Страница:
новостью из светской жизни.
- Наташка Лисина в гараж сунулась, - сообщала Верка односельчанам, - а
там секс во всю ивановскую! Юрка куму Таньку, как утку, топчет. Наташка умом
двинулась от такой передряги. "Горим, - кричит, - помогите!" Я с
огнетушителем прибежала, пламя заливать, а там из горячего только Танька в
трусах! Солодовников чуть стрелять не начал. Он думал, Антоныч куму обманом
затащил в гараж. Насильничать. А там обоюдополюбовно. Как бы Танькин Васька
стрелять не начал этих лебедей!
Вскоре уже Васька летел к дому, повторяя: "Не может быть! Не может
быть! Убью!"
Антоныч, наоборот, выжимал из трактора скорость в направлении полей...
Ночью, лежа на соломе, он смотрел в небо. Ни высокие звезды, ни
поэтичная луна не могли отвлечь от грустных дум. Душу терзала досада. Как
жить дальше? Хоть заводи трактор да езжай, куда фары глядят.
В это время дед Артем делился с бабкой пережитым:
- Ух, Танька подсадистая девка! Будь у меня такая кума, тоже не утерпел
бы!
- Чем тебе твои кумушки не нравились?
- На них смотреть страшно, не то что обнять. Что одна, что другая тощее
жерди, только детей пугать!
- Дак я специально выбирала, - хохотала бабка, - чтоб не позорил.
- И вспомнить перед смертью нечего, - тяжело вздыхал дед.
Тяжело, но не искренне...
А обманутый муж, кум Антоныча Василий, стоял у дверей в комнату, в
которой на ключ закрылась жена, и безрезультатно просил:
- Прости, Танечка! Прости дурака за-ради Бога! Прости, черт попутал!
Максим Солодовником, сидя перед телевизором, в котором разворачивался
американский кровавый боевик, чистил ружье. Вернувшись от сцены в гараже, он
с расстройства, что не удалось повоевать с бандюгами, пошел за огород и
"завалил" пару ворон.
Наталье Кузьминичне на холодной постели вспомнилась поговорка, которую
часто повторял муж в присутствии кумы: "Кума, сойди с ума - купи пива!" Да
уж - сошла с ума... И его свела...
Наталья Кузьминична резко соскочила с кровати, налила полстакана водки
и выпила залпом. После чего горько заревела, упала на супружеское ложе и...
уснула.
Приснился большой кувшин, с длинным узким горлом и широкими, как бедра
у кумы, боками. Целый.
"Березовой кашей надо воспитывать наш менталитет, - рубит правду-матку
Владимир Чуднов, - экономические отношения новые, остальное тяп-ляпнутое!
Почему живем ни два ни полтора? А потому, что работаем не пришей кобыле
хвост! Серьезная фирма, "Гражданпроект", вызвалась перестроить мне квартиру.
Камин сделали, как разожгу, соседи бегут с огнетушителем. Дым у них из
розетки клубами валит. "Сгорим к едрене-матрене!" - в морду огнетушителем
тычут, не дают расслабиться у огня с бокалом вина. После них только на водку
тянет. А как вспомню всю перестройку квартирную, вообще, в драбадан напиться
хочется!.."
Владимир Чуднов - предприниматель. Он и в советские времена метался в
поисках счастья, чтобы много и сразу. Молодым специалистом за три года в КБ
четыре отдела поменял ради роста зарплаты, потом еще два КБ. "Пригрей место
- теплым станет!" - не для него совет. И скажем правду: не зря скакал -
обставил в карьере однокурсников. Но всего на полкорпуса. По большому счету,
вся суета на плоскости происходила, пусть и с легким уклоном вверх, но темпы
не скачкообразные, а ползком.
Поэтому, когда наступила свобода предпринимательства, не раздумывая,
бросился в стихию, пахнущую долларами. Поначалу по компьютерам предпринимал,
потом металлом занялся, наконец, на запчасти перекинулся. Не сказать, что
денег куры не клюют, поросятам не дают, но хватает не только на поросят с
хреном в день рожденья. Квартиру купил в районе, который в советские времена
именовался в народе "Дворянским гнездом". То бишь не для простых смертных.
Жили там не дворяне, а скорее те (вместе с потомками), кто дворян к ногтю, к
стенке, на лесозаготовки определял.
"Гнезда" в "Дворянском" под одну гребенку строились. Чуднов общей
колонной жить не хотел. Допредпринимавшись до уровня благосостояния в
центральном районе, купленную квартиру в корне взялся перестраивать на
европейский манер: камин, джакузи, биде, а вместо клетушек - бальный
простор.
"Чем мы хуже дворян по эстетизму!"
Для образования европейского пространства следовало убрать главную
преграду - бетонную стену пять на два с половиной метра минус дверной проем.
"Гражданпроект" сказал: стена хоть и не слабая, но слабонесущая, без
последствий уберем, оставшееся швеллером усилим, и пойдет за милую душу,
только деньги вперед плати. Сверх этого запросили натурой расходные
материалы - пару алмазных дисков. Остальное, дескать, не вашего ума
проблемы, а наших рук дело.
Чуднов, как человек предприимчивый, не бросился в магазине покупать
диски, нашел у оптовиков в три раза дешевле и купил не два, а четыре, запас
карман не тянет.
"Сейчас бегом эту стеночку аннулируем, - заверили специалисты
"Гражданпроекта", - не впервой ломать не строить".
Через пару часов позвонили в офис заказчику с рапортом отнюдь не
победным и с вызовом на место происшествия для анализа ситуации.
Чуднов застал фронт работ колом стоящий на месте, лишь стена в чуть
подпиленном состоянии. Форма четырех алмазных дисков потеряла геометрическую
правильность, была кускообразной.
- Оказывается, хозяин, - чесали затылки мастера, - дом твой - первая
двенадцатиэтажка в городе, панели на совесть делали! Можно мосты подпирать!
Гранитная скала, а не бетон.
Загрустил Чуднов. Впору квартиру в обратную сторону продавать. Снаружи
чудно - Иртыш под окном, пуп города под боком, а внутри стандартность
отжившего образца, тогда как душа просит камин, биде и джакузи.
И все же, что значит предприниматель с массой знакомых, не долго Чуднов
пребывал в пессимизме.
- Сходи на любую стройку, - посоветовал один дружок, - как пить дать
мужики головастые найдутся, которые посредством зубила и какой-то матери
любую скалу своротят.
И ведь прав оказался. Нашлись умельцы.
- На кой ляд алмазные круги! Мы тебе шлямбуром по периметру пройдемся и
готово.
Загвоздка возникла по поводу расчета. Мужики на бригаду из трех человек
требовали пять бутылок водки до начала операции удаления лишней стены и три
- после. Хозяин, беспокоясь за исход дела, настаивал на обратной арифметике.
- Восемьсот тридцать три грамма на нос! Вы после этой дозы кувалду не
поднимите!
- На сухую этот гранит подавно не возьмешь! Сам говоришь, алмазные
круги не выдерживают!
Ударили по рукам на компромиссном варианте: четыре поллитровки до,
столько же - после.
- Надеюсь, резину тянуть не будете, к вечеру сделаете.
- Обижаешь, хозяин.
- Нормально сделаете - не обижу!
Через пять часов мужики докладывали по телефону:
- Хозяин, вези расчет, осталось только завалить!
- Молодцы-кутузовцы! - у Чуднова развеялись последние сомнения по
поводу проживания в "Дворянском гнезде". - Сверх расчета премия в два
пузыря!
Чуднов - человек слова, тут же прыгнул в машину в сторону магазина.
Доехать до прилавка не успел. Тревожно запел сотовый телефон, номер которого
сам Чуднов смутно помнил, знали его с десяток сверхнужных людей, остальные
довольствовались пейджером нашего героя. И вдруг звонит старший по дому,
которого даже близко не было в списке сверхнужных.
Старший относился к тончайшей прослойке не жирного слоя российской
интеллигенции - не матерился. С окружающими был исключительно на вы и
деликатно. Когда-то черчение в школе преподавал.
"Точно дворянского происхождения, не наш лапоть", - предполагал Чуднов.
- Ты, - раздалось из сотового, - ...
Дальше в речи старшего интеллигентных слов не было.
"Неужто дворяне тоже заворачивают по матушке?" - подумал краем сознания
Чуднов. Но лишь последним краешком, остальным разумом метнулся в
перестраиваемую квартиру...
Когда вихрем машина влетела во двор, там царил переполох. И не понять,
то ли карнавал, то ли хуже. Один в семейных трусах, брюхо наружу, другая в
шубе, но босиком. Третий сломя голову куда глаза глядят улепетывал в
домашних тапочках и зачем-то с раскрытым зонтиком. Все-таки происходящее
больше смахивало на стихийное бедствие. Дедок тащил из подъезда телевизор,
простоволосая бабушка-соседка Чуднова с одиннадцатого этажа носилась по
двору с трагическим воплем:
- Мы этот хрусталь из Германии привезли! Трофейный! Ему цены нет!
И всем совала под нос горсть стеклянной пыли.
Чуднов влетел на свой этаж. Стена лежала на полу, мужички переминались
с ноги на ногу.
- Коряво получилось, хозяин. Старались порадовать тебя - быстрее
закончить!
Работали мужички добросовестно. Долбили так, что в их адрес столько из
разных углов дома натолкали "добрых слов" - не утащишь. Но это были
цветочки. Семечки посыпались позже.
Закончив долбежку, заваливать плиту решили не по частям. "Че тут
мудохаться!" Жахнули кувалдой раз да другой, и стена ахнула во весь свой
рост и вес.
Соломки в месте падения или других демпфирующих многотонный удар
материалов - досок, бревен - подкладывать не стали. "Че тут мудохаться!"
Дом аж присел от такой оплеухи и зашатался как пьяный. Грохот на всю
округу раздался. И все бы рассосалось, да накануне в Москве дом рухнул от
взрыва. Телевидение с утра до вечера с этой темы не соскакивало. Все двери
подъездов были заклеены инструкциями по самовыживанию.
И вдруг шум, гром, сотрясения... Забегаешь тут в трусах и с зонтиком от
предполагаемых камней. Жители начали хвататься за детей, деньги и другие
личные вещи.
У соседей Чуднова, что под полом, в посудном шкафу от удара сорвало
полки: богемский хрусталь, саксонский фарфор - весь трофейный антиквариат
вмиг обратился в сор. С люстр градом посыпались подвески. Моль роем вылетела
из ковров. Хозяйка упала на четвереньки. Хозяин, в прошлом фронтовой
полковник, последовал трусливому примеру. Выскочили они по-собачьи на
лестничную площадку, где оказались не одни в столь перепуганной позе.
Чуднов не смог найти замену богемским и саксонским раритетам, откупился
деньгами. С полковником выпили мировую, полковничихе вручил цветы.
После чего продолжил строить свое гнездо силами "Гражданпроекта",
как-никак договор с ним, а не с мужичками со стройки. Подрядчик, согласно
собственным расчетам, должен был швеллером укрепить проем. Чем и занялся при
помощи электросварки.
"Ну, варить не ломать", - подумал Чуднов, оставляя специалистов на
объекте.
Не прошло получаса, секретный сотовый завибрировал, как ужаленный. В
нем опять непечатно кричал старший по дому. В переводе шумел так: "Ты, хвать
тебя наперекосяк, 200 телевизоров и 200 холодильников хочешь покупать?! А
лифт?!"
С чего бы Чуднов хотел?
Когда с одного края швеллер начали приваривать к стене, телевизоры в
доме, хором настроенные на популярный сериал, разом покрылись болотной
рябью, а потом, будто спохватившись, стали прокручивать предыдущие серии в
бешеном темпе. Жильцы высыпали на площадки, что за конец света? Пока бегали,
сварка на первом этапе завершилась, сериал двинулся в нужном ритме.
Приваривание второго конца швеллера не повлияло на фильм, зато
вспыхнули кабели лифта, в котором угораздило спешить к злополучному сериалу
боевому полковнику с супругой.
Оба выжили, но мировую соседка отказалась пить, хотя полковник был за.
Чуднов не расстроился - детей с ветеранами не крестить. Закончил
перестройку.
И теперь долгими зимними вечерами расслабляется от предпринимательства
с бокалом вина у камина, кайфует с тем же бокалом в джакузи и мечтает...
В это время у соседей тошнотворно сосет под ложечкой, екает сердце, они
тревожно поворачивают головы в сторону чудновского "гнезда", будто
чувствуют, что мечтает новосел ни больше ни меньше, как расширить
европейский простор вверх - прорубить окно на крышу и пристроить себе еще
один этаж. К примеру, для зимнего сада...
Яша Шишкин жил в сильно северном районе, но не из тех был, кто на
деревенской улице герой, чуть в город попал - тише воды, ниже любого газона.
Яшу хоть в Кремль помести, хоть к американцам в Белый дом забрось - не
забьется в дальний угол известку тылом обтирать. Через пять минут он, как
всю жизнь там обретался. Через десять - душа компании. Такой Яша экземпляр.
Обожает быструю езду, чтобы спидометр дымился, хоть верхом на лошади, хоть
на мотоцикле. В последнее время на машине. Возраст - сорок пять - требует
соответствия. Еще Яша любит пареную калину.
Но не об этом речь.
Рост у Яши, прямо скажем, ниже скромного, зато плечи со скамейку, грудь
как стол, ручищи - такими медведей душить.
Но не об этом речь.
Должность у Яши неслабая. Главный человек в районе по березам, соснам,
кедрам и другой флоре. Лесничий.
Но не об этом речь.
Огород в огород с Яшей живет тетка Амалья с нерусской фамилией Штырц.
Теткой Яша ее по-соседски зовет, а так бабуля семидесяти пяти годков.
Объеденье, какие окорока коптит. Что уж в дрова подмешивает, когда в огороде
коптильню, из железной бочки сооруженную, кочегарит? Ветчина получается
исключительно знатная. По национальности тетка, как поняли догадливые,
немка. Сын с семьей перебрался пятнадцать лет назад в палестины, из которых
предки при Екатерине-II в Россию сквозанули. В Германию. Звал мать с собой,
наотрез не согласилась. Тут дочь, тут внуки, могилка мужа... Сын на
исторической родине умер, а дочь Фридка в Сибири вела беспутный образ
существования.
С некоторых пор тетку Амалью стал навещать внук германский Зигфрид.
Заскочит на день-другой, конфет, печенья привезет, марок немецких чуток
отщипнет - "купи, бабуля, что-нибудь из одежды", спросит "не продает ли кто
иконы?" и опять "пока-пока".
Зигфрид - парень хваткий, в Россию не со слезой по родственникам ездил.
В Германии надыбал нишу на рынке. Немцы, с их разлинованной до миллиметра
страной, уважают полотна художников на темы вольных русских просторов. У
кого-то ностальгия о прошлом, а кто-то, глядючи на луга и березки, о будущем
России под протекторатом Германии бредит. Как бы там ни было, бюргерские
стены украшают картины нашей природной действительности, с реками, полями,
соснами, цветами.
В тонкостях искусства бюргеры не больно разбираются, на этом Зигфрид и
организовал прибыль. Да еще на слабом денежном содержании русского
рисовального населения.
Познакомился Зигфрид в Омске с восторженной любительницей живописи
Людой, которая, добрая душа, вовсю бросилась помогать немецкому другу.
Фроендшафт у них международный образовался. Где сама рисовала, но большей
частью носила коллегам с кистью каталоги, по которым те делали нужные копии.
Кто лучше, кто хуже, но для немецких "чайников" сойдет. Контингент
копировальщиков постоянно менялся, так как Зигфрид вечно тянул с выдачей
гонораров. Платил, надо сказать, слезы, и страсть как не обожал расставаться
с дойчмарками. То придумает историю "обокрали" или другую легенду найдет
потянуть с расчетом.
В Германии русские полотна, само собой, по другой цене впихивал
бюргерам. Бизнес был выгоднее, чем в народной мудрости: за морем полушка, да
рубль перевоз. Товар такой, что в ручной клади умещался. Себе на билет
потратил, вот тебе и все расходы на перевоз. Первое время, с месяц, у
Зигфрида с Людой были чисто деловые отношения на почве любви к искусству, а
потом неудержимо открылся зов плоти. Месяцами Зигфрид жил в Омске у Людмилы,
точнее - с Людмилой на жилплощади ее родителей, собирая очередную партию
картин. Кроме березок, сюрреализм возил в фатерлянд, некоторые продвинутые
немцы слюни пускали от полотен, когда без шнапса не разберешь, то ли черт с
копытом, то ли ведьма с метлой, то ли почище аллегория закручена. Зигфрид
систематически окучивал в Омске честолюбивый молодняк от живописи, который
без ума был, что шедевры из-под его кисти в Европу отбывают, да еще на пиво
перепадает.
Как-то тетка Амалья в огороде завидела Яшу Шишкина:
- Яшенька, в Омск не собираешься?
- Жениха, тетка Амалья, привезти городского?
- Мои женихи давно райские яблочки кушают.
- С рогатыми?
- Да ну тебя! Игорь мне деньги немецкие привозил. В нашем магазине не
берут. Я в мешочек собирала, в кладовке прятала. Фридке дай - пропьет.
Думала, может, когда сама в город соберусь. А все никак. Позавчера глядь -
деньги мыши погрызли.
- Даешь ты, тетка Амалья! Мышей марками кормить! Много в чулок набила?
- А я разбираюсь? Поменяй на рубли, хоть конфет куплю.
Вынесла бабка "чулок". Пухленький, надо сказать. Некоторые купюры
изрядно мышам понравились. Вплотную к номерам подобрались.
Взялся Яша обменять. Как не пособить соседскому горю?
- За это, тетка Амалья, окорок зимой закоптишь.
- Конечно, Яшенька.
Прикатил Шишкин в Омск по лесным вопросам, между делом заскочил в банк.
За компанию взял с собой непосредственного областного начальника и
одновременно хорошего приятеля. Яша знает, с кем дружбу водить.
И вот эта парочка подруливает к солидному банку. Яша впереди в парадной
форме лесничего - благородно темно-зеленый китель с иголочки (Яша из
дремучего леса, а одежду, когда надо, как лорд носит), в петлицах горят
отличительные значки, башмаки начищены, физиономия здоровьем лоснится от
лосятины, гусятины и кабанятины. Ну, генерал и генерал! Заходит
беспрепятственно в банк. А сзади его областной начальник вышагивает. Тоже
неслабо упакован: длинное кашемировое пальто, норковая шапка... На две
головы выше подчиненного. Яшу пропускают безоговорочно, а начальника... Не
успел тот глазом моргнуть, как на пути охранник грозно вырос,
профессиональными руками давай шмонать по всей протяженности сверху донизу.
"Сдать, - приказывает, - оружие!"
За Яшиного телохранителя принял.
Яша хохочет от такой обозначки. А в банке очередь. Ни раньше, ни позже
всем понадобились валютные операции. Клиент, естественно, не базарный. Чинно
стоит. Одного Яшу распирает распрекрасное настроение. Как не поделиться
таким богатством. Накануне банка с начальником бутылочку коньячка раскатали.
Принялся Яша рассказывать посетителям про тетку Амалью.
- Вот народ у нас! Бабка, соседка моя, валютой мышей кормила!
Оказывается, этим грызунам только дай дойчрубли. Может, немцы шпигом их
смазывают для долговечности? Бабка в чулок марки лет восемь пихала. Дочь,
конечно, у бабки пьет, мужиков меняет, но ведь внуки есть. Нет, лучше в
чулке пусть деньга преет. Она бы и дальше складировала, кабы мыши не
почикали. Я со смеху чуть не кончился, как увидел эту торбу. Внучок у бабки
в Германии дурит немецкого брата мазней русских художников. Они здесь за
рублевые гроши малюют, он там за недешево впаривает. И ведь находятся
лопухи, берут, валюту не жалко! Как-то подкатил: продай ему икону. Есть у
меня, от бабушки осталась. Я, конечно, послал его по прямому проводу. Купец
заморский! В детстве вечно сопливый бегал, по чужим огородам промышлял. Всю
дорогу Игоряном звали, а теперь не хвост собачий, а собачачий -
исключительно Зигфрид.
Развлекает Яша публику, для наглядности рассказа достал мешочек с
погрызенными марками: полюбуйтесь, люди добрые, на чудеса в "чулке". И вдруг
из очереди выскакивает дама пенсионного возраста и прямо на Шишкина прыгает:
- Это наши деньги мыши жрут! - кричит в Яшу. - Отдайте!
И хвать Шишкина мертвой хваткой за руку.
У Яши, конечно, глаз выпал. Все-таки не в сумасшедшем доме, в передовом
банке области. И вдруг почище базарных рядов выходка.
Через две минуты глаз в другой раз выпал. Дама, отталкиваясь от
подпорченных мышами дойчмарок, продолжила Яшин рассказ с обратной стороны
живописной медали.
Как ни жил Шишкин в крайне северном районе, а все одно мир тесен.
Оказывается, Людмила, что пособляла немецкому любителю искусства днем и
ночью, - не кто иная, как родная дочь дамы, вцепившейся в тетки Амальин
"чулок". Можно сказать, произошла неожиданная смычка города с деревней на
почве валюты Зигфрида.
Он, как поведала дама, на третьесортных копиях поднялся и захотел
скупать полотна у без дураков художников. Компаньона подыскал, тот был
тертый калач в картинном бизнесе, но без выхода за рубеж. Зигфрид говорит:
чем я не выход! Бьют по рукам. Российский купец подобрал партию картин и за
десять тысяч долларов предложил немецкому негоцианту. "Без базару", -
согласился по-новорусски тот и повез товар на реализацию. Столковались, что
через пару месяцев компаньон приедет в Висбаден за американскими деньгами,
параллельно расслабится по-европейски.
Прилетает наш бизнесмен от изобразительного искусства в объединенную
Германию, кошелек неслабый прихватил под десять тысяч долларов. Накануне
созвонился с Зигфридом. "Все абдемах, - докладывает тот, - деньги жгут мою
ляжку!" И попросил гостинца - вкусной водки "Гжелки". Обрадованный партнер
водчонку под мышку и на самолет. Но в аэропорту назначения никто в объятья
не сграбастал. Отсутствовал Зигфрид и по висбаденскому адресу. Неделю
компаньон наугад рыскал по городу, вторую, язык на плече, с
достопримечательностями знакомился - вдруг среди них наглая физиономия
Зигфрида мелькнет, - нервничать начал: как вернуть картинные доллары? От
перевозбуждения в одиночестве, как алкаш последний, "Гжелку" выхлестал.
Вместе с водкой виза закончилась, немцам наплевать на издержки живописного
производства, дранг нах остен указали.
Рассвирепел компаньон. "Ах ты, фашист! - начал обзываться в самолете. -
Ах ты, Геббельс! Ах ты, немчурина недобитая! Развел меня, как лоха!"
И Курскую дугу не устроишь с утюгом на животе, кирпичом, к мошонке
притороченном.
На подлете к Омску чуток успокоился обманутый бизнесмен. Прямо с
аэропорта к Людмиле на такси рванул. А у той сын, Александр Зигфридович, пол
животом полирует, ждет, когда папка, как давно обещал мамке, заберет их на
постоянное жительство в Германию. Компаньон обрадовался наличию
подрастающего поколения, говорит Людмиле:
- Ты мне должна десять тысяч долларов. Через месяц не отдашь, я этого
немчуренка возьму за ноги и об стену шарахну! Ферштейн, фрау?
Никакого человеколюбия! А ведь не сивушно-водочный предприниматель, с
образцами высокого искусства коммерцию имеет.
- Связывайся со своим Геббельсом, пусть шлет долг! Или квартиру
продавай! Мне лично по барабану! Но через месяц деньги на бочку.
На следующий день еще раз проведал Людмилу, в компании с двумя
мордоворотами, но с тем же шкурным интересом.
- Мы квартиру продали! - ревела теща Зигфрида в банке. - Купили халупу
в деревне, крыша течет, туалет завалился... Это наши деньги мыши жрут! Наши!
Отдайте!
И Шишкин отдал "чулок".
- Зачем? - спросил начальник в машине.
- Все одно их вроде как мыши съели!
- А соседка?
- Куплю сладостей и будет довольна.
- Она, поди, не совсем дура. Понимает, не на кило пряников в чулке
было!
- Не боись, Марфута, все сходится - ребеночек не наш! - захохотал Яша и
похлопал себя по карману. - В мешке только сильно погрызенные были, марок
двести, остальные триста у меня. Тетку Амалью забижать нельзя, окорок
обещала закоптить. Привезу на пробу, пальчики оближешь.
- О правнуке ей не трекни!
- За кого меня держишь?
- За Яшу Шишкина!
- То-то!
И они поехали в другой пункт валютного обмена.
- УРА! - грянула пятиэтажка с балконов.
Причиной восторга был Вася-Кришна. Он зигзагами вплывал во двор. Голова
его имела все тот же лысопостриженный вид. В остальном на Васю было
любо-дорого смотреть. В руках палка копченой колбасы, одет в красные, как
пожарная машина, трусищи, футболку со смелой надписью: "Собирайтесь, девки,
в кучу!" Вдобавок ко всему Вася охально горланил:
Я, бывало, предлагала
На скамейке вечером!
Не подумайте плохого -
Из стакана семечек!
Ноги Вася-Кришна переставлял с трудом. Через каждые два шага
останавливался, блаженно улыбался, кусал колбасу и пытался продолжить
движение, заводя по новой: "Я, бывало..." За Васей бежала здоровенная,
голодно оскалившаяся собака.
На балконе третьего этажа, не веря своим глазам, стояла жена Васи -
Светка. Крепкая во всех женских частях деваха. На ее рассиявшимся лице
читалось - неужели это ты, Вася? Это был он.
Вася, притомившись от ходьбы, сел посреди двора на травку. Собака тут
же вцепилась в колбасу. Вася был иного мнения на предназначение мясного
продукта. Схватился за него двумя руками. Терзаемая голодом псина повалила
Васю на живот, поволокла вместе с колбасой, зеленя травой надпись:
"Собирайтесь, девки, в кучу!"
Четыре месяца назад дом уже имел счастье наблюдать подобную по рисунку
и накалу страстей схватку. На месте пьяного Васи был совершенно трезвый
Вася, на месте истекающей слюной собаки - Светка. На месте колбасы - задняя,
килограммов на двадцать, говяжья нога. Вася тащил ее к помойке, а Светка,
ругая его: "Долбанушка!" - пыталась вернуть ногу в лоно семьи.
Но если сейчас в колбасу с разных концов жадно вцепились существа
одинаково смотрящие на нее, тогда взгляды были взаимоуничтожающие. Две
идеологии рвали ногу в противоположные стороны. Одна хотела пустить на борщи
и котлеты, другая - выбросить к чертям свинячим.
- Долбанушка! - кричала Светка. - Жрать-то что-то надо!
- От мяса у тебя дурные желания.
Перед этим у них состоялся интимный разговор. Вася-Кришна повесил
- Наташка Лисина в гараж сунулась, - сообщала Верка односельчанам, - а
там секс во всю ивановскую! Юрка куму Таньку, как утку, топчет. Наташка умом
двинулась от такой передряги. "Горим, - кричит, - помогите!" Я с
огнетушителем прибежала, пламя заливать, а там из горячего только Танька в
трусах! Солодовников чуть стрелять не начал. Он думал, Антоныч куму обманом
затащил в гараж. Насильничать. А там обоюдополюбовно. Как бы Танькин Васька
стрелять не начал этих лебедей!
Вскоре уже Васька летел к дому, повторяя: "Не может быть! Не может
быть! Убью!"
Антоныч, наоборот, выжимал из трактора скорость в направлении полей...
Ночью, лежа на соломе, он смотрел в небо. Ни высокие звезды, ни
поэтичная луна не могли отвлечь от грустных дум. Душу терзала досада. Как
жить дальше? Хоть заводи трактор да езжай, куда фары глядят.
В это время дед Артем делился с бабкой пережитым:
- Ух, Танька подсадистая девка! Будь у меня такая кума, тоже не утерпел
бы!
- Чем тебе твои кумушки не нравились?
- На них смотреть страшно, не то что обнять. Что одна, что другая тощее
жерди, только детей пугать!
- Дак я специально выбирала, - хохотала бабка, - чтоб не позорил.
- И вспомнить перед смертью нечего, - тяжело вздыхал дед.
Тяжело, но не искренне...
А обманутый муж, кум Антоныча Василий, стоял у дверей в комнату, в
которой на ключ закрылась жена, и безрезультатно просил:
- Прости, Танечка! Прости дурака за-ради Бога! Прости, черт попутал!
Максим Солодовником, сидя перед телевизором, в котором разворачивался
американский кровавый боевик, чистил ружье. Вернувшись от сцены в гараже, он
с расстройства, что не удалось повоевать с бандюгами, пошел за огород и
"завалил" пару ворон.
Наталье Кузьминичне на холодной постели вспомнилась поговорка, которую
часто повторял муж в присутствии кумы: "Кума, сойди с ума - купи пива!" Да
уж - сошла с ума... И его свела...
Наталья Кузьминична резко соскочила с кровати, налила полстакана водки
и выпила залпом. После чего горько заревела, упала на супружеское ложе и...
уснула.
Приснился большой кувшин, с длинным узким горлом и широкими, как бедра
у кумы, боками. Целый.
"Березовой кашей надо воспитывать наш менталитет, - рубит правду-матку
Владимир Чуднов, - экономические отношения новые, остальное тяп-ляпнутое!
Почему живем ни два ни полтора? А потому, что работаем не пришей кобыле
хвост! Серьезная фирма, "Гражданпроект", вызвалась перестроить мне квартиру.
Камин сделали, как разожгу, соседи бегут с огнетушителем. Дым у них из
розетки клубами валит. "Сгорим к едрене-матрене!" - в морду огнетушителем
тычут, не дают расслабиться у огня с бокалом вина. После них только на водку
тянет. А как вспомню всю перестройку квартирную, вообще, в драбадан напиться
хочется!.."
Владимир Чуднов - предприниматель. Он и в советские времена метался в
поисках счастья, чтобы много и сразу. Молодым специалистом за три года в КБ
четыре отдела поменял ради роста зарплаты, потом еще два КБ. "Пригрей место
- теплым станет!" - не для него совет. И скажем правду: не зря скакал -
обставил в карьере однокурсников. Но всего на полкорпуса. По большому счету,
вся суета на плоскости происходила, пусть и с легким уклоном вверх, но темпы
не скачкообразные, а ползком.
Поэтому, когда наступила свобода предпринимательства, не раздумывая,
бросился в стихию, пахнущую долларами. Поначалу по компьютерам предпринимал,
потом металлом занялся, наконец, на запчасти перекинулся. Не сказать, что
денег куры не клюют, поросятам не дают, но хватает не только на поросят с
хреном в день рожденья. Квартиру купил в районе, который в советские времена
именовался в народе "Дворянским гнездом". То бишь не для простых смертных.
Жили там не дворяне, а скорее те (вместе с потомками), кто дворян к ногтю, к
стенке, на лесозаготовки определял.
"Гнезда" в "Дворянском" под одну гребенку строились. Чуднов общей
колонной жить не хотел. Допредпринимавшись до уровня благосостояния в
центральном районе, купленную квартиру в корне взялся перестраивать на
европейский манер: камин, джакузи, биде, а вместо клетушек - бальный
простор.
"Чем мы хуже дворян по эстетизму!"
Для образования европейского пространства следовало убрать главную
преграду - бетонную стену пять на два с половиной метра минус дверной проем.
"Гражданпроект" сказал: стена хоть и не слабая, но слабонесущая, без
последствий уберем, оставшееся швеллером усилим, и пойдет за милую душу,
только деньги вперед плати. Сверх этого запросили натурой расходные
материалы - пару алмазных дисков. Остальное, дескать, не вашего ума
проблемы, а наших рук дело.
Чуднов, как человек предприимчивый, не бросился в магазине покупать
диски, нашел у оптовиков в три раза дешевле и купил не два, а четыре, запас
карман не тянет.
"Сейчас бегом эту стеночку аннулируем, - заверили специалисты
"Гражданпроекта", - не впервой ломать не строить".
Через пару часов позвонили в офис заказчику с рапортом отнюдь не
победным и с вызовом на место происшествия для анализа ситуации.
Чуднов застал фронт работ колом стоящий на месте, лишь стена в чуть
подпиленном состоянии. Форма четырех алмазных дисков потеряла геометрическую
правильность, была кускообразной.
- Оказывается, хозяин, - чесали затылки мастера, - дом твой - первая
двенадцатиэтажка в городе, панели на совесть делали! Можно мосты подпирать!
Гранитная скала, а не бетон.
Загрустил Чуднов. Впору квартиру в обратную сторону продавать. Снаружи
чудно - Иртыш под окном, пуп города под боком, а внутри стандартность
отжившего образца, тогда как душа просит камин, биде и джакузи.
И все же, что значит предприниматель с массой знакомых, не долго Чуднов
пребывал в пессимизме.
- Сходи на любую стройку, - посоветовал один дружок, - как пить дать
мужики головастые найдутся, которые посредством зубила и какой-то матери
любую скалу своротят.
И ведь прав оказался. Нашлись умельцы.
- На кой ляд алмазные круги! Мы тебе шлямбуром по периметру пройдемся и
готово.
Загвоздка возникла по поводу расчета. Мужики на бригаду из трех человек
требовали пять бутылок водки до начала операции удаления лишней стены и три
- после. Хозяин, беспокоясь за исход дела, настаивал на обратной арифметике.
- Восемьсот тридцать три грамма на нос! Вы после этой дозы кувалду не
поднимите!
- На сухую этот гранит подавно не возьмешь! Сам говоришь, алмазные
круги не выдерживают!
Ударили по рукам на компромиссном варианте: четыре поллитровки до,
столько же - после.
- Надеюсь, резину тянуть не будете, к вечеру сделаете.
- Обижаешь, хозяин.
- Нормально сделаете - не обижу!
Через пять часов мужики докладывали по телефону:
- Хозяин, вези расчет, осталось только завалить!
- Молодцы-кутузовцы! - у Чуднова развеялись последние сомнения по
поводу проживания в "Дворянском гнезде". - Сверх расчета премия в два
пузыря!
Чуднов - человек слова, тут же прыгнул в машину в сторону магазина.
Доехать до прилавка не успел. Тревожно запел сотовый телефон, номер которого
сам Чуднов смутно помнил, знали его с десяток сверхнужных людей, остальные
довольствовались пейджером нашего героя. И вдруг звонит старший по дому,
которого даже близко не было в списке сверхнужных.
Старший относился к тончайшей прослойке не жирного слоя российской
интеллигенции - не матерился. С окружающими был исключительно на вы и
деликатно. Когда-то черчение в школе преподавал.
"Точно дворянского происхождения, не наш лапоть", - предполагал Чуднов.
- Ты, - раздалось из сотового, - ...
Дальше в речи старшего интеллигентных слов не было.
"Неужто дворяне тоже заворачивают по матушке?" - подумал краем сознания
Чуднов. Но лишь последним краешком, остальным разумом метнулся в
перестраиваемую квартиру...
Когда вихрем машина влетела во двор, там царил переполох. И не понять,
то ли карнавал, то ли хуже. Один в семейных трусах, брюхо наружу, другая в
шубе, но босиком. Третий сломя голову куда глаза глядят улепетывал в
домашних тапочках и зачем-то с раскрытым зонтиком. Все-таки происходящее
больше смахивало на стихийное бедствие. Дедок тащил из подъезда телевизор,
простоволосая бабушка-соседка Чуднова с одиннадцатого этажа носилась по
двору с трагическим воплем:
- Мы этот хрусталь из Германии привезли! Трофейный! Ему цены нет!
И всем совала под нос горсть стеклянной пыли.
Чуднов влетел на свой этаж. Стена лежала на полу, мужички переминались
с ноги на ногу.
- Коряво получилось, хозяин. Старались порадовать тебя - быстрее
закончить!
Работали мужички добросовестно. Долбили так, что в их адрес столько из
разных углов дома натолкали "добрых слов" - не утащишь. Но это были
цветочки. Семечки посыпались позже.
Закончив долбежку, заваливать плиту решили не по частям. "Че тут
мудохаться!" Жахнули кувалдой раз да другой, и стена ахнула во весь свой
рост и вес.
Соломки в месте падения или других демпфирующих многотонный удар
материалов - досок, бревен - подкладывать не стали. "Че тут мудохаться!"
Дом аж присел от такой оплеухи и зашатался как пьяный. Грохот на всю
округу раздался. И все бы рассосалось, да накануне в Москве дом рухнул от
взрыва. Телевидение с утра до вечера с этой темы не соскакивало. Все двери
подъездов были заклеены инструкциями по самовыживанию.
И вдруг шум, гром, сотрясения... Забегаешь тут в трусах и с зонтиком от
предполагаемых камней. Жители начали хвататься за детей, деньги и другие
личные вещи.
У соседей Чуднова, что под полом, в посудном шкафу от удара сорвало
полки: богемский хрусталь, саксонский фарфор - весь трофейный антиквариат
вмиг обратился в сор. С люстр градом посыпались подвески. Моль роем вылетела
из ковров. Хозяйка упала на четвереньки. Хозяин, в прошлом фронтовой
полковник, последовал трусливому примеру. Выскочили они по-собачьи на
лестничную площадку, где оказались не одни в столь перепуганной позе.
Чуднов не смог найти замену богемским и саксонским раритетам, откупился
деньгами. С полковником выпили мировую, полковничихе вручил цветы.
После чего продолжил строить свое гнездо силами "Гражданпроекта",
как-никак договор с ним, а не с мужичками со стройки. Подрядчик, согласно
собственным расчетам, должен был швеллером укрепить проем. Чем и занялся при
помощи электросварки.
"Ну, варить не ломать", - подумал Чуднов, оставляя специалистов на
объекте.
Не прошло получаса, секретный сотовый завибрировал, как ужаленный. В
нем опять непечатно кричал старший по дому. В переводе шумел так: "Ты, хвать
тебя наперекосяк, 200 телевизоров и 200 холодильников хочешь покупать?! А
лифт?!"
С чего бы Чуднов хотел?
Когда с одного края швеллер начали приваривать к стене, телевизоры в
доме, хором настроенные на популярный сериал, разом покрылись болотной
рябью, а потом, будто спохватившись, стали прокручивать предыдущие серии в
бешеном темпе. Жильцы высыпали на площадки, что за конец света? Пока бегали,
сварка на первом этапе завершилась, сериал двинулся в нужном ритме.
Приваривание второго конца швеллера не повлияло на фильм, зато
вспыхнули кабели лифта, в котором угораздило спешить к злополучному сериалу
боевому полковнику с супругой.
Оба выжили, но мировую соседка отказалась пить, хотя полковник был за.
Чуднов не расстроился - детей с ветеранами не крестить. Закончил
перестройку.
И теперь долгими зимними вечерами расслабляется от предпринимательства
с бокалом вина у камина, кайфует с тем же бокалом в джакузи и мечтает...
В это время у соседей тошнотворно сосет под ложечкой, екает сердце, они
тревожно поворачивают головы в сторону чудновского "гнезда", будто
чувствуют, что мечтает новосел ни больше ни меньше, как расширить
европейский простор вверх - прорубить окно на крышу и пристроить себе еще
один этаж. К примеру, для зимнего сада...
Яша Шишкин жил в сильно северном районе, но не из тех был, кто на
деревенской улице герой, чуть в город попал - тише воды, ниже любого газона.
Яшу хоть в Кремль помести, хоть к американцам в Белый дом забрось - не
забьется в дальний угол известку тылом обтирать. Через пять минут он, как
всю жизнь там обретался. Через десять - душа компании. Такой Яша экземпляр.
Обожает быструю езду, чтобы спидометр дымился, хоть верхом на лошади, хоть
на мотоцикле. В последнее время на машине. Возраст - сорок пять - требует
соответствия. Еще Яша любит пареную калину.
Но не об этом речь.
Рост у Яши, прямо скажем, ниже скромного, зато плечи со скамейку, грудь
как стол, ручищи - такими медведей душить.
Но не об этом речь.
Должность у Яши неслабая. Главный человек в районе по березам, соснам,
кедрам и другой флоре. Лесничий.
Но не об этом речь.
Огород в огород с Яшей живет тетка Амалья с нерусской фамилией Штырц.
Теткой Яша ее по-соседски зовет, а так бабуля семидесяти пяти годков.
Объеденье, какие окорока коптит. Что уж в дрова подмешивает, когда в огороде
коптильню, из железной бочки сооруженную, кочегарит? Ветчина получается
исключительно знатная. По национальности тетка, как поняли догадливые,
немка. Сын с семьей перебрался пятнадцать лет назад в палестины, из которых
предки при Екатерине-II в Россию сквозанули. В Германию. Звал мать с собой,
наотрез не согласилась. Тут дочь, тут внуки, могилка мужа... Сын на
исторической родине умер, а дочь Фридка в Сибири вела беспутный образ
существования.
С некоторых пор тетку Амалью стал навещать внук германский Зигфрид.
Заскочит на день-другой, конфет, печенья привезет, марок немецких чуток
отщипнет - "купи, бабуля, что-нибудь из одежды", спросит "не продает ли кто
иконы?" и опять "пока-пока".
Зигфрид - парень хваткий, в Россию не со слезой по родственникам ездил.
В Германии надыбал нишу на рынке. Немцы, с их разлинованной до миллиметра
страной, уважают полотна художников на темы вольных русских просторов. У
кого-то ностальгия о прошлом, а кто-то, глядючи на луга и березки, о будущем
России под протекторатом Германии бредит. Как бы там ни было, бюргерские
стены украшают картины нашей природной действительности, с реками, полями,
соснами, цветами.
В тонкостях искусства бюргеры не больно разбираются, на этом Зигфрид и
организовал прибыль. Да еще на слабом денежном содержании русского
рисовального населения.
Познакомился Зигфрид в Омске с восторженной любительницей живописи
Людой, которая, добрая душа, вовсю бросилась помогать немецкому другу.
Фроендшафт у них международный образовался. Где сама рисовала, но большей
частью носила коллегам с кистью каталоги, по которым те делали нужные копии.
Кто лучше, кто хуже, но для немецких "чайников" сойдет. Контингент
копировальщиков постоянно менялся, так как Зигфрид вечно тянул с выдачей
гонораров. Платил, надо сказать, слезы, и страсть как не обожал расставаться
с дойчмарками. То придумает историю "обокрали" или другую легенду найдет
потянуть с расчетом.
В Германии русские полотна, само собой, по другой цене впихивал
бюргерам. Бизнес был выгоднее, чем в народной мудрости: за морем полушка, да
рубль перевоз. Товар такой, что в ручной клади умещался. Себе на билет
потратил, вот тебе и все расходы на перевоз. Первое время, с месяц, у
Зигфрида с Людой были чисто деловые отношения на почве любви к искусству, а
потом неудержимо открылся зов плоти. Месяцами Зигфрид жил в Омске у Людмилы,
точнее - с Людмилой на жилплощади ее родителей, собирая очередную партию
картин. Кроме березок, сюрреализм возил в фатерлянд, некоторые продвинутые
немцы слюни пускали от полотен, когда без шнапса не разберешь, то ли черт с
копытом, то ли ведьма с метлой, то ли почище аллегория закручена. Зигфрид
систематически окучивал в Омске честолюбивый молодняк от живописи, который
без ума был, что шедевры из-под его кисти в Европу отбывают, да еще на пиво
перепадает.
Как-то тетка Амалья в огороде завидела Яшу Шишкина:
- Яшенька, в Омск не собираешься?
- Жениха, тетка Амалья, привезти городского?
- Мои женихи давно райские яблочки кушают.
- С рогатыми?
- Да ну тебя! Игорь мне деньги немецкие привозил. В нашем магазине не
берут. Я в мешочек собирала, в кладовке прятала. Фридке дай - пропьет.
Думала, может, когда сама в город соберусь. А все никак. Позавчера глядь -
деньги мыши погрызли.
- Даешь ты, тетка Амалья! Мышей марками кормить! Много в чулок набила?
- А я разбираюсь? Поменяй на рубли, хоть конфет куплю.
Вынесла бабка "чулок". Пухленький, надо сказать. Некоторые купюры
изрядно мышам понравились. Вплотную к номерам подобрались.
Взялся Яша обменять. Как не пособить соседскому горю?
- За это, тетка Амалья, окорок зимой закоптишь.
- Конечно, Яшенька.
Прикатил Шишкин в Омск по лесным вопросам, между делом заскочил в банк.
За компанию взял с собой непосредственного областного начальника и
одновременно хорошего приятеля. Яша знает, с кем дружбу водить.
И вот эта парочка подруливает к солидному банку. Яша впереди в парадной
форме лесничего - благородно темно-зеленый китель с иголочки (Яша из
дремучего леса, а одежду, когда надо, как лорд носит), в петлицах горят
отличительные значки, башмаки начищены, физиономия здоровьем лоснится от
лосятины, гусятины и кабанятины. Ну, генерал и генерал! Заходит
беспрепятственно в банк. А сзади его областной начальник вышагивает. Тоже
неслабо упакован: длинное кашемировое пальто, норковая шапка... На две
головы выше подчиненного. Яшу пропускают безоговорочно, а начальника... Не
успел тот глазом моргнуть, как на пути охранник грозно вырос,
профессиональными руками давай шмонать по всей протяженности сверху донизу.
"Сдать, - приказывает, - оружие!"
За Яшиного телохранителя принял.
Яша хохочет от такой обозначки. А в банке очередь. Ни раньше, ни позже
всем понадобились валютные операции. Клиент, естественно, не базарный. Чинно
стоит. Одного Яшу распирает распрекрасное настроение. Как не поделиться
таким богатством. Накануне банка с начальником бутылочку коньячка раскатали.
Принялся Яша рассказывать посетителям про тетку Амалью.
- Вот народ у нас! Бабка, соседка моя, валютой мышей кормила!
Оказывается, этим грызунам только дай дойчрубли. Может, немцы шпигом их
смазывают для долговечности? Бабка в чулок марки лет восемь пихала. Дочь,
конечно, у бабки пьет, мужиков меняет, но ведь внуки есть. Нет, лучше в
чулке пусть деньга преет. Она бы и дальше складировала, кабы мыши не
почикали. Я со смеху чуть не кончился, как увидел эту торбу. Внучок у бабки
в Германии дурит немецкого брата мазней русских художников. Они здесь за
рублевые гроши малюют, он там за недешево впаривает. И ведь находятся
лопухи, берут, валюту не жалко! Как-то подкатил: продай ему икону. Есть у
меня, от бабушки осталась. Я, конечно, послал его по прямому проводу. Купец
заморский! В детстве вечно сопливый бегал, по чужим огородам промышлял. Всю
дорогу Игоряном звали, а теперь не хвост собачий, а собачачий -
исключительно Зигфрид.
Развлекает Яша публику, для наглядности рассказа достал мешочек с
погрызенными марками: полюбуйтесь, люди добрые, на чудеса в "чулке". И вдруг
из очереди выскакивает дама пенсионного возраста и прямо на Шишкина прыгает:
- Это наши деньги мыши жрут! - кричит в Яшу. - Отдайте!
И хвать Шишкина мертвой хваткой за руку.
У Яши, конечно, глаз выпал. Все-таки не в сумасшедшем доме, в передовом
банке области. И вдруг почище базарных рядов выходка.
Через две минуты глаз в другой раз выпал. Дама, отталкиваясь от
подпорченных мышами дойчмарок, продолжила Яшин рассказ с обратной стороны
живописной медали.
Как ни жил Шишкин в крайне северном районе, а все одно мир тесен.
Оказывается, Людмила, что пособляла немецкому любителю искусства днем и
ночью, - не кто иная, как родная дочь дамы, вцепившейся в тетки Амальин
"чулок". Можно сказать, произошла неожиданная смычка города с деревней на
почве валюты Зигфрида.
Он, как поведала дама, на третьесортных копиях поднялся и захотел
скупать полотна у без дураков художников. Компаньона подыскал, тот был
тертый калач в картинном бизнесе, но без выхода за рубеж. Зигфрид говорит:
чем я не выход! Бьют по рукам. Российский купец подобрал партию картин и за
десять тысяч долларов предложил немецкому негоцианту. "Без базару", -
согласился по-новорусски тот и повез товар на реализацию. Столковались, что
через пару месяцев компаньон приедет в Висбаден за американскими деньгами,
параллельно расслабится по-европейски.
Прилетает наш бизнесмен от изобразительного искусства в объединенную
Германию, кошелек неслабый прихватил под десять тысяч долларов. Накануне
созвонился с Зигфридом. "Все абдемах, - докладывает тот, - деньги жгут мою
ляжку!" И попросил гостинца - вкусной водки "Гжелки". Обрадованный партнер
водчонку под мышку и на самолет. Но в аэропорту назначения никто в объятья
не сграбастал. Отсутствовал Зигфрид и по висбаденскому адресу. Неделю
компаньон наугад рыскал по городу, вторую, язык на плече, с
достопримечательностями знакомился - вдруг среди них наглая физиономия
Зигфрида мелькнет, - нервничать начал: как вернуть картинные доллары? От
перевозбуждения в одиночестве, как алкаш последний, "Гжелку" выхлестал.
Вместе с водкой виза закончилась, немцам наплевать на издержки живописного
производства, дранг нах остен указали.
Рассвирепел компаньон. "Ах ты, фашист! - начал обзываться в самолете. -
Ах ты, Геббельс! Ах ты, немчурина недобитая! Развел меня, как лоха!"
И Курскую дугу не устроишь с утюгом на животе, кирпичом, к мошонке
притороченном.
На подлете к Омску чуток успокоился обманутый бизнесмен. Прямо с
аэропорта к Людмиле на такси рванул. А у той сын, Александр Зигфридович, пол
животом полирует, ждет, когда папка, как давно обещал мамке, заберет их на
постоянное жительство в Германию. Компаньон обрадовался наличию
подрастающего поколения, говорит Людмиле:
- Ты мне должна десять тысяч долларов. Через месяц не отдашь, я этого
немчуренка возьму за ноги и об стену шарахну! Ферштейн, фрау?
Никакого человеколюбия! А ведь не сивушно-водочный предприниматель, с
образцами высокого искусства коммерцию имеет.
- Связывайся со своим Геббельсом, пусть шлет долг! Или квартиру
продавай! Мне лично по барабану! Но через месяц деньги на бочку.
На следующий день еще раз проведал Людмилу, в компании с двумя
мордоворотами, но с тем же шкурным интересом.
- Мы квартиру продали! - ревела теща Зигфрида в банке. - Купили халупу
в деревне, крыша течет, туалет завалился... Это наши деньги мыши жрут! Наши!
Отдайте!
И Шишкин отдал "чулок".
- Зачем? - спросил начальник в машине.
- Все одно их вроде как мыши съели!
- А соседка?
- Куплю сладостей и будет довольна.
- Она, поди, не совсем дура. Понимает, не на кило пряников в чулке
было!
- Не боись, Марфута, все сходится - ребеночек не наш! - захохотал Яша и
похлопал себя по карману. - В мешке только сильно погрызенные были, марок
двести, остальные триста у меня. Тетку Амалью забижать нельзя, окорок
обещала закоптить. Привезу на пробу, пальчики оближешь.
- О правнуке ей не трекни!
- За кого меня держишь?
- За Яшу Шишкина!
- То-то!
И они поехали в другой пункт валютного обмена.
- УРА! - грянула пятиэтажка с балконов.
Причиной восторга был Вася-Кришна. Он зигзагами вплывал во двор. Голова
его имела все тот же лысопостриженный вид. В остальном на Васю было
любо-дорого смотреть. В руках палка копченой колбасы, одет в красные, как
пожарная машина, трусищи, футболку со смелой надписью: "Собирайтесь, девки,
в кучу!" Вдобавок ко всему Вася охально горланил:
Я, бывало, предлагала
На скамейке вечером!
Не подумайте плохого -
Из стакана семечек!
Ноги Вася-Кришна переставлял с трудом. Через каждые два шага
останавливался, блаженно улыбался, кусал колбасу и пытался продолжить
движение, заводя по новой: "Я, бывало..." За Васей бежала здоровенная,
голодно оскалившаяся собака.
На балконе третьего этажа, не веря своим глазам, стояла жена Васи -
Светка. Крепкая во всех женских частях деваха. На ее рассиявшимся лице
читалось - неужели это ты, Вася? Это был он.
Вася, притомившись от ходьбы, сел посреди двора на травку. Собака тут
же вцепилась в колбасу. Вася был иного мнения на предназначение мясного
продукта. Схватился за него двумя руками. Терзаемая голодом псина повалила
Васю на живот, поволокла вместе с колбасой, зеленя травой надпись:
"Собирайтесь, девки, в кучу!"
Четыре месяца назад дом уже имел счастье наблюдать подобную по рисунку
и накалу страстей схватку. На месте пьяного Васи был совершенно трезвый
Вася, на месте истекающей слюной собаки - Светка. На месте колбасы - задняя,
килограммов на двадцать, говяжья нога. Вася тащил ее к помойке, а Светка,
ругая его: "Долбанушка!" - пыталась вернуть ногу в лоно семьи.
Но если сейчас в колбасу с разных концов жадно вцепились существа
одинаково смотрящие на нее, тогда взгляды были взаимоуничтожающие. Две
идеологии рвали ногу в противоположные стороны. Одна хотела пустить на борщи
и котлеты, другая - выбросить к чертям свинячим.
- Долбанушка! - кричала Светка. - Жрать-то что-то надо!
- От мяса у тебя дурные желания.
Перед этим у них состоялся интимный разговор. Вася-Кришна повесил