Страница:
Кстати, девушка Зейнеш, из невнятных переговоров строгих блюстителей порядка я понял, что они с удовольствием и меня, и молчаливого Андрея Ф. упекли бы в трезвяк, но под рукой у них не оказалось машин, а, значит, снова восторжествовала справедливость. Не впервые за эту ночь.
Обходя неуютные бетонные логова-общежития молодых ученых академгородка, я с отвращением представлял, как в них душно, но при этом знал, что денег у меня все равно нет, а идти в город пешком – безумие, а до автобусов вообще еще часа два. Поэтому на всякий случай я все-таки автоматически подмечал окна, в которых еще горел свет, а особенно те окна, из которых даже в это время глухой сибирской ночи доносился шум явно неформальных алкогольных застолий (все-таки международная конференция закончилась!).
Седьмой этаж…
Шестой…
Третий…
Возле подъезда я увидел на стене категорический призыв: «Стань русским!» Как истинный патриот, я с готовностью ответил: «Щас!», обнажил ястреба и пописал на стену. Потом вошел в понравившуюся мне общагу, поднялся на третий этаж, запнулся о стиральную (по звуку) машину, нащупал дверь и постучал. Ты, конечно, удивишься, но дверь открыл человек, с которым я из-за какого-то пустяка накрепко поссорился два года назад, с которым однажды в городе Горьком жил в соседних номерах гостиницы и даже не здоровался – на фестивале нетрадиционной пантомимы; то есть, как ты, наверное, уже догадалась, дверь мне открыл Игореха П., руководитель Студии пантомимы.
Увидев меня, Игореха П. удивился, но сказал: «Проходи».
Я прошел, и увидел теплую компанию, шикарно пирующую в полутьме – не просто теплой, а горячей. Среди пирующих оказался мой давний приятель физик-топопривязчик Андрей З. Я обрадовался ему, как родному, допил виноградный сок и выбросил пустой тетрапак в открытое окно.
Компания притихла.
Оказалось, что чужестранцев в компании количественно больше, чем наших, и они удивились моему широкому Западно-Сибирскому жесту. Правда, Игореха П. тут же представил меня как шутника и небезызвестного русского писателя. Тогда чужестранцы снова заулыбались.
Я тоже оживился, стал накатывать водку и рассказывать дикие истории на английском. Физик-топопривязчик, почувствовав некоторую ответственность, сперва переводил чужестранцам избранные места, особенно те, которые я не мог грамотно сформулировать, но потом понял, что истории мои действительно бесконечны и ничем не кончаются, а потому дал мне несколько звонких шведских и финских монет, чтобы я замолчал. Монеты я взял, но гордо ответил физику-топопривязчику: «Чтобы заставить меня замолчать, звонких монет должно быть больше!» Тогда и он отступился от меня, а значит, в очередной раз восторжествовала справедливость.
Компания Игорехи П., как выяснилось, состояла из шведа, финна, двух французов и француженки, на вид очень костлявой, типа городской коровы. Из русских выпивали и говорили об интересных вещах два брата-акробата – Дима и Коля. Кстати, после их ухода выяснилось, что пропала добрая половина всех принесенных Игорехе П. фирменных суверниров, как то: мыло, кофе, сигареты, презервативы, но некоторая (не самая добрая, то есть книги и буклеты) все же осталась.
Просидели всю ночь.
Утром Игореха П. прямо по жаре уехал сдавать экзамен на Шарики во вновь открытое отделение Кемеровского Института Культуры, а мы с физиком-топопривязчиком поспали чуток. Потом хозяин вернулся, и мы снова стали пить хорошую «Столичную» из запасов международной конференции. Увлекшись, ребята много говорили об известном западном философе конца ХХ века Тимке Отморозке и о каком-то арабском шейхе господине Хаттаби, – не путать с чеченским полевым командиром Хоттабом, а так же со стариком Хоттабычем. Утирая пот с крутых лбов, ребята долго и бессмысленно гадали, почему названный арабский шейх, прилетев в Томск, на саму международную конференцию не явился, и даже жил не в гостинице, как все чужестранцы, а в каком-то специальном, может даже засекреченном месте? А о тебе я и совсем забыл, девушка Зейнеш. И теперь пишу перед самым возвращением в будущее. Сердиться на меня не надо. Ты ведь понимаешь, ханни, зайди я к тебе, не было бы всего того, что было.
Good bye!
PS
PPS.
Моя агония стала огнем
но каким-то ацетиленовым
может быть сейчас ты едешь в автобусе
и я вижу его откуда-нибудь
и в этот вечер все более поздний
разгорается все сильнее звезда
Железному дровосеку, рыжему железному уроду с костяной головой – привет из будущего!
Украденное письмо
Жуткое выдалось лето.
Жгучее, сухое, безветренное.
«Серый, – дозвонившись до Мариинска, сказал Сергей старому приятелю, – у вас там в тайге сидят двое рабочих, гонят пихтовое масло. Какие новости? Третью неделю нет мужиков в эфире. Может, запили?»
Серый рассмеялся:
«Это тайга, чудак! Если они сварганили аппарат, сахару им все равно не хватит. Забрасывали гегемонов на заимку мои люди, так что я прекрасно знаю все их запасы».
«Почему же они молчат?»
«Может, батареи сели по такой жаре. А может, лень. Я бы послал моторку, да река обмелела. А на юге тайга горит. Не рядом с твоими гегемонами, но и не далеко».
«Успокоил!»
Серый засмеялся: «Ничего с ними не случится».
«Ну да, не случится! – не поверил Сергей. – Одни фамилии чего стоят! Кобельков да Коровенков! Где ты в этом сезоне таких нашел?»
«Не боись, – рассмеялся Серый. – У нас, в Мариинске, гегемон крепкий, цивилизацией не испорченный. Ты фамилиям сильно не верь, мало ли какие бывают фамилии? Помнишь, в киевском „Динамо“ играл Пузач? Чем плох? Побольше бы таких Пузачей. А твои гегемоны, конечно, пили, не могли пить: у них идиосинкразия на городскую культуру. На мировую, кстати, тоже. Но вообще они хорошие мужики».
Молчание рабочих, затерявшихся в тайге, тревожило Сергея.
Странным образом тревожило его и письмо Морица.
« Пишу перед самым возвращением в будущее».Что это могло означать?
Если Мориц действительно появлялся в Томске, почему никто не обратил внимания на его появление? Ведь официально Мориц числится в розыске. Эта его встреча с милицией, описанная в письме. «Я ему не поверил, но имя и адрес назвал честно. Менты тут же сделали запрос и получили удовлетворивший их ответ».Что за чертовщина? Милиционеры мертвой хваткой должны были вцепиться в Морица, а его отпустили.
Ну, Соня Хахлова ладно.
Соня отправила стихи Морица в набор и опять забыла о нем.
Но существует некий молчаливый Андрей Ф., существуют его говорливый братец, существует физик-топопривязчик Андрей З., наконец, этот Игореха П. Читают же они газеты, слушают радио, должны были донестись до них хоть какие-то слухи об исчезновении Морица! Или он так всех достал, что радуются его отсутствию? Все равно кто-то должен был удивиться появлению Морица в Томске.
Наконец, этот господин Хаттаби.
О совпадениях говорить не приходится.
Скорее всего, это именно тот иорданец, который живет в Лондоне и ездит по всему миру, торгуя нефтью и скупая для каких-то своих неясных целей искусственные спутники Земли. Это тот человек, о котором с таким чувственным придыханием говорила Вера Суворова, тот самый, чье имя Сергей совершенно случайно обнаружил в Москве в списке клиентов близорукого господина Арефьева. Конечно, он… Международную конференцию начинала готовить Вера Суворова. Она же, наверное, пригласила господина Хаттаби в Томск. Конечно, он не философ и не литературовед. Потому и жил не с участниками конференции.
И наконец, обескураживающее: кому понадобилось письмо Морица?
Въехав во двор, такой прокаленный, что воздух над ним подрагивал, как в пустыне, Сергей сразу увидел белую «восьмерку». За рулем сидел бритоголовый хорек в знакомых очках, больше с ним никого не было. Хорек задумчиво рассматривал жестяной бандитский венок, вновь валяющийся под окнами, но Сергея заметил сразу. А, заметив, поманил пальчиком: иди, мол, сюда. И ухмыльнулся. Я, мол, зла не держу. А когда Сергей подошел, потребовал:
– Стольник. Баксами.
– За что?
– За верную информацию. – Хорек даже облизнулся, почуяв близость курятника. – Тебе она, конечно, не понравится, зато по делу.
И снова потребовал:
– Стольник!
– Сперва информацию, – усмехнулся Сергей.
– Ладно, – нехотя согласился хорек. По такой жаре торговаться даже ему не хотелось. – Знаешь мордатого прибалта? Плечи вот такие, голова круглая, глаза жидкие.
– Это как, жидкие?
– Ну, как? – пожал плечами хорек. – Считай, без цвета. А вообще на вид крутой и ездит в новенькой БМВ.
– Ну, предположим, знаю.
– Кореш?
Сергей неопределенно повел плечом.
– Да, ладно, ладно, мне все равно, какой он тебе кореш, – довольно хрюкнул хорек, поправляя очки. Кур в курятнике он явно переполошил. – Гони стольник. За холостые пердюли только радио бубнит.
– А за что, собственно?
– Твой кореш был здесь.
– Где это здесь?
– Да у тебя дома.
– Ну, был, что в этом такого? – пожал плечами Сергей. – Был, не застал дома, снова придет.
– Ага, не застал… – нагло передразнил хорек. – Этот лось звонком не пользуется. У него при себе свои ключи. Сечешь? Тачку оставил в тени под аркой, а сам нырнул прямо к тебе. Наверняка знал, что утром а твоей квартире никого не бывает. Это потом уже приперся другой твой московский кореш. Но ему-то ключи ты сам дал.
– А ты откуда знаешь?
– А у меня все схвачено, – ухмыльнулся хорек. – Мордатый в твою квартиру вошел уверенно и провел там минут сорок. Может, пил кофе, – очень довольно ухмыльнулся хорек. – Видишь, какая полосатая жизнь. Вчера у меня облом, сегодня у тебя.
– Хочешь заработать? – подумав, спросил Сергей.
Хорек насторожился.
– Тогда рассказывай.
– Это о чем?
– Кто тебе заказал ту бумагу из дамской спаленки?
Хорек обидно рассмеялся:
– Откуда ж мне знать? – Хорьку явно хотелось самых разных вещей одновременно: и подчеркнуть свою независимость, и наладить нормальные отношения, и заработать, само собой: – Ну, подвалил как-то человечек. Невзрачный такой. Сказал: принесу бумагу, получу капусту. Ну, я посоветовался с ребятами.
– Много обещал?
– Три сотни. Зелеными.
– Хочешь три сотни зелеными прямо сейчас?
– Хочу, но человечка не знаю, – мучительно раздваивался хорек. – Мне на него наплевать, я бы его сдал. Ну, ссылался он на отца Дауна, так ведь кто теперь на него не ссылается?
– И что? Не появлялся тот человечек?
– Да, наверное, и не появится. Услышал, наверное, об обломе. Леха вон до сих пор лечит ногу, – Хорек демонстративно сплюнул. – Говорю, знал бы человечка, сдал бы тебе.
– Верю, – успокоил хорька Сергей и сунул ему стольник (деревянными) в потную лапку.
Сбросив мокрую рубашку, с удовольствием принюхиваясь к вкусным запахам, уже плывущим из затемненной прохладной кухни, медленно, приглядываясь к каждой вещи, Сергей прошелся по гостиной, заглянул в спальню, внимательно осмотрел кабинет.
– Ты когда пришел? – спросил он.
– Часа два назад, – откликнулся Валентин. – У меня курочка, считай готова. Лезь в душ.
– Ты ничего подозрительного не заметил?
– А что я должен был заметить?
– Ну, не знаю, – Сергей пожал плечами. – Мне тут подсказали, что утром наведывался в квартиру некий незваный гость.
– Что-нибудь пропало?
– Не похоже.
– А ты внимательней присмотрись. Может, какие-то вещи сдвинуты. лежат не на своих местах?
Сергей прошелся.
В спальне все было, как всегда. В гостиной тоже.
Он еще раз прошелся вдоль книжной стенки, но мешало то, что он совершенно не представлял, что, собственно, можно искать в его квартире? Деньги? Но он не из тех, кто держит деньги в чулке. Золотишко? Технику? Да ну. Прибалт не похож на обычного вора. Но если его подослан господа Тоом и Коблаков (что маловероятно, несмотря на предупреждение Карпицкого), то что он все же искал?
Документы в верхнем ящике письменного стола не тронуты… Книги стоят на своих местах… Опытный человек этот прибалт…
Перестраховки ради Сергей заглянул в тумбочку, куда вчера сунул письмо Морица, но неподписанного конверта в тумбочке не оказалось.
– Ну? Чего застыл?
– Письмо исчезло.
– Какое письмо?
– От Морица. От поэта-скандалиста. Я тебе рассказывал. Я выменял письмо у скинов за темные очки.
– Еще что-нибудь лежало в ящике?
– Лежало, – кивнул Сергей.
– Что?
– Еще один конверт. Тоже неподписанный. С картой.
– Что еще за карта?
– Да самая обыкновенная топографическая карта, – непонимающе объяснил Сергей. – В прошлом году я нашел ее в записной книжке Суворова. Помнишь Коляна, уголовника, стрелявшего в Веру? Я у него сумку забрал. Там была записная книжку. Ну, вернул книжку Суворову, а про карту забыл. Да ничего интересного там и не было. Какие-то карандашные пометки и номер телефона. Одно время Суворов интересовался старыми золотыми разработками, может и оставил те пометки. Я, кстати, из любопытства набрал номер. Спрашиваю: «Это Кемерово?», а мне говорят: «Зачем вам Кемерово?». Ну, знаешь, есть такие шутники. Их спрашиваешь: «Куда я попал?», а они отвечают «А куда вы целились?» И в общем, они правы. Все как-то не получалось вернуть карту хозяину.
– Кому все это могло понадобиться?
– Откуда же мне знать, – пожал плечами Сергей. – Никому не нужно это письмо, а смотри, его уже дважды украли!
– Может, хорек и украл?
– Не получается, – прикинул Сергей. – Хорек подробно описал гостя. Действительно есть в Томске такой человек. А о том, что я с ним встречался. Хорек знать не может. – Он подозрительно уставился на Валентина: – Может, это твои коллеги?
Валентин рассмеялся:
– Не те времена. Оперативно-розыскная деятельность в силовых ведомствах, конечно, ведется, но с большими ограничениями. – И предложил: – Идем на кухню. Заодно выкладывай, с чего вдруг тебя такая свистопляска?
И Сергей выложил.
Выложил и сам удивился, сколько всякого может случиться с человеком.
Во-первых, письмо… Все считают поэта-скандалиста пропавшим, выложил Сергей, а он, оказывается, бывает в Томске… Во-вторых, прибалт… Столкнулись в нижнем гастрономе на Ленина, потом, похоже, следил за Сергеем… Наконец, опять письмо, только украденное…
– А не мог ты сунуть конверты в другое место?
– Не мог.
– Тогда навались на курочку, – удовлетворенно кивнул Валентин. – И подумай, кто знал о карте и о письме?
– А и думать нечего. Только скины и знали о письме. А о карте мог догадываться Колян. Но они не в счет.
– Ну, хорошо. Давай оставим карту, давай вернемся к Морицу. Сам говоришь, что его видели в Томске.
– Видели.
– И он ни от кого не прятался?
– Судя по письму, да.
– А упомянутые в письме Андрей Ф., его говорливый братец, Игореха П., какой-то физик-топопривязчик, они что, алкаши?
– Откуда мне это знать?
– Сейчас все узнаем, – пообещал Валентин, набирая какой-то номер.
Действительно, им довольно скоро перезвонили. Игорехи П. (Павлова Игоря Сергеевича) в Томске нет, уехал в Новосибирск; физика-топопривязчика (Золотцева Андрея Григорьевича) тоже нет, вместе с говорливым братцем молчаливого Андрея Ф. он умотал на Алтай. А вот Андрей Ф. (Андрей Осипович Филиппов) в Томске. Адрес уточняется, будет сообщен в течение получаса.
– Искать их надо!
– Кого? – удивился Валентин.
– Морица. И Веньку-Бушлата, – перечислил Сергей.
– А зачем?
Сергей пожал плечами:
– Ну, как? Люди живые.
– Вот именно живые, – кивнул Валентин. – Тут шума и торопливости не надо. Может, чем меньше говорят о Морице и об этом инвалиде, тем больше у них шансов выжить? По крайней мере, у инвалида.
– Что ты имеешь в виду? – удивился Сергей.
– А то, что этот Мориц в последние два-три года мог находиться под неким пристальным и постоянным контролем. И не только контролем, но и давлением. Понимаешь? – Валентин покосился на Сергея. – Кому-то, возможно, очень нужно было, чтобы Морица считали потерявшимися.
– С чего ты это взял?
– А с того, что внимательно ознакомился с некоторыми томскими делами. Олег Мезенцев тоже из числа загадочно пропавших. Как только о нем заговорили, так его труп всплыл в Ушайке.
– Но ты говорил, что это не его труп.
– Говорил, и подтверждаю, – усмехнулся Валентин. – Но знают об этом только два-три профессионала, которым это положено знать. Теперь, правда, ты еще знаешь. И зря, наверное.
– Почему?
– Да потому, что не надо было тебе завязывать всю эту кутерьму. Например, не надо было отбирать письмо у бритоголовых. Пусть бы ушло к заказчику.
– Почему? – повторил Сергей.
– Да потому, что, отобрав письмо, ты вызвал непонятный интерес к Морицу.
– Это ты о чем все-таки?
– Это я о Морице, – пояснил Валентин, разливая чай. Горячий пот катил по его лицу и мощным голым плечам. – Вынужден тебя огорчить, с Морицом повторилась история Мезенцева. Сегодня утром в пустом доме на Алтайской нашли его труп. Там, собственно, не дом, а пустая коробка. Вот в этой недостроенной коробке и лежал труп. Предварительное заключение: Мориц умер примерно три дня назад. А ведь жара стоит… – утерся поданным полотенцем Валентин. – Можешь представить, как труп выглядит… Но рукописи не горят, это точно. Нашли при трупе замызганную рукопись… Возможно, суицид. Полимедикаментозный… Понимаешь, о чем я?
– Передозировка?
– Очень даже может быть.
– И это действительно Мориц?
Валентин усмехнулся:
– Скоро узнаем. Пока интересен другой факт. Вот прошли в городе слухи о Мезенцеве и, пожалуйста, труп! Вот прошли слухи о Морице, и, пожалуйста, то же самое. Каким-то неведомым образом разговоры о пропавших людях провоцируют появление трупов…
– Или лжетрупов.
– Правильно мыслишь, – согласился Валентин. – В последнее два-три года в Томске действительно пропало некоторое количество людей не по своей воле. Может, они живы, не знаю, но находятся они точно не там, где мы думаем. Например, не в дальневосточном монастыре и не на солнечном Кипре. Кому-то выгодно поддерживать известные слухи, и если вдруг появляются сомнения, то сразу появляется и труп. Чтобы, значит, не сомневались. Ну и как намек на то, что молчание должно быть полным.
– Но ведь подброшенные трупы тоже должны кому-то принадлежать, – заметил Сергей, совсем сбитый с толку. – Любой труп, конечно, можно выкрасть из морга, но, во-первых, такую пропажу скоро заметят, а, во-вторых, украденный труп должен иметь хотя бы некоторое сходство с пропавшими людьми.
Валентин согласно кивнул.
– Погоди, погоди, – дошло до Сергея. – Ты хочешь сказать, что люди, числящиеся пропавшими, могут находится в чьих-то руках? Вроде заложников, да? И стоит усилить поиск, или хотя бы создать иллюзию такого усиления, как сразу объявляется труп?
– Что-то в этом роде, – согласился Валентин. – Кому-то все эти люди нужны. Кому-то любой поиск не нравится. Впрочем, это всего лишь гипотеза, – улыбнулся Валентин. – Давай подождем результатов экспертизы. Вот если труп на Алтайской не окажется трупом Морица…
Не закончив фразы, Валентин взглянул на Сергея:
– Впрочем, я все равно скоро уеду. А жаль. Твой большой руль меня заинтересовал.
– Ты о Суворове?
– О нем.
– Разве все это как-то связано с ним?
– Не знаю.
– Тогда почему ты о нем вспомнил?
– А черт его знает. По какой-то ассоциации. Иногда так бывает. Скажи, если на тебя вдруг начнут давить, он сможет тебе помочь?
– О чем ты?
– Ну, не знаю… – отвел глаза Валентин. – Мало ли… Вдруг кому-то захочется подержать тебя за обезьяну? – Валентин испытующе поглядел на Сергея. – Этот твой большой руль хорошо знал Морица?
– Да уж лучше, чем я.
– А Мезенцева?
– Думаю, хуже.
– Но ведь знал?
– Конечно, знал. Как иначе?
– А ты Суворова хорошо знаешь?
– Когда-то моя мама помогла ему перебраться из Киселевска в Томск, – засмеялся Сергей. – А я знаю его со времен доцентства. Даже раньше. Мы с ним дружны. Насколько позволяет его положение.
– Ты о его деньгах?
– Ну, в общем, да, – замялся Сергей. – Он, кстати, опять предлагал мне деньги.
– А сейчас за что?
– За Коляна.
– А разве Колян не сидит?
– Оказывается, сбежал Колян.
– Подожди минутку… – Валентин поднял трубку проснувшегося телефона. – Да, майор Якушев… Да, просил… Диктуйте, записываю…
Положив трубку, он помахал перед Сергеем бумажкой:
– Видишь, как хорошо получается?
– Что это?
– Адрес молчаливого Андрея Ф. Он работает охранником на каком-то отдаленном объекте, вахтенным способом. Но нам везет, он как раз вернулся с объекта.
– Хочешь его посетить?
– Мы вместе сделаем это.
– Но ты же уезжаешь.
– Ну, не сразу, – усмехнулся Валентин. – Сперва я введу тебя в курс некоторых событий.
Жгучее, сухое, безветренное.
«Серый, – дозвонившись до Мариинска, сказал Сергей старому приятелю, – у вас там в тайге сидят двое рабочих, гонят пихтовое масло. Какие новости? Третью неделю нет мужиков в эфире. Может, запили?»
Серый рассмеялся:
«Это тайга, чудак! Если они сварганили аппарат, сахару им все равно не хватит. Забрасывали гегемонов на заимку мои люди, так что я прекрасно знаю все их запасы».
«Почему же они молчат?»
«Может, батареи сели по такой жаре. А может, лень. Я бы послал моторку, да река обмелела. А на юге тайга горит. Не рядом с твоими гегемонами, но и не далеко».
«Успокоил!»
Серый засмеялся: «Ничего с ними не случится».
«Ну да, не случится! – не поверил Сергей. – Одни фамилии чего стоят! Кобельков да Коровенков! Где ты в этом сезоне таких нашел?»
«Не боись, – рассмеялся Серый. – У нас, в Мариинске, гегемон крепкий, цивилизацией не испорченный. Ты фамилиям сильно не верь, мало ли какие бывают фамилии? Помнишь, в киевском „Динамо“ играл Пузач? Чем плох? Побольше бы таких Пузачей. А твои гегемоны, конечно, пили, не могли пить: у них идиосинкразия на городскую культуру. На мировую, кстати, тоже. Но вообще они хорошие мужики».
Молчание рабочих, затерявшихся в тайге, тревожило Сергея.
Странным образом тревожило его и письмо Морица.
« Пишу перед самым возвращением в будущее».Что это могло означать?
Если Мориц действительно появлялся в Томске, почему никто не обратил внимания на его появление? Ведь официально Мориц числится в розыске. Эта его встреча с милицией, описанная в письме. «Я ему не поверил, но имя и адрес назвал честно. Менты тут же сделали запрос и получили удовлетворивший их ответ».Что за чертовщина? Милиционеры мертвой хваткой должны были вцепиться в Морица, а его отпустили.
Ну, Соня Хахлова ладно.
Соня отправила стихи Морица в набор и опять забыла о нем.
Но существует некий молчаливый Андрей Ф., существуют его говорливый братец, существует физик-топопривязчик Андрей З., наконец, этот Игореха П. Читают же они газеты, слушают радио, должны были донестись до них хоть какие-то слухи об исчезновении Морица! Или он так всех достал, что радуются его отсутствию? Все равно кто-то должен был удивиться появлению Морица в Томске.
Наконец, этот господин Хаттаби.
О совпадениях говорить не приходится.
Скорее всего, это именно тот иорданец, который живет в Лондоне и ездит по всему миру, торгуя нефтью и скупая для каких-то своих неясных целей искусственные спутники Земли. Это тот человек, о котором с таким чувственным придыханием говорила Вера Суворова, тот самый, чье имя Сергей совершенно случайно обнаружил в Москве в списке клиентов близорукого господина Арефьева. Конечно, он… Международную конференцию начинала готовить Вера Суворова. Она же, наверное, пригласила господина Хаттаби в Томск. Конечно, он не философ и не литературовед. Потому и жил не с участниками конференции.
И наконец, обескураживающее: кому понадобилось письмо Морица?
Въехав во двор, такой прокаленный, что воздух над ним подрагивал, как в пустыне, Сергей сразу увидел белую «восьмерку». За рулем сидел бритоголовый хорек в знакомых очках, больше с ним никого не было. Хорек задумчиво рассматривал жестяной бандитский венок, вновь валяющийся под окнами, но Сергея заметил сразу. А, заметив, поманил пальчиком: иди, мол, сюда. И ухмыльнулся. Я, мол, зла не держу. А когда Сергей подошел, потребовал:
– Стольник. Баксами.
– За что?
– За верную информацию. – Хорек даже облизнулся, почуяв близость курятника. – Тебе она, конечно, не понравится, зато по делу.
И снова потребовал:
– Стольник!
– Сперва информацию, – усмехнулся Сергей.
– Ладно, – нехотя согласился хорек. По такой жаре торговаться даже ему не хотелось. – Знаешь мордатого прибалта? Плечи вот такие, голова круглая, глаза жидкие.
– Это как, жидкие?
– Ну, как? – пожал плечами хорек. – Считай, без цвета. А вообще на вид крутой и ездит в новенькой БМВ.
– Ну, предположим, знаю.
– Кореш?
Сергей неопределенно повел плечом.
– Да, ладно, ладно, мне все равно, какой он тебе кореш, – довольно хрюкнул хорек, поправляя очки. Кур в курятнике он явно переполошил. – Гони стольник. За холостые пердюли только радио бубнит.
– А за что, собственно?
– Твой кореш был здесь.
– Где это здесь?
– Да у тебя дома.
– Ну, был, что в этом такого? – пожал плечами Сергей. – Был, не застал дома, снова придет.
– Ага, не застал… – нагло передразнил хорек. – Этот лось звонком не пользуется. У него при себе свои ключи. Сечешь? Тачку оставил в тени под аркой, а сам нырнул прямо к тебе. Наверняка знал, что утром а твоей квартире никого не бывает. Это потом уже приперся другой твой московский кореш. Но ему-то ключи ты сам дал.
– А ты откуда знаешь?
– А у меня все схвачено, – ухмыльнулся хорек. – Мордатый в твою квартиру вошел уверенно и провел там минут сорок. Может, пил кофе, – очень довольно ухмыльнулся хорек. – Видишь, какая полосатая жизнь. Вчера у меня облом, сегодня у тебя.
– Хочешь заработать? – подумав, спросил Сергей.
Хорек насторожился.
– Тогда рассказывай.
– Это о чем?
– Кто тебе заказал ту бумагу из дамской спаленки?
Хорек обидно рассмеялся:
– Откуда ж мне знать? – Хорьку явно хотелось самых разных вещей одновременно: и подчеркнуть свою независимость, и наладить нормальные отношения, и заработать, само собой: – Ну, подвалил как-то человечек. Невзрачный такой. Сказал: принесу бумагу, получу капусту. Ну, я посоветовался с ребятами.
– Много обещал?
– Три сотни. Зелеными.
– Хочешь три сотни зелеными прямо сейчас?
– Хочу, но человечка не знаю, – мучительно раздваивался хорек. – Мне на него наплевать, я бы его сдал. Ну, ссылался он на отца Дауна, так ведь кто теперь на него не ссылается?
– И что? Не появлялся тот человечек?
– Да, наверное, и не появится. Услышал, наверное, об обломе. Леха вон до сих пор лечит ногу, – Хорек демонстративно сплюнул. – Говорю, знал бы человечка, сдал бы тебе.
– Верю, – успокоил хорька Сергей и сунул ему стольник (деревянными) в потную лапку.
Сбросив мокрую рубашку, с удовольствием принюхиваясь к вкусным запахам, уже плывущим из затемненной прохладной кухни, медленно, приглядываясь к каждой вещи, Сергей прошелся по гостиной, заглянул в спальню, внимательно осмотрел кабинет.
– Ты когда пришел? – спросил он.
– Часа два назад, – откликнулся Валентин. – У меня курочка, считай готова. Лезь в душ.
– Ты ничего подозрительного не заметил?
– А что я должен был заметить?
– Ну, не знаю, – Сергей пожал плечами. – Мне тут подсказали, что утром наведывался в квартиру некий незваный гость.
– Что-нибудь пропало?
– Не похоже.
– А ты внимательней присмотрись. Может, какие-то вещи сдвинуты. лежат не на своих местах?
Сергей прошелся.
В спальне все было, как всегда. В гостиной тоже.
Он еще раз прошелся вдоль книжной стенки, но мешало то, что он совершенно не представлял, что, собственно, можно искать в его квартире? Деньги? Но он не из тех, кто держит деньги в чулке. Золотишко? Технику? Да ну. Прибалт не похож на обычного вора. Но если его подослан господа Тоом и Коблаков (что маловероятно, несмотря на предупреждение Карпицкого), то что он все же искал?
Документы в верхнем ящике письменного стола не тронуты… Книги стоят на своих местах… Опытный человек этот прибалт…
Перестраховки ради Сергей заглянул в тумбочку, куда вчера сунул письмо Морица, но неподписанного конверта в тумбочке не оказалось.
– Ну? Чего застыл?
– Письмо исчезло.
– Какое письмо?
– От Морица. От поэта-скандалиста. Я тебе рассказывал. Я выменял письмо у скинов за темные очки.
– Еще что-нибудь лежало в ящике?
– Лежало, – кивнул Сергей.
– Что?
– Еще один конверт. Тоже неподписанный. С картой.
– Что еще за карта?
– Да самая обыкновенная топографическая карта, – непонимающе объяснил Сергей. – В прошлом году я нашел ее в записной книжке Суворова. Помнишь Коляна, уголовника, стрелявшего в Веру? Я у него сумку забрал. Там была записная книжку. Ну, вернул книжку Суворову, а про карту забыл. Да ничего интересного там и не было. Какие-то карандашные пометки и номер телефона. Одно время Суворов интересовался старыми золотыми разработками, может и оставил те пометки. Я, кстати, из любопытства набрал номер. Спрашиваю: «Это Кемерово?», а мне говорят: «Зачем вам Кемерово?». Ну, знаешь, есть такие шутники. Их спрашиваешь: «Куда я попал?», а они отвечают «А куда вы целились?» И в общем, они правы. Все как-то не получалось вернуть карту хозяину.
– Кому все это могло понадобиться?
– Откуда же мне знать, – пожал плечами Сергей. – Никому не нужно это письмо, а смотри, его уже дважды украли!
– Может, хорек и украл?
– Не получается, – прикинул Сергей. – Хорек подробно описал гостя. Действительно есть в Томске такой человек. А о том, что я с ним встречался. Хорек знать не может. – Он подозрительно уставился на Валентина: – Может, это твои коллеги?
Валентин рассмеялся:
– Не те времена. Оперативно-розыскная деятельность в силовых ведомствах, конечно, ведется, но с большими ограничениями. – И предложил: – Идем на кухню. Заодно выкладывай, с чего вдруг тебя такая свистопляска?
И Сергей выложил.
Выложил и сам удивился, сколько всякого может случиться с человеком.
Во-первых, письмо… Все считают поэта-скандалиста пропавшим, выложил Сергей, а он, оказывается, бывает в Томске… Во-вторых, прибалт… Столкнулись в нижнем гастрономе на Ленина, потом, похоже, следил за Сергеем… Наконец, опять письмо, только украденное…
– А не мог ты сунуть конверты в другое место?
– Не мог.
– Тогда навались на курочку, – удовлетворенно кивнул Валентин. – И подумай, кто знал о карте и о письме?
– А и думать нечего. Только скины и знали о письме. А о карте мог догадываться Колян. Но они не в счет.
– Ну, хорошо. Давай оставим карту, давай вернемся к Морицу. Сам говоришь, что его видели в Томске.
– Видели.
– И он ни от кого не прятался?
– Судя по письму, да.
– А упомянутые в письме Андрей Ф., его говорливый братец, Игореха П., какой-то физик-топопривязчик, они что, алкаши?
– Откуда мне это знать?
– Сейчас все узнаем, – пообещал Валентин, набирая какой-то номер.
Действительно, им довольно скоро перезвонили. Игорехи П. (Павлова Игоря Сергеевича) в Томске нет, уехал в Новосибирск; физика-топопривязчика (Золотцева Андрея Григорьевича) тоже нет, вместе с говорливым братцем молчаливого Андрея Ф. он умотал на Алтай. А вот Андрей Ф. (Андрей Осипович Филиппов) в Томске. Адрес уточняется, будет сообщен в течение получаса.
– Искать их надо!
– Кого? – удивился Валентин.
– Морица. И Веньку-Бушлата, – перечислил Сергей.
– А зачем?
Сергей пожал плечами:
– Ну, как? Люди живые.
– Вот именно живые, – кивнул Валентин. – Тут шума и торопливости не надо. Может, чем меньше говорят о Морице и об этом инвалиде, тем больше у них шансов выжить? По крайней мере, у инвалида.
– Что ты имеешь в виду? – удивился Сергей.
– А то, что этот Мориц в последние два-три года мог находиться под неким пристальным и постоянным контролем. И не только контролем, но и давлением. Понимаешь? – Валентин покосился на Сергея. – Кому-то, возможно, очень нужно было, чтобы Морица считали потерявшимися.
– С чего ты это взял?
– А с того, что внимательно ознакомился с некоторыми томскими делами. Олег Мезенцев тоже из числа загадочно пропавших. Как только о нем заговорили, так его труп всплыл в Ушайке.
– Но ты говорил, что это не его труп.
– Говорил, и подтверждаю, – усмехнулся Валентин. – Но знают об этом только два-три профессионала, которым это положено знать. Теперь, правда, ты еще знаешь. И зря, наверное.
– Почему?
– Да потому, что не надо было тебе завязывать всю эту кутерьму. Например, не надо было отбирать письмо у бритоголовых. Пусть бы ушло к заказчику.
– Почему? – повторил Сергей.
– Да потому, что, отобрав письмо, ты вызвал непонятный интерес к Морицу.
– Это ты о чем все-таки?
– Это я о Морице, – пояснил Валентин, разливая чай. Горячий пот катил по его лицу и мощным голым плечам. – Вынужден тебя огорчить, с Морицом повторилась история Мезенцева. Сегодня утром в пустом доме на Алтайской нашли его труп. Там, собственно, не дом, а пустая коробка. Вот в этой недостроенной коробке и лежал труп. Предварительное заключение: Мориц умер примерно три дня назад. А ведь жара стоит… – утерся поданным полотенцем Валентин. – Можешь представить, как труп выглядит… Но рукописи не горят, это точно. Нашли при трупе замызганную рукопись… Возможно, суицид. Полимедикаментозный… Понимаешь, о чем я?
– Передозировка?
– Очень даже может быть.
– И это действительно Мориц?
Валентин усмехнулся:
– Скоро узнаем. Пока интересен другой факт. Вот прошли в городе слухи о Мезенцеве и, пожалуйста, труп! Вот прошли слухи о Морице, и, пожалуйста, то же самое. Каким-то неведомым образом разговоры о пропавших людях провоцируют появление трупов…
– Или лжетрупов.
– Правильно мыслишь, – согласился Валентин. – В последнее два-три года в Томске действительно пропало некоторое количество людей не по своей воле. Может, они живы, не знаю, но находятся они точно не там, где мы думаем. Например, не в дальневосточном монастыре и не на солнечном Кипре. Кому-то выгодно поддерживать известные слухи, и если вдруг появляются сомнения, то сразу появляется и труп. Чтобы, значит, не сомневались. Ну и как намек на то, что молчание должно быть полным.
– Но ведь подброшенные трупы тоже должны кому-то принадлежать, – заметил Сергей, совсем сбитый с толку. – Любой труп, конечно, можно выкрасть из морга, но, во-первых, такую пропажу скоро заметят, а, во-вторых, украденный труп должен иметь хотя бы некоторое сходство с пропавшими людьми.
Валентин согласно кивнул.
– Погоди, погоди, – дошло до Сергея. – Ты хочешь сказать, что люди, числящиеся пропавшими, могут находится в чьих-то руках? Вроде заложников, да? И стоит усилить поиск, или хотя бы создать иллюзию такого усиления, как сразу объявляется труп?
– Что-то в этом роде, – согласился Валентин. – Кому-то все эти люди нужны. Кому-то любой поиск не нравится. Впрочем, это всего лишь гипотеза, – улыбнулся Валентин. – Давай подождем результатов экспертизы. Вот если труп на Алтайской не окажется трупом Морица…
Не закончив фразы, Валентин взглянул на Сергея:
– Впрочем, я все равно скоро уеду. А жаль. Твой большой руль меня заинтересовал.
– Ты о Суворове?
– О нем.
– Разве все это как-то связано с ним?
– Не знаю.
– Тогда почему ты о нем вспомнил?
– А черт его знает. По какой-то ассоциации. Иногда так бывает. Скажи, если на тебя вдруг начнут давить, он сможет тебе помочь?
– О чем ты?
– Ну, не знаю… – отвел глаза Валентин. – Мало ли… Вдруг кому-то захочется подержать тебя за обезьяну? – Валентин испытующе поглядел на Сергея. – Этот твой большой руль хорошо знал Морица?
– Да уж лучше, чем я.
– А Мезенцева?
– Думаю, хуже.
– Но ведь знал?
– Конечно, знал. Как иначе?
– А ты Суворова хорошо знаешь?
– Когда-то моя мама помогла ему перебраться из Киселевска в Томск, – засмеялся Сергей. – А я знаю его со времен доцентства. Даже раньше. Мы с ним дружны. Насколько позволяет его положение.
– Ты о его деньгах?
– Ну, в общем, да, – замялся Сергей. – Он, кстати, опять предлагал мне деньги.
– А сейчас за что?
– За Коляна.
– А разве Колян не сидит?
– Оказывается, сбежал Колян.
– Подожди минутку… – Валентин поднял трубку проснувшегося телефона. – Да, майор Якушев… Да, просил… Диктуйте, записываю…
Положив трубку, он помахал перед Сергеем бумажкой:
– Видишь, как хорошо получается?
– Что это?
– Адрес молчаливого Андрея Ф. Он работает охранником на каком-то отдаленном объекте, вахтенным способом. Но нам везет, он как раз вернулся с объекта.
– Хочешь его посетить?
– Мы вместе сделаем это.
– Но ты же уезжаешь.
– Ну, не сразу, – усмехнулся Валентин. – Сперва я введу тебя в курс некоторых событий.
Список майора Егорова
– Помнишь Карпицкий предупреждал тебя о некоем списке, который он видел и в котором есть твоя фамилия?
– Помню, конечно, только кому я, собственно, нужен?
– А кому был нужен Мезенцев? Кому был нужен Варакин?
– Ну, они многим задолжали. В том числе сердитым серьезным людям. А какие у меня долги?
– А какие долги были у Морица?
– Пусть этим занимается милиция.
– Но ты же сам видишь, что по каким-то причинам она занимается всем этим крайне неохотно. Такое впечатление, что на нее давят. Такое впечатление, что ваш полковник Каляев от кого-то зависит. Меня, например, очень насторожил паспорт, найденный при трупе, выловленном из Ушайки. Странно как-то получается: труп в ужасном состоянии, а паспорт читается. Не попади это дело в ФСБ, милиция, возможно, спустила бы случившееся на тормозах. Что им до тонкостей? Они и экспертизу бы не стали проводить, она денег стоит. А ребята из Конторы копнули глубже. И не ошиблись. Зубы найденного в Ушайке трупа никак не совпадают по характеристикам с зубами пропавшего Мезенцева. Кому-то сильно хочется, чтобы Мезенцева считали мертвым. Отсюда и труп в Ушайке.
– Но ты же сам сказал, что это только рабочая гипотеза.
– Но она подтверждена теперь трупами Мезенцева и Морица. И заметь, оба трупа появились после лавины слухов. Их появление как бы спровоцировано слухами. И вообще… Ты же сам удивлен тем, что попав в июле в Томск, Мориц никому не дал знать о себе.
– Он алкаш. Ему все до лампочки.
– Настоящий алкаш не написал бы письма Хахловой. Он просто ввергся бы в пьянку. Что-то в этом деле не так. Оно какое-то неправильное. Я уверен, что Мориц должен был появиться у твоего большого руля. Ну, сам подумай, кто, кроме Суворова, интересовался Морицом в этой жизни? А он у твоего большого руля не появился. Значит, не нуждался в его помощи. Говорю, есть в этом деле что-то неправильное.
– Ну, Мезенцев, ну, даже Мориц, – пожал плечами Сергей. – Но кому мог понадобиться Венька-Бушлат?
– Не знаю, – пожал плечами и Валентин. – Но я тебе так скажу. Если пустить по городу слух, что несовершеннолетнего инвалида начали интенсивно искать, то через какое-то время мы найдем его труп в Ушайке или в Томи.
– Надеюсь, ты не собираешься это проверить?
– Я-то нет, – ухмыльнулся Валентин. – А вот местная Контора, кажется, не прочь. Потому и жалко, что уезжаю. По городу уже пущен слушок про Веньку. Ну, понятно, в связи с мифическим отцом Дауном, как без него? Другими словами, – весело закончил Валентин, – труп несовершеннолетнего инвалида уже заказан.
– Как-то у тебя все просто получается, – засомневался Сергей.
– А в настоящей жизни всегда все просто. Не то нынче время, чтобы не найти нужный труп. Поспрашивай дворников, бомжи мрут как мухи. На любой железнодорожной станции такого добра навалом. Я тебе сейчас еще одну очень сильную вещь скажу. Если мы, скажем, проявим пристальный интерес к твоему пропавшему Леньке Варакину, или к бывшему чиновнику Гришину, или еще к кому-то из людей, внесенных в список майора Егорова, то в течение определенного времени все они всплывут в Томи.
– А что, таких пропавших действительно много?
– Много, – кивнул Валентин. – Но в Конторе на сегодняшний день взяты в разработку пятнадцать фигурантов. На самом деле их, конечно, больше, ведь не каждое исчезновение выглядит столь загадочно. Но список майор Егоров составил действительно необычный. Очень разные люди попали в его список. Например, Урылов, мелкий предприниматель. Похож на летучую мышь. При этом проворачивал весьма хитрые операции с валютой. А рядом в списке спортивные ребята Игорь Плетнев и Семен Князев. Темные очки, бейсболки, модные майки, глаза умненькие, но на самом деле – мразь, гниль, я так думаю. Сами не кололись и не курили, зато сажали на иглу малолеток. И тут же Олег Мезенцев – Новый капиталист, любитель научной фантастики. И Ленька Варакин, обаятельный мошенник. И поэт-скандалист с крейзанутым инвалидом. Уже восемь человек набралось, да? Девятым в списке идет бывший чиновник Гришин, а за ним неудачливый актер Анчаров, он же гражданин Портнов, якобы сбежавший во Францию. Потом Михаил Алексеевич Лизунов, пятидесятилетний директор частного женского лицея, блудник по жизни. Правда, некоторые воспитанницы до сих пор вспоминают Михаила Алексеевича со слезами благодарности. Утверждают, что в жизни не встречали человека ласковее. Я, кстати, им верю. Дальше в списке отмечен капитан речного буксира Рыбин и с ним браконьер Речкунов, мелкие перцы с похожими фамилиями, – Валентин ухмыльнулся. – А за ними Нина Бидюрова. Этой двадцать один год, в самом цвету, профессиональная проститутка. Свой бизнес знала на пять с плюсом, работала даже в Штатах. Наконец, студент университета Лендов – третий курс мехмата, отличник-стипендиат, умница. Хирург Останцев. Известный хирург, можешь не сомневаться. Теперь я всех вспомнил. Вот и поломай голову. На первый взгляд, никакой системы, нелепый разброс от крупного предпринимателя до несовершеннолетнего инвалида, от известного хирурга до профессиональной проститутки. За хирургом еще тянется какая-то подозрительная история с умиравшими в его отделении безнадежными стариками. Возможно, он по-своему их жалел. Впрочем, речь сейчас не о стариках, речь сейчас о загадочно пропавших людях. Открывает список гражданин Портнов, он же актер Евгений Анчаров. Это он в одна тысяча девятьсот девяносто пятом году выехал с театром в Венгрию и не вернулся. В том же году загадочно пропал бывший советский чиновник Гришин. А потом случаи участились, пропавшие пошли один за другим – торговцы дурью, мелкий предприниматель, браконьер, капитан речного буксира, веселый мошенник, профессиональная проститутка, директор частного женского лицея, и так далее. Понятно, что фактический список длиннее, мы просто его не знаем, но тенденция налицо: где-то в девяносто пятом году, или около этого в Томске стали загадочно пропадать люди.
– Помню, конечно, только кому я, собственно, нужен?
– А кому был нужен Мезенцев? Кому был нужен Варакин?
– Ну, они многим задолжали. В том числе сердитым серьезным людям. А какие у меня долги?
– А какие долги были у Морица?
– Пусть этим занимается милиция.
– Но ты же сам видишь, что по каким-то причинам она занимается всем этим крайне неохотно. Такое впечатление, что на нее давят. Такое впечатление, что ваш полковник Каляев от кого-то зависит. Меня, например, очень насторожил паспорт, найденный при трупе, выловленном из Ушайки. Странно как-то получается: труп в ужасном состоянии, а паспорт читается. Не попади это дело в ФСБ, милиция, возможно, спустила бы случившееся на тормозах. Что им до тонкостей? Они и экспертизу бы не стали проводить, она денег стоит. А ребята из Конторы копнули глубже. И не ошиблись. Зубы найденного в Ушайке трупа никак не совпадают по характеристикам с зубами пропавшего Мезенцева. Кому-то сильно хочется, чтобы Мезенцева считали мертвым. Отсюда и труп в Ушайке.
– Но ты же сам сказал, что это только рабочая гипотеза.
– Но она подтверждена теперь трупами Мезенцева и Морица. И заметь, оба трупа появились после лавины слухов. Их появление как бы спровоцировано слухами. И вообще… Ты же сам удивлен тем, что попав в июле в Томск, Мориц никому не дал знать о себе.
– Он алкаш. Ему все до лампочки.
– Настоящий алкаш не написал бы письма Хахловой. Он просто ввергся бы в пьянку. Что-то в этом деле не так. Оно какое-то неправильное. Я уверен, что Мориц должен был появиться у твоего большого руля. Ну, сам подумай, кто, кроме Суворова, интересовался Морицом в этой жизни? А он у твоего большого руля не появился. Значит, не нуждался в его помощи. Говорю, есть в этом деле что-то неправильное.
– Ну, Мезенцев, ну, даже Мориц, – пожал плечами Сергей. – Но кому мог понадобиться Венька-Бушлат?
– Не знаю, – пожал плечами и Валентин. – Но я тебе так скажу. Если пустить по городу слух, что несовершеннолетнего инвалида начали интенсивно искать, то через какое-то время мы найдем его труп в Ушайке или в Томи.
– Надеюсь, ты не собираешься это проверить?
– Я-то нет, – ухмыльнулся Валентин. – А вот местная Контора, кажется, не прочь. Потому и жалко, что уезжаю. По городу уже пущен слушок про Веньку. Ну, понятно, в связи с мифическим отцом Дауном, как без него? Другими словами, – весело закончил Валентин, – труп несовершеннолетнего инвалида уже заказан.
– Как-то у тебя все просто получается, – засомневался Сергей.
– А в настоящей жизни всегда все просто. Не то нынче время, чтобы не найти нужный труп. Поспрашивай дворников, бомжи мрут как мухи. На любой железнодорожной станции такого добра навалом. Я тебе сейчас еще одну очень сильную вещь скажу. Если мы, скажем, проявим пристальный интерес к твоему пропавшему Леньке Варакину, или к бывшему чиновнику Гришину, или еще к кому-то из людей, внесенных в список майора Егорова, то в течение определенного времени все они всплывут в Томи.
– А что, таких пропавших действительно много?
– Много, – кивнул Валентин. – Но в Конторе на сегодняшний день взяты в разработку пятнадцать фигурантов. На самом деле их, конечно, больше, ведь не каждое исчезновение выглядит столь загадочно. Но список майор Егоров составил действительно необычный. Очень разные люди попали в его список. Например, Урылов, мелкий предприниматель. Похож на летучую мышь. При этом проворачивал весьма хитрые операции с валютой. А рядом в списке спортивные ребята Игорь Плетнев и Семен Князев. Темные очки, бейсболки, модные майки, глаза умненькие, но на самом деле – мразь, гниль, я так думаю. Сами не кололись и не курили, зато сажали на иглу малолеток. И тут же Олег Мезенцев – Новый капиталист, любитель научной фантастики. И Ленька Варакин, обаятельный мошенник. И поэт-скандалист с крейзанутым инвалидом. Уже восемь человек набралось, да? Девятым в списке идет бывший чиновник Гришин, а за ним неудачливый актер Анчаров, он же гражданин Портнов, якобы сбежавший во Францию. Потом Михаил Алексеевич Лизунов, пятидесятилетний директор частного женского лицея, блудник по жизни. Правда, некоторые воспитанницы до сих пор вспоминают Михаила Алексеевича со слезами благодарности. Утверждают, что в жизни не встречали человека ласковее. Я, кстати, им верю. Дальше в списке отмечен капитан речного буксира Рыбин и с ним браконьер Речкунов, мелкие перцы с похожими фамилиями, – Валентин ухмыльнулся. – А за ними Нина Бидюрова. Этой двадцать один год, в самом цвету, профессиональная проститутка. Свой бизнес знала на пять с плюсом, работала даже в Штатах. Наконец, студент университета Лендов – третий курс мехмата, отличник-стипендиат, умница. Хирург Останцев. Известный хирург, можешь не сомневаться. Теперь я всех вспомнил. Вот и поломай голову. На первый взгляд, никакой системы, нелепый разброс от крупного предпринимателя до несовершеннолетнего инвалида, от известного хирурга до профессиональной проститутки. За хирургом еще тянется какая-то подозрительная история с умиравшими в его отделении безнадежными стариками. Возможно, он по-своему их жалел. Впрочем, речь сейчас не о стариках, речь сейчас о загадочно пропавших людях. Открывает список гражданин Портнов, он же актер Евгений Анчаров. Это он в одна тысяча девятьсот девяносто пятом году выехал с театром в Венгрию и не вернулся. В том же году загадочно пропал бывший советский чиновник Гришин. А потом случаи участились, пропавшие пошли один за другим – торговцы дурью, мелкий предприниматель, браконьер, капитан речного буксира, веселый мошенник, профессиональная проститутка, директор частного женского лицея, и так далее. Понятно, что фактический список длиннее, мы просто его не знаем, но тенденция налицо: где-то в девяносто пятом году, или около этого в Томске стали загадочно пропадать люди.