Резник Майк. Пророчица

   Это была мощь, выходившая за рамки всякого понимания, — и тем не менее Пророчица все же нуждалась в нем, нуждалась в Мбойе, нуждалась во всех остальных, чьих имен он не знал и о существовании которых мог только догадываться. Она была олицетворением могущества, но она была не всесильна; инопланетяне с Ада сумели продержать ее в заточении почти семнадцать лет. Она нуждалась в помощи, его помощи, хотя у него не было ни единой догадки почему. И ее можно было победить, по крайней мере сыграть вничью. Айсберг доказал это, а он — Кремниевый Малыш — конечно же, способен на нечто гораздо большее, чем Айсберг.
   На следующее утро он вновь узнал из выпуска новостей, что к вчерашнему перечню добавилось еще двенадцать церквей. Как только выпуск закончился, он выключил головизор и отправился завтракать. Дождавшись, пока проедет пара грузовиков, пересек дорогу и вошел в маленький ресторанчик, в котором почти всегда завтракал, обедал и ужинал. К его удивлению, Мбойя, который обычно допоздна засиживался в казино и потому вставал довольно поздно, сидел в одиночестве за одним из столиков и попивал кофе.
   — Доброе утро, — сказал он, увидев Малыша.
   — Привет.
   — Присаживайся ко мне,
   Малыш оглядел полупустой зал, пожал плечами, сел за столик Мбойи и заказал себе кофе с булочкой.
   — Что-то последнюю пару дней тебя не было видно.
   — Я был занят, главным образом работал над чипами.
   — К чему все это, ты ведь теперь в ее упряжке. Больше нет нужды притворяться.
   — Я брошу это, если она наконец даст мне какое-нибудь задание, — сказал Малыш. Он посмотрел в окно. — Я вырос на планете, подобной этой. Здесь просто больше нечем заняться.
   — А разве ты не практикуешься в стрельбе? — усмехнувшись, спросил Мбойя.
   — В этом нет необходимости. Я просто подстроил свои импланты, и теперь все в порядке.
   — В таком случае, полагаю, больше ты не промажешь?
   — Правильно, — ответил Малыш серьезно.
   — Рад слышать.
   — И в это раннее утро у меня нет ни малейшего желания слушать, как ты ехидничаешь, — добавил Малыш, даже не пытаясь скрыть раздражения.
   — Да кто тебя подкалывает, я говорю абсолютно искренне.
   — Ну уж конечно.
   — Да говорю тебе, что не шучу. Я выхожу в отставку. Так что теперь рано или поздно она будет вынуждена послать тебя против людей, которых до сих пор утихомиривал я. Теперь паршивая стрельба может плохо сказаться на твоем здоровье.
   — Ты выходишь в отставку? — удивленно переспросил Малыш.
   — Да.
   — А ты не слишком молод, чтобы уходить на покой?
   — Я не ухожу на покой. Просто я не собираюсь больше на нее работать.
   — Почему? — поинтересовался Малыш, когда ему наконец принесли кофе.
   — Ты что, не смотришь головизор и не читаешь газет? Она только что начала необъявленную войну против Помазанного.
   Малыш нахмурился.
   — Тебе известно про него что-то, чего не знаю я?
   — Да нет.
   — Тогда какого черта ты собрался от нее уходить?
   — Видишь ли, — сказал Мбойя, — я наемник. Я убиваю людей, чтобы добыть себе средства к существованию. Я не особенно горжусь своим ремеслом, но и не стыжусь его. Я стараюсь жить по принципу: «Выступая против человека, оставь ему хотя бы маленький шанс». И большинство тех, кого я убил, заслужили это.
   — И что?
   — Неужели ты не понимаешь? Она может уничтожить полмиллиона, даже не покидая своего дома. — Он поморщился. — Это не убийство, по крайней мере в том смысле, как я его понимаю. Это геноцид, и я не хочу принимать в нем участия.
   — В чем разница между убийством трех человек и трех тысяч? — спросил Малыш. — Они все служат Помазанному, и они все хотят ее смерти.
   Мбойя вздохнул.
   — Это трудно объяснить.
   — Все же попробуй.
   — Ладно. Для меня убийство — профессия, и оно должно быть совершено по определенным правилам. Ты находишься достаточно близко, чтобы иметь возможность взглянуть противнику в глаза. Ты всегда даешь ему шанс отступить, ты должен поговорить с ним и попытаться заглянуть к нему в душу, найти его слабые места. И намереваясь отобрать у него жизнь, ты всегда рискуешь своей. Это глубоко личное дело. — Он помолчал. — Для нее же на первом месте исключительно соображения целесообразности. Для нее нет разницы между десятком и миллионом человек, и при этом ни у единого из них нет ни малейшего шанса. Ни один из них даже не узнает, что послужило причиной смерти.
   Малыш поразмыслил над словами Мбойи и покачал головой.
   — Не вижу разницы. Ты убиваешь ее врагов, она убивает своих врагов. Разница лишь в количестве.
   — Это ведь соревнование или по крайней мере должно им быть. Прежде всего я состязаюсь со своим противником, но, кроме того, я стремлюсь преодолеть планку превосходства, которую я установил для себя. Я сражался и за правых, и за неправых по большому счету, мне все равно. Важен сам принцип соревнования. — Он опять помолчал. — Но она, она нарушает все общепринятые правила. Я соревнуюсь с собой, она же желает соревноваться с самим Богом, или, если угодно, с Природой. Еще никто не убивал так распутно. Я ей не нужен, и я не хочу быть втянутым в ее дела.
   — Но все же она нуждается в твоих услугах, иначе она не стала бы нанимать тебя, — сказал Малыш.
   Мбойя покачал головой.
   — Теперь у нее есть ты, и мне лишь остается пожелать ей удачи. Что же касается меня, я отправлюсь в скопление Квинеллуса, где никто и никогда не слышал ни о Помазанном, ни о Пророчице.
   — Скоро везде услышат обо мне, — раздался возглас от двери, и они оба, обернувшись, увидели стоящую там Пенелопу Бейли.
   — Я догадывался, что вы можете появиться, — сказал Мбойя.
   — Что ты о себе возомнил?! — воскликнула Пророчица. — Ты присягнул мне, а теперь намерен нарушить клятву?
   — Вы должны были это предвидеть, иначе не наняли бы этого, — сказал Мбойя, кивнув головой в сторону Малыша.
   — Зачем я его наняла, тебя не касается.
   — Верно, — пожав плечами, согласился Мбойя. — Я всего лишь хочу выйти из игры. — Он посмотрел на Пенелопу. — Деньги, которые мне причитаются, можете оставить себе.
   Она покачала головой.
   — Мне не нужны деньги. Я наняла тебя. И ты еще не выполнил своего предназначения.
   — Если вы можете предвидеть будущее, то должны были знать, что я решу уйти и что ничто не заставит меня изменить свое решение, — сказал Мбойя. — Если сейчас вы не отпустите меня, то я просто дождусь очередного корабля и улечу.
   — Нет, ты не сделаешь этого! — воскликнула Пенелопа. — Ты никуда не улетишь, пока я тебе этого не разрешу.
   — Но почему? Теперь у вас есть Малыш. Он утверждает, что быстрее меня, и, насколько мне известно, он прав. Я вам больше не нужен.
   — Мне одной решать, кто мне нужен, — ответила Пенелопа. — Ты обязался служить мне. И я не освобождаю тебя от твоих обязательств.
   — Вы можете уничтожать целые планеты, даже не выходя из дома, — упорствовал Мбойя. — Зачем вам я, когда вы сами способны раздавить всех своих врагов разом?
   — Не твое дело, — холодно ответила Пенелопа. — Ты пришел ко мне в поисках работы. Я дала ее тебе. И теперь ты обязан выполнять условия нашего соглашения.
   — Возможно, вы манипулируете мной точно так же, как манипулируете всем остальным, — сказал Мбойя. — Связавшись с вами, трудно говорить о какой-либо свободе принятия решений.
   — Что вы здесь делаете? — наконец решился встрять в их разговор Малыш.
   — Я пришла для того, чтобы предотвратить предательство, которое Черная Смерть собирается совершить, — ответила Пенелопа.
   — Если вы можете предвидеть будущее, то должны знать, что у меня нет намерений предавать вас, — ответил Мбойя, пытаясь сохранить спокойный тон. — Я просто хочу убраться отсюда. Пенелопа, не мигая, смотрела прямо ему в глаза.
   — Я не допущу этого.
   — Но почему? — настаивал он.
   — Я уже сказала тебе: ты еще не выполнил своего предназначения.
   — И в чем, черт подери, заключается это мое предназначение?
   — Покорно и преданно служить мне.
   — Как долго?
   — До тех пор, пока я не скажу, что больше не нуждаюсь в твоих услугах, — ответила Пенелопа.
   — И сколько это будет продолжаться? Пенелопа красноречиво пожала плечами.
   — Может, день, может, неделю, месяц, год или всю жизнь, а может быть, всего несколько секунд.
   — И как я смогу узнать, что моя служба окончена?
   — Я скажу тебе.
   Мбойя посмотрел на нее долгим, тяжелым взглядом и наконец кивнул.
   — Ладно, — сказал он. — Но лучше бы это был день, а не вся жизнь.
   — Ты еще собираешься мне противоречить? — спросила она, не пытаясь скрыть того, что ее это забавляет.
   — Нет.
   — Проклятие, как быстро ты меняешь свои намерения, — сардонически заметил Малыш.
   — Она Пророчица. Если я не могу убедить ее позволить мне уйти, что еще мне остается делать?
   — Рада видеть, что ты осознал допущенную ошибку, — сказала Пенелопа. — А теперь я хочу, чтобы вы оба пошли со мной. У нас есть дела.
   Мбойя и Малыш поднялись, оставив на столе пригоршню монет, и вышли вслед за ней на улицу. Солнце стояло уже довольно высоко, утренняя роса успела испариться, а воздух стал гораздо теплее. Несколько машин было припарковано возле продуктовых и хозяйственных лавок, однако вокруг не было видно ни одной живой души.
   Пенелопа свернула налево, Малыш и Мбойя последовали за ней. После того как они миновали, наверное, полквартала, она остановилась.
   — Что случилось? — спросил Малыш.
   Пенелопа повернулась к нему, хотя ее глаза по прежнему были устремлены куда-то в будущее.
   — В ресторане было не очень удобно, — сказала она. — Здесь, на улице, мы и разрешим наш конфликт.
   — Не понимаю.
   Она указала на Мбойю.
   — Этот человек попытался бросить меня. Он и сейчас затаил надежду покинуть планету, как только я вернусь в свой дом. Такое непослушание недопустимо.
   Малыш внезапно почувствовал прижатое к своим ребрам дуло акустического пистолета.
   — Извини, Малыш, — сказал Мбойя. — Но мне нужен твой пистолет.
   Секунду Малыш оставался неподвижным.
   — Отдай ему пистолет, — сказала Пенелопа.
   — Я никому не отдам своего оружия.
   — Если ты не подчинишься, он убьет тебя, — заметила Пенелопа. — Какая в таком случае мне будет от тебя польза? Отдай ему оружие.
   Малыш помедлил еще секунду, после чего осторожно вытащил свой лазерный пистолет и протянул Мбойе.
   — Спасибо, что не стал делать глупостей, — сказал Мбойя, сунув пистолет Малыша в свою кобуру. Он посмотрел на Пенелопу. — Я думал, мы договорились.
   — Ты не намеревался выполнять договоренность, — ответила она.
   — И что же произойдет теперь? — поинтересовался Мбойя. — Меня хватит удар или, может, это будет инфаркт? Или вы вызовете метеор, который упадет мне на голову? Я знаю, что не могу трогать вас, но это не помешает мне забрать с собой его.
   — Я ничего не буду предпринимать, чтобы помешать тебе, — сказала Пенелопа. Она улыбнулась ему, и эта улыбка повергла Мбойю в больший ужас, чем размышления о судьбе, которая его ожидает.
   — И вы позволите мне добраться до космопорта и вывести свой корабль из ангара? — с недоверием спросил Мбойя.
   — Ты не доберешься до космопорта.
   — Мне показалось, вы только что сказали, что не собираетесь убивать меня.
   — Я нет, — сказала Пенелопа. Она посмотрела на Малыша. — Он сделает это.
   — Что за чертовщину вы несете? — прохрипел Малыш. — Он тычет своей пушкой мне под ребро, а вы сами приказали мне отдать ему оружие.
   — Я — Пророчица, — безмятежно ответила она. — Разве ты не обещал во всем мне повиноваться?
   — Да, но…
   — Тогда убей его.
   Малыш, наверное, с секунду глядел в ее безмятежное лицо, после чего резко развернулся на каблуках и попытался вырвать пистолет из рук Мбойи.
   Тот оказался к этому готов и отступил на шаг. Малыш же потерял равновесие и растянулся посреди улицы.
   — Поднимайся, — сказала Пенелопа.
   Малыш осторожно поднялся на ноги и посмотрел на направленное на него дуло акустического пистолета.
   — Малыш, не вынуждай меня делать это, — сказал Мбойя, стараясь одновременно следить и за Малышом, и за Пенелопой.
   — А теперь атакуй, — скомандовала Пенелопа.
   — Вы ненормальная! — завопил Малыш. — Сделай я лишь шаг в его направлении, и можно считать меня трупом!
   — Кого ты больше боишься — его или меня? — спросила Пенелопа.
   Малыш обдумал ее слова и прыгнул на Мбойю, издав вопль доведенного до ярости животного, абсолютно уверенный, что будет мертв раньше, чем успеет завершить прыжок.
   Мбойя нажал на курок, но его акустический пистолет издал только что-то вроде шипения. Малыш настиг его мгновение спустя, и вот уже двое мужчин катались по земле, царапаясь, колотя и пиная друг друга.
   Малыш попытался вытащить из сапога свой нож, но Мбойя ловко выбил его ударом руки, так что нож отлетел футов на двадцать. Они вновь поднялись на ноги, и тут Малыш осознал, что он один на один с опасным противником, человеком, изучившим все боевые искусства, ноги которого были способны нанести, возможно, даже более смертельные удары, чем руки.
   Малыш нанес Мбойе размашистый удар справа, от которого тот ловко уклонился, после чего нанес два быстрых ответных удара Малышу под ребра и довершил дело ударом в челюсть, заставив своего противника вновь повалиться на землю.
   Малыш немедленно вскочил, в этот раз он вспомнил про свои импланты. Он больше не пытался лишь силой победить своего более опытного противника, который к тому же явно был в более тяжелой весовой категории, а сосредоточился на отражении ударов, перемещаясь с быстротой солнечного зайчика. Ему удалось три раза пробить защиту Мбойи, но он понял, что не в состоянии нанести своему противнику более или менее чувствительного урона. Одна скорость не давала возможности справиться с мастерством Мбойи. Он начал отступать в направлении ножа, но секундой позже получил удар в грудь, который опять швырнул его на землю.
   На этот раз, когда он поднялся на ноги, в руке у него был нож. Мбойя заметил это и занял оборонительную позицию, но и всего его мастерства было недостаточно для того, чтобы уследить за скоростью, с которой Малыш орудовал ножом, поэтому всего за несколько секунд Малышу удалось дважды задеть его ребра и один раз шею. Мбойя инстинктивно поднес руку к ране на шее, и Малыш тут же всадил нож ему в живот. Мбойя, прижимая руки к новой ране, рухнул на землю и громко застонал.
   — Добей его, — приказала Пенелопа, когда Малыш отступил от поверженного противника.
   — Зачем? — возразил Малыш. — Теперь он очень нескоро сможет причинить вам беспокойство.
   — Я сказала: добей!
   Малыш посмотрел на Мбойю, потом перевел взгляд на Пенелопу.
   — Зачем?
   — Потому что я приказала тебе, других причин тебе не требуется.
   — Я думал, вы хотите сохранить его для выполнения его предназначения.
   — Он уже его выполнил, — ответила она, глядя куда-то вдаль. — Добей.
   Малыш еще секунду в нерешительности смотрел на нее, потом опустился на колени рядом с Мбойей, свободной рукой схватил его за волосы и перерезал глотку. Тот издал предсмертный стон и замер.
   — Удовлетворены? — выпрямляясь, спросил Малыш.
   — Да, — ответила Пенелопа. — Я удовлетворена.
   — И к чему было все это устраивать? — спросил Малыш, озираясь по сторонам. Вокруг было тихо. — Почему вы сами не убили его?
   — Потому, что это была необходимая часть твоей дрессировки, — ответила Пенелопа.
   — Не многому же я научился, — сухо заметил Малыш.
   — Ты выучил самый важный урок, — возразила Пенелопа. — Ты усвоил, что, когда я приказываю тебе что-то сделать, это должно быть сделано, даже перед лицом неминуемой смерти. — Она немного помолчала и добавила: — Кроме того, ты усвоил, что, когда я говорю тебе: «Добей», — ты не смеешь меня ослушаться. — Она улыбнулась ему, ее взгляд вернулся из будущего и теперь был устремлен прямо ему в лицо. — Скоро ты будешь выполнять мои приказы без колебаний и раздумий. И тогда ты станешь достоин заданий, которые я буду тебе давать, и вознаграждения, которое будешь получать за это. Ты делаешь очень большие успехи, Нэйл Кайман.
   — Я уже говорил вам, что не желаю больше носить это имя.
   — Я знаю, — ответила она, — и я больше не буду тебя так называть. Ты доказал мне свою преданность и заслужил другое имя.
   — Отлично, — сказал Малыш. — Я рад, что мы договорились по этому вопросу.
   — Да, договорились, — сказала Пенелопа, огибая труп Мбойи и направляясь к своей машине. — За мной, Фидо.
   Малыш хотел было возразить. Затем он вспомнил боль, которую испытал во время разговора по видеофону, вздохнул и поплелся за ней следом.

ГЛАВА 19

   Пенелопа приказала входной двери своего дома открыться, впустила Малыша и провела через вестибюль в большую комнату, из которой открывался вид на пруд.
   Малыш осмотрелся и заметил тряпичную куклу, лежащую на кушетке.
   — Чья она? — спросил он, указывая на куклу.
   — Моя, — ответила Пенелопа, нисколько не смутившись, взяла ее и прижала к груди.
   — Вам не кажется, что вы уже немного выросли из возраста, когда играют в куклы?
   — Когда-то у меня был котенок, — Пенелопа обняла куклу так крепко, как будто боялась, что кто-нибудь может войти в комнату и отобрать ее. — Он не хотел слушаться и всякий раз, когда я приближалась, начинал шипеть.
   — Может быть, это был очень боязливый котенок, — предположил Малыш.
   Она покачала головой.
   — Три месяца назад я купила щенка. Он выбегал, виляя хвостом, навстречу каждому, кто бы ни входил в дом, но никогда не оставался в одной комнате со мной.
   — Тряпичная кукла — довольно слабая замена, — заметил Малыш.
   — Возможно, — согласилась она. — Но она никогда не убежит от меня, и она никогда не предаст меня, а этого я не могу сказать ни об одном человеке из всех, с которыми мне приходилось встречаться.
   — Ни об одном человеке?
   Она помолчала, выражение лица у нее при этом было задумчивым.
   — Был один, очень давно. Это была женщина, которая кормила и защищала меня и которую я очень сильно любила, но в конце концов даже она оказалась против меня. — Пенелопа повернулась к Малышу. — Быть Пророчицей гораздо сложней, чем тебе кажется. Каково осознавать, что каждый представитель вида, к которому ты принадлежишь по рождению, боится тебя?
   — И надо сказать, не без причины, — заметил Малыш. — Прошлым вечером вы им задали работы.
   — Только потому, что Помазанный решил, что я должна умереть. — Она горько улыбнулась. — Помазанный, с которым я ни разу не встречалась, никогда ни о чем не спорила, никогда не выступала против него. Он уже был готов совершить свое нападение на Республику, но потом что-то услышал о моих способностях и решил объявить войну вместо Космофлота мне. Айсберг, который знает, что никак не сможет мне помешать, тем не менее нанимает тебя, чтобы следить за мной. Черная Смерть, которому отлично известно, что происходит с теми, кто проявляет по отношению ко мне вероломство, предпочитает скорее умереть, чем остаться и работать на меня. — Она помолчала и, вздохнув, добавила: — Я всегда знала, что он так поступит.
   — Если вы знали, что он собирается проявить вероломство, то почему не избавились от него раньше?
   — Как я тебе уже говорила, у него было предназначение, которое он должен был выполнить.
   — Умереть в Менуэте?
   — Дать тебе возможность продемонстрировать мне свою верность. Было крайне необходимо, чтобы ты попал в ситуацию, в которой мог бы, несомненно, умереть, если бы не поверил в мое могущество и не подчинился моей власти.
   — Зачем? — спросил Малыш. — Ведь у вас уже был Мбойя.
   Она покачала головой.
   — Ему было предопределено покинуть меня.
   — Откуда вам знать, что я не поступлю так же? — Ты достаточно эгоистичен, алчен и безнравственен, чтобы, понять, что твой главный интерес состоит в абсолютной преданности мне, — ответила она.
   — Даже не могу решить, что мне больше всего понравилось в вашей оценке моих качеств.
   — Дело не в том, нравится ли она тебе, — ответила Пенелопа, — а в том, является ли она справедливой. — Она немного помолчала и добавила: — У тебя было всего лишь два друга на Внутренней Границе: Феликс Ломакс и Карлос Мендоса. И вот теперь ты работаешь на меня и готов предать их обоих.
   — Что вам известно о Танцующем на Могиле?! — удивленно воскликнул Малыш.
   — Ты думал, что у меня нет своих шпионов и информаторов или что тебе удастся сохранить какие-то секреты в тайне от меня? — спросила она с улыбкой. — Фидо, не уходи от ответа: ты бросил их или нет?
   — Меня зовут Кремниевый Малыш.
   — У тебя то имя, которое выбрала я, — ответила. — Так же, как и твоя судьба.
   — Кстати, о судьбе: есть куча людей, готовых выложить чертову уйму денег только за то, чтобы узнать вашу судьбу.
   Она посмотрела на пруд.
   — Я знаю, какой она должна быть, но все же в уравнении существует слишком много неизвестных. — Она повернулась и посмотрела на него. — Именно поэтому ты здесь.
   — Какое задание вы приготовили для меня? — поинтересовался Малыш.
   — У меня для тебя много заданий, — ответила Пенелопа. — И если ты справишься с ними, то получишь щедрое вознаграждение. Если же нет, то наверняка погибнешь.
   Малыш казался невозмутимым.
   — Это глупо, — сказал он. — Почему бы вам просто не посмотреть в будущее и не сказать мне, что я должен сделать, чтобы успешно с ними справиться?
   Она покачала головой и вновь перевела взгляд на пруд.
   — Это было бы возможно, если бы существовал всего один вариант будущего, — ответила она. — А как я уже объясняла тебе раньше, различных вариантов будущего больше, чем песчинок на пляже, и я не в состоянии видеть их все одинаково четко.
   Малыш уселся на диван, широко раскинув на нем руки.
   — Ладно, скажите, что я должен делать дальше.
   Она повернула к нему лицо, но у него опять возникло впечатление, что взгляд ее устремлен мимо, куда-то в глубины будущего.
   — Ты должен будешь убить Моисея Мухаммеда Христоса, который называет себя Помазанным.
   — И только-то? — улыбнулся Малыш. — Да его наверняка охраняют получше, чем министров Республики, и он, конечно же, хорошо прячется.
   — Я знаю, где он.
   — А сколько у него телохранителей?
   Она пожала плечами.
   — Не имеет значения. Его телохранители, за исключением одного, не окажутся для тебя проблемой.
   — И кто же этот счастливчик?
   — Феликс Ломакс.
   — Танцующий на Могиле? И какие же трудности с ним связаны? Черт возьми, он до сих пор уверен, что я работаю на него и на Айсберга.
   — Он все узнает.
   — Нет, если вы не предупредите его, — уверенно ответил Малыш. — Или, может быть, скажете, что он тоже телепат?
   — Ни он, ни я не являемся телепатами, — ответила Пенелопа. — Но с другой стороны, мы оба не дураки. Как только он увидит тебя, то сразу же догадается о причине твоего появления.
   Малыш обдумал сказанное Пророчицей и пожал плечами.
   — В таком случае я убью его.
   — Его не так легко убить, как тебе кажется.
   — Я ведь убил Мбойю, не так ли?
   — В этом тебе помогла я.
   — Вы и пальцем не пошевелили. Я сам убил его.
   — Значит, говоришь, «я и пальцем не пошевелила»? — улыбнувшись, переспросила она. — А как ты считаешь, почему не выстрелил пистолет?
   — Ладно, не считая этого, — нехотя признал Малыш.
   — Нет, ты и впрямь так считаешь? — Пенелопа вздохнула. — Фидо, как же ты глуп.
   — Я просил вас не называть меня так! — угрожающе рявкнул Малыш.
   Похоже, это позабавило ее.
   — Ты что, надеешься испугать меня? Или ты думаешь, что со мной будет так же легко справиться, как с Черной Смертью?
   Малыш исподлобья посмотрел на Пророчицу и ничего не ответил.
   — Меня восхищает строптивость в молодых животных и даже в молодых людях, — продолжала она. — Но если ты вздумаешь продемонстрировать мне ее еще раз, я буду вынуждена принять к тебе соответствующие меры. За пределами этого дома есть люди, много людей, которых необходимо уничтожить. Ты должен научиться направлять свой гнев в нужную сторону. — Она немного помолчала и добавила: — И ты должен крепко усвоить истину, что быть молодым, сильным, проворным и даже бесстрашным — этих качеств еще недостаточно, когда твоим противником является Феликс Ломакс.
   — Да бросьте вы, — презрительно бросил он. — Если у меня возникнут проблемы, то вы просто сделаете то же самое, что сделали в случае с Мбойей, и все дела. Зачем вы пытаетесь представить все более опасным и трудным, чем это есть на самом деле?
   — Ты будешь в сотнях, а может быть, тысячах световых лет от меня, — ответила она. — На таком расстоянии я не могу контролировать события столь же четко, как здесь. Если бы могла, ты бы мне вообще был не нужен.
   — Я смогу сделать это и без вашей помощи, — уверенно заявил Малыш.
   — Если бы это было невозможно, я не стала бы посылать тебя, — ответила она. — Ненавижу бесполезную трату времени и сил.
   — Тогда что же?
   — Я знаю, что ты можешь убить Помазанного. Я, однако, не знаю: убьешь ли ты его.