Пратчетт Терри. Опочтарение

должнабыть доставлена!
   — Э… не обязательно кричать, мистер Губвиг — сказал репортерша, слегка отодвигаясь назад.
   Мокрист взял себя в руки и шепот стал тише.
   — Извините — сказал он и откашлялся — Да, я намерен доставить всю почту. Если адресаты переехали, мы попытаемся найти их. Если они умерли, мы попытаемся доставить почту их наследникам. Почта будетдоставлена. Такова наша задача, и мы от нее не отступим. А что еще нам делать с этими письмами? Сжечь их? Выбросить в реку? Вскрыть их и прочесть, чтобы решить, какие важные, а какие нет? Нет, письма были доверены нашим заботам. Доставка — единственный путь.
   Шепот теперь почти утих, так что он продолжил:
   — Ну и кроме того, нам нужно больше места. Почтамт возрождается! — он достал лист марок — с этим!
   Она озадаченно уставилась на них.
   — Маленькие портреты лорда Ветинари?
   —  Марки, мисс Крипслок. Стоит приклеить одну из них на конверт, и вам гарантирована доставка в пределах города. Это пробные листы, но завтра мы начнем продавать их уже намазанные клеем и перфорированные для удобства использования. Я хочу, чтобы пользоваться почтой было просто. Безусловно, мы пока только становимся на ноги, но вскоре я намерен добиться, чтобы мы были способны доставить письмо кому угодно в любую точку мира.
   Глупо было болтать об этом, но его язык как будто ему не принадлежал.
   — Вам не кажется, что вы несколько слишком амбициозны, мистер Губвиг? — спросила она.
   — Извините, я иначе не умею — ответил Мокрист.
   — Я просто подумала, что у нас ведь уже есть семафорные башни.
   — Семафорные башни? Ну что же, они просто бесценны, осмелюсь сказать, если вам нужно знать цены на креветку в Колени. Но разве можно написать З.Л.П.О.Д. на семафорном сообщении? Разве можно запечатать его любящим поцелуем от всей души? Разве можно поливать это сообщение слезами, разве можно обонять его запах, разве можно вложить в него засушенный цветок? Письмо это нечто большее, чем просто сообщение. А семафорные сообщения слишком дороги, и обычный средний человек может использовать их только в экстренных случаях: ДЕДУШКА УМЕР ПОХОРОНЫ ВТОРН. Отдать дневной заработок за сообщение такое же сердечное и теплое, как брошенный нож? Письмо же, это нечто реальное.
   Он замолчал. Мисс Крипслок царапала в блокноте как сумасшедшая, а его всегда беспокоило, когда журналист проявлял внезапный интерес к его словам, особенно если он подозревал отчасти, что вся эта болтовня не более чем куча голубиного гуано. А уж когда они улыбаются, это еще хуже.
   — Люди жалуются, что семафоры стали дорогими, медленными и ненадежными — сказала мисс Крипслок — что вы на это скажете?
   — Я скажу только, что у нас служит почтальон, которому восемнадцать тысяч лет. Вот он-то не сломается за здорово живешь.
   — Ах, да. Големы. Некоторые говорят, что…
   — Как ваше имя, мисс Крипслок? — перебил ее Мокрист.
   Женщина слегка покраснела. Наконец она ответила:
   — Меня зовут Сахарисса.
   — Спасибо. А я Мокрист. Пожалуйста, не смейтесь. Големы… Вы все-таки смеетесь!
   — Я всего лишь кашлянула, честно! — ответила репортерша, подняв руку к горлу и неубедительно изображая кашель.
   — Извините. Звучало немного похоже на смех. Сахарисса, мне нужны почтальоны, клерки за прилавком, сортировщики… Мне нужна масса народу. Почта должна двигаться. И мне нужны люди, которые помогут ее двигать. Любые люди. А, спасибо, Стэнли.
   Мальчишка появился с двумя чашками чая в руках, причем совершенно не сочетавшимися друг с другом чашками. На одной был изображен котенок, однако постоянные коллизии в тазике для мытья посуды исцарапали картинку до того, что он больше всего напоминал животное в последней стадии бешенства. Другая чашка радостно информировала окружающий мир, что для работы на почте быть сумасшедшим не обязательно, но большая часть слов стерлась, осталось только:
   "не обязательно БЫТЬ СУМАСШЕДШИМ
   чтобы работать здесь, но ЭТО ПОМОЖЕТ"
   Он осторожно поставил чашки на стол Мокриста; Стэнли все делал осторожно.
   — Спасибо — повторил Мокрист — Э… теперь можешь идти, Стэнли. Помоги там с сортировкой, э?
   — Вампир в главном зале, мистер Губвиг — сказал Стэнли.
   — Это Отто — быстро пояснила Сахарисса — Вы не… противвампиров, э?
   — Эй, если у него есть пара рук и он умеет ходить, то я дам ему работу!
   — У него уже есть работа — сказала Сахарисса, рассмеявшись — Он наш главный иконограф. Иконографирует ваших людей за работой. Нам кстати и ваш портрет нужен. Для первой полосы.
   — Что? Нет! — воскликнул Мокрист — Пожалуйста! Нет!
   — Он отличный иконограф.
   — Да, но… но… но… — начал Мокрист, а мысленно продолжил фразу "но я не думаю, что мой талант выглядеть незаметным, как самый обычный человек, переживет эту картинку на первой полосе".
   Вслух он произнес:
   — Я не хочу отделять себя от трудолюбивых людей и големов, который возрождают Почтамт! В команде нет понятия «я», верно?
   — Вообще-то есть — возразила Сахарисса — И кроме того, вы единственный, кто носит шляпу с крылышками и золотой костюм. Ну же, мистер Губвиг!
   — Ну хорошо, хорошо, я не хотел об этом упоминать, но иконографироваться мне не позволяет моя религия. — сказал Мокрист, у которого было время подумать — Нам воспрещается присутствовать на любых изображениях. Это ведь лишает человека части его души, знаете ли.
   — И вы веритев это? — удивилась Сахарисса — В самом деле?
   — Э, нет. Нет. Конечно, нет. В общем-то. Но… религия это не шведский стол, понимаете? Нельзя сказать: "дайте мне, пожалуйста, Царство Небесное, и полную тарелку Божественного Плана, коленопреклонений много не надо, а уж Запрет на Изображения я и вовсе не возьму, меня от него пучит". Короче, брать надо комплексный обед, или вовсе ничего, иначе… ну, иначе было бы просто глупо.
   Мисс Крипслок смотрела на него, склонив голову набок.
   — Вы работаете на его светлость? — спросила она.
   — Ну конечно. Это государственная служба.
   — И я полагаю, что вы заявите мне, будто раньше работали просто клерком, ничего особенного?
   — Верно.
   — Хотя ваше имя, возможно, и вправдуМокрист фон Губвиг, потому что просто я не могу вообразить себе человека, который выбрал бы такой псевдоним.
   — Вот уж спасибо!
   —  Мнекажется, что вы появились неспроста, мистер Губвиг. С семафорными башнями сейчас масса проблем. Очень дурно пахнут их махинации, то как они увольняют людей, и то, как они заставляют оставшихся работать до смерти, и вот тут выскакиваете вы, как чертик из коробочки, весь бурлящий новыми идеями.
   — Я серьезен, Сахарисса. Послушаете, люди уже передают нам новыеписьма для отправки!
   Он вытащил их из кармана и помахал в воздухе.
   — Вот поглядите, это отправлено на улицу Сестричек Долли, это — на Сонный Холм, а это адресовано… Слепому Ио…
   — Он бог — заметила женщина — доставка может стать проблемой.
   — Нет — оживленно ответил Мокрист, запихивая письма обратно в карман — Мы будем доставлять почту самим богам. У Слепого Ио три храма в городе. Это будет несложно.
   "И ты забыла о дурацких картинках, ура…"
   — Да вы человек находчивый, как я вижу. Скажите мне, мистер Губвиг, а что вы знаете об истории этого места?
   — Не так уж много. А мне бы очень хотелось знать, куда пропали люстры!
   — Вы еще не говорили с профессором Пелчем ^[83]?
   — А кто это?
   — Я потрясена. Он работает в Университете. Посвятил Почтамту целую главу в своей книге о… ох, ну там что-то насчет того, как обращаться с большими массами письменных документов, которые обретают собственный разум. Но хотя бы о погибших здесь людях вы знаете?
   — О, да.
   — Он говорит, это место каким-то образом свело их с ума. Ну, на самом деле это мы так говорим. То, что говорит он, звучит гораздо сложнее. Так что я отдаю вам должное, мистер Губвиг, не так это просто, принять на себя работу, которая уже убила четверых. Нужно быть особым человеком, чтобы решиться на такое.
   "Ага — подумал Мокрист — человеком, который не в курсе".
   — А вы сами ничего странного здесь не заметили? — продолжила она.
   "О, я думаю, мое тело путешествовало во времени, а вот подошвы моих ботинок — нет, но я не уверен, что из этого было галлюцинацией; меня чуть не убил письмолзень и письма разговаривают со мной" — это были слова, которые Мокрист не произнес вслух, потому что такие вещи не следует говорить в присутствии открытого блокнота.
   Вместо этого он сказал:
   — О, нет. Это прекрасное старое здание, и я твердо намерен вернуть ему былую славу.
   — Хорошо. Сколько вам лет, мистер Губвиг?
   — Двадцать шесть. Это важно?
   — Мы любим давать читателям самую полную информацию. — мисс Крипслок одарила его сладкой улыбкой — Ну и кроме того, это пригодится, если нам понадобится написать ваш некролог.
   Мокрист промаршировал через главный зал, а за ним бочком крался Грош.
   Он вынул новые письма из кармана и сунул их Грошу в руки.
   — Доставь их. Все, предназначенное богам, отправляется в церковь, которой он или она или оно владеет. Все остальные странные послания кладите мне на стол.
   — Мы только что получили еще пятнадцать писем, сэр! Люди считают, что это забавно!
   — Деньги взяли?
   — О да, сэр.
   — Тогда мы смеемся последними. — твердо сказал Мокрист — Я отлучусь ненадолго. Надо побеседовать с волшебником.
   Согласно закону и древней традиции, Библиотека Невидимого Университета был открыта для всех желающих, хотя к полкам с магическими книгами их, разумеется, не допускали. Впрочем, они этого даже не осознавали, поскольку законы пространства и времени так сильно изменялись в Библиотеке, что сотни миль полок легко могли быть спрятаны в пространстве не толще бумажного листа.
   Люди все равно частенько забредали сюда, в поиске ответов на вопросы, на которые предположительно могли ответить только библиотекари, например: "Это прачечная?", "Как пишется слово "конфиденциальный"?" и, чаще всего: "А нет ли у вас книжки, которую я как-то прочитал? Ну, такой, в красной обложке, и там еще оказалось, что они близнецы".
   Строго говоря, эта книжка былав Библиотеке… где-то. Где-то существовала каждая написанная книга, каждая книга, которая будет написана в будущем, и, особенно, каждая книга, которую в принципе возможно написать. Эти последние не хранились на общедоступных полках, чтобы неаккуратное обращение с ними не вызвало исчезновения всего, что только можно представить ^[84].
   Мокрист, как и все прочие посетители, уставился на купол. Все на него смотрели. Посетителей всегда поражало, зачем практически бесконечное пространство накрыли куполом в несколько сот футов в поперечнике, и им дозволялось так и оставаться пораженными.
   Прямо под куполом, глядя вниз из своих ниш, располагались статуи Добродетелей: Терпения, Целомудрия, Тишины, Доброты, Надежды, Тубсо, Биссономии ^[85]и Стойкости.
   Мокрист не мог не снять шляпу и не отсалютовать Надежде, которой был столь многим обязан. А потом, пока он удивлялся, отчего статуя Биссономии держит в руках чайник и пучок чего-то, похожего на пастернак, его вдруг схватили за руку и поволокли вдаль.
   — Не говорите ни слова, не говорите ни слова, дайте угадаю, вы ищете книгу, да?
   — Ну, на самом деле… — кажется, он оказался в руках волшебника.
   — …вы не уверены, какую именно книгу! — продолжил волшебник — Именно. Это работа библиотекаря, найти нужную книгу нужному человеку. Просто присядьте здесь, и мы продолжим. Спасибо. Извините за ремни на кресле. Это быстро. И практически безболезненно.
   — Практически?
   Мокриста твердой рукой втолкнули в большое крутящееся кресло сложной конструкции. Его захватчик, или помощник, или кто он там был, наградил его ободряющей улыбкой. Мрачные фигуры помогли волшебнику пристегнуть Мокриста к старому обитому кожей креслу в форме подковы, вполне обычному, но кресло это было окружено… приборами. Некоторые из них были явно магическими, ну, такие, все в черепах и звездах, но что здесь делали банка с пикулями, щипцы, и живая мышка в клетке из…
   Паника охватила Мокриста, а пара мягких наушников охватили его уши. Прежде чем исчезли все звуки, он успел расслышать:
   — Вам может почудиться во рту вкус яиц, а также может возникнуть ощущение, что вас бьют по лицу какой-то рыбиной. Это абсолютно…
   А потом случился флаббер. Это обычный магический термин, вот только Мокрист его не знал. Просто наступает момент, когда, кажется, абсолютно все растягивается, даже то, что никак не может быть растянуто. А потом наступает другой момент, когда все вокруг внезапно перестает быть растянутым, и этот момент называется флаббер.
   Когда Мокрист снова открыл глаза, кресло было повернуто в другую сторону. Куда-то бесследно исчезли пикули, щипцы и мышь, зато их место заняли ведро часовых механизмов, печенья в форме омаров и коробка с набором новеньких стеклянных глаз.
   Мокрист шумно сглотнул и пробормотал:
   — Пикша.
   — Правда? Большинство говорят, что треска. — ответил кто-то — Впрочем, о вкусах не спорят.
   Чьи-то руки расстегнули ремни и помогли Мокристу подняться на ноги. Это оказались руки орангутанга, но Мокрист решил, что лучше промолчать. В конце концов, это же был университет волшебников.
   Человек, засунувший его в это кресло, теперь стоял у стола и внимательно смотрел на какой-то магический прибор.
   — Минуточку — сказал он — Минуточку. Минуточку. Секундочку…
   Нечто похожее на пучок шлангов тянулось от стола к стене и исчезало в ней. Мокристу показалось, что они на секунду вспучились, как змея, которая что-то поспешно заглатывает, затем машина несколько раз икнула и выплюнула из прорези листок бумаги.
   — А, ну вот — сказал волшебник, быстро хватая его — Да, вы пришли за книгой Ф.Г. Микропальцера ^[86]"История Шляп", я угадал?
   — Нет. Я вообще-то не за книжкой… — начал Мокрист.
   — Вы уверены? Здесь их много всяких.
   У этого волшебника было две примечательных особенности. Во-первых… ну, дедуля Губвиг всегда говорил, что чем больше у человека уши, тем он честнее, а значит перед Мокристом стоял сейчас очень честный волшебник. А во-вторых, его борода явно была фальшивой.
   — Я ищу волшебника по фамилии Пелч — объяснил, наконец, Мокрист.
   Борода слегка разошлась, открывая широкую улыбку.
   — Я знал,что машина сработает! — воскликнул волшебник — Выходит, что вы ищете меня.
   Табличка на двери его кабинета гласила: "Ладислав Пелч, канд. фил. и мед. наук., Пресмертный Профессор Патологической Библиомансии ^[87].
   За дверью был вбит крюк, на который волшебник повесил свою бороду.
   Поскольку это был кабинет волшебника, в нем конечно же присутствовали череп со свечой на нем и чучело крокодила, свисающее с потолка. Никто, и меньше всего сами волшебники, не знал, зачем нужны эти предметы, но иметь их было практически обязательно.
   Кроме того, это была комната, полная книг и отчасти созданная из книг. Настоящей мебели здесь небыло, стол и кресло были сложены из книг. Похоже, многими книжками часто пользовались, потому что они лежали открытыми, с другими книгами засунутыми в них вместо закладок.
   — Хотите разузнать побольше о своем Почтамте, полагаю? — спросил Пелч, когда Мокрист усаживался в кресло, аккуратно собранное из сочинения "Синонимы слова «Кеды», тома с 1 по 41.
   — Да, пожалуйста — попросил Мокрист.
   — Голоса? Странные события?
   — Да!
   — Как бы это объяснить… — задумался Пелч — Слова имеют силу, понимаете? Это в природе нашей вселенной. Вот, например, наша Библиотека очень сильно искривляет пространство и время. Ну вот, когда в Почтамте стала скапливаться почта, он превратился в склад слов. Фактически, было создано то, что мы называем гевайзагробница живых слов. Вы как, склонны к гуманитарным наукам, мистер Губвиг?
   — Ну, не совсем — ответил Мокрист.
   Книги были для него закрытой книгой.
   — Вы могли бы сжечь книгу? — спросил Пелч — Старую книгу, скажем, растрепанную, почти без корешка, найденную в коробке со всяким хламом?
   — Ну… вероятно, нет — признал Мокрист.
   — А почему нет? Вам неприятна сама мысль об этом?
   — Да, полагаю, что так. Книги, они… ну, просто не я не делаю этого, и все. Э… а почему у вас накладная борода? Я думал, волшебники носят настоящие.
   — Это не обязательно, знаете ли, но когда выходишь на улицу, люди ожидают увидеть бороду — сказал Пелч — Как и звезды на плаще. Но вообще-то в бороде жарко, особенно летом. Так, о чем это я? Гевайзы. Да. Все слова обладают некоторойсилой. Мы это ощущаем инстинктивно. У некоторых слов, таких как волшебные заклинания или имена богов, силы очень много. С такими нужно обращаться уважительно. В Клатче есть гора, вся изрытая пещерами, и в этих пещерах захоронено более сотни тысяч старых книг, в основном религиозных, каждая завернута в белый полотняный саван. Это возможно некоторый перебор, но интеллигентные люди всегда понимали, что с некоторыми словами надо обращаться с осторожностью и уважением.
   — А не просто совать их в мешки и закидывать на чердак — продолжил Мокрист — Постойте… голем называл Почтамт "гробницей непроизнесенных слов".
   — Не удивительно — спокойно подтвердил профессор Пелч — Старые гевайзы и библиотеки часто нанимали служащих големов, потому что единственные слова, которые имеют над ними власть, это те, что написаны на свитке у них в голове. Слова очень важны. И когда их собирается много, они образуют критическую массу, которая начинает изменять природу вселенной. Вы испытывали ощущения, которые казались галлюцинациями?
   — Да! Я как будто вернулся назад во времени! Но при этом оставался в настоящем!
   — О, да. Это обычное дело — заметил волшебник — Спрессованные вместе слова могут воздействовать на пространство и время.
   — Они говорили со мной!
   — Я говорил Страже, письма хотят, чтобы их доставили. — сообщил профессор Пелч — Пока письмо не прочли, оно не совершенно. Они испробуютвсе, лишь бы их доставили. Но они не мыслят в нашем понимании этого слова, разума у них нет. Они просто пытаются дотянуться до любого оказавшегося поблизости разума. Я вижу, вы уже превратились в аватара.
   — Я не могу летать!
   — Аватар это живое воплощение божества — терпеливо пояснил профессор — Шляпа с крылышками. Золотой костюм.
   — Нет, это вышло случайно…
   — Вы уверены?
   Повисла тишина.
   — Гм… Был уверен, до настоящего момента.
   — Они не хотят никому зла, мистер Губвиг — сказал Пелч — Они просто жаждут доставки.
   — Мы никогда не сможем доставить их все — посетовал Мокрист — это займет годы.
   — Сам факт, что вы доставили хотя бы что-то, должен облегчить ситуацию, я уверен. — утешил его профессор Пелч, улыбаясь, как врач, который сообщает пациенту, что его заболевание смертельно только в 87% случаев. — Чем еще я могу вам помочь?
   Он встал, давая понять, что время волшебников исключительно ценно.
   — Ну, мне очень хотелось бы знать, куда делись люстры. — добавил Мокрист — было бы здорово вернуть их на место. Символично, можно сказать.
   — С этим я не могу вам помочь, но уверен, что профессор Зоб ^[88]может. Он Посмертный Профессор Патологической Библиомансии. Мы можем заглянуть к нему по пути к выходу, если хотите. Он в Кладовке Волшебников.
   — А почему он "Посмертный"? — спросил Мокрист, когда они вышли из кабинета.
   — Он мертв — пояснил Пелч.
   — Ах… Я надеялся, что его титул не более чем метафора. — сказал Мокрист.
   — Не беспокойтесь, он сам согласился принять Раннюю Смерть. Очень хорошая программа.
   — Ох — только и сказал Мокрист.
   В такой момент лучше всего улучить подходящую минуту, чтобы смыться, но они пришли сюда сквозь лабиринт темных коридоров, и это было не такое место, где вам хотелось бы заблудиться. Что-нибудь может найти вас.
   Они остановились у двери, сквозь которую пробивался приглушенный шум голосов и звяканье посуды. Шум стих, как только профессор открыл дверь, и было совершенно непонятно, что его производило. Это, действительно, была кладовка, абсолютно безлюдная, со множеством полок на которых стояли маленькие баночки. В каждой было по волшебнику.
   "А вот теперь точно пора бежать" — подумал спинной мозг Мокриста, когда Пелч взял одну из баночек и начал шарить в ней, выуживая маленького волшебника.
   — О, это не он — ободряюще пояснил Пелч, заметив выражение на лице Мокриста — наш домоправитель положил эти маленькие фигурки из ниток внутрь баночек просто чтобы повара не забывали: эти банки нельзя использовать для других целей. А то был у нас один случай, с арахисовым маслом, кажется. Я вынул эту куколку, просто для того чтобы голос звучал яснее.
   — Но… э, где же тогда сам профессор?
   — О, в банке, используя один из смыслов предлога "в". — пояснил профессор Пелч — Это трудно объяснить непосвященному. Он просто мертв, в…
   — …в одном из смыслов слова "мертв"? — предположил Мокрист.
   — Именно! И он может возвращаться, по графику, раз в неделю. Многие старые волшебники выбирают теперь этот вариант. Они говорят, быть мертвым освежает, как отпуск. Только дольше.
   — А куда же они уходят?
   — Никто точно не знает, но можно расслышать звон посуды — сказал Пелч и поднес баночку ко рту.
   — Профессор Зоб? Извините, не могли бы вы случайно припомнить, что случилось с люстрами из Почтамта?
   Мокрист ожидал услышать отдающий металлом слабый голосок, а вместо этого прямо у его уха раздался веселый, хотя и старческий голос:
   — Что? О! Да, конечно! Одна оказалась в Опере, а другую забрала Гильдия Убийц. О, везут тележку с пудингом! Пока!
   — Спасибо, профессор — торжественно сказал Пелч — здесь у нас все хорошо…
   — А я прям весь извелся, как вы там! — иронически ответил бестелесный голос — Оставьте меня в покое, пожалуйста, мы едим!
   — Ну вот вы и получили, что хотели — сказал Пелч, вкладывая куколку обратно в банку и завинчивая крышку — Опера и Гильдия Убийц. Получить ваши люстры назад может оказаться непросто.
   — Да уж, я думаю, мне надо отложить эту операцию на день или два — согласился Мокрист, выходя из кладовки — Опасный народ, лучше с ними не связываться.
   — Конечно — горячо согласился профессор, закрывая за собой дверь, что послужило сигналом к возобновлению шума разговоров — Некоторые сопрано лягаются, как мулы.
   Мокристу снились волшебники в бутылках, и все они выкрикивали его имя.
   В лучших традициях пробуждения от кошмаров, все их голоса постепенно слились в один, оказавшийся голосом мистера Помпы, который тряс его за плечо.
   — Они все были покрыты вареньем! — выкрикнул Мокрист, а затем собрался с мыслями — Что?
   — Мистер Губфиг, У Вас Назначена Встреча С Лордом Ветинари.
   По мере того как Мокрист осознавал смысл этих слов, они начинали звучать хуже воплей волшебников из банок.
   — Я не назначал никаких встреч с Ветинари! Э… правда ведь?
   — Он Сказал, Что Назначили, Мистер Губфиг — пояснил голем — А Это Значит, Что Так Оно И Есть. Мы Выйдем Через Каретный Двор, У Главного Входа Собралась Большая Толпа.
   Мокрист застыл, наполовину надев штаны.
   — Они рассержены? У кого-нибудь из них есть ведра со смолой? Перья любой разновидности?
   — Я Не Знаю. У Меня Есть Инструкции. Я Их Исполняю. Советую Вам Поступать Так Же.
   Мокриста вывели на улочку за почтамтом, над котрой еще плавали клочки утреннего тумана.
   — Да который сейчас час, во имя небес? — жалобно спросил он.
   — Четверть Седьмого, Мистер Губфиг.
   — Да это же еще ночь! Этот человек вообще когда-нибудь спит? Что такого случилось важного, что меня вытащили из моей замечательной теплой кучи писем?
   Часы в гостиной лорда Ветинари тикали неправильно. Иногда «тик» запаздывал на долю секунды, иногда «так» раздавалось чуть раньше, чем нужно. Иногда один или два удара вообще не звучали. Такую ерунду было непросто заметить, но стоило вам побыть в этой комнате больше пяти минут, и маленькие, но важные части вашего мозга начинали сходить с ума.
   Впрочем, ранним утром Мокристу и без этого всегда было не по себе. Одно из преимуществ преступной жизни: нет смысла вставать, пока улицы не заполнились людьми.
   Клерк Барабантт мягкой поступью проскользнул в комнату, так бесшумно, что его появление вызвало шок. Он был одним из самых тихих людей, с какими Мокристу доводилось сталкиваться.
   — Не желаете ли кофе, Почтмейстер? — тихо спросил он.
   — У меня проблемы, мистер Барабантт?
   — Даже не знаю, что и сказать, сэр. Вы читали сегодняшнюю "Таймс"?
   — Газету? Нет. Ох… — мозг Мокриста принялся отчаянно заново прокручивать вчерашнее интервью. Он же не сказал ничего плохого, правда? Все его слова были очень правильными и позитивными, да? Ветинари ведь сам хотел, чтобы люди пользовались почтой, верно?
   — Мы всегда получаем несколько номеров прямо из типографии. — сказал Барабантт — Могу принести вам один.
   Он вернулся с газетой. Мокрист развернул ее, бросил агонизирующий взгляд на превую страницу, прочел несколько предложений, закрыл лицо руками и выдохнул:
   — О, боги.
   — Вы обратили внимание на карикатуру, почтмейстер? — невинно спросил Барабантт — Она крайне забавна.
   Мокрист рискнул еще раз взглянуть на ужасную страницу. Возможно, в порядке бессознательной самозащиты, его взгляд пропустил карикатуру, на которой были изображены два уличных мальчишки в лохмотьях. Один из них держал полоску однопенсовых марок. Текст под картинкой гласил: