Раткевич Элеонора. Рукоять меча (Деревянный меч - 2)

   - Где ты был? - вполголоса спросил Хакарай - ну и замечательно: значит, здесь можно разговаривать, не опасаясь быть подслушанным. - Где тебя носило?
   - Носило - это точно подмечено, - ответил Юкенна, усаживаясь поудобнее. - Сейчас все расскажу.
   И он рассказал все - или почти все. Он ни единым словом не упомянул Кэссина и его неведомых друзей в городе и едва обмолвился о том, как на самом деле произошла его встреча с Кенетом и о чем они говорили: если у посла нет никаких секретов, пусть даже и от друга детства, какой же он тогда посол? Хакараю Юкенна доверял почти безгранично... но если бы не это самое "почти", переступить через которое он дозволял лишь очень немногим, едва ли Юкенна дожил бы до своих нынешних лет. Опасное это дело расстраивать замыслы его благолепия господина Главного министра Тагино, и привычки оно навязывает неприятные.
   - Но зачем ему это нужно? - изумился Хакарай. - Если уж ему так необходима война, почему он послал наговорный перстень не мне, а тебе? Я ведь гораздо ближе и с таким подарком нипочем бы не разобрался.
   - Я о нем кое-что знаю, - ответил Юкенна. - И он об этом догадывается. Ему нужен не только повод для войны - ему необходимо сначала уничтожить человека, который знает, зачем ему нужен этот повод. Он не может быть уверен наверняка, знаю я точно или нет, но предпочитает не рисковать... и правильно делает. Потому что я и в самом деле знаю.
   - И что же ты узнал о нем, сидя у себя в Загорье, такого, что я здесь рядом с ним ведать не ведаю? - Хакарай не язвил, не ехидничал.
   Никогда на его памяти Юкенна подобными заверениями попусту не бросался, и потому Хакарай и на сей раз поверил ему безоговорочно. Просто ему было обидно, что Юкенна издали может сделать то, на что он сам не способен вблизи.
   - Ты ничего не слышал о якобы полностью истребленном роде Хадаэ? почти шепотом спросил Юкенна.
   - Так он - Хадаэ? - Хакарай вновь издал свой знаменитый шипящий свист.
   - Тише, - предостерег его Юкенна. - Именно так. Сам понимаешь, он метит на престол и никак не меньше.
   - Тогда тебе надо исчезнуть! - встревоженно воскликнул Хакарай.
   - Наоборот, мне надо появиться, - возразил Юкенна. - Мне надоело годами сидеть и мучительно соображать, что он еще учудит. Я собираюсь покончить с ним раз и навсегда.
   - Ты хочешь вынудить его к действиям? - сообразил Хакарай.
   - Верно, - ухмыльнулся Юкенна. - И не просто к действиям...
   При воспоминании о недавней беседе с молодым магом Юкенна зажмурился от удовольствия, и его ухмылка превратилась в мечтательную улыбку.
   - Я хочу, - медленно произнес Юкенна, - чтоб он очень старательно думал только об одном: как правильно - "у рыбов нет зубов", "у рыбей нет зубей" или "у рыб нет зуб".
   Глава 3
   ПРЕОБРАЖЕНИЕ
   Торопливое прощание с Намаэном оказалось совсем не таким душераздирающим, как того опасался Кэссин. За дни, проведенные в домике господина лекаря, малыш успел гораздо больше привязаться к ласковому словоохотливому старичку, нежели к двум вечно занятым парням. Конечно, он огорчился, узнав, что Кенет и Кэссин вынуждены отбыть на неизвестный срок и расстаться с ним, но куда больше его огорчила бы необходимость сорваться с уже обжитого места и покинуть старого Вайоку. Намаэн горевал целых полчаса, а потом ушел вместе с дедушкой Вайоку в сад - посмотреть, созрел ли уже бочоночник. Когда Кенет и Кэссин собрались в дорогу, Намаэн выбежал проводить их, на ходу дожевывая иссиня-черный плод бочоночника, торопливо утер перемазанную соком мордашку и был вполне доволен неопределенным обещанием вернуться, как только будет можно. И Кэссин отправился в дорогу с легким сердцем.
   Путь до городских ворот показался ему на удивление коротким:
   Кэссин был настолько занят собственными размышлениями, что добрался до цели, почти и не заметив. Он рассеянно смотрел, как Кенет расплачивается со стражником деньгами, которыми их снабдил Юкенна, и не сразу расслышал, что Кенет, покончив с уплатой пошлины, уже во второй раз окликает его.
   Мысли Кэссина занимал отнюдь не Намаэн. Уходя, он не заставил малыша страдать. Долга перед бывшим Гобэем он ни в чем не нарушил. Нет, в его размышления властно вторглось воспоминание о совсем другом долге. До сих пор Кэссин мог оправдывать себя тем, что до недавнего времени он не знал, что может отдать этот долг, а потом возможности не имел. Но уж теперь-то он попросту не может откладывать "на потом". Еще неизвестно, не опоздал ли он.
   Когда Кэссин предложил Кенету и Юкенне укрыться у своих друзей в городе, меньше всего он думал о том, что может оказать им услугу. Он думал о том, что наконец-то сможет отыскать Покойника и уговорить, упросить, умолить Кенета взяться за ремесло целителя. Все чаще на ум ему приходил мучительный вопрос - а жив ли еще Покойник? Вопрос этот Кэссин прогонял насильно, тут же начиная думать о чем-нибудь другом. Слава Богам, ему есть о чем подумать и помимо Покойника. Но сейчас, когда цель была так близка, мысль о Покойнике сделалась навязчивой. Кэссин не мог думать ни о чем, кроме того дня, когда незнакомый тощий долговязый паренек сочувственным взглядом окинул избитого, изголодавшегося Кэссина и негромко произнес: "Иди в порт и жди меня у входа на верфь. Я приду после полудня". Кэссин словно наяву слышал своеобычную хрипотцу Покойника, подобающую не подростку, почти сверстнику, а старому моряку или отставному глашатаю. Почему же ни разу за все эти годы его не потревожила память об этом голосе?
   Кэссин направлялся в порт знакомой дорогой, не глядя по сторонам. Он шел так быстро, что Кенет едва поспевал за ним, - все быстрее и быстрее, почти бегом. И лишь у кучи обомшелых бочек, о которых он рассказывал Юкенне, Кэссин остановился и перевел дыхание.
   - Ты тут посиди покуда, - сказал он Кенету, - а я пойду поищу... кого надо.
   Кенет кивнул и принялся располагаться поудобнее на бочках, а Кэссин направился к причалу, выискивая в толпе знакомые лица побегайцев.
   Побегайцев его наметанный глаз обнаружил сразу же, а вот знакомых лиц среди них не было. Неужели столько времени прошло, что даже те, кого он помнил совсем еще сопливыми пацанами, выросли и занялись своим промыслом? Да, пожалуй... где Килька, Мореход, где Воробей, в конце-то концов? Плохо дело. У кого же теперь спросить, где обретаются бывшие старейшины побегайцев? Неужели Кэссин настолько непоправимо опоздал? И Кенету приют пообещал понапрасну...
   Неподалеку от него с грохотом обрушился ящик, послышался торопливый топоток босых пяток, ругань надзирающего за разгрузкой купца и густой степенный бас грузчика: "Так ведь ящик ну совсем гнилой, ваша милость. И кто вам всучил такое барахло негодящее?"
   Кэссин обмер. Могучий бас отозвался в его памяти ломким юношеским баритоном - но голос был совершенно тот же. И обладатель голоса теперь, как и тогда, был почти на голову выше Кэссина, хотя тот изрядно подрос за минувшие годы.
   Дождавшись, когда купец истощит свой запас ругательств и вновь умчится присматривать за разгрузкой, Кэссин подошел к огромному грузчику.
   - Бантик! - окликнул он грузчика, почти не веря в свою удачу. Грузчик обернулся, и его рот растянулся в неимоверной радостной улыбке.
   - Эй, парень, - позвал он самого рослого и крепкого из побегайцев, как когда-то подзывали его самого. - Подмени меня!
   И как когда-то он сам, парень резво втиснулся в шеренгу грузчиков, сноровисто принимающих с борта корабля ящик за ящиком.
   - Помело! - восторженно воскликнул Бантик. - Помелище!
   - Сбылась твоя мечта, - усмехнулся Кэссин, кивнув в сторону корабля.
   - Да, - спокойно подтвердил Бантик, - а почему бы и нет? Я же не Баржа.
   - А что Баржа? - После стольких лет Кэссину было приятно вспомнить даже Баржу.
   - А он тоже спервоначалу в порту пристроился, а потом ушел. Какой из Баржи-то грузчик? Сейчас в кабаке вышибалой работает, представляешь себе?
   Кэссин очень даже представлял. Барже больше платили, он меньше работал, сытнее ел и лучше одевался - но с точки зрения Бантика его поступок непростителен: как же можно сменить вожделенное ремесло грузчика на любую другую работу.
   - Ну, от Баржи чего и ждать, - рассудительно кивнул Кэссин. - А об остальных ты хоть что-нибудь знаешь? Видел хоть кого?
   - Да вот Кастета, почитай, каждую неделю вижу, - охотно ответил Бантик. - Как его караул заканчивается, он по старой памяти заходит выпить в "Вареную каракатицу". Там мы с ним пропускаем по кружечке, а потом друг другу руки пригибаем.
   Кастет и Бантик среди побегайцев были признанными соперниками. Кто сумеет пригнуть руку другого к столу? Обычное вечернее развлечение в Крысильне. В те времена чаще побеждал Бантик. Теперь же скорее всего старые приятели делят победы и поражения поровну: на стороне Бантика - мощь налитых мышц грузчика, но на стороне Кастета - хитрость и ухватки опытного воина. Впрочем, Бантика такой исход старого соперничества навряд ли огорчает - скорее наоборот.
   - Кастет - это хорошо, - заметил Кэссин. - Может, он знает, где найти Гвоздя или Покойника.
   - Это Гвоздь и Покойник знают, где найти Кастета, - поправил его Бантик. - Потому как Кастету это положено знать по долгу службы... а он этого знать не хочет по долгу дружбы.
   А ведь и верно! Если стражник знает, где найти вора, и службу свою несет исправно, а вор этот - его близкий друг... нет уж, лучше стражнику не знать, где найти вора. Пусть вор ищет стражника, буде какая нужда возникнет.
   - Жаль, - вздохнул Кэссин. - А я было понадеялся...
   - А на что они тебе? - поинтересовался Бантик.
   - Да нужно мне с другом спрятаться и переждать, - объяснил Кэссин. Если, конечно, они меня взашей не погонят...
   - Как ты мог так подумать? - Бантик даже возмутился. - Сам ведь знаешь - Покойник не гниет, Гвоздь не ржавеет. Погонят, вот еще что выдумал...
   - Так ведь я их сколько лет не видал, - виновато произнес Кэссин. Даже где искать их, и то не знаю.
   - Гвоздя ты так просто не найдешь, - ухмыльнулся Бантик, - Он в своей шайке давно главарем заделался. Если очень уж надо, ступай в "Золотой лимон"... есть такое заведение возле Нового рынка...
   - Помню, - кивнул Кэссин.
   - Там приглядись повнимательней, у кого из посетителей или обслуги татуировка есть - рыбка на зеленой волне. К такому человеку подойди и скажи, что, мол, достопочтенному господину Айго Помело привет передает и свидеться хотел бы. Только говори вежливо. За Гвоздя его люди горой стоят и никакого непочтения к нему не потерпят. Где Покойника найти, я не знаю, но Гвоздь знает наверняка, он тебе и скажет. Но вот к Покойнику я бы на твоем месте не ходил. Отказать он тебе, ясное дело, не откажет, но... - Бантик явно помрачнел. - Не до тебя ему.
   - А что случилось? - встревожился Кэссин.
   - То же, что и раньше, - отрезал Бантик. - Он ведь в своей шайке на хорошем счету, главарь за него свою племянницу отдал, так что радели за Покойника на совесть. И лекарей к нему звали, и магов-целителей... да те на него уж и рукой махнули. Очень уж, говорят, запущенная болезнь. Ни лекарским искусством не осилить, ни магией. Конечно, без целителей он бы уже года три назад ноги протянул. Но ему и так недолго осталось. Такого мага, что мог бы его вылечить, во всем королевстве не сыскать, да и где взять столько денег, чтоб нанять? Такой маг небось за свои услуги дорого берет. Столько денег и целой шайкой за год не наворуешь.
   - Не возьмет он дорого, - жарко возразил Кэссин. - Он при мне человека вообще за "спасибо" вылечил.
   - У тебя хороший целитель на примете есть? - недоверчиво спросил Бантик. - Где?
   - На бочках сидит. - Кэссин указал рукой в сторону тупичка, где восседал Кенет. - Меня ждет.
   - Так что ж ты тут языком колышешь, Помело? - гневно вопросил Бантик. - Дуй живо в "Лимон". Если повезет, еще до вечера с Гвоздем увидишься, а уж он тебя на Покойника выведет. А о старых временах поболтать всегда успеем, коли охота придет.
   - Иду, - ухмыльнулся Кэссин. - Уже иду.
   - Гвоздю привет передавай, - бросил ему вдогонку Бантик и поспешил к своему месту в шеренге грузчиков.
   Кэссин бодро зашагал прочь от причала. Слова Бантика огорчили его, но и обрадовали. Конечно, скверно, что Покойник находится при последнем издыхании, но зато Кэссин знает, как его можно найти, и непременно найдет. А Кенет не откажет Покойнику в помощи.
   - Узнал что-нибудь? - поинтересовался Кенет, слезая с бочки.
   - Узнал, - отозвался Кэссин. - Вот сейчас мы пойдем искать... одного человека. У него, наверное, и заночуем. А он нам поможет найти другого человека...
   - Ну что ж, - усмехнулся Кенет, - пойдем искать.
   Однако искать им не пришлось. Иногда к худу, а иногда и к добру, но даже самые тщательно продуманные замыслы не сбываются в точности так, как было задумано. Всех случайностей предвидеть невозможно.
   Именно такая непредвиденная случайность и помешала Кэссину добраться до "Золотого лимона".
   Путь до Нового рынка был Кэссину хорошо знаком, но ведь в столице никогда нельзя добраться до цели одним и тем же способом. То какая-нибудь процессия преградит дорогу, то драка с поножовщиной вынудит двигаться в обход, то вдруг совершенно еще исправную улицу отчего-то заново мостить начали... На сей раз Кэссин и Кенет наткнулись на орду богомольцев, шествующих в храм бога-покровителя города на внеочередной благодарственный молебен. Ждать, покуда толпа схлынет, не имело смысла, и Кэссин решительно свернул мимо храма на извилистую улицу Удачи. Ничто другое не заставило бы его посетить улицу, вдоль которой почти сплошь тянулись игорные дома. Еще с тех времен, когда дядюшка, оставив его на милость приказчиков, иногда на целый день застревал в игорном доме, откуда неизменно возвращался в прескверном расположении духа, Кэссин ненавидел азарт и азартные игры. Слишком уж дорого ему приходилось расплачиваться за дядюшкины проигрыши.
   Однако на сей раз название улицы не обмануло Кэссина. Он не успел пройти улицу еще до половины, как удача улыбнулась ему. Из ближайшего игорного дома вышел неспешной походкой посетитель в дорогом кафтане из расшитого мелким жемчугом черного шелка с пурпурным отливом и зашагал в сторону храма.
   - Покойник! - так и ахнул Кэссин.
   - Где? - удивился Кенет и почти тут же добавил: - А впрочем, вижу.
   И не успел еще Покойник обернуться на голос Кэссина, как Кенет решительно подошел к нему и опустил ему руку на плечо.
   Покойник остолбенел - и было отчего. Кэссин отлично видел, как лихорадочные пятна румянца исчезают с его впалых щек и почти сразу же сменяются румянцем обычным, как блекнут с невероятной быстротой и бесследно пропадают темные пятна под глазами, как болезненная бледность кожи сменяется шелковистой юношеской белизной. А еще он слышал, как стихает свистящий хрип и влажный клекот, наполнявший собой каждый вдох и выдох Покойника.
   Несколько мгновений Покойник стоял неподвижно. Потом Кенет снял руку с его плеча, и Покойник очень медленно и глубоко вздохнул полной грудью возможно, впервые в жизни и уж точно в первый раз с того времени, когда Кэссин свел с ним знакомство.
   - Значит, вот оно как, господин маг, - на удивление ровным голосом произнес Покойник. - И какой же вы от меня платы потребуете?
   Потрясение оказалось настолько сильным, что Покойник даже не замечал Кэссина. Он и думать забыл, что несколько мгновений назад кто-то окликнул его полузабытым прозвищем. Он смотрел только на Кенета и видел только его.
   - Какая плата, о чем вы? - махнул рукой Кенет. - Мы, если хотите, с вами квиты. Я ведь вам, можно сказать, жизнью обязан. - Кенет внезапно обернулся к Кэссину и неожиданно ухмыльнулся. - Ты ведь ради него решил спасти меня, верно?
   Кэссин не ожидал, что Кенет так легко его разгадает. Он мучительно покраснел и опустил голову. Оставить без ответа этот добродушный полунасмешливый вопрос нельзя никак - но что можно на него ответить?
   - Не только, - сдавленно промолвил Кэссин и вдруг выпалил в отчаянном порыве откровенности: - Я еще на рыбалку с тобой сходить хотел.
   - Помело? - радостно удивился Покойник. - Как ты, оказывается, краснеть умеешь. Не замечал за тобой таких способностей. Он хлопнул Кэссина по плечу.
   - Значит, ты озаботился найти для меня мага, Помело? Век не забуду. Значит, это у тебя я в долгу?
   Кэссин покраснел еще сильнее. Ему показалось, что под напором прихлынувшей крови у него сейчас треснут щеки. Ничем, ну ничем он не заслужил благодарность Покойника. Вот Покойник действительно спас его когда-то от голодной смерти... а он? Да, он привел к Покойнику мага-целителя. В последнюю минуту привел. А где он был все эти годы, почему не подумал о том, что последней может оказаться любая минута? А уж если вспомнить, что Покойника он искал, чтобы напроситься к нему в расчете на память о Крысильне...
   Если ответить Кенету Кэссин еще кое-как сумел, то хотя бы улыбнуться Покойнику было выше его сил.
   - Что это с ним? - растерянно спросил Покойник у Кенета, неприметно указывая на совершенно багрового Кэссина.
   - Одичал немного от тяжелой жизни, - серьезно объяснил Кенет. - Это пройдет.
   Возможно, Кэссин еще долго радовал бы взоры прохожих своей необычной расцветкой, но внезапное происшествие быстро привело его в чувство. Конечно, улица Удачи становится по-настоящему оживленной только к вечеру, но и днем ее мостовые - не лучшее место для того, чтобы самозабвенно предаваться угрызениям совести. Покуда Кенет негромко переговаривался с Покойником, Кэссин так и стоял на самом бойком месте, уставясь невидящим взглядом на собственные ноги. Неторопливые путники огибали его, но тут из переулка вылетел опрометью разносчик с пронзительным воплем: "А вот засахаренные абрикосы! Кому засахаренные абрикосы?!"
   - Не нам! - невольно воскликнул Покойник, но было уже поздно: разносчик наскочил на Кэссина, и абрикосы раскатились по мостовой.
   Ругаться уличные разносчики умеют просто замечательно, и этот не был исключением из общего правила, но все его мастерство пропало втуне. Никто его не услышал. Слишком уж громко хохотали маг, вор и неудавшийся волшебник, ползая на коленях по мостовой в поисках абрикосов. Когда корзина была собрана, а хохот утих, запас ругательств разносчика иссяк. Он только и сумел пожелать Кэссину всю оставшуюся жизнь заниматься сбором засахаренных абрикосов на городских улицах, после чего продолжил прерванный путь. Неистовый клич "А вот кому абрикосов" удалялся все быстрее и наконец совсем стих.
   - Жарковато становится, - ухмыльнулся Покойник, - вот уже и абрикосы сыплются. Надеюсь, почтенный маг и мой старый приятель не откажутся выпить со мной вина в каком-нибудь местечке попрохладнее? В "Яшмовом кольце", скажем, или в "Парящем драконе"?
   - Мы вообще-то в "Золотой лимон" собирались, - подал голос Кэссин.
   - В "Лимон"? - удивился Покойник, цепким взглядом окидывая их обоих. В таком виде? Да что вы собирались делать в "Лимоне"?
   - Гвоздя искать, - понурил голову Кэссин. - Ты уж прости, Покойник... я ведь на тебя случайно наскочил. Искал я Гвоздя, а о тебе собирался спросить у него... потом уже.
   - А на что тебе Гвоздь сдался? - еще больше удивился Покойник. - Ему вроде бы маг-целитель без надобности.
   - Это у нас к нему надобность, - признался Кэссин. - Спрятаться нам где-нибудь надо. Пересидеть. Нехорошо, конечно, получается - столько лет я и знать о себе не давал, а как нужда прижала, мигом объявился...
   - Дело житейское, - мудро заключил Покойник. - Что ж, в "Лимон" так в "Лимон".
   "Золотой лимон" обретался на перекрестке улицы Удачи и Храмового проспекта. Еще до того, как гомон паломников, запрудивших Храмовый проспект, достиг слуха Кэссина, Кенет и Покойник как-то удивительно легко перешли на "ты".
   - Ты не беспокойся, - посмеивался Покойник, - со мной вас в "Лимон" пустят даже и в таких лохмотьях.
   Для такого роскошного заведения, как "Золотой лимон", Кенет и Кэссин и впрямь были одеты неподобающе. Столовались в "Лимоне" обычно крупнейшие столичные торговцы. Только там они могли нимало не беспокоиться за сохранность своих толстых кошельков, ибо "Лимон" был для воров запретной территорией: его облюбовали для себя главари почти всех известных шаек столицы. Нередко случалось, что в один и тот же день - а то и за одним столом - солидные купцы отмечали крупную сделку, а удачливые воры - не менее крупную кражу. Кэссину казалось, что по дневному времени Покойник одет неподобающе роскошно, а между тем завсегдатаям "Лимона" его наряд показался бы сдержанно-скромным. Кэссина с Кенетом туда и на порог бы не пустили. Прослышав от Кастета, что Гвоздь бывает в "Золотом лимоне", Бантик простодушно посоветовал Кэссину наведаться в это заведение лишь потому, что сам никогда не бывал даже поблизости от "Лимона". С тех давних пор, когда Кэссин, еще не примкнувший к побегайцам, выпрашивал близ "Лимона" кухонные объедки, это заведение разительно изменилось. Кэссина даже оторопь взяла, когда почтительный привратник распахнул перед Покойником золоченые двери "Лимона". Вышколен привратник был отменно: он даже и глазом не моргнул, увидев, что Покойник ведет за собой каких-то оборванцев и по-приятельски с ними беседует. Расспрашивать или обсуждать завсегдатаев и их желания в "Золотом лимоне" было, мягко говоря, не принято.
   Войдя в "Лимон", Покойник небрежно махнул рукой, и на его призыв мгновенно откликнулся хозяин заведения.
   - Господин Тайгэн! - Хозяин перегнулся в поклоне. - Весьма польщен. Надеюсь, вы изволите пребывать в добром здравии. Вот уже и господин Айго давеча беспокоились...
   Лицо у него было как у умирающего Бога Мудрости - скорбное и проникновенное.
   - Я совершенно здоров, - невозмутимо отозвался Покойник, и глаза хозяина едва не выкатились от изумления из орбит, напрочь устраняя всякое сходство с умирающим Богом. Есть известия, способные ошеломить даже хозяина "Золотого лимона".
   - Я здоров, - повторил Покойник, - так господину Айго и передайте. А заодно скажите, что я был бы рад его повидать.
   - Вы и сами сможете ему это сказать, - просиял хозяин. - Он скоро изволит прийти.
   - Вот и хорошо, - кивнул Покойник. - Но ждать нам его недосуг. Распорядитесь приготовить нам один... нет, два короба с закусками и хорошего вина.
   - Сию минуту будет исполнено, - истово закивал хозяин. - Прикажете с доставкой?
   - Сами доставим, - усмехнулся Покойник.
   Когда коробы со снедью, от которой еще подымался пар, возникли перед Покойником, Кенет незаметно отстранил его и решительно взялся за тот, что стоял поближе.
   - Сами доставим, - произнес он, передразнивая Покойника. - Негоже, чтобы такой великолепный господин короба таскал, когда у него двое голодранцев под рукой. Слишком уж примечательное зрелище. Кэссин, чего ждешь - бери второй короб.
   - Соображаешь, - одобрительно кивнул Покойник. - Из тебя бы неплохой вор вышел.
   - Вряд ли, - усмехнулся Кенет. - Магией для этого пользоваться несподручно, а без нее у меня и вовсе не получится. Сноровки нет.
   - Дело наживное, - утешил его Покойник. Когда дверь "Золотого лимона" закрылась за спиной Кэссина, он скорчил унылую гримасу.
   - Что, Помело, скулы от "Лимона" сводит? - засмеялся Покойник. Ничего, сейчас повеселеешь. Там, куда мы идем, тебе понравится больше.
   - А куда мы идем? - осведомился Кэссин.
   - Топай к порту, Помело, - сказал Покойник. - А уж там я тебе сам покажу, куда идти.
   Действительно, без подсказки Покойника Кэссин ни за что не нашел бы эту развалюху. В бытность свою побегайцем Кэссин никогда не заглядывал в ту часть порта, где обреталось портовое начальство, и рисковал заблудиться там, хотя и знал весь остальной порт вдоль и поперек. Он никогда раньше не видел мрачно-торжественного здания главной конторы и уж тем более не видел маленького строения, притаившегося где-то между нею и портовой зерновой биржей. Возле ветхой двери этого неприметного сооружения Покойник остановился, и Кэссин с облегчением сгрузил короб прямо на мостовую. Короб был не так чтобы очень тяжел, но Кэссин за годы своего ученичества у Гобэя отвык таскать вещи вручную, а привыкнуть еще не успел.
   - Сюда, - объявил Покойник и открыл дверь своим ключом. За нею обнаружилась другая - массивная, тяжелая. Повозившись немного, Покойник отомкнул замок и распахнул ее.
   - Добро пожаловать, - церемонно произнес Покойник.
   Внутреннее убранство ничуть не соответствовало внешнему виду мнимой развалюхи. Снаружи она больше всего походила на старый заброшенный склад, как и Крысильня. Вот только Крысильня, покуда не сделалась приютом портовой шпаны, всегда была складом, а это крохотное строение, до того как стать складом, явно было чем-то другим - изначально оно не очень-то годилось под склад. Впечатление создавалось такое, словно домик приспособили под склад наспех, попросту не зная, что с ним еще можно сделать, а потом при первой возможности выстроили новый склад, оставив прежний тихо рассыпаться от собственной дряхлости. Зато внутри не было ничего обветшалого, покосившегося, переломанного. Под неприметные внешние стены было подведено крепкое новое основание - по сути дела, дом внутри дома. Снаружи казалось, что первый же порыв ветра снесет хибару до последней досочки, - зато внутренняя постройка с успехом могла бы выдержать основательную осаду с применением стенобитных орудий.