Пратчетт Терри. Опочтарение

   Но вот то, что он убилвампира своими булавками — крайне маловероятно…
   А вот после такой мысли ты понимаешь, что как бы ты ни старался оглядываться назад, позади тебя всегда есть еще одно «позади», куда ты в данный момент не смотришь. Мокрист прижался спиной к холодной каменной стене и скользил вдоль нее, пока не провалился в дверной проем.
   Слабое голубое сияние Сортировочной Машины было едва заметно.
   Когда Мокрист уставился в сумрак комнаты, он заметил Несмышленыша. Он спрятался как раз под Машиной.
   — Ты очень по-кошачьи ведешь себя, Несмышленыш — сказал Мокрист — Иди к папочке Мокристу. Пожалуйста?
   Он вздохнул, повесил костюм на проволочную полочку для писем и нагнулся. Как, черт возьми, положено хватать котов? Он никогда раньше не делал такого. Кошки никогда не появлялись в дедушкином питомнике губвигзеров, ну разве что в роли импровизированной закуски.
   Когда его рука приблизилась к Несмышленышу, кот прижал уши и зашипел.
   — Ты что, намерен здесь изжариться? — спросил Мокрист — Убери когти, пожалуйста.
   Кот начал рычать, и тут Мокрист понял, что животное смотрит не на него.
   — Хороший Несмышленыш — пробормотал он, чувствуя, как внутри нарастает ужас.
   Это было одно из главных правил осмотра опасных мест — никогда не отвлекайся на котов. Внезапно, это место стало куда более опасным.
   Другой важное правило: никогда не оборачивайся медленно, чтобы взглянуть себе за спину. Ну, с этим пока все было в порядке. Не кот. К черту кота. Тут еще что-то есть.
   Он выпрямился и понадежнее ухватился двумя руками за деревянный кол. "Оно у меня за спиной, так? — подумал он — Это чертово оно за чертовой моей чертовой спиной! Разумеется, оно там! А где ему еще быть?"
   Чувство страха было почти таким же, какое он испытывал когда, например, его очередная жертва разглядывала стеклянный «бриллиант». Время как будто замедлилось, все чувства обострились, а во рту появился неприятный медный привкус.
   Никогда не оборачивайся медленно. Оборачивайся быстро.
   Он повернулся, закричал и нанес удар. Кол во что-то воткнулся, но почти сразу соскользнул.
   В голубом свете Сортировочной ему улыбалось вытянутое бледное лицо. Улыбка демонстрировала два ряда острых зубов.
   — Не попал ни в одно из двухмоих сердец — сказал мистер Грыль, сплевывая кровь.
   Тонкая когтистая рука рассекла воздух, и Мокрист отпрыгнул назад, но удержал в руках кол и принялся размахивать им перед собой, стараясь отогнать эту тварь подальше…
   "Баньши — подумал он — о, дьявол…"
   Черный кожаный плащ Грыля слегка распахивался только в движении, открывая взгляду тонкое скелетоподобное тело. На самом деле это был не плащ, а кожистые крылья. На самом деле о баньши следовало думать как о гуманоидной расе, выработавшей в себе способность летать, когда они обитали в густых джунглях и охотились на белок-летяг. А вот о том, откуда взялись истории, что крик баньши предвещает тебе смерть, на самом деле лучше было не думать.
   Этот крик означал, что баньши преследует тебя. И тут уж озираться по сторонам бесполезно. Он будет у тебя над головой.
   Диких баньши было немного, даже в Убервальде, но Мокристу доводилось слышать советы бывалых людей, которые пережили встречу с этими тварями. Держись подальше от их пасти, их зубы наносят ужасные раны. Не бей их в грудь — летательные мышцы защищают ее, как броня. Они не очень сильные, но их сухожилия как стальные тросы, а своими длинными когтистыми руками они могут дотянуться до горла и снести твою глупую голову напрочь…
   Несмышленыш взвыл и еще дальше забился под Сортировочную Машину. Грыль сделал новый выпад и пошел на Мокриста, тому пришлось попятиться.
   …но их шею сломать легко, если ты сможешь до нее дотянуться, а еще — они закрывают глаза, когда кричат.
   Грыль приближался, его голова моталась на шее при каждом шаге. Мокристу больше некуда было отступать, поэтому он бросил кол и поднял руки.
   — Ну ладно, сдаюсь — сказал он — просто сделай все быстро, окей?
   Тварь продолжала таращиться на золотой костюм, они, похоже, любили все блестящее, как сороки.
   — Я ведь все равно потом куда-то отправлюсь — подсказал Мокрист.
   Грыль помедлил. У него все болело, он был дезориентирован и к тому же наелся голубей, которые были просто летучими помойками. Он хотел выбраться отсюда, хотел обратно в прохладные небеса. Здесь все было слишком сложно. Слишком много целей сразу, слишком много запахов.
   Для баньши главным был бросок, а потом зубы и когти, усиленные всем весом тела. Теперь же, смущенный, он слегка покачивался взад и вперед, пытаясь найти выход из сложной ситуации. Летать здесь было негде и некуда было идти, жертва стояла прямо перед ним… инстинкты, эмоции и слабые попытки рационального мышления роились в перегретом мозгу Грыля.
   Инстинкт победил. Прыгать на свои жертвы, растопырив когти, прекрасно срабатывало миллионы лет, почему бы этому не сработать и сейчас?
   Он закинул голову, испустил крик и прыгнул.
   Тоже сделал и Мокрист, поднырнув под его длинные руки. Это не было запрограммировано в инстинктах баньши: его жертвы или дрожали от сраха, или пытались бежать. Плечо Мокриста врезалось ему в грудь.
   Тварь была легкой, как ребенок.
   Мокрист почувствовал, как когти резанули его по руке, швырнул тварь на Сортировочную Машину и бросился на пол. На один ужасный момент ему показалось, что уловка не сработала, что он не попал телом баньши на колесо, но потом, когда пребывающий в бешенстве мистер Грыль упал на Сортировочную Машину, раздался звук…
   …хлюп…
   …и настала тишина.
   Мокрист лежал на прохладных плитах пола пока его сердце не успокоилось настолько, что стало можно различить отдельные удары. Лежа на полу, он заметил, как что-то липкое стекает с Машины.
   Он медленно поднялся на дрожащих ногах и уставился на то что осталось от твари. Если бы он был героем, он не упустил бы случая сказать что-то вроде: "Вот это Яназываю сортировкой!". Но поскольку он не был героем, его просто стошнило. Тело не может работать как следует, если не все его части находятся в одном и том же пространстве-времени, но такой оборот событий придает ему красочности.
   Потом, зажав свою кровоточащую руку, он опустился на колени и заглянул под Машину в поисках Несмышленыша.
   "Я должен вернуться с котом — вертелась у него в голове невнятная мысль — Просто должен. Человек, который бросается в горящее здание, чтобы спасти дурацкого кота, и выходит оттуда с котом в руках выглядит как герой, хотя и глуповатый. Если же он выходит без кота, он просто идиот".
   Приглушенный грохот над головой подсказал ему, что часть здания рухнула. Воздух стал обжигающим.
   Несмышленыш попятился от руки Мокриста.
   — Послушай — прорычал Мокрист — Герой должен выйти с котом. Но коту при этом не обязательно быть живым…
   Он рванулся вперед, сцапал Несмышленыша и выволок его из-под Машины.
   — Вот так — сказал он и взял в другую руку вешалку с костюмом. На золотой ткани было несколько пятен баньши, но он рассеяно подумал, что потом сообразит, как их вывести.
   Он, пошатываясь, вышел в коридор. И в том и в другом конце его перегораживала стена огня, да в добавок Несмышленыш выбрал именно этот момент, чтобы вонзить ему в руку все четыре комплекта когтей.
   — Ох, — вздохнул Мокрист — а ведь до сих пор все так хорошо шло…
    — Мистер Губфиг! Вы В Порядке, Мистер Губфиг?
   Големы победили огонь, фактически, удалив сам огонь. Они просто выдрали из горящего здания все, что горело. Это выглядело как-то… хирургически. Они встали около стены огня, лишили его пищи, согнали огонь в кучку, загнали в угол и затоптали до смерти.
   Големы легко могли пройти сквозь раскаленную лаву и расплавленный металл. Если даже они знали, что такое страх, то не нашли его в горящем здании.
   Раскаленный камень был отброшен с лестницы раскаленными до красна руками големов. Мокрист посмотрел вверх, в горящий зал и на мистера Помпу на переднем плане. Голем сиял оранжевым светом. Частички пыли и грязи на его глине мерцали и вспыхивали.
   — Рад Видеть Вас, Мистер Губфиг! — радостно прогрохотал он, отбрасывая в сторону тлеющую балку. — Мы Расчистили Путь К Двери! Бегите Скорее!
   — Э… спасибо! — проорал Мокрист, перекрикивая рев пламени.
   Впереди действительно виднелся проход, а в конце его — манившие дивной прохладой двери. В дальнем конце зала другие големы, полностью игнорируя столбы огня, хладнокровно выбрасывали горящие доски сквозь пролом в стене.
   Жар был страшным. Мокроист пригнул голову, прижал к груди испуганного кота, почувствовал, как начала поджариваться кожа сзади на шее и рванул вперед.
   Позже все это слилось в единое воспоминание. Треск над головой. Металлический грохот. Голем Ангхаммарад, глядящий вверх, его коробочка сияет желтым светом на раскаленной докрасна руке. Десять тысяч тонн дождевой воды, изливающейся вниз с обманчивой медлительностью. Холод, ударивший в сияющего жаром голема…
   …взрыв…
   Огонь умер. Звук умер. Свет умер.
   — АНГХАММАРАД.
   Ангхаммарад взглянул на свои руки. В них не было плоти, только жар, огонь горна, огонь взрыва, тем не менее принявший призрачную форму кистей и пальцев.
   — АНГХАММАРАД — повторил гулкий голос.
   — Я Утратил Свою Глину — сказал голем.
   — ДА — ответил Смерть — ОБЫЧНОЕ ДЕЛО. ТЫ УМЕР. РАЗБИТ. ВЗОРВАЛСЯ МИЛЛИОНОМ ОСКОЛКОВ.
   — Кто Же Тогда Слушает Тебя?
   — ТА ЧАСТЬ ТЕБЯ, КОТОРАЯ НЕ БЫЛА ГЛИНОЙ.
   — У Вас Есть Распоряжения Для Меня? — спросили остатки Ангхаммарада, поднимаясь на ноги.
   — НЕ СЕЙЧАС. СЕЙЧАС ТЫ В ТАКОМ МЕСТЕ, ГДЕ НЕТ НИКАКИХ РАСПОРЯЖЕНИЙ.
   — Что Же Я Должен Делать?
   — ПОХОЖЕ, ТЫ ПЛОХО ПОНЯЛ МОИ СЛОВА.
   Ангхаммарад снова сел. Это место напоминало ему глубины моря, только вместо ила под ногами был песок.
   — ОБЫЧНО ЛЮДИ ПРЕДПОЧИТАЮТ ДВИГАТЬСЯ ДАЛЬШЕ. — подсказал ему Смерть — В ПОИСКАХ ЖИЗНИ ПОСЛЕ СМЕРТИ.
   — Спасибо, Но Я Останусь Здесь.
   — ЗДЕСЬ? НО ЗДЕСЬ НЕЧЕГО ДЕЛАТЬ — сказал Смерть.
   — Да, Я Знаю — ответил призрак голема — Это Прекрасно. Я Свободен.
   В два часа ночи начался дождь.
   Могло быть и хуже. Мог пойти дождь из змей. Или дождь из кислоты.
   Уцелела часть крыши и часть стен. А значит, можно считать, что уцелела и часть здания.
   Мокрист и Мисс Добросерд сидели на теплых камнях около раздевалки, которая была единственной уцелевшей комнатой, которую можно было боле или менее так назвать, не погрешив против истины. Големы затоптали остатки огня, укрепили все что грозило обвалиться и, не сказав ни слова, отбыли прочь, чтобы продолжить не быть молотками вплоть до заката.
   Мисс Добросерд снова и снова крутила в руках оплавленное бронзовое крепление.
   — Восемнадцать тысяч лет — прошептала она.
   — Это был резервуар для дождевой воды — промямлил Мокрист, глядя в никуда.
   — Огонь и вода — пробормотала мисс Добросерд — Но не то и другое сразу!
   — А вы не можете… испечь его заново или что-то такое? — Мокрист сам понял, что его слова звучат беспомощно. Но он видел, как другие големы копались в обломках.
   — Слишком мало уцелело. Просто пыль, перемешанная со всем остальным. — сказал мисс Добросерд — а ведь он просто хотел быть полезным.
   Мокрист посмотрел на остатки писем. Вода намыла кучки черного пепла в каждом углу.
   "А онипросто хотели, чтобы их доставили" — подумал он.
   В такие минуты идея просидеть девять тысяч лет на дне моря кажется вполне привлекательной.
   — Он хотел подождать, пока Вселенная завершит свой круг и все повторится снова. Знаешь об этом?
   — Да, ты говорила мне — ответил Мокрист.
   "Нет более печального запаха, чем запах мокрой, сгоревшей бумаги — подумал Мокрист — Он значит: конец".
   — Ветинари не станет восстанавливать Почтамт — продолжала мисс Добросерд — Если он попытается, Позолот устроит смуту. Растрата городской казны и все такое. У него много друзей. Люди, которые должны ему денег или обязаны услугами. Он ловко с такими управляется.
   — Это Позолот поджег Почтамт — сказал Мокрист — Он был потрясен, увидев меня в ресторане. Он-то думал, я буду здесь.
   — Ты никогда не докажешь этого.
   "Вероятно, нет" — согласился Мокрист в заполненной дымом пустоте своего разума. Здешняя Стража объявилась на месте происшествия гораздо быстрее, чем обычная городская полиция, судя по его опыту. С ними был оборотень. О, большинство людей приняли бы его за обычную симпатичную собаку, но когда растешь в Убервальде, у дедушки, который держит псарню, то быстро приобретаешь способность замечать различия. На этом был ошейник, он обнюхал все вокруг, не смотря на то, что угли еще не потухли, и что-то откопал в куче дымящегося пепла.
   Они начали копать, и беседа со Стражей вышла неловкой. Мокрист слделал все что мог в данных обстоятельствах. Главное — никогда не говорить правды. Все равно полицейские никогда не верят тому, что им говорят люди, так что нет смысла загружать их лишней работой.
   — Скелет с крыльями? — переспросил Мокрист тоном, весьма удачно изображавшим искреннее изумление.
   — Да, сэр. Размером примерно с человека, но очень… поврежденный. Я бы даже сказал, искалеченный. Знаете что-нибудь об этом?
   Этот стражник был в чине капитана. Мокрист не мог проникнуть в его мысли. Лицо стражника не выдавало ничего, кроме того, что он сам хотел выдать. Что-то в нем наводило на мысль, что ему уже известны все ответы, но он все равно задает вопросы, чтобы поглядеть, что получится.
   — Может, это был особенно большой голубь? Они тут кишели как паразиты по всему зданию — поделился идеей Мокрист.
   — Сомневаюсь, сэр. Мы полагаем, это был баньши, мистер Губвиг. — терпеливо разъяснил капитан. — Они встречаются очень редко.
   — Я думал, они всего лишь кричат на крышах домов, в которых скоро кого-то убьют — ответил Мокрист.
   — Да, но это цивилизованные баньши, сэр. Дикие обходятся без посредников. Ваш молодой человек упоминал, будто ударил что-то?
   — Стэнли говорил мне, о, говорил о чем-то летающем. — сказал Мокрист — Но я думаю, что это был просто…
   — …особенно большой голубь. Понимаю. И вы не знаете, от чего начался пожар? Вы же там пользовались безопасными фонарями, насколько мне известно.
   — Вероятно, спонтанное самовозгорание в почтовых завалах — охотно поделился соображением Мокрист, который был готов к такому вопросу.
   — Никто не вел себя странно?
   — В Почтамте очень трудно отличить странное от нормального, капитан. Уж поверьте.
   — Не угрожал ли вам кто-нибудь, сэр? Возможно, вы кого-то разозлили?
   — Ничего подобного не было.
   Капитан вздохнул и убрал свой блокнот.
   — Я все равно оставлю тут на ночь пару парней, приглядеть за порядком — сказал он — вы молодец, что спасли кота, сэр. Все очень радовались, когда вы выбрались наружу. Хотя, еще одно, сэр…
   — Да, капитан?
   — Почему баньши — или, возможно, особенно большой голубь — напал на мистера Гроша?
   Мокрист подумал: "Шляпа…"
   — Понятия не имею — сказал он вслух.
   — Да, сэр. Я так и думал, что не имеете. — вздохнул капитан — Я так и думал. Меня зовут капитан Железоплавильссон, сэр, хотя чаще меня называют капитан Моркоу. Если что-нибудь вспомните, свяжитесь со мной тотчас же. Мы здесь для вашей защиты.
   "Да, и что же ты предпринял против баньши? — подумал Мокрист — Вы подозреваете Позолота. Ну что ж, молодцы. Но таких людей как Позолот закон вообще не волнует. Они сами никогда не нарушают закон, они просто используют людей, которые делают это за них. И вы никогда нигде не найдете письменных распоряжений, никаких".
   Мокрист был уверен, что оборотень подмигнул капитану, прямо перед тем как он повернулся, чтобы уйти.
   Дождь теперь свободно проникал в здание и шипел на еще не остывших камнях, пока Мокрист осматривал гаснущий пожар. Пламя еще кое-где теплилось, особенно там, где големы свалили горючие материалы в большие кучи. Все-таки это был Анк-Морпорк, поэтому ночные бродяги уже появились, как туман, из ниоткуда, и стали собираться вокруг этих куч, чтобы погреться.
   Чтобы привести здесь все в порядок, понадобится потратить целое состояние. Ну так и что? Он же знал, откуда взять деньги. Все равно они ему не очень-то нужны. Он использовал их просто как мерило своих достижений. Но сейчас в этом не было смысла, потому что все эти достижения принадлежали Альберту Блестеру и прочим его мошенническим личинам, а вовсе не скромному невинному почтмейстеру.
   Он снял свою золотую шляпу и посмотрел на нее. «Аватар», вот что сказал Пелч. Человеческое воплощение божества. Но он не был богом, он был просто обманщиком в золотом костюме, и вот обману пришел конец. И где же теперь ангел? И где были боги, когда ты так нуждался в них?
    Боги могут помочь.
   Шляпа поблескивала в отсветах огня, а мозг Мокриста просто искрился. Он боялся дышать, чтобы не спугнуть внезапно возникшую мысль, ведь все, оказывается, было так просто.Но честный человек никогда бы до такого не додумался…
   — Все что нам нужно, это…
   — Это что? — спросила мисс Добросерд.
   — Музыка! — объявил Мокрист. Он встал на ноги, сложил ладони рупором и закричал: — Эй, народ! На банджо играет кто-нибудь? Или, может, на скрипке? Я дам отличную коллекционную долларовую марку тому кто сможет изобразить вальс! Ну, знаете: раз-два-три, раз-два-три?
   — Ты что, окончательносвихнулся? — спросила мисс Добросерд — ты явно…
   Она замолчала, потому что бедно одетый человек похлопал Мокриста по плечу.
   — Я умею играть на банджо — сказал он — а мой друг Хамфри может изобразить что-нибудь суровое на губной гармошке. Плата — один доллар, сэр. Монетой, пожалуйста, если не возражаете, потому что я не умею писать и не знаю никого, кто умел бы читать.
   — Моя драгоценная мисс Добросерд — сказал Мокрист с безумной улыбкой — У тебя есть другое имя? Ну какое-нибудь прозвище, какое-нибудь милое уменьшительно-ласкательное слово, которым тебя можно назвать?
   — Ты пьян? — требовательно спросила она.
   — К сожалению, нет — посетовал Мокрист — Хотя я бы не возражал. Ну так что, мисс Добросерд? Я ведь спас даже свой лучший костюм!
   Она была захвачена врасплох, и ответ сорвался с губ, прежде чем ее прирожденный цинизм успел захлопнуть двери.
   — Мой брат называл меня… э…
   — Ну?
   — "Убийца" — призналась мисс Добросерд — Но он это любя. Тыдаже и не пытайся называть меня так.
   — Тогда как насчет «Шпильки» ^[97]?
   —  Шпилька?Нуууу… «Шпильку» я, пожалуй, переживу — сказала мисс Добросерд — А значит, и ты тоже. Но сейчас неподходящий момент для танцев…
   — А вот и нет, Шпилька — возразил Мокрист, отсветы огня осветили его широкую улыбку — как раз сейчас самое подходящее время. Мы с тобой станцуем, а потом расчистим здесь все и подготовимся к открытию Почтамта, снова наладим доставку почты, закажем ремонт здания, и все опять заработает как надо. Просто смотри на меня.
   — Знаешь, похоже, это правда, что работа в Почтамте сводит людей с ума. — сказала мисс Добросерд — подумай, откуда ты возьмешь деньги на ремонт?
   — Боги помогут — ответил Мокрист — верь мне.
   Она уставилась на него.
   — Ты серьезно?
   — Смертельно.
   — Ты собираешься молитьсяо деньгах?
   — Ну, не совсем, Шпилька. Какой смысл, богам ведь тысячи молитв каждый день возносят. У меня другие планы. Мы вернем Почтамт к жизни, мисс Добросерд. Я ведь не думаю как полицейский, почтальон или клерк. Я все делаю по-своему. А потом я за неделю доведу Взяткера Позолота до банкротства.
   Ее рот принял форму буквы "О".
   — Да как же ты это сделаешь? — наконец выговорила она.
   — Пока не знаю, но все возможно, если я станцую с тобой и смогу сохранить целыми все десять пальцев на ногах. Станцуем, мисс Добросерд?
   Она была удивлена, потрясена и смущена, и лично Мокристу фон Губвигу это нравилось. Почему-то он чувствовал себя бесконечно счастливым. Он не знал почему, и не знал точно, что будет делать дальше, но был уверен в одном — это будет весело.
   Он испытывал то самое электризующее ощущение, какое бывало, когда он стоял перед банкиром, внимательно изучавшим образчик его искусства. Вся вселенная как будто затаивала дыхание, а потом банкир улыбался и говорил: "Очень хорошо, мистер Вымышленное Имя, я тотчас же велю клерку принести деньги". Это был трепет не погони, но спокойного ожидания, когда ты так хладнокровен, так собран, что, кажется, продлись это состояние еще немного, и ты обманешь весь мир и сможешь вертеть им, как захочешь. Это были те самые моменты, ради которых он жил, когда чувствовал себя действительноживым, мысли текли быстро и плавно, как ртуть, и самый воздух как будто искрился. Позже, за все придется заплатить. Но сейчас он как будто летел.
   Он снова былв игре. Но сейчас, в свете догорающего прошлого, он вальсировал с мисс Добросерд под скрипучие звуки импровизированного оркестра.
   Позже она отправилась спать домой, слегка озадаченная, но со странной улыбкой на губах, а он пошел в свой кабинет, в котором теперь не хватало целой стены, и задумался о религии, как никогда раньше.
   Юный жрец храма Крокодила Оффлера в 4 часа утра был несколько не в себе, но человек в шляпе с крылышками и золотом костюме похоже, точно знал, чего хочет, так что жрецу пришлось с этим смириться. Он был не очень-то умен, вот почему и оказался в ночной смене.
   — Вы хотите доставитьэто письмо Оффлеру? — спросил он, зевая.
   Конверт был уже у Мокриста в руке…
   — Письмо адресовано ему — сказал Мокрист — И снабжено соответствующей маркой. Хорошо написанное письмо всегда привлекает внимание. А еще я принес фунт сосисок, это обычай такой, я знаю. Крокодилы любят сосиски.
   — Ну, строго говоря, с богами беседуют жрецы — с сомнением сказал юный служитель. Неф храма был пуст, если не считать маленького человечка в грязном халате, который сонно подметал пол.
   — Насколько я понимаю, жертвенные сосиски достигают Оффлера, будучи поджаренными, так? Их душа возносится к богу в виде запаха? А потом вы съедаете сами сосиски?
   — О, нет. Не совсем так. Точнее, совсем не так. — ответил юный жрец, который был неплохо знаком с этой темой — Это может выглядетьтак для непосвященного, но, как вы верно заметили, истинная сосисочность направляется прямо к Оффлеру. Он, разумеется, поглощает дух сосисок. А мы едим всего лишь их земную оболочку, которая, поверьте, обращается в прах и пыль прямо у нас во рту.
   — А, так вот почему запах сосисок всегда кажется вкуснее, чем сами сосиски — сказал Мокрист — я это давно заметил.
   Жрец был впечатлен.
   — Вы теолог, сэр? — спросил он.
   — Я… ну, у меня похожая работа — сказал Мокрист — Но я вот что подумал: если вы прочтете письмо, это будет как будто сам Оффлер прочел его, я прав? Через ваши глаза духэтого письма вознесется прямо к Оффлеру? А потом уже я дам вам сосиски.
   Юный жрец в отчаянии оглядел храм. Было еще слишком рано. Если ваш бог, метафорически выражаясь, ничего не делает, пока речные отмели не согреются на солнышке, то и старшие жрецы предпочитали до этого момента оставаться в постели.
   —  Думаю, так и есть- неохотно признал жрец — Но вам лучше подождать, пока дьякон Джонс…
   — Я несколько тороплюсь — прервал его Мокрист. Последовала пауза. — Я принес немного медовой горчицы. — добавил он — Отлично подходит к сосискам.
   Жрец внезапно преисполнился внимания.
   — Какой именно? — уточнил он.
   — "Мисс Эдит Проболтайс Premium Reserve" ^[98]— ответил Мокрист, показывая ему баночку.
   Лицо юного жреца просияло. Он занимал невысокое место в иерархии, и сосиски во плоти доставались ему не намного чаще, чем Оффлеру.
   — Боги, это дорогущая штука! — выдохнул он.
   — Да, это из-за ее знаменитого привкуса дикого чеснока — сказал Мокрист — Но возможно мне и правда лучше подождать, пока дьякон…
   Жрец схватил письмо и баночку.
   — Нет, нет, я понимаю, вы торопитесь. — быстро сказал он — Я все сделаю прямо сейчас. В письме наверное просьба о помощи, да?
   — Да. Я надеюсь, Оффлер осияет светом своих глаз и блеском своих зубов моего коллегу Толливера Гроша, который сейчас в госпитале леди Сибил. — сказал Мокрист.
   — О, да — с облегчением сказал жрец — мы часто получаем такие…
   — А еще я надеюсь получить сто пятьдесят тысяч долларов — продолжил Мокрист — Лучше, конечно, анк-морпоркских долларов, но в любой другой твердой валюте тоже будет приемлемо.
   Походка Мокриста была определенно пружинистой, когда он возвращался к руинам Почтамта. Он отправил письма Оффлеру, Ому и Слепому Ио, наиболее важным богам, а еще Афроидиоте, богине Тех Штук, Что застревают в Ящиках ^[99]. У нее не было своего храма и служили ей в основном жрицы на общественных началах с Канатной улицы, но Мокрист чувствовал, что Афроидиота заслуживает большего. Он выбрал эту богиню, потому что ему нравилось ее имя.
   На все про все ему понадобился один час. Боги работают быстро.
   В сером дневном свете Почтамт выглядел не лучше, чем ночью. Уцелела примерно половина здания. Несмотря на активное применение брезента, защищенная от дождя часть Почтамта все равно была маленькой и сырой. Служащие бродили вокруг, не зная, что делать.
   Он должен дать им указания.
   Первым, кого он встретил, оказался Джордж Эгги, захромавший к нему на максимальной скорости.