Ридпат Майкл. Последний проект

   — Потому, что мы имеем пациентов страдающих от парциальной деменции, или слабоумия, если хотите. Их болезнь вызывается, так называемыми «микроинсультами». Суть её, грубо говоря, состоит в том, что в небольшие сосудах головного мозга возникают тромбы или спазмы, и прилегающие к сосудам ткани лишаются притока крови. За несколько лет ткань мозг в зоне повреждения гибнет и размягчается. Все внешние проявления этого недуга весьма сходны с симптомами Болезни Альцгеймера. Симптомы настолько схожи, что их часто путают.
   — И «микроинсульты» случаются у этих больных постоянно?
   — Да, — ответил бородатый доктор. — А иногда у них случаются и массивные инсульты.
   — Насколько я понимаю, вы исключаете подобных пациентов из вашей программы исследований?
   — Исключаем. В тех случаях, когда это возможно. Однако часть таких пациентов, безусловно, проникает в сферу наших исследований. Окончательно Болезнь Альцгеймера можно диагностировать лишь при вскрытии.
   — Не приходилось ли вам менять диагнозы пациентам из числа тех, которые принимают участие в клинических испытаниях?
   — Приходилось. Трем.
   — Сообщили ли вы об этом фирме «Био один»?
   — Естественно.
   — Может ли сходство симптомов каким-либо образом повлиять на результаты испытаний?
   — Если судить только по моим результатам, то — нет, — немного подумав, ответил доктор Корнинк. — Лишь «Био один» может располагать достаточным объемом информации по этому вопросу.
   Я покинул Хартфорт и двинулся на восток, задержавшись в пути лишь для того, чтобы выпить кофе и проглотить гамбургер. День уже казался мне бесконечно длинным, за рулем я провел очень много времени, но, тем не менее, я решил посетить и четвертую клинику из своего списка в городе Провиденс, штат Род-Айленд.
   По телефону мне сказали, что встреча с доктором Катарро состояться не может. После недолгих переговоров, меня согласился принять его помощник доктор Палмер. Наше рандеву должно было состояться в семь пятнадцать вечера в его кабинете.
   Доктор Палмер был тощим, темноволосым человеком, и на вид ему можно было дать сколько угодно лет — от двадцати пяти до сорока. Его моложавое лицо было изборождено морщинами, что могло говорить о сравнительно короткой, но полной тревог жизни, или совсем напротив — о более продолжительном, но более спокойном существовании. А говорил он и вовсе писклявым и скрипучим голосом тринадцатилетнего мальчишки.
   — Благодарю вас за то, что согласились меня подождать, — начал я.
   — Не стоит благодарности, — ответил доктор. Вид, надо сказать, у него был крайне утомленный.
   — Выдался трудный день?
   — После ухода от нас доктора Катарро легких дней у меня не было.
   От неожиданности я едва не подскочил на стуле.
   — Доктор Катарро от вас ушел? Как это понимать?
   — О, простите. Я полагал, что вы все знаете. Мой коллега доктор Катарро месяц назад погиб в автомобильной катастрофе. Для нас это явилось ужасной трагедией. Замену ему пока найти не удалось.
   — Примите мои соболезнования. Как это случилось?
   — Он возвращался домой на машине поздно ночью и врезался в придорожное дерево всего в миле от своего жилища. Полиция считает, что доктор уснул за рулем. После него остались жена и две дочери.
   — Ужасно, — неуверенно произнес я.
   Палмер на миг опустил глаза. Это был знак благодарности и понимания того, что никакие слова не могут соответствовать тяжести утраты. Затем он взглянул на меня и спросил:
   — Итак, чем я могу быть вам полезен?
   — Если я не ошибаюсь, то доктор Катарро принимал участие в клиническом испытании, проводимом под эгидой «Био один».
   — Вы не ошибаетесь.
   — Не могу ли в связи с этим задать вам несколько вопросов?
   — Боюсь, что я не смогу вам помочь. После гибели Тони, мы вышли из этой программы. Это было его детище, а у меня и без этого много работы.
   — Но, видимо, у вас сохранились результаты испытаний?
   — Может быть, их и можно найти. Но сделать это очень не просто. Дело в том, что я отослал весь файл в «Био один». Конечно, у нас хранится информация на каждого пациента, но собрать её трудно.
   И здесь меня ждало разочарование. Однако я все же спросил:
   — Не знаете ли вы, не наблюдались ли в вашей клинике во время испытаний негативные последствия?
   — Наблюдались, — спокойно ответил доктор Палмер. — В связи с негативными последствиями у Тони возникли серьезные разногласия с «Био один». Инсульты.
   — Инсульты?
   — Да. У нескольких пациентов случились инсульты. И два из них имели летальный исход. «Био один» высказала предположение, что в этих случаях диагноз был поставлен неверно и больные страдали не от синдрома Альцгеймера, а от «микроинсультов». Однако вскрытие показало, что у двух жертв инсульта Болезнь Альцгемера определенно присутствовала. В ткани их мозга были обнаружены характерные узлы, свойственные лишь этому заболеванию.
   — Вы не знаете, чем разрешился этот конфликт? — спросил я.
   — А он вовсе и не разрешился, — ответил доктор Палмер. — Это как раз то, чем мне следовало бы заняться, но у меня пока не было времени. Как бы то ни было, но испытания я решил прекратить.
   — Благодарю вас, доктор. Все, что вы сказали, представляет для меня огромный интерес, — сказал я и поднялся. Однако, прежде чем уйти, я задал ему еще один вопрос: — Да, кстати, вы не знаете, где именно произошла автокатастрофа?
   — На небольшой дороге рядом с Дайтоном. Примерно в двадцати милях отсюда. Но почему вы спрашиваете?
   — Просто так. Из любопытства.
   Меня действительно снедало любопытство. Разве не странно, что доктор Катарро погиб в тот момент, когда стал сомневаться в безопасности «Невроксила-5» и начал в связи с этим задавать неудобные вопросы? Вряд ли это могло быть простым совпадением. Имитацию дорожного происшествия устроить очень просто.
 
   Обратившись в службу Информации и получив адрес доктора Катарро, я без промедления двинулся в Дайтон. Мне очень не хотелось врываться в жизнь вдовы, но иного выхода у меня не было.
   Обшитый досками и выкрашенный белой краской дом доктора я нашел без всякого труда. На звонок ко мне вышла миссис Катарро. Это была крошечная блондинка, с хорошо ухоженным, но тем не менее каким-то хрупким лицом. За её спиной, где-то в глубине дома во всю трудился телевизор.
   — Да? — сказала она.
   — Миссис Катарро, меня зовут Саймон Айот, и мне хотелось бы задать вам пару вопросов о вашем супруге.
   Она посмотрела на меня с некоторым сомнением, но хорошо сшитый костюм, дружелюбная улыбка и английский акцент сделали свое дело.
   — Хорошо. Входите.
   Она провела меня в гостиную. Девочка лет четырнадцати валялась на полу перед телевизором, по которому показывали какую-то комедию положений.
   — Не могла бы ты его выключить на секунду, детка? — поинтересовалась миссис Катарро.
   Девочка в ответ лишь состроила недовольную гримасу.
   — Бретт! — скомандовала миссис Катарро. — Я сказала — выключи телевизор!
   Это был чуть ли не крик. Девочка неохотно выполнила приказ и вышла из комнаты, бросив на меня негодующий взгляд.
   — Прошу нас извинить, мистер Айот, — сказала женщина, усаживаясь на диван. — Мое терпение совсем не то, что было раньше. Девочки-подростки… Одним словом, вы понимаете.
   Мои знания о девочках-подростках приближались к нулю, но я, тем не менее, согласно кивнул, сопроводив кивок сочувственной улыбкой.
   — Вы были другом Тони, не так ли?
   — Нет. Но меня интересует один проект, с которым он работал перед смертью.
   — В таком случае вам следует поговорить в клинике с Виком Палмером.
   — Я это уже сделал, миссис Катарро. И он мне очень помог. Но мне хотелось бы задать пару вопросов и вам. Не возражаете?
   — Попытайтесь. Но у меня нет никакого медицинского образования. Сомневаюсь, что смогу быть вам полезной.
   — Не проявлял ли ваш муж беспокойства в связи с «Невроксилом-5», клинические испытания которого он проводил незадолго до смерти»?
   — Да, проявлял, — ответила она, немного подумав. — Он непрестанно об этом твердил. Состояние дел с этим лекарством его очень угнетали.
   — Он, случайно, не упоминал, в чем была суть проблемы?
   — Упоминал. Насколько я помню, четверо из его пациентов получили после приема препарата инсульт. И, кроме того, он в этой связи упоминал компанию, занятую производством лекарства — «Био»… что-то.
   — «Био один», — подсказал я.
   — Точно. «Био один», как мне кажется, оставила предупреждения мужа без внимания. Более того, по словам Тони, фирма делал все для того, чтобы скрыть результаты или поставить их под сомнение. Его тревожило то, что участвующие в клинических испытаниях пациенты могли умирать и в других частях страны. Лишь в его клинике было два летальных исхода.
   — Понимаю. И что же он намеревался предпринять?
   — Первым делом переговорить в компании. А если разговор оказался бы безрезультатным, то он собирался обратиться в Федеральное Управление контроля пищевых продуктов и медицинских препаратов.
   — Но дело до этого, насколько я понимаю, так и не дошло?
   Миссис Катарро бросила на меня вопросительный взгляд. Создавалось впечатление, что ход её мыслей был тем же, что и у меня… Она сдвинула брови, а на челюсти появились желваки.
   — Не думаете ли вы, что…
   Мне не хотелось её тревожить. По крайней мере сейчас, когда я действовал интуитивно, не имея никаких доказательств.
   — Но это же была автомобильная авария, миссис Катарро, не так ли? Не сомневаюсь, что полиция провела тщательное расследование.
   — Да, — ответила женщина, и мне показалось, что она вот-вот разрыдается.
   — Большое спасибо. Вас не затруднит позвонить, если вы что-то вспомните относительно испытаний? — сказал я, нацарапал на визитке номер своего сотового телефона и вручил карточку ей.
   — О «Ревер партнерс», — произнесла она, бросив взгляд на визитку. — В таком случае вы, видимо, хорошо знали Фрэнка Кука?
   — Да, — ответил я и спросил: — Вам, кончено, известно о его смерти?
   — Я не могла о ней не слышать, — ответила, кивая в сторону телевизора.
   — Вы были с ним знакомы?
   — Да. Тони знал его, конечно, лучше, чем я. Они были знакомы Бог знает сколько лет. Последний раз мы встретились с ним в доме общих друзей незадолго до гибели Тони. И вскоре после этого был убит Фрэнк.
   Эти слова заставили меня окаменеть.
   — Ваш муж рассказывал Фрэнку о своих сомнениях по поводу клинических испытаний? — спросил я после довольно продолжительной паузы.
   — Рассказывал, — ответила она, немного подумав. — Более того, насколько я помню, они обсуждали эту проблему довольно долго. Фрэнк имел к «Био один» какое-то отношение. Так же, как и вы, насколько я понимаю.
   — Да, миссис Катарро. Именно так. Я вам очень признателен.
   — Вы уверены, что Тони не…
   Она пыталась сложить в уме два и два, и я не сомневался в том, что в конечном итоге у неё получится четыре.
   — Не знаю, миссис Катарро, — вздохнул я. — Именно это я и пытаюсь выяснить.
   Я оставил её стоящей на пороге, и мне показалось, по её хрупкому лицу потоком струятся слезы.

30

   Я занял номер в мотеле на окраине Провиденса. Весь день я не забывал поглядывать назад через плечо, но хвоста за собой так и не заметил. Поужинал я в малозаметном дешевом ресторане, ужин, как вы понимаете, тоже оказался ничем не примечательным. Утешало лишь то, что я, наконец, чувствовал себя в абсолютной безопасности.
   Теперь я точно знал, почему убили Фрэнка. Доктор Катарро поделился с ним своими сомнениями относительно «Невроксила-5», и когда Фрэнк стал задавать неудобные вопросы, его устранили. После него погиб доктор Катарро, а следом за ним — Джон. Как только я тоже стал проявлять неуместное любопытство, меня попытались убить.
   Кто стоял за всем этим? Список возможных кандидатов был довольно велик, но первые две строки в нем занимали хорошо известные люди: Арт Альтшуль и Томас Эневер. Однако никаких доказательств их причастности к преступлениям у меня не было. Необходимо было получить как можно более полные сведения о клинических испытаниях «Невроксила-5».
   Оставалась еще одна клиника, которую мне предстояло посетить. Я не знал, в какой лечебнице выступала в качестве испытуемой тетя Зоя, но я предполагал, что больница находится в самом Бостоне. Тетю Зою, наверняка, привлекли к третьей фазе испытаний, и я надеялся на то, что её клиника не попала в список медицинских центров, перечисленных в Медицинском журнале Новой Англии.
   Несмотря на поздний час, я набрал её номер. Трубку снял Карл, голос его звучал как-то странно. В нем угадывалось сильное напряжение.
   — Карл? Говорит Саймон Айот.
   — Привет, Саймон. Как поживаешь?
   — Прости, что звоню так поздно…
   — Не беспокойся, я все равно только что вернулся из больницы.
   — Из больницы? — я знал, что последует за этими словами. — Тётя Зоя?
   — Да, — ответил хрипло Карл. — Вчера вечером у неё случился инсульт.
   — Боже! Как она? Насколько все серьезно?
   — Очень серьезно, — ответил Карл. — Она пока жива, но доктора говорят, что повреждения мозга носят обширный характер. Зоя в коме, и медики не надеются, что она из неё выйдет. Так что это — всего лишь вопрос времени.
   Меня охватило отчаяние, и я не мог произнести ни слова.
   — Саймон? Саймон? Ты еще там?
   — Да, я здесь. Мне так её жаль, Карл.
   На другом конце провода на какое-то время повисла тишина. Затем он спросил:
   — Это тот самый побочный эффект, о котором ты говорил?
   Мне захотелось ему соврать, мне не хотелось, чтобы он считал себя или меня виноватым в том, что случилось с его женой. Но врать было нельзя хотя бы потому, что он скоро все сам выяснит.
   — Да, — ответил я.
   — Проклятие! — выкрикнул он, и вздохнул, и этот вздох заставил меня содрогнуться. — Думаю, что я не должен был настаивать на том, чтобы Зоя продолжала лечение… Как ты считаешь?
   — Ты ничего не знал, Карл. Так же, как и я. Теперь мы все узнали, но понимание пришло слишком поздно.
   — Да, ты, наверное, прав, — смертельно усталым тоном произнес Карл.
   — Кончаем беседу, тебе надо выспаться. Передай мои лучшие пожелания Зое.
   — Обязательно, — ответил он и повесил трубку.
   Я лег на спину и уставил невидящий взгляд в потолок номера.
   Еще один хороший человек умирал во имя грядущей славы «Био один».
 
   Утром я купил «Уолл-стрит джорнал» и прочитал его во время того великого американского завтрака, который подают в заштатных мотелях. Следуя привычке, я пробежал котировки акций НАЗДАК. Акции «Био один» взлетели сразу на девятнадцать долларов и шли уже по шестьдесят три!
   Я пролистал газету в поисках объяснения этого феномена. Оказалось, что «Био один» заключила маркетинговое соглашение с «Вернер Вильсон» — одной из крупнейших фармацевтических компаний. «Вернер Вильсон» приняло на себя обязательство организовать в США продажу «Невроксила-5», а так же «многообещающего нового препарата для лечения паркинсонизма, созданного в „Био один“. Речь, видимо, шла о „БП-56“. Договор был заключен на весьма благоприятных для „Био один“ условиях, хотя его реализация напрямую увязывалась с успешным завершением третьей фазы клинических испытаний в марте будущего года. Это означало, что „Невроксил-5“ будет навязываться врачам по всей Америке наиболее могущественной рыночной силой в отрасли. Аналитикам „Уолл-стрит джорнал“, так же как и бирже, это очень понравилось, и цена акций „Био один“ мгновенно взлетела до небес. Если бы они знали то, что известно мне…
   Я прикончил жалкий, слегка подгорелый хлебец и отправился к парковке, где меня поджидал служивший мне рабочим помещением белый «Форд». Первым делом я позвонил в «Ревер» Даниэлу.
   — Как дела, Саймон? Ты где?
   — В пути, — ответил я и продолжил: — Слушай внимательно, Даниэл. Я побывал в нескольких клиниках, участвующих в третьей фазе. Оказалось, что Лайза права. У «Невроксила-5» имеются серьезные проблемы.
   — О Боже! И в чем же они заключаются?
   — Складывается впечатление, что принимающие его длительное время пациенты получают инсульт.
   — О… — протянул Даниэл. — Это действительно скверно.
   — Хуже быть не может.
   — Ты видел утренние котировки акций «Био один»?
   — Да. Шестьдесят три.
   — Долго им на этом уровне не продержаться, если твои данные просочатся в прессу.
   — Да они просто рухнут. Но прошу тебя — никому ни слова. Неопровержимых доказательств у меня пока нет. Мне необходимо получить результаты второй фазы испытаний и все сообщения об осложнениях в ходе проведения третьей фазы. Думаю, что ты найдешь способ получить в «Био один» эти сведения. Ведь как никак «Ревер» — крупнейший акционер фирмы.
   — Не знаю, Саймон. Ты же знаешь Томаса Эневера…
   — Это очень важно, Даниэл. Если другого способа нет, то укради!
   На другом конце линии повисло молчание.
   — Даниэл! Ты меня слышишь?!
   — Прости, Саймон, но делать я ничего не стану. Слишком много дерьма. Тебя увольняют. Людей убивают. Не думаю, что кража документов в «Био один» будет с нашей стороны мудрым шагом.
   — Перестань, Даниэл! Это жизненно необходимо!
   — Прости, Саймон, но мне надо бежать. Увидимся позже.
   С этими словами мерзавец бросил трубку.
   Ну и дерьмо! Видимо, я слишком понадеялся на свою дружбу с Даниэлем. Он, как всегда, думал только о себе. Сукин сын!
   Мы никогда прямо не обсуждали финансовые интересы Даниэла в «Био один», но я знал, что он владеет порядочным числом акций компании. Если он продаст их по шестьдесят три, то будет иметь навар. Я не сомневался, что он их продаст, хотя это и будет незаконно. Ведь, строго говоря, он получил от меня инсайдерскую информацию. Но это его проблема. Я был зол на себя за то, что снабдил негодяя сведениями, которые позволят ему выбраться из дерьма; а он даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь мне.
   Кому ещё я мог бы обратиться в «Ревер»? Арт исключается. Джил тоже. Мои попытки докопаться до истины вызвали у него откровенное неудовольствие. Я пойду к нему, когда у меня будут все доказательства. Рави? Я слишком плохо знал этого человека, чтобы рассчитывать на его поддержку. Кроме того, у меня не было сомнений, что он примет сторону Джила. Обращаться за помощью к Дайне я просто не хотел.
   Я завел мотор «Форда» и направился на север к Кембриджу. Там я остановился напротив сверкающего стеклом и сталью здания «Био один». Где-то в его недрах хранилась столь необходимая мне информация, но я не знал, как до неё добраться. Я видел, как работает их система безопасности. Обойти её было невозможно.
   И тут меня осенило. Я позвонил Крэгу и убедил его встретиться со мной во второй половине дня в «Домике на болоте».

***

   Я доехал до Вудбриджа, прикупил в супермаркете кое-какие припасы и отправился в «Домик на болоте». Если я хотел остаться в живых, то заезжать домой в Бостон, очевидно, не имело смысла. «Домик на болоте» казался мне именно тем местом, где можно было на время залечь.
   День был ясным и довольно прохладным. Лучи осеннего солнца играли на желто-оранжевой болотной растительности, и создавалось впечатление, что светится сама трава. Где-то в конце причала поблескивала вода пролива. Из всех живых здесь были лишь белые цапли и я.
   С помощью принадлежащего Лайзе ключа я открыл дверь. В доме ничего не изменилось с того времени, когда я заходил в него последний раз. Только сейчас там было страшно холодно. Я нашел дрова, сложил их в печь и не без труда зажег. После этого я приготовил себе на ленч сэндвич и принялся ждать Крэга.
   Крэг появился довольно скоро. С собой он приволок мощнейший «ноутбук». Глава «Нет Коп» уселся за стол, водрузил перед собой компьютер. Не успел я и глазом моргнуть, как он уже начал копаться в сайте «Био один».
   — Сколько времени это займет? — поинтересовался я.
   — Понятия не имею. Несколько часов. А, быть может, и несколько дней. Одним словом, посмотрим.
   — А ты сможешь туда влезть?
   — Что за вопрос? У себя в «Нет Коп» мы тщательно следим за всеми новейшими хакерскими фокусами. Только так мы можем обеспечить полную безопасность нашему переключателю. Не одно, так другое здесь обязательно сработает.
   — Я могу тебе чем-нибудь помочь?
   — Да, можешь. Сделаем все, как положено. Итак, во-первых, пицца. И побольше анчоусов. А, во-вторых, кофе. Желательно хороший.
   Я отправился в Вудбридж за необходимой для успеха нашего дела пиццей с анчоусами. В Вудбридже имелась закусочная, торговавшая экзотическими сортами кофе. Прикупив четверть фунта «арабики», я вернулся в «Домик на болоте».
   — Как дела? — спросил я.
   — Полагаю, что кое-какие лазейки имеются, — ответил Крэг. — Насколько я понимаю, недавно установлена прямая связь между «Био один» и «Бостонскими Пептидами». Я не ошибся?
   — Да. Первые недавно поглотили вторых.
   — Отлично. Не исключено, что они еще не успели воздвигнуть броню на линии. Дело существенно облегчится если я буду знать пароль человека, имеющего доступ к сети «Бостонских пептидов». Ты не знаешь случайно, каким паролем пользовалась Лайза?
   — Нет, но можно было бы погадать. Но разве после увольнения её не выкинули из системы?
   — Скорее всего, выкинули. Кого еще ты там знаешь?
   — Подожди.
   Я набрал номер Келли. Услышав мой голос она не обрадовалась.
   — Ты не должен звонить мне на работу, — прошептала она сердито.
   — Келли, мне необходимо знать твой пароль для работы в компьютерной системе.
   — Ты шутишь?!
   — Нет, я говорю вполне серьезно. Я практически уверен в том, что Лайза была права в своих подозрениях. Для того, чтобы быть уверенным до конца, мне необходимо влезть в компьютер «Био один». Для этого мне и нужен твой пароль.
   — Но у меня нет доступа к этим данным. Все интересующие тебя сведения сосредоточены в Отделе клинических испытаний.
   — Это не твоя забота. Нам надо с чего-то начать.
   — Нет, Саймон. Меня уволят.
   — Келли! Если мы не сделаем этого, умрет много людей.
   — О’кей, — после продолжительного раздумья сказала она. — Но я стесняюсь.
   — Давай, выкладывай, я не проговорюсь.
   — Ну хорошо. Леонардодикаприо. В одно слово.
   — Чего же здесь стесняться, — успокоил я её. — Да, и еще кое-что, — добавил я, прочитав записку, которую сунул мне под нос Крэг. — Постарайся следующие двадцать четыре часа как можно меньше пользоваться системой.
   — Как это?
   — Постарайся, Келли. Умоляю.
   — О’кей, — вздохнула она.
 
   — Вот и хорошо! — сказал Крэг. — Теперь я попытаюсь влезть отсюда в систему «Био один», прикинувшись машиной «Бостонских пептидов».
   — Но разве машина «Био один» не сможет распознать обман?
   — В обычных условиях она сделает это без труда. Но используя одну из своих программ, я получу доступ ко всем сведениям, к которым имеют доступ «Бостонские пептиды». «Био один» определит, что послание поступило из «БП», и направит им свое подтверждение. Поэтому мне надо обрушить на систему «Бостонских пептидов» лавину ложной информации, чтобы та не смогла вовремя получить подтверждение и не заподозрить неладное.
   — И сколько времени это займет?
   — С той программой, которая у меня есть — не более минуты, — ухмыльнулся Крэг. — Смотри.
   Он принялся со страшной скоростью барабанить по клавиатуре, а потом с силой стукнул по клавише “Enter”. На экране замелькали цифры, заверещал модем. Цифры на дисплее сменились миллионами букв и лишенных всякого грамматического смысла слов. Примерно через минуту эта круговерть оборвалась так же неожиданно, как и началась.
   — Мы на месте! — торжественно объявил Крэг.
   — Впечатляющее зрелище! — восхитился я.
   — Поработать еще придется, но в систему мы влезли. Начнём с электронной почты достопочтенного профессора Эневера.
   Это заняло некоторое время, однако в конченом итоге экран заполнился списком сообщений, полученных и отправленных Клизмой. Мы открыли наугад некоторые из них. Оказалось, что и в эпистолярном жанре Эневер дипломатом не был. Все его послания были резкими и краткими. Даже содержащиеся в них элементарные просьбы звучали как приказ.
   — Итак, какое из них тебя больше всего интересует?
   Писем были сотни.
   — Не могу сказать до тех пор, пока их всех не прочитаю, — ответил я.
   — О’кей. В таком случае, мы их перекачаем себе.
   С этими словами Крэг приступил к перекачке всей переписки Эневера с сервера в Кембридже на машину «Нет Коп» в Уэллсли. И эта кража века происходила на рахитичном кухонном столе чуть ли не посередине болота.
   Покончив с записью, Крэг с довольным видом потер руки и сказал:
   — Переходим к следующему номеру программы. Нас ждет Отдел клинических испытаний.
   Я попросил его скачать результаты второй фазы испытаний и предварительные данные третьей. Это дело оказалось весьма непростым, и через два часа непрерывной работы Крэг объявил перерыв.
   — Да, это, пожалуй, будет потяжелее, — сказал он, наливая себе кофе. — Система защиты здесь покруче, чем у электронной почты Эневера.
   — Но мне очень нужды данные о клинических испытаниях, — умоляюще произнес я.
   — Я их для тебя добуду.
   Прошло еще четыре часа, но данных он так и не добыл. Время шло к полуночи. Я был почти без сил, но чувствовал себя морально обязанным оставаться рядом с тружеником.
   — Ну и дерьмо! — возмущался Крэг. — Ничего не могу понять!