Ридпат Майкл. Последний проект

   Я услышал стук положенной на твердую поверхность трубки и принялся ждать. Ожидание оказалось довольно длительным. Наконец на противоположном конце линии снова послышался голос Келли:
   — Лайза только что вышла, Саймон, и я не знаю, когда она вернется.
   — Никуда она не ушла. Она у тебя и просто не желает со мной говорить.
   — Ндаа… Ты прав. Но иного вряд ли можно было ожидать, не так ли? — Келли произнесла это по-дружески, но в то же время очень твердо.
   — Келли, позови её на минутку. Это чрезвычайно важно.
   — Прости, Саймон, но у меня нет никакого желания всю ночь бегать от телефона к ней, а затем обратно к телефону. Ты хочешь с ней поговорить, она же беседовать с тобой отказывается, и встревать в ваши отношения я не имею никакого права.
   — О’кей, о’кей! Но хотя бы мои слова ты ей передать можешь?
   — Конечно. Выкладывай.
   Я задумался. Мне так много хотелось ей сказать. Я злился на неё за то, что она ушла от меня, за то, что подозревала в убийстве отца, за то, что не верила. Но звонил я, очевидно, не для того, чтобы сообщить, насколько я зол и высказать свои претензии. Я звонил для того, чтобы попытаться её вернуть.
   — Ты еще там, Саймон?
   — Прости, Келли. Не могла бы ты передать Лайзе, что я очень благодарен ей за её поддержку.
   — О’кей, передам.
   — Да и еще…
   — Слушаю.
   — Позаботься о ней, пожалуйста.
   — Не беспокойся, — ответила Келли и положила трубку.
   Я надеялся, что Лайза догадается о скрытом смысле моих слов. Мне было ясно, что она во время разговора с Махони не упомянула о револьвере. Я хотел дать ей понять, что высоко оценил этот поступок, который, помимо всего прочего означал, что нас пока еще очень многое связывает. Одним словом, я хотел, чтобы она ко мне вернулась.
   Меня утешало то, что Лайза остановилась у Келли. Там она, по крайней мере, останется под присмотром. Кроме того, мне импонировало то, что Келли занимает нейтральную позицию. Во всяком случае, ненависти ко мне она не испытывала.
   Ужин мой не только охладился, но и уже успел слегка затвердеть. Если холодный бекон был более или менее терпим, то о яйцах этого сказать было никак нельзя. Отправив большую часть бывших яств в мусорное ведро, я принялся за пиво.
   Что меня ждет в ближайшем будущем? Судя по всему, я находился лишь в шаге от ареста. Дело принимало весьма серьезный оборот. Мне казалось, что меня неумолимо засасывают зыбучие пески американской правоохранительной системы, и это меня пугало. Чем это может грозить одинокому иностранцу? Я попытался припомнить все, что мне известно об американской юриспруденции. Надо ли говорить, что все мои познания были почерпнуты из телевизора и кино? Если верить этим источникам, то суд по делу об убийстве является процессом длительным и достаточно изнурительным. И все участники судилища — полиция, судьи, присяжные и прежде всего пресса — будут видеть во мне заносчивого иностранца, явившегося в их страну для того, чтобы убить одного из них.
   Каким бы ни был окончательный вердикт, предстоящий год может оказаться для меня сущим адом.
 
   Адвокатская контора Гарднера Филлипса располагалась в одном из модерновых строений неподалеку от здания суда, и по пути на работу мне пришлось сделать лишь небольшой крюк.
   Филлипс был примерно лет на десять моложе Джила. У адвоката была аккуратная бородка, а сам он источал такую уверенность, что мне сразу стало как-то спокойнее. Он внимательно слушал мой рассказ, все время делая какие-то заметки. Я поведал ему всё, не забыв, естественно, сказать о том, как Лайза нашла револьвер и как его выбросила. Он задал мне несколько уточняющих вопросов, но так и не поинтересовался, убил ли я Фрэнка или нет, и не сам ли я припрятал револьвер в шкафу. Отсутствие интереса к столь животрепещущей теме меня, надо признаться, несколько смутило.
   Когда я закончил, он изучил свои записи и лишь после этого вынес свой вердикт.
   — У меня нет сомнения в том, что они намерены возбудить против вас дело. Но для этого им предстоит еще очень много сделать. Во-первых, им надо найти оружие или свидетеля. Или что-то иное, напрямую вас уличающее.
   — Не могу поверить в то, что никто меня не видел на берегу. Ну, если не меня, то хотя бы мою машину.
   — Если потребуется, мы проведем собственное расследование. Однако мистер Кук мог быть убит в любое время вплоть до десяти часов вечера. То, что он не отвечал на телефонные звонки, вовсе не означает, что он был мертв. Он мог отправиться на прогулку, в магазин, мог лежать в ванне и так далее…Махони просто пытается взять вас на испуг.
   — И надо сказать, что он в этом вполне преуспел, — пробормотал я.
   — Теперь самое важное. Отныне вы будете встречаться с ним только в моем присутствии, и во время встреч не пророните ни слова.
   — Даже в том случае, если смогу что-то прояснить?
   — Молчите. Я им все проясню, если они того заслужат. Через некоторое время я свяжусь с сержантом Махони и сообщу ему, что отныне вы не ответите ни на один из его вопросов. Не беспокойтесь, он не удивится. И будем надеяться, что новых успехов в расследовании они не добьются.
   Весь дальнейший путь до работы я размышлял о том, что услышал от Филлипса. Должен признаться, что беседа с адвокатом меня вовсе не успокоила.
 
   Суббота и воскресенье оказались для меня чрезвычайно тяжкими. Большую часть уик-энда я провел в четырех стенах, убивая время уборкой дома и водворением в шкафы разбросанных по всей квартире вещей Лайзы. Я вынул увядшие ирисы из стоявшей на её столе высокой вазы и выбросил их в уличный бак для мусора. Но когда наше жилище приняло благообразный вид, я вдруг ощутил, что мне не хватает того беспорядка, который так любила учинять моя супруга. Поэтому я вновь извлек из шкафа кое-какие вещицы (пальто, книгу, которую она недавно читала, и несколько старых экземпляров журнала «Атлантик мансли». Я наполнил вазу водой, извлек из мусора увядшие ирисы и вернул их на место. Лишь после этого я заставил себя прекратить эти нелепые действия.
   Я безумно тосковал по Лайзе. Но не только. Я очень за неё тревожился, так как не мог не почувствовать, что напряжение двух последних недель оказалось гораздо более сильным, чем она была способна выдержать. Лайза нуждалась в помощи, и мне отчаянно хотелось ей помочь. Много раз я пытался звонить, но Келли оказалась превосходной дуэньей, и поговорить с Лайзой мне так и не удалось. Дело дошло до того, что они вообще перестали снимать трубку. Я даже раздумывал, не взять ли мне штурмом жилище Келли в Кембридже и силой заставить Лайзу поговорить со мной. Однако, осознав, что подобные действия только ухудшат положение, я отмел эту идею. Возможно, как-нибудь позже, мне еще придется к ней вернутся. Но это произойдет лишь после того, как я обнаружу новые факты, проливающие новый свет на смерть Фрэнка.
   Я чувствовал, что в этом деле мне удалось добиться некоторого — хотя и очень небольшого — прогресса. Ранее я абсолютно ничего не знал о предстоящей отставке Джила, и вопрос, кто унаследует его место в фирме оказался более актуальным, чем я мог предполагать. Однако мне еще очень многое предстояло выяснить. Я вновь пожалел о том, что полиция не захотела поделиться со мной информацией.
   Из Лондона позвонила сестра, и мы с ней на пару погрустили о Фрэнке. Кроме того, она выразила мне сочувствие в связи с уходом Лайзы. О сержанте Махони я ей рассказывать не стал, а она в свою очередь не упомянула о деньгах для продолжения процесса. Несмотря на весь её такт, я по-прежнему чувствовал себя виноватым за то, что не сумел обеспечить нужной суммы. Судя по тому, как развиваются события дела, на наследство Фрэнка мне рассчитывать не стоило.
   Да, это был не самый лучший уик-энд.

15

   Утреннее совещание в понедельник прошло в спокойной, деловой обстановке, несмотря на сообщение Арта о том, что «Био один» уже входит в «Бостонские пептиды» и что там в настоящее время раздают «всем сестрам по серьгам». «Кого-то гладят по головке, а кому-то дают пинка в зад», изящно уточнил он. Как только совещание закончилось, Дайна и я отправились в аэропорт.
   Фирма «Тетраком» располагалась в северном Кентукки на берегу реки Огайо в нескольких милях к югу от Цинциннати. Компания купила и приспособила под свои нужды старое кирпичное здание какой-то фабрики. Штаб-квартира фирмы внешне ничем не напоминала сверкающие хромом предприятия высоких технологий, облюбовавших себе место рядом с Бостоном вдоль 128-ой скоростной дороги. Дайна представила меня команде управляющих, и мы проследовали в довольно обшарпанный офис. Дайна успела подробно ознакомится с производством в свой прошлый приезд, и эта встреча была целиком посвящена ответам на возникшие у обеих сторон вопросы.
   Дайна задавала сложные и весьма детальные вопросы. Проблемы возможной конкуренции интересовали её гораздо больше, чем Фрэнка и меня в то время, когда мы приступали к совместному проекту с «Нет Коп». Руководство фирмы оказалось на высоте. У меня создалось впечатление, что Председатель совета директоров Боб Хехт знает о своем продукте и о ситуации на рынке все — от А до Я. Ему несколько не хватало энергии и харизмы Крэга — Боб Хехт, скорее, был не лидером, а «продуктом корпорации», — но его компетентность не вызывала никаких сомнений.
 
   Вернувшись в Цинциннати, мы поужинали в компании Хехта и его коллег в ресторане гостиницы. Один из принципов нашего бизнеса требует, чтобы венчурная фирма, прежде чем решиться на инвестиции, как можно лучше узнала тех людей, с которыми ей придется иметь дело. Мы, в отличие от многих других, не опускались до того, чтобы допрашивать супругов, но все же весьма тщательно знакомились с характером будущих партнеров.
   Хехт собрал отличную команду. Все её члены свято верили в свой продукт — улучшенный вариант микроволнового фильтра для сотовых систем, и не сомневались, что заставят его работать. Спрос на подобные фильтры непрерывно возрастал по мере расползания сотовой связи по земному шару. Фильтры, которые могла предложить «Тетраком», были на данный момент наиболее надежными и самыми дешевыми. Кроме того — и это очень важно — их технология уже была запатентована.
   Хехт и его команда разъехались по домам около одиннадцати. Я уже был готов отправиться в постель, но Дайна предложила выпить перед сном. Мы зашли в бар, и я заказал себе виски, а Дайна бренди.
   — Ну и что ты о них думаешь? — спросила она.
   — О менеджерах или о продукте?
   — Обо всем.
   Я изложил Дайне свои впечатления, высоко оценив возможности «Тетраком» и одновременно высказав опасения, что на рынке могут оказаться компании, технологии которых превосходят или, по меньшей мере, не уступают технологиям нашего потенциального партнера. А в том случае, если на рынок поступает примерно одинаковый по качеству товар, потребители, как правило, обращаются к знакомому поставщику. Мы еще немного потолковали на эту тему, а затем Дайна задала мне вопрос, ответ на который оценивался в 4,7 миллионов долларов.
   — Как ты думаешь, стоит ли нам инвестировать?
   Ни один проект никогда не бывает совершенным, но этот, как ни один другой, приближался к идеалу.
   — Да, — утвердительно кивая, ответил я. — При условии, что нас удовлетворит уровень конкуренции.
   — Отлично. Наши позиции полностью совпадают. Вернувшись, мы первым делом займемся анализом рынка и изучением потенциальных конкурентов. А пока начнем составлять «Меморандум об инвестициях».
   Венчурные фирмы так часто вынуждены говорить «нет», что их сотрудники всегда радуются, когда появляется возможность сказать «да».
   Я улыбнулся и поднял стакан.
   — За «Тетраком».
   — За «Тетраком», — повторила Дайна и отпила немного коньяку.
   Несмотря на то, что моя начальница поднялась в шесть часов утра и с тех пор не имела возможности переодеться, она в своем неброском, но превосходно скроенном деловом костюме, выглядела просто великолепно. Что же касается меня, то у меня было ощущение, что я нахожусь на грани полного изнеможения.
   — А что ты, Саймон, вообще думаешь о «Ревер»? — спросила она.
   Я внимательно взглянул на неё, не зная насколько можно ей доверять. Секунду подумав, я решил, что можно. Кроме того, я надеялся узнать что-нибудь о Фрэнке и Арте и о том, кто возглавит компанию после ухода Джила.
   — Честно говоря, я очень обеспокоен.
   — Тем, что заявила на прошлой неделе Линетт Мауэр?
   — Да. Но меня больше тревожит не то, что мы можем потерять одного из основателей наших фондов, а то, что Линетт, возможно, права.
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — В результате гибели Фрэнка фирма потеряла самого талантливого и удачливого партнера.
   — А как же Джил?
   — Хмм…
   Я взглянул на Дайну. Она удобно сидела, откинувшись на спинку кресла, и внимательно смотрела на меня поверх своего бокала. Я решил сказать всё.
   — …боюсь, что Джил не очень долго пробудет в «Ревер».
   — Каким образом ты об этом узнал? — удивленно вскинула брови Дайна.
   В ответ я лишь пожал плечами.
   — А твоим коллегам-сотрудникам об этом известно?
   — Не думаю. Но Линетт Мауэр подобная перспектива определённо тревожит, и я её за это не осуждаю. В отсутствие Джила и Фрэнка всем будет заправлять Арт. На месте наших инвесторов я бы тоже забеспокоился.
   — А как насчет остальных партнеров?
   — Ты или Рави, вне сомнения, добились бы успехов, — сказал я. — Мы, сотрудники, тоже справляемся с делом. Но всю нашу деятельность станет определять Арт, а его суждениям я не доверяю.
   Дайна сдвинула брови, размышляя об услышанном.
   — Думаешь, я ошибаюсь? — спросил я.
   — Нет, не ошибаешься, — с глубоким вздохом ответила она. — Именно об этом я в последнее время много думала.
   Мы некоторое время сидели молча. Дайна только что в присутствии рядового сотрудника, по существу, подвергла критике деятельность одного из партнеров — поступок, который Джил ни за что не одобрил бы. Я же, оценив её доверие, почувствовал себя польщенным.
   — Скажи, какие отношения существовали между Фрэнком и Артом? — поинтересовался я.
   — Фрэнк и Арт всегда демонстрировали по отношению друг к другу исключительную вежливость, — после некоторого размышления ответила она. — Или, если быть более точной, то Фрэнк всегда был подчеркнуто вежлив с Артом. Более того, я не слышала от него ни одного дурного слова и за спиной Арта. Резкость вообще была ему не свойственна.
   — А как Арт?
   — Тот внешне тоже был очень корректен. Но эта корректность была результатом того, что Фрэнк всегда понимал, что говорит, и Арт не имел никаких шансов опровергнуть доводы Фрэнка и тем самым уронить его в глазах Джила. Но одновременно он постоянно пытался несколько отодвинуть Фрэнка. Назначал важные встречи с таким расчетом, чтобы на них не мог присутствовать Фрэнк, обрабатывал инвесторов, чтобы те влияли на политику фирмы в его интересах, и так далее.
   — И как же на это реагировал Фрэнк?
   — Он позволял себя «перехитрить», так как понимал, что в конечном итоге всегда может рассчитывать на поддержку Джила.
   — Когда ты узнала, что Джил намерен оставить свой пост?
   — Сравнительно недавно. Недель шесть тому назад. Не думаю, что Джил сказал об этом Арту раньше, чем мне и Рави. Но я не удивилась бы, услыхав, что Фрэнк узнал об этом прежде остальных партнеров.
   — Понимаю, — протянул я и после недолгой паузы спросил: — И если бы Фрэнк был жив, то он, наверное, занял бы место Джила?
   — Вне всякого сомнения, — ответила Дайна. — Думаю, что Джил нашел бы способ сделать это так, чтобы Арт смог сохранить свое лицо. Не знаю… Может быть, получил бы какой-нибудь пост или почетный титул. Но все важные решения в части инвестиций оставались бы за Фрэнком.
   — И ты считаешь, что Арт разделяет эту точку зрения?
   — Не знаю. Однако считаю, что Арт не оставлял надежд прийти к руководству компанией. Весь последний месяц он отчаянно обрабатывал Джила. Это выглядел просто постыдно, а при очередном упоминании о «Био один» меня начинало тошнить, — Дайна рассмеялась с таким видом, словно вспомнила нечто очень забавное. — А тебя не развеселил инцидент с Рави на совещании в понедельник? Мне показалось, что Арт был готов придушить беднягу на месте.
   Она опустошила свой бокал и поинтересовалась:
   — Повторить не желаешь?
   Когда я утвердительно кивнул, она поманила официанта и спросила:
   — А почему ты об этом спрашиваешь?
   — Меня очень интересует, кто убил Фрэнка, — без всяких экивоков ответил я.
   — Но разве это не дело полиции искать убийцу? — сказала она, тщательно подбирая слова.
   — Похоже, они решили, что это сделал я.
   — Но это же полная чушь!
   — И мне хотелось бы указать им иное направление.
   — На Арта, ты хочешь сказать?
   — Он представляется мне не самым худшим кандидатом.
   — Я понимаю твою озабоченность, — произнесла, наклонившись ко мне Дайна. — Но будь крайне осторожен. Джил прав. Если мы в поисках убийцы Фрэнка начнем тыкать друг в друга пальцами, фирме крышка. Он сказал нам, что знает о подозрениях полиции и что ты, несмотря ни на что, пользуешься у него полным доверием. Но этим он вовсе не хотел дать понять, что поддерживая тебя, мы должны начать обвинять кого-то другого.
   — Понимаю. А как ты, Дайна? Ты, надеюсь, не считаешь, что я убил Фрэнка?
   — Естественно, нет, — без малейшего колебания, ответила она.
   — Спасибо, — улыбнулся я.
   — Как Лайза? — спросила Дайна.
   — Она от меня ушла.
   Я никому не рассказывал на работе о том, как складываются мои отношения с женой. Но прямой вопрос требовал столь же прямого ответа.
   — Не может быть! — в её восклицании я уловил искреннюю тревогу. Она не стала задавать вопрос, на который мне пришлось бы солгать, и вместо — «почему?», спросила — «когда?».
   — Пару дней тому назад.
   — Как ты себя чувствуешь?
   — Паршиво, — ответил я и опустошил стакан.
   — Очень тебе сочувствую, — сказала Дайна.
   Разговор на эту тему мне продолжать не хотелось. Более того, в этот момент у меня даже не было желания думать о жене. Хорошо, что я сумел вырваться из Бостона, отключиться от мыслей о Лайзе и от всего того, что ассоциировалось со смертью Фрэнка.
   В этот момент мимо нашего столика проходил официант.
   — Повторите, пожалуйста для двоих, — сказал я, и он без задержки отправился выполнять заказ.
   Мы поговорили об Англии и Нью-Джерси — штате, в котором росла Дайна. Я и понятия не имел, что она была классическим примером бедной девушки, сумевшей своими силами добиться успеха в жизни. Несмотря на то, что отец Дайны был простым электромонтером, она ухитрилась поступить в Университет Нью-Йорка и после окончания — в Школу бизнеса Колумбийского университета, которую окончила с отличием. Ей пришлось изучать не только хитросплетения бизнеса. Дайна училась красиво держаться, элегантно одеваться и правильно говорить, и на неискушенный взгляд иностранца, прекрасно в этом преуспела.
   По своим номерам мы разошлись чуть ли не в час ночи. В кабине лифта Дайна стояла совсем рядом. В какой-то момент она привстала на цыпочки и поцеловала меня в губы. Я слишком устал, чтобы ответить на поцелуй, но отстранятся не стал. Когда лифт остановился на её этаже, она улыбнулась, пожелала мне спокойной ночи и вышла. Я провел еще одну ужасную ночь в мыслях не только о Фрэнке, Лайзе, но теперь и о Дайне. К чувству гнева, которое я постоянно испытывал, присоединилось чувство вины. Я пребывал в каком-то полуобморочном состоянии. Выпитое виски и утомление заставляли мои мысли ходить по кругу или забиваться в какие-то потайные и неведомые мне уголки мозга. Одним словом, проснулся я не выспавшимся и с сильнейшей головной болью.
   С Дайной мы встретились за завтраком. Она, как всегда, выглядела классно, и, если не обращать внимания на нескольких выпитых ею стаканов апельсинового сока, вела себя так, словно вчера вечером ничего не произошло.
   Возможно, она права, и вчера ничего особенного не случилось.
 
   Появившись в офисе, я увидел, что стопка бумаг в моем ящике для входящих документов существенно выросла, а только на прослушивание голосовой почты у меня ушло несколько минут. Кроме того, компьютер сообщил, что по моему электронному адресу пришло сорок шесть сообщений.
   Несколько звонков и электронных писем поступили от Крэга, поэтому, чтобы избавиться сразу от нескольких посланий, я позвонил ему первому.
   — Как дела, Крэг?
   — Не знаю, Саймон. Есть новости плохие и хорошие.
   — Начинай с хороших.
   — Твой дружок Джефф Либерман объявился со ста пятьюдесятью тысячами долларов. Кроме того он поведал, что говорил с ребятами из Совета директоров «Блумфилд Вайсс» о возможности создания для нас инвестиционного фонда. Те, похоже, заинтересовались.
   — Отлично, — произнес я с энтузиазмом, на который был способен. А способен я был не на многое. Проблема состояла в том, что для создания прототипа, взносов отдельных частных инвесторов не хватало. «Нет Коп» нуждалась в притоке весьма серьезных долларов от серьезных игроков. Кроме того, у Крэга были и плохие новости.
   — А как обстоят дела с Эрикссоном?
   — Не очень хорошо. Сама идея им нравится, но они желают увидеть наш кремний в работе.
   — Может быть, есть какой-нибудь способ уменьшить затраты на создание прототипа?
   — Ни единого, который оказался бы практичным.
   Я вздохнул.
   — Похоже, что дело обстоит скверно, — заметил уныло Крэг. Такого уныния я никогда раньше у него не замечал.
   — Держись, Крэг, — изображая уверенность, сказал я. — Никто не говорил, что всё будет легко.
   — Понимаю. Пока будь здоров. Позвоню позже.
   Проклятие! Я не могу позволить «Нет Коп» умереть. К безвременной кончине фирмы я готов не был.
   У Джона день, видимо, тоже не задался. Парень выглядел очень встревоженным.
   — В чем дело? — спросил я.
   — «Нэшнл килт» в замазке, — ответил он.
   — Ну и что? Это — не новость.
   — Банк начинает дергаться. Его беспокоит чрезмерный рост товарных запасов и он требует, чтобы к концу месяца оборотный капитал фирмы был приведен в порядок, а часть кредитов погашена.
   — И ты этого сделать не сможешь.
   — Никоим образом.
   — А как работает программа под лозунгом «Обнажайтесь!»?
   — Банкиров она не очень вдохновила, — печально ответил Джон. — Более того, идея «заголиться» лишь усилила их тревогу.
   Проблема действительно оказалась серьезной.
   — Что советует Арт?
   — Когда я начал ему рассказывать, он вдруг вспомнил, что ему срочно надо кому-то позвонить, и посоветовал поднять вопрос на утреннем совещании в понедельник.
   — Создается впечатление, что он просто не желает этого знать.
   — Ты попал в точку. А как дела в «Нет Коп»?
   — Тоже сидит в заднице.
   — Думаю, — со вздохом произнес Джон, — что в данный момент мы получаем суровый, но неизбежный урок на пути нашего превращения в матерых волков венчурного капитала.
   — Похоже на то.
   Джон отправился в Лоуэлл, чтобы навестить гибнущую компания. Мне же не оставалось ничего, кроме как провести остаток дня за своим письменным столом. Но в конечном итоге оказалось, что день я провел не зря. Мне удалось не только собрать весьма приличную информацию о конкурентах «Тетраком», но и прийти к выводу, что компания предлагает действительно специфический продукт. Я начал работать над составлением «Меморандума об инвестициях», который, как я надеялся, сможет убедить партнеров пойти на расходы.
   Но заставить себя писать было довольно трудно. Я провел много времени впустую, размышляя о Лайзе и о сержанте Махони.
 
   Даниэл был углублен в какие-то головоломные подсчеты. Закончив бороться с цифрами, он потянулся и спросил:
   — Ну как тебе понравился Поросячий город?
   — Поросячий город?
   — Так в свое время прозвали Цинциннати. Классный городок.
   — Я не встретил там ни одной свиньи. Однако увидел отличную фирму.
   — Значит, думаешь, что «Тетраком» может нас заинтересовать?
   — Надеюсь. В противном случае, я зря трачу время.
   — А как вела себя наша очаровательная Дайна?
   — Жутко тосковала по тебе, Даниэл, — ответил я, сохраняя полное самообладание. Во всяком случае, мне так казалось.
   — Ну это — само собой, — ухмыльнулся он. — А как насчет того, чтобы выпить после работы?
   — Почему бы и нет, — улыбнулся в ответ я и спросил, кивая на гору испещренных цифрами листков: — А ты сумеешь вырваться?
   — Конечно. Пара первых попавших мне на ум цифр, помещенных в нужные места решит все проблемы, — осклабился Даниэл. — Да не волнуйся ты, Саймон. Ведь дела могут быть еще хуже. Естественно, если подобное возможно.
 
   Мы отправились к «Питеру». Это был бар на Франклин-стрит в самом сердце делового квартала. К тому времени, когда мы туда заявились, толпа здоровенных и горластых брокеров уже успела изрядно опустошить винные погреба заведения. Даниэл обнаружил в углу свободный столик и заказал себе и мне холодного пива.
   Время от времени Даниэл и я захаживали сюда, чтобы выпить после работы. Несмотря на склонность нести в адрес собеседника оскорбительную чушь, парень был неплохим компаньоном, и ему нельзя было отказать ни в уме, ни в остроумии. Кроме того, он был кладезем различных слухов. Однажды мы даже совершили ночную совместную поездку в Лас-Вегас. В этом городе развлечений мы переползали из казино в казино, и играли, следуя весьма туманным правилам, которые Даниэл величал своей системой. Для азартного времяпрепровождения в игорной столице он был просто идеальным партнером. Я просадил две сотни баксов, но веселился, как никогда. Даниэл позже заявил, что разбогател за эту ночь на пять сотен. Мне показалось, что он проиграл несколько тысяч, но, возможно, я что-то прозевал.