Страница:
— В самом деле? — только и нашелся что сказать он.
Мокрист направился в ближайшее кафе, сел и пролистал журнал. Один из навыков приобретенных им в предыдущей жизни позволял ему быстро нахвататься знаний в любой области, как раз достаточно, чтобы сойти за эксперта среди не-экспертов. Потом он вернулся в магазин.
У каждого есть какие-то ниточки, за которые можно потянуть. Часто это жадность. О, жадность — это старый надежный резерв. Иногда это гордость. Гордость — ниточка Гроша. Он так отчаянно жаждет повышения по службе; это видно по глазам. Найди ниточку, а дальше все пойдет как по маслу.
А теперь Стэнли. Ну что ж, Стэнли… это должно быть просто.
Когда Мокрист снова вошел в магазин, Большой Дэйв изучал под микроскопом булавку. Поток покупателей уже почти схлынул, осталось только несколько копуш, пожирающих взглядом булавки в витринах или роющихся на полках.
Мокрист бочком скользнул к прилавку и кашлянул.
— Да, сэр? — сказал Большой Дэйв, поднимая взгляд от своей работы — О, вернулись? Увлекает, правда? Видели что-нибудь, что вам понравилось?
— Пачку бумаги для булавок с дырочками и пакетик за десять пенсов, полжалуйста. — громко сказал Мокрист.
Другие покупатели на секунду взглянули, как Дэн достает пачку бумаги с полки, и вернулись к своим занятиям.
Мокрист наклонился через прилавок.
— Скажите — хрипло прошептал он — а у вас нет чего-нибудь… поострее?
Большой человек бросил на него деланно-безразличный взгляд.
— Что значит "поострее"? — спросил он.
— Вы же знаете — сказал Мокрист. Он прочистил горло. — Более… заточенные.
Дверной колокольчик звякнул, когда ушли последние покупатели, пресытившиеся булавками на сегодня. Дэйв посмотрел им вслед.
— А вы знаете толк в этом, да, сэр? — спросил он, подмигивая.
— Я только учусь, но серьезно — ответил Мокрист — большая часть товара здесь, ну…
— Я не прикасаюсь к гвоздям — резко сказал Дэйв — Их нет в моем магазине! Мне о репутации надо думать! Сюда же дети маленькие могут зайти!
— О, нет! Только булавки, вот мое кредо! — поспешно сказал Мокрист.
— Хорошо — успокоился Дэн — Ну что ж, так случилось, что у меня есть парочка для настоящего коллекционера.
Он кивнул в сторону бисерной занавески в дальнем конце магазина.
— Не могу все выложить на витрину, тут постоянно подростки ошиваются, вы же знаете, как это бывает…
Мокрист проследовал за ним сквозь позвякивающий занавес в маленькую битком забитую комнату, где Дэйв, оглядевшись по сторонам с видом заговорщика, вытащил с полки маленькую черную коробочку и открыл ее под носом у Мокриста.
— Такое не каждый день увидишь, э? — самодовольно спросил Дэйв.
"Пф, да это же булавка!" — подумал Мокрист, но вслух сказал:
— Ух ты! — старательно изобразив голосом удивление.
Несколькими минутами позже он вышел из магазина, борясь с желанием поднять воротник чтобы скрыть лицо. Вот в чем проблема с некоторыми формами безумия. Они могут проявляться совершенно неожиданно. В конце-то концов, он только что потратил 70 долларов на чертову булавку!
Он посмотрел на маленькие пакетики у себя в руке и вздохнул. Когда он клал их в карман куртки, его рука коснулась бумаги.
Ах, да. Письмо З.Л.П.О.Д. Он уже собрался сунуть его обратно в карман, когда ему на глаза попалась старинная табличка на той стороне улицы: Лоббистская. Опусти взгляд, он увидел вывеску над первым же магазином на узкой улочке:
№1. ЗЕЛЕНЩИКА А.ПАРКЕРА amp;СЫНА ЛАВКА
ПЕРВОКЛАССНЫХ ФРУКТ И ОВОЩЕЙ [37]
Ну, и почему же не доставить его? Ха! Он же почтмейстер, так? Что тут такого?
Он проскользнул в магазин. Мужчина средних лет пытался привнести свежую морковь или, возможно, морковей, в жизнь полной женщины с большой хозяйственной сумкой и волосатыми бородавками на лице.
— Мистер Сурьма Паркер? — поспешно спросил Мокрист.
— Секундочку, сэр, я только… — начал человек.
— Просто хочу спросить, выли мистер Сурьма Паркер, вот и все — прервал его Мокрист. Женщина повернулась, чтобы взглянуть на того, кто помешал ей, но Мокрист подарил ей такую победительную улыбку, что она покраснела и даже на секунду пожалела, что не накрасилась сегодня.
— Это мой отец — сказал зеленщик — Он на заднем дворе, упаковывает особенно сложную капусту…
— Это его — сказал Мокрист — Почтовая доставка.
Он положил конверт на прилавок и быстро вышел из магазина.
Продавец и покупатель уставились на розовый конверт.
— З.Л.-П.О.Д.? - удивился мистер Паркер.
— О, какие воспоминания, мистер Паркер! — ответила женщина — В дни моей молодости мы писали такое на письмах во время ухаживания. А вы разве нет? Запечатано Любящим Поцелуем От Души [38]. Были тогда и З.Л.П.О.Д., и Л.А.Н.К.Р. и… — она понизила голос и хихикнула — К.Л.А.Т.Ч., разумеется. Помните?
— Это все как-то прошло мимо меня, миссис Втеле. [39]— чопорно ответил зеленщик — И я только рад этому обстоятельству, если подобное означает, что молодые люди посылают моему папе розовые конверты с злпод на них. Ну и времена настали, э?
Он повернулся и позвал:
— Отец!
Ну что же, вот и одно доброе дело сделано сегодня, подумал Мокрист. Ну, или просто дело, во всяком случае.
Было похоже, что мистер Паркер обзавелся-таки сыновьями, тем или другим способом. Но все равно, было… странно, думать обо всех этих письмах, кучами громоздящихся в здании. Можно вообразить, что это конверты с историей. Доставь их, и история пойдет одним путем. Забрось их в какую-нибудь щель — другим.
Ха. Он покачал головой. Как будто незначительный выбор сделанный столь же незначительной персоной может иметь какое-то значение! Историю изменить не так-то просто. Она же все равно возвращается на свой путь, разве нет? Он был уверен, что где-то читал об этом. Если бы все было иначе, никто и никогда не решился бы ни на что.
Он остановился на маленькой площади, куда сходились восемь улиц, и решил пойти домой по Рыночной [40]. Этот путь был не хуже прочих.
Убедившись, что Стэнли и голем заняты разборкой почтовых завалов, мистер Грош прокрался прочь от них по лабиринту коридоров. Пачки писем громоздились так высоко и плотно, что кое-где ему пришлось протискиваться между ними, но в конце концов он добрался до шахты старого гидравлического подъемника, которым давным-давно уже не пользовались. Шахта тоже была забита письмами.
Однако лесенка для техников была еще свободна, и онапо крайней мере вела на крышу. Конечно, была еще и пожарная лестница снаружи, но в том-то и дело, что она была снаружи, а у Гроша даже в лучшие его времена недоставало энтузиазма, чтобы лазить снаружи.Он жил в Почтамте, как очень маленькая улитка в очень большой раковине. Он привык к сумраку.
Медленно и болезненно, с трясущимися коленками, он взобрался наверх сквозь этажи, забитые почтой, и открыл люк наверху шахты.
Он моргнул, вздрогнул от непривычного солнечного света, и выволок себя на плоскую крышу.
Ему никогда не нравилось делать это, но что еще можно было предпринять? Стэнли ел как птичка, да и сам Грош обходился в основном чаем с печеньем, но это все равно стоило денег, даже если ходить на рынок перед самым закрытием, а жалованье перестало приходить очень давно, десятилетия назад. Грош был слишком боязлив, чтобы отправиться во дворец и спросить, почему. Он боялся, что если попросит денег, его уволят. Так что он решил сдать в аренду старую голубятню. Что тут плохого? Все голуби присоединились к своим диким собратьям много лет назад, а надежное укрытие — это не то, от чего можно легко отмахнуться в этом городе, даже если оно и пованивает слегка. В конце концов, тут был отдельный вход с пожарной лестницы и все такое. Да это был просто маленький дворец, по сравнению с большинством съемных квартир.
Да и кроме того, этим парням на запах плевать, они сами так сказали. Это заводчики голубей. Грош не был точно уверен, что это значит, знал только, что они используют маленькую семафорную башню, чтобы заводить голубей правильно. Зато они аккуратно платили, вот что важно.
Он обошел большой резервуар для воды, которая когда-то использовалась для работы лифта, бочком пробрался к голубятне и вежливо постучал.
— Это я, парни. Просто пришел за арендой — сказал он.
Дверь открылась и он уловил кусок диалога:
— …соединение не выдержит дольше тридцати секунд…
— О, мистер Грош, входите — пригласил человек, открывший дверь.
Это был мистер Карлтон, человек с бородой, которой мог бы гордиться гном, нет, могли бы гордиться двагнома. Он казался более разумным, чем остальные двое, хотя, впрочем, различие было незначительно.
Грош снял шляпу.
— Пришел насчет арендной платы, сэр — повторил он, озираясь вокруг — И н'востей немного тоже есть, да. Просто подумал, лучше вам сказать ребята, что у нас новый почтмейстер. Будьте пока поосторожнее, ладно? Намек ясен, э?
— Ну и сколько продержится этот? — спросил человек, сидевший на полу и работавший над металлическим цилиндром внутри которого виднелся, как показалось Грошу, сложный часовой механизм. — Вы столкнете его с крыши в субботу, да?
— Ну, ну мистер Уинтон, не надо так шутить надо мной — нервно сказал Грош — Когда он пробудет здесь несколько недель и немного обустроится, я, типа… намекнуему, что вы здесь, окей? Кстати, как ваши голуби, в порядке? — он оглядел голубятню. Единственный находившийся в пределах видимости голубь сидел, нахохлившись, в углу.
— Они полетели размяться — сказал Уинтон.
— Ах, вот оно что, ну тогда ладно — сказал Грош.
— Да и вообще, сейчас нас больше интересуют дятлы — сказал Уинтон, вытягивая из цилиндра металлическую ленту — Видишь, Алекс? Я же говорил тебе, она погнулась. И с двух шестеренок сорвало зубцы…
— Дятлы? — переспросил Грош.
Температура в голубятне ощутимо понизилась, как будто он сказал что-то не то.
— Верно, дятлы — раздался третий голос.
— Дятлы, мистер Эмери? — третий заводчик голубей всегда действовал Грошу на нервы. Это наверное потому, что его глаза постоянно были в движении, как будто он хотел видеть все и сразу. И он всегда держал в руках дымящуюся трубку или другой какой-нибудь механизм. Все они очень интересовались трубками и шестеренками, если уж на то пошло. Странно, но Грош ни разу не видел, чтобы кто-нибудь из них держал в руках голубя. Он не знал, как заводят голубей, но пришел к заключению, что дело это посторонних глаз не любит.
— Да, дятлы — сказал человек с трубкой в руках, которая постепенно меняла цвет с красного на синий. — потому что…
Тут ему кажется пришлось приостановиться и подумать секунду.
— …мы думаем, что их можно научить… о, да, выстукивать послание по прибытии на место, понимаете? Это гораздо лучше, чем почтовые голуби.
— Почему? — удивился Грош.
Мистер Эмери секунду смотрел в никуда.
— Потому что… они смогут доставлять послания в темноте? — наконец предположил он.
— Неплохо — пробормотал человек, разбиравший цилиндр.
— А, будут помогать спасателям, понимаю — сказал Грош — хотя сомневаюсь, что они смогут заменить семафорные башни.
— А вот как раз это мы пытаемся выяснить — сказал Уинтон.
— Мы будем вам очень признательны, если вы никому не станете рассказывать об этом — быстро сказал Карлтон — Вот ваши три доллара, мистер Грош. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь украл наши идеи, понимаете ли.
— Рот на замке, парни — сказал Грош — Не беспокойтесь. Вы можете положиться на Гроша.
Карлтон открыл дверь.
— Мы знаем, что можем. Всего доброго, мистер Грош.
Грош услышал, как дверь закрылась за ним, и побрел обратно через крышу. Внутри голубятни, кажется, начался спор; он слышал, как кто-то воскликнул:
— Ты зачем ему это сказал?
Это было даже обидно, похоже, кто-то думал, что ему нельзя доверять. Спускаясь вниз по длинной лестнице, Грош размышлял, не стоит ли указать парням на то, что дятлы не станут летать ночью. Просто удивительно, как такие смышленые парни не заметили столь явного изъяна в своем плане. "Все-таки они немного легковерные", — подумал он.
Сотней футов ниже и на четверть мили в сторону, как дятел летит при дневном свете, так и Мокрист следовал путем судьбы.
В данный момент она вела его через район, который был ниже всякой критики по любому критерию из тех, которые принято принимать в расчет, покупая себе недвижимость. Граффити и мусор были тут повсюду. Они были повсюду на всей территории города, если уж на то пошло, но на остальной территории мусор был лучшего качества, а в граффити меньше грамматических ошибок. Весь квартал, казалось, ждал какого-то события, вроде большого пожара.
А потом он увидел его. Это был один из тех несчастных маленьких магазинчиков, продающих продукцию мелких домашних предприятий, со сроком жизни, измеряемом в днях, и огромными надписями на фасаде вроде: "Гигантская Тотальная Распродажа!!!" которые продают носки с двумя пятками, колготки с тремя штанинами и футболки с одним рукавом длиной четыре фута. Окно было заколочено, над ним, еле заметная под слоем граффити, виднелась надпись: Траст Големов.
Мокрист вошел в дверь. Под ногами хрустело стекло.
Раздался голос:
— Держите руки так, чтобы я их видела, мистер!
Он осторожно поднял руки, вглядываясь в сумрак. Совершенно определенно он смог разглядеть только арбалет, который держала смутно обозначенная фигура. Свет, умудрившийся просочиться сквозь щели между досками, поблескивал на кончике арбалетной стрелы.
— О — сказал голос в темноте, казалось, слегка разочарованным тоном от того, что не удалось никого подстрелить — Ну ладно. Прошлой ночью у нас были посетители.
— Окно? — спросил Мокрист.
— Это происходит каждый месяц. Я как раз подметала. — Чиркнула спичка и загорелась лампа. — Они обычно не нападают на самих големов, не сейчас, когда повсюду бродят свободные големы. А вот стекло сдачи не даст.
Лампа повернулась, и в ее свете стала видна высокая молодая женщина, одетая в облегающее серое шерстяное платье, с угольно-черными гладкими волосами, которые казались наклеенными, как на кукле, и сзади были собраны в тугой пучок. Слегка покрасневшие глаза выдавали, что недавно она плакала.
— Вам повезло, что вы меня застали здесь. — сказала она — Я просто зашла проверить, может, чего украли. Вы продавать или нанимать? Можете опустить руки — добавила она и положила арбалет на прилавок.
— Продавать или нанимать? — переспросил Мокрист, осторожно опуская руки.
— Голем — сказала она специальным голосом-для-тупиц. — Мы Траст Го-лемов. Мы покупаем или сдаем го-лемов. Вы хотите продать го-лема или нанять го-лема?
— Ни-то-ни-другое — ответил Мокрист — У меня есть го-лем. Я имею в виду, он ра-ботает на меня.
— Правда? Где? — заинтересованно спросила женщина — И, кстати, мы можем немного ускорить наш диалог, полагаю.
— В Почтамте.
— О, Помпа 19 — вспомнила женщина — а он сказал, что это государственная служба.
— Мы зовем его мистерПомпа — чопорно заметил Мокрист.
— В самом деле? И что, испытываете такое приятное снисходительно чувство, когда зовете его так?
— Пардон? Что? — переспросил сбитый с толку Мокрист.
Он не был уверен, но казалось, она хмурит брови только для вида, а на самом деле смеется над ним.
Женщина вздохнула.
— Извините, я резковата сегодня утром. Упавший тебе на стол кирпич располагает к такому настроению. Давайте просто скажем, что они видят мир не так, как мы, окей? У них есть чувства, в некотором роде, но не такие, как у нас. В любом случае… чем могу помочь вам, мистер…?
— Фон Губвиг — сказал Мокрист и добавил, чтобы сразу миновать худшее — Мокристфон Губвиг.
Но женщина даже не улыбнулась.
— Губвиг, маленький городок в Ближнем Убервальде — констатировала она, взяла кирпич из кучи обломков и осколков на своем столе, критически осмотрела его и положила в картотечный шкаф, на полочку под буквой "К". — Главная статья экспорта: знаменитые сторожевые собаки, вторая статья экспорта: пиво, за исключением двух недель фестиваля Сектоберфест, когда он экспортирует… пиво «секонд-хэнд», может быть?
— Не знаю. Мы уехали оттуда, когда я был ребенком — сказал Мокрист — По-моему, это название города ничего не значит, просто такое забавное слово.
— Попробуйте пожить с именем Ангела Красота Добросерд [41]— сказала женщина.
— А. Вот это незабавное имя — сказал Мокрист.
— Именно — подтвердила Ангела Красота Добросерд — мое чувство юмора вообще атрофировалось. Ну что ж, теперь, после того как мы продемонстрировали друг другу свои истинно человеческие качества, чего же вы все-таки хотите?
— Послушайте, Ветинари вроде как навязал мне мистера… Помпу 19 в качестве… помощника, но я не знаю, как обращаться… — Мокрист посмотрел женщине в глаза в поисках подсказки, как выразиться политкорректно, и остановился на — …с ним.
— Что? Да просто нормально с ним обращайтесь.
— Вы имеете в виду, нормально, как с человеком, или нормально, как с человеком из глины и с огнем внутри?
К немалому удивлению Мокриста, Ангела Красота Добросерд вынула из ящика стола сигаретную пачку и закурила. Неверно истолковав его взгляд, она протянула пачку и ему.
— Нет, спасибо — сказал он, сделав отрицательный жест.
Не считая старых леди с трубкой, он никогда раньше не видел, чтобы женщина курила. Это выглядело… странно привлекательным, она обращалась с сигаретой так, как будто ненавидела ее, делала затяжку и тут же выдыхала дым.
— Вас это все раздражает, верно? — спросила она.
Когда мисс Добросерд не затягивалась, она держала сигарету на уровне плеча, опираясь локтем на ладонь другой руки. Вцелом Ангела Красота Добросерд производила впечатление женщины, до самой макушки полной с трудом сдерживаемого гнева.
— Да! Я хочу сказать… — начал Мокрист.
— Ха! Это все очень похоже на Компанию за Равные Высоты [42], на эту их снисходительную болтовню про гномов и про то, почему мы не должны употреблять в своей речи обороты вроде: "короче говоря" или "низкий старт". Големов вообще не волнуют наши любимые человеческие вопросы вроде "кто Я? почему Я здесь?", понятно? Потому что они знаютответы. Они были созданы как инструменты, как собственность, для работы. Вот что они делают — работают. Некоторым образом, это и есть то, что они есть.Все, конец экзистенциальному ужасу.
Мисс Добросерд затянулась, а потом выдохнула дым одним нервным движением.
— Когда глупые люди начинают называть их "глино-анк-морпоркцами" или "мистер Гаечный Ключ" и все в таком роде, големы находят это просто странным. Они понимаютчто такое свободная воля. Они также понимают, что у них ее нет. Но имейте в виду, когда голем принадлежитсам себе, это совсем другое дело.
— Принадлежит? Как может собственность принадлежать сама себе? — удивился Мокрист — Вы сказали, они…
— Они делают сбережения и покупаютсами себя, разумеется! Выкуп — единственный приемлемый для них путь к свободе. Вот что происходит на самом деле: свободные големы поддерживают Траст, Траст покупает големов везде где только сможет, а потом они выкупают себя у Траста по себестоимости. Эта схема хорошо работает. Свободные големы зарабатывают деньги двадцать четыре часа в сутки/восемь дней в неделю, а ведь их становится все больше и больше. Они не едят, не спят, не носят одежды и не знакомы с понятием «досуг». Иногда им требуется тюбик с керамическим цементом, но он стоит недорого. Каждый месяц они выкупают все больше и больше големов, платят мне зарплату, а также чудовищную аренду за эту помойку, которую хозяин назначил только потому, что ему известно — он сдает помещение големам. Они никогда не жалуются, знаете ли. Всегда платят, сколько бы ни запросили. Они такие терепеливые,что с ума можно сойти.
"Тюбик с керамическим цементом" — подумал Мокрист. Он попытался запомнить эту мысль на всякий случай, но в данный момент его мыслительные процессы были полностью заняты все возрастающим пониманием того, насколько замечательно некоторые женщины могут выглядеть в простом строгом платье.
— И, конечно же, повредить их невозможно? — наконец выговорил он.
— Конечно, возможно! Удар кувалдой в уязвимое место может причинить им массу неприятностей. Несвободный голем просто примет его, смирно стоя на месте. Но големам Траста позволено защищать себя, поэтому если некто весом в тонну выхватит молот из ваших рук, вам лучше удалиться действительнобыстро.
— Я подозреваю, что мистеру Помпе разрешается бить людей — сказал Мокрист.
— Очень может быть. Множество свободных против этого, но другие говорят, что инструмент нельзя осудить за способ, которым его использовали. — сказала мисс Добросерд — Они очень много спорят об этом. Целыми днями.
У нее на пальцах нет колец — отметил Мокрист. Да почему же такая красавица работает на кучку глиняных людей?
— Все это просто поразительно— сказал он вслух — где я могу найти дополнительную информацию?
— Мы издали брошюру. — сказала почти-наверняка-мисс Добросерд, открывая ящик и выкладывая на стол небольшой буклет — с вас пять пенсов.
Заголовок на обложке гласил "Общая Глина".
Мокрист положил на стол доллар.
— Сдачу оставьте себе — сказал он.
— Нет! — возразила мисс Добросерд, разыскивая в ящике сдачу — Вы разве не прочли, что написано на дверях?
— Прочел. Там написано: "Разобьем Ублюткоф" — ответил Мокрист.
Мисс Добросерд устало приложила руку ко лбу.
— Ах, да. Маляр еще не приходил. Но под граффити… взгляните, вот эта надпись на последней странице брошюры…
— Это один из их языков — сказала она — Он немного… мистический. По преданию, на нем говорят ангелы. Это переводится "Или Мы, Или Никто". Они очень независимые. Вы даже не представляете, насколько.
"Да она восхищается ими — подумал Мокрист — Ну и ну! Но… ангелы?"
— Ну что же, спасибо вам — сказал он — Мне пора идти. Я совершенно точно… все равно, спасибо.
— Что вы делаете на Почтамте, мистер фон Губвиг? — спросила она, когда он уже открыл дверь.
— Зовите меня Мокрист — сказал Мокрист, и часть его внутреннего «я» содрогнулась — я новый почтмейстер.
— Вы не шутите? — удивилась мисс Добросерд — Ну что ж, тогда я рада, что рядом с вами Помпа 19. Последние несколько почтмейстеров, я слыхала, не долго продержались.
— Кажется, я слышал что-то об этом — жизнерадостно ответил Мокрист — Похоже, в прежние времена дела шли плоховато.
Мисс Добросерд изогнула бровь.
— Прежние времена? — удивилась она — прошлый месяц вы называете прежними временами?
Лорд Ветинари стоял у окна. Когда-то из его кабинета открывался чудесный вид на город, и, формально говоря, он открывался до сих пор, вот только линия крыш превратилась в целый лес семафорных башен, мигавших и мерцавших в солнечном свете. На Холмике, старом кургане за рекой, где когда-то стоял замок, высилась блестевшая семафором большая башня, начинавшая "Великий Путь", который тянулся на две тысячи миль через весь континент в Колению.
Приятно было видеть, что кровь жизни торговли, коммерции и дипломатии перекачивается с таким постоянством, особенно если ты нанял несколько клерков, искушенных в дешифровке. Черное и белое днем, свет и тьма ночью — заслонки не работали только в дождь и туман.
За исключением последних нескольких месяцев. Он вздохнул и вернулся к своему столу.
На столе лежала открытая папка. В ней был рапорт от Ваймса, коммандера Городской Стражи, содержавший массу восклицательных знаков. В ней также лежал более взвешенный доклад клерка Альфреда, и лорд Ветинари обвел в нем кружком раздел посвященный "Дымящему Гну" [43].
В дверь негромко постучали, и в комнату тихо, как призрак, вошел клерк Барабантт.
— Прибыли все джентльмены из семафорной компании "Великий Путь", сэр — доложил он. Он положил на стол несколько листков бумаги, исписанных мелкими замысловатыми значками. Ветинари бросил короткий взгляд на стенограмму.
— Праздная болтовня? — спросил он.
— Да, милорд. Можно сказать, чрезмернопраздная. Но я уверен, что трубка для подслушивания очень хорошо замаскирована, милорд. Хитро спрятана в позолоченном херувиме, сэр. Клерк Бриан замаскировал ее под рог изобилия, что позволяет отчетливее слышать, и ее можно повернуть в направлении любого…
— Некоторым не обязательно видеть предмет, чтобы догадаться о его существовании, Барабантт. — Ветинари постучал пальцем по бумагам — Они неглупые люди. Ну, кое-кто из них, по крайней мере. Вы принесли документы?
На бледном лице Барабантта на секунду появилось болезненное выражение человека, вынужденного предать высочайшие принципы документирования.
— В некотором роде, сэр. У нас нет ничего существенного на них, совсем ничего. Мы собрали Совет экспертов в Длинной Галерее, но, опасаюсь, все, что у нас есть, это слухи, сэр. Есть… намеки, там и тут, но на самом деле нам нужно что-то более основательное…