Страница:
---------------------------------------------------------------
© Copyright Сергей Прокопьев
Email: s_prokopyev(a)mail.ru
Date: 10 May 2004
---------------------------------------------------------------
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно.
М.Лермонтов.
Трудно составлять портрет здравствующего литератора. Иное дело - когда
перед тобой классик. Тогда сразу же на память приходят готовые умные фразы,
речь льется свободно. Сергей Прокопьев, слава Богу, пока еще не классик.
Нет, это я не потому говорю, что он не достоин, пусть и небольшого, но зато
прочного пьедестала в литературе. Просто у Сергея все еще впереди. А пока
перед нами блестящий импровизатор, мастер новеллистической мозаики на темы
быта. "Второй Чехов", - скажете вы. А почему бы и нет? Чехов ведь известен
не только "Чайкой" и "Черным монахом", начинал он с рассказов-анекдотов, за
которыми раскрывалась многомерная российская жизнь.
Обычно, когда говорят о писателе, непременно выстраивают биографическую
канву, стараясь рассмотреть за жизненными фактами рвущийся наружу
литературный талант. Своими биографами (вроде Эккермана у Гете) Сергей
Прокопьев пока не обзавелся. Что же касается жизненного пути, то здесь все
достаточно стандартно для человека советской эпохи: школа - технический вуз
(Казанский авиационный институт) - производство. Двадцать лет Сергей работал
инженером в КБ ПО "Полет". Сейчас он корреспондент многотиражной газеты
объединения "Полет". Но эта одна сторона жизни писателя. Другая связана с
литературой. Живя рядом с нами, Сергей Прокопьев художественным образом
фиксирует эпоху. Может, отдельные кадры еще не стали цельной лентой, главное
- что они появились и продолжают появляться. Первая книга писателя вышла в
свет в 1990 г., тогда автору было 37 лет. Членом Союза писателей России он
стал в 1994 г. Но наибольшая творческая активность наблюдается в последнее
время, когда С. Прокопьев ежегодно выпускает по книге: "Ларек-"Пузырек"
(1997 г.), "Отелло с кочергой" (1998 г.), "Ключик на старт" (1999 г.),
" ксель-моксель" (2000 г.), "Сорок бочек арестантов" (2001 г.), "Клизмой по
профессионализму" (2002 г.). Сегодня в активе писателя, который приближается
к славному 50-летнему юбилею, семь книг, идет работа над восьмой. Кстати,
деятельность С. Прокопьева была высоко оценена на Пленуме Союза писателей
России, который проходил в 1997 году в Омске.
Признаюсь, я с удовольствием откликнулся на просьбу написать
предисловие к "Избранному" Сергея Прокопьева, потому что люблю его рассказы,
доверяю самому писателю, который находится в водовороте нашей жизни и видит
в ней то, мимо чего, к сожалению, мы часто проходим.
И вроде бы нет в книгах Прокопьева описания каких-то закрученных
сюжетов, "чернухи" вкупе с "порнухой", чем порой завлекают читателей
незадачливые авторы. Здесь мне вспомнилось чеховское высказывание: "Никаких
сюжетов не нужно. В жизни нет сюжетов, в ней все перемешано - глубокое с
мелким, великое с ничтожным, трагическое со смешным". Потому-то так
узнаваемы и близки нам прокопьевские герои. Я не ошибусь, если скажу, что
Сергей Прокопьев - это писатель для всех: людей любого возраста, профессии,
социального положения. Для примера сошлюсь на своих сыновей - один из
которых по образованию историк и юрист, а другой химик. Но за книгами
Прокопьева они гоняются как за нашумевшим бестселлером, и каждый открывает в
них что-то свое, близкое собственному мироощущению. Вероятно, дело в том
внутреннем, удивительно многогранном мире писателя, который заключен в его
произведениях.
У Сергея Прокопьева не было литературных наставников в привычном смысле
этого слова. Не было учебы в различных семинарах или Литературном институте.
Можно сказать, что учителем для писателя стала сама жизнь. Конечно, совсем
без литературных воздействий не обходится ни один писатель (это так
называемые опосредованные традиции). Мне думается, что среди авторов,
которые в той или иной степени повлияли на формирование Прокопьева, можно
назвать Чехова, Аверченко, Зощенко, Шукшина.
И смею утверждать, что Прокопьев не затеряется в этом ряду, в том числе
и благодаря особому, новому, остро современному языку. Писатель - это язык,
в нем главное отличие одного творца от другого. В языке - психология,
философия. По языку видно, откуда автор пришел, куда движется. Хотя, по
большому счету, в мире все старо, все описано, но и ветхая тема, озвученная
иным языком, воспринимается остро и молодо. В немалой степени именно язык
связывает литературу с современностью. "Химический" состав прокопьевского
языка удивляет сложностью: здесь и хлесткая забористая простонародная речь,
и сленг советской технической интеллигенции, и строгая книжная классика,
почти "литературизмы", и вдруг технический канцелярит, который можно
услышать лишь на оборонном заводе, и неожиданные, чисто авторские
словосочетания-афоризмы, позволяющие кратко и экономно описать новое явление
в жизни или характер. Пользуясь обычными языковыми приемами, для этого
понадобилось бы извести целые страницы, при этом вся соль просто испарилась
бы. Да, прокопьевская смесь на первый взгляд гремучая, но текст "живет и
побеждает", потому что он естественен и органичен, нет в нем порочного слово
и смехотворчества, вымученного конструирования языковых форм.
Сергея Прокопьева можно смело назвать мастером короткого
юмористического рассказа. Но перед нами не пародист типа Хазанова или
Шифрина, которые больше высмеивают, порой достаточно зло. В произведениях
омского писателя смех какой-то добрый. Однако за кажущейся простотой его
рассказов скрывается нечто глубокое и важное. Может быть, это и надо сейчас
читателю, запуганному и замордованному со всех сторон. Ибо слишком долгое
время мы были серьезными, а когда человек смеется, душа его распрямляется.
Сергей Прокопьев пишет не только для того, чтобы рассмешить читателей.
Писателю важно не только весело посмеяться над нелепостями нашей жизни, но
прийти в конечном итоге к выводу о духовных возможностях человека.
Нет, Прокопьев весьма далек от того, чтобы в его произведениях
непременно видели перст указующий, чтобы глубокомысленно размышлять над
"проклятыми" русскими вопросами: "кто виноват"? и "что делать"? Да и должен
ли писатель всегда отвечать на них? Пусть уж сам читатель делает свой выбор.
Но мы были бы не правы, обвинив автора в равнодушии к его героям. Ведь
сами-то прокопьевские персонажи так и норовят выкинуть такое коленце, от
которого не знаешь, что и делать: плакать или смеяться. Уж больно нелепыми и
абсурдными бывают их поступки.
К некоторым положительным героям Сергея Прокопьева удивительно подходит
определение "чудик", которым в свое время критика наградила персонажей
Василия Шукшина. Вспомним шукшинские рассказы, где один из героев, сельский
механизатор, покупает микроскоп и мечтает избавить все человечество от
болезней; другой рассказывает приезжим охотникам о том, как он стрелял в
Гитлера; третий смысл жизни открывает в деревенской бане. Шукшинские
интонации, несомненно, присутствуют в рассказах Сергея Прокопьева. Вспомним,
например, начало рассказа Шукшина "Алеша Бесконвойный": "Его и звали-то не
Алеша, он был Костя Валиков, но все в деревне звали его Алешей Бесконвойным.
А звали его так вот за что: за редкую в наши дни безответственность,
неуправляемость". Сергей Прокопьев в рассказе "Волоха" пишет: "Звали его
Владимир Борулев. Но испокон века повелось в деревне Волоха да Волоха. Не
будем и мы ломать традицию. Отличался Волоха одной особенностью. Имел тягу
пооригинальничать".
Дело здесь не в стилистических перекличках. Важнее другое - сумел
Прокопьев увидеть в шукшинских "чудиках" что-то близкое и родственное своему
духу. Оттого то и кажутся некоторые его герои странными, чудоковатыми. А они
живут по законам своей души, в том мире, где есть возможность праздника и
воли. Вот только жизнь не дает им возможности развернуться и постоянно
загоняет в прокрустово ложе схем и инструкций. И тогда они начинают
выламываться из этих пут, и как следствие - их чудачества. Вспомним уже
упомянутый рассказ "Волоха", в котором главный герой все время удивляет
односельчан какими-то выходками: то он сошьет расклешенные брюки со
вставными красными клиньями, то решит построить у себя лучшую на весь район
баню. Наконец надумал медведя в домашнем хозяйстве завести. Благовоспитанный
читатель может задать вопрос - а к чему все эти чудачества? Не лучше ли жить
спокойно, как все? Но этот вариант чужд любимым прокопьевским героям,
жаждущим чего-то большего.
Когда-то Михаил Зощенко сказал: "А ведь посмеются над нами лет через
триста. Странные, скажут, людишки жили. Какие-то у них были деньги,
паспорта. Какие-то акты гражданского состояния и квадратные метры жилой
площади. Ну что ж! Пускай смеются". Читая сегодня книги Сергея Прокопьева,
думаешь, а вот пройдет пусть не триста, а хотя бы лет сто. Что же останется
узнаваемым от того времени, которое описывает писатель. Вспомнит ли он
развал Советского Союза, гайдаровские реформы, когда в одночасье почти все
стали нищими. Вспомнит ли давку в общественном транспорте, талоны на водку и
колбасу, засилье духовных сектантов всех мастей. Все это, может быть, и
забудется. Но что обязательно останется, так это психология человека,
которая с трудом поддается изменениям. Об этом и пишет Сергей Прокопьев.
Причем он не ищет специально своих героев в жизни. Автор признается:
"Героями моих рассказов могут быть инженер, учитель, станочник, летчик,
священник, сектант, ракетчик, милиционер, пожарный, челночник,
предприниматель, пенсионер, моряк, врач, журналист, бухгалтер, горожанин и
сельский житель. Люди, которым ничто человеческое не чуждо. О том, что не
чуждо, я и пишу..."
Да, герои Прокопьева весьма далеки от распространенного в советской
литературе облика положительного героя эпохи. Его персонажи не совершают
никаких подвигов, просто живут, стараясь как-то приспособиться к новым
условиям. Ведь материалом для рассказов и повестей Прокопьева стала самая
обыкновенная жизнь средних людей, тех, кто озабочен своим бытом. А уж как
они его устроят - это зависит только от них. Одни, пытаясь попасть в ногу со
временем, мечтают только о том, чтобы сытно поесть да мягко поспать. Как,
например, Чумашкин, из "новых русских", который купил две квартиры - двух и
трехкомнатную,- прорубил между ними дверь и в двухкомнатной, в ванной,
заделал парную ("К чертям свинячим"). Или самогонщица Мурашиха, которая
"самогонку стала гнать, как молокозавод закрыли. Потыркалась туда-сюда,
нигде толком не пристроишься. Чтобы потеплее и не пыльно. Держать скотину на
продажу, как некоторые соседи, не для Мурашихи заработок. Любила себя.
Заказала зятю в город аппарат и начала шинкарить" ("Руслан и Мурашиха").
Мечта заиметь приличную квартиру не дает покоя Мише Швецу из рассказа "Два
диагноза против Миши": "Жил он всю свою сознательную жизнь в частном доме,
мечтал о цивилизации без дров и беготни с ведрами на колонку. Наконец,
поднапряглись (точнее - тещу напрягли) и купили квартиру. Не Бог весть
какую, напряжения хватило только на хрущевку".
В рассказах Сергея Прокопьева мы находим своеобразные варианты тех
ситуаций, когда обыкновенный человек может выступить в роли далеко не всегда
безобидной. Таков Юрий Трифонович Ковригин, помешанный на опасности теракта
("Борьба за выживаемость"); или похотливый владелец пуделя ("Точка сборки").
Не отстает от последнего и безымянный директор торговой фирмы из рассказа
"Где сгреб, там и хлоп".
Но авторский сарказм распространяется не на всех героев. Позиция
писателя ко многим из них значительно сложнее. Присмотримся повнимательней к
той жизни, которую ведет прокопьевский герой, прислушаемся к тому, что он
говорит, пусть не всегда литературно, зато искренно. Таковы, например, Кока
и Мошкин, главные герои книги "Ключик на старт". Надо сказать, в этой книге
тема ракетчиков, "космонавтов" на земле, которые по уши в быту, Прокопьевым
раскрыта, пожалуй, впервые в современной литературе. Это те люди, на которых
когда-то держалась наша страна. Да и в перестроечное время они не стали
циниками, так и не научились ловчить, хотя, казалось бы, сама обстановка
располагала к этому. Вот они отправляются в командировку на Байконур,
который когда-то был гордостью Советского Союза ("Почти по Тютчеву"). Но
теперь другие времена, другие нравы. "На Байконуре тогда власть казахи
взяли. Что могли, разграбили до основания, остальное стало разрушаться. В
номере ни радио, ни телевизора и холод собачий". Что остается героям делать
в этой ситуации? Ответ будет привычным и вполне русским - на помощь приходит
бутылка спирта. Ибо "новорусской" демократической России такие люди стали не
нужны. Потому-то сам автор и его герои ностальгически вспоминают далекие
70-е годы, когда "молодые специалисты впятером жили в двухкомнатной
квартире-общежитии хрущевской пятиэтажки. Вот уж давали жару-пару тепленькой
водички! Если "пулю" расписать, то до утра, а уж дни рождения начинали
праздновать в пятницу вечером, а заканчивали поздней воскресной ночью... Но
на работу в любом состоянии - закон" ("Бурлаки без Волги").
Или взять героев из рассказа "Шишкобои", которые у себя в кооперативном
гараже словно реанимировали утопию Мора о счастливом веке человечества, где
воссияли новым светом слова "Свобода"! "Равенство"! "Братство"!
Рассказы Сергея Прокопьева просты и одновременно по-чеховски мудрые.
Вместе с писателем мы весело смеемся над нелепицами нашей жизни, над
незадачливыми персонажами, которые все время попадают в какую-либо историю.
Но за смешными бытовыми эпизодами можно увидеть мятущуюся человеческую душу,
задуматься над смыслом человеческой жизни, над смыслом нашей эпохи.
Валерий Хомяков,
кандидат филологических наук,
доцент ОмГУ,
Член Союза писателей России.
Суицидников Виктор Трофимович Сажин чувствовал за версту. Не успеет на
своем конце провода бедолага доложить, что через минуту смертельно разящей
пуле даст ход в истерзанное сердце или что окно распахнуто, до полета по
законам всемирного тяготения лбом об землю всего один шаг, - эта кровавая
трагедия еще не сорвалась с языка, а Виктор Трофимович уже чувствует: от
трубки телефона службы доверия, где подрабатывал по ночам, несет
самоубийством.
В то дежурство, как только радио пробило полночь, Виктор Трофимович
поворотом ручки заткнул крикливое "окно в мир" и начал в тишине укладываться
на скрипучий диван.
Куда там уснуть! Сразу заблажил телефон. От звонка веяло кладбищем.
"Я тут при чем?" - раздраженно подумал Виктор Трофимович и снял трубку.
- Значит так, - без "здрасьте" раздалось в ней, - сейчас открою бутылку
водки, выпью стакан и повешусь.
"Ну и дурак! - подумал Виктор Трофимович. - Уж пить так весь пузырь..."
- Как вас зовут? - спросил он.
- Без разницы, - отказался от знакомства собеседник.
- Меня - Виктор Трофимович, - не обиделся Сажин. - Что у вас стряслось?
- У меня обнаружен СПИД.
Виктор Трофимович испуганно оторвал трубку от уха. СПИДа боялся
панически. Предохранялся от него днем и ночью. В парикмахерской наотрез
отказывался от штрихов, наносимых бритвой на шее и висках. Вдруг на лезвии
осталась от предыдущего клиента частичка СПИДоносной крови? Летом
остервенело боролся с комарами, и редко какому удавалось пробиться к
кровеносным сосудам. Если хоботок крылатого упыря все же осквернял кровь,
Виктор Трофимович пусть и не срывался в поликлинику сдавать анализы, молитву
самосочиненную обязательно повторял про себя: "Боже праведный, спаси и
сохрани от СПИДа, дай надежный иммунитет от заразы в трудную минуту".
Сорок раз подряд читал молитву. Чтобы наверняка услышал Создатель. Хотя
по жизни Виктор Трофимович крещеным не был.
- Сейчас бутылку открою, - тускло повторила трубка, - выпью и на люстре
повешусь.
- Может не выдержать, - брякнул Виктор Трофимович.
- Что не выдержать?
- Разве не знаете, - вильнул на дежурную тропу Виктор Трофимович, -
самоубийство - великий грех.
И подумал: "Как бы я повел себя на его месте?"
- А если я девушку заразил? - с вызовом спросила трубка.
"И под ее атласной кожей течет отравленная кровь", - вспомнился с
вечера звучавший по радио романс. И тут же в голове пронеслось. - Боже
праведный, спаси и сохрани от СПИДа..."
- Я бы сначала подвесил за одно место ту, что меня заразила! -
непедагогично бросил Виктор Трофимович.
- Сам хотел придушить эту профурсетку! А она смоталась на два месяца.
Порядочную из себя корчила: "Нехорошо! - ломалась. - У меня муж! Никогда не
изменяла!" А у самой СПИД!
- Найдите ее непременно! - Виктор Трофимович решил на этом отвлекать от
суицидной веревки зараженного. - Как ее фамилия?
- Зозуля.
- Из 101-й аптеки?! - кипятком ужаса обдало Виктора Трофимовича.
- Откуда я знаю?
- Ну, ты даешь копоти! - перешел на "ты" Виктор Трофимович. -
Раздеваешь женщину, и где она? что? не спросил!
- Она сама раздевалась.
- Я в переносном смысле.
- А вы что - анкету заполнять заставляете перед кроватью?
- Зато у меня и СПИДа нет! - сказал Виктор Трофимович. Но голову
полоснуло: "А вдруг есть?!"
- Имя-отчество Зозули? - прокричал в трубку Виктор Трофимович.
- Я бы эту тварь еще по отчеству звал! Танька.
"В аптеке тоже Танька", - сердце у Виктора Трофимовича бешено
заколотилось. Трясущейся рукой он начал листать записную книжку. Где эта
Зозуля? Где? Единственный раз тогда изменил принципу предохранения. От вина
затмение нашло...
На "З" фармацевта не было.
- Секундочку, - сказал Виктор Трофимович в трубку, бросил ее на стол и
лихорадочно принялся шерстить блокнот. Сначала справа налево, потом - в
обратную сторону. Где она? Где? "Боже, спаси и сохрани от СПИДа, дай
надежный иммунитет..."
Дал. На глаза Виктора Трофимовича попала запись "Татьяна Козуля". Он в
голос засмеялся. Вот уж на самом деле - у страха глаза по чайнику! Как мог
спутать - в аптеке не Зозуля, а Козуля. Ну, чудило! Сам себя до полусмерти
напугал.
"Татьяна Зозуля - СПИД", - записал в книжку для памяти.
А зараженному сказал:
- Надо, прежде чем вешаться, разделаться с этой Зозулей!
- Куда она денется? - презрительно бросил тот. - Сама сгниет!
- По-вашему, - снова на "вы" перешел Виктор Трофимович, - эта зараза
пусть и дальше косит нашего брата?
- А мне как жить? Как?! - с надрывом крикнула трубка. - Я невинную
девушку... Мы в ЗАГС собрались.
- Она проверялась?
- Не могу ей сказать про СПИД! Нет!
- Давайте я скажу.
Вызвался Виктор Трофимович исключительно для поддержания разговора.
Общаться с инфицированной ни под какой петрушкой не собирался. Не верил, что
ВИЧ не передается дыхательным путем.
- Нет! Нет! Нет! - отказался от услуги зараженный. - Если только после
моей смерти. Это Галочка из 3-го книжного.
- Да?! - шепотом выдохнул Виктор Трофимович.
Галочку он знал. Слава Богу, не в интимном плане. Магазин был через
дорогу от "психушки", где работал Виктор Трофимович. Частенько заходил
посмотреть детективы.
- Такая девушка!!! - с трагическим восторгом воскликнул зараженный. -
Ей 22 года, а до меня ни одного мужчины не было! Представляете!!
"Дождалась дура!" - нехорошо подумал Виктор Трофимович и записал
Галочку в черный список рядом с Зозулей.
- Такая девушка! - повторила трубка. - Доверилась мне! А я ее СПИДом!
Кобель! А ведь знал тогда, знал: надо предохраняться. Я имею в виду, когда с
Танькой кувыркались. Знал, что береженого Бог бережет. А как осадили
бутылку, все полезное из головы вылетело. Кого там от Таньки предохраняться!
Одно на уме - быстрей вперед! А теперь Галочку, такую девушку...
- С ней почему не предохранялись?
- Откуда я знал, что СПИД поймал от этой Козули!
- Как Козули?! - подскочил Виктор Трофимович. - Ты говорил Зозули.
- При чем здесь Зозуля? Козуля ее фамилия!
- У тебя что, вконец крышу сорвало? Ты говорил Зо-зу-ля!
У Виктора Трофимовича взмокли подмышки. Левое веко задергалось. Он
готов был своими руками повесить зараженного.
- Какая вам разница - Зозуля или Козуля меня заразила?! Я, скотина
такая, Галочку невинную на смерть обрек! Она доверилась! А у меня на ВИЧ
отрицательный результат!! Как с этим жить? Как?!
- Отрицательный? Точно?!
- Нет, я ради шутки вешаться собрался. Вот она передо мной бумажка с
анализом.
- Ну, ты дундук! - в данный момент Виктор Трофимович готов был
расцеловать суицидника. - Ну, темнота! Ну, глухомань! Мой тебе совет -
возьми веревку вешательную, натри скипидаром и отхлестай себя по голой
заднице! Может, поумнеешь...
- Нет, я повешусь!
- Если результат отрицательный, баран ты ни разу не образованный,
значит, ты не инфицирован. Минус в данном случае - самый что ни на есть плюс
для таких дураков, как ты. Никакого СПИДа у тебя нет!
Виктор Трофимович открыл книжку и с удовольствием вычеркнул занесенных
в список СПИДоопасных Галочку и Козулю.
- Точно?! - заорала трубка. - Точно!!!
- Нет, я буду с тобой приколы шутить.
- Слушай, - теперь на "ты" перешел псевдоВИЧинфицированный, - где ты
сидишь? Сейчас беру такси и еду к тебе с бутылкой...
- Езжай лучше к Галочке и не забудь на свадьбу пригласить.
- Первым гостем будешь!
- Коробку презервативов подарю налевака ходить.
- Что ты?! Налево теперь ни ногой!
- Не зарекаются любя, предохраняются почаще.
На этой мудрости Виктор Трофимович положил трубку и только начал
укладываться на диван, раздался звонок. Вновь показалось - суицидный.
- Сколько времени? - спросила трубка с явно похмельным выхлопом.
Виктор Трофимович пошел на борьбу с новым самоубийством по методу "клин
клином..."
- Вешаться собрался? - взял быка за рога.
- Ага, хозяин точно за яйца подвесит, если опоздаю к семи! Вчера так
ушатался, не могу въехать, где? как? и сколько времени?
- Половина первого, - спас от подвешивания клиента за богоданные места
врач.
- Отец, базару нет, - в качестве благодарности радостно рявкнула трубка
и запела гудком.
"Нет, так нет, - снова начал укладываться подремать Виктор Трофимович.
Приняв позу, параллельную линии горизонта, государственно подумал. - Надо с
предложением в горздрав выйти: писать на результатах анализов коротко и
дураку понятно: "СПИДа не обнаружено". Мозги у народа вконец отсохли от
терроризма, наркомании и проституции, на ровном месте в петлю лезут".
А засыпая, заповторял: "Боже праведный, спаси и сохрани от СПИДа, дай
железный иммунитет от заразы..."
Вдруг у Аркадия Шурыгина жизнь нараскоряку сделалась. Конечно, каждый
сам кузнец своей невезухи. Аркадий ковать ее начал на дне рождения жены
Антонины. Сорок лет - бабий век, но жена говорит: "А мы не станем горевать,
а будем гулять от пуза!"
- От пуза - это как? - спросил Аркадий.
- А так, что я всю дребедень кухонную - салаты, горячие с холодными
закусками - беру на себя, а ты купи винно-водочной отравы и культурную
программу обеспечь. Стихи любимой жене, тосты, анекдоты. Чтобы не в ритме
гонок "формулы 1" за столом сидеть, когда не успеваешь бутылки открывать.
Хочу благородно и цивильно. Чтобы не "наливай-поехали" звучало круглый
вечер, а настоящие поздравления. Как-никак, не у 20-летней свиристелки день
рождения, 40-летняя дама юбилей справляет.
Аркадий взял под козырек. Продумал исходные данные задания. Тост
сочинил, анекдотов начитался и сверх заказанного сюрприз приготовил. Такой,
что почище шоу под куполом цирка. Натуральный смертельный номер. Жене ни
слова, ни полслова про инициативу. Всю программу на контрольную проверку
предоставил, а здесь - молчок.
В знаменательный день родня и другие гости набежали крепко выпить, до
одури наесться. Аркадий сразу вожжи правления торжественной пьянки в свои
руки схватил. Дабы не просто очередную рюмку кувыркнули и с вилками
наперевес к тарелкам, а с чувством, толком и поздравлениями. Кое-кому с
целью создания масштабности праздника заранее написанные речи всучил. Сам не
умолкал с шутками и анекдотами.
Поздравлять юбиляршу, кроме прочих, пришла ее сестра с мужем Гошей.
Свояк Гоша в последнее время начал учить Аркадия, как в современных условиях
судьбу строить. По жизни был он специалистом по парнокопытным и другой
скотине с рогами и без. Ветеринаром. Долгие годы молчал в тряпочку о
карьерных достижениях, связанных со свиньями и баранами. А тут выгнул грудь
колесом.
- Вот ты, Арканя, майор в отставке, - наседал на Аркадия, - и что?
Молодой мужик, а настоящих колыбашек в глаза не видишь. Я на кошках и
собаках в день больше зашибаю, чем ты за месяц.
Гоша пользовал домашнюю животину в частной клинике.
- Вчера кота опростал новому русскому, он махом, не спрашивая
прейскуранта, двадцать баксов отслюнил. Следом пятьдесят дают за добермана
клещенутого, я его вылечил. А тут, - тычет Гоша в сторону Аркадия вилкой, -
сорок пять мужику! И он в расцвете сил бегает с протянутой рукой рекламным
агентом! Такая работа простительна семнадцатилетней ссыкухе...
Аркадий на юбилее умышленно спровоцировал свояка.
- Ну, как, Гоша, - зацепил ветеринара, - много абортов кошкам сделал?
- Сам ты выкидыш, - Гоша не любил иронии в адрес своей профессии. -
© Copyright Сергей Прокопьев
Email: s_prokopyev(a)mail.ru
Date: 10 May 2004
---------------------------------------------------------------
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно.
М.Лермонтов.
Трудно составлять портрет здравствующего литератора. Иное дело - когда
перед тобой классик. Тогда сразу же на память приходят готовые умные фразы,
речь льется свободно. Сергей Прокопьев, слава Богу, пока еще не классик.
Нет, это я не потому говорю, что он не достоин, пусть и небольшого, но зато
прочного пьедестала в литературе. Просто у Сергея все еще впереди. А пока
перед нами блестящий импровизатор, мастер новеллистической мозаики на темы
быта. "Второй Чехов", - скажете вы. А почему бы и нет? Чехов ведь известен
не только "Чайкой" и "Черным монахом", начинал он с рассказов-анекдотов, за
которыми раскрывалась многомерная российская жизнь.
Обычно, когда говорят о писателе, непременно выстраивают биографическую
канву, стараясь рассмотреть за жизненными фактами рвущийся наружу
литературный талант. Своими биографами (вроде Эккермана у Гете) Сергей
Прокопьев пока не обзавелся. Что же касается жизненного пути, то здесь все
достаточно стандартно для человека советской эпохи: школа - технический вуз
(Казанский авиационный институт) - производство. Двадцать лет Сергей работал
инженером в КБ ПО "Полет". Сейчас он корреспондент многотиражной газеты
объединения "Полет". Но эта одна сторона жизни писателя. Другая связана с
литературой. Живя рядом с нами, Сергей Прокопьев художественным образом
фиксирует эпоху. Может, отдельные кадры еще не стали цельной лентой, главное
- что они появились и продолжают появляться. Первая книга писателя вышла в
свет в 1990 г., тогда автору было 37 лет. Членом Союза писателей России он
стал в 1994 г. Но наибольшая творческая активность наблюдается в последнее
время, когда С. Прокопьев ежегодно выпускает по книге: "Ларек-"Пузырек"
(1997 г.), "Отелло с кочергой" (1998 г.), "Ключик на старт" (1999 г.),
" ксель-моксель" (2000 г.), "Сорок бочек арестантов" (2001 г.), "Клизмой по
профессионализму" (2002 г.). Сегодня в активе писателя, который приближается
к славному 50-летнему юбилею, семь книг, идет работа над восьмой. Кстати,
деятельность С. Прокопьева была высоко оценена на Пленуме Союза писателей
России, который проходил в 1997 году в Омске.
Признаюсь, я с удовольствием откликнулся на просьбу написать
предисловие к "Избранному" Сергея Прокопьева, потому что люблю его рассказы,
доверяю самому писателю, который находится в водовороте нашей жизни и видит
в ней то, мимо чего, к сожалению, мы часто проходим.
И вроде бы нет в книгах Прокопьева описания каких-то закрученных
сюжетов, "чернухи" вкупе с "порнухой", чем порой завлекают читателей
незадачливые авторы. Здесь мне вспомнилось чеховское высказывание: "Никаких
сюжетов не нужно. В жизни нет сюжетов, в ней все перемешано - глубокое с
мелким, великое с ничтожным, трагическое со смешным". Потому-то так
узнаваемы и близки нам прокопьевские герои. Я не ошибусь, если скажу, что
Сергей Прокопьев - это писатель для всех: людей любого возраста, профессии,
социального положения. Для примера сошлюсь на своих сыновей - один из
которых по образованию историк и юрист, а другой химик. Но за книгами
Прокопьева они гоняются как за нашумевшим бестселлером, и каждый открывает в
них что-то свое, близкое собственному мироощущению. Вероятно, дело в том
внутреннем, удивительно многогранном мире писателя, который заключен в его
произведениях.
У Сергея Прокопьева не было литературных наставников в привычном смысле
этого слова. Не было учебы в различных семинарах или Литературном институте.
Можно сказать, что учителем для писателя стала сама жизнь. Конечно, совсем
без литературных воздействий не обходится ни один писатель (это так
называемые опосредованные традиции). Мне думается, что среди авторов,
которые в той или иной степени повлияли на формирование Прокопьева, можно
назвать Чехова, Аверченко, Зощенко, Шукшина.
И смею утверждать, что Прокопьев не затеряется в этом ряду, в том числе
и благодаря особому, новому, остро современному языку. Писатель - это язык,
в нем главное отличие одного творца от другого. В языке - психология,
философия. По языку видно, откуда автор пришел, куда движется. Хотя, по
большому счету, в мире все старо, все описано, но и ветхая тема, озвученная
иным языком, воспринимается остро и молодо. В немалой степени именно язык
связывает литературу с современностью. "Химический" состав прокопьевского
языка удивляет сложностью: здесь и хлесткая забористая простонародная речь,
и сленг советской технической интеллигенции, и строгая книжная классика,
почти "литературизмы", и вдруг технический канцелярит, который можно
услышать лишь на оборонном заводе, и неожиданные, чисто авторские
словосочетания-афоризмы, позволяющие кратко и экономно описать новое явление
в жизни или характер. Пользуясь обычными языковыми приемами, для этого
понадобилось бы извести целые страницы, при этом вся соль просто испарилась
бы. Да, прокопьевская смесь на первый взгляд гремучая, но текст "живет и
побеждает", потому что он естественен и органичен, нет в нем порочного слово
и смехотворчества, вымученного конструирования языковых форм.
Сергея Прокопьева можно смело назвать мастером короткого
юмористического рассказа. Но перед нами не пародист типа Хазанова или
Шифрина, которые больше высмеивают, порой достаточно зло. В произведениях
омского писателя смех какой-то добрый. Однако за кажущейся простотой его
рассказов скрывается нечто глубокое и важное. Может быть, это и надо сейчас
читателю, запуганному и замордованному со всех сторон. Ибо слишком долгое
время мы были серьезными, а когда человек смеется, душа его распрямляется.
Сергей Прокопьев пишет не только для того, чтобы рассмешить читателей.
Писателю важно не только весело посмеяться над нелепостями нашей жизни, но
прийти в конечном итоге к выводу о духовных возможностях человека.
Нет, Прокопьев весьма далек от того, чтобы в его произведениях
непременно видели перст указующий, чтобы глубокомысленно размышлять над
"проклятыми" русскими вопросами: "кто виноват"? и "что делать"? Да и должен
ли писатель всегда отвечать на них? Пусть уж сам читатель делает свой выбор.
Но мы были бы не правы, обвинив автора в равнодушии к его героям. Ведь
сами-то прокопьевские персонажи так и норовят выкинуть такое коленце, от
которого не знаешь, что и делать: плакать или смеяться. Уж больно нелепыми и
абсурдными бывают их поступки.
К некоторым положительным героям Сергея Прокопьева удивительно подходит
определение "чудик", которым в свое время критика наградила персонажей
Василия Шукшина. Вспомним шукшинские рассказы, где один из героев, сельский
механизатор, покупает микроскоп и мечтает избавить все человечество от
болезней; другой рассказывает приезжим охотникам о том, как он стрелял в
Гитлера; третий смысл жизни открывает в деревенской бане. Шукшинские
интонации, несомненно, присутствуют в рассказах Сергея Прокопьева. Вспомним,
например, начало рассказа Шукшина "Алеша Бесконвойный": "Его и звали-то не
Алеша, он был Костя Валиков, но все в деревне звали его Алешей Бесконвойным.
А звали его так вот за что: за редкую в наши дни безответственность,
неуправляемость". Сергей Прокопьев в рассказе "Волоха" пишет: "Звали его
Владимир Борулев. Но испокон века повелось в деревне Волоха да Волоха. Не
будем и мы ломать традицию. Отличался Волоха одной особенностью. Имел тягу
пооригинальничать".
Дело здесь не в стилистических перекличках. Важнее другое - сумел
Прокопьев увидеть в шукшинских "чудиках" что-то близкое и родственное своему
духу. Оттого то и кажутся некоторые его герои странными, чудоковатыми. А они
живут по законам своей души, в том мире, где есть возможность праздника и
воли. Вот только жизнь не дает им возможности развернуться и постоянно
загоняет в прокрустово ложе схем и инструкций. И тогда они начинают
выламываться из этих пут, и как следствие - их чудачества. Вспомним уже
упомянутый рассказ "Волоха", в котором главный герой все время удивляет
односельчан какими-то выходками: то он сошьет расклешенные брюки со
вставными красными клиньями, то решит построить у себя лучшую на весь район
баню. Наконец надумал медведя в домашнем хозяйстве завести. Благовоспитанный
читатель может задать вопрос - а к чему все эти чудачества? Не лучше ли жить
спокойно, как все? Но этот вариант чужд любимым прокопьевским героям,
жаждущим чего-то большего.
Когда-то Михаил Зощенко сказал: "А ведь посмеются над нами лет через
триста. Странные, скажут, людишки жили. Какие-то у них были деньги,
паспорта. Какие-то акты гражданского состояния и квадратные метры жилой
площади. Ну что ж! Пускай смеются". Читая сегодня книги Сергея Прокопьева,
думаешь, а вот пройдет пусть не триста, а хотя бы лет сто. Что же останется
узнаваемым от того времени, которое описывает писатель. Вспомнит ли он
развал Советского Союза, гайдаровские реформы, когда в одночасье почти все
стали нищими. Вспомнит ли давку в общественном транспорте, талоны на водку и
колбасу, засилье духовных сектантов всех мастей. Все это, может быть, и
забудется. Но что обязательно останется, так это психология человека,
которая с трудом поддается изменениям. Об этом и пишет Сергей Прокопьев.
Причем он не ищет специально своих героев в жизни. Автор признается:
"Героями моих рассказов могут быть инженер, учитель, станочник, летчик,
священник, сектант, ракетчик, милиционер, пожарный, челночник,
предприниматель, пенсионер, моряк, врач, журналист, бухгалтер, горожанин и
сельский житель. Люди, которым ничто человеческое не чуждо. О том, что не
чуждо, я и пишу..."
Да, герои Прокопьева весьма далеки от распространенного в советской
литературе облика положительного героя эпохи. Его персонажи не совершают
никаких подвигов, просто живут, стараясь как-то приспособиться к новым
условиям. Ведь материалом для рассказов и повестей Прокопьева стала самая
обыкновенная жизнь средних людей, тех, кто озабочен своим бытом. А уж как
они его устроят - это зависит только от них. Одни, пытаясь попасть в ногу со
временем, мечтают только о том, чтобы сытно поесть да мягко поспать. Как,
например, Чумашкин, из "новых русских", который купил две квартиры - двух и
трехкомнатную,- прорубил между ними дверь и в двухкомнатной, в ванной,
заделал парную ("К чертям свинячим"). Или самогонщица Мурашиха, которая
"самогонку стала гнать, как молокозавод закрыли. Потыркалась туда-сюда,
нигде толком не пристроишься. Чтобы потеплее и не пыльно. Держать скотину на
продажу, как некоторые соседи, не для Мурашихи заработок. Любила себя.
Заказала зятю в город аппарат и начала шинкарить" ("Руслан и Мурашиха").
Мечта заиметь приличную квартиру не дает покоя Мише Швецу из рассказа "Два
диагноза против Миши": "Жил он всю свою сознательную жизнь в частном доме,
мечтал о цивилизации без дров и беготни с ведрами на колонку. Наконец,
поднапряглись (точнее - тещу напрягли) и купили квартиру. Не Бог весть
какую, напряжения хватило только на хрущевку".
В рассказах Сергея Прокопьева мы находим своеобразные варианты тех
ситуаций, когда обыкновенный человек может выступить в роли далеко не всегда
безобидной. Таков Юрий Трифонович Ковригин, помешанный на опасности теракта
("Борьба за выживаемость"); или похотливый владелец пуделя ("Точка сборки").
Не отстает от последнего и безымянный директор торговой фирмы из рассказа
"Где сгреб, там и хлоп".
Но авторский сарказм распространяется не на всех героев. Позиция
писателя ко многим из них значительно сложнее. Присмотримся повнимательней к
той жизни, которую ведет прокопьевский герой, прислушаемся к тому, что он
говорит, пусть не всегда литературно, зато искренно. Таковы, например, Кока
и Мошкин, главные герои книги "Ключик на старт". Надо сказать, в этой книге
тема ракетчиков, "космонавтов" на земле, которые по уши в быту, Прокопьевым
раскрыта, пожалуй, впервые в современной литературе. Это те люди, на которых
когда-то держалась наша страна. Да и в перестроечное время они не стали
циниками, так и не научились ловчить, хотя, казалось бы, сама обстановка
располагала к этому. Вот они отправляются в командировку на Байконур,
который когда-то был гордостью Советского Союза ("Почти по Тютчеву"). Но
теперь другие времена, другие нравы. "На Байконуре тогда власть казахи
взяли. Что могли, разграбили до основания, остальное стало разрушаться. В
номере ни радио, ни телевизора и холод собачий". Что остается героям делать
в этой ситуации? Ответ будет привычным и вполне русским - на помощь приходит
бутылка спирта. Ибо "новорусской" демократической России такие люди стали не
нужны. Потому-то сам автор и его герои ностальгически вспоминают далекие
70-е годы, когда "молодые специалисты впятером жили в двухкомнатной
квартире-общежитии хрущевской пятиэтажки. Вот уж давали жару-пару тепленькой
водички! Если "пулю" расписать, то до утра, а уж дни рождения начинали
праздновать в пятницу вечером, а заканчивали поздней воскресной ночью... Но
на работу в любом состоянии - закон" ("Бурлаки без Волги").
Или взять героев из рассказа "Шишкобои", которые у себя в кооперативном
гараже словно реанимировали утопию Мора о счастливом веке человечества, где
воссияли новым светом слова "Свобода"! "Равенство"! "Братство"!
Рассказы Сергея Прокопьева просты и одновременно по-чеховски мудрые.
Вместе с писателем мы весело смеемся над нелепицами нашей жизни, над
незадачливыми персонажами, которые все время попадают в какую-либо историю.
Но за смешными бытовыми эпизодами можно увидеть мятущуюся человеческую душу,
задуматься над смыслом человеческой жизни, над смыслом нашей эпохи.
Валерий Хомяков,
кандидат филологических наук,
доцент ОмГУ,
Член Союза писателей России.
Суицидников Виктор Трофимович Сажин чувствовал за версту. Не успеет на
своем конце провода бедолага доложить, что через минуту смертельно разящей
пуле даст ход в истерзанное сердце или что окно распахнуто, до полета по
законам всемирного тяготения лбом об землю всего один шаг, - эта кровавая
трагедия еще не сорвалась с языка, а Виктор Трофимович уже чувствует: от
трубки телефона службы доверия, где подрабатывал по ночам, несет
самоубийством.
В то дежурство, как только радио пробило полночь, Виктор Трофимович
поворотом ручки заткнул крикливое "окно в мир" и начал в тишине укладываться
на скрипучий диван.
Куда там уснуть! Сразу заблажил телефон. От звонка веяло кладбищем.
"Я тут при чем?" - раздраженно подумал Виктор Трофимович и снял трубку.
- Значит так, - без "здрасьте" раздалось в ней, - сейчас открою бутылку
водки, выпью стакан и повешусь.
"Ну и дурак! - подумал Виктор Трофимович. - Уж пить так весь пузырь..."
- Как вас зовут? - спросил он.
- Без разницы, - отказался от знакомства собеседник.
- Меня - Виктор Трофимович, - не обиделся Сажин. - Что у вас стряслось?
- У меня обнаружен СПИД.
Виктор Трофимович испуганно оторвал трубку от уха. СПИДа боялся
панически. Предохранялся от него днем и ночью. В парикмахерской наотрез
отказывался от штрихов, наносимых бритвой на шее и висках. Вдруг на лезвии
осталась от предыдущего клиента частичка СПИДоносной крови? Летом
остервенело боролся с комарами, и редко какому удавалось пробиться к
кровеносным сосудам. Если хоботок крылатого упыря все же осквернял кровь,
Виктор Трофимович пусть и не срывался в поликлинику сдавать анализы, молитву
самосочиненную обязательно повторял про себя: "Боже праведный, спаси и
сохрани от СПИДа, дай надежный иммунитет от заразы в трудную минуту".
Сорок раз подряд читал молитву. Чтобы наверняка услышал Создатель. Хотя
по жизни Виктор Трофимович крещеным не был.
- Сейчас бутылку открою, - тускло повторила трубка, - выпью и на люстре
повешусь.
- Может не выдержать, - брякнул Виктор Трофимович.
- Что не выдержать?
- Разве не знаете, - вильнул на дежурную тропу Виктор Трофимович, -
самоубийство - великий грех.
И подумал: "Как бы я повел себя на его месте?"
- А если я девушку заразил? - с вызовом спросила трубка.
"И под ее атласной кожей течет отравленная кровь", - вспомнился с
вечера звучавший по радио романс. И тут же в голове пронеслось. - Боже
праведный, спаси и сохрани от СПИДа..."
- Я бы сначала подвесил за одно место ту, что меня заразила! -
непедагогично бросил Виктор Трофимович.
- Сам хотел придушить эту профурсетку! А она смоталась на два месяца.
Порядочную из себя корчила: "Нехорошо! - ломалась. - У меня муж! Никогда не
изменяла!" А у самой СПИД!
- Найдите ее непременно! - Виктор Трофимович решил на этом отвлекать от
суицидной веревки зараженного. - Как ее фамилия?
- Зозуля.
- Из 101-й аптеки?! - кипятком ужаса обдало Виктора Трофимовича.
- Откуда я знаю?
- Ну, ты даешь копоти! - перешел на "ты" Виктор Трофимович. -
Раздеваешь женщину, и где она? что? не спросил!
- Она сама раздевалась.
- Я в переносном смысле.
- А вы что - анкету заполнять заставляете перед кроватью?
- Зато у меня и СПИДа нет! - сказал Виктор Трофимович. Но голову
полоснуло: "А вдруг есть?!"
- Имя-отчество Зозули? - прокричал в трубку Виктор Трофимович.
- Я бы эту тварь еще по отчеству звал! Танька.
"В аптеке тоже Танька", - сердце у Виктора Трофимовича бешено
заколотилось. Трясущейся рукой он начал листать записную книжку. Где эта
Зозуля? Где? Единственный раз тогда изменил принципу предохранения. От вина
затмение нашло...
На "З" фармацевта не было.
- Секундочку, - сказал Виктор Трофимович в трубку, бросил ее на стол и
лихорадочно принялся шерстить блокнот. Сначала справа налево, потом - в
обратную сторону. Где она? Где? "Боже, спаси и сохрани от СПИДа, дай
надежный иммунитет..."
Дал. На глаза Виктора Трофимовича попала запись "Татьяна Козуля". Он в
голос засмеялся. Вот уж на самом деле - у страха глаза по чайнику! Как мог
спутать - в аптеке не Зозуля, а Козуля. Ну, чудило! Сам себя до полусмерти
напугал.
"Татьяна Зозуля - СПИД", - записал в книжку для памяти.
А зараженному сказал:
- Надо, прежде чем вешаться, разделаться с этой Зозулей!
- Куда она денется? - презрительно бросил тот. - Сама сгниет!
- По-вашему, - снова на "вы" перешел Виктор Трофимович, - эта зараза
пусть и дальше косит нашего брата?
- А мне как жить? Как?! - с надрывом крикнула трубка. - Я невинную
девушку... Мы в ЗАГС собрались.
- Она проверялась?
- Не могу ей сказать про СПИД! Нет!
- Давайте я скажу.
Вызвался Виктор Трофимович исключительно для поддержания разговора.
Общаться с инфицированной ни под какой петрушкой не собирался. Не верил, что
ВИЧ не передается дыхательным путем.
- Нет! Нет! Нет! - отказался от услуги зараженный. - Если только после
моей смерти. Это Галочка из 3-го книжного.
- Да?! - шепотом выдохнул Виктор Трофимович.
Галочку он знал. Слава Богу, не в интимном плане. Магазин был через
дорогу от "психушки", где работал Виктор Трофимович. Частенько заходил
посмотреть детективы.
- Такая девушка!!! - с трагическим восторгом воскликнул зараженный. -
Ей 22 года, а до меня ни одного мужчины не было! Представляете!!
"Дождалась дура!" - нехорошо подумал Виктор Трофимович и записал
Галочку в черный список рядом с Зозулей.
- Такая девушка! - повторила трубка. - Доверилась мне! А я ее СПИДом!
Кобель! А ведь знал тогда, знал: надо предохраняться. Я имею в виду, когда с
Танькой кувыркались. Знал, что береженого Бог бережет. А как осадили
бутылку, все полезное из головы вылетело. Кого там от Таньки предохраняться!
Одно на уме - быстрей вперед! А теперь Галочку, такую девушку...
- С ней почему не предохранялись?
- Откуда я знал, что СПИД поймал от этой Козули!
- Как Козули?! - подскочил Виктор Трофимович. - Ты говорил Зозули.
- При чем здесь Зозуля? Козуля ее фамилия!
- У тебя что, вконец крышу сорвало? Ты говорил Зо-зу-ля!
У Виктора Трофимовича взмокли подмышки. Левое веко задергалось. Он
готов был своими руками повесить зараженного.
- Какая вам разница - Зозуля или Козуля меня заразила?! Я, скотина
такая, Галочку невинную на смерть обрек! Она доверилась! А у меня на ВИЧ
отрицательный результат!! Как с этим жить? Как?!
- Отрицательный? Точно?!
- Нет, я ради шутки вешаться собрался. Вот она передо мной бумажка с
анализом.
- Ну, ты дундук! - в данный момент Виктор Трофимович готов был
расцеловать суицидника. - Ну, темнота! Ну, глухомань! Мой тебе совет -
возьми веревку вешательную, натри скипидаром и отхлестай себя по голой
заднице! Может, поумнеешь...
- Нет, я повешусь!
- Если результат отрицательный, баран ты ни разу не образованный,
значит, ты не инфицирован. Минус в данном случае - самый что ни на есть плюс
для таких дураков, как ты. Никакого СПИДа у тебя нет!
Виктор Трофимович открыл книжку и с удовольствием вычеркнул занесенных
в список СПИДоопасных Галочку и Козулю.
- Точно?! - заорала трубка. - Точно!!!
- Нет, я буду с тобой приколы шутить.
- Слушай, - теперь на "ты" перешел псевдоВИЧинфицированный, - где ты
сидишь? Сейчас беру такси и еду к тебе с бутылкой...
- Езжай лучше к Галочке и не забудь на свадьбу пригласить.
- Первым гостем будешь!
- Коробку презервативов подарю налевака ходить.
- Что ты?! Налево теперь ни ногой!
- Не зарекаются любя, предохраняются почаще.
На этой мудрости Виктор Трофимович положил трубку и только начал
укладываться на диван, раздался звонок. Вновь показалось - суицидный.
- Сколько времени? - спросила трубка с явно похмельным выхлопом.
Виктор Трофимович пошел на борьбу с новым самоубийством по методу "клин
клином..."
- Вешаться собрался? - взял быка за рога.
- Ага, хозяин точно за яйца подвесит, если опоздаю к семи! Вчера так
ушатался, не могу въехать, где? как? и сколько времени?
- Половина первого, - спас от подвешивания клиента за богоданные места
врач.
- Отец, базару нет, - в качестве благодарности радостно рявкнула трубка
и запела гудком.
"Нет, так нет, - снова начал укладываться подремать Виктор Трофимович.
Приняв позу, параллельную линии горизонта, государственно подумал. - Надо с
предложением в горздрав выйти: писать на результатах анализов коротко и
дураку понятно: "СПИДа не обнаружено". Мозги у народа вконец отсохли от
терроризма, наркомании и проституции, на ровном месте в петлю лезут".
А засыпая, заповторял: "Боже праведный, спаси и сохрани от СПИДа, дай
железный иммунитет от заразы..."
Вдруг у Аркадия Шурыгина жизнь нараскоряку сделалась. Конечно, каждый
сам кузнец своей невезухи. Аркадий ковать ее начал на дне рождения жены
Антонины. Сорок лет - бабий век, но жена говорит: "А мы не станем горевать,
а будем гулять от пуза!"
- От пуза - это как? - спросил Аркадий.
- А так, что я всю дребедень кухонную - салаты, горячие с холодными
закусками - беру на себя, а ты купи винно-водочной отравы и культурную
программу обеспечь. Стихи любимой жене, тосты, анекдоты. Чтобы не в ритме
гонок "формулы 1" за столом сидеть, когда не успеваешь бутылки открывать.
Хочу благородно и цивильно. Чтобы не "наливай-поехали" звучало круглый
вечер, а настоящие поздравления. Как-никак, не у 20-летней свиристелки день
рождения, 40-летняя дама юбилей справляет.
Аркадий взял под козырек. Продумал исходные данные задания. Тост
сочинил, анекдотов начитался и сверх заказанного сюрприз приготовил. Такой,
что почище шоу под куполом цирка. Натуральный смертельный номер. Жене ни
слова, ни полслова про инициативу. Всю программу на контрольную проверку
предоставил, а здесь - молчок.
В знаменательный день родня и другие гости набежали крепко выпить, до
одури наесться. Аркадий сразу вожжи правления торжественной пьянки в свои
руки схватил. Дабы не просто очередную рюмку кувыркнули и с вилками
наперевес к тарелкам, а с чувством, толком и поздравлениями. Кое-кому с
целью создания масштабности праздника заранее написанные речи всучил. Сам не
умолкал с шутками и анекдотами.
Поздравлять юбиляршу, кроме прочих, пришла ее сестра с мужем Гошей.
Свояк Гоша в последнее время начал учить Аркадия, как в современных условиях
судьбу строить. По жизни был он специалистом по парнокопытным и другой
скотине с рогами и без. Ветеринаром. Долгие годы молчал в тряпочку о
карьерных достижениях, связанных со свиньями и баранами. А тут выгнул грудь
колесом.
- Вот ты, Арканя, майор в отставке, - наседал на Аркадия, - и что?
Молодой мужик, а настоящих колыбашек в глаза не видишь. Я на кошках и
собаках в день больше зашибаю, чем ты за месяц.
Гоша пользовал домашнюю животину в частной клинике.
- Вчера кота опростал новому русскому, он махом, не спрашивая
прейскуранта, двадцать баксов отслюнил. Следом пятьдесят дают за добермана
клещенутого, я его вылечил. А тут, - тычет Гоша в сторону Аркадия вилкой, -
сорок пять мужику! И он в расцвете сил бегает с протянутой рукой рекламным
агентом! Такая работа простительна семнадцатилетней ссыкухе...
Аркадий на юбилее умышленно спровоцировал свояка.
- Ну, как, Гоша, - зацепил ветеринара, - много абортов кошкам сделал?
- Сам ты выкидыш, - Гоша не любил иронии в адрес своей профессии. -