Страница:
— Да, — сказала Лайза, смущенно на меня глядя. — Я знаю, что он ошибается. Но должна признаться, что за последние два дня в самые черные моменты своей жизни у меня возникали сомнения. Ты был там, у тебя возникла ссора с папой, ты умеешь пользоваться оружием и знаешь, что я должна унаследовать много денег. Ведь все знают, что убийцей часто оказывается тот, кто последним видел жертву живой.
— Ну и кто же тебе это все сообщил?
— Эдди.
Мне снова удалось подавить в себе желание высказать ей всё, что я думаю об идиотских теориях её братика. Лайза не хотела верить Эдди. Ей хотелось верить мне, и она желала услышать от меня нужные доводы.
— Лайза, ты видела меня сразу после встречи с Фрэнком. Неужели я был похож на человека, который только что его застрелил?
— Нет. Ну, конечно, нет. Не волнуйся, Саймон. Я знаю, что ты не имеешь к этому ни малейшего отношения. Эдди ошибается, и я страшно жалею, что у меня возникали какие-то сомнения.
Чтоб он сдох, этот Эдди! Парень, вне всякого сомнения, ощущает внутреннюю вину за то, что так скверно относился к отцу все последние годы, и его фундаментальные инстинкты заставляют искать виноватого в смерти отца на стороне. Виновным должен быть реальный человек, которого он знает и которому не доверяет. Одним словом, таким человеком должен был оказаться я. Поскольку полиция рассматривала все версии, и поскольку мое поведение и обстоятельства гибели отца соответствовали его жалким познаниям в криминологии, я превратился в идеального кандидата на роль убийцы.
Близость Лайзы с братом меня нисколько не удивляла. Он всегда заботился о сестре и неизменно протягивал ей руку помощи, когда для неё наступали трудные времена. Я был благодарен ему за поддержку женщины, которую я любил, но я не мог позволить этому типу настраивать против меня Лайзу.
Подали горячее, и беседа потекла по другому руслу. За весь вечер мы ни разу не упомянули о Фрэнке, «Бостонских пептидах» или «Био один». Пару часов мы оставались такими, какими были до смерти Фрэнка. В конце концов нас выставили из ресторана, и мы решили подняться пешком по склону холма к монументу «Банкер-хилл».
Для октября вечер был очень теплым, и мы сели на зеленую траву под высоким обелиском, отделенным от остального мира металлической оградой. За широкой, темной полосой Чарльз-ривер светился огнями Бостон.
— Мне здесь нравится, — заметил я.
— Очень странно, — сказала Лайза, — учитывая то, сколько красных мундиров нашли здесь свой конец.
— От рук злобных неплательщиков налогов, — добавил я.
— Неуплата налогов является славной американской традицией, — торжественно произнесла Лайза. — И традицию эту с гордостью несут через века самые богатые граждане нашей страны.
— Но разве битва разворачивалась здесь, а не в нескольких сотнях ярдах от этого места?
— Ты слишком много знаешь.
Я лег на спину и стал смотреть на устремленный в небо обелиск.
— Нет, серьезно, здесь кругом несколько сот лет назад что-то происходило. Особенно это чувствуешь, разгуливая по улицам Бостона. Там без труда можно представить, как в гавань входят клиперы, а в парке «Коммон» фермеры пасут коров. К сожалению, очень многие места в Америке не имеют истории. Американцы склонны мгновенно выбрасывать из памяти все, что стояло на месте только что построенного и сверкающего стеклом торгового центра. Но только не здесь. Не в Бостоне. И, как я уже неоднократно говорил, это мне нравится.
— Мне тоже, — сказала Лайза, награждая меня поцелуем.
11
— Ну и кто же тебе это все сообщил?
— Эдди.
Мне снова удалось подавить в себе желание высказать ей всё, что я думаю об идиотских теориях её братика. Лайза не хотела верить Эдди. Ей хотелось верить мне, и она желала услышать от меня нужные доводы.
— Лайза, ты видела меня сразу после встречи с Фрэнком. Неужели я был похож на человека, который только что его застрелил?
— Нет. Ну, конечно, нет. Не волнуйся, Саймон. Я знаю, что ты не имеешь к этому ни малейшего отношения. Эдди ошибается, и я страшно жалею, что у меня возникали какие-то сомнения.
Чтоб он сдох, этот Эдди! Парень, вне всякого сомнения, ощущает внутреннюю вину за то, что так скверно относился к отцу все последние годы, и его фундаментальные инстинкты заставляют искать виноватого в смерти отца на стороне. Виновным должен быть реальный человек, которого он знает и которому не доверяет. Одним словом, таким человеком должен был оказаться я. Поскольку полиция рассматривала все версии, и поскольку мое поведение и обстоятельства гибели отца соответствовали его жалким познаниям в криминологии, я превратился в идеального кандидата на роль убийцы.
Близость Лайзы с братом меня нисколько не удивляла. Он всегда заботился о сестре и неизменно протягивал ей руку помощи, когда для неё наступали трудные времена. Я был благодарен ему за поддержку женщины, которую я любил, но я не мог позволить этому типу настраивать против меня Лайзу.
Подали горячее, и беседа потекла по другому руслу. За весь вечер мы ни разу не упомянули о Фрэнке, «Бостонских пептидах» или «Био один». Пару часов мы оставались такими, какими были до смерти Фрэнка. В конце концов нас выставили из ресторана, и мы решили подняться пешком по склону холма к монументу «Банкер-хилл».
Для октября вечер был очень теплым, и мы сели на зеленую траву под высоким обелиском, отделенным от остального мира металлической оградой. За широкой, темной полосой Чарльз-ривер светился огнями Бостон.
— Мне здесь нравится, — заметил я.
— Очень странно, — сказала Лайза, — учитывая то, сколько красных мундиров нашли здесь свой конец.
— От рук злобных неплательщиков налогов, — добавил я.
— Неуплата налогов является славной американской традицией, — торжественно произнесла Лайза. — И традицию эту с гордостью несут через века самые богатые граждане нашей страны.
— Но разве битва разворачивалась здесь, а не в нескольких сотнях ярдах от этого места?
— Ты слишком много знаешь.
Я лег на спину и стал смотреть на устремленный в небо обелиск.
— Нет, серьезно, здесь кругом несколько сот лет назад что-то происходило. Особенно это чувствуешь, разгуливая по улицам Бостона. Там без труда можно представить, как в гавань входят клиперы, а в парке «Коммон» фермеры пасут коров. К сожалению, очень многие места в Америке не имеют истории. Американцы склонны мгновенно выбрасывать из памяти все, что стояло на месте только что построенного и сверкающего стеклом торгового центра. Но только не здесь. Не в Бостоне. И, как я уже неоднократно говорил, это мне нравится.
— Мне тоже, — сказала Лайза, награждая меня поцелуем.
11
Линетт Мауэр сидела рядом с Джилом. Дама чуть ли не с благоговением взирала на моего босса через свои огромные очки, приветствуя кивком каждое произнесенное им слово. Утреннее совещание в этот понедельник существенно отличалось от всех прошлых сборищ подобного рода. На нём присутствовал представитель нашего основного инвестора.
Кроме того, это было первое совещание, на котором отсутствовал Фрэнк — в прошлый понедельник утреннюю встречу отменили. Место Фрэнка напротив Джила оставалось пустым. Мне казалось, что я даже почти вижу, как Фрэнк, свободно откинувшись на спинку кресла и закинув ногу за ногу, отпускает одну из своих шуточек. Напряжение, которое он испытывал всю неделю накануне гибели, было забыто. В нашей памяти навсегда остался тот старый Фрэнк — раскованный, веселый, дружелюбный и в то же время весьма проницательный и удачливый представитель венчурного капитала.
Совещание не страдало излишней формальностью. Джил, что делает ему честь, просил нас вести себя в присутствии посторонних как обычно. Однако недостатки наших проектов лишь упоминались, а не препарировались досконально. Дискуссии велись в изысканно вежливом тоне, и все разногласия немедленно разрешались. Речь в основном шла о «Био один».
Для меня это была большая удача, так как мне вовсе не хотелось говорить о «Нет Коп». Арт тоже был счастлив, поскольку это открывало перед ним возможность бесконечно выступать на любимую тему. Перед ним на столе, как обычно стояла открытая банка напитка «Доктор Пеппер», а в стакане пузырилась всё та же темная и, как мне казалось, таинственная жидкость. Однажды мне довелось попробовать эту жижу в её диетическом варианте, и она пробудила у меня детские воспоминания об отвратительном на вкус искусственном вишневом напитке. Арт же весь день прикладывался к диетическому «Доктору».
— На рынке ощущается недостаток акций «Био один», — говорил он. — На сегодня они котируются по сорок пять долларов. Это, конечно, не те шестьдесят, которые мы имели пару месяцев тому назад, однако обвал произошел не у нас, а во всем секторе экономики.
— Ну хорошо, а как оцениваются активы «Реверс» при цене сорок пять? — специально для Мауэр спросил Джил.
Арт выдержал паузу, словно никогда раньше об этом не думал. Затем, подняв глаза к потолку, он сказал:
— Думаю, что это будет около…трехсот миллионов.
— Отлично. И котировки, кажется, растут?
— Растут, — улыбнулся Арт. — Известная всем вам компания «Харрисон бразерс» утверждает, что к концу года цена возвратится к шестидесяти долларам.
— Хорошо, — сказал Джил. — Перейдем к следующему вопросу. Мне кажется, и по-моему все разделяют это мнение, что на прошлой неделе мы провели весьма плодотворную встречу с Джерри и доктором Эневером. Продукция «Бостонских пептидов» явится прекрасным дополнением к тем лекарствам, которые уже находятся в портфеле «Био один». Позвольте задать формальный вопрос: все ли вы одобряете эту сделку?
Все сидящие за столом согласно закивали. Протестовать было бесполезно. Это была всего лишь простая формальность, и кроме того, я, не будучи партнером, вообще не имел права голоса.
— Вот и прекрасно, — произнес Джил и тут же спросил: — Линетт, нет ли у вас вопросов к Арту?
Линетт Мауэр бросила взгляд на Джила, помолчала немного и начала:
— Я и от сегодняшней встречи получила огромное удовольствие. Похоже, что мы разместили свои средства весьма удачно. Отличная работа, Арт. Теперь я вижу, что вы все очень бережно распорядились нашими деньгами.
Арт просто лучился счастьем.
— Но у меня все же есть один вопрос. Не помню, то ли в субботу, то ли в воскресение в одной из газет попался материал о Болезни Альцгеймера. После нашего совещания он просто бросился мне в глаза, — она улыбнулась Джилу, и тот ответил ей ободряющей улыбкой. — Где же эта статья? — сказала она и, порывшись в бумагах, извлекла на свет вырезку из газеты. По виду шрифта в заголовке я сразу понял, что это «Нью-Йорк Таймс».
— А вот и она, — радостно произнесла Линетт и принялась пробегать глазами заметку.
Арт от нетерпения ерзал в своем кресле.
— Да, — продолжала Мауэр, — речь здесь идет о галантамине (последнее слово она произнесла как-то неуверенно) — веществе, которое извлекают из клубней нарцисса. Этот самый галантамин считается лучшим лекарством против Болезний Альцгеймера из всех тех, которые в данный момент присутствуют на рынке. Не сможет ли этот самый галантамин явиться потенциальной угрозой для нашего «Невроксила-5»?
— Ни в коем случае, — быстро ответил Арт.
— Но почему?
Арт заговорил медленно, так, словно обращался к ребенку:
— «Невроксил-5» предотвращает появление бета-амилоида в мозге страдающего Болезнью Альцгеймера человека. А этот самый бета-амилоид как раз и разрушает клетки головного мозга. Ни одно из известных средств не действует на бета-амилоид так эффективно, как «Невроксил-5».
— Да, это я понимаю, — сказала Линетт Мауэр. — Но здесь написано, что галантамин препятствует появлению холинестеразы — вещества, которое разрушает клетки головного мозга. Итак, кто же из них?
— Кто что? — осторожно осведомился Арт.
— Кто из них убивает клетки головного мозга? Бета-амилоид или холинестераза? — спросила Линетт, глядя на Арта с таким видом, словно не сомневалась в том, что он тотчас даст исчерпывающий ответ.
Арт был в замешательстве. Ответа у него не было. Он хотел было открыть рот, но в разговор вмешался Рави.
— Как вам известно, миссис Линетт, Арт является экспертом по всем вопросам, связанным с «Био один». Но заметка, о которой вы говорите, попалась на глаза и мне.
Все взгляды обратились на него. На всех совещаниях Рави сидел молча, пока к нему не обращались напрямую. Но теперь он нарушил эту традиции и уверенно пустился в объяснения, глядя на Мауэр поверх своих очков в форме полумесяца.
— Думаю, что истина заключается в следующем: Болезнь Альцгеймера порождает в ткани мозга клубок сложных биохимических реакций. В результате бывает весьма трудно определить, где причина болезни и где её следствие. Лекарства подобные галантамину, насколько я понимаю, замедляют развитие Болезни Альцгеймера, в то время как «Невроксил-5» нейтрализует действие гена, отвечающего за все эти многочисленные и разнообразные процессы, включая синтез бета-амилоида, холинестеразы, и множества других, вызывающих патологию, агентов. Полностью в эффективности лекарства мы будем уверены лишь после завершения третьей фазы испытаний — тогда, когда его получит тысяча пациентов, а не сотня, как было до сих пор.
Миссис Мауэр послала Рави очаровательную улыбку и сказала:
— Вот теперь я все поняла. Большое спасибо. Мы будем следить за ходом испытаний с огромным интересом.
Сидевший рядом со мной Даниэл с трудом подавил смешок, а Арт выдавил улыбку. Но он был в ярости. Шея Арта стала наливаться кровью, и мне показалась, что его голова вот-вот закипит. Рави был приглашен в фирму как специалист по биотехнологиям, после того как «Ревер» вложила капитал в «Био один», и новый партнер держался строго в отведенных ему границах. Вплоть до этого момента. Суть проблемы состояла в том, что Рави знал о биотехнологиях все, а Арт не знал ничего. Все поняли, что отныне это стало известно и Линетт Мауэр.
После этого мы переключились на другие проекты, среди которых самым интересным был «Тетраком». Дайна выступила с блестящей презентацией. Она так подала информацию, что аудитория пришла к положительному заключению еще до того, как докладчица приступила к окончательным выводам. Я знал, что последует множество вопросов, но, слушая её, не сомневался, что сделка состоится. Закончила, впрочем, она весьма осторожно, сказав, что на следующей неделе она вместе со мной отправится в Цинциннати, чтобы на месте уточнить некоторые детали. Выступление Дайны произвело на Мауэр сильное впечатление. Впрочем, как и на нас всех.
Совещание заканчивалось, и Джил сказал, что по его мнению оно прошло вполне успешно. В конце заключительной речи босс обратился к Мауэр:
— Линнет, — сказал он, — не могли бы вы поделиться с нами некоторыми планами «Бибер фаундейшн»? Как вам, наверное, известно, в следующем году «Ревер» намерена сформировать еще один инвестиционный фонд, и мы были бы безмерно рады, если бы вы смогли принять в нем участие.
— Да, мне хотелось вам всем кое-что сказать, — начала Линетт, посылая аудитории дружескую улыбку.
Джил напрягся, поскольку знал, что сценарий совещания ничего подобного не предусматривал. Все же остальные взирали на Линетт Мауэр с большим интересом.
— Прежде всего мне хотелось бы поблагодарить вас за все то, что вы сделали для «Бибер фаундейшн» за последние годы, — продолжила она. — Как вам известно, наша организация вкладывала средства в «Ревер» с самого начала. Мы получали хорошие доходы, не в последней степени благодаря успехам «Био один», — последовала теплая улыбка, обращенная к Арту. — И, конечно, благодаря Фрэнку Куку, усилиями которого нам удалось реализовать столько успешных проектов, — отдавая дань памяти покойного, она выдержала паузу.
Теперь должно было последовать большое «НО», и мы, затаив дыхание, ждали этого.
— Но в последнее время мы несколько поменяли свою политику. В будущем «Бибер Фаундейшн» намерена ограничить свои инвестиции в венчурный капитал двумя, в крайнем случае, тремя крупными компаниями. Консолидация инвестиций потребует изучения и, возможно, пересмотра всех наших проектов, включая те, которые мы осуществляем вместе с «Ревер».
Все это было произнесено с очаровательной улыбкой. Джил, казалось, был несколько растерян.
— Не сомневаюсь, что мы можем рассчитывать и на дальнейшее плодотворное сотрудничество с вами, Линетт, — сказал он. — Надеюсь, вы внесете свой вклад в наш новый инвестиционный фонд.
— Не исключено. Но на вашем месте, я не стала бы полагаться только на нас.
— Но Линетт, наша прибыль…
— Я провела анализ ваших прибылей, и если вычесть из них «Био один» и те проекты, которые осуществлял Фрэнк, доходы вашей фирмы окажутся существенно ниже, чем показатели её основных конкурентов. Создается впечатление, что вы чуть промедлили, и автобус интернета уже ушел.
— Арт внимательно изучил рынок и пришел к выводу, что его возможности значительно преувеличены, а активы работающих на них компаний явно завышены, — возразил Джил.
— Они создали множество рабочих мест и заработали много денег, — ответила Линетт.
Наша компания инвестировала кое-какие средства на ранней фазе развития всемирной сети. Фрэнку удалось провести пару небольших, но весьма успешных сделок. Однако, когда связанными с паутиной проектами занялся Арт, фирма начала нести большие потери, что сильно испортило общую финансовую картину. Арт пришел к выводу, что причина провала скрывается вовсе не в его способностях инвестора, а в общем состоянии рынка, и он сумел убедить партнеров вообще уйти из этого сектора. Франку и мне ценой огромных усилий удалось убедить инвестиционный комитет выделить средства для «Нет Коп», да и то только потому, что мы сумели внушить членам комитета, что фирма производит лишь «гайки и болты» для интернета и вовсе не входит в эфемерное «сообщество», занятое строительством киберпространства. Если по совести, то Арт был во многом прав. Котировки акций некоторых интернет-компаний были искусственно загнаны куда-то в стратосферу. Однако некоторые из наших конкурентов не побоялись вложить средства и в результате сумели сделать на интернете хорошие деньги. Мауэр это было известно.
— Может быть, нам лучше обсудить эту проблему в моем кабинете? — торопливо произнес Джил.
— Почему бы и нет, если вы этого хотите, — ответила Мауэр.
Совещание закончилось, и Даниэл подкатился к нашей благодетельнице.
— Миссис Мауэр…
— Да?
— Позвольте представиться. Даниэл Холл. Я обратил внимание на то, что вы являетесь одним из самых крупных инвесторов в «Бофорт технолоджикс» и хотел бы посоветовать вам как можно скорее получить свою прибыль. Боюсь, что цены их акций могут вскоре повергнуться серьезной корректировке.
Линетт Мауэр внимательно посмотрела на Даниэла и спросила:
— Но почему? Что не так с «Бофорт»?
— С компанией ничего плохого не происходит, — ответил Даниэл. — Однако роман рынка с анимацией 3-D кажется подходит к концу. Эта игрушка выходит из моды.
Джил бросил на Даниэла сердитый взгляд, но тот полностью завладел вниманием Мауэр.
— Весьма вам признательна, — наконец сказала она и последовала за Джилом.
— Кажется, это ты толковал что-то о «жажде смерти», — заметил я, когда шел рядом с Даниэлом в наш офис. — Сейчас ты едва-едва не сказал «гуд-бай» своей дальнейшей карьере в этой конторе.
— «Бофорт» идет ко дну, — улыбнулся Даниэл, — и Линетт Мауэр не забудет, что первым об этом сказал ей я. А когда фирма утонет, она станет радоваться тому, что я её предупредил. Джил, кстати сказать, тоже будет доволен.
— Возможно. При условии, что наша фирма доживет до того времени. Если «Бибер» откажется нас профинансировать, их примеру могу последовать и другие инвесторы.
— Не беспокойся, «Ревер» выживет, — утешил меня Даниэл. — А ты заметил, что она, наконец, увидела, что такое наш Арт. Вот это действительно здорово!
Возможно, что и здорово. Но не исключено и то, что «Ревер» просто рушится перед нашими глазами.
— Айот, пройдите со мной! В кабинет Джила! Живо!
Была вторая половина дня понедельника. Я поднял глаза и увидел стоящего в дверях Арта. Его лицо от гнева покраснело, а короткие, седоватые волосы щетинились сильнее, чем обычно.
Джон и Даниэл смотрели на него, широко открыв рты. Я неохотно встал и медленно поплелся за Артом.
Когда я вошел, Джил в напряженной позе и с суровым выражением обветренного лица стоял за своим столом.
— Садись, Саймон, — ледяным тоном произнес он.
Я занял одно из кресел, а они оба уселись в двух других напротив меня. Было видно, что Арт с трудом сдерживает ярость. Мощные мышцы предплечий скрещенных на широченной груди рук ходили желваками.
— Арт сказал, что ты допустил утечку доверительной информации, — сказал, наклонившись вперед, Джил. — Если это так, то имело место весьма серьезное нарушение корпоративной дисциплины.
О, Лайза, Лайза!
— Кто-то сообщил руководству «Бостонских пептидов» о наших планах приобрести компанию, и это привело к серьезным осложнениям в переговорах, которые только что вступили в самую деликатную фазу.
— Да чего здесь рассуждать?! — не мог сдержаться Арт. — Он это и сделал! И вот теперь нам приходится ублажать руководство «Пептидов», а завтра утром делать публичное заявление о слиянии. Всё это влетит нам в приличную сумму!
— Арт полагает, что ты сделал это. Он прав? — произнес Джил.
На меня сквозь толстые линзы внимательно смотрели его глаза. Джилу я врать не мог.
— Да, — кивнул я, — и мне очень жаль.
— Ему, видите ли, очень жаль! — взревел Арт. — Я же специально тебя предупреждал не делать этого, а ты тут же начал трепать языком! Сожалением ты не отделаешься. А уж если и проболтался, то неужели не мог заставить свою бабу держать язык за зубами?!
— Я просил её…
— А она на твои просьбы наплевала. Если ты знаешь, что не можешь доверять жене, зачем ты ей говорил?! Сука полоумная!
— Эй, полегче! — я вскочил с кресла, чувствуя, как в груди начинает закипать гнев.
— Достаточно! — сказал Джил, останавливая меня движением руки. — Хватит, Арт. Я знаю, что ты сердит, но давай обойдемся без личных выпадов. Успокойся, Саймон.
Я ожег Арта взглядом, и сел в кресло.
— Своим поступком, — продолжил босс, — ты серьезно нарушил наше доверие. В эти последние дни фирма делала все, чтобы тебя поддержать, и мы были вправе ожидать от тебя ответной лояльности. Во всяком случае, я лично этого ждал.
— Знаю, и прошу прощения. Но это была та информация, которую скрывать от жены я просто не мог.
— Такое объяснение никуда не годится, — продолжал Джил. — Арт настаивал на том, чтобы мы держали сделку в тайне от тебя вплоть до официального объявления в прессе. Я отказался сделать это. Мы — фирма небольшая и все её сотрудники должны доверять друг другу. Честно говоря, я надеялся на то, что мы можем доверять и тебе. Мы не хотели, чтобы ты лгал жене, но мы надеялись, что ты станешь вести себя профессионально и в духе корпоративной этики. Разве мы не могли на это рассчитывать?
— Могли, — вздохнул я.
— Для многих фирм подобного поступка было бы вполне достаточно, чтобы тебя уволить. Но мы так себя не ведем. Пусть все это послужит тебе предупреждением. Я надеюсь, что ты впредь никогда не обманешь доверия своих коллег.
— Не обману, Джил. И еще раз прошу прощения.
Выйдя из кабинета Джила, я прошествовал к себе, поднял телефонную трубку и, не обращая внимания на вопросительные взгляды Джона и Даниэл, набрал номер.
— Лайза Кук слушает…
— Ты говорила Генри о намечающейся сделке?
Ответом было молчание. Затем послышался голос Лайзы. Тон его, надо сказать, был весьма сухим.
— Возможно.
— Что значит «возможно»? Так говорила, или нет?
— Эта информация имела для «Бостонских пептидов» огромное значение. И Генри обещал, что воспользуется ею очень осторожно.
— Могу сообщить, что об осторожности он и не думал, — внутренний голос призывал меня взять себя в руки и успокоиться. Но призыв явно запоздал. Последняя неделя и для меня оказалась чересчур напряженной. — Не могу поверить, что ты оказалась способной на такое! Я сказал тебе о предстоящей сделке только потому, что считал себя обязанным сделать это. Потому, что ты моя жена и тебе можно доверять! Но я, оказывается, ошибся. О переговорах всем известно, Арт вне себя от ярости, я получил взбучку от Джила, и просто чудо, что меня не уволили.
— Саймон, я… — Лайзу мой приступ гнева явно застал врасплох. Никогда раньше я так на неё не сердился.
— Да?
— Прости, Саймон, — теперь она говорила ледяным тоном, — но я поступила так, как следовало поступить.
— Нет, ты повела себя совсем не так, как надо. Тебе следовало держать язык за зубами и ждать, когда твой Генри узнает о предстоящей сделке от «Био один». Создается впечатление, что лояльность «Бостонским пептидам» для тебя гораздо важнее, чем лояльность мне.
— А почему подобное для разнообразия не может случиться? Речь идет о моей карьере. В «Бостонских пептидах» я начала работать до того, как встретила тебя. Ты должен понять, Саймон, что моя работа для меня важна ничуть не менее, чем твоя работа для тебя.
— Лайза…
— До встречи, Саймон.
На противоположном конце провода раздался щелчок и в трубке послышались короткие гудки.
В комнате стояла полная тишина, а я пялился на зажатую в кулаке телефонную трубку. Даниэл и Джон взирали на меня с ужасом.
— Неужели она опять не сложила как следует твои носки? — нашелся первым Даниэл.
Я улыбнулся и, чувствуя себя совершенно опустошенным, попытался вернуться к работе.
Ближе к концу рабочего дня к нам в комнату зашла Дайна. Она была тем партнером, кто заходил к сотрудникам поболтать, а не загрузить их очередным заданием или потребовать дополнительной информации. После её возвращения из Цинциннати, я с ней еще не говорил.
— Как поживает «Тетраком»? — спросил я, когда она подошла к моему столу.
— Просто потрясающе, — ответила она. — Похоже, что их продукт полностью соответствует тому, что они о нем говорили. Управленческий персонал — тоже первоклассный. Одним словом, у меня сложилось отличное впечатление.
— Замечательно.
— В следующий понедельник я опять туда собираюсь. Мне очень хотелось бы, чтобы ты поехал со мной. Во-первых, мне потребуется помощь и, во-вторых… неплохо было бы услышать независимое мнение.
Сотруднику всегда приятно, когда интересуются его мнением, а не спрашивают, готов ли очередной отчет или график. Кроме того, у меня создавалось впечатление, что «Тетраком» действительно может оказаться перспективным проектом. Лишь с немногими из тех компаний, которые обращались к нам, дело заходило так далеко, как зашло с «Тетракомом», и для рядового сотрудника будет большой удачей, если он окажется надолго связанным с прибыльным проектом.
Но я не знал, как Лайза в её теперешнем состоянии отнесется к известию о путешествии супруга в обществе Дайны.
Заметив мои колебания, Дайна сказала просто:
— Было бы очень здорово, если бы ты смог поехать, но я понимаю, что сейчас тебе лучше побыть с Лайзой.
Побыть с Лайзой? Я вовсе не обязан постоянно пребывать в её обществе. Одну ночь она вполне способна провести в одиночестве. Лайза не права, заявляя, что я считаю свою работу более важной, чем её занятие. Она предала меня ради своей карьеры, и я тоже, ради своего будущего, имею полное право отправиться в деловую командировку.
— Уверен, что с ней все будет в порядке, — сказал я. — Я с удовольствием слетаю в Цинциннати.
— Лайза, мне хотелось бы потолковать с тобой о предстоящем слиянии.
— В этом разговоре нет никакого смысла, — ответила она, бросая сумку на стул.
— Но, Лайза…
— Повторяю. Это бессмысленно. Ты ужинал?
— Еще нет.
Лайза сделала заказ в китайском ресторане и взялась за книгу. Я включил телевизор. Вскоре доставили еду и мы в молчании поужинали. Я пару раз попробовал завязать беседу, но успеха не добился и, изрядно разозлившись, от дальнейших попыток отказался.
Кроме того, это было первое совещание, на котором отсутствовал Фрэнк — в прошлый понедельник утреннюю встречу отменили. Место Фрэнка напротив Джила оставалось пустым. Мне казалось, что я даже почти вижу, как Фрэнк, свободно откинувшись на спинку кресла и закинув ногу за ногу, отпускает одну из своих шуточек. Напряжение, которое он испытывал всю неделю накануне гибели, было забыто. В нашей памяти навсегда остался тот старый Фрэнк — раскованный, веселый, дружелюбный и в то же время весьма проницательный и удачливый представитель венчурного капитала.
Совещание не страдало излишней формальностью. Джил, что делает ему честь, просил нас вести себя в присутствии посторонних как обычно. Однако недостатки наших проектов лишь упоминались, а не препарировались досконально. Дискуссии велись в изысканно вежливом тоне, и все разногласия немедленно разрешались. Речь в основном шла о «Био один».
Для меня это была большая удача, так как мне вовсе не хотелось говорить о «Нет Коп». Арт тоже был счастлив, поскольку это открывало перед ним возможность бесконечно выступать на любимую тему. Перед ним на столе, как обычно стояла открытая банка напитка «Доктор Пеппер», а в стакане пузырилась всё та же темная и, как мне казалось, таинственная жидкость. Однажды мне довелось попробовать эту жижу в её диетическом варианте, и она пробудила у меня детские воспоминания об отвратительном на вкус искусственном вишневом напитке. Арт же весь день прикладывался к диетическому «Доктору».
— На рынке ощущается недостаток акций «Био один», — говорил он. — На сегодня они котируются по сорок пять долларов. Это, конечно, не те шестьдесят, которые мы имели пару месяцев тому назад, однако обвал произошел не у нас, а во всем секторе экономики.
— Ну хорошо, а как оцениваются активы «Реверс» при цене сорок пять? — специально для Мауэр спросил Джил.
Арт выдержал паузу, словно никогда раньше об этом не думал. Затем, подняв глаза к потолку, он сказал:
— Думаю, что это будет около…трехсот миллионов.
— Отлично. И котировки, кажется, растут?
— Растут, — улыбнулся Арт. — Известная всем вам компания «Харрисон бразерс» утверждает, что к концу года цена возвратится к шестидесяти долларам.
— Хорошо, — сказал Джил. — Перейдем к следующему вопросу. Мне кажется, и по-моему все разделяют это мнение, что на прошлой неделе мы провели весьма плодотворную встречу с Джерри и доктором Эневером. Продукция «Бостонских пептидов» явится прекрасным дополнением к тем лекарствам, которые уже находятся в портфеле «Био один». Позвольте задать формальный вопрос: все ли вы одобряете эту сделку?
Все сидящие за столом согласно закивали. Протестовать было бесполезно. Это была всего лишь простая формальность, и кроме того, я, не будучи партнером, вообще не имел права голоса.
— Вот и прекрасно, — произнес Джил и тут же спросил: — Линетт, нет ли у вас вопросов к Арту?
Линетт Мауэр бросила взгляд на Джила, помолчала немного и начала:
— Я и от сегодняшней встречи получила огромное удовольствие. Похоже, что мы разместили свои средства весьма удачно. Отличная работа, Арт. Теперь я вижу, что вы все очень бережно распорядились нашими деньгами.
Арт просто лучился счастьем.
— Но у меня все же есть один вопрос. Не помню, то ли в субботу, то ли в воскресение в одной из газет попался материал о Болезни Альцгеймера. После нашего совещания он просто бросился мне в глаза, — она улыбнулась Джилу, и тот ответил ей ободряющей улыбкой. — Где же эта статья? — сказала она и, порывшись в бумагах, извлекла на свет вырезку из газеты. По виду шрифта в заголовке я сразу понял, что это «Нью-Йорк Таймс».
— А вот и она, — радостно произнесла Линетт и принялась пробегать глазами заметку.
Арт от нетерпения ерзал в своем кресле.
— Да, — продолжала Мауэр, — речь здесь идет о галантамине (последнее слово она произнесла как-то неуверенно) — веществе, которое извлекают из клубней нарцисса. Этот самый галантамин считается лучшим лекарством против Болезний Альцгеймера из всех тех, которые в данный момент присутствуют на рынке. Не сможет ли этот самый галантамин явиться потенциальной угрозой для нашего «Невроксила-5»?
— Ни в коем случае, — быстро ответил Арт.
— Но почему?
Арт заговорил медленно, так, словно обращался к ребенку:
— «Невроксил-5» предотвращает появление бета-амилоида в мозге страдающего Болезнью Альцгеймера человека. А этот самый бета-амилоид как раз и разрушает клетки головного мозга. Ни одно из известных средств не действует на бета-амилоид так эффективно, как «Невроксил-5».
— Да, это я понимаю, — сказала Линетт Мауэр. — Но здесь написано, что галантамин препятствует появлению холинестеразы — вещества, которое разрушает клетки головного мозга. Итак, кто же из них?
— Кто что? — осторожно осведомился Арт.
— Кто из них убивает клетки головного мозга? Бета-амилоид или холинестераза? — спросила Линетт, глядя на Арта с таким видом, словно не сомневалась в том, что он тотчас даст исчерпывающий ответ.
Арт был в замешательстве. Ответа у него не было. Он хотел было открыть рот, но в разговор вмешался Рави.
— Как вам известно, миссис Линетт, Арт является экспертом по всем вопросам, связанным с «Био один». Но заметка, о которой вы говорите, попалась на глаза и мне.
Все взгляды обратились на него. На всех совещаниях Рави сидел молча, пока к нему не обращались напрямую. Но теперь он нарушил эту традиции и уверенно пустился в объяснения, глядя на Мауэр поверх своих очков в форме полумесяца.
— Думаю, что истина заключается в следующем: Болезнь Альцгеймера порождает в ткани мозга клубок сложных биохимических реакций. В результате бывает весьма трудно определить, где причина болезни и где её следствие. Лекарства подобные галантамину, насколько я понимаю, замедляют развитие Болезни Альцгеймера, в то время как «Невроксил-5» нейтрализует действие гена, отвечающего за все эти многочисленные и разнообразные процессы, включая синтез бета-амилоида, холинестеразы, и множества других, вызывающих патологию, агентов. Полностью в эффективности лекарства мы будем уверены лишь после завершения третьей фазы испытаний — тогда, когда его получит тысяча пациентов, а не сотня, как было до сих пор.
Миссис Мауэр послала Рави очаровательную улыбку и сказала:
— Вот теперь я все поняла. Большое спасибо. Мы будем следить за ходом испытаний с огромным интересом.
Сидевший рядом со мной Даниэл с трудом подавил смешок, а Арт выдавил улыбку. Но он был в ярости. Шея Арта стала наливаться кровью, и мне показалась, что его голова вот-вот закипит. Рави был приглашен в фирму как специалист по биотехнологиям, после того как «Ревер» вложила капитал в «Био один», и новый партнер держался строго в отведенных ему границах. Вплоть до этого момента. Суть проблемы состояла в том, что Рави знал о биотехнологиях все, а Арт не знал ничего. Все поняли, что отныне это стало известно и Линетт Мауэр.
После этого мы переключились на другие проекты, среди которых самым интересным был «Тетраком». Дайна выступила с блестящей презентацией. Она так подала информацию, что аудитория пришла к положительному заключению еще до того, как докладчица приступила к окончательным выводам. Я знал, что последует множество вопросов, но, слушая её, не сомневался, что сделка состоится. Закончила, впрочем, она весьма осторожно, сказав, что на следующей неделе она вместе со мной отправится в Цинциннати, чтобы на месте уточнить некоторые детали. Выступление Дайны произвело на Мауэр сильное впечатление. Впрочем, как и на нас всех.
Совещание заканчивалось, и Джил сказал, что по его мнению оно прошло вполне успешно. В конце заключительной речи босс обратился к Мауэр:
— Линнет, — сказал он, — не могли бы вы поделиться с нами некоторыми планами «Бибер фаундейшн»? Как вам, наверное, известно, в следующем году «Ревер» намерена сформировать еще один инвестиционный фонд, и мы были бы безмерно рады, если бы вы смогли принять в нем участие.
— Да, мне хотелось вам всем кое-что сказать, — начала Линетт, посылая аудитории дружескую улыбку.
Джил напрягся, поскольку знал, что сценарий совещания ничего подобного не предусматривал. Все же остальные взирали на Линетт Мауэр с большим интересом.
— Прежде всего мне хотелось бы поблагодарить вас за все то, что вы сделали для «Бибер фаундейшн» за последние годы, — продолжила она. — Как вам известно, наша организация вкладывала средства в «Ревер» с самого начала. Мы получали хорошие доходы, не в последней степени благодаря успехам «Био один», — последовала теплая улыбка, обращенная к Арту. — И, конечно, благодаря Фрэнку Куку, усилиями которого нам удалось реализовать столько успешных проектов, — отдавая дань памяти покойного, она выдержала паузу.
Теперь должно было последовать большое «НО», и мы, затаив дыхание, ждали этого.
— Но в последнее время мы несколько поменяли свою политику. В будущем «Бибер Фаундейшн» намерена ограничить свои инвестиции в венчурный капитал двумя, в крайнем случае, тремя крупными компаниями. Консолидация инвестиций потребует изучения и, возможно, пересмотра всех наших проектов, включая те, которые мы осуществляем вместе с «Ревер».
Все это было произнесено с очаровательной улыбкой. Джил, казалось, был несколько растерян.
— Не сомневаюсь, что мы можем рассчитывать и на дальнейшее плодотворное сотрудничество с вами, Линетт, — сказал он. — Надеюсь, вы внесете свой вклад в наш новый инвестиционный фонд.
— Не исключено. Но на вашем месте, я не стала бы полагаться только на нас.
— Но Линетт, наша прибыль…
— Я провела анализ ваших прибылей, и если вычесть из них «Био один» и те проекты, которые осуществлял Фрэнк, доходы вашей фирмы окажутся существенно ниже, чем показатели её основных конкурентов. Создается впечатление, что вы чуть промедлили, и автобус интернета уже ушел.
— Арт внимательно изучил рынок и пришел к выводу, что его возможности значительно преувеличены, а активы работающих на них компаний явно завышены, — возразил Джил.
— Они создали множество рабочих мест и заработали много денег, — ответила Линетт.
Наша компания инвестировала кое-какие средства на ранней фазе развития всемирной сети. Фрэнку удалось провести пару небольших, но весьма успешных сделок. Однако, когда связанными с паутиной проектами занялся Арт, фирма начала нести большие потери, что сильно испортило общую финансовую картину. Арт пришел к выводу, что причина провала скрывается вовсе не в его способностях инвестора, а в общем состоянии рынка, и он сумел убедить партнеров вообще уйти из этого сектора. Франку и мне ценой огромных усилий удалось убедить инвестиционный комитет выделить средства для «Нет Коп», да и то только потому, что мы сумели внушить членам комитета, что фирма производит лишь «гайки и болты» для интернета и вовсе не входит в эфемерное «сообщество», занятое строительством киберпространства. Если по совести, то Арт был во многом прав. Котировки акций некоторых интернет-компаний были искусственно загнаны куда-то в стратосферу. Однако некоторые из наших конкурентов не побоялись вложить средства и в результате сумели сделать на интернете хорошие деньги. Мауэр это было известно.
— Может быть, нам лучше обсудить эту проблему в моем кабинете? — торопливо произнес Джил.
— Почему бы и нет, если вы этого хотите, — ответила Мауэр.
Совещание закончилось, и Даниэл подкатился к нашей благодетельнице.
— Миссис Мауэр…
— Да?
— Позвольте представиться. Даниэл Холл. Я обратил внимание на то, что вы являетесь одним из самых крупных инвесторов в «Бофорт технолоджикс» и хотел бы посоветовать вам как можно скорее получить свою прибыль. Боюсь, что цены их акций могут вскоре повергнуться серьезной корректировке.
Линетт Мауэр внимательно посмотрела на Даниэла и спросила:
— Но почему? Что не так с «Бофорт»?
— С компанией ничего плохого не происходит, — ответил Даниэл. — Однако роман рынка с анимацией 3-D кажется подходит к концу. Эта игрушка выходит из моды.
Джил бросил на Даниэла сердитый взгляд, но тот полностью завладел вниманием Мауэр.
— Весьма вам признательна, — наконец сказала она и последовала за Джилом.
— Кажется, это ты толковал что-то о «жажде смерти», — заметил я, когда шел рядом с Даниэлом в наш офис. — Сейчас ты едва-едва не сказал «гуд-бай» своей дальнейшей карьере в этой конторе.
— «Бофорт» идет ко дну, — улыбнулся Даниэл, — и Линетт Мауэр не забудет, что первым об этом сказал ей я. А когда фирма утонет, она станет радоваться тому, что я её предупредил. Джил, кстати сказать, тоже будет доволен.
— Возможно. При условии, что наша фирма доживет до того времени. Если «Бибер» откажется нас профинансировать, их примеру могу последовать и другие инвесторы.
— Не беспокойся, «Ревер» выживет, — утешил меня Даниэл. — А ты заметил, что она, наконец, увидела, что такое наш Арт. Вот это действительно здорово!
Возможно, что и здорово. Но не исключено и то, что «Ревер» просто рушится перед нашими глазами.
— Айот, пройдите со мной! В кабинет Джила! Живо!
Была вторая половина дня понедельника. Я поднял глаза и увидел стоящего в дверях Арта. Его лицо от гнева покраснело, а короткие, седоватые волосы щетинились сильнее, чем обычно.
Джон и Даниэл смотрели на него, широко открыв рты. Я неохотно встал и медленно поплелся за Артом.
Когда я вошел, Джил в напряженной позе и с суровым выражением обветренного лица стоял за своим столом.
— Садись, Саймон, — ледяным тоном произнес он.
Я занял одно из кресел, а они оба уселись в двух других напротив меня. Было видно, что Арт с трудом сдерживает ярость. Мощные мышцы предплечий скрещенных на широченной груди рук ходили желваками.
— Арт сказал, что ты допустил утечку доверительной информации, — сказал, наклонившись вперед, Джил. — Если это так, то имело место весьма серьезное нарушение корпоративной дисциплины.
О, Лайза, Лайза!
— Кто-то сообщил руководству «Бостонских пептидов» о наших планах приобрести компанию, и это привело к серьезным осложнениям в переговорах, которые только что вступили в самую деликатную фазу.
— Да чего здесь рассуждать?! — не мог сдержаться Арт. — Он это и сделал! И вот теперь нам приходится ублажать руководство «Пептидов», а завтра утром делать публичное заявление о слиянии. Всё это влетит нам в приличную сумму!
— Арт полагает, что ты сделал это. Он прав? — произнес Джил.
На меня сквозь толстые линзы внимательно смотрели его глаза. Джилу я врать не мог.
— Да, — кивнул я, — и мне очень жаль.
— Ему, видите ли, очень жаль! — взревел Арт. — Я же специально тебя предупреждал не делать этого, а ты тут же начал трепать языком! Сожалением ты не отделаешься. А уж если и проболтался, то неужели не мог заставить свою бабу держать язык за зубами?!
— Я просил её…
— А она на твои просьбы наплевала. Если ты знаешь, что не можешь доверять жене, зачем ты ей говорил?! Сука полоумная!
— Эй, полегче! — я вскочил с кресла, чувствуя, как в груди начинает закипать гнев.
— Достаточно! — сказал Джил, останавливая меня движением руки. — Хватит, Арт. Я знаю, что ты сердит, но давай обойдемся без личных выпадов. Успокойся, Саймон.
Я ожег Арта взглядом, и сел в кресло.
— Своим поступком, — продолжил босс, — ты серьезно нарушил наше доверие. В эти последние дни фирма делала все, чтобы тебя поддержать, и мы были вправе ожидать от тебя ответной лояльности. Во всяком случае, я лично этого ждал.
— Знаю, и прошу прощения. Но это была та информация, которую скрывать от жены я просто не мог.
— Такое объяснение никуда не годится, — продолжал Джил. — Арт настаивал на том, чтобы мы держали сделку в тайне от тебя вплоть до официального объявления в прессе. Я отказался сделать это. Мы — фирма небольшая и все её сотрудники должны доверять друг другу. Честно говоря, я надеялся на то, что мы можем доверять и тебе. Мы не хотели, чтобы ты лгал жене, но мы надеялись, что ты станешь вести себя профессионально и в духе корпоративной этики. Разве мы не могли на это рассчитывать?
— Могли, — вздохнул я.
— Для многих фирм подобного поступка было бы вполне достаточно, чтобы тебя уволить. Но мы так себя не ведем. Пусть все это послужит тебе предупреждением. Я надеюсь, что ты впредь никогда не обманешь доверия своих коллег.
— Не обману, Джил. И еще раз прошу прощения.
Выйдя из кабинета Джила, я прошествовал к себе, поднял телефонную трубку и, не обращая внимания на вопросительные взгляды Джона и Даниэл, набрал номер.
— Лайза Кук слушает…
— Ты говорила Генри о намечающейся сделке?
Ответом было молчание. Затем послышался голос Лайзы. Тон его, надо сказать, был весьма сухим.
— Возможно.
— Что значит «возможно»? Так говорила, или нет?
— Эта информация имела для «Бостонских пептидов» огромное значение. И Генри обещал, что воспользуется ею очень осторожно.
— Могу сообщить, что об осторожности он и не думал, — внутренний голос призывал меня взять себя в руки и успокоиться. Но призыв явно запоздал. Последняя неделя и для меня оказалась чересчур напряженной. — Не могу поверить, что ты оказалась способной на такое! Я сказал тебе о предстоящей сделке только потому, что считал себя обязанным сделать это. Потому, что ты моя жена и тебе можно доверять! Но я, оказывается, ошибся. О переговорах всем известно, Арт вне себя от ярости, я получил взбучку от Джила, и просто чудо, что меня не уволили.
— Саймон, я… — Лайзу мой приступ гнева явно застал врасплох. Никогда раньше я так на неё не сердился.
— Да?
— Прости, Саймон, — теперь она говорила ледяным тоном, — но я поступила так, как следовало поступить.
— Нет, ты повела себя совсем не так, как надо. Тебе следовало держать язык за зубами и ждать, когда твой Генри узнает о предстоящей сделке от «Био один». Создается впечатление, что лояльность «Бостонским пептидам» для тебя гораздо важнее, чем лояльность мне.
— А почему подобное для разнообразия не может случиться? Речь идет о моей карьере. В «Бостонских пептидах» я начала работать до того, как встретила тебя. Ты должен понять, Саймон, что моя работа для меня важна ничуть не менее, чем твоя работа для тебя.
— Лайза…
— До встречи, Саймон.
На противоположном конце провода раздался щелчок и в трубке послышались короткие гудки.
В комнате стояла полная тишина, а я пялился на зажатую в кулаке телефонную трубку. Даниэл и Джон взирали на меня с ужасом.
— Неужели она опять не сложила как следует твои носки? — нашелся первым Даниэл.
Я улыбнулся и, чувствуя себя совершенно опустошенным, попытался вернуться к работе.
Ближе к концу рабочего дня к нам в комнату зашла Дайна. Она была тем партнером, кто заходил к сотрудникам поболтать, а не загрузить их очередным заданием или потребовать дополнительной информации. После её возвращения из Цинциннати, я с ней еще не говорил.
— Как поживает «Тетраком»? — спросил я, когда она подошла к моему столу.
— Просто потрясающе, — ответила она. — Похоже, что их продукт полностью соответствует тому, что они о нем говорили. Управленческий персонал — тоже первоклассный. Одним словом, у меня сложилось отличное впечатление.
— Замечательно.
— В следующий понедельник я опять туда собираюсь. Мне очень хотелось бы, чтобы ты поехал со мной. Во-первых, мне потребуется помощь и, во-вторых… неплохо было бы услышать независимое мнение.
Сотруднику всегда приятно, когда интересуются его мнением, а не спрашивают, готов ли очередной отчет или график. Кроме того, у меня создавалось впечатление, что «Тетраком» действительно может оказаться перспективным проектом. Лишь с немногими из тех компаний, которые обращались к нам, дело заходило так далеко, как зашло с «Тетракомом», и для рядового сотрудника будет большой удачей, если он окажется надолго связанным с прибыльным проектом.
Но я не знал, как Лайза в её теперешнем состоянии отнесется к известию о путешествии супруга в обществе Дайны.
Заметив мои колебания, Дайна сказала просто:
— Было бы очень здорово, если бы ты смог поехать, но я понимаю, что сейчас тебе лучше побыть с Лайзой.
Побыть с Лайзой? Я вовсе не обязан постоянно пребывать в её обществе. Одну ночь она вполне способна провести в одиночестве. Лайза не права, заявляя, что я считаю свою работу более важной, чем её занятие. Она предала меня ради своей карьеры, и я тоже, ради своего будущего, имею полное право отправиться в деловую командировку.
— Уверен, что с ней все будет в порядке, — сказал я. — Я с удовольствием слетаю в Цинциннати.
***
Лайза явилась домой в половине десятого, и к этому времени мой гнев уже успел немного остыть, а тревога за её состояние значительно усилиться. Выглядела она просто ужасно. Под глазами были мешки, а лицо являло собой маску крайнего утомления.— Лайза, мне хотелось бы потолковать с тобой о предстоящем слиянии.
— В этом разговоре нет никакого смысла, — ответила она, бросая сумку на стул.
— Но, Лайза…
— Повторяю. Это бессмысленно. Ты ужинал?
— Еще нет.
Лайза сделала заказ в китайском ресторане и взялась за книгу. Я включил телевизор. Вскоре доставили еду и мы в молчании поужинали. Я пару раз попробовал завязать беседу, но успеха не добился и, изрядно разозлившись, от дальнейших попыток отказался.