Раткевич Элеонора. Рукоять меча (Деревянный меч - 2)

   И снова Кэссин, не раздумывая, обернулся на звук его голоса.
   Вид кэйри был ужасен. Жутко было видеть, как он идет босиком по стремительно тающим, но еще способным поранить ноги обломкам. Жуть охватывала и при взгляде на останки еще недавно роскошных одеяний, мутным облачком колыхавшихся вокруг тела. И только гнев, исказивший его лицо почти до неузнаваемости, гнев, еще вчера напугавший бы Кэссина до безъязычия, только этот гнев делал отчего-то кэйри донельзя смешным. Вот только засмеяться Кэссин не смог - горло у него мучительно сдавило, в глотке пересохло.
   Нет, Кэссин не смеялся. Он только слышал смех. Смех Кенета,
   - Какой же я дурак! - крикнул Кенет и вновь расхохотался. - Какой же набитый дурак!
   Кэссину стало холодно - и оттого, что Кенет смог засмеяться, и оттого, что смеялся он в такой момент над собой.
   - Я ведь сам сказал, что он с моей силой не справится! - Кенет тряхнул Кэссина за плечо. - Сам, понимаешь? Мучился, как дурак, все думал, как бы мне спасти эту самую силу от рук Гобэя... но ведь я сказал правду, понимаешь, правду! Как же я сам раньше не понял? Сидел в темнице и мучился, тебя мучил... а ничего этого было не надо, понимаешь?
   Кэссин яростно мотнул головой.
   - Да я сразу мог покончить с этим! Просто я сделал все не так' - Кенет словно бы не замечал ни тающих развалин, ни идущего к нему Гобэя. - Мне надо было сразу попросить воды... у тебя, у стражников, все равно... а потом не прятать свою силу, а ОТДАТЬ!.__
   Он стремительно шагнул навстречу Гобэю.
   - Значит, тебе нужна моя сила, Гобэй? - крикнул он. - Так бери ее!
   Правой рукой, на которой мгновенно высверкнул перстень, он поймал руку Гобэя и стиснул ее.
   И лишь теперь смех, от которого у Кэссина уже грудь болела, против его воли с клекотом вырвался наружу.
   Рука молодого мага сжимала руку мальчугана лет четырех.
   - Как же это? - потрясение вымолвил Кэссин.
   Кенет отпустил руку мальчика и обернулся. Губы его улыбались, но взгляд был строгим, застывшим, словно Кенет видит что-то очень и очень печальное, что взору Кэссина недоступно.
   - Сам ведь знаешь. - После недавнего крика его голос прозвучал особенно тихо. - Моя сила уничтожает ненастоящее... то, чего нет на самом деле. Вот она и уничтожила. Это все, что в нем было настоящего. Вот этот мальчик. Побил его кто-то. Обидел. А потом случилось что-то...
   Мальчик почти не замечал ни разглагольствований Кенета, ни его самого. Он весь был во власти какой-то совсем недавней обиды. Губы его опухли от плача, мокрые ресницы слиплись от слез. Он грозил оцарапанным кулачком кому-то, кого ни Кэссин, ни Кенет не видели и видеть не могли - ведь этот кто-то причинил боль малышу Гобэю не сейчас, а много лет назад.
   - Рубаху скидывай, - велел Кенет ничего не понимающему Кэссину.
   - Зачем? - окончательно опешил тот.
   - Для малыша, - ответил Кенет. - Простудится еще - голышом по росе скакать.
   Почему-то Кэссину и в голову не пришло, что для этой цели годится имущество из его узелка: рубаха или один из кафтанов. Он торопливо скинул с себя полуразодранную рубаху, словно так и надо. Кенет, взглянув на его спину, только хмыкнул, но ничего не сказал. Он молча принял из рук Кэссина рубашку и подошел к малышу.
   - Пойдем, - тихо сказал он, - тебя больше никто никогда не обидит. Обещаю.
   Мальчик поднял на Кенета недоверчивый влажный взгляд. Почему-то он не испугался и не удивился тому, что недавние обидчики куда-то исчезли, а на их месте оказались совсем другие незнакомые люди, да и сам он очутился в незнакомом месте. Его тревожило совсем другое.
   - А вы меня обратно в приют не отдадите? - испуганно осведомился он.
   - Никогда, - твердо ответил Кенет.
   Одним ловким движением он поднял мальчика и укутал его драной рубахой Кэссина. Мальчик не вырывался. Раз эти оборванцы пообещали не возвращать его в приют, значит, все в порядке. Кем бы они ни были, что бы ни намеревались делать с ним дальше - они дали слово не возвращать его в приют!
   У Кэссина аж глаза защипало. Приютских сирот ему видеть доводилось. Из приюта сбежал в свое время Килька - и Кильке повезло, его не отыскали. В отличие от Кэссина в Крысильню Килька пришел сам, и поручителя у него не было, но прогнать его ни у кого бы рука не поднялась. Отъевшись немного и вновь обретя способность разговаривать, Килька такого понарассказал о своей жизни в приюте... да не то что Крысильня с ее порядками - любая уличная банда покажется собранием небожителей на земле! Последний бездомный мальчишка, постоянно голодный и избиваемый, по сравнению с приютскими детьми - самый что ни на есть отъявленный счастливчик. Значит, Гобэй когда-то сбежал из приюта... а может, и не смог сбежать...
   Даже с мальчиком на руках Кенет шел таким широким машистым шагом, что Кэссин едва поспевал за ним. Вот уже не только полурастаявший дом Гобэя, но и все предместье осталось позади.
   - Стой, - взмолился Кэссин на опушке леса, - я сейчас ногу подверну.
   Кенет замедлил шаг, потом остановился и подождал, пока Кэссин, спотыкаясь на каждой коряге, догонит его.
   - Извини, - сказал он, - все время забываю, что ты многому не научен. В лесу ты наверняка не жил и по-лесному ходить не умеешь, а я разогнался... ничего, это беда поправимая. Научишься.
   Вот как раз в этом Кэссин очень даже сомневался. Проживи он хоть тысячу лет - никогда его тело не обретет эту плавную сноровку, никогда он так не сможет...
   - Есть дела и понасущнее, - продолжил Кенет. - Вот мы с тобой посреди леса в отрепьях и с ребенком на руках. Что делать будем, ученик мага?
   А и в самом деле - что? Задача казалась Кэссину неразрешимой. Двое взрослых парней, в конце концов, могут голодать и холодать, но ребенка надо согреть и накормить. Это уж перво-наперво. Но чем накормить и как обогреть?
   - Не знаю, - честно признался он.
   - Так я и думал, - вздохнул Кенет. - Если тебя чему и учили, то никак уж не магии... да и вообще ничему путному. Не вешай нос. Научишься. Задачка-то не из сложных.
   Он осторожно передал Кэссину укутанного ребенка, быстро натаскал хвороста и одним прикосновением зажег костер. Потом Кенет наломал лапника и уложил его возле костра.
   - Вот так, - удовлетворенно заметил он. - Положи малыша, пусть подремлет. И собери хвороста. Только далеко не отходи, не то заблудишься. Держись так, чтобы все время видеть костер.
   - А ты куда? - спросил Кэссин.
   - Я тут ручеек видел, - ответил Кенет. - Попробую рыбы наловить. Когда я в прошлый раз оказался в лесу в одних штанах, у меня с собой хотя бы крючок рыболовный был... ладно, все равно попробую. По правде говоря, если я голыми руками не сумею ни одной рыбины словить, значит, мой наставник даром на меня год потратил.
   Он развернулся и исчез за деревьями. К его возвращению Кэссин продрог, перемазался и исцарапался с головы до ног, но хворосту натаскал много и теперь с наслаждением отогревался.
   - Поймал, - торжествующе объявил Кенет и тоже сел возле костра, шмякнув рядом с собой на траву две рыбины. Штаны его промокли почти до бедер: они были настолько узки ему, что он не сумел их закатать и лишь слегка поддернул, входя в ручей.
   - Простудишься, - заметил Кэссин.
   - Не простужусь, - беззаботно возразил Кенет. - Рыбу в золе печь умеешь?
   - Умею, - почти выкрикнул радостный Кэссин: хоть в чем-то он мог показать себя перед Кенетом не увальнем и неумехой, а справным парнем.
   - Тогда испеки, ладно? А я пойду корешков каких-нибудь поищу.
   Вот и сбылось видение Кэссина... не совсем так, но сбылось... лес кругом, и огонь в костре потрескивает, и печется рыба на углях, и лягушки квакают... вот только Гобэя не было в желанном видении Кэссина... малыша Гобэя, мальчика из приюта.
   Когда Кенет вернулся, рыба испеклась. Задремавший было мальчик приподнялся на локте, жадно втягивая раздувшимися ноздрями аромат съестного.
   - Можно? - робко спросил он.
   - Нужно, - коротко ответил Кенет. - Одна рыба - тебе, вторая - нам. А на сладкое я тут кое-каких корешков надергал... тебе понравится.
   Он отгреб угли и положил в них белые округлые корешки.
   - Грибов я не нашел, да и некогда искать, - объявил он, разломив рыбину и протягивая Кэссину его долю. - А ягодами и орехами в другой раз полакомимся. Их тут полным-полно.
   Мальчишка управлялся с рыбой так, что жалость брала смотреть. Если бы не вмешательство сначала Кэссина, а потом и Кенета, он наверняка обжегся бы, запихав в рот кусок прямо с пылу с жару. Глядя, как он уминает еще дымящуюся рыбу, Кэссин рассмеялся коротко и невесело, вынул испекшиеся корни и положил их остывать на лист лопуха. Кенет одобрительно кивнул.
   - Тебе уже взрослое имя нарекли? - обратился он к мальчику. Не в силах перестать есть хотя бы на мгновение, мальчик только головой помотал.
   - Где - в приюте? - возмутился Кэссин. - Да ты что, Кенет, дурной совсем? Кого там заботит, наречено имя ребенку или нет?
   - Никого, - ответил Кенет. - Но я должен был убедиться. Это ведь очень хорошо, что у него еще нет окончательного имени. Значит, еще не поздно изменить судьбу.
   Глядя на безымянного пока еще мальчишку, который едва ли не впервые в жизни ел досыта, Кэссин только усмехнулся. Еще не поздно изменить судьбу? Да ты ее и так изменил.
   Кенет протянул руку и опустил ее на плечо мальчика.
   - Хочешь, чтобы я дал тебе имя? - спросил он серьезно, словно у взрослого. - Ты согласен?
   Мальчик кивнул.
   - Вот и хорошо. Да ты жуй спокойно, не торопись. Никуда от тебя имя не убежит. На сытый желудок и нарекать имя приятней.
   Мальчик снова кивнул и с хрустом откусил кусок сладкого корня.
   - Интересно, что сейчас на месте этого дома творится? - задумчиво произнес Кенет и последовал его примеру. - Дом-то растаял...
   - А ничего интересного, - подумав немного, ответил Кэссин. Стражники, конечно, все разбежались, им там делать нечего. А вот ученики... пожалуй, что и нет. Младшие, может, и хотели бы, да старшие не пустят. Соберутся на пустыре, младших учеников соберут и ждать станут.
   - И долго они будут ждать? - поинтересовался Кенет.
   - Долго. Ну а когда поймут, что это не проверка и не хитрый трюк и никто к ним не придет... не знаю. Скорей всего утянутся к господину Главному министру. Мы ему магов-шифровальщиков поставляли...
   При этом воспоминании Кэссин отчаянно покраснел.
   - Хорошо, - кивнул Кенет. - Я было испугался, что их по одному придется вылавливать. А раз они все скопом... вот покончу со своим делом и сразу за них примусь. Нельзя их без присмотра оставить. Все они этой отравы нахлебались... один раз я такую ошибку уже сделал, повторять не хочу.
   Кэссин кивнул. Он не знал, где и когда Кенет ошибся подобным образом, но ведь не это главное. Главное то, что он прав: оставлять без надзора бывших учеников их бывшего кэйри нельзя ни в коем случае.
   - Я все съел, - объявил мальчик и тоненько икнул.
   - Тогда иди сюда, - подозвал его Кенет.
   - Как ты ему имя нарекать собрался? - спохватился Кэссин. - У тебя ни ножниц, ни ножа. Чем ты ему волосы срезать будешь?
   - Откуда у мага нож? - вопросом на вопрос ответил Кенет. - Да и не нужен он мне. Иди сюда, малыш.
   Левой рукой он сжал волосы мальчика почти у самого затылка, правой провел по ним - и Кэссин изумленно уставился на срезанную прядь в руке целителя.
   - Намаэн, - произнес Кенет, бросив прядь в костер. - Намаэн.
   - Намаэн, - старательно повторил мальчик, вслушиваясь в звучание своего нового имени.
   Глава 1
   РЕМЕСЛЕМКО
   Долго наслаждаться прелестями лесной жизни Кэссину не пришлось. Кенет им с Намаэном даже выспаться не дал.
   - Ты это как себе понимаешь? - От волнения речь Кенета почти утратила недавний городской лоск. Не только подбор слов, но даже и выговор его вновь сделался неуловимо деревенским.
   - А что тут такого? - недоумевал Кэссин.
   - Такого... - хмыкнул Кенет. - В предместье стоял дом мага и вдруг ни с того ни с сего больше не стоит - один пустырь остался. А дом растаял начисто. И вокруг него бывшие ученики бродят. А мы поблизости в лесу рассиживаемся. И вид у нас самый что ни на есть подходящий - не то пугала огородные, не то вообще наволочь приблудная. Уходить нам отсюда надо, вот что. Обойти город с другой стороны, из лесу не показываясь, и остановиться опять же в предместье, только по другую сторону.
   - А почему бы нам сразу не пойти в город? - поинтересовался Кэссин, неохотно подымаясь с мягкого лапника.
   - Потому что штаны у нас для городской жизни неподходящие, - терпеливо ответил Кенет. - Не впустят нас в город в одних штанах на голое тело да вдобавок не по росту. В городских воротах остановят. И препроводят под стражей в ближайшую тюрьму. Это даже и в том случае, если мы найдем чем заплатить входную пошлину, или там воротный сбор, или как у вас это называется... кстати, а найдется?
   Кэссин покачал головой. Почти все свои деньги он отдал давешнему нищему за глиняную чашку. Того, что осталось, не хватит и за Намаэна заплатить - что уж говорить о двух здоровенных парнях, сопровождающих ребенка!
   - Вот видишь, - подытожил Кенет. - Нам сперва надо какими-никакими деньгами разжиться и приодеться хоть самую малость, а до тех пор в город соваться не следует.
   - Жаль, - вздохнул Кэссин, осторожно поднимая на руки задремавшего Намаэна.
   - Еще бы не жаль, - раздумчиво произнес Кенет. - Мне и самому нужно в город. Ладно, пошли, что ли...
   Так что как ни хотелось Кэссину вздремнуть возле костра, а пришлось ему этот костер загасить и плестись вослед за Кенетом по лесу в обход городской стены.
   Намаэн неплохо выспался на руках у Кэссина, а потом и Кенета и теперь восседал попеременно на плечах то мага, то своего бывшего ученика, вертел головенкой, выспрашивал обо всем, что видит, пел неприличные песенки, которых в приюте успел наслышаться во множестве, - одним словом, наслаждался жизнью. Кэссин же слишком устал, чтобы наслаждаться не только жизнью, но и вообще чем бы то ни было. Он не спал уже больше суток. Да и можно ли назвать сном тревожное забытье последних недель? Если бы не суровая выучка, Кэссин заснул бы на ходу. Но есть усталость, против которой любая выучка бессильна. Ему безумно хотелось, чтобы его, как Намаэна, взяли на ручки и дали хоть немного выспаться. Да и ходить лесными тропами сплошным бездорожьем, с точки зрения Кэссина, - привычки у него не было. Так что когда Кенет повернул прочь из леса и вышел на утоптанную дорогу в предместье, Кэссин едва волочил свои сбитые, исцарапанные босые ноги.
   При виде предместья Кенет удовлетворенно кивнул головой, словно молча радуясь чему-то. Кэссин совершенно не видел поводов для радости. Левое предместье, где стоял до вчерашнего вечера дом Гобэя, населяли люди с достатком, так что и выглядело оно соответственно. По правую сторону от городской стены раскинулось предместье совсем иного вида, носившее среди городских жителей имя Ремесленка. В Ремесленке жили не отошедшие отдел купцы, не дворяне средней руки и тем более никак уж не маги. Там обитали те, чье ремесло требовало близости к городу, но не проживания в нем. Конечно, большинство обитателей Ремесленки отнюдь не бедствовали, но и особого богатства тут тоже искать не приходилось. Предместье не радовало взгляд роскошной облицовкой домов, затейливой резьбой изгородей или прихотливой планировкой садов. Кэссину оно показалось попросту невзрачным. И чему это Кенет так обрадовался?
   Да... и что это он делает?
   Кэссин решительно ничего не понимал. Он лишь тупо смотрел, как Кенет идет широким ровным шагом по пыльным улицам Ремесленки, окидывая цепким испытующим взглядом каждый дом, каждое подворье. Одних он даже и не удостаивал повторного взгляда, возле других приостанавливался на мгновение, вглядывался - и вновь продолжал путь. Раз-другой он останавливался, подходил к крыльцу, перекидывался парой тихих слов с хозяевами дома, кивал - и снова шел дальше, продолжая свой непонятный поиск. Кэссин никак не мог понять, чего же Кенет ищет, и оттого чувствовал себя полным дураком. В сочетании с усталостью чувство это породило в Кэссине такое раздражение, которого он годами не испытывал.
   - Что ты ищешь? - спросил наконец Кэссин: здравый смысл все же возобладал в нем, и он решил, что спросить проще, чем злиться невесть на что.
   - Дом, - не оборачиваясь, ответил Кенет. - Надо ведь нам где-то жить. Я ищу такой дом, где с таких ободранных бродяг, как мы, не запросят плату за постой вперед. Или хотя бы не кликнут стражников.
   Теперь Кэссин хотя бы понял, что Кенет ищет, но так и не понял как. По каким лишь ему одному внятным признакам он выбирает, в какой дом можно попробовать напроситься, а какой лучше миновать, не останавливаясь. Для Кэссина все эти дома и их хозяева были на одно лицо. Он не понимал, почему при виде небольшого домика с покосившейся изгородью Кенет сперва напрягся на мгновение, словно телохранитель, увидевший в окне оружейной лавки какой-то уже совершенно необыкновенный меч, а потом решительно зашагал к хозяину домика, ветхому старичку.
   На сей раз Кенет не махнул Кэссину рукой - двигайся, мол, дальше, я тебя сейчас догоню. Парой мимолетных фраз дело не кончилось. О чем бы ни беседовал Кенет со старичком, переговоры их затягивались, и Кэссин, влекомый любопытством, подошел поближе, сжимая в своей потной руке ладошку Намаэна.
   - Так, значит, ограбили вас? - переспросил старикашка и неожиданно плутовато мигнул. - А перстень с дорогим камнем, выходит, оставили? Одежду - и ту сняли, а колечком побрезговали?
   Да, старичок знал толк и по перстню опознал в собеседнике не беззащитную жертву вымышленных грабителей, а могучего мага.
   Кенет стоял к Кэссину спиной - но эта спина так мучительно побагровела, что в выражении его лица Кэссин даже и не сомневался. Врать Кенет не умел вовсе.
   - Да вы не смущайтесь, господин маг. - Продолжение речи старичка оказалось еще более неожиданным, чем начало. - Разве ж я не понимаю? Дело житейское. С магами и не такое бывает. Случается, что сегодня в шелковом кафтане, а завтра в холщовых портках. Вот и с вами случилось. Так ведь зачем выдумывать? Вы бы так прямо и сказали, господин маг: случилось, мол, и все тут. Да вы не стойте, господин маг, вы заходите. И брат ваш пусть заходит, и мальчонка. Устали небось...
   Кенет негромко засмеялся - виновато, но с облегчением.
   - И в самом деле, зачем врать? - пробормотал он. - Кэссин, Намаэн, идите сюда.
   - Нас сюда пускают? - не поверил своим ушам Кэссин: он от старичка уже ничего хорошего не ждал и даже приготовился было посадить Намаэна к себе на спину и дать деру.
   - Пускают, - устало подтвердил Кенет. - За жилье заплатим в конце недели... а не заплатим, так отработаем.
   Домик был таким же ветхим, как и словоохотливый старикашка, но чистеньким и уютным.
   - Ложись отдыхай. - Кенет указал Кэссину на постель. - За Намаэном я сам покуда пригляжу.
   - Эй, а ты? - запротестовал Кэссин.
   - Успею, - отмахнулся Кенет.
   - Так не годится! - возмутился Кэссин и зевнул во весь рот. - Да и не хочу я спать.
   - Хочешь, - невозмутимо возразил Кенет. - Ты всю ночь не спал. А я худо-бедно, а выспался.
   - Врешь! - уверенно произнес Кэссин.
   - Да, - неожиданно покладисто согласился Кенет. - Но это ничего не меняет. Спи.
   Он легонько толкнул Кэссина кончиками пальцев. Кэссин покачнулся, упал на постель - и, едва коснувшись щекой изголовья, уснул мгновенно.
   Проснулся Кэссин уже затемно. Он потянулся, зевнул, откинул одеяло и, слегка пошатываясь спросонья, вышел в соседнюю комнату.
   На столе в глиняном подсвечнике горела свеча. Слышно было, как на кухне весело потрескивает огонь в очаге. Сквозь открытую кухонную дверь в комнату доносился приятный аромат похлебки из трав.
   За столом на двух поставленных друг на друга скамеечках гордо восседал Намаэн и бойко лущил узкие стручки восковицы, ссыпая ее целебные семена в чашку. Ни утомления, ни даже скуки это занятие в нем не вызывало. Да и какая тут скука, когда рядом сидит хозяин дома и без устали повествует, не закрывая рта, как он раньше лекарем был - да все со случаями из своей долгой и разнообразной практики, да один случай смешнее другого! - и как потом, когда старческая немощь уже не позволяла ему по-прежнему пользовать больных, он отошел от дел и завел себе небольшой огородик лекарственных трав. Пальцы старика быстро-быстро сновали в ворохе целебных трав, подбирая одну к другой, а сам он все рассказывал и рассказывал: как нужно сеять эти самые травы, как высаживать рассаду, какие растения и когда следует удобрять золой, а какие - резаной соломой, как правильно поливать их и как вовремя отгребать воду, какие травы любят яркое солнце, а какие - тень, какие следует срывать только в полнолуние, а какие входят в полную силу только после первой летней грозы... Кэссин и сам невольно заслушался.
   Из кухни вышел Кенет, притворил за собой дверь и тоже уселся за стол.
   - Сварилась похлебка, - объявил он. - Сейчас быстренько все закончим и сядем ужинать. Варево даже остыть не успеет.
   Мнения его Кэссин отнюдь не разделял. Какое там "остыть не успеет" да тут непочатый край работы! Похлебка успеет не то что остыть, а попросту льдом подернуться. Но при виде того, как быстро и ловко двигаются пальцы Кенета, Кэссин усомнился в своей правоте.
   - Проснулся? - Кенету не понадобилось и головы поднимать, чтобы заметить присутствие Кэссина, которого не заметили ни Намаэн, увлеченный рассказами старичка лекаря, ни сам словоохотливый старик. - Давай помоги Намаэну. Вместе быстрее управимся.
   - А почему Намаэну, а не тебе? - поинтересовался Кэссин, присаживаясь рядом, с мальчиком и придвигая к себе горку стручков восковицы.
   - Потому что стручки лущить кто угодно может, - ответствовал Кенет, продолжая свое занятие, - а правильно выбрать травы для целебного отвара тут все-таки умение нужно.
   Руки его так и порхали над разложенными на столе травами, не замедляясь ни на мгновение. Травы он подбирал одну к другой, не тратя времени на раздумья - как показалось Кэссину, почти и не глядя.
   - Дурак вы, господин маг, - вздохнул старый лекарь, любуясь быстрой пляской его загорелых рук, - не в обиду вам будь сказано. Вы ведь целитель, сразу видать - вон как проворно управляетесь. Хоть и не из здешних мест, а тоже в каком-то смысле нашей гильдии. Могли ведь смело обратиться ко мне за помощью как к собрату по ремеслу... вы ведь сразу поняли, что на огороде у меня не тыква растет, верно?
   Кенет кивнул.
   - Это верно, я дурак, - ухмыльнулся Кенет. - Зато везучий дурак. Вот и с вами мне повезло, господин Вайоку.
   Надо же, как быстро он накоротко сошелся со стариком лекарем - уже и по имени его называет! Кэссин бы дня три мучительно выбирал момент, наиболее подходящий, чтоб от официального обращения "почтенный господин" перейти к более сердечному и простому, все дичился бы...
   - Ну, положим, мне с вами тоже повезло, - улыбнулся в ответ старый Вайоку. - За один день столько работы переделать! И изгородь вы мне починили, и огород пропололи, и ужин приготовили. А с этими травами мы и вовсе быстро управимся. Мне одному и в неделю столько не разобрать...
   Кэссин посмотрел на Кенета почти со злостью. Покуда сам он отсыпался, Кенет работал не покладая рук. И ведь не скажешь по нему, что устал: глаза ясные, движения легкие, проворные. Да что он - двужильный, что ли?
   Кенет почувствовал его взгляд, поднял голову и посмотрел на него. Кэссин ощутил, что краснеет: по выражению его лица даже глупец угадал бы его мысль - а Кенет хоть и именовал себя глупцом, но отнюдь им не был.
   - По-моему, ты меня обманул, - тихо произнес Кэссин.
   - Ты о чем? - удивился Кенет.
   - Когда я тебе о своей выучке рассказывал, ты говорил, что все это извращение естества, и только. Вот и скажи на милость, как ты ухитряешься так работать, если ты своего естества подобным же образом не извращал?
   - Так ведь работать, - возразил Кенет, соединяя несколько трав в один пучок, - а не дурью маяться. Это не выучка, а привычка. Привык я, понимаешь? То огород полоть, то траву косить, то поле пахать... знай успевай поворачиваться. Вот тебе за мной и не угнаться. Хоть силач из ярмарочного балагана кидает гири, как мячики, а как до работы дойдет, его самый хлипкий грузчик в два счета обставит.
   Как работают грузчики, бывший побегаец Кэссин помнил и спорить с Кенетом не стал. Действительно, для тяжелой работы одной силы мало. Нужно еще и умение, ухватка, а более всего - привычка. Работать так, как Кенет, Кэссину в жизни не доводилось... батюшки, да что ж он за создание такое никчемное? Только ведь и умеет, что коробочки клеить. А ведь парень, нельзя же не сказать, на возрасте.
   - Но так, как я, тебе и не надо. - Кенет связал последний пучок и встал из-за стола. - Не беспокойся, мы еще найдем, к какому делу тебя приставить.
   Он собрал связки трав со стола и аккуратно выложил их на подвесную полочку.
   - Я тоже закончил, - объявил Намаэн, ссыпая в чашку последнюю горсть семян восковицы.
   - Вот и хорошо, - улыбнулся Кенет. - А теперь мы посмотрим, что у тебя быстрей получается - работать или похлебку есть?
   Похлебки такой Кэссин не едал отродясь. Видно, недаром Кенет растерялся на постоялом дворе и не разобрал, что за еду ему подали: в его родных краях действительно готовят по-другому. Может, и не лучше, но, несомненно, иначе. Кэссин так наслаждался непривычным вкусом похлебки, что даже не заметил, как съел все подчистую. О Намаэне и говорить нечего - не забывший еще приютской бурды мальчишка наворачивал за обе щеки. Бывший лекарь Вайоку ел степенно, не торопясь. Кенет задумчиво прихлебывал, не особо обращая внимание на то, что ест: для него вкус этого ужина был чем-то привычным, повседневным.