошо.
   – А мальчик? Адам? – спросил Стивен.
   – О, с Адамом все в порядке, – радостно сказала я. – Такой большой для своего возраста. И похож на мать. Да, с ним все в порядке. Мы даже крестили его. Прямо на ферме. Мы с Сетом – его крестные родители. – У меня засаднило в горле.
   – Понятно, – тихо сказал Стивен.
   Я рассказала ему вкратце, что случилось с Габриэль и как я нашла ее. Ким принес кофе, но я налила себе полный бокал бренди. Мне это было необходимо. Я еще не оправилась после вчерашней ночи, а сегодняшний день только добавил волнений. Стивен пил кофе и рассказывал нам, что выехал из Нового Орлеана в конце января и уже два месяца находился в пути.
   Затем, в первый раз с того момента, как появился Стивен, заговорил Сет:
   – Как ты узнал про Габи? И про ребенка?
   – А как ты думаешь? – спросила я. – Я написала Стивену, как только нашла ее.
   – И ничего мне не сказала? – мрачно спросил Сет.
   – Да. Мы начинаем все сначала? Я не сказала тебе, потому что Габриэль специально попросила меня об этом, и еще ты был так груб, что я…
   – Пожалуйста, Рони, – тихо попросил Стивен. – Теперь, когда все кончено, не стоит из-за этого ссориться. Отец и мать тоже в дороге. Они сели на пароход у мыса Горн. Невозможно сказать, когда они доберутся.
   – О, Стивен, как мне их жаль, – сказала я. – Я очень рада буду снова их увидеть, но при таких обстоятельствах…
   – О них не беспокойся. – Стивен сжал мне руку. – Они поймут, что ты сделала все, что было в твоих силах, и будут благодарны тебе за это, как благодарен я.
   Сет все еще стоял в дверном проеме и безмолвно смотрел на нас.
   – Рони, – сказал Стивен, – в письме ты написала, что брак между нами больше невозможен. Что ты имела в виду?
   Я окаменела.
   – Не будем сейчас это обсуждать, Стивен, так скоро после… поговорим об этом позже.
   – Я бы хотел поговорить об этом сейчас, – настаивал он. – Почему ты не хочешь выйти за меня замуж?
   Я взглянула в безучастное лицо Сета.
   – Ну, – холодно сказала я, – ты не хочешь сам ему сказать? Давай, вот хороший случай привести в исполнение свои угрозы. Расскажи ему!
   Сет нахмурился, но промолчал.
   – В чем дело? – спросила я. – Тебе вдруг наскучило причинять мне боль? Очень хорошо. Тогда придется рассказать мне. – Я повернулась к Стивену. – Я не могу выйти за тебя замуж, потому что я уже замужем. За твоим братом.
   Стивен не выразил ни удивления, ни досады, он отлично владел собой.
   – Когда? – спросил он. – Недавно?
   – Мы поженились в Шотландии, много лет назад, – тихо сказала я. – Твой брат… тот человек, о котором я тебе рассказывала. – Я подвинула свой стул вплотную к стулу Стивена и взволнованно продолжила: – О, Стивен, я хотела рассказать тебе, но не могла, ты понимаешь меня? Клянусь, мне никогда и в голову не приходило, что Сет – твой брат. И вдруг когда он появился, все мои мечты о счастье с тобой рассеялись, как дым. Ты не должен винить Сета… я взяла с него клятву, что он ничего тебе не скажет. Я понимала, что обманывать тебя глупо и нечестно, но со временем мне все трудней становилось сказать тебе правду. Мне нужно было хоть на время уехать, поэтому я последовала вместе с Сетом за Габриэль и…
   Я совсем смешалась. Но Стивен и не слушал меня. Он пристально смотрел на Сета, и холодный блеск в его глазах не предвещал ничего хорошего. Сет тоже смотрел на Стивена, все так же, не шевелясь, стоя в дверях, но я видела, как напряглось его тело.
   Стивен медленно встал и направился к брату.
   – Ты, чертов ублюдок, – сказал он тихо, и в воздухе мелькнул его кулак.
   Сет отлетел назад и ударился о стену. Он помотал головой, пытаясь прийти в себя, и схватился рукой за подбородок. Из разбитой губы текла кровь.
   – Ты доволен, Стив? – хрипло спросил он. – Ты так давно хотел это сделать.
   – Ты прав, – ответил Стивен, срывая куртку и закатывая рукава рубашки. – Ты даже не догадываешься, насколько ты прав. Мне не следовало отпускать тебя после того, что ты сделал с Джули. Ты думал, что я не знаю? Черта с два. Я не такой идиот, Сет. Она лгала ради тебя до самой смерти, но я-то знал правду.
   Он знал? Я была в ужасе. Он знал, что было между Джули и Сетом, и все равно женился на ней, потому что любил ее и хотел спасти от позора.
   – Я убью тебя, Сет. Я разорву тебя на куски. Когда Рони рассказала мне о своем муже, мне следовало сразу догадаться, что им был ты. На земле есть только один такой подонок. И я хочу покончить с ним раз и навсегда.
   Я бросилась к Стивену и повисла у него на плечах.
   – Нет, Стивен, нет! Не надо! Ты не можешь уничтожить то зло, которое он причинил мне, так какой прок в том, чтобы драться? Пусть прошлое останется в прошлом…
   – Не вмешивайся, Рони, – сказал он. – Это наши с Сетом дела.
   – Нет, нет, мы все впутаны в это: ты, Сет, Джули, я! Прости его, Стив, пожалуйста. Джули простила, и ты прости его ради своей любви к ней! Не надо…
   – А ты, Рони? Ты можешь простить его? За все? Мгновение я не знала, что сказать.
   – Не вмешивай ее, Стив, – сказал Сет, – я не собираюсь прятаться за спину женщины. Ну, давай, я готов.
   Стивен не очень-то любезно стряхнул мои руки со своих плеч и бросился на Сета. Тот увернулся и ударил снизу правой рукой Стивену в подбородок. Такой удар мог бы проломить голову, попади он в цель, но Стивен мгновенно отклонился влево и нанес ответный мощный удар в живот противнику. Сет крякнул и, отлетев назад, врезался в стол. Стол с грохотом поехал по полу, комната наполнилась звоном чашек и бокалов.
   Обретя равновесие, Сет яростно бросился вперед и, подлетев вплотную к Стивену, принялся молотить, куда попало. Стивен сумел опрокинуть его на пол и со всей силы ударил кулаком по лицу. Левый глаз Сета моментально заплыл. Из губы вовсю текла кровь. Противники, сцепившись, покатились по полу, роняя стулья и ударяясь о стены.
   Я забилась в угол. Что мне еще оставалось делать? Не могла же я разорваться!
   Братья вскочили на ноги и снова бросились друг на друга. В пылу борьбы они оказались в малом игорном салоне. Здесь было больше места. Сет схватил стул и запустил им в голову Стивена. Стивен ловко увернулся, и стул попал в большое зеркало над баром. Осколки стекла и бутылки с оглушительным звоном посыпались на пол.
   В дверях уже столпилась прислуга. Китайцы возбужденно спорили и заключали пари. Интересно, на кого они ставили? Мне казалось, что у Сета было преимущество перед братом и в силе, и в весе, но Стивену помогала безумная ненависть к человеку, погубившему двух женщин, которых он любил. Спокойная, расслабленная жизнь в «Золотой цыганке» притупила остроту реакции Сета, он растерял свои бойцовские навыки, тогда как постоянные испытания в дороге закалили Стивена, поддерживая его в форме. Так или иначе, но я решила, что бешенство Стивена поможет ему победить Сета.
   Сет принял боксерскую стойку и предложил вести честный бой. Стивен тоже встал, слегка расставив ноги и подняв к лицу кулаки. Противники некоторое время дрались по правилам, нанося удары, делая ложные замахи и уворачиваясь. Оба глаза Сета почти совсем заплыли, по лицу текла кровь, смешиваясь с потом.
   И Стивен, и Сет уже шатались от усталости, но ни один не хотел уступать. Страшный удар в живот заставил Стивена согнуться пополам, и Сет, воспользовавшись своим преимуществом, обрушил на голову брата град ударов. Но тот довольно быстро пришел в себя и, распрямившись, словно пружина, нанес Сету удар снизу в челюсть. Сет, покачнувшись, рухнул на пол, а Стивен прыгнул на брата сверху и схватил за горло. Стиснув пальцы, он бил Сета головой об пол.
   Я вскрикнула и попыталась оттащить его.
   – Остановись, Стивен! Прекрати! Ты убьешь его! Пожалуйста, Стивен, хватит!
   Стивен замер и, не разжимая пальцев, прошипел:
   – Говори ей, что ты виноват. Ну, говори! Говори, черт тебя побери, или я задушу тебя!
   Из горла Сета вылетел громкий хрип.