Страница:
он— Наследник Слизерина!
Гарри с Роном затаили дыхание: ясно, что Малфой сейчас признается, что на самом деле Наследник — он… Но тут…
— Хотел бы я знать, кто этот Наследник, — раздраженно сказал Малфой, — я бы ему помог…
Рон открыл рот, так что Краббе стал выглядеть тупее обычного. К счастью, Малфой не обратил на это внимания, а Гарри сходу задал ему вопрос:
— Ты же должен кого-то подозревать? Есть какие-то догадки?
— Ты ведь знаешь, что нет, Гойл, сколько можно говорить? — обозлился Малфой. — Отец тоже ничегоне рассказывает о том случае, когда Комната была открыта в прошлый раз. Конечно, это было пятьдесят лет назад, еще до него, но ему всё известно. Он говорит, что всё держалось в большом секрете, и будет очень подозрительно, если вдруг выяснится, что я знаю слишком много. А я знаю только одно — в прошлый раз, когда Комната Секретов была открыта, погиб кто-то из мугродья. Так что, по-моему, это вопрос времени, пока и на сей раз кто-нибудь из мугродов не умрет… надеюсь, это будет Грэнжер, — добавил он со смаком.
Краббе-Рон сжал огромные кулаки. Понимая, какой это будет провал, если Рон ударит Малфоя, Гарри кинул на Рона предупреждающий взгляд и поинтересовался:
— А ты случайно не знаешь, поймали того, кто открыл Комнату в прошлый раз?
— Да, конечно… кто он там был, не знаю, но его исключили, — ответил Малфой. — Наверно, он до сих пор в Азкабане.
— Азкабане? — не понял Гарри.
— Да, в Азкабане — в колдовской тюрьме, — ответил Малфой, всем своим видом выражая глубочайшее изумление перед редкостной тупостью Гойла, — В самом деле, Гойл, если ты и дальше будешь так тормозить, то скоро поедешь назад.
Он раздраженно поерзал в кресле и сказал:
— Отец говорит, надо затаиться и подождать, пока Наследник Слизерина не сделает за нас всю работу. Он говорит, что из «Хогварца» давно пора вымести весь мусор, всё мугродье, но самим при этом лучше остаться как бы ни при чём. У него, конечно, сейчас своих забот полон рот. Знаете, что в нашем особняке на прошлой неделе был обыск?
Гарри, как мог, состроил из маловыразительных черт Гойла гримасу обеспокоенности.
— Вот-вот… — сказал Малфой. — К счастью, им мало что удалось найти. А ведь у папы есть некоторые очень ценные предметы черной магии. Так удачно, что у нас под гостиной есть своя секретная комната…
— Хо! — выпалил Рон.
Малфой повернулся к нему. И Гарри тоже. Рон весь покрылся краской. Даже волосы покраснели. И нос стал постепенно удлиняться — час прошел, Рон начал превращаться в самого себя, и, по паническому выражению у него на лице, Гарри понял, что с ним, видимо, происходит то же самое.
Оба вскочили на ноги.
— Мне нужно что-нибудь от живота, — бухнул Рон и, без дальнейших промедлений, они рванули из слизеринской гостиной, чуть не проломив по пути каменную стену, и понеслись по коридору, от души надеясь, что Малфой ни о чем не догадался. Гарри почувствовал, как съеживаются его ноги в гигантской обуви Гойла. Ему пришлось подобрать полы платья, потому что его рост стремительно уменьшался. Перепрыгивая через несколько ступеней, они промчались по лестнице в неосвещенный вестибюль. Из шкафа, где были заперты настоящие Краббе и Гойл, доносились равномерные глухие удары. Ребята поставили позаимствованные ботинки возле двери в шкаф и в носках побежали по мраморной лестнице к туалету Меланхольной Миртл.
— Что ж, нельзя сказать, что мы даром потратили время, — через силу произнес запыхавшийся Рон, закрывая за собой дверь туалета. — Мы, конечно, так и не узнали, кто у нас тут бесчинствует, но зато я завтра же напишу папе и намекну, что ему следует поискать получше под гостиной Малфоев.
В треснувшем зеркале Гарри исследовал свое лицо. Оно полностью вернулось к нормальному состоянию. Гарри надел очки, а Рон тем временем барабанил в кабинку, где пряталась Гермиона.
— Гермиона, выходи, нам столько всего надо тебе рассказать!..
— Уйдите! — пронзительно взвизгнула Гермиона.
Гарри с Роном переглянулись.
— Что с тобой? — удивился Рон. — Ты ведь уже должна была вернуться в свой обычный вид, мы, например….
Тут сквозь дверь из кабинки неожиданно выскользнула Меланхольная Миртл. Гарри еще ни разу не видел ее такой воодушевленной.
— Ооооо, сейчас вы увидите! — воскликнула она. — Это так ужасно!..
Они услышали, как задвижка скользнула в сторону, и появилась всхлипывающая Гермиона. Она закрывала голову подолом.
— Да в чём дело? — неуверенно спросил Рон. — У тебя что, остался нос Миллисент? Или что?
Гермиона опустила подол, Рон отшатнулся и сел на раковину.
Лицо девочки покрывал густой черный мех. Глаза стали ярко-желтыми, из густых волос торчали длинные, острые ушки.
— Это был к-кошачий в-волос, — зарыдала она. — Наверно, у М-миллисент Бычешейдер есть к-кошка! А Всеэссенция не п-предназначена д-для превращения в животных!
— Ой, мама, — сказал Рон.
— Тебя будут дразнить чем-нибудь кошмарным! — плотоядно проговорила Миртл.
— Не волнуйся, Гермиона, — сказал Гарри. — Мы отведем тебя в больницу. Мадам Помфри никогда не задает слишком много вопросов…
Им понадобилось масса времени на то, чтобы уговорить Гермиону покинуть туалет. Когда наконец это удалось, Меланхольная Миртл провожала их до двери утробным гоготом:
— Погодите, пока все узнают, что у нее есть хвост!
Глава тринадцатая
Гарри с Роном затаили дыхание: ясно, что Малфой сейчас признается, что на самом деле Наследник — он… Но тут…
— Хотел бы я знать, кто этот Наследник, — раздраженно сказал Малфой, — я бы ему помог…
Рон открыл рот, так что Краббе стал выглядеть тупее обычного. К счастью, Малфой не обратил на это внимания, а Гарри сходу задал ему вопрос:
— Ты же должен кого-то подозревать? Есть какие-то догадки?
— Ты ведь знаешь, что нет, Гойл, сколько можно говорить? — обозлился Малфой. — Отец тоже ничегоне рассказывает о том случае, когда Комната была открыта в прошлый раз. Конечно, это было пятьдесят лет назад, еще до него, но ему всё известно. Он говорит, что всё держалось в большом секрете, и будет очень подозрительно, если вдруг выяснится, что я знаю слишком много. А я знаю только одно — в прошлый раз, когда Комната Секретов была открыта, погиб кто-то из мугродья. Так что, по-моему, это вопрос времени, пока и на сей раз кто-нибудь из мугродов не умрет… надеюсь, это будет Грэнжер, — добавил он со смаком.
Краббе-Рон сжал огромные кулаки. Понимая, какой это будет провал, если Рон ударит Малфоя, Гарри кинул на Рона предупреждающий взгляд и поинтересовался:
— А ты случайно не знаешь, поймали того, кто открыл Комнату в прошлый раз?
— Да, конечно… кто он там был, не знаю, но его исключили, — ответил Малфой. — Наверно, он до сих пор в Азкабане.
— Азкабане? — не понял Гарри.
— Да, в Азкабане — в колдовской тюрьме, — ответил Малфой, всем своим видом выражая глубочайшее изумление перед редкостной тупостью Гойла, — В самом деле, Гойл, если ты и дальше будешь так тормозить, то скоро поедешь назад.
Он раздраженно поерзал в кресле и сказал:
— Отец говорит, надо затаиться и подождать, пока Наследник Слизерина не сделает за нас всю работу. Он говорит, что из «Хогварца» давно пора вымести весь мусор, всё мугродье, но самим при этом лучше остаться как бы ни при чём. У него, конечно, сейчас своих забот полон рот. Знаете, что в нашем особняке на прошлой неделе был обыск?
Гарри, как мог, состроил из маловыразительных черт Гойла гримасу обеспокоенности.
— Вот-вот… — сказал Малфой. — К счастью, им мало что удалось найти. А ведь у папы есть некоторые очень ценные предметы черной магии. Так удачно, что у нас под гостиной есть своя секретная комната…
— Хо! — выпалил Рон.
Малфой повернулся к нему. И Гарри тоже. Рон весь покрылся краской. Даже волосы покраснели. И нос стал постепенно удлиняться — час прошел, Рон начал превращаться в самого себя, и, по паническому выражению у него на лице, Гарри понял, что с ним, видимо, происходит то же самое.
Оба вскочили на ноги.
— Мне нужно что-нибудь от живота, — бухнул Рон и, без дальнейших промедлений, они рванули из слизеринской гостиной, чуть не проломив по пути каменную стену, и понеслись по коридору, от души надеясь, что Малфой ни о чем не догадался. Гарри почувствовал, как съеживаются его ноги в гигантской обуви Гойла. Ему пришлось подобрать полы платья, потому что его рост стремительно уменьшался. Перепрыгивая через несколько ступеней, они промчались по лестнице в неосвещенный вестибюль. Из шкафа, где были заперты настоящие Краббе и Гойл, доносились равномерные глухие удары. Ребята поставили позаимствованные ботинки возле двери в шкаф и в носках побежали по мраморной лестнице к туалету Меланхольной Миртл.
— Что ж, нельзя сказать, что мы даром потратили время, — через силу произнес запыхавшийся Рон, закрывая за собой дверь туалета. — Мы, конечно, так и не узнали, кто у нас тут бесчинствует, но зато я завтра же напишу папе и намекну, что ему следует поискать получше под гостиной Малфоев.
В треснувшем зеркале Гарри исследовал свое лицо. Оно полностью вернулось к нормальному состоянию. Гарри надел очки, а Рон тем временем барабанил в кабинку, где пряталась Гермиона.
— Гермиона, выходи, нам столько всего надо тебе рассказать!..
— Уйдите! — пронзительно взвизгнула Гермиона.
Гарри с Роном переглянулись.
— Что с тобой? — удивился Рон. — Ты ведь уже должна была вернуться в свой обычный вид, мы, например….
Тут сквозь дверь из кабинки неожиданно выскользнула Меланхольная Миртл. Гарри еще ни разу не видел ее такой воодушевленной.
— Ооооо, сейчас вы увидите! — воскликнула она. — Это так ужасно!..
Они услышали, как задвижка скользнула в сторону, и появилась всхлипывающая Гермиона. Она закрывала голову подолом.
— Да в чём дело? — неуверенно спросил Рон. — У тебя что, остался нос Миллисент? Или что?
Гермиона опустила подол, Рон отшатнулся и сел на раковину.
Лицо девочки покрывал густой черный мех. Глаза стали ярко-желтыми, из густых волос торчали длинные, острые ушки.
— Это был к-кошачий в-волос, — зарыдала она. — Наверно, у М-миллисент Бычешейдер есть к-кошка! А Всеэссенция не п-предназначена д-для превращения в животных!
— Ой, мама, — сказал Рон.
— Тебя будут дразнить чем-нибудь кошмарным! — плотоядно проговорила Миртл.
— Не волнуйся, Гермиона, — сказал Гарри. — Мы отведем тебя в больницу. Мадам Помфри никогда не задает слишком много вопросов…
Им понадобилось масса времени на то, чтобы уговорить Гермиону покинуть туалет. Когда наконец это удалось, Меланхольная Миртл провожала их до двери утробным гоготом:
— Погодите, пока все узнают, что у нее есть хвост!
Глава тринадцатая
Засекреченный дневник
Гермиона лежала в больнице уже несколько недель. Когда закончились каникулы, и учащиеся вернулись в школу, по поводу ее исчезновения поползли всякие нехорошие слухи — все, разумеется, решили, что на нее тоже было совершено нападение. Вокруг больничного отделения шаталось столько народу, жаждавшего выведать, что же на самом деле произошло с Гермионой, что мадам Помфри была вынуждена огородить кровать девочки ширмой, дабы скрыть от нескромных взглядов ее мохнатое лицо.
Гарри с Роном навещали Гермиону каждый вечер. Как только начался семестр, они стали приносить ей домашние задания.
— Если бы у меня отросли кошачьи усы, я бы воспользовался случаем и ничего бы не делал, — сказал как-то Рон, потрогав стопку книг на прикроватном столике.
— С ума сошел, мне нельзя отставать! — живо ответила Гермиона. Настроение у нее значительно улучшилось: с лица уже сошла практически вся шерсть, а глаза медленно, но верно меняли цвет с желтого на обычный карий. — Кстати, а как у вас дела? Не появилось никаких новых версий? — добавила она едва различимым шепотом, чтобы не услышала мадам Помфри.
— Не-а, — мрачно ответил Гарри.
— Я был на все стоуверен, что это Малфой, — сказал Рон, уже, наверное, в сотый раз.
— А это что такое? — Гарри ткнул пальцем во что-то золотое, краешком высовывавшееся из-под подушки.
— Это? Открытка с пожеланием выздоровления, — буркнула Гермиона, отводя глаза и стараясь засунуть блестящее послание поглубже, но Рон опередил ее. Он выхватил открытку, раскрыл и громко зачитал:
— И ты спишь с этим под подушкой?!
К счастью, Гермиона была избавлена от необходимости отвечать, так как пришла мадам Помфри и принесла лекарство.
— Скажи, второго такого прилипалы, как Чаруальд, днем с огнем не сыщешь? — спросил Рон у Гарри по дороге из больничного отделения в башню «Гриффиндора». Злей задал столько работы, что, подумалось Гарри, когда он всё сделает, то будет, наверное, уже в шестом классе. Рон начал было сокрушаться, что не спросил у Гермионы, сколько крысиных хвостов надо класть в Волосодыбельное Зелье, но тут этажом выше раздался яростный вопль.
— Это Филч, — пробормотал Гарри, и они поспешили наверх, где остановились в сторонке и прислушались.
— Это ведь не очередное нападение, как ты думаешь? — напряженно спросил Рон.
Они постояли, затаив дыхание, склонив головы в ту сторону, откуда доносились истерические крики Филча.
— …опять убирать! Да здесь же работы на всю ночь, как будто у меня и без того забот не хватает! Нет, это последняя капля, я пойду к Думбльдору…
Звук его шагов постепенно затих — Филч удалился по невидимому для приятелей коридору. Далеко-далеко с силой хлопнула дверь.
Ребята осторожно высунули носы в этот самый коридор и поняли, что Филч, как всегда, дежурил на своем добровольном посту: они снова оказались в том месте, где была атакована миссис Норрис. Им сразу стало понятно, отчего вопил Филч. Огромная лужа затопила полкоридора и, кажется, вода продолжала сочиться из-под двери туалета Меланхольной Миртл. Теперь, когда Филч прекратил орать, стали слышны всхлипывания Миртл, эхом отдававшиеся от стен туалета.
— Чтоопять с ней такое? — раздраженно спросил Рон.
— Пойдем посмотрим, — предложил Гарри и, подобрав робы до колен, они зашагали через лужу к двери с вывеской «НЕ РАБОТАЕТ», как всегда не обратили на нее внимания и вошли.
Меланхольная Миртл рыдала, если такое вообще возможно, сильнее и громче обычного. Похоже было, что она, по обыкновению, прячется в своем любимом унитазе. В туалете стояла темень, свечи потухли — от мощного потока воды стены и пол буквально пропитались влагой.
— В чём дело, Миртл? — спросил Гарри.
— Кто здесь? — гнусаво булькнул голос несчастной Миртл. — Пришли еще чем-нибудь в меня бросаться?
По воде Гарри добрел до ее кабинки и спросил:
— С какой стати я должен в тебя бросаться?
— Откуда я знаю? — завопила Миртл и появилась, выплеснув новую волну на и без того уже мокрый пол. — Я тут сижу, никого не трогаю, а кто-то приходит и швыряет в меня блокнотом! Хороши шуточки!
— Но ведь тебе же не больно, — резонно заметил Гарри, — я хочу сказать, он ведь прошел сквозь тебя, правильно?
Этого не следовало говорить. Миртл набрала побольше воздуху и заголосила:
— Ну и давайте теперь кидаться в Миртл блокнотами — ведь ей не больно! Она ничего не чувствует! Десять очков тому, кто попадет в живот! Пятьдесят — если в голову! Что ж, ха-ха-ха! Какая веселая игра! Как мы раньше до этого не додумались?
— А кто кинул в тебя блокнот? — поинтересовался Гарри.
— Откудая знаю… Я сидела в изгибе, размышляла о смерти, а он упал мне прямо сквозь макушку, — ответила Миртл, сверля ребят гневным взором, — Да вон он, его вынесло обратно…
Гарри с Роном заглянули под раковину, куда показывала Миртл. Там лежал маленький, тоненький блокнотик с вытертой черной обложкой, такой же мокрый, как и всё остальное в комнате. Гарри сделал шаг и хотел уже подобрать блокнот, как Рон неожиданно выбросил вперед руку и удержал его.
— Что? — спросил Гарри.
— С ума сошел? — сказал Рон. — Это может быть опасно.
— Опасно? — засмеялся Гарри. — Я тебя умоляю, с какой стати это может быть опасно?
— Ты не поверишь, — сказал Рон, опасливо покосившись на блокнот, — некоторые книжки, конфискованные Министерством… Мне папа рассказывал — там была одна, которая сразу выжигала глаза тому, кто в нее заглянет. А «Сонеты алхимика»? Те, кто их читал, потом до конца дней своих разговаривали лимериками. А у одной ведьмы в Бате нашли такую книжку, начинаешь ее читать и уже не можешь остановиться! Так и ходишь повсюду, сунув в нее нос и делаешь всё одной рукой! А ещё…
— Ладно, ладно, я всё понял, — оборвал его Гарри.
Маленький блокнотик лежал на полу, мокрый и ничем не примечательный.
— Всё равно у нас нет другого способа узнать, что это такое, — сказал Гарри, ловко обогнул Рона и поднял блокнот.
Гарри сразу увидел, что это ежедневник, которому, согласно полустершейся дате на обложке, было уже более пятидесяти лет. Гарри заинтересованно раскрыл ежедневник. На первой странице он различил надпись: «Т.Я.Реддль». Чернила немного расплылись.
— Постой-ка, — сказал Рон, осторожно приблизившись и заглянув через Гаррино плечо, — я, кажется, где-то видел это имя… Т.Я.Реддль получил Приз за Служение Школе пятьдесят лет назад.
— Откуда такие сведения? — поразился Гарри.
— Оттуда! Я этот самый приз раз пятьдесят чистил, помнишь, когда отбывал наказание у Филча? — с незабытой обидой в голосе объяснил Рон. — Именно на него меня вырвало слизняками. Если бы ты с чьего-нибудь имени оттирал всякую мерзость, то ты тоже бы его запомнил.
Гарри стал разлеплять мокрые страницы. Они были совершенно чистые, ни малейшего следа чернил, ни единой записи вроде «день рождения тети Мейбел» или «14:30 к зубному».
— Он ничего здесь не записывал, — разочарованно произнес Гарри.
— Почему же тогда кто-то захотел избавиться от него? — проявил любопытство Рон.
Гарри посмотрел на заднюю сторону обложки и увидел название универсального магазина на Воксхолл Роуд в Лондоне.
— Судя по всему, он был из муглов, — задумчиво сказал Гарри, — раз уж он купил это на Воксхолл Роуд…
— Ладно, брось ты его, какой в нём толк, — сказал Рон. Он понизил голос. — Пятьдесят очков, если попадешь Миртл в нос.
Гарри, однако, спрятал ежедневник в карман.
Гермиона, без усов, без хвоста, без меха, вышла из больницы в начале февраля. В первый же вечер, который она проводила дома, в гриффиндорской башне, Гарри показал ей ежедневник Т.Я.Реддля и рассказал, каким образом он попал к ним в руки.
— Ооооо, в нем могут скрываться таинственные силы, — с энтузиазмом восприняла рассказ Гермиона. Она взяла ежедневник в руки и стала внимательно изучать его.
— Если и так, то он скрывает их очень уж тщательно, — махнул рукой Рон. — Он стеснительный. Не знаю, почему ты не спустил его в унитаз, Гарри.
— Наоборот, мне интересно, почему кто-то хотел спустить его в унитаз, — возразил Гарри. — И вообще, я хочу знать, за что Реддль получил свой приз.
— Да за что угодно, — небрежно бросил Рон. — Получил С.О.В.У. 30 или спас преподавателя от гигантского кальмара. А может, убил Миртл; и все так обрадовались…
Но Гарри, по испуганному выражению лица Гермионы, догадался, что она подумала о том же, о чём и он сам.
— Что? — спросил Рон, переводя взгляд с одного на другую.
— Понимаешь, Комната Секретов в прошлый раз открывалась пятьдесят лет назад, — ответил Гарри. — Так сказал Малфой.
— Да-а-а, — протянул Рон.
— И этому ежедневнику пятьдесят лет, — сказала Гермиона, возбужденно барабаня по обложке пальцами.
— И что?
— Рон, проснись, — прикрикнула Гермиона. — Нам известно, что того, кто открыл Комнату прошлый раз, исключили пятьдесят лет назад. Нам известно, что Т.Я.Реддль получил Приз за Служение Школе пятьдесят лет назад. Что, если Реддль получил приз за поимку Наследника Слизерина? Может быть, мы всё узнаем из его дневника? Где находится Комната, как её открыть, что за чудовище в ней живет — я думаю, тот, кто на этот раз несет ответственность за нападения, захотел бы избавиться от такой вещицы, как вам кажется?
— Великолепная версия, Гермиона, — сказал Рон, — только в ней есть один малю-ю-ю-юсенький изъян. Там ничего не написано!
Но Гермиона уже доставала из рюкзака волшебную палочку.
— Возможно, это невидимые чернила! — шепнула она.
Трижды стукнув по обложке, Гермиона сказала: « Апарециум!»
Ничего не случилось. Нимало не обескураженная, девочка пихнула палочку обратно в рюкзак и достала оттуда ярко-красный ластик.
— Это Разоблачитель, я купила его на Диагон-аллее, — объяснила она.
Она сильно потерла на первом января. Ничего не произошло.
— Говорю вам, там пусто, — заявил Рон. — Этот ежедневник Реддль получил в подарок на Рождество и так и не смог себя заставить ничего записывать.
Даже самому себе Гарри не мог объяснить, почему он не выбросил ежедневник Реддля. Наоборот, несмотря на то, что он знал, что в нем нет никаких записей, он всё равно то и дело рассеянно брал блокнотик в руки и перелистывал страницы, так, как будто в нём содержалась история, которую он хотел дочитать. И, хотя Гарри был уверен, что никогда раньше не слышал имени Т.Я.Реддля, всё-таки оно что-то значило для него, как будто бы Реддль был полузабытым приятелем младенческих лет. Но это ощущение было абсурдно. Никаких друзей у него до «Хогварца» не было, уж об этом Дудли позаботился.
Тем не менее, Гарри твердо решил узнать о Реддле побольше и на следующий же день на рассвете направился в трофейную, чтобы как следует рассмотреть Приз. Его сопровождали заинтересованная Гермиона и скептически настроенный Рон, который заявил, что насмотрелся на трофеи на всю оставшуюся жизнь.
Отполированный золотой приз Реддля был спрятан в угловом шкафу. Надпись не содержала никаких подробностей относительно того, за что была выдана награда («и очень хорошо, а то приз был бы гораздо больше, и я всё ещё чистил бы его», сказал Рон). Однако, они обнаружили имя Реддля на старой «Медали за Магическое Мастерство», а также в списке лучших учеников прошлых лет.
— Он что-то вроде Перси, — сморщил нос Рон. — Староста, лучший ученик школы… наверняка, еще и отличник по всем предметам…
— Ты так говоришь, как будто это что-то неприличное, — сказала Гермиона слегка обиженным тоном.
Снаружи, слабые лучи солнца стали вновь согревать стены «Хогварца». Внутри замка, общий настрой стал несколько более оптимистичным. После Джастина и Почти Безголового Ника, никаких нападений больше не было. Мадам Помфри с радостью известила, что мандрагошки сделались хмурыми и скрытными; это означало, что они выходят из детского возраста. Гарри однажды случайно подслушал, как она доброжелательно рассказывала Филчу:
— Как только у них пройдут прыщи, их можно будет пересадить. После этого их вскоре можно будет срезать и приготовить настой. Вы сами не заметите, как получите миссис Норрис назад живой и здоровой.
Может быть, Наследник Слизерина потерял кураж, думал Гарри. Наверное, открывать Комнату Секретов становилось все более небезопасно — вся школа постоянно была начеку. А может быть, монстр, кем бы он ни был, готовился впасть в очередную пятидесятилетнюю спячку…
Хуффльпуффец Эрни Макмиллан не разделял подобной, оптимистической, точки зрения. Он по-прежнему был убежден, что Гарри является преступником, что он «выдал себя» в Клубе Дуэлянтов. Дрюзг только накалял обстановку; он появлялся повсюду со своей дурацкой песенкой «ах, Поттер-грязноттер», придумав к ней не менее дурацкий танец, который всякий раз исполнял.
Сверкароль Чаруальд, кажется, считал, что это он остановил лавину преступлений. Гарри однажды услышал, как он сообщил об этом профессору МакГонаголл, во время построения гриффиндорцев перед уроком превращений.
— Не думаю, что у нас могут быть ещё какие-то проблемы, Минерва, — сказал он, многозначительно постучал себя по носу и подмигнул. — Думаю, Комната Секретов закрылась навсегда. Преступник понял, что я его обязательно поймаю, что это лишь вопрос времени. Весьма разумно с его стороны остановиться сейчас, пока я не рассердился как следует. Знаете, на мой взгляд, что сейчас нужно школе, так это моральный стимул. Чтобы смыть с себя воспоминания о прошлом семестре. Не буду пока ничего говорить, но, мне кажется, я придумал одну вещь…
Он снова постучал себя по носу и важно удалился.
Каковы были представления Чаруальда о моральном стимуле, стало ясно за завтраком четырнадцатого февраля. Из-за квидишной тренировки накануне Гарри плохо выспался и сейчас бежал в Большой зал. Он немного опаздывал. Попав внутрь, он в первый момент решил, что пришел не туда.
Стены были покрыты огромными неестественно-розовыми цветами. Хуже того, сердечки-конфетти сыпались с бледно-голубого потолка. Гарри прошел к гриффиндорскому столу, где сидел Рон с таким видом, будто его вот-вот стошнит. Гермиона глупо хихикала.
— Что тут происходит? — спросил у них Гарри, усаживаясь и отряхивая конфетти с бекона.
Рон молча указал на учительский стол, видимо, от возмущения он не мог найти слов. Чаруальд, в неестественно-розовом, под цвет украшений на стене, облачении махал рукой, прося тишины. По обе стороны от него восседали учителя с каменными лицами. Со своего места Гарри видел, как на щеке у профессора МакГонаголл бьется жилка. Злей имел такой вид, словно его только что заставили проглотить целый половник «СкелеРоста».
— Поздравляю с днем святого Валентина! — крикнул Чаруальд. — Хочу поблагодарить тех, кто прислал мне открытки! Сорок шесть штук на данный момент! Я взял на себя смелость устроить вам этот маленький сюрприз… но это ещё не всё.
Чаруальд хлопнул в ладоши, и в дверь со стороны вестибюля строем вошли двенадцать гномов весьма суровой наружности. Причем не обычных гномов. Чаруальд заставил их прицепить золотые крылышки, подмышкой у каждого торчала арфа.
— Наши милые купидоны! Они будут разносить валентинки! И это ещё не всё! Я уверен, что мои дорогие коллеги захотят внести свой вклад в атмосферу всеобщего праздника! Почему бы нам не попросить профессора Злея показать, как готовят Любовное Зелье! А пока он будет этим заниматься, мы поговорим с профессором Флитвиком! Кто знает об Упоительных Чарах больше, чем он, хитрый старый лис!
Профессор Флитвик закрыл лицо руками. Вид Злея ясно говорил: первому, кто обратится ко мне за Любовным Зельем, затолкаю в глотку яд!
— Гермиона, умоляю тебя, скажи, что тебя не было среди этих сорока шести! — воскликнул Рон, когда ребята вышли из Большого зала и отправились на первый урок. Но Гермионе в этот момент срочно понадобилось что-то найти в рюкзаке, и она не ответила.
Весь день, к крайнему неудовольствию учителей, гномы врывались на занятия и раздавали валентинки. Во второй половине дня, когда гриффиндорцы направлялись на урок по заклинаниям, один из гномов вцепился в Гарри.
— Эй, ты! ‘Арри Поттер! — крикнул он, распихивая локтями тех, кто мешал ему подобраться к адресату. У этого гнома был особенно свирепый вид.
Вспотев с головы до ног и побагровев от ужаса перед перспективой получить валентинку на глазах у целой толпы первоклашек, среди которых по случайности оказалась и Джинни Уэсли, Гарри попытался удрать. Гном, однако, бросился наперерез прямо сквозь толпу, сокращая себе путь посредством пинков ногами по запрещенным местам, и достиг Гарри раньше, чем тот успел сделать два шага.
— Я должен доставить музыкальную открытку ‘Арри Поттеру лично в руки, — заявил гном, угрожающе потрясая арфой.
— Только не здесь, — прошипел Гарри и попытался убежать.
— Стой смирно! — рявкнул гном и, ухватившись за лямку рюкзака, потащил Гарри назад.
— Пусти! — затравленно огрызнулся Гарри и попробовал вырваться.
С ужасающим треском рюкзак разорвался пополам. Книжки, палочка, пергамент, перо попадали на пол. Последней выпала чернильница и щедро оросила чернилами всё вокруг.
Гарри судорожно зашарил по полу, стараясь подобрать всё сразу, раньше, чем гном начнет петь. В коридоре образовался затор.
— Что тут такое? — раздался презрительный голос. Гарри залихорадило: надо было собрать вещи как можно скорее, чтобы Малфой не услышал его валентинку.
— Что за беспорядок? — произнес еще один знакомый голос. Прибыл озабоченный Перси Уэсли.
Совершенно потеряв голову, Гарри предпринял последнюю попытку убежать, но гном обхватил его за ноги и ловко завалил на пол.
— Так, — деловито буркнул он, усаживаясь на Гарриных лодыжках. — Получите валентинку:
— Расходитесь, расходитесь, колокол прозвонил пять минут назад, расходитесь по классам, — говорил он, расшугивая самых младших как цыплят, — Тебяэто тоже касается, Малфой…
Гарри, случайно бросив взгляд на Малфоя, заметил, как тот остановился и подобрал что-то. С хитрым видом он показал найденное Краббе и Гойлу, и тут Гарри осознал, что это был ежедневник Реддля.
— Отдай, — тихо сказал Гарри.
— Интересно, что тут пишет наш Поттер? — протянул Малфой. Он, очевидно, не обратил внимания на то, какой год указан на обложке, и подумал, что держит в руках личный дневник самого Гарри. Наблюдавшие за этой сценой притихли. Джинни с ужасом переводила взгляд с блокнота на Гарри.
— Дай сюда, Малфой, — строго сказал Перси.
— Когда посмотрю, что там внутри, — ответил Малфой и помахал блокнотом перед носом у Гарри.
Перси сказал:
— Как школьный староста…
Но тут Гарри потерял терпение. Он выхватил волшебную палочку, крикнул: «Экспеллиармус!» и, точно так же, как в тот раз, когда Злей разоружил Чаруальда, ежедневник вылетел из рук Малфоя. Рон, широко ухмыляясь, поймал его.
Гарри с Роном навещали Гермиону каждый вечер. Как только начался семестр, они стали приносить ей домашние задания.
— Если бы у меня отросли кошачьи усы, я бы воспользовался случаем и ничего бы не делал, — сказал как-то Рон, потрогав стопку книг на прикроватном столике.
— С ума сошел, мне нельзя отставать! — живо ответила Гермиона. Настроение у нее значительно улучшилось: с лица уже сошла практически вся шерсть, а глаза медленно, но верно меняли цвет с желтого на обычный карий. — Кстати, а как у вас дела? Не появилось никаких новых версий? — добавила она едва различимым шепотом, чтобы не услышала мадам Помфри.
— Не-а, — мрачно ответил Гарри.
— Я был на все стоуверен, что это Малфой, — сказал Рон, уже, наверное, в сотый раз.
— А это что такое? — Гарри ткнул пальцем во что-то золотое, краешком высовывавшееся из-под подушки.
— Это? Открытка с пожеланием выздоровления, — буркнула Гермиона, отводя глаза и стараясь засунуть блестящее послание поглубже, но Рон опередил ее. Он выхватил открытку, раскрыл и громко зачитал:
«Милой мисс Грэнжер, с пожеланиями скорейшего выздоровления, от обеспокоенного преподавателя, профессора Сверкароля Чаруальда, кавалера Орден Мерлина третьей степени, почетного члена Лиги защиты от сил зла, а также пятикратного лауреата премии журнала „Ведьмополитен“ за самую обаятельную улыбку.»Рон с отвращением посмотрел на Гермиону.
— И ты спишь с этим под подушкой?!
К счастью, Гермиона была избавлена от необходимости отвечать, так как пришла мадам Помфри и принесла лекарство.
— Скажи, второго такого прилипалы, как Чаруальд, днем с огнем не сыщешь? — спросил Рон у Гарри по дороге из больничного отделения в башню «Гриффиндора». Злей задал столько работы, что, подумалось Гарри, когда он всё сделает, то будет, наверное, уже в шестом классе. Рон начал было сокрушаться, что не спросил у Гермионы, сколько крысиных хвостов надо класть в Волосодыбельное Зелье, но тут этажом выше раздался яростный вопль.
— Это Филч, — пробормотал Гарри, и они поспешили наверх, где остановились в сторонке и прислушались.
— Это ведь не очередное нападение, как ты думаешь? — напряженно спросил Рон.
Они постояли, затаив дыхание, склонив головы в ту сторону, откуда доносились истерические крики Филча.
— …опять убирать! Да здесь же работы на всю ночь, как будто у меня и без того забот не хватает! Нет, это последняя капля, я пойду к Думбльдору…
Звук его шагов постепенно затих — Филч удалился по невидимому для приятелей коридору. Далеко-далеко с силой хлопнула дверь.
Ребята осторожно высунули носы в этот самый коридор и поняли, что Филч, как всегда, дежурил на своем добровольном посту: они снова оказались в том месте, где была атакована миссис Норрис. Им сразу стало понятно, отчего вопил Филч. Огромная лужа затопила полкоридора и, кажется, вода продолжала сочиться из-под двери туалета Меланхольной Миртл. Теперь, когда Филч прекратил орать, стали слышны всхлипывания Миртл, эхом отдававшиеся от стен туалета.
— Чтоопять с ней такое? — раздраженно спросил Рон.
— Пойдем посмотрим, — предложил Гарри и, подобрав робы до колен, они зашагали через лужу к двери с вывеской «НЕ РАБОТАЕТ», как всегда не обратили на нее внимания и вошли.
Меланхольная Миртл рыдала, если такое вообще возможно, сильнее и громче обычного. Похоже было, что она, по обыкновению, прячется в своем любимом унитазе. В туалете стояла темень, свечи потухли — от мощного потока воды стены и пол буквально пропитались влагой.
— В чём дело, Миртл? — спросил Гарри.
— Кто здесь? — гнусаво булькнул голос несчастной Миртл. — Пришли еще чем-нибудь в меня бросаться?
По воде Гарри добрел до ее кабинки и спросил:
— С какой стати я должен в тебя бросаться?
— Откуда я знаю? — завопила Миртл и появилась, выплеснув новую волну на и без того уже мокрый пол. — Я тут сижу, никого не трогаю, а кто-то приходит и швыряет в меня блокнотом! Хороши шуточки!
— Но ведь тебе же не больно, — резонно заметил Гарри, — я хочу сказать, он ведь прошел сквозь тебя, правильно?
Этого не следовало говорить. Миртл набрала побольше воздуху и заголосила:
— Ну и давайте теперь кидаться в Миртл блокнотами — ведь ей не больно! Она ничего не чувствует! Десять очков тому, кто попадет в живот! Пятьдесят — если в голову! Что ж, ха-ха-ха! Какая веселая игра! Как мы раньше до этого не додумались?
— А кто кинул в тебя блокнот? — поинтересовался Гарри.
— Откудая знаю… Я сидела в изгибе, размышляла о смерти, а он упал мне прямо сквозь макушку, — ответила Миртл, сверля ребят гневным взором, — Да вон он, его вынесло обратно…
Гарри с Роном заглянули под раковину, куда показывала Миртл. Там лежал маленький, тоненький блокнотик с вытертой черной обложкой, такой же мокрый, как и всё остальное в комнате. Гарри сделал шаг и хотел уже подобрать блокнот, как Рон неожиданно выбросил вперед руку и удержал его.
— Что? — спросил Гарри.
— С ума сошел? — сказал Рон. — Это может быть опасно.
— Опасно? — засмеялся Гарри. — Я тебя умоляю, с какой стати это может быть опасно?
— Ты не поверишь, — сказал Рон, опасливо покосившись на блокнот, — некоторые книжки, конфискованные Министерством… Мне папа рассказывал — там была одна, которая сразу выжигала глаза тому, кто в нее заглянет. А «Сонеты алхимика»? Те, кто их читал, потом до конца дней своих разговаривали лимериками. А у одной ведьмы в Бате нашли такую книжку, начинаешь ее читать и уже не можешь остановиться! Так и ходишь повсюду, сунув в нее нос и делаешь всё одной рукой! А ещё…
— Ладно, ладно, я всё понял, — оборвал его Гарри.
Маленький блокнотик лежал на полу, мокрый и ничем не примечательный.
— Всё равно у нас нет другого способа узнать, что это такое, — сказал Гарри, ловко обогнул Рона и поднял блокнот.
Гарри сразу увидел, что это ежедневник, которому, согласно полустершейся дате на обложке, было уже более пятидесяти лет. Гарри заинтересованно раскрыл ежедневник. На первой странице он различил надпись: «Т.Я.Реддль». Чернила немного расплылись.
— Постой-ка, — сказал Рон, осторожно приблизившись и заглянув через Гаррино плечо, — я, кажется, где-то видел это имя… Т.Я.Реддль получил Приз за Служение Школе пятьдесят лет назад.
— Откуда такие сведения? — поразился Гарри.
— Оттуда! Я этот самый приз раз пятьдесят чистил, помнишь, когда отбывал наказание у Филча? — с незабытой обидой в голосе объяснил Рон. — Именно на него меня вырвало слизняками. Если бы ты с чьего-нибудь имени оттирал всякую мерзость, то ты тоже бы его запомнил.
Гарри стал разлеплять мокрые страницы. Они были совершенно чистые, ни малейшего следа чернил, ни единой записи вроде «день рождения тети Мейбел» или «14:30 к зубному».
— Он ничего здесь не записывал, — разочарованно произнес Гарри.
— Почему же тогда кто-то захотел избавиться от него? — проявил любопытство Рон.
Гарри посмотрел на заднюю сторону обложки и увидел название универсального магазина на Воксхолл Роуд в Лондоне.
— Судя по всему, он был из муглов, — задумчиво сказал Гарри, — раз уж он купил это на Воксхолл Роуд…
— Ладно, брось ты его, какой в нём толк, — сказал Рон. Он понизил голос. — Пятьдесят очков, если попадешь Миртл в нос.
Гарри, однако, спрятал ежедневник в карман.
Гермиона, без усов, без хвоста, без меха, вышла из больницы в начале февраля. В первый же вечер, который она проводила дома, в гриффиндорской башне, Гарри показал ей ежедневник Т.Я.Реддля и рассказал, каким образом он попал к ним в руки.
— Ооооо, в нем могут скрываться таинственные силы, — с энтузиазмом восприняла рассказ Гермиона. Она взяла ежедневник в руки и стала внимательно изучать его.
— Если и так, то он скрывает их очень уж тщательно, — махнул рукой Рон. — Он стеснительный. Не знаю, почему ты не спустил его в унитаз, Гарри.
— Наоборот, мне интересно, почему кто-то хотел спустить его в унитаз, — возразил Гарри. — И вообще, я хочу знать, за что Реддль получил свой приз.
— Да за что угодно, — небрежно бросил Рон. — Получил С.О.В.У. 30 или спас преподавателя от гигантского кальмара. А может, убил Миртл; и все так обрадовались…
Но Гарри, по испуганному выражению лица Гермионы, догадался, что она подумала о том же, о чём и он сам.
— Что? — спросил Рон, переводя взгляд с одного на другую.
— Понимаешь, Комната Секретов в прошлый раз открывалась пятьдесят лет назад, — ответил Гарри. — Так сказал Малфой.
— Да-а-а, — протянул Рон.
— И этому ежедневнику пятьдесят лет, — сказала Гермиона, возбужденно барабаня по обложке пальцами.
— И что?
— Рон, проснись, — прикрикнула Гермиона. — Нам известно, что того, кто открыл Комнату прошлый раз, исключили пятьдесят лет назад. Нам известно, что Т.Я.Реддль получил Приз за Служение Школе пятьдесят лет назад. Что, если Реддль получил приз за поимку Наследника Слизерина? Может быть, мы всё узнаем из его дневника? Где находится Комната, как её открыть, что за чудовище в ней живет — я думаю, тот, кто на этот раз несет ответственность за нападения, захотел бы избавиться от такой вещицы, как вам кажется?
— Великолепная версия, Гермиона, — сказал Рон, — только в ней есть один малю-ю-ю-юсенький изъян. Там ничего не написано!
Но Гермиона уже доставала из рюкзака волшебную палочку.
— Возможно, это невидимые чернила! — шепнула она.
Трижды стукнув по обложке, Гермиона сказала: « Апарециум!»
Ничего не случилось. Нимало не обескураженная, девочка пихнула палочку обратно в рюкзак и достала оттуда ярко-красный ластик.
— Это Разоблачитель, я купила его на Диагон-аллее, — объяснила она.
Она сильно потерла на первом января. Ничего не произошло.
— Говорю вам, там пусто, — заявил Рон. — Этот ежедневник Реддль получил в подарок на Рождество и так и не смог себя заставить ничего записывать.
Даже самому себе Гарри не мог объяснить, почему он не выбросил ежедневник Реддля. Наоборот, несмотря на то, что он знал, что в нем нет никаких записей, он всё равно то и дело рассеянно брал блокнотик в руки и перелистывал страницы, так, как будто в нём содержалась история, которую он хотел дочитать. И, хотя Гарри был уверен, что никогда раньше не слышал имени Т.Я.Реддля, всё-таки оно что-то значило для него, как будто бы Реддль был полузабытым приятелем младенческих лет. Но это ощущение было абсурдно. Никаких друзей у него до «Хогварца» не было, уж об этом Дудли позаботился.
Тем не менее, Гарри твердо решил узнать о Реддле побольше и на следующий же день на рассвете направился в трофейную, чтобы как следует рассмотреть Приз. Его сопровождали заинтересованная Гермиона и скептически настроенный Рон, который заявил, что насмотрелся на трофеи на всю оставшуюся жизнь.
Отполированный золотой приз Реддля был спрятан в угловом шкафу. Надпись не содержала никаких подробностей относительно того, за что была выдана награда («и очень хорошо, а то приз был бы гораздо больше, и я всё ещё чистил бы его», сказал Рон). Однако, они обнаружили имя Реддля на старой «Медали за Магическое Мастерство», а также в списке лучших учеников прошлых лет.
— Он что-то вроде Перси, — сморщил нос Рон. — Староста, лучший ученик школы… наверняка, еще и отличник по всем предметам…
— Ты так говоришь, как будто это что-то неприличное, — сказала Гермиона слегка обиженным тоном.
Снаружи, слабые лучи солнца стали вновь согревать стены «Хогварца». Внутри замка, общий настрой стал несколько более оптимистичным. После Джастина и Почти Безголового Ника, никаких нападений больше не было. Мадам Помфри с радостью известила, что мандрагошки сделались хмурыми и скрытными; это означало, что они выходят из детского возраста. Гарри однажды случайно подслушал, как она доброжелательно рассказывала Филчу:
— Как только у них пройдут прыщи, их можно будет пересадить. После этого их вскоре можно будет срезать и приготовить настой. Вы сами не заметите, как получите миссис Норрис назад живой и здоровой.
Может быть, Наследник Слизерина потерял кураж, думал Гарри. Наверное, открывать Комнату Секретов становилось все более небезопасно — вся школа постоянно была начеку. А может быть, монстр, кем бы он ни был, готовился впасть в очередную пятидесятилетнюю спячку…
Хуффльпуффец Эрни Макмиллан не разделял подобной, оптимистической, точки зрения. Он по-прежнему был убежден, что Гарри является преступником, что он «выдал себя» в Клубе Дуэлянтов. Дрюзг только накалял обстановку; он появлялся повсюду со своей дурацкой песенкой «ах, Поттер-грязноттер», придумав к ней не менее дурацкий танец, который всякий раз исполнял.
Сверкароль Чаруальд, кажется, считал, что это он остановил лавину преступлений. Гарри однажды услышал, как он сообщил об этом профессору МакГонаголл, во время построения гриффиндорцев перед уроком превращений.
— Не думаю, что у нас могут быть ещё какие-то проблемы, Минерва, — сказал он, многозначительно постучал себя по носу и подмигнул. — Думаю, Комната Секретов закрылась навсегда. Преступник понял, что я его обязательно поймаю, что это лишь вопрос времени. Весьма разумно с его стороны остановиться сейчас, пока я не рассердился как следует. Знаете, на мой взгляд, что сейчас нужно школе, так это моральный стимул. Чтобы смыть с себя воспоминания о прошлом семестре. Не буду пока ничего говорить, но, мне кажется, я придумал одну вещь…
Он снова постучал себя по носу и важно удалился.
Каковы были представления Чаруальда о моральном стимуле, стало ясно за завтраком четырнадцатого февраля. Из-за квидишной тренировки накануне Гарри плохо выспался и сейчас бежал в Большой зал. Он немного опаздывал. Попав внутрь, он в первый момент решил, что пришел не туда.
Стены были покрыты огромными неестественно-розовыми цветами. Хуже того, сердечки-конфетти сыпались с бледно-голубого потолка. Гарри прошел к гриффиндорскому столу, где сидел Рон с таким видом, будто его вот-вот стошнит. Гермиона глупо хихикала.
— Что тут происходит? — спросил у них Гарри, усаживаясь и отряхивая конфетти с бекона.
Рон молча указал на учительский стол, видимо, от возмущения он не мог найти слов. Чаруальд, в неестественно-розовом, под цвет украшений на стене, облачении махал рукой, прося тишины. По обе стороны от него восседали учителя с каменными лицами. Со своего места Гарри видел, как на щеке у профессора МакГонаголл бьется жилка. Злей имел такой вид, словно его только что заставили проглотить целый половник «СкелеРоста».
— Поздравляю с днем святого Валентина! — крикнул Чаруальд. — Хочу поблагодарить тех, кто прислал мне открытки! Сорок шесть штук на данный момент! Я взял на себя смелость устроить вам этот маленький сюрприз… но это ещё не всё.
Чаруальд хлопнул в ладоши, и в дверь со стороны вестибюля строем вошли двенадцать гномов весьма суровой наружности. Причем не обычных гномов. Чаруальд заставил их прицепить золотые крылышки, подмышкой у каждого торчала арфа.
— Наши милые купидоны! Они будут разносить валентинки! И это ещё не всё! Я уверен, что мои дорогие коллеги захотят внести свой вклад в атмосферу всеобщего праздника! Почему бы нам не попросить профессора Злея показать, как готовят Любовное Зелье! А пока он будет этим заниматься, мы поговорим с профессором Флитвиком! Кто знает об Упоительных Чарах больше, чем он, хитрый старый лис!
Профессор Флитвик закрыл лицо руками. Вид Злея ясно говорил: первому, кто обратится ко мне за Любовным Зельем, затолкаю в глотку яд!
— Гермиона, умоляю тебя, скажи, что тебя не было среди этих сорока шести! — воскликнул Рон, когда ребята вышли из Большого зала и отправились на первый урок. Но Гермионе в этот момент срочно понадобилось что-то найти в рюкзаке, и она не ответила.
Весь день, к крайнему неудовольствию учителей, гномы врывались на занятия и раздавали валентинки. Во второй половине дня, когда гриффиндорцы направлялись на урок по заклинаниям, один из гномов вцепился в Гарри.
— Эй, ты! ‘Арри Поттер! — крикнул он, распихивая локтями тех, кто мешал ему подобраться к адресату. У этого гнома был особенно свирепый вид.
Вспотев с головы до ног и побагровев от ужаса перед перспективой получить валентинку на глазах у целой толпы первоклашек, среди которых по случайности оказалась и Джинни Уэсли, Гарри попытался удрать. Гном, однако, бросился наперерез прямо сквозь толпу, сокращая себе путь посредством пинков ногами по запрещенным местам, и достиг Гарри раньше, чем тот успел сделать два шага.
— Я должен доставить музыкальную открытку ‘Арри Поттеру лично в руки, — заявил гном, угрожающе потрясая арфой.
— Только не здесь, — прошипел Гарри и попытался убежать.
— Стой смирно! — рявкнул гном и, ухватившись за лямку рюкзака, потащил Гарри назад.
— Пусти! — затравленно огрызнулся Гарри и попробовал вырваться.
С ужасающим треском рюкзак разорвался пополам. Книжки, палочка, пергамент, перо попадали на пол. Последней выпала чернильница и щедро оросила чернилами всё вокруг.
Гарри судорожно зашарил по полу, стараясь подобрать всё сразу, раньше, чем гном начнет петь. В коридоре образовался затор.
— Что тут такое? — раздался презрительный голос. Гарри залихорадило: надо было собрать вещи как можно скорее, чтобы Малфой не услышал его валентинку.
— Что за беспорядок? — произнес еще один знакомый голос. Прибыл озабоченный Перси Уэсли.
Совершенно потеряв голову, Гарри предпринял последнюю попытку убежать, но гном обхватил его за ноги и ловко завалил на пол.
— Так, — деловито буркнул он, усаживаясь на Гарриных лодыжках. — Получите валентинку:
Гарри отдал бы все золото «Гринготтса» за возможность немедленно провалиться на месте. Призвав на помощь всё своё мужество, он смеялся вместе с остальными, одновременно поднимаясь на ноги, онемевшие под тяжестью гнома. Перси Уэсли в это время прилагал все усилия, чтобы разогнать толпу, в которой, кстати, многие рыдали от хохота.
Глаза зелены как лягушковый торт,
А чёлка черна как пиратский ботфорт.
Пусть он будет моим, он непобедим,
Герой, с кем не сладил Злой Лорд.
— Расходитесь, расходитесь, колокол прозвонил пять минут назад, расходитесь по классам, — говорил он, расшугивая самых младших как цыплят, — Тебяэто тоже касается, Малфой…
Гарри, случайно бросив взгляд на Малфоя, заметил, как тот остановился и подобрал что-то. С хитрым видом он показал найденное Краббе и Гойлу, и тут Гарри осознал, что это был ежедневник Реддля.
— Отдай, — тихо сказал Гарри.
— Интересно, что тут пишет наш Поттер? — протянул Малфой. Он, очевидно, не обратил внимания на то, какой год указан на обложке, и подумал, что держит в руках личный дневник самого Гарри. Наблюдавшие за этой сценой притихли. Джинни с ужасом переводила взгляд с блокнота на Гарри.
— Дай сюда, Малфой, — строго сказал Перси.
— Когда посмотрю, что там внутри, — ответил Малфой и помахал блокнотом перед носом у Гарри.
Перси сказал:
— Как школьный староста…
Но тут Гарри потерял терпение. Он выхватил волшебную палочку, крикнул: «Экспеллиармус!» и, точно так же, как в тот раз, когда Злей разоружил Чаруальда, ежедневник вылетел из рук Малфоя. Рон, широко ухмыляясь, поймал его.