Резник Майк. Пророчица

   — Отправляться куда?
   — Ну это образное выражение, — ответил Айсберг. — В путь отправлюсь я. Ты останешься там, где находишься.
   — Что вы хотите, чтобы я делал?
   — Чтобы ты как-то убедил Помазанного атаковать планету Моцарт, причем атаковать всеми силами, которые у него имеются.
   — Моцарт? — переспросил Ломакс, нахмурившись. — Никогда о такой не слышал.
   — Это третья планета в системе Симфония. Альфа Монтана III на твоих картах.
   — И что особенного в этой планете?
   — Там находится Пенелопа Бейли.
   — На самом деле или мы хотим, чтобы он так считал?
   — Она действительно там.
   — И вы хотите, чтобы он атаковал всеми имеющимися у него в наличии силами?
   — Правильно.
   — Включая ядерное и химическое оружие?
   — Все, что есть. Даже антиматерию, если таковая у него найдется.
   — Сомневаюсь, — ответил Ломакс. — Но и в этом случае от Моцарта мало что останется после его нападения.
   — Не тешь себя такими надеждами. Он не сумеет и волоса уронить с ее головы.
   Ломакс вновь нахмурился.
   — Тогда зачем все это?
   — Мне необходимо попасть на планету.
   — Вы собираетесь воспользоваться армией в двести миллионов человек в качестве отвлекающей силы? — недоверчиво воскликнул Ломакс.
   — В некотором смысле, да. Они должны отвлечь ее внимание настолько, чтобы я смог приземлиться.
   — Минуточку. Если она такова, как вы описывали, то она узнает, что вы собираетесь приземлиться. Я имею в виду, что она способна видеть будущее, которое наступит после сражения, не так ли?
   — Конечно, способна. Но она будет настолько озабочена непосредственной угрозой, что решит заняться мной потом.
   — И что произойдет, когда она начнет разбираться с вами?
   — Это уже мое дело, — ответил Айсберг. — Тебе надо лишь проследить за тем, чтобы Помазанный атаковал. Ты убил Малыша, и он считает, что ты убил меня. Придумай для него подходящий предлог для атаки, он должен доверять тебе в достаточной степени, чтобы сделать так, как ты скажешь.
   — Вряд ли его можно назвать доверчивой душой, — с сомнением заметил Ломакс.
   — Тогда придумай такую причину, чтобы он был вынужден поверить тебе, и постарайся сделать это половчее.
   — Сделаю все, что в моих силах.
   — До сих пор ты делал все как надо, — сказал Айсберг. Он опять помолчал. — Да, мне необходимо знать еще одну вещь.
   — Что такое?
   — Его военные корабли имеют какие-нибудь специальные знаки отличия? Я не хочу, чтобы они превратили меня в пыль еще до того, как я достигну планеты.
   — Насколько мне известно, нет, — ответил Ломакс. Он немного подумал. — Нет, уверен, что нет. Когда Республика думает, что вы собираетесь на нее напасть, вы не станете объявлять о своем присутствии, малюя на всех своих кораблях отличительные знаки.
   — Лучше бы ты оказался прав, — заметил Айсберг.
   — Если мне удастся что-нибудь узнать на этот счет, то я постараюсь сообщить вам, — пообещал ему Ломакс. — Ваша корабельная радиостанция настроена на тот же шифрокод?
   — Да.
   — Хорошо. Я дам вам знать, если выяснится, что я ошибался относительно знаков различия.
   — Как скоро, на твой взгляд, тебе удастся заставить его атаковать? — спросил Айсберг. — Ты гораздо ближе к Моцарту, чем я. Хочу быть уверен, что не попаду к месту события слишком поздно.
   — Его силы распылены по всей Республике и Внутренней Границе, — сказал Ломакс. — Если он отдаст приказ прямо сейчас, то потребуется, наверное, пара месяцев, чтобы собрать все эти силы воедино. Вряд ли он захочет столько ждать.
   Он задумчиво помолчал, затем продолжил:
   — Полагаю, реально можно рассчитывать на то, что ему удастся собрать в ближайших окрестностях, скажем, кораблей пятьсот или около того, плюс три — пять миллионов человек, чтобы атаковать в течение недели.
   — Ну что ж, я стартую через пару дней и буду ожидать в одной из ближайших систем, пока мои локаторы не зафиксируют появление вашего флота.
   — Можете так не торопиться, — заметил Ломакс. — Учтите, что я еще должен убедить его предпринять атаку. Это не так просто, как вам, возможно, кажется. — Он помолчал. — Я не столь проворен, как вы, Айсберг. Каждый раз, как я начинаю хоть чуточку отклоняться от правды, он становится очень подозрительным.
   — Так не говори ему об этом, — посоветовал Айсберг.
   — Что вы имеете в виду?
   — Позволь ему самому додуматься, — объяснил Айсберг. — Додуматься до того, во что мы хотим, чтобы он поверил, понятно?
   Ломакс смотрел на пустой обзорный экран над панелью компьютера, обдумывая слова Айсберга.
   — Алло? Алло? Ломакс, ты меня слышишь?
   — Да, слышу.
   — Ты молчал почти две минуты. Я уже подумал, что ты отключился.
   — У меня появилась одна идея.
   — Ну?
   — Думаю, мне удастся продать ее Помазанному, но для этого понадобится ваша помощь.
   — Готов помочь всем, чем смогу, — ответил Айсберг. — Однако не забывай, Помазанный считает меня мертвым.
   — Помню. Вы записываете эти переговоры?
   — Да.
   — Отлично. — Он отбарабанил девятизначный код. — Получили это?
   — Да. А что это?
   — Это номер, позволяющий разыскать на Олимпе человека, которого зовут Мило Корбеккиан.
   — Понятно, и что я должен с ним делать? — спросил Айсберг.
   — Надо послать ему сообщение, но только так, чтобы он не смог определить, что оно пришло с Последнего Шанса или с вашего корабля.
   — Проще простого. Что за сообщение?
   — Передайте ему, — сказал Ломакс, с трудом сдерживая смех, — что военная машина Пророчицы в течение месяца или двух будет не готова к войне, что она относительно беззащитна на Моцарте и что задача Корбеккиана организовать несколько заказных убийств, в том числе и мое, чтобы отвлечь внимание Помазанного от ее уязвимости.
   — Полагаешь, это сработает? — спросил Айсберг.
   — Думаю, да, — ответил Ломакс. — Он везде видит заговоры, почему бы не подкинуть ему еще один? Корбеккиан всего лишь посредник — нет причин считать, что он не захочет работать и на тех, и на других, подсылая за соответствующее вознаграждение убийц в оба лагеря. — Ломакс помолчал. — Да, чем больше я об этом думаю, тем больше уверен, что Помазанный купится на это. Если он заглотит эту наживку, то решит, что Пророчица сейчас беззащитна. А тогда уже будет не так сложно убедить его напасть на Моцарт, пока она слаба.
   — Насколько хорошо он осведомлен о ней?
   — Не очень хорошо.
   — Считает ли он, что ей неоткуда ждать подкрепления или что она просто в нем не нуждается?
   — Последнее должно представляться ему неестественным, — ответил Ломакс. — Проклятие, я знаю о ней все, и мне понадобилось немало времени, чтобы поверить в это.
   — Ну хорошо, — согласился Айсберг. — Сегодня у вас там выдался горячий денек, и мы не станем сразу обременять Помазанного столькими проблемами. Я пошлю сообщение ровно через два стандартных дня, считая от настоящего момента.
   — Договорились.
   — И еще один совет, — сказал Айсберг.
   — Какой?
   — Кто-то всегда остается в живых, чтобы поведать о случившемся. Если хочешь, чтобы это был ты, позаботься, чтобы тебя не оказалось в рядах атакующих.
   Айсберг прервал связь.

ГЛАВА 26

   Когда Ломакс вернулся из космопорта, Помазанный ждал его.
   Войдя в столовую, Ломакс обнаружил, что тарелка с фруктами для него уже приготовлена, и уселся на место, которое обычно занимал за столом. Он отпил большой глоток из своего стакана с водой, после чего принялся за уже очищенные и разложенные дольками цитрусовые.
   — Похоже, убийство поднимает твой аппетит, — сухо заметил Помазанный.
   Ломакс улыбнулся и покачал головой.
   — Нет, Мой Господин. Но, побывав в этом пекле, я хочу пополнить свои запасы влаги.
   — Ты не забыл о соляных таблетках?
   — Надо же! — удивленно ответил Ломакс. — Я напрочь про них забыл.
   — До тех пор, пока ты остаешься на Новой Гоби, ты всегда должен держать их при себе, — сказал Помазанный. — Ты один из самых ценных моих людей. И мне совсем не хочется потерять тебя из-за теплового удара.
   — В равной степени и мне не хотелось бы этого, Мой Господин, — ответил Ломакс. — Теперь я никуда не выйду без таблеток.
   — Ты нашел свои лекарства на корабле? — продолжил расспросы Помазанный.
   Ломакс кивнул.
   — И я перезарядил обойму.
   — Не думал, что во время утреннего инцидента твое оружие сильно разрядилось.
   — Верно, Мой Господин, — ответил Ломакс. — Но когда жизнь зависит от твоего оружия, начинаешь заботиться о нем, как мать заботится о своем ребенке. — Он выдавил из себя улыбку. — Я могу выжить, забыв соляные таблетки… но если мое оружие хоть раз подведет меня, то скорее всего второго шанса у меня не будет.
   — Довольно разумно, — согласился Помазанный. — Я одобряю это.
   Ломакс не знал, о чем говорить дальше, поэтому решил сделать вид, что всецело поглощен едой.
   — Скажи мне, мистер Ломакс, — возобновил разговор Помазанный, — как, на твой взгляд, этому Кремниевому Малышу удалось проникнуть внутрь крепости?
   — Должно быть, здесь внутри у него были сообщники, — быстро солгал Ломакс.
   — Я тоже так считаю. У тебя есть предположения, кто бы это мог быть?
   Ломакс покачал головой.
   — Я здесь совсем недолго: — Он помолчал. — Но уверен, в организации таких размеров всегда найдутся предатели и двойные агенты.
   — Один-два, согласен, — проговорил Помазанный. — Но чтобы много? Я так не считаю, мистер Ломакс.
   — Не хотелось бы спорить, Мой Господин, но, когда один человек сосредоточивает в своих руках такие огромные богатства и могущество, как вы, это создает соблазн, скажем так, вероломства.
   — Я — Помазанный. Мои люди следуют за мной из религиозных побуждений. Мирские награды для них не столь важны.
   — Мой Господин, они важны для ваших последователей не меньше, чем для меня, — возразил Ломакс. — Единственная разница, что я не скрываю этого. — Он посмотрел в аскетичное лицо одетого в белую мантию человека, сидящего напротив. — Возьмем, например, вашего человека на Олимпе.
   — Мило Корбеккиан преданно прослужил мне семь лет, — ответил Помазанный.
   — Мило Корбеккиан служит вам семь лет, — внес уточнение Ломакс.
   — Ты сомневаешься в его преданности?! — воскликнул Помазанный.
   — Скажем так, я пытаюсь установить границы его преданности, — ответил Ломакс. — Вне всяких сомнений, он предан Мило Корбеккиану и миссис Корбеккиан, если таковая имеется. И капиталистическим принципам. Но я знаю также, что Корбеккиан берет заказы на организацию убийств не только от вас, но и от других заказчиков, о которых вам ничего не известно. — Он пожал плечами. — Это никак не влияет на его преданность, Мой Господин. По всей вероятности, его другие дела не создают никаких помех вашим планам.
   — Откуда тебе известно, что он берет заказы на стороне?
   — Знать, где и что происходит, — моя работа, — сказал Ломакс. — Я принадлежу к тем людям, которых он нанимает.
   — Я не верю тебе.
   — Это ваше право, Мой Господин, — безразлично заметил Ломакс.
   Помазанный смерил его долгим тяжелым взглядом через разделявший их стол и наконец потребовал:
   — Докажи.
   — Как? — спросил Ломакс. — Я говорю одно, он скажет обратное. — Он помолчал, как бы раздумывая, и добавил: — Полагаю, вы могли бы установить систему контроля за сообщениями, которые он получает и отправляет, если все же хотите это проверить.
   — Не хочу, — сказал Помазанный. — И все, точка. Тема закрыта.
   Но Ломакс видел, что тень сомнения промелькнула на лице Помазанного, и он не сомневался, что вопрос вовсе не закрыт. Удовлетворенный, он доел фрукты с тарелки и провел остаток времени за столом, высказывая предположения относительно того, кому из охраны было заплачено, чтобы закрыть глаза на появление Малыша этим утром. Потом разговор перешел на другую тему: о тех несчастных из обслуживающего персонала, которых Малыш убил, и Помазанный, внезапно придя в ярость, встал и вышел посмотреть на трупы и допросить охрану. Ломакс же вернулся в свою комнату и провел остаток дня, притворяясь спящим на случай, если за ним следили чьи-либо нескромные глаза.
   В следующие два дня практически ничего не произошло. Ломакс старался как можно больше времени проводить у себя в комнате, а за столом говорить как можно меньше, занимался укреплением охраны крепости, украдкой пробовал разрабатывать больную руку, на людях же всячески старался подчеркнуть то, что до выздоровления еще далеко, и обнаружил в себе вкус к мясу черной овцы.
   Поздно вечером на второй день после разговора с Айсбергом Ломакс был неожиданно вызван в тронный зал, где застал Моисея Мухаммеда Христоса, сидящего в одиночестве на своем троне. Его длинное аскетичное лицо светилось торжеством.
   — Ты был прав, мистер Ломакс, — сказал Помазанный, — прав, как всегда.
   — Мой Господин? — воскликнул Ломакс, стараясь при этом изобразить смущение.
   — Мило Корбеккиан.
   — Что с ним?
   — Он выполнял заказы Пророчицы, как ты сам не далее чем позавчера предположил.
   — Я догадывался, что он работает не только на вас, Мой Господин, — ответил Ломакс. — Но чтобы работать на Пророчицу… — Он оборвал фразу, потом продолжил: — Полагаю, вы хотите, чтобы я убрал его.
   — Об этом уже позаботились, — ответил Помазанный.
   — Жаль. Я бы постарался вытрясти из него информацию о том, что понадобилось от него Пророчице.
   — Я обладаю всей необходимой информацией.
   — Ну и?..
   Помазанный в возбуждении подался вперед, его угольно-черные глаза сияли торжеством.
   — Она скрывается на планете Моцарт в системе Альфа Монтана и практически беззащитна.
   — Вы уверены в этом?
   — Не может быть никаких сомнений! — воскликнул Помазанный. — Кремниевый Малыш был послан сюда, чтобы отвлечь мое внимание от нее до тех пор, пока она сумеет выстроить оборону. И из информации, имеющейся у меня на данный момент, абсолютно ясно, что Корбеккиан много раз вербовал для нее людей, чтобы сеять ужас и смущение в наших рядах, заставить нас искать предателей и заговорщиков в своих рядах вместо того, чтобы обратить свой взгляд к Моцарту.
   — Если ваша информация верна, — осторожно заметил Ломакс, — и если она действительно беззащитна в данный момент, тогда логично, чтобы мы…
   — … напали! — воскликнул Помазанный, закончив за него фразу. — Я должен собрать свои силы здесь и отдать приказы моим командирам: мы атакуем Моцарт в трехдневный срок!
   — Мой Господин, сумеете ли вы провести мобилизацию так быстро? — спросил Ломакс, вновь поражаясь точности предвидения Айсберга.
   — Не все мои последователи воины, и не всех тех, кто является воинами, можно собрать быстро, — ответил Помазанный. — Но все же мы бросим в атаку немалые силы: почти четыре миллиона мужчин и женщин на примерно восьми тысячах кораблей, полностью снаряженных для ведения боевых действий.
   — Мой Господин, могу я внести предложение?
   — Конечно.
   — Думаю, никто из нас не знает истинной силы, которой обладает Пророчица, если она вообще таковой обладает, — сказал Ломакс. — Но если мы собираемся подвергнуть такое количество наших людей потенциальной угрозе, то думаю, мы должны применить против Моцарта всю мощь вооружений, которыми обладаем. Мы должны дотла сжечь его, превратить в пыль и рассеять ее по Галактике.
   — Я тоже так считаю, — сказал Помазанный, согласно кивнув головой. — Мы за ценой не постоим, снаряды и ракеты экономить не будем и не будем знать чувства сострадания.
   — Отлично, — сказал Ломакс. — Полагаю, Мой Господин, вы приняли мудрое решение. — Улыбнувшись, он добавил: — Сегодня — Пророчица, завтра — Республика.
   — Да будет так, — изрек Помазанный. — А ты, мистер Ломакс, будешь рядом со мной, чтобы принять участие в дележе добычи.
   — Не уверен, что на Моцарте уцелеет что-нибудь, что можно будет делить, — ответил Ломакс.
   — Там будет торжество победы над моим врагом, победы, в которую ты внес большой вклад.
   — Я всего лишь исполняю работу, за которую вы мне платите, Мой Господин. И ничего более.
   — Не скромничай. Без тебя Кремниевый Малыш мог бы убить меня. И не вырази ты свои сомнения относительно Корбеккиана, я, возможно, так и не узнал бы о местонахождении Пророчицы до того, как она подготовилась бы к сражению. Тебя по праву можно назвать одним из творцов нашей близящейся победы.
   — Я польщен вашими словами, Мой Господин.
   — По правде сказать, — великодушно заявил Помазанный, — будет несправедливо не позволить тебе принять участие в Священной войне. Я решил назначить тебя командиром одного из моих кораблей.
   — Командовать кораблем? — вздрогнув, переспросил Ломакс.
   Помазанный улыбнулся.
   — Должен сознаться, первоначально у меня были сомнения на твой счет. Но ты их полностью рассеял. Таким образом я хочу искупить несправедливость, проявленную в отношении тебя.
   — Вы уверены, что это разумно, Мой Господин? Я хочу сказать, что на своем веку убил множество людей, но мне никогда не приходилось командовать кораблем или вести людей в атаку.
   — Думаю, ты сделаешь это в первый и далеко не в последний раз, мистер Ломакс, — сказал Помазанный, продолжая улыбаться. — Для такого человека, как ты, это не представит никаких трудностей. — Он поднялся и добавил: — Наш разговор окончен.
   Ломакс в унынии вернулся в свою комнату. Ему не давал покоя один вопрос: что означала улыбка Помазанного?

Часть 5
КНИГА ПРОРОЧИЦЫ

ГЛАВА 27

   Пенелопа Бейли стояла около скамейки недалеко от пруда, расположенного за ее домом. Взгляд ее блуждал по небу, видя то, что больше никто на Моцарте не мог видеть, то, чего еще не могли зарегистрировать даже те немногочисленные приборы для наблюдений за дальним космосом, которые были установлены на Моцарте.
   — Моисей Мухаммед Христос, ты настоящий глупец, — пробормотала она. — Со времени нашего предыдущего столкновения ты ничему не научился. Ты думаешь, мое могущество ограничивается способностью разрушать твои храмы? — Она помолчала. — Пока у тебя еще есть время вернуться, но ты не собираешься отступать, не так ли? На тебя нашло помешательство, или в тебя вселился демон, подстрекающий напасть на меня, хотя единственным возможным результатом этого будет твоя гибель.
   Она глубоко вздохнула и пошла в дом приготовить себе чашку чая. Флот был еще довольно далеко от места, которое она наметила, и она понимала, что у нее есть час или даже чуть больше, чтобы приготовиться. Пенелопа уселась за небольшим столиком на кухне, положила в чай дольку лимона и стала задумчиво помешивать ложечкой в чашке, глядя при этом в окно.
   Существовал целый ряд факторов, которые предстояло упорядочить, найти на всякий случай несколько альтернативных вариантов, разработать детальный план действий. У шести кораблей Помазанного должны были обнаружиться неполадки в двигателях. Следовало ли уничтожить их или позволить выжить, чтобы рассказать остальным о ее победе, распространить слухи о ее могуществе по всей Галактике? Кроме того, был еще один корабль, который, как она предвидела, не собирается присоединяться к эскадре. Это казалось странным, и пока она не могла разобраться в причине.
   Затем она обратила свое внимание на Республику. План требовал постоянных поправок и неослабного контроля. Тот мужчина должен умереть, а эта женщина — нет. Хозяйство этой планеты должно быть разрушено; те немногочисленные горняки, которые в будущем, возможно, попадут на планету, смогут обнаружить там разве что кимберлитовые трубки. Она делала резкие движения, меняла позы и местоположение, в общем, творила желательную ей историю Галактики. Потом она начала следить за возможным развитием этих событий, для каждого из которых следовало рассмотреть тысячи вариантов.
   Она занималась этим минут сорок. После чего, удовлетворенная тем, что вплоть до следующего дня все находится под контролем, заварила себе еще чаю и отправилась к пруду. И вновь ее взгляд стал блуждать по небесам.
   — Скоро, Моисей Мухаммед Христос, — пробормотала она. — Уже скоро.
   Пенелопа допила чай и поставила чашку с блюдцем на деревянную скамейку.
   — Я бы дала тебе еще долгих шесть лет, — тихо сказала она, глядя на небо. — В конце концов я все же должна была бы разбить тебя в секторе Спики, но все же ты бы еще шесть лет наслаждался властью и могуществом. Теперь же мне придется коренным образом изменить твою организацию, утвердить свою власть скорее, чем я ожидала. Я приспособлюсь и одержу победу, но я не могу понять одного: почему ты вдруг надумал расстаться с жизнью? Во время битвы у Спики я не оставила бы тебе другой альтернативы: или сражаться, или позорно бежать, и, так как ты не можешь позволить себе потерять лицо перед своими последователями, ты должен был бы сражаться и погибнуть.
   Некоторое время она сидела молча, нахмурив лоб, после чего снова стала бормотать себе под нос:
   — Но сегодня вовсе не было причин для этого противостояния, не было причин тебе умереть на Внутренней Границе. Я должна выяснить, что подтолкнуло тебя к такому бесславному концу. Вероятность этого возникла всего неделю назад, а достоверность — лишь сегодня утром.
   И так как ей не дано было дара видеть прошлое, то она вновь сконцентрировала свое внимание на будущем, сравнивая бесчисленное количество вариантов, ища в нем разгадку недавнего прошлого, пытаясь понять, почему ее враг принял это самоубийственное решение.
   И спустя несколько минут она обнаружила ее.
   — Конечно, — пробормотала она, не слишком удивленная сделанным открытием. — Как я сразу не догадалась, что это ты.
   Пенелопа прикрыла глаза, чтобы отчетливей видеть будущее.
   — Ты многому научился, Карлос Мендоса, — сказала она, и на ее губах появилось подобие улыбки. — Ты не приблизишься до тех пор, пока не начнется атака, а в это время я буду слишком занята нейтрализацией всей этой вооруженной армады, чтобы уделить внимание еще и тебе. Угроза с их стороны ближе, но с твоей стороны гораздо опаснее — ладно, приземляйся, разберемся с тобой потом.
   Она еще сильнее сконцентрировалась, анализируя различные варианты будущего.
   — Ты выбрал свою позицию с умом и предусмотрительностью, — продолжала она. — Ни метеоры, ни астероиды, ни другие космические обломки не смогут достичь тебя, пока ты не вступишь в сражение. И тем не менее, возможно, я смогу доказать тебе, что в моем арсенале больше оружия, чем ты считаешь.
   Внезапно она улыбнулась.
   — Электрокардиостимулятор? Растворители тромбов? Ты подготовился, не правда ли? Отлично. Ты не умрешь от сердечного приступа или удара до того, как встретишься со мной. — Она помолчала. — Некоторые вещи даже я не могу изменить. Очевидно, так предписано Книгой Судеб, что мы должны встретиться в последний раз.
   В этот момент на ее лице отразилась ярость.
   — Я никогда не хотела, чтобы ты стал моим врагом. Дважды я могла убить тебя и дважды пощадила. Я могла уничтожить Последний Шанс, просто моргнув глазом, и все же не сделала этого. Но ты все равно разыскал меня, ты посвятил себя тому, чтобы уничтожить меня. Это именно из-за тебя я была вынуждена избегать общества людей и провести последние двадцать лет, скрываясь или же в заключении. Ты — причина всех моих несчастий, и сегодня, когда я разделаюсь с этим флотом, мы встретимся в последний раз.
   Она замолчала, пытаясь овладеть своими эмоциями.
   — И я проявлю к тебе не больше милосердия, чем ты проявил ко мне, — прошептала она. — У меня есть дела в Галактике, великие дела, дела, которые выше твоего понимания. Ты больше никогда не сможешь помешать мне.
   Она вновь посмотрела на небо: не туда, где собиралась космическая армада, но туда, где одинокий корабль, находящийся пока в световых годах от планеты, несся к Моцарту.
   — Ты скоро поймешь, что значит противостоять мне сейчас, когда я в полной мере развила свой дар, — пообещала она. — Ты узнаешь, почему люди боятся темноты и почему смерть сама по себе может стать избавлением. Приготовься, Карлос Мендоса, это последний день твоей жизни.

ГЛАВА 28

   Ломакс вызвал своего помощника на командирский мостик корабля.
   — Сэр?
   — У нас серьезные проблемы, — объявил Ломакс.
   — Проблемы, сэр?
   Ломакс кивнул.
   — У одной из этих чертовых бомб самопроизвольно взвелся спусковой механизм.
   Он подвинулся, чтобы его помощник смог сам посмотреть на контрольные приборы, и особенно на моргающую справа красную лампочку.
   — Может быть, это просто ошибка на пульте управления, сэр?
   — Я тоже сперва так подумал, — ответил Ломакс. — Но проверка пульта показала, что он абсолютно исправен.
   — Позвольте, я лично проверю бомбу, сэр, возможно, она подает ложный сигнал.
   — Проверьте, — сказал Ломакс. — И не болтайте лишнего. Не стоит сеять панику среди экипажа, до тех пор пока мы не будем точно знать, в чем дело.
   Помощник кивнул и направился в оружейный отсек. Он вернулся спустя несколько минут.
   — Спусковой механизм действительно взведен, сэр, — доложил он.
   — Сколько, по-вашему, у нас остается времени до взрыва?
   — Не знаю, сэр. Может, десять часов, а может, и десять минут. Мы никогда прежде не имели дела с такого рода оружием.
   — Мне оно тоже в новинку, — посетовал Ломакс. — Черт, да и сам корабль мне тоже в новинку, я всего лишь простой наемник, к которому Помазанный вдруг почувствовал расположение.