Полякова Маргарита. Варька

   Сцену для сейшена соорудили возле Варькиного замка на лужайке, где обычно в солнечную погоду любили спать Кеша и Лукерья. (Увидев столь впечатляющее строение, графиня тут же стала думать, не основать ли ей в данном измерении театр.) Начало концерта (как Варька и предполагала) отодвинулось больше, чем на полчаса, народу набилось море, и Хай-Ри уже начал опасаться, не возникнет ли каких-нибудь беспорядков. Наконец, на сцене появился первый исполнитель. Ко всеобщему удивлению это оказался Руальд Залесский. Он объявил, что ему выпала честь открыть данное мероприятие, и что он споет пару песен собственного сочинения. Когда Руальд выдал несколько аккордов и начал петь, по телу Варьки целыми табунами побежали мурашки. Рыцарь сочинял такие классные загонные вещи! Варька дослушала первую песню и обернулась к стоявшему рядом Нарку.
   — Блин, Нарк, классно как! Он где так навострился?
   — Откуда я знаю? Я сам офигел! Он мне когда свое первое сочинение выдал, я со стула чуть не упал! И сразу начал уговаривать Руальда в нашем сейшене участие принять. Ты погоди, сейчас Вулиметр на сцену выйдет, пару песен сыграет. Тогда ты еще и не такое услышишь.
   — Что, крут? — с любопытством повернулась к Наркоту Варька.
   — Какое там крут? Уникален! Его бы в наш мир… На нем путный продюсер такие бабки заработал бы!
   На сцену после Руальда действительно вышел Вулиметр, и Варьку накрыло окончательно. Это было потрясающе! Вулиметр был безусловно, непередаваемо талантлив! И когда он завершил песню о молодой колдунье, которую вели на костер, зал взорвался аплодисментами и криками восторга. После сольного выступления Вулиметр со сцены не ушел. К нему присоединились Нарк с Ухриным, и вэрлок объявил, что имеет честь представить рок-н-ролльную команду с гордым названием «Брат Героин». Варька хмыкнула. Она не очень верила в то, что средневековые жители готовы к рок-н-роллу. Однако заводная музыка заставила оторвать зады от кресел даже самых почтенных горожан.
   — Во дают! — искренне восхитилась Варька, сама питавшая к подобной музыке искреннюю симпатию.
   — Немного необычно, но ты знаешь, мне нравится. — поддержал ее Хай-Ри.
   Варька удивилась. Надо же… Оказывается, ничто человеческое нам не чуждо. Эх, снять бы сейчас это дурацкое средневековое платье, одеть что-нибудь полегче, да отмочить рок-н-ролл по полной программе! Во было бы шоу! А потом… И тут Варька схватилась за голову. Бог ты мой, да что ж она сидит-то как клушка на наседке, если после сейшена должно случиться еще и какое-то «потом»?! Она что, не знает, чем обычно сейшена заканчиваются? Знает. И неважно, откуда. Знает и все! А это значило, что надо действовать, и действовать как можно быстрее! Варька жестом подозвала Хай-Ри и шепнула ему что-то на ухо. Пират нахмурился, но отправился выполнять просьбу. А заодно и сформулировал для себя, что в отношениях с Варькой ему не нравится больше всего. Он совершенно не хотел быть ее подчиненным!
   Сейшен прошел на «ура». Всю команду «Брата Героина» вынесли со сцены на руках. Вулиметр задрал нос выше крыши, Нарк начал бредить идеей организации туров по городам, а у Ухрина разбегались глаза от количества женщин, зазывавших его к себе. Наконец, к музыкантам подошла Варька, поздравила их всех и пригласила данное мероприятие отметить. Разумеется, что против такого приглашения «Братья Героины» устоять никак не могли.
   Хай-Ри расстарался вовсю. На столе стояло столько спиртного, что при желании в нем можно было утопиться.
   — По-разному я зависал после сейшенов, но чтобы так… — восхищенно поделился со всеми своими эмоциями Нарк.
   — Нарк, вы так выступили классно! — восхитилась любимыми друзьями Варька.
   — Правда? — расцвел Нарк. — Тебе понравилось?
   — Еще бы! Тем более, что не каждый день доводится присутствовать на историческом событии.
   — В смысле? — не понял Нарк.
   — Ну как же! Вы же первая рок-н-ролльная группа этого мира!
   — Ты знаешь, а я об этом и не подумал даже. — озадачился Нарк.
   — А я подумала. — улыбнулась Варька. — И сегодня же начинаю писать мемуары.
   — Про нас? — приятно и до глубины души поразился Нарк.
   — А про кого же? Ты знаешь, как мне ваше выступление понравилось? Особенно меня Руальд Залесский удивил. Руальд, слышите? Вы были потрясающи! — рыцарь надулся от гордости. — Я только одного не пойму. Вы чего с Дмитрием своих супруг на это мероприятие не взяли? Мне одной в вашей мужской компании скучновато слегка.
   — Да это Наркот не велел! — тут же оправдались Руальд и Дмитрий. — Он сказал, что жен на подобные мероприятия водить не полагается. И что вообще женщины — это пыль на сапогах мужчин, мешающая им шагать в вечность.
   — Чего?! — возмутилась Варька.
   — Варя, я пошутил! — тут же оправдался Наркот. — Я просто хотел, чтобы ребята отдохнули слегка. В том числе и от семейной жизни тоже.
   — Ты что хочешь, чтоб Руальд с Дмитрием как Ухрин стали? Да ты погляди на этого афериста!
   — А чего на него глядеть-то? — удивленно обернулся Нарк.
   — Ты посмотри и увидишь! — ответила Варька. — Видишь этого гада? Он сразу аж двух служанок моих клеит! Во бабник! А ведь в детстве наверняка хотел стать приличным человеком. Рыцарем там… или пророком.
   — Турецким султаном! — съехидничал Нарк, и Варька рассмеялась.
   — Да… Не ту себе религию Ухрин выбрал. Явно не ту. Мне даже интересно, как он вообще в христианство пришел.
   — Как-как. Пришел и сказал. «Братья, дайте мне отдельную келью с ванной, джакузи и танцбаром».
   Варька окончательно развеселилась, прекратила носиться взад-вперед, изображая из себя радушную хозяйку замка, села, наконец, за стол к гостям и опрокинула рюмочку. А потом заметила мрачный взгляд Хай-Ри. Ну вот. Опять. Начинается. А как им сегодня вдвоем хорошо было! Варька даже почти убедила себя, что по уши в Хай-Ри влюблена. А теперь что? Опять угрюмость на почве ревности? Опять она, по мнению Хай-Ри, ведет себя не так, как это приличной даме положено? Варька вздохнула. Да ладно, черт с ним. Ей что, трудно уступить что ли? Она поднялась, сослалась на усталость и направилась к себе.
   — Варька, ты куда? — поймал ее уже в дверях Нарк.
   — Да Хай-Ри кваситься опять начал. — объяснила свой безвременный уход от компании Варька. — Ты ему минуты через две намекни, что это именно из-за него я вас всех бросила. Ну и ко мне его направь. Ладно?
   — Ладно! — улыбнулся Нарк и вернулся за стол. — Ну что, мужики, вздрогнем? Кончай обламываться, Хай-Ри, поднимай стакан!
   — Я больше так не могу! — выплеснул, наконец, свое возмущение Хай-Ри и со стуком поставил свой бокал на стол. — Я больше так не могу и не хочу! Она совершенно со мной не считается! — Недолгое время стояла тишина, а потом раздался тяжкий вздох Руальда Залесского.
   — Теперь никто ни с кем не считается. — раздраженно поддержал начатую пиратом тему рыцарь. — Даже моя жена со мной. По-моему, вся их женская компания — и графиня де Сент-Труа Тьен, и графиня Эллен Греневская, и моя Изольда, и княгиня Марья — совсем от рук отбились.
   — Но ведь есть же хоть какой-то способ управлять женщинами! — кипятился Хай-Ри.
   — Есть. — меланхолично ответил Ухрин. — Даже два. Только никто их не знает.
   — Умный ты человек, Ухрин. — посетовал Руальд. — Догадался в монастырь уйти. А я женился, дурак. И ладно бы все как раньше было — сидела бы она в своем замке и ждала законного супруга, так нет ведь! Балы стала закатывать, глазки посторонним рыцарям строить, в гости без меня ездить… Эх! — рыцарь махнул рукой и опрокинул рюмку.
   — А я вообще в собственных княжеских палатах не хозяин более. — Поделился своей трагедией Дмитрий. — С дружинниками не напейся, с дворовыми девками не пошали… За советом — и то не ко мне идут.
   — Тяжкие времена пошли… — вздохнул Ухрин.
   — Да ладно вам! — вмешался в общее упадническое настроение Нарк. — Что вы все о бабах да о бабах? Поговорить что ли не о чем больше? Давайте лучше за наше сегодняшнее выступление выпьем! У нас такой успех был сегодня! — Мужчины оживились, потянулись за стаканами, а Нарк нагнулся к Хай-Ри.
   — Хай-Ри!
   — Что? — вздрогнул пират.
   — Между прочим, Варька отсюда из-за тебя слиняла. И ждет тебя у себя. Так что шел бы ты к ней. А я ребят сам развлекать буду. Иди-иди! А то она ведь долго тебя ждать не будет. Передумает еще и вернется за стол. С нее станется. Ты же и переживать будешь потом. Или спасать ее. Если графиню с пьяных глаз понесет куда-нибудь. — Хай-Ри закашлялся, быстро откланялся и двинулся в сторону Варькиных апартаментов. Нарк фыркнул и поднял очередной тост — за скорейшее овдовение хозяйки замка. Все поддержали и пожелали Болдани скорую и тяжелую смерть.
   Пили герои долго, основательно, со вкусом и до тех пор, пока не набрались до поросячьего визга. Кому первому пришла в голову идея не оставаться в Варькином замке, а идти по домам — неизвестно. Зачем героям это понадобилось — тем более неизвестно. Но домой начали собираться все, включая Наркота. Причем куда он собирался домой, не мог понять никто, в том числе и он сам. Вулиметр трижды пытался подняться, но притяжение тарелки с салатом оказывалось сильнее. Дмитрий с Ухриным взвалили его на плечи, поразительно напомнив при этом двух Санта Клаусов с мешком подарков, и, кренясь под углом сорок градусов, двинулись к выходу. За ними, вцепившись друг в друга, следовали Руальд Залесский и Нарк. Понятно, что маршрут героев был несколько бестолковым, их кидало от стенки к стенке, они пороняли все вазы, все скульптуры, всех слуг, и на шум, наконец, выбежали Варька с Хай-Ри. С трудом успокоив воинственных героев, графиня с пиратом уложили их спать, а затем снова вернулись в спальню.
   — День прошел не зря. — констатировала факт Варька, и Хай-Ри с ней согласился.
   Утро началось раньше обычного часа на два. Нет, это были не воинственные гоблины, и даже не зловредные девицы де Крус. Это был рев страдающего до глубины души дракона. Варька накинула на себя что под руку попалось и пулей вылетела во двор. Хай-Ри последовал за ней.
   — Кеша, что случилось? — испуганно спросила графиня своего любимца. Дракон вытянул лапу, и Варька увидела воткнувшееся в нее копье. — Кто это сделал? — Искренне возмутилась Варька.
   — Да рыцарь какой-то. — пожаловался дракон.
   — Да где ж ты его нашел-то, Кеша? — удивился Хай-Ри.
   — Да нет нигде! Летал себе, никого не трогал, разведывал, нет ли где-нибудь поблизости гоблинов…
   — Ну?
   — А когда я уже возвращался, какой-то рыцарь кинул в меня копье! Конечно, я был неосторожен, летел слишком низко, но это же были земли Тьена!
   — Так этот рыцарь тебя еще и на нашей территории подстрелил? — возмутилась Варька. — Во гад! Ничего, Кеша, поймаем мы этого рыцаря, покажем, где много металлолома, такую козью морду устроим ему — до старости икать будет! И почему это, интересно, каждая бронированная чурка дракона убить хочет? Что это за ущемление прав драконьих меньшинств, я не знаю? Ладно, Кешенька, не расстраивайся. Я сейчас пораскину мозгами и соображу, как мне привести Руальда Залесского в трезвый вид, чтоб снова у него ту колымагу выпросить для перевозки раненного тебя. Если этот хлам Изольда не выкинула еще.
   — Не надо колымаги! — возразил дракон, вспомнив свои ощущения от прошлой поездки. — Уж два взмаха крыльями до пещеры я могу сделать.
   — Все равно мне Руальд нужен будет! Трезвый! Кто как не он умеет справляться с нанесенными копьем ранами? Он же рыцарь все-таки. У него турнирный опыт богатый. Ну и потом… В крестовых походах он тоже наверняка не вшей гонял по полю битвы. Эх, сейчас бы до Рюрика добраться, выпросить у него его замечтательный напиток, снимающий похмелье и приводящий человека в состояние полного отрезвления… Только ведь до лэрда добираться замучаешься…
   — А давайте я полечу? — раздалось откуда-то сверху, и все подняли головы.
   Ну конечно это была Лукерья, кто же еще… Хай-Ри тут же сказал свое веское «нет», но Варька поглядела на раненного Кешу, потом подумала о том, как тяжко ее друзьям будет просыпаться утром и согласилась. Предварительно, правда, предупредив Лукерью о системе охраны Рюрика и тяжелом характере разбуженного с утра пораньше лэрда.
   — А с тобой, Кеша, мы давай так поступим. Ты потихоньку… Потихоньку, понял? Добираешься до пещеры. А я дожидаюсь возвращения Лукерьи и иду приводить Руальда в чувство.Только смотри, рыцарям больше на глаза не попадайся, и копье не трогай! — напутствовала дракона Варька.
   — Ладно. — вздохнул дракон и тяжело поднялся с земли.
   Надо сказать, что Лукерья обернулась довольно быстро. Может потому, что во дворце Рюрика шло какое-то очередное мероприятие для нечисти, и никто еще не спал, а может потому, что понятливая дракоша сумела донести до сердобольного лэрда всю глубину случившейся трагедии.
   — Ну, напиток привезла? — сразу же спросила Варька о наболевшем.
   — Конечно привезла! — погордилась собой Лукерья. — Смотри! — Варька забралась на спину к своей любимице и увидела вожделенную бутылку. А потом заметила послание.
   — У Рюрика было время еще и пару строк черкнуть? — приятно удивилась Варька, но, пробежав послание глазами, нахмурилась. — Опять начинается! — раздраженно оповестила она Хай-Ри.
   — Что случилось, графиня? — сразу же построжел пират.
   — Катрина де Крус возвращается! Недолго длилась наша радость… Рюрик пишет, что попросил Эллен Греневскую приехать ко мне и поддержать в трудный момент. Ну, что же… Переживем. Молодец Рюрик, предупредил хоть.
   — А еще он меня к себе на службу сманивал. — похвасталась Лукерья.
   — А в лоб? — тут же пригрозила Варька.
   — Ему или мне? — насторожилась драконица.
   — Обоим!
   — Тогда ну его… — решила Лукерья и снова поднялась в воздух.
   — Ты куда? — удивилась Варька.
   — К Кеше!
   — По-моему, ему сейчас ни до кого.
   — А поддержать морально?
   — Ладно… Лети. А я пойду претворять в реальность лозунг «трезвость — норма жизни».
   Варька вернулась в свой замок, быстро переоделась, растолкала всех спящих красавцев и влила в них присланную Рюриком жидкость. Ребята довольно быстро протрезвели, и Нарк, поняв, что в этот раз с похмелья мучиться ему не придется, предложил поставить Рюрику памятник. Хай-Ри нахмурился. Однако в тот момент Варьке было не до настроений пирата. Она втолковала Руальду ситуацию, и уже минут через пять они изо всех сил мчались спасать любимого дракона. Правда, надо сказать, что графиня с рыцарем были не одиноки в своем порыве, поскольку вся остальная компания, конечно же, увязалась за ними следом.
   Увидев ранение, Руальд выставил всех из пещеры (даже упиравшуюся Лукерью), взял с собой седельную сумку, позвал Ухрина и пошел заниматься драконом лично. Что там происходило, так и осталось тайной, но раза три Варьке казалось, что от рева дракона пещера рухнет прямо на головы находящихся внутри. Через некоторое время показался несколько помятый Руальд и разрешил всем войти. Копье было вынуто, лапа забинтована, а Кеша хотел в утешение сказку.
   — Можно одну… — попросил он Варьку. — Только тогда длинную.
   — Ладно. — согласилась Варька и устроилась поудобнее.
 
   «Буратино.
   В далекой буржуйской стране Италии жил-был угнетенный папа Карло. Чем он был угнетен — неизвестно, но свою угнетенность осознавал и писал письма в ООН, выдвигая крутой протест против зловредной крысы, домашнего сверчка и единственной табуретки, у которой, как только папа Карло позволял себе принять на душу всего два грамма (ну или пятьсот два), становилось не четыре ноги, а целых восемь. Начинались эти письма примерно так: «здравствуй, ООН!» Ну, по мере того, как ООН ему не отвечал, письма Карло становились все нежнее и нежнее. Он называл ООН сначала дорогим и бесценным, а потом не иначе, как кисонькой, лапонькой и рыбонькой. На последнее письмо Карло ответ все-таки получил. Там говорилось, что ООН не рыбонька, что Карло — дятел, и что пусть он подальше уберет свои длинные, грязные руки. Карло обиделся, и письма писать перестал. Стал слать открытки. Поздравлять ООН с днем ангела. Иногда своего.
   Вот так жил Карло, жил, не обращал внимания на то, что каждый второй ребенок на его улице кричал ему вслед «папа», и вдруг однажды ночью он проснулся. После долгих и мучительных размышлений о страданиях итальянского народа, Карло понял, чего ему не хватает. В каморке папы Карло не было женщины. Причем не было ее уже целую половину ночи. Карло чувствовал себя жутко одиноким. Причем одиночество выпирало как раз на месте двадцать первого пальца. Но где же в такое время взять женщину? Сгоряча Карло решил завтра же жениться. И даже (как-нибудь на недельке) расписаться. Но, пораскинув своими маленькими, скудными мозгами, Карло решил, что женщину, как жену, содержать невыгодно. Ест много, спит много, денег просит еще больше, да еще и ругается! А женщину хотелось все больше и больше. И нашел тогда папа Карло себе бревно. Для начинающих.
   Стояла душная ночь. Луна, которая должна светить по ночам, начхала на свои обязанности, а потому в каморке папы Карло горел очаг, и стояла тишина. Причем стояла не только она. Стоял Карло. Перед бревном. И у Карло. Мурашки по коже бегали. Опыта обращения с бревнами Карло не имел, но… это было неважно. В эту ночь именно оно должно было стать его любимой женщиной. По старой привычке Карло сказал, что любит ее. (Бревно). Уже около полчаса. Что ценит ее, что давно ждал этой ночи, что ее шуршание в его плечо его возбуждает, и что он ее хочет. Поцеловать. Что как-нибудь (на недельке) он сводит ее в кино. Как это было ни странно, бревно, почему-то, не сопротивлялось, и Карло осмелел. Он тщательно вымерил расстояние до бревна, закрыл глаза и с силой это полено чмокнул. Бревно молчало. Тогда Карло пнул его, плюнул, выругался и сделал то, чего давно хотел. И, как и всякий нормальный мужик, лег спать.
   Шло время, и Карло осознал свою готовность стать отцом-героем. Он взял топорик и за считанные секунды вырубил из полена ребенка с явно выраженной принадлежностью к мужскому полу на месте носа. Плюнул Карло от досады рукой и дал своему сыну грозное имя — Крейзенглюк Карлович. Сын был признан родившимся и начал расти. А окружающие для удобства стали звать его Буратино. То есть это только они думали, что для удобства, а на самом деле Крейзенглюк с детства учился менять имена.
   Так дорос он до определенного возраста, когда нужны ему стали деньги. На Мальвину стал паренек засматриваться. А тут еще папа Карло воспитывать начал. «Не смотри на нее, — говорит, — или выгонит, или не вылечишься». И решил Крейзенглюк от папы Карло избавиться. Стукнул его по лысине золотым ключиком. Да так, что папа Карло коньки откинул. И сбежавшиеся соседи долго утешали маленького Буратино, потерявшего по вине злобного маньяка последнюю надежду и опору в лице папы Карло.
   — А где же этот убийца? — спрашивали соседи.
   — А он пошел на Псков. — говорил маленький Буратино.
   И ведь поверили ему соседи. И тоже пошли. На Псков. А Буратино подкинул золотой ключик черепахе Тортилле. Ее тут же арестовали по обвинению в убийстве, а поскольку она все отрицала — еще и в лжесвидетельстве. И отправили бедную Тортиллу в Сибирь. Вырубать лобзиком столетние сосны. Вернулся оттуда только панцирь. Но зато с насечкой «реально крутой братан». Таким было первое дело злобного Крейзенглюка.
   Шли дни, и Крейзенглюк все отчетливее понимал, что ему нужны деньги. Капризы Мальвины были бесконечными. То ей шубу подавай, как у лисы Алисы, то очки как у кота Базилио, а то ей мазь надо. Потому что она после него (видите ли) вся в занозах. Хоть лакируйся иди! Тоже денег, между прочим, надо! И решил тогда Крейзенглюк взять ежегодный приз «Самый праведный житель города». Он обвинил лису Алису в проституции, а Базилио, чтоб не попасться, сам отдал любимые очки. Совершил Крейзенглюк и ограбление магазина. С мазями. А вину решил свалить на Карабаса Барабаса, подбросив ему пару баночек. Пришел к нему Крейзенглюк и скривился даже: выпив после бани три батла пива, Карабас Барабас мирно спал. Ну кто поверит, что он магазины грабил? Насыпал Крейзенглюк ему в бороду магазинных опилок, разбросал уворованные из магазина банки с мазью и написал у Карабаса на животе нехорошее слово из трех букв. «Лес». Проснулся Карабас Барабас, видит — делать нечего. Сам сдаваться пошел. Только к трем нехорошим буквам еще восемь написал. «Берегите».
   И опять стояла темная ночь. И опять она стояла не одна. Потому что стоял Буратино. И у него. Все почему-то шершавилось. «Опять не налакировался, сволочь», — думала с тоской Мальвина, которая тоже стояла. Так было удобней. Занавески вешать. И стали они жить дальше».
 
   Во время Варькиного рассказа публика краснела, бледнела, смущенно хихикала, и только Нарк отрывался от души, буквально катаясь по полу.
   — Слушай, графиня, ты где таких сказок накостопыжила?
   — Сама сочинила. — честно призналась Варька, подняла взгляд на Хай-Ри и поняла, что зря обнародовала свой талант.
   Пират был мрачнее тучи. Похоже, он опять считал ее поведение совсем не графским. Конечно! Одно дело признаться в собственном «недостатке» ему, любимому, а другое — всем остальным. Похоже, что пирату ее очередной опус не понравился абсолютно. Во всяком случае, во время сказки красных пятен на лице Хай-Ри было больше всего. Варька тяжко вздохнула. Как же ей надоело (по-русски сказать — еще хуже) извиняться все время! И главное — за что? За то, что она такая, какая есть? Варька поднялась, вышла из пещеры, и все навещавшие Кешу двинулись за ней.
   — Я к тебе завтра приду. — торжественно пообещала Кеше Варька, села в карету и направилась к себе в Тьен. Наверное, все почувствовали нехорошее Варькино настроение, поскольку Руальд на полдороге свернул к себе, Ухрин вернулся в отведенный ему графиней домик, а Варька и Хай-Ри доехали до замка в полном молчании.

Глава семнадцатая,

   в которой, пока наши герои думали, что им делать с девицами де Крус, последние успели заявиться к Варьке в гости, обследовать ее винный погреб и даже искупаться в ее речке. А еще в этой главе появляется Болдани, который готовится к генеральному сражению с нелюбимой женой.
 
   Кончилась для Варьки эпоха «Катрина с возу — потехе час». Сестры воссоединились. Денег, правда, Катрина привезла не много, но какое-то время можно было перебиться. Тем более, что у каждой из них теперь было по мужчине. У Сабрины — не сложившийся князь Игорь, а Катрина одну из своих последних серьезных любовей привезла из вояжа. Бедный мужик увяз в данном нехорошем приключении по уши. И ведь предупреждали его: женишься на ней, будет у тебя два сына, один из них точно не твой — не помогало. Очевидно Катрина, как и любой другой удав средней паршивости, мужика просто-напросто загипнотизировала. И тот не замечал ни того, как Катрина смотрит влюбленными глазами на каждого мужика, ни того, как она вешается на кого ни попадя. Когда тебе вскружили голову, трудно заметить тот момент, когда тебе уже свернули шею.
   Надо отдать девицам де Крус должное — военные действия против Варьки они начали сразу же, как только воссоединились. Причем самым доступным для них способом. Катрина и Сабрина принялись поднимать друг в друге боевой дух методом тренировочного битья морд. Этот метод практически ничем не отличался от обыкновенного мордобоя, но на Катрину с Сабриной подействовал на все сто. Сестры впали в неуправляемую истерику и пообещали отомстить всем своим врагам — от Ухрина до Рюрика. Но самые страшные угрозы (конечно же) обрушились на Варьку. От традиционного обещания повыдирать волосы до угрозы всеобщего осмеяния.
   — А кто будет высмеивать графиню де Сент-Труа Тьен? — задал робкий, но отнюдь не глупый вопрос Игорь.
   — Я! — гордо заявила Сабрина. — Я одна, если ни у кого больше не хватит мужества! Я буду стоять, тыкать в графиню пальцем и смеяться! — Игорь с Катриной переглянулись, но мудро ничего не сказали. Даже того, что картинка будет называться «представь и приколись».
   — Нам стоит связаться с Болдани и объединить свои силы. — выдала, наконец, Катрина первую, более-менее разумную мысль.
   — А может, нам еще раз попытаться уговорить лэрда Рюрика выступить против графини? — облизываясь при воспоминании о лэрде предложила Сабрина.
   — Я уже пыталась. Не получается. — хмуро сообщила Катрина, все еще не простившая Рюрику, что он на нее не польстился.
   — А еще раз? — настырно продолжала выдвигать свою идею Сабрина.
   — Можно и еще раз. Только опять ничего не выйдет. А лэрд Рюрик еще и свою любимую фразу выдаст.
   — Какую? — загорелась любопытством Сабрина.
   — Или поумней, или замолчи.
   * * *
   Тем временем в Варькином замке не прекращался спор по поводу методов борьбы с девицами де Крус.
   — Да нет у них никакого стыда! — кипятился Дмитрий. — Нет, не было и никогда не будет! Да, конечно, они сделают большие глаза и невинный вид, но неужели хоть кто-нибудь из вас поверит в то, что они стали невинными барашками?
   — Какие невинные барашки? — отмахнулся Нарк. — Во-первых, они не барашки, а овцы, как по половому, так и по умственному признакам (что в данном случае одно и тоже), а во-вторых, кто, когда и где последний раз видел этих девиц невинными?!
   — Ты что хочешь сказать, что они родились прямо в постели сразу со 125-м мужчиной своей мечты? — съязвила Варька.
   — Я бы не удивился. — заявил Нарк.
   — Все ясно. — Оборвала Варька воспоминания, зашедшие уже в какую-то не ту область. — Мы столько времени потратили на то, чтобы вспомнить что-нибудь существенное, а не вспомнили ничего. Мы знаем, что девицы де Крус глупы и аморальны, но мы до сих пор не знаем, что с этим делать. Предлагаю всем хорошенько подумать над этим вопросом. — гости поняли намек и начали потихоньку расходиться по домам.