Страница:
Но кто-то же оставил окурок в пепельнице…
Или это тоже игра Суворова?
Сергей вдруг вспомнил спортивных нефтяников, побывавших в прошлом году в сауне. Они помалкивали, участия в разговоре не принимали, но слушали разговоры внимательно. Улыбались грубоватым шуткам полковника Каляева, с удовольствием выслушивали запутанные истории, которыми богата жизнь деловых людей, но (задним числом отметил Сергей) по-настоящему прислушивались только к словам Суворова… Они к нему как к пророку прислушивались… Хотя, что особенного он тогда говорил?… Ну, вспомнил Зиновьева… Ну, вспомнил зиновьевские теории… А на то, что он сравнил тебя со свиньей, не обижайся. Он просто хотел неназойливо подчеркнуть твою неприхотливость…Действительно не было в словах Суворова никаких откровений, да и какие могут быть откровения в сауне? Тот же Романыч, тот же полковник Каляев в любой момент, повинуясь движениям своего незамысловатого сознания, могут разрушить самое сложное философское построение. И все же нефтяники слушали Философа так, будто он что-то особенное знал…
Опять очнулся сотовый.
«Где ты там шляешься? – недовольно спросил Игнатов. – Серый звонил. В Мариинске услышали все-таки мужиков. Собственно, одного услышали. В тайге пожары, а на пихтоварке действительно кто-то помер. Слышимость ужасная, Серый почти ничего не понял. Надо ехать. Давай выдвинемся прямо сегодня, к вечеру. Валентину, кстати, продлили ему командировку, так что, я поеду с вами только до Мариинска. Серый говорит, что Кия нынче совсем обмелела, моторкой там не воспользуешься. Так что, выдвинемся на джипе. Короче, я занимаюсь сейчас дорожными сборами, а к девяти подъеду к тебе».
А Суворов…
Впервые за многие годы добрых отношений Сергей подумал о Суворове отчужденно. Он привык к Суворову, как привыкают, скажем, к заведомо чистому колодцу. Заглянул, увидел светлое отражение и на душе легче. А тут – заглянул, а на тебя вместо светлого отражения харя скалится!
И карта, карта…
Если Суворов каким-то образом узнал, что карта у меня, почему он просто не сказал мне об этом? Ну, забыл я про карту, действительно забыл! А вот напомнил бы о ней Суворов, я в тот же день вернул бы ее ему.
Жара.
Проклятая жара.
Температура каждый день зашкаливает за тридцать.
Миновав темную арку, он проехал к входу в подземный гараж. Всего-то кирпичная постройка на пустыре, засыпанном щебнем, не каждый догадается, что за покрашенными металлическими воротами под землей немалое пространство, освещенное люминесцентными лампами. Повинуясь электронной команде, створки металлических ворот неторопливо разошлись, путь под землю был свободен, но Сергей, тормознув, сидел за рулем «тойоты», пытаясь понять, что его вдруг насторожило?
Он видел внизу ровный свет.
Не чувствовалось внизу подозрительных движений.
В полдень в гараже вообще мало людей, подумал он. Это у меня нервы сдают. И все же въезжать в гараж ему не хотелось. Он даже вышел из машины, прикрыл дверцу (правда, не до конца) и закурил. Как-то не по себе ему было. Нервный денек выдался. Ну, никак не мог заставить себя спуститься в гараж.
Черный джип, выкатившийся из-под темной арки, его обрадовал.
Джип был незнакомый, но по крайней мере Сергей почувствовал, что он теперь не один. Вот сколько месяцев спокойно спускался в подземный гараж в любое время суток и чувствовал себя нормально, а сегодня – нет…
Джип тормознул.
За тонированным стеклом мелькнуло лицо водителя.
Потом боковые дверцы джипа одновременно распахнулись и Сергей с изумлением увидел мордастого прибалта. Свободно развалившись на заднем сиденье, он свесил вниз крупную ногу в какой-то вызывающе бесформенной легкой кроссовке. Круглое лицо освещала странноватая улыбка – уверенности и откровенного торжества. Повинуясь короткому жесту, двое крепких ребят в темных очках и в майках, туго обтягивающих загорелые плечи, выскочили из джипа, преградив Сергею путь к дому. Ну, а бежать в гараж не имело смысла. Может, прибалт этого и хотел, чтобы он побежал в гараж.
– Подойди, – прибалт снисходительно похлопал рукой по кожаному сиденью.
– Зачем?
– Поедешь с нами.
– Куда?
– Сам увидишь.
– А кто вы?
– Друзья.
– Из чего это следует?
– Из моих слов. Садись в джип.
– Вот так сразу и сяду? – демонстративно не поверил Сергей, прикидывая, броситься ли ему на ребят или на самого прибалта, все-таки выбравшегося из джипа? И вообще, следует ли поднимать шум?
Прибалт прекрасно прочел его мысли.
– Не следует поднимать шум, – ухмыльнулся он. – Жара, никого нет. Какой смысл потеть, возиться на этом гравии? – Он неторопливо вынул из-под оттопыренной на животе джинсовой рубашки какой-то нелепый пистолет с непривычно коротким стволом. С таким коротким стволом, что, казалось, из него пуля должна торчать. – Мы тебе не угрожаем, но лучше сядь в джип. Если ты этого не сделаешь, мы тебя усыпим. Видел, как усыпляют зверей в кино? – ухмыльнулся он. – Раз, и готово! Возись потом с тобой.
– Кончай, Ант, с придурком, – поторопил прибалта один из его ребят.
Это произошло неожиданно, но, оказывается, Сергей готов был к любой неожиданности. Резко отступив, он прикрылся дверцей «тойоты». Впрочем, прибалт и его ребята не бросились на него; увидев несущийся из-под арки «жигуленок» они мгновенно нырнули в джип. А Валентин с пистолетом в руках, бросив машину, уже бежал к гаражу, на ходу странно ныряя из стороны в сторону. «Всем стоять!» – орал он. Впрочем, больше для проформы. Не стал бы он стрелять под окнами многоэтажного дома.
Прибалт это тоже, наверное, понимал, тем не менее, дверцы джипа захлопнулись, блеснули тонированные стекла. Через мгновение джип нырнул под арку.
– Ну и ну, – Валентин с облегчением стер со лба пот и спрятал пистолет в кобуру, подвешенную под мышкой. – Это и есть тот самый прибалт?
Сергей кивнул.
Он ничего не понимал.
– Это Ант, – сказал он. – Его назвали Антом.
– Ну и что? – пожал плечами Валентин. – Встречал я имена позабористее.
– Я слышал это имя у Суворова! Мы были в кабинете и он так и сказал кому-то: «Ант, я буду занят некоторое время». Ну, что-то в этом роде. И сейчас прибалта назвали Антом.
– Ну и что?
Валентин удовлетворенно оглядел голый выжженный пустырь:
– Я тебя пасу уже третий день. Очень ты мне не нравился эти три дня.
– Зато я карту нашел.
– И письмо?
– Письма там не оказалось.
– У Суворова?
Сергей кивнул.
– А зачем тебе эта карта?
Сергей растерянно пожал плечами:
– Честное слово, не знаю. Что-то во всем этом есть неправильное. Не должен был Суворов забирать у меня карту так.
– А как он должен был ее забирать? – искренне удивился Валентин. – Это же его карта. Это, во-первых. А во-вторых, чудак ты, пора понять, что если у человека есть возможность взять, просить он не будет.
– Но ведь это Суворов!
– Да хоть Кутузов!
Загнав машину в гараж, они поднялись в квартиру.
– Это действительно та самая? – Валентин, с интересом расправил карту. – Что это тут за Новые Гармошки обозначены?
– Откуда мне знать?
– Ничего, и это узнаем, – бодро пообещал Валентин.
Часть III. Новые гармошки
Букварь идиота
Или это тоже игра Суворова?
Сергей вдруг вспомнил спортивных нефтяников, побывавших в прошлом году в сауне. Они помалкивали, участия в разговоре не принимали, но слушали разговоры внимательно. Улыбались грубоватым шуткам полковника Каляева, с удовольствием выслушивали запутанные истории, которыми богата жизнь деловых людей, но (задним числом отметил Сергей) по-настоящему прислушивались только к словам Суворова… Они к нему как к пророку прислушивались… Хотя, что особенного он тогда говорил?… Ну, вспомнил Зиновьева… Ну, вспомнил зиновьевские теории… А на то, что он сравнил тебя со свиньей, не обижайся. Он просто хотел неназойливо подчеркнуть твою неприхотливость…Действительно не было в словах Суворова никаких откровений, да и какие могут быть откровения в сауне? Тот же Романыч, тот же полковник Каляев в любой момент, повинуясь движениям своего незамысловатого сознания, могут разрушить самое сложное философское построение. И все же нефтяники слушали Философа так, будто он что-то особенное знал…
Опять очнулся сотовый.
«Где ты там шляешься? – недовольно спросил Игнатов. – Серый звонил. В Мариинске услышали все-таки мужиков. Собственно, одного услышали. В тайге пожары, а на пихтоварке действительно кто-то помер. Слышимость ужасная, Серый почти ничего не понял. Надо ехать. Давай выдвинемся прямо сегодня, к вечеру. Валентину, кстати, продлили ему командировку, так что, я поеду с вами только до Мариинска. Серый говорит, что Кия нынче совсем обмелела, моторкой там не воспользуешься. Так что, выдвинемся на джипе. Короче, я занимаюсь сейчас дорожными сборами, а к девяти подъеду к тебе».
Я лежу в темноте…Дотянувшись до пачки «Марльборо», валяющейся в бардачке, Сергей закурил. Что, Рыжий, загадали тебе загадку? И решил: хватит ломать голову, тайга все лечит. Отправим помершего гегемона в Мариинск, а сами неделю подышим нормальным хвойным воздухом тайги.
А Суворов…
Впервые за многие годы добрых отношений Сергей подумал о Суворове отчужденно. Он привык к Суворову, как привыкают, скажем, к заведомо чистому колодцу. Заглянул, увидел светлое отражение и на душе легче. А тут – заглянул, а на тебя вместо светлого отражения харя скалится!
И карта, карта…
Если Суворов каким-то образом узнал, что карта у меня, почему он просто не сказал мне об этом? Ну, забыл я про карту, действительно забыл! А вот напомнил бы о ней Суворов, я в тот же день вернул бы ее ему.
Жара.
Проклятая жара.
Температура каждый день зашкаливает за тридцать.
Миновав темную арку, он проехал к входу в подземный гараж. Всего-то кирпичная постройка на пустыре, засыпанном щебнем, не каждый догадается, что за покрашенными металлическими воротами под землей немалое пространство, освещенное люминесцентными лампами. Повинуясь электронной команде, створки металлических ворот неторопливо разошлись, путь под землю был свободен, но Сергей, тормознув, сидел за рулем «тойоты», пытаясь понять, что его вдруг насторожило?
Он видел внизу ровный свет.
Не чувствовалось внизу подозрительных движений.
В полдень в гараже вообще мало людей, подумал он. Это у меня нервы сдают. И все же въезжать в гараж ему не хотелось. Он даже вышел из машины, прикрыл дверцу (правда, не до конца) и закурил. Как-то не по себе ему было. Нервный денек выдался. Ну, никак не мог заставить себя спуститься в гараж.
Черный джип, выкатившийся из-под темной арки, его обрадовал.
Джип был незнакомый, но по крайней мере Сергей почувствовал, что он теперь не один. Вот сколько месяцев спокойно спускался в подземный гараж в любое время суток и чувствовал себя нормально, а сегодня – нет…
Джип тормознул.
За тонированным стеклом мелькнуло лицо водителя.
Потом боковые дверцы джипа одновременно распахнулись и Сергей с изумлением увидел мордастого прибалта. Свободно развалившись на заднем сиденье, он свесил вниз крупную ногу в какой-то вызывающе бесформенной легкой кроссовке. Круглое лицо освещала странноватая улыбка – уверенности и откровенного торжества. Повинуясь короткому жесту, двое крепких ребят в темных очках и в майках, туго обтягивающих загорелые плечи, выскочили из джипа, преградив Сергею путь к дому. Ну, а бежать в гараж не имело смысла. Может, прибалт этого и хотел, чтобы он побежал в гараж.
– Подойди, – прибалт снисходительно похлопал рукой по кожаному сиденью.
– Зачем?
– Поедешь с нами.
– Куда?
– Сам увидишь.
– А кто вы?
– Друзья.
– Из чего это следует?
– Из моих слов. Садись в джип.
– Вот так сразу и сяду? – демонстративно не поверил Сергей, прикидывая, броситься ли ему на ребят или на самого прибалта, все-таки выбравшегося из джипа? И вообще, следует ли поднимать шум?
Прибалт прекрасно прочел его мысли.
– Не следует поднимать шум, – ухмыльнулся он. – Жара, никого нет. Какой смысл потеть, возиться на этом гравии? – Он неторопливо вынул из-под оттопыренной на животе джинсовой рубашки какой-то нелепый пистолет с непривычно коротким стволом. С таким коротким стволом, что, казалось, из него пуля должна торчать. – Мы тебе не угрожаем, но лучше сядь в джип. Если ты этого не сделаешь, мы тебя усыпим. Видел, как усыпляют зверей в кино? – ухмыльнулся он. – Раз, и готово! Возись потом с тобой.
– Кончай, Ант, с придурком, – поторопил прибалта один из его ребят.
Я лежу в темноте…С пронзительным взвизгом выскочил из-под арки синий «жигуленок».
Это произошло неожиданно, но, оказывается, Сергей готов был к любой неожиданности. Резко отступив, он прикрылся дверцей «тойоты». Впрочем, прибалт и его ребята не бросились на него; увидев несущийся из-под арки «жигуленок» они мгновенно нырнули в джип. А Валентин с пистолетом в руках, бросив машину, уже бежал к гаражу, на ходу странно ныряя из стороны в сторону. «Всем стоять!» – орал он. Впрочем, больше для проформы. Не стал бы он стрелять под окнами многоэтажного дома.
Прибалт это тоже, наверное, понимал, тем не менее, дверцы джипа захлопнулись, блеснули тонированные стекла. Через мгновение джип нырнул под арку.
– Ну и ну, – Валентин с облегчением стер со лба пот и спрятал пистолет в кобуру, подвешенную под мышкой. – Это и есть тот самый прибалт?
Сергей кивнул.
Он ничего не понимал.
– Это Ант, – сказал он. – Его назвали Антом.
– Ну и что? – пожал плечами Валентин. – Встречал я имена позабористее.
– Я слышал это имя у Суворова! Мы были в кабинете и он так и сказал кому-то: «Ант, я буду занят некоторое время». Ну, что-то в этом роде. И сейчас прибалта назвали Антом.
– Ну и что?
Я лежу в темноте…– Ты-то как тут оказался?
Валентин удовлетворенно оглядел голый выжженный пустырь:
– Я тебя пасу уже третий день. Очень ты мне не нравился эти три дня.
– Зато я карту нашел.
– И письмо?
– Письма там не оказалось.
– У Суворова?
Сергей кивнул.
– А зачем тебе эта карта?
Сергей растерянно пожал плечами:
– Честное слово, не знаю. Что-то во всем этом есть неправильное. Не должен был Суворов забирать у меня карту так.
– А как он должен был ее забирать? – искренне удивился Валентин. – Это же его карта. Это, во-первых. А во-вторых, чудак ты, пора понять, что если у человека есть возможность взять, просить он не будет.
– Но ведь это Суворов!
– Да хоть Кутузов!
Загнав машину в гараж, они поднялись в квартиру.
– Это действительно та самая? – Валентин, с интересом расправил карту. – Что это тут за Новые Гармошки обозначены?
– Откуда мне знать?
– Ничего, и это узнаем, – бодро пообещал Валентин.
Часть III. Новые гармошки
«Так кто же здесь хотел свободы и когда?» – «Никто и никогда. Хотели свободы и покоя. Все обман».
Н. Бромлей
Букварь идиота
– Давно работаешь на Серого?
Водила кивнул. У него было широкое лицо, смятое у глаз узкими морщинками, усики чернели, как шитая строчка, волосы курчавились на висках, но на затылке висели прямо, он подвязывал их в пучок. Улыбка тоже была некрасивой – просто перекашивалась нижняя губа, заметно искривляя верхнюю. Он ответил, не взглянув на Сергея: «Давно».
Тяжелый джип подбрасывало на кочках, заносило в застарелые, давно зацветшие зеленью колеи, гнилые даже на вид. Под покровом черневой тайги, тихой, дымной, напитанной гарью, а от того еще более темной, грязь в колеях все еще сохранялись. Ядовито-зелеными полосами она наполняла глубокие колеи проселка, лишь кое-где прикрытого сухой, как щетка, травой. Если когда-то здесь проезжала машина, то это было давно. По крайней мере, явных следов на дороге не сохранилось.
– Здесь вообще кто-нибудь ездит?
Водила пожал плечами:
– Наверное.
– Кто?
– Ну, может, ягодники.
– На машинах? – не поверил Сергей.
– И на машинах, – рассудительно кивнул водила и хвостик на его затылке подтверждающе дрогнул. – А то на чем выносить ягоды? Или те же орехи? Здесь кедровые орехи собирают мешками. Скажем, набил ты двадцать мешков, как понесешь из тайги? Без хорошего джипа или вездехода не справишься. Нормальным летом возят на моторках, конечно. Это сейчас сушь, река обмелела, кругом лесные пожары. Чувствуете запах? – водила осторожно потянул носом. – Скоро даже в городе нечем будет дышать. И вообще, – неожиданно добавил он, – я вас до нужной заимки никак не довезу, там болото. Хоть и сухое, а не проедешь. И как раз с нашей стороны. Вообще-то в тайге болот не бывает, но там, так сказать, нетипичное место. Высажу километров в семи, до заимки сами дотопаете.
– А багаж?
– Да ну, – ухмыльнулся водила. – Венок да два рюкзака!
Сергей усмехнулся. Не объяснять же, что таскаем похоронный венок не просто так. И одновременно обозлился на Игнатова: забрать жестяной бандитский венок из под окна была его затея. Именно Игнатов бросил венок в машину, все равно, дескать, братки подумают на милицию. Вообще раздражение преследовало Сергея с самого выезда. Оно не уменьшилось и в Мариинске. Отправляя Игнатова обратно в Томск, заметил: «Смотри там…» – «А чего смотреть?» Даже это раздражало сейчас Сергея.
– Как мы перейдем болото?
– А там тропинка есть. Сперва вьется вдоль берега, потом уходит к заимке. Мы как-то зимой ездили на охоту, так пили на той заимке три дня. Глухие места. В сторону не уйдете.
– А дальше что?
– А дальше тайга, – уважительно протянул водила. – Глухая тайга. Просто так туда не ходят.
– А на карте обозначен поселок.
– У вас, наверное, старая карта. Был лагерь какой.
– Лагеря на картах не обозначают, – заметил с заднего сиденья Валентин.
– Ну, это как посмотреть, – недоверчиво буркнул водила. – При большом лагере всегда вырастает поселок. Сам при таком сиблаговском поселке вырос. Точно вам говорю, при любом лагере вырастает поселок. Садятся ссыльные, наезжают вольняшки. Люди по-всякому устраиваются. А то будь там поселок, я бы не слышал? Живых людей на одном месте не удержишь. Они как ртуть. Нет там никакого поселка.
– А если лагерь был, куда подевался?
– Закрыли.
– А зэки?
– Одних выпустили, других перевели в другие места.
– А поселок при лагере?
– Ну, это вопросы к начальству, – усмехнулся водила. – Откуда мне знать? Деньги кончились, вот и закрыли лагерь. Зэков ведь тоже надо кормить, сами не выживут. Вот кто кормит зэков, если по закону?
– Да мы же, налогоплательщики, – подсказал сзади Валентин.
– Правильно. Мы и кормим, – со значением усмехнулся водила. – Он, значит, зарезал моего хорошего друга, приятельницу мою изнасиловал, деньги украл, а я все равно его кормлю.
Чем-то водиле не нравился разговор.
А, может, нервировал его жестяной, печально погромыхивающий при толчках, поставленный на заднее сиденье рядом с Валентином бандитский жестяной венок – круглый, похожий на загадочный орден для великанов.
– Зачем вы в тайгу прёте такое?
– Там мужик помер.
– На заимке?
– Ага.
– Беглый, что ли?
– Ты же говоришь, что нет вокруг ни поселков, ни лагерей.
– Ну, мало ли… – протянул водила. Но не выдержал: – От чего коньки-то откинул?
– От болезни, наверное.
– Да ну, от болезни! – не поверил водила, тряся хвостиком. – Какие в тайге болезни? В тайге живет здоровый народ. Ну, ногу сломаешь или медведь сдвинет тебе лицо на затылок, разве это болезнь? Это так… Это тоже способ жить… – нашелся он. – Сроду никто не болел в настоящей тайге. Если не пить из грязной лужи, так вообще козликом не станешь. Может, спился ваш мужик? Или угорел не вовремя? Вон какая сушь стоит, пылает тайга на сотни километров.
И поинтересовался:
– Как потащите мужика в город?
– Вертолет вызовем.
Тяжелые плоские лапы елей, насквозь пропитанные сумрачным знойным теплом, ложились на землю, – сизые, иногда неуловимо лиловые, а земля (когда видели землю) даже на взгляд казалась сухой, убитой. Ни травинки не росло на сухой земле, ни кустика, только сухая хвоя да такие же шишки густо устилали забытую богом колею. Как выехали из Мариинска, так только тайгу и видели.
А еще запах гари.
Нежный тревожный запах, сладко заполняющий воздушное пространство между елями, доверху заливающий всю тайгу.
– Сам-то откуда?
– Из Новосибирска.
– А как попал к Серому? – удивился Сергей. – Мариинск и Новосибирск не рядом.
– Работу искал.
– И не нашел?
– Гад буду!
– Это как понимать?
– А чего понимать? – неожиданно развеселился водила и улыбка странно искривила его губы. – У меня первый класс, на говновозку не сяду. Было время, возил второго секретаря обкома. Личный механик, ежеквартальные премии, даже квартиру получил. А потом эти… – неопределенно взмахнул хвостиком водила. – Ну, демократы… Пришли, порушили власть, не стало обкомов, не стало механиков… Начал искать работу. Даже при заводе искал, где хитрые сельскохозяйственные машины делают, а потом испытывают на Черном море… Вот все говорят, оборонка, оборонка, – неожиданно рассердился водила, – а зарплату там не выплачивали месяцами. Бросил оборонку. Стал ездить в Китай, сопровождал челноков, рэкетом немножко занимался, мог встать на ноги, дурак, да один пацан надоумил уйти в ментовку: на рэкете, дескать, сядешь. А вот в ментовке заниматься будешь, чем хочешь, подсказал, да еще для отмазки корки будешь носить в кармане. В общем, так оно и получилось, – покосился водила на Сергея, – только некоторые сослуживцы взъелись на меня. Дурачье, понятно, деревня, а я на дежурстве любил вслух читать протоколы задержаний. «Гражданин С. требовал от продавщицы водки и других сексуальных удовольствий». Или такое. «Заметив на углу улицы драчующихся, я быстро побежал к ним и задержал неподвижно лежащего на земле гражданина».Вот крест, не вру! «Пострадавший бросил в меня топором. Топор ударил меня по лбу, отскочил и поранил пострадавшего в ногу».Спрашиваю милиционера Колю Геринга, он приехал из деревни Пашково: «Ты немец, что ли?» – «Нет, – говорит Коля, – я из Пашково». Я в дежурке специальную тетрадку завел. «По поводу порванных трусов гражданки Петровой могу сообщить следующее. Во время обыска Петровой, задержанной в качестве проститутки, она сорвала с меня погоны и сунула их к себе в трусы. Я их оттуда вежливо вытащил и к ее трусам больше не прикасался».Вот те крест! – поклялся водила. – «После обыска у самогонщицы Сидоровой я и сержант Красюк никак не могли найти входную дверь. Когда Красюк устал и уснул в туалете, дверь я нашел. Но зачем принес дверь в отделение, не помню».Чистая правда! – заржал водила. – Ни слова придуманного! Знал я того Красюка. «Вернувшись из командировки, гражданин Быков обнаружил у себя в ванной голого соседа, после чего попытался покончить его жизнь ложным самоубийством».
– А ты знаешь, из-за чего не любят ментов? – сдержанно спросил Сергей.
– Ну, ну? – заинтересовался водила.
– Из-за их подсознательной субъективной психологической интолерантности, основанной на социальных предрассудках.
– Да ты что? – обалдел водила. – А я-то думал, поментую немножко, да дачу отстрою. У меня на даче такой балкон: садись, и пей капучино! А мне в ментовке учинили разбор. Нашли тетрадку с записями и пришили профнепригодность. А Новосибирск город большой, людей в нем, как в маленьком Китае, – покосился водила на Сергея и хвостик на его затылке дрогнул, – а заработать негде. Ну, я имею в виду, хорошо заработать…
Как выяснилось, заработок водила искал тщательно.
Фамилия у него была привлекательная – Жуков. И права – тоже первый класс, не зря возил большое начальство. Твердо решил: найду хороший заработок. «У меня пацан в седьмом классе, – укоризненно объяснил он. – Ему теперь не рубль нужен в школу, а весь червонец. Не дашь денежку, корешки начнут смеяться, я такие случаи знаю».
Начал листать бесплатные газеты, которыми забивают почтовые ящики, начал изучать объявления и страшно расстроился. Он, значит, как дурак, как последний попка, пихается со своим первым классом во все дыры, проверяет каждую темную щель, нет ли там его небольшого, никому не мешающего счастья? – горбатится на оборонке, ездит со всякими жадными жабами в Китай, составляет тупые ментовские протоколы, давно задействовал в помощь, кого только мог, а настоящий заработок – рядом!
При этом, какой заработок!
От двух тысяч!
Не убивать же, наверное, предлагают за эти деньги!
Жуков сразу решил, что надо звонить, пока другие не позвонили. Если даже убивать предложат, подумал, то, наверное, не здесь, а за границей. А за такие деньги… Да за такие деньги, окончательно решил Жуков, я сам, кого хочешь, задавлю… Ищи меня потом в Нижней Ельцовке!..
Поднял телефонную трубку, а в глаза бросилось другое объявление:
Получая такие деньги, запросто можно вывести в люди своего пацана. Пусть станет главным прокурором города. Для гарантии. Водила заржал: «Слышали? Главный-то прокурор страны… Говорят, представил доказательство своей невиновности… Ну, понятно, еще одна видеокассета… Заснят той же скрытой камерой, но теперь уже стоя, при парадном костюме с галстуком и с двумя хорошо одетыми мужчинами на фоне храма Христа Спасителя!»
Набрал, значит, Жуков указанный в газете номер:
«Адская работа?»
Уверенный мужской голос подтвердил:
«Она самая».
«Тогда гоните конкретику».
«Какую конкретику?»
«Ну, как? – удивился Жуков. – Должен же я знать, за что буду получать три штуки зеленых в месяц».
«А ты приезжай в офис», – почему-то перешел мужчина на ты.
«А почему не по телефону? – еще больше удивился Жуков. – Мне ведь только представление получить».
«О чем?»
«Да о работе. Сами пишете, адская».
«Ты с дистрибьюторами когда-нибудь сталкивался?»
«Точно не знаю, но в драках участвовал, – неопределенно ответил Жуков, неопределенностью этой как бы поднимая себе цену. – Вы мне скажите, что за работа?»
«Да бобы рубить, придурок!» – не выдержали нервы у мужика.
Ишь, дистрибьюторы!
В тот год много появилось таких веселых и поганых словечек.
Лучше позвоню в инофирму, решил Жуков. Там, конечно, платят на целую штуку меньше, но все равно недурно. По сравнению с пенсией в триста рублей, или с зарплатой в семьсот, которую не платят месяцами, очень даже недурно. Опять же, загранпоездки. При советской власти Жуков дважды выезжал за бугор. В Румынии, конечно, не капитализм, зато везде играют на скрипках. А в Монголии – араку пьют. Правда, сами румыны и монголы Жукову не особенно понравились, хитрый народец, зато ходят там богатые типы в хороших пиджаках с не споротыми фирменными лейблами на рукавах.
Позвонил в инофирму.
Вот есть такие особенные женские голоса, попытался объяснить свое потрясение водила, и шитая строчка его усиков отчетливо дрогнула, и хвостик на затылке чуть ли не заплясал. Вот есть на свете такие необыкновенные голоса. Ну, прямо как у ангелиц. Или как у валютных шлюх. Ошеломленный невероятной обворожительностью услышанного голоса, Жуков сразу выложил о себе все. Где родился, где учился и все такое прочее. Разоружился, так сказать. Ангелица на другом конце провода радостно защебетала: «Какая интересная биография! Нам такие люди нужны! У нас большая геотуристическая компания. Как раз сегодня, господин Жуков, в шестнадцать ноль-ноль состоится очередное собеседование. Непременно приезжайте. У нас очередь, но вы скажите, что лично к Ирине Александровне. Вас пропустят».
Потирая руки, Жуков загрузился в свою видавшую виды «двойку» и отправился по адресу. Геотуристическая компания, не кот наклал! – гордился он по дороге. И голос какой! Небось, возят богатых туристов на острова. А там людоеды. Людоеды теперь тоже грамотные, перед обедом читают не меню, а список пассажиров первого класса. Вот и приходится держать на пароходах опытных секьюрити… Думал так Жуков и ехал по своему пыльному городу под серыми хрущевками, под такими же серыми кирпичными пятиэтажками и еще более серыми шлакоблочными завалюхами; ехал сквозь сизый газ бесчисленных автомобильных выхлопов; и печально покачивал хвостиком, представляя синее море, белый пароход и туманные призрачные горы людоедских островов на горизонте.
Не кот наклал, геотуристическая компания!
Обидно было, конечно. Он столько времени потерял, мотаясь в этот вшивый Китай и из Китая, руки марал рэкетом, протирал штаны в ментовке, а настоящий заработок рядом!
Приехал.
Припарковался.
Открыл тяжелую дверь.
Обширный холл, украшенный живыми цветами.
Живая очередь – как цветы. На чисто побеленной стене разнообразные и красочные патриотические плакаты. Жуков ничем особенным из собравшихся в холле не выделялся, но когда значительно произнес: «Я господин Жуков, мне лично Ирина Александровна!» – никто не возразил. Ведь лично!Старинное хорошее советское слово. Некоторые, правда, взглянули на господина Жукова с ненавистью, но это зря. Он честно сказал. Все, как было.
В просторном кабинете за письменным столом, весело отблескивающим качественным лаком, сидели шесть человек – все молодые, раскрепощенные, в белых воротничках, в хороших платьях и пиджаках, все обидно похожие на мошенников. А Ирина Александровна оказалась самой страшненькой. Только голос – вылитая валютная ангелица!
«Это я с вами разговаривал», – представился Жуков и ангелица обрадовалась:
«Вы чрезвычайно заинтересовали нас, господин Жуков!»
Говоря это, она сладко улыбнулась и нежными, чуть подслеповатыми глазками, похожими на глазки зажравшейся молодой валютной свиньи, посмотрела на солидного молодого человека, еще больше, чем она сама, похожего на мошенника. Оказывается, геотуристическую компанию возглавлял именно этот молодой человек. Раньше такие сидели мелкими инструкторами при городских и областных комитетах КПСС. Они часто ездили за границу, а возвратившись, читали лекции о том, как там плохо. Жуков прекрасно знал этот тип людей и сразу понял, что бывший инструктор сейчас закидает его вопросами.
Так и получилось.
«Образование?»
«Неполное высшее, но могу все!»
«Профессия?»
«Водила первого класса, но могу все».
«Где пытались учиться?»
«В пединституте, но могу все».
«У вас хорошая перспектива, – солидно резюмировал главный. – Нам нужны такие работники. Голова свежая, многому можно научиться».
И в упор спросил:
«Бизнесом занимались?»
«Занимался, – с готовностью ответил Жуков. – Но могу все».
«Чем конкретно занимались?»
«Разным, но могу все».
«Прогорели?»
«Прогорел, но могу все».
Главный улыбнулся:
«А что, господин Жуков, больше вам нравится – давать или получать?»
«Это боксер любит давать, – понял намек Жуков. – А мне получать нравится».
Главный несколько напрягся:
«А разве вы, господин Жуков, не верите в перспективы развития частного бизнеса в России?»
Жуков решил оставаться честным:
«Не верю».
«Почему?»
«А налоги у нас неправильные. И люди неправильные. Не может быть нормального бизнеса при таких налогах и при таких людях».
«Ну, нам с вами налоги не страшны, – польстил Жукову главный. – Мы крупная геотуристическая компания. Можем, как говорится, и мир показать, и себя соблюсти. Можем любой национальный товар предложить зажравшемуся западному потребителю, а можем их дурацкий товар продвинуть на наш рынок. У нас всякую жвачку любят. Никто ведь всерьез этим не занимался».
«А я думал, что западные товары у нас продвинуты».
«Это вы ошибались, господин Жуков, – отмахнулся главный. – Но считайте, вам повезло. Не выходя из этого кабинета, вы можете стать действительным членом нашей команды. Понимаете? Вам осталось лишь выкупить лицензию за сто пятнадцать долларов».
«Долларов США?» – удивился Жуков.
«Предпочтительнее американских, – кивнул главный. – Но можете уплатить дойчмарками. Если вам проще уплатить дойчмарками, мы охотно пойдем вам навстречу».
«А зачем мне от вас откупаться? – грубо спросил Жуков. Что-то начало до него доходить. – Зачем мне от вас откупаться, если мы собираемся быть членами одной команды?»
Водила кивнул. У него было широкое лицо, смятое у глаз узкими морщинками, усики чернели, как шитая строчка, волосы курчавились на висках, но на затылке висели прямо, он подвязывал их в пучок. Улыбка тоже была некрасивой – просто перекашивалась нижняя губа, заметно искривляя верхнюю. Он ответил, не взглянув на Сергея: «Давно».
Тяжелый джип подбрасывало на кочках, заносило в застарелые, давно зацветшие зеленью колеи, гнилые даже на вид. Под покровом черневой тайги, тихой, дымной, напитанной гарью, а от того еще более темной, грязь в колеях все еще сохранялись. Ядовито-зелеными полосами она наполняла глубокие колеи проселка, лишь кое-где прикрытого сухой, как щетка, травой. Если когда-то здесь проезжала машина, то это было давно. По крайней мере, явных следов на дороге не сохранилось.
– Здесь вообще кто-нибудь ездит?
Водила пожал плечами:
– Наверное.
– Кто?
– Ну, может, ягодники.
– На машинах? – не поверил Сергей.
– И на машинах, – рассудительно кивнул водила и хвостик на его затылке подтверждающе дрогнул. – А то на чем выносить ягоды? Или те же орехи? Здесь кедровые орехи собирают мешками. Скажем, набил ты двадцать мешков, как понесешь из тайги? Без хорошего джипа или вездехода не справишься. Нормальным летом возят на моторках, конечно. Это сейчас сушь, река обмелела, кругом лесные пожары. Чувствуете запах? – водила осторожно потянул носом. – Скоро даже в городе нечем будет дышать. И вообще, – неожиданно добавил он, – я вас до нужной заимки никак не довезу, там болото. Хоть и сухое, а не проедешь. И как раз с нашей стороны. Вообще-то в тайге болот не бывает, но там, так сказать, нетипичное место. Высажу километров в семи, до заимки сами дотопаете.
– А багаж?
– Да ну, – ухмыльнулся водила. – Венок да два рюкзака!
Сергей усмехнулся. Не объяснять же, что таскаем похоронный венок не просто так. И одновременно обозлился на Игнатова: забрать жестяной бандитский венок из под окна была его затея. Именно Игнатов бросил венок в машину, все равно, дескать, братки подумают на милицию. Вообще раздражение преследовало Сергея с самого выезда. Оно не уменьшилось и в Мариинске. Отправляя Игнатова обратно в Томск, заметил: «Смотри там…» – «А чего смотреть?» Даже это раздражало сейчас Сергея.
– Как мы перейдем болото?
– А там тропинка есть. Сперва вьется вдоль берега, потом уходит к заимке. Мы как-то зимой ездили на охоту, так пили на той заимке три дня. Глухие места. В сторону не уйдете.
– А дальше что?
– А дальше тайга, – уважительно протянул водила. – Глухая тайга. Просто так туда не ходят.
– А на карте обозначен поселок.
– У вас, наверное, старая карта. Был лагерь какой.
– Лагеря на картах не обозначают, – заметил с заднего сиденья Валентин.
– Ну, это как посмотреть, – недоверчиво буркнул водила. – При большом лагере всегда вырастает поселок. Сам при таком сиблаговском поселке вырос. Точно вам говорю, при любом лагере вырастает поселок. Садятся ссыльные, наезжают вольняшки. Люди по-всякому устраиваются. А то будь там поселок, я бы не слышал? Живых людей на одном месте не удержишь. Они как ртуть. Нет там никакого поселка.
– А если лагерь был, куда подевался?
– Закрыли.
– А зэки?
– Одних выпустили, других перевели в другие места.
– А поселок при лагере?
– Ну, это вопросы к начальству, – усмехнулся водила. – Откуда мне знать? Деньги кончились, вот и закрыли лагерь. Зэков ведь тоже надо кормить, сами не выживут. Вот кто кормит зэков, если по закону?
– Да мы же, налогоплательщики, – подсказал сзади Валентин.
– Правильно. Мы и кормим, – со значением усмехнулся водила. – Он, значит, зарезал моего хорошего друга, приятельницу мою изнасиловал, деньги украл, а я все равно его кормлю.
Чем-то водиле не нравился разговор.
А, может, нервировал его жестяной, печально погромыхивающий при толчках, поставленный на заднее сиденье рядом с Валентином бандитский жестяной венок – круглый, похожий на загадочный орден для великанов.
– Зачем вы в тайгу прёте такое?
– Там мужик помер.
– На заимке?
– Ага.
– Беглый, что ли?
– Ты же говоришь, что нет вокруг ни поселков, ни лагерей.
– Ну, мало ли… – протянул водила. Но не выдержал: – От чего коньки-то откинул?
– От болезни, наверное.
– Да ну, от болезни! – не поверил водила, тряся хвостиком. – Какие в тайге болезни? В тайге живет здоровый народ. Ну, ногу сломаешь или медведь сдвинет тебе лицо на затылок, разве это болезнь? Это так… Это тоже способ жить… – нашелся он. – Сроду никто не болел в настоящей тайге. Если не пить из грязной лужи, так вообще козликом не станешь. Может, спился ваш мужик? Или угорел не вовремя? Вон какая сушь стоит, пылает тайга на сотни километров.
И поинтересовался:
– Как потащите мужика в город?
– Вертолет вызовем.
Тяжелые плоские лапы елей, насквозь пропитанные сумрачным знойным теплом, ложились на землю, – сизые, иногда неуловимо лиловые, а земля (когда видели землю) даже на взгляд казалась сухой, убитой. Ни травинки не росло на сухой земле, ни кустика, только сухая хвоя да такие же шишки густо устилали забытую богом колею. Как выехали из Мариинска, так только тайгу и видели.
А еще запах гари.
Нежный тревожный запах, сладко заполняющий воздушное пространство между елями, доверху заливающий всю тайгу.
– Сам-то откуда?
– Из Новосибирска.
– А как попал к Серому? – удивился Сергей. – Мариинск и Новосибирск не рядом.
– Работу искал.
– И не нашел?
– Гад буду!
– Это как понимать?
– А чего понимать? – неожиданно развеселился водила и улыбка странно искривила его губы. – У меня первый класс, на говновозку не сяду. Было время, возил второго секретаря обкома. Личный механик, ежеквартальные премии, даже квартиру получил. А потом эти… – неопределенно взмахнул хвостиком водила. – Ну, демократы… Пришли, порушили власть, не стало обкомов, не стало механиков… Начал искать работу. Даже при заводе искал, где хитрые сельскохозяйственные машины делают, а потом испытывают на Черном море… Вот все говорят, оборонка, оборонка, – неожиданно рассердился водила, – а зарплату там не выплачивали месяцами. Бросил оборонку. Стал ездить в Китай, сопровождал челноков, рэкетом немножко занимался, мог встать на ноги, дурак, да один пацан надоумил уйти в ментовку: на рэкете, дескать, сядешь. А вот в ментовке заниматься будешь, чем хочешь, подсказал, да еще для отмазки корки будешь носить в кармане. В общем, так оно и получилось, – покосился водила на Сергея, – только некоторые сослуживцы взъелись на меня. Дурачье, понятно, деревня, а я на дежурстве любил вслух читать протоколы задержаний. «Гражданин С. требовал от продавщицы водки и других сексуальных удовольствий». Или такое. «Заметив на углу улицы драчующихся, я быстро побежал к ним и задержал неподвижно лежащего на земле гражданина».Вот крест, не вру! «Пострадавший бросил в меня топором. Топор ударил меня по лбу, отскочил и поранил пострадавшего в ногу».Спрашиваю милиционера Колю Геринга, он приехал из деревни Пашково: «Ты немец, что ли?» – «Нет, – говорит Коля, – я из Пашково». Я в дежурке специальную тетрадку завел. «По поводу порванных трусов гражданки Петровой могу сообщить следующее. Во время обыска Петровой, задержанной в качестве проститутки, она сорвала с меня погоны и сунула их к себе в трусы. Я их оттуда вежливо вытащил и к ее трусам больше не прикасался».Вот те крест! – поклялся водила. – «После обыска у самогонщицы Сидоровой я и сержант Красюк никак не могли найти входную дверь. Когда Красюк устал и уснул в туалете, дверь я нашел. Но зачем принес дверь в отделение, не помню».Чистая правда! – заржал водила. – Ни слова придуманного! Знал я того Красюка. «Вернувшись из командировки, гражданин Быков обнаружил у себя в ванной голого соседа, после чего попытался покончить его жизнь ложным самоубийством».
– А ты знаешь, из-за чего не любят ментов? – сдержанно спросил Сергей.
– Ну, ну? – заинтересовался водила.
– Из-за их подсознательной субъективной психологической интолерантности, основанной на социальных предрассудках.
– Да ты что? – обалдел водила. – А я-то думал, поментую немножко, да дачу отстрою. У меня на даче такой балкон: садись, и пей капучино! А мне в ментовке учинили разбор. Нашли тетрадку с записями и пришили профнепригодность. А Новосибирск город большой, людей в нем, как в маленьком Китае, – покосился водила на Сергея и хвостик на его затылке дрогнул, – а заработать негде. Ну, я имею в виду, хорошо заработать…
Как выяснилось, заработок водила искал тщательно.
Фамилия у него была привлекательная – Жуков. И права – тоже первый класс, не зря возил большое начальство. Твердо решил: найду хороший заработок. «У меня пацан в седьмом классе, – укоризненно объяснил он. – Ему теперь не рубль нужен в школу, а весь червонец. Не дашь денежку, корешки начнут смеяться, я такие случаи знаю».
Начал листать бесплатные газеты, которыми забивают почтовые ящики, начал изучать объявления и страшно расстроился. Он, значит, как дурак, как последний попка, пихается со своим первым классом во все дыры, проверяет каждую темную щель, нет ли там его небольшого, никому не мешающего счастья? – горбатится на оборонке, ездит со всякими жадными жабами в Китай, составляет тупые ментовские протоколы, давно задействовал в помощь, кого только мог, а настоящий заработок – рядом!
При этом, какой заработок!
«Инофирма. Карьера. Загранпоездки. От 2000 долларов».Зелеными!
От двух тысяч!
Не убивать же, наверное, предлагают за эти деньги!
Жуков сразу решил, что надо звонить, пока другие не позвонили. Если даже убивать предложат, подумал, то, наверное, не здесь, а за границей. А за такие деньги… Да за такие деньги, окончательно решил Жуков, я сам, кого хочешь, задавлю… Ищи меня потом в Нижней Ельцовке!..
Поднял телефонную трубку, а в глаза бросилось другое объявление:
« Адская работа. От 3000 долларов».Ну, решил, это совсем угарно!
Получая такие деньги, запросто можно вывести в люди своего пацана. Пусть станет главным прокурором города. Для гарантии. Водила заржал: «Слышали? Главный-то прокурор страны… Говорят, представил доказательство своей невиновности… Ну, понятно, еще одна видеокассета… Заснят той же скрытой камерой, но теперь уже стоя, при парадном костюме с галстуком и с двумя хорошо одетыми мужчинами на фоне храма Христа Спасителя!»
Набрал, значит, Жуков указанный в газете номер:
«Адская работа?»
Уверенный мужской голос подтвердил:
«Она самая».
«Тогда гоните конкретику».
«Какую конкретику?»
«Ну, как? – удивился Жуков. – Должен же я знать, за что буду получать три штуки зеленых в месяц».
«А ты приезжай в офис», – почему-то перешел мужчина на ты.
«А почему не по телефону? – еще больше удивился Жуков. – Мне ведь только представление получить».
«О чем?»
«Да о работе. Сами пишете, адская».
«Ты с дистрибьюторами когда-нибудь сталкивался?»
«Точно не знаю, но в драках участвовал, – неопределенно ответил Жуков, неопределенностью этой как бы поднимая себе цену. – Вы мне скажите, что за работа?»
«Да бобы рубить, придурок!» – не выдержали нервы у мужика.
Ишь, дистрибьюторы!
В тот год много появилось таких веселых и поганых словечек.
Лучше позвоню в инофирму, решил Жуков. Там, конечно, платят на целую штуку меньше, но все равно недурно. По сравнению с пенсией в триста рублей, или с зарплатой в семьсот, которую не платят месяцами, очень даже недурно. Опять же, загранпоездки. При советской власти Жуков дважды выезжал за бугор. В Румынии, конечно, не капитализм, зато везде играют на скрипках. А в Монголии – араку пьют. Правда, сами румыны и монголы Жукову не особенно понравились, хитрый народец, зато ходят там богатые типы в хороших пиджаках с не споротыми фирменными лейблами на рукавах.
Позвонил в инофирму.
Вот есть такие особенные женские голоса, попытался объяснить свое потрясение водила, и шитая строчка его усиков отчетливо дрогнула, и хвостик на затылке чуть ли не заплясал. Вот есть на свете такие необыкновенные голоса. Ну, прямо как у ангелиц. Или как у валютных шлюх. Ошеломленный невероятной обворожительностью услышанного голоса, Жуков сразу выложил о себе все. Где родился, где учился и все такое прочее. Разоружился, так сказать. Ангелица на другом конце провода радостно защебетала: «Какая интересная биография! Нам такие люди нужны! У нас большая геотуристическая компания. Как раз сегодня, господин Жуков, в шестнадцать ноль-ноль состоится очередное собеседование. Непременно приезжайте. У нас очередь, но вы скажите, что лично к Ирине Александровне. Вас пропустят».
Потирая руки, Жуков загрузился в свою видавшую виды «двойку» и отправился по адресу. Геотуристическая компания, не кот наклал! – гордился он по дороге. И голос какой! Небось, возят богатых туристов на острова. А там людоеды. Людоеды теперь тоже грамотные, перед обедом читают не меню, а список пассажиров первого класса. Вот и приходится держать на пароходах опытных секьюрити… Думал так Жуков и ехал по своему пыльному городу под серыми хрущевками, под такими же серыми кирпичными пятиэтажками и еще более серыми шлакоблочными завалюхами; ехал сквозь сизый газ бесчисленных автомобильных выхлопов; и печально покачивал хвостиком, представляя синее море, белый пароход и туманные призрачные горы людоедских островов на горизонте.
Не кот наклал, геотуристическая компания!
Обидно было, конечно. Он столько времени потерял, мотаясь в этот вшивый Китай и из Китая, руки марал рэкетом, протирал штаны в ментовке, а настоящий заработок рядом!
Приехал.
Припарковался.
Открыл тяжелую дверь.
Обширный холл, украшенный живыми цветами.
Живая очередь – как цветы. На чисто побеленной стене разнообразные и красочные патриотические плакаты. Жуков ничем особенным из собравшихся в холле не выделялся, но когда значительно произнес: «Я господин Жуков, мне лично Ирина Александровна!» – никто не возразил. Ведь лично!Старинное хорошее советское слово. Некоторые, правда, взглянули на господина Жукова с ненавистью, но это зря. Он честно сказал. Все, как было.
В просторном кабинете за письменным столом, весело отблескивающим качественным лаком, сидели шесть человек – все молодые, раскрепощенные, в белых воротничках, в хороших платьях и пиджаках, все обидно похожие на мошенников. А Ирина Александровна оказалась самой страшненькой. Только голос – вылитая валютная ангелица!
«Это я с вами разговаривал», – представился Жуков и ангелица обрадовалась:
«Вы чрезвычайно заинтересовали нас, господин Жуков!»
Говоря это, она сладко улыбнулась и нежными, чуть подслеповатыми глазками, похожими на глазки зажравшейся молодой валютной свиньи, посмотрела на солидного молодого человека, еще больше, чем она сама, похожего на мошенника. Оказывается, геотуристическую компанию возглавлял именно этот молодой человек. Раньше такие сидели мелкими инструкторами при городских и областных комитетах КПСС. Они часто ездили за границу, а возвратившись, читали лекции о том, как там плохо. Жуков прекрасно знал этот тип людей и сразу понял, что бывший инструктор сейчас закидает его вопросами.
Так и получилось.
«Образование?»
«Неполное высшее, но могу все!»
«Профессия?»
«Водила первого класса, но могу все».
«Где пытались учиться?»
«В пединституте, но могу все».
«У вас хорошая перспектива, – солидно резюмировал главный. – Нам нужны такие работники. Голова свежая, многому можно научиться».
И в упор спросил:
«Бизнесом занимались?»
«Занимался, – с готовностью ответил Жуков. – Но могу все».
«Чем конкретно занимались?»
«Разным, но могу все».
«Прогорели?»
«Прогорел, но могу все».
Главный улыбнулся:
«А что, господин Жуков, больше вам нравится – давать или получать?»
«Это боксер любит давать, – понял намек Жуков. – А мне получать нравится».
Главный несколько напрягся:
«А разве вы, господин Жуков, не верите в перспективы развития частного бизнеса в России?»
Жуков решил оставаться честным:
«Не верю».
«Почему?»
«А налоги у нас неправильные. И люди неправильные. Не может быть нормального бизнеса при таких налогах и при таких людях».
«Ну, нам с вами налоги не страшны, – польстил Жукову главный. – Мы крупная геотуристическая компания. Можем, как говорится, и мир показать, и себя соблюсти. Можем любой национальный товар предложить зажравшемуся западному потребителю, а можем их дурацкий товар продвинуть на наш рынок. У нас всякую жвачку любят. Никто ведь всерьез этим не занимался».
«А я думал, что западные товары у нас продвинуты».
«Это вы ошибались, господин Жуков, – отмахнулся главный. – Но считайте, вам повезло. Не выходя из этого кабинета, вы можете стать действительным членом нашей команды. Понимаете? Вам осталось лишь выкупить лицензию за сто пятнадцать долларов».
«Долларов США?» – удивился Жуков.
«Предпочтительнее американских, – кивнул главный. – Но можете уплатить дойчмарками. Если вам проще уплатить дойчмарками, мы охотно пойдем вам навстречу».
«А зачем мне от вас откупаться? – грубо спросил Жуков. Что-то начало до него доходить. – Зачем мне от вас откупаться, если мы собираемся быть членами одной команды?»