Резник Майк. Пророчица

   — Спасибо за доверие, — сардонически заметил Малыш.
   — Существует множество вариантов будущего, в которых ты убиваешь его, и в некоторых из них ты также убиваешь и Феликса Ломакса. Но существует примерно столько же исходов, в которых ты лежишь мертвый у ног Ломакса.
   — Ни один из них не станет реальностью.
   — Надеюсь что так, но не могу сказать наверняка.
   — Я справлюсь. — Малыш помолчал. — А разделавшись с Танцующим на Могиле и Помазанным, я прикончу и Айсберга.
   Она покачала головой.
   — Он единственный человек, которого я боюсь. Ты не сможешь убить его.
   — Он ведь старик, который предоставляет другим сражаться за него.
   — Ты не сможешь противостоять ему ни сейчас, ни когда-либо в будущем.
   — По-моему, я все же смогу с ним справиться.
   — Он ответственен за смерть единственного человека, которого я когда-либо любила, — сказала она так тихо, что Малыш с трудом разобрал слова. — Именно он убедил Республику попытаться убить меня. — Она замолчала, поглощенная воспоминаниями. — По его милости я оставалась в заточении на Аде после того, как уже все устроила для побега. Всякий раз, когда мне приходилось страдать, — а за свою жизнь, поверь мне, я много натерпелась, — всякий раз он был причиной моих несчастий.
   — Тем больше причин убить его.
   И тут впервые за все время, что он знал ее, маска безразличия спала с ее лица. Она перевела взгляд с окна на него, и в ее глазах вспыхнула неистребимая ненависть.
   — Он мой! — прошептала Пенелопа.
   Малыш оставил Моцарт спустя шесть дней. Когда его корабль покинул околопланетную орбиту, он все еще ощущал почти осязаемый гнет голоса Пенелопы и чувствовал облегчение от того, что единственное, что он должен будет сделать, это сразиться с лучшим киллером и самым могущественным фанатиком Галактики. Он не завидовал Айсбергу.
   А находившаяся теперь уже далеко от него Пенелопа Бейли прижимала к груди свою куклу и мечтала о том, какой могла бы быть ее жизнь, если бы она была обыкновенной женщиной. Неожиданно она обнаружила, что впервые за многие годы плачет. Она вытерла слезы со щек, прогнала прочь мысли о том, как все могло бы сложиться, не обладай она своим уникальным даром, и вернулась к своему обычному занятию: анализу различных вариантов будущего, с которыми могла столкнуться.

Часть 4
КНИГА ПОМАЗАННОГО

ГЛАВА 20

   Феликс Ломакс проснулся от звуков, напоминавших телефонную трель, которыми его корабельный компьютер сообщал, что с ним пытаются установить связь через субпространство. Он выпрямился в кресле и принялся тереть глаза, пытаясь прийти в себя, затем приказал экрану включиться.
   Тут же появилось голографическое изображение Мило Корбеккиана, сидящего за столом в своем офисе. За его спиной, сквозь окно, отчетливо просматривались горы Олимпа.
   — Доброе утро, Танцующий на Могиле, — сказал он. — Мне потребовалось немало времени, чтобы разыскать тебя.
   Ломакс пожал плечами.
   — Айсберг все время перелетает с места на место. Я летал за ним на Родниковую Воду, потом на Конфуций IV. — Ломакс помолчал. — Он не слишком-то пытается запутать следы, так что рано или поздно я его настигну.
   — Лучше рано, — сказал Корбеккиан. — Мне только что донесли, что он вернулся на Последний Шанс.
   — Ты уверен?
   — Мои источники утверждают, что его там видели.
   — Я так понимаю, твои «источники» не захотели с ним сразиться, — съязвил Ломакс.
   — Помазанный поручил это тебе. Никто другой из нашей организации не посмеет попытаться убить его до тех пор, пока ты не потерпишь неудачу.
   — У меня не бывает неудач, — заметил Ломакс. — Ваше дело подготовить вторую часть денег к переводу на мой счет к тому времени, как вы услышите обо мне в следующий раз.
   — Мы заключили сделку и не изменим своему слову.
   — Надеюсь, что так.
   Ломакс отключился и дал указание своему навигационному компьютеру проложить курс на Последний Шанс, затерявшийся на дальних окраинах Внутренней Границы, после чего отстегнул ремни, встал из кресла и направился по узкому коридору в ванную. Там он побрился и принял душ, который несколько взбодрил его. После этого выбрал на камбузе из имевшихся запасов несколько гибридных фруктов, приказал компьютеру сварить кофе, затем сел и принялся поглощать апельсины и сладкие лимоны без кожи.
   С тех пор как он встретился с Помазанным, прошла пара скучных недель. Он не собирался найти Айсберга там, где кто-нибудь из приверженцев его нового хозяина мог бы увидеть их, поэтому был вынужден специально идти по безнадежному следу и нисколько не сомневался, что к тому времени, как он окажется на Родниковой Воде или Конфуции, его жертвы уже там не будет. Он не рисковал вызывать Айсберга по субпространственному радио, так как оператор ретранслирующей станции мог оказаться приверженцем Помазанного. Поэтому Ломакс просто решил ждать удобного случая.
   За это время он успел гораздо больше узнать о масштабах империи Помазанного. И того, что ему удалось разузнать, было достаточно, чтобы прийти к выводу, что Моисей Мухаммед Христос действительно представляет серьезную угрозу планетам, расположенным на окраине Республики, а также скорее всего и для всей Внутренней Границы. Он мог собрать легионы под знамена религии, которую исповедовал, но при всем этом, Ломакс был уверен, Помазанный был обычным фанатиком. Его организация была устроена на армейский манер и функционировала с точностью хорошего хронометра. Каждый человек знал свое место и знал, кому должен подчиняться, знал, каких действий от него ждали. Источники его финансирования были достаточно хитроумными: Помазанный получал средства в свою казну за счет игры на разнице курсов пяти главных валют, вызывая искусственные колебания курсов и успевая за время стандартного галактического дня несколько раз перевести деньги из одного банка в другой.
   Он также был хорошо подготовлен ко всяким неожиданностям. Взять хотя бы эти бомбардировки — или что там случилось с их храмами. Уже на следующее утро Помазанный получил список всех разрушенных зданий и людских потерь, а также все полицейские рапорты, касавшиеся случившегося и того, кто мог быть за это ответственен. Деньги были пущены в ход, задействованы вспомогательные силы, организация Помазанного продолжала функционировать как часы.
   Что касается самого Помазанного, то у Ломакса было ощущение, что тот был чуточку циничнее и недоверчивее, чем большинство людей. У него, по-видимому, были идеальные данные, чтобы быть бандитом. За это время Ломакс дважды встречался с Помазанным, но так и не смог определить, имел ли он дело с религиозным фанатиком, опытным политиком, превосходным тактиком или и тем, и другим, и третьим одновременно.
   Ломакс доел фрукты, выпил кофе и отправился обратно в рубку. Это был самый неудобный отсек корабля, но почему-то он предпочитал находиться именно там. Не потому, что не мог управлять кораблем и даже бортовым оружием при помощи голоса со своей койки или отдать распоряжение компьютеру создать голографическое изображение обзорного экрана в любом корабельном отсеке… но все же он предпочитал читать, дремать и выпивать именно в кресле пилота. Здесь он чувствовал себя ближе к месту событий, даже если знал, что в этом нет нужды и что никаких событий не ожидается.
   Он коротал бесконечно тянущиеся часы полета, сидя в кресле, бездельничая, читая, дремля или размышляя, пока спустя два дня компьютер не объявил, что они приближаются к намеченной цели и только что вышли на орбиту вокруг Последнего Шанса. Он запросил разрешение на посадку, получил необходимые координаты и спустя двадцать минут посадил корабль.
   Ломакс прошел по пыльной дороге милю, отделявшую космопорт от «В Конце Пути», вошел внутрь и огляделся в поисках Айсберга. Тот сидел в одиночестве за столиком возле двери со стаканом в руке.
   Ломакс приблизился к нему, стараясь держать руки на виду, на случай если Малыш не передал его сообщения или, что более вероятно, Айсберг не поверил тому.
   — День добрый, Танцующий на Могиле, — с улыбкой сказал Айсберг.
   — Добрый день, — ответил Ломакс. — Можно присесть?
   — Конечно. Принести тебе чего-нибудь прохладительного?
   — Пивка бы неплохо.
   Айсберг дал знак одному из барменов, который немедленно принес большую кружку пива.
   — Спасибо, — сказал Ломакс, делая большой глоток. — Знаете, все-таки вы должны бы замостить улицы.
   — И потерять всех своих посетителей, испытывающих жажду на пыльной дороге? — хмыкнул Айсберг. — Не говори ерунды. — Улыбка исчезла с его лица, и он добавил: — И не вздумай опускать руки под стол, пока мы не окончим разговор.
   — Разве Малыш не нашел вас?
   — Нашел.
   — Значит, вы получили мое послание.
   — Получил. Вопрос в том, поверил ли я ему?
   — Понятно. Ну и что, вы поверили?
   — Возможно. Но все равно давай поговорим.
   — Я согласен, — сказал Ломакс. — А где Малыш? Вы отправили его восвояси?
   — Не совсем. Он выполняет небольшое поручение, которое я ему дал. — Айсберг помолчал. — Расскажи мне о Помазанном. Кто он такой и почему хочет моей смерти?
   — Он религиозный фанатик. Его организация пустила корни более чем на двух сотнях планет, и ему удалось завлечь под свои знамена миллионов двести человек, которые являются его оголтелыми сторонниками и свято верят, что у него есть линия прямой связи с самим Господом Богом. Они даже готовы выступить против Республики, отдай он им такой приказ.
   — А какое это имеет отношение ко мне?
   — Некоторое время назад он обнаружил или нажил врага, который, как он считает, сильнее Республики или по крайней мере представляет для него большую угрозу. Она известна под именем Пророчицы. — Ломакс помолчал. — Она что-то вроде убийцы и орудует здесь, на Границе. Кроме того, как я понял, вы раньше сталкивались с ней. Более того, вы выжили после этой встречи, и это заставляет его думать, что теперь вы с ней заодно.
   — Логичное предположение, — согласился Айсберг. — Неверное, однако логичное. — Немного помолчав, он сказал: — Ладно, теперь можешь опустить руки.
   — Логичное? — переспросил Ломакс, нахмурившись. — Надо ли понимать это так, что Пророчица настолько могущественна, что раз вы выжили, то на это должны быть иные причины, чем ваше собственное умение?
   — У него могут быть основания так считать.
   — Почему она таится? — спросил Ломакс. — Черт, лично я слышал упоминания о ней от силы раза три за последние пять лет.
   — Ты слышал о ней и раньше, — ответил Айсберг, и по лицу его скользнула улыбка. — Но в прошлом у нее были другие имена.
   — Например?
   — Прорицательница и Пифия.
   — Вы хотите сказать, что Пифия и Пророчица — одно и то же лицо?
   — Именно так.
   — А какую опасность она представляет для вас? — спросил Ломакс.
   — Возможно, не большую, чем для тебя. Но это вовсе не значит, что мне не угрожает опасность. Она угрожает нам всем.
   — Не уверен, что понимаю вас.
   — Видишь ли, я хочу сказать, что сильно сомневаюсь в том, что она выделила конкретно меня для уничтожения. Это означало бы, что ей не чужды человеческие эмоции и человеческие реакции, которыми, как я предполагаю, она больше не обладает, если вообще когда-либо обладала. — Он помолчал. — Но это не означает, что вся наша раса находится вне опасности. Эта женщина способна уничтожать целые планеты. Не знаю уж, какие у нее конечные цели, но не думаю, что они направлены на благо человечества.
   — Она действительно способна уничтожать целые планеты? — недоверчиво спросил Ломакс.
   — Вне всяких сомнений. Я сам видел результат.
   — Тогда старина Моисей, возможно, и прав, утверждая, что за всеми пожарами стоит она.
   — Кто такой Моисей и о каких пожарах ты говоришь?
   — Моисей — это Моисей Мухаммед Христос, так он называет себя, когда не слишком занят ролью Помазанного.
   — А пожары?
   — Практически в одно и то же время сгорели две сотни его храмов, разбросанных по всей Галактике. Полиция ни на одной из планет не может найти ключа к разгадке, но они уверены, что это не серия поджогов, и военные эксперты с этим согласны. Что же касается Моисея, то у него нет ни малейших сомнений, что это происки Пророчицы. — Ломакс поглядел на сидевшего напротив Айсберга. — До сих пор я считал его ненормальным.
   — Вне всяких сомнений, это ее рук дело, — сказал Айсберг. — Она единственная во всем мире способна сделать такое.
   Ломакс допил пиво и показал знаком, что просит повторить, что тут же было сделано.
   — Правильно ли я понял, что «небольшое поручение», которое вы дали Малышу, связано с Пророчицей?
   Айсберг кивнул.
   — Я послал его на ту планету, где она сейчас живет.
   — Тогда вполне возможно, что он уже мертв.
   — Сомневаюсь, — сказал Айсберг. — Во-первых, я приказал ему только собирать информацию, и если она не сможет увидеть будущего, в котором он убивает ее, то, вполне возможно, решит, что убивать Малыша нет необходимости. Кроме того, — с улыбкой добавил Айсберг, — этого молодого человека видно насквозь. Утром он еще за тебя, а в обед уже переметнулся на службу к ней.
   — Какая ей польза от Малыша? — спросил Ломакс.
   — Он связующая ниточка, ведущая к тебе и ко мне, а она, возможно, не против видеть нас обоих мертвыми: меня в первую очередь, а тебя потому, что ты работаешь на ее врага.
   — Кто-то тут говорил, будто слишком незначителен, чтобы она стала специально возиться, — сухо заметил Ломакс.
   — Я слишком незначителен, чтобы она тратила свое время, охотясь за мной по всей Галактике, — ответил Айсберг. — Но если Малыш сумеет доставить ей мой скальп… тогда это другое дело.
   — Не кажется ли вам, — предложил Ломакс, — что сейчас самым разумным для нас было бы отправиться на отдых на Делурос VIII или какую-нибудь другую планету в центре Республики и проводить время, наслаждаясь жизнью, пока Помазанный и Пророчица будут охотиться друг за другом?
   — Он ей не ровня..
   — Не ровня? — повторил Ломакс. — Я же говорил вам: у него почти двести миллионов последователей.
   — Две сотни, двести миллионов, два миллиарда — не имеет значения. Если он решится выступить против нее, то заведомо обречен на провал.
   — Что же за чудодейственной силой она обладает?
   — Она предвидит.
   — В таком случае она будет знать, как скрыться, чтобы он не смог найти ее, — сказал Ломакс. — Но едва ли это можно назвать победой.
   — Ты не понял. Она способна видеть каждый возможный вариант, каждое постижимое будущее, и когда среди их множества она находит то, которое ее устраивает, то выясняет, как сделать так, чтобы это выбранное ею будущее стало настоящим. — Он замолчал и, наконец-то вспомнив о своем стакане, отпил из него. — Устроить все эти пожары в одну ночь. Ты ведь не думаешь, что у нее на каждой из этих двух сотен планет есть агенты?
   — Признаков поджога не было, — признал Ломакс.
   — Естественно, их не было.
   — Тогда как же она это сделала?
   — Она села и заглянула в будущее, в сотни, а возможно, даже в миллионы его различных реализаций, и среди них отыскала одно, в котором кто-то роняет горящую сигарету, на другой планете метеорит уничтожает храм, еще где-то небрежный уборщик оставил промасленные тряпки в кладовке, ну и так далее.
   — Хорошо, она увидела все это. Но как она устроила так, чтобы ее видения воплотились в реальность?
   — Не знаю. Меня там не было. Но я видел, как она делала это раньше. Она наклонялась, меняла позу, или переходила на другое место, или…
   — Каким образом это может оказать влияние на события, происходящие за тысячи световых лет от нее? — прервал Ломакс.
   — Не знаю, — повторил Айсберг. — Проклятие, я сомневаюсь, что она сама понимает, как это происходит. Но она знает, что это срабатывает.
   — А что, если она не сумеет своими манипуляциями успешно выбраться из переделки?
   — Тогда она выждет момент, когда сможет это сделать, — ответил Айсберг. — Она несколько раз попадала в плен, но всегда умудрялась сбежать. И, — мрачно добавил он, — для тех, кто ее захватывал, это всегда кончалось плачевно.
   — Отлично. Если она одна и у нее нет никаких оборонительных укреплений, то непонятно, что в таком случае мешает Помазанному окружить ее планету военными кораблями и превратить в пустыню?
   — Не знаю, — сказал Айсберг. — Возможно, их уничтожит метеорный поток, а может быть, членов экипажа поразит вирус, а может быть, оружие даст осечку. Или бомбы все-таки взорвутся и все живущие на планете погибнут… кроме нее.
   — Тогда как же вы сможете победить такого человека?
   — Я много размышлял над этим за последнюю неделю, — ответил Айсберг.
   — И?
   — Мне кажется, есть один способ, но я не уверен.
   — Однако с такой, как она, хотелось бы знать наверняка.
   Айсберг мрачно покачал головой.
   — С такой, как она, ты никогда не можешь чувствовать себя уверенным. Тебе остается лишь надеяться.
   Неожиданно из казино донесся радостный вопль: один из горняков только что выиграл в рулетку. Он исполнил джигу, обменял фишки на деньги и выразил желание угостить каждого находящегося в зале выпивкой — не слишком разорительное предложение, так как в казино сидело лишь шесть человек да еще четверо были в баре.
   — Так о чем бишь я? — спросил Айсберг, когда суматоха улеглась.
   — Вы сказали, что полагаете, будто нашли способ победить ее, — ответил Ломакс.
   — Да, во всяком случае, шанс есть, — сказал Айсберг.
   — Надеюсь, вы поделитесь со мной?
   — Я собираюсь сделать даже больше, — ответил Айсберг. — Я собираюсь попросить тебя об услуге.
   — Да? И в чем она будет заключаться?
   — Ты прибыл сюда выполнить работу, так?
   — Я прибыл сюда, чтобы рассказать вам о том, что мне удалось узнать, — возразил Ломакс.
   — Ты прибыл сюда, чтобы убить меня по заданию Помазанного, — поправил его Айсберг.
   — Ну по крайней мере он так считает.
   — Для реализации моего плана мне понадобится его помощь, — продолжал Айсберг. — Он, конечно, не собирается мне ее оказывать, но есть вероятность, что он пойдет навстречу.
   — Почему, черт возьми, он будет это делать? — воскликнул Ломакс. — Я собираюсь послать ему сообщение, что к тому времени, как я появился на Последнем Шансе, вас уже здесь не было. — Он помолчал и холодно улыбнулся. — Даже если он проглотит это, то вряд ли захочет иметь со мной дело в дальнейшем. — Ломакс обдумал возможные перспективы. — Возможно, я просто буду держаться от него подальше и жить на задаток, который получил за ваше убийство.
   — Нет, — сказал Айсберг. — Ты не станешь говорить ему очевидную ложь, что не нашел меня, и ты не будешь скрываться. Я же сказал тебе: мне нужна его помощь.
   — Что я должен сделать? — спросил Ломакс.
   — Ты должен заслужить его доверие и, возможно, даже подняться на пару ступеней в его организации — в этом случае ты сможешь лучше помочь мне.
   — И как, по-вашему, я войду к нему в доверие? — поинтересовался Ломакс.
   Айсберг улыбнулся.
   — Ну конечно же, ты должен меня убить.

ГЛАВА 21

   Они расположились в кабинете Айсберга. Ломакс устроился в углу, под почетными знаками и другими наградами, полученными Карлосом Мендосой за те пятнадцать лет, которые он посвятил государственной службе, и был занят сравнением различных образцов ручного оружия. Наконец он выбрал.
   — Полагаю, лучше всего для этого подойдет обычный пистолет, — сказал он. — Нам остается лишь зарядить его холостыми. Они производят жуткий шум, а вы могли бы спрятать под одеждой баллончик с чем-нибудь похожим на кровь. Надо будет всего лишь схватиться за грудь, когда услышите звук выстрела, и открыть баллончик.
   — Разумно, — сказал Айсберг. — Но ты обычно не пользуешься огнестрельным оружием. Твой фирменный знак — лазерный пистолет.
   — Думаю, будет трудно подделать лазерный ожог, — ответил Ломакс. — Я могу настроить пистолет на конкретное расстояние, но если вы будете в футе дальше от нужного места, то все увидят, что выстрел неэффективен, а если вы окажетесь на три дюйма ближе, то отправитесь на тот свет.
   — А как насчет акустического оружия? — спросил Айсберг.
   Ломакс покачал головой.
   — Если уж лазер отпадает, то мне лучше всего остановиться на обыкновенном кольте.
   Айсберг обдумал его слова и вздохнул.
   — Ладно. Полагаю, наш план удастся. Ломакс встал, подошел к бару напротив стола
   Айсберга и налил себе рюмку из личных запасов Мендосы.
   — Вы действительно считаете, что ее удастся одурачить таким образом? — спросил он, выпил залпом и налил себе еще.
   — У меня никогда не было намерения одурачить ее, — ответил Айсберг, поворачиваясь в своем кресле к Ломаксу. — Стоит ей просмотреть достаточное количество вариантов будущего, и она без труда обнаружит меня где-нибудь живым и здоровым.
   — Тогда зачем?..
   — Чтобы одурачить Помазанного, — ответил Айсберг.
   — Но зачем?
   — Есть две причины. Первая — я не хочу, чтобы Помазанный продолжал тратить время и силы на охоту за мной, — сказал Айсберг. — И во-вторых, нужно, чтобы прекрасное эффектное убийство помогло тебе завоевать его доверие. — Он помолчал. — Точнее, два убийства.
   — Два? — переспросил Ломакс.
   — Если я не ошибаюсь в своих предположениях, наш друг Нэйл Кайман сравнил Пенелопу Бейли с нами и пришел к выводу, что проживет гораздо дольше, коли переметнется на ее сторону.
   — Вполне возможно, — признал Ломакс.
   — И так как единственное, в чем она не нуждается, это личный охранник, то вполне вероятно, что она пошлет его убить или меня, или Помазанного. Малыш, конечно, не гений, но он и не самоубийца. Если она пошлет его против меня, он дезертирует, поскольку знает, что на Последнем Шансе со мной не справиться. Но если она пошлет его против Помазанного, то, разделавшись с ним, ты, возможно, наберешь у своего босса даже больше очков.
   — Смогу ли я его убить? — спросил Ломакс. — Вы упоминали, что он вживил себе еще импланты.
   — Ты же профессионал. Он всего лишь мальчишка с быстрой реакцией и манией величия. Я верю, что ты найдешь выход.
   Ломакс состроил гримасу.
   — На словах все просто.
   — Ну мне-то придется сразиться с самой Пенелопой Бейли, — сказал Айсберг с едва уловимой улыбкой. — Ты уж прости, если мое сердце не истекает кровью от тревоги за профессионального киллера, когда тому приходится угробить сопляка, которым управляют гормоны, а не мозги.
   — Очко в вашу пользу, — сказал Ломакс, улыбаясь. Но улыбка исчезла с его лица столь же быстро, как и появилась. — Вы уже решили, как с ней справиться?
   Айсберг откинулся в кресле.
   — Я работаю над этим, — ответил он.
   — Понятно. Вы уже дважды вступали с ней в схватку. Наверное, вам удалось чему-то научиться при этом.
   — Не многому. В первый раз я просто пытался предотвратить убийство того, кого любил. Во второй раз я помешал ей сбежать из заключения на Аде. По сути, я ни разу не пытался причинить вреда лично ей.
   — А это было можно сделать?
   — Не знаю, — откровенно признал Айсберг. — Я думаю, мне удалось бы это, когда ей было восемь лет. Но теперь? — Он пожал плечами. — Во всяком случае, попытаюсь.
   — Позвольте задать вам вопрос?
   — Слушаю.
   — Что вы имеете против нее? — спросил Ломакс. — Я понимаю — Помазанный, в его лице мы имеем настоящего фанатика, поклявшегося ниспровергнуть Республику и имеющего двести миллионов последователей, готовых сокрушить все, на что он им укажет. Но Пророчица — она ведь лично никогда никому не причиняла вреда, да и армии у нее нет. Так почему бы не оставить ее в покое?
   — Ей не нужна армия, — сказал Айсберг, закуривая маленькую тонкую сигару с Антареса. — Она одна гораздо могущественней Помазанного со всей его армией. — Он некоторое время молча дымил сигарой. — Похоже, ты так до сих пор и не понял, что она собой представляет: мотивация ее поступков нечеловеческая, логика тоже нечеловеческая, у нее, конечно же, нечеловеческое могущество, да и цели тоже нечеловеческие.
   — А какие у нее цели?
   — Какими бы они ни были, они противоположны нашим.
   — Как вы можете знать это наверняка?
   — Когда-нибудь, если ты переживешь все это, слетай в систему Альфы Крепелло, — сказал Айсберг.
   — И?
   — И попытайся найти там третью планету.
   — Вы утверждаете, что она уничтожила целую планету? — спросил Ломакс, допивая вторую рюмку и возвращаясь к своему креслу.
   — Именно так.
   — Но почему?
   — Она в течение шестнадцати лет находилась там в заключении.
   — Тогда у нее был повод, не так ли?
   — Уничтожить население целой планеты?! — воскликнул Айсберг. — А что произойдет, если в следующем году ей не понравится сумма налога? На Делуросе VIII живет одиннадцать миллиардов человек; поверь мне: она способна уничтожить его так же легко, как уничтожила Ад.
   — Ад?
   — Альфу Крепелло III.
   — Но разве у вас есть доказательства, что она когда-либо пыталась убить человека, который не пытался убить ее? — настаивал Ломакс.
   Айсберг задумался. Перед его взором всплыла картина: тогда еще вечно юный воин, лежащий мертвым посреди улицы, и маленькая жилистая женщина с выражением боли и недоумения на лице, разглядывающая кровавое пятно, расплывающееся по ее блузке.
   — Формально говоря, нет, — ответил Айсберг. — Я же говорю — да.
   — В чем же разница?
   — В том, что когда у тебя есть возможность спасти человека, а ты позволяешь ему умереть, то, по-моему, это тоже убийство.