Роулинг Джоанн. Гарри Поттер и Комната Секретов

   — Какого — черта— ты — себе — позволяешь! — сквозь сжатые зубы прохрипел дядя Вернон, приблизив разъяренное лицо к лицу племянника. — Ты только что испортил мне японский анекдот про клюшку для гольфа! Еще один звук и ты пожалеешь, что родился, понял, парень?
   И он, по-слоновьи топая, покинул комнату.
   Все еще дрожа, Гарри выпустил беспокойного гостя из шкафа.
   — Видите, как я здесь живу? — воскликнул он. — Понимаете, почему я так хочу вернуться в «Хогварц»? Это единственное место, где у меня есть… ну, по крайней мере, мне кажется, что у меня есть… друзья.
   — Друзья, которые даже не пишут Гарри Поттеру? — хитро прищурился эльф.
   — Мне кажется, они просто… подождите-ка, — нахмурился Гарри. — А откуда вызнаете, что они мне не пишут?
   Добби переминался с ноги на ногу.
   — Гарри Поттер не должен сердиться на Добби. Добби хотел как лучше…
   —  Так это вы перехватывали мои письма?
   — Они у Добби с собой, — сказал эльф. Топчась опасливо вне досягаемости, он откуда-то из-за пазухи вытащил толстую пачку конвертов. Гарри разглядел аккуратный почерк Гермионы, неровные каракули Рона и даже загогулины, явно принадлежавшие перу Огрида, привратника «Хогварца».
   Добби озабоченно моргал.
   — Гарри Поттер не должен сердиться… Добби надеялся… если Гарри Поттер подумает, что друзья забыли его… Гарри Поттер может не захотеть возвращаться в школу, сэр…
   Гарри не слушал. Он хотел выхватить письма, но Добби отпрянул.
   — Гарри Поттер получит их, сэр, если даст Добби слово, что не будет возвращаться в «Хогварц». Ах, сэр, вы не можете подвергать себя такой опасности! Скажите, что не вернетесь в школу, сэр!
   — Нет, — сердито сказал Гарри. — Отдайте мне письма моих друзей!
   — В таком случае Гарри Поттер не оставил Добби никакого выбора, — печально произнес эльф.
   И, прежде чем Гарри успел пошевелиться, Добби бросился к двери, распахнул ее и припустил вниз по лестнице.
   Во рту у мальчика пересохло, живот подвело, но он немедленно бросился вдогонку, стараясь не издавать звуков. Он перепрыгнул через шесть последних ступенек и бесшумно как кошка приземлился на ковер, оглядываясь в поисках Добби. Из столовой донеслись слова дяди Вернона: «…ах, расскажите Петунии ту забавную историю про американских сантехников, мистер Мэйсон. Она умирает от желания ее услышать…»
   Гарри промчался через холл в кухню и физически ощутил, как у него на месте живота образуется сосущая пустота.
   Пудинг, шедевр тети Петунии, восхитительная гора взбитых сливок с сахарными фиалками, парила под потолком. На шкафу в уголке сгорбился Добби.
   — Нет, — простонал Гарри, — пожалуйста… они меня убьют!
   — Гарри Поттер должен пообещать, что не вернется в школу…
   — Добби… пожалуйста…
   — Поклянитесь, сэр!
   — Не могу!
   Добби взглянул трагически.
   — В таком случае Добби обязан это сделать, сэр, для собственного же блага Гарри Поттера.
   Пудинг шлепнулся на пол с шумом, от которого у Гарри едва не остановилось сердце. Блюдо разбилось, сливки забрызгали окна и стены. С мягким звуком, похожим на негромкий свист хлыста, Добби исчез.
   Из столовой раздались крики, в кухню ворвался дядя Вернон и увидел Гарри, застывшего в шоке, в пудинге с ног до головы.
   Сначала казалось, что дяде Вернону удастся замять эту историю («наш племянник — очень нервный ребенок — впадает в беспокойство, когда видит чужих — держим его наверху»). Он, как разбежавшихся кур, загнал Мэйсонов обратно в столовую, пообещал Гарри содрать с него шкуру, лишь только уйдут гости и выдал ему швабру. Тетя Петуния порылась в холодильнике и достала мороженое, а Гарри, все еще не в силах унять нервную дрожь, начал отчищать кухню.
   У дяди Вернона по-прежнему оставался шанс заключить договор — если бы не сова.
   Тетя Петуния как раз протягивала гостям коробку мятных конфет, когда в окно, громко шумя крыльями, влетела здоровенная амбарная сова, бросила письмо на голову миссис Мэйсон и вылетела обратно. Миссис Мэйсон издала леденящий душу вопль и выбежала из дома с криками: «Дурдом! Дурдом!». Мистер Мэйсон задержался лишь для того, чтобы довести до сведения Дурслеев, что его жена панически боится птиц всех форм и размеров, а также чтобы поинтересоваться, кажутся ли им самим смешными их идиотские шутки.
   Гарри стоял посреди кухни, ухватившись для поддержки за швабру, а дядя Вернон медленно приближался к нему с сатанинским огнем в маленьких глазках.
   — Прочти! — злобно прошипел он, размахивая только что полученным письмом, — Давай, давай — читай!
   Гарри взял письмо. Это была отнюдь не поздравительная открытка.

   Уважаемый м-р Поттер!
   Мы получили донесение, что по месту вашего жительства в двенадцать минут десятого сегодня вечером имело место наложение Невесной Чары.
   Как вам известно, несовершеннолетним колдунам запрещается использование заклинаний любого свойства вне стен учебного заведения, и любая дальнейшая деятельность подобного рода с вашей стороны может привести к исключению из вышеупомянутого учебного заведения (Декрет о разумных ограничениях колдовства среди несовершеннолетних, 1875, параграф С).
   Мы также обязаны напомнить, что любая колдовская деятельность, могущая повлечь за собой опасность обнаружения членами немагического сообщества (муглами) является серьезным нарушением раздела 13 Статуса Секретности Всемирной Конфедерации Чародеев.
   Желаем приятно провести каникулы!
   Искренне Ваша,
   Мафальда Хопкирк
   ОТДЕЛ НЕПРАВОМОЧНОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ КОЛДОВСТВА
   Министерство магии

   Гарри поднял взгляд от письма и судорожно сглотнул.
   — А ты не говорил нам, что тебе запрещается колдовать вне школы, — проговорил дядя Вернон, и его зрачки озарил сумасшедший тусклый свет, — Забыл, наверно… выскочило из головы…
   Он навис над мальчиком как гигантский бульдог, обнажив зубы.
   — Что ж, у меня для тебя новости, парень… я тебя запру наверху… ты никогда больше не пойдешь в свою школу… никогда… а если ты попытаешься удрать с помощью своих волшебных штучек — тебя исключат!
   И, хохоча как маньяк, он поволок Гарри наверх.
   Дядя Вернон исполнил свои угрозы в точности. На следующее утро он вызвал мастера, и тот установил в комнате у Гарри решетку на окно. Сам дядя Вернон вставил в дверь специальную откидную дверцу, как для кошки, чтобы через это отверстие три раза в день проталкивать небольшие порции еды. Гарри выпускали из комнаты в туалет два раза, утром и вечером. Все остальное время он сидел взаперти.
   Через три дня порядки оставались все так же строги, и Гарри не видел для себя никакого выхода. Он лежал на животе, горестно смотрел сквозь решетку на заходящее солнце и гадал, что же с ним теперь будет.
   Какой смысл прибегать к колдовству, чтобы освободиться, если после этого его исключат из «Хогварца»? Но жить на Бирючиновой аллее тоже больше невозможно. Дурслеи узнали, что им не угрожает опасность проснуться однажды утром в виде мышей или лягушек, и тем самым он потерял свое последнее оружие против них. Может быть, Добби и удалось спасти Гарри от ужаснейших событий, которые якобы должны произойти в «Хогварце», но, если дела пойдут так и дальше, он в любом случае умрет с голоду.
   Хлопнула дверца, появилась рука тети Петунии и протолкнула внутрь миску супа из консервов. Гарри, у которого живот давно уже свело от голода, одним прыжком соскочил с кровати и схватил миску. Суп был холодный как лед, но Гарри все равно выпил залпом половину. Потом прошел через комнату к клетке Хедвиги и вывалил похожие на мокрые тряпки овощи ей в кормушку. Сова нахохлилась и посмотрела на хозяина, всем своим видом выражая глубочайшее отвращение.
   — Нечего клюв воротить — ешь что дают, — сурово сказал ей Гарри.
   Он поставил пустую миску на пол рядом с дверцей и лег обратно на кровать, чувствуя себя почему-то гораздо голоднее, чем до супа.
   Предположим, через четыре недели он все еще будет жив. Что произойдет, если он не приедет в «Хогварц»? Пришлют кого-нибудь узнать, что с ним случилось? Смогут ли они заставить Дурслеев отпустить его?
   Вечерело, и комната погружалась в темноту. Истерзанный бесплодными размышлениями, вопросами, на которые не было ответа и голодным бурчанием в животе, Гарри провалился в беспокойный сон.
   Ему приснилось, что он сидит в зоопарке, в клетке с табличкой «НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИЙ КОЛДУН». Люди глазеют на него сквозь решетку, а он, изголодавшийся и ослабевший, лежит на соломе. В толпе он различил лицо Добби и позвал его, прося о помощи, но Добби лишь крикнул в ответ: «Гарри Поттер здесь в безопасности, сэр!» и исчез. Появились Дурслеи. Дудли стал дергать прутья решетки и потешаться над ним.
   — Прекрати, — пробормотал Гарри, пытаясь избавиться от навязчивого грохота, — оставь меня в покое… уйди… я хочу спать…
   Он открыл глаза. Лунный свет проникал сквозь зарешеченные окна, освещая кровать. И кто-то действительноглядел на него из-за прутьев: веснушчатый, рыжеволосый, длинноносый кто-то.
   За окном был Рон Уэсли.

Глава третья
Пристанище

   — Рон! — только и сумел выдохнуть Гарри, подползая по кровати ближе к окну и поднимая вверх раму, чтобы они с Роном смогли поговорить через решетку. — Рон, как ты… откуда ты…
   Тут челюсть у него так и отвалилась: его мозг наконец вобрал в себя всю невероятность происходящего. Рон высовывался из окна задней дверцы старого, бирюзового, припаркованного в воздухе автомобиля. С передних сидений приветственно ухмылялись Фред и Джордж, близнецы, старшие братья Рона.
   — Как жизнь, Гарри? — спросил Джордж.
   — Что с тобой случилось? — затараторил Рон. — Почему ты не отвечал на письма? Я тебя раз двенадцать приглашал в гости! А потом папа сказал, что тебе послали официальное предупреждение за колдовство на глазах у муглов…
   — Это не я… А он откуда узнал?
   — Он же работает в Министерстве, — объяснил Рон. — И ты же знаешь, что нам нельзя колдовать вне…
   — Кто бы говорил, — проворчал Гарри, выразительно поглядев на парящую в воздухе машину.
   — Это не считается, — заявил Рон. — Машину мы всего-навсего одолжили. Она папина, это не мыее заколдовали. А вот на глазах у изумленных муглов…
   — Да говорю тебе, это не я… но это долго объяснять… слушай, можете вы сказать в «Хогварце», что Дурслеи меня заперли и не разрешают мне идти в школу, а с помощью колдовства я, конечно же, отсюда выбраться не могу, потому что в Министерстве решат, что это второе заклинание за три дня, и тогда…
   — Не стони, — прервал его Рон. — Мы приехали за тобой.
   — Но вам же тоже нельзя колдовать…
   — А нам и не надо, — хмыкнул Рон, мотнув головой в сторону переднего сидения, — забыл, что ли, кого я собой прихватил?
   — Обвяжи-ка вот это вокруг прутьев, — велел Фред, бросая Гарри конец веревки.
   — Если проснутся Дурслеи, я покойник, — сказал Гарри, когда крепко обмотал прутья решетки. Фред завел двигатель.
   — Не бойся, — сказал Фред, — и отойди в сторонку.
   Гарри отодвинулся подальше от окна, вглубь комнаты, и встал рядом с Хедвигой, которая, казалось, осознала всю важность момента и вела себя очень тихо. Двигатель взревывал всё громче, и наконец решетка с грохотом оторвалась от оконного проема, а Фред вместе с автомобилем улетел куда-то в небо. Гарри подбежал к окну и увидел, что решетка на веревке болтается в нескольких метрах от земли. Рон, кряхтя от натуги, тащил ее в машину. Гарри напряженно вслушивался, но из спальни Дурслеев не доносилось ни звука.
   Когда решетка была наконец надежно водворена на заднее сидение рядом с Роном, Фред задним ходом подал автомобиль к окну, постаравшись придвинуться как можно ближе.
   — Забирайся, — сказал Рон.
   — Но… все мои школьные вещи… палочка… метла…
   — Где?
   — Заперты в шкафу под лестницей, а я не могу выйти из комнаты…
   — Не проблема, — беззаботно бросил Джордж с переднего пассажирского сидения. — Ну-ка, Гарри, уйди с дороги.
   Фред с Джорджем легко, по-кошачьи, перебрались через окно в комнату. С ними и впрямь не пропадешь, подумал Гарри, увидев, что Джордж достал из кармана шпильку и начал осторожно поворачивать её в замке.
   — Многие колдуны считают, что на разные там мугловые фокусы не стоит тратить времени, — сказал Фред, — а вот нам кажется, что некоторым вещам очень даже стоит поучиться, пусть даже они не так быстро действуют, как колдовство.
   Раздался тихий щелчок, и дверь распахнулась.
   — Ну что — мы притащим твой сундук, а ты собери здесь все, что нужно и передай Рону, — шепотом приказал Джордж.
   — Осторожно на нижней ступеньке — она скрипит, — прошептал Гарри вслед уже удаляющимся близнецам.
   Потом он заметался по комнате, хватая вещи и передавая их в окно Рону. Потом помог Фреду и Джорджу затащить сундук вверх по лестнице. Дядя Вернон кашлянул в спальне.
   Наконец, запыхавшиеся, они достигли площадки второго этажа и отнесли сундук к открытому окну. Фред перелез в машину, чтобы помочь Рону тащить, а Гарри с Джорджем толкали из комнаты.
   Дядя Вернон снова кашлянул.
   — Еще чуть-чуть, — напряженно просипел Фред из машины, — еще разок толкните…
   Гарри и Джордж навалились плечами, и сундук проскользнул по подоконнику на заднее сидение.
   — Ну всё, отчаливаем, — шепнул Джордж.
   Но, стоило Гарри влезть на подоконник, как из комнаты раздался громкий возмущенный крик совы, а следом за ним — не менее возмущенный рык дяди Вернона:
   — ЧЕРТОВА СОВА!
   — Я забыл Хедвигу!
   Гарри рванулся через всю комнату, выключатель наверху возле лестницы уже щелкнул — мальчик схватил клетку, пулей пронесся к окну и передал сову Рону. Потом он снова влез на комод, а дядя Вернон уже барабанил в незапертую дверь — и дверь с треском распахнулась.
   На какую-то долю секунды силуэт дяди Вернона неподвижно застыл в проеме; затем дядя издал утробный рев разъяренного быка, головой вперед ринулся на Гарри и успел ухватить его за лодыжку.
   Рон, Фред и Джордж в свою очередь схватили Гарри за руки и стали изо всех сил тянуть.
   — Петуния! — вопил дядя Вернон. — Он уходит! УХОДИТ!
   Тут Уэсли дружно поднажали, и нога Гарри выскользнула из железной лапищи дяди Вернона — Гарри оказался в машине — захлопнул за собой дверь…
   — Жми на газ, Фред! — проорал Рон, и машина стрелой взметнулась к луне.
   Гарри не мог поверить своему счастью — он был свободен! Он высунулся из окна — ночной ветер стал трепать волосы — и посмотрел на быстро уменьшающиеся крыши домов Бирючиновой аллеи. Дядя Вернон, тетя Петуния и Дудли, втроем, остолбеневшие от удивления, вывесились из окна его комнаты.
   — Увидимся следующим летом! — прокричал Гарри.
   Мальчишки покатились с хохоту, и Гарри откинулся на спинку сидения, улыбаясь от уха до уха.
   — Выпусти Хедвигу, — попросил он Рона. — Пусть летит за нами. Ей уже тысячу лет не удавалось размять крылья.
   Джордж протянул Рону шпильку и, спустя мгновение, Хедвига радостно вырвалась из окна и бесшумно как привидение заскользила рядом с машиной.
   — Итак — что же за история? — начал нетерпеливо расспрашивать Рон. — Что с тобой приключилось?
   Гарри всё им рассказал: и про Добби, и про его предостережение, и про фиаско, которое потерпел фиалковый пудинг. После того как он закончил свое повествование, наступило долгое, потрясенное молчание.
   — Какое-то надувательство, — в конце концов вынес приговор Фред.
   — Точно, что-то подозрительное, — согласился Джордж. — И он тебе даже не сказал, что это там за заговор и кто в нем участвует?
   — Мне кажется, он не мог, — ответил Гарри. — Говорю вам, всякий раз как он доходил до того, что мог проговориться, он начинал биться головой об стенку.
   Фред с Джорджем переглянулись.
   — Что? Думаете, он мне наврал?
   — Ну-у-у, — протянул Фред, — скажем так: у домовых эльфов у самих с магией всё в порядке, только обычно они не могут ею воспользоваться без разрешения хозяина. Думаю, старину Добби прислали, чтобы ты не возвращался в «Хогварц». Кто-то, так сказать, пошутил. Как ты думаешь, есть у кого-то на тебя зуб?
   — Да, — сразу же ответили Рон и Гарри, хором.
   — Драко Малфой, — пояснил Гарри. — Он меня ненавидит.
   — Драко Малфой? — переспросил Джордж, оборачиваясь. — Случайно не сын Люциуса Малфоя?
   — Наверное, фамилия-то не слишком распространенная, правда ведь? — сказал Гарри. — А что?
   — Да я слышал, как папа о нем говорил, — объяснил Джордж. — Он в свое время вовсю поддерживал Сам-Знаешь-Кого.
   — А когда Сам-Знаешь-Кто исчез, — добавил Фред, выгибая шею, чтобы посмотреть на Гарри, — Люциус Малфой вернулся и сказал, что ничего такого не делал и ни в чем не виноват. Но это всё враки — папа уверен, что он принадлежал к самому близкому Сам-Знаешь-Чьему окружению.
   Гарри и прежде слышал подобные разговоры о семье Малфоев, и никогда им не удивлялся. По сравнению с Малфоем Дудли выглядел умным, добросердечным и чувствительным мальчиком.
   — Не знаю, есть ли у Малфоев домовый эльф… — задумался Гарри.
   — Чей бы он ни был, это должен быть старинный колдовской род, к тому же богатый, — сказал Фред.
   — Ага. Мама всегда говорит, что хотела бы, чтобы у нас был домовый эльф, гладить белье, — добавил Джордж. — А у нас всего лишь паршивый старый упырь на чердаке и гномы в саду. Домовые эльфы живут в особняках, замках, во всяких, знаешь, таких местах; в нашем доме ничего подобного не найдешь…
   Гарри промолчал. Учитывая тот факт, что у Драко Малфоя всегда было всё самое лучшее, можно было предположить, что его семья купается в колдовском золоте; Гарри легко мог представить Малфоя разгуливающим по огромному роскошному особняку. Да и такая «шуточка» — послать слугу, чтобы заставить Гарри не возвращаться в «Хогварц» — вполне в духе Малфоя. Как можно было свалять такого дурака и принять Добби всерьез?
   — В любом случае, я рад, что мы за тобой приехали, — сказал Рон. — Я уже начал по-настоящему беспокоиться, почему ты не отвечаешь на письма. Сначала я думал, что во всем виноват Эррол…
   — Кто это Эррол?
   — Наш филин. Ужасно древний. Он уже не раз падал, когда нес почту. Я потом еще хотел одолжить Гермеса…
   —  Кого?
   — Это сова, которую родители подарили Перси, когда он стал старостой, — объяснил Фред с переднего сидения.
   — Но Перси мне его не дал, — продолжал Рон, — сказал, что Гермес ему самому нужен.
   — Перси вообще все лето ведет себя странно, — нахмурился Джордж. — И он и вправду пишет очень много писем и подолгу запирается в своей комнате… Я хочу сказать, сколько можно полировать значок «СТАРОСТА», ну, десять дней, от силы двадцать… ты забрал слишком далеко на запад, Фред, — прибавил он, ткнув в компас на приборной панели. Фред крутанул руль.
   — А ваш папа знает, что вы взяли машину? — поинтересовался Гарри, догадываясь, впрочем, каков будет ответ.
   — Ммм, нет, ему пришлось пойти на работу сегодня вечером. Если повезет, мы вернем машину в гараж, и мама даже не заметит, что мы ее брали.
   — А что вообще ваш папа делает в Министерстве?
   — Работает в самом скучном отделе, — сказал Рон. — Отдел неправильного использования мугловых предметов быта.
   —  Чего?
   — Эта работа связана с заколдованными предметами, которые были произведены муглами, понимаешь, на случай, если они снова попадут в мугловый магазин или к кому-то в дом. Вот, например, в прошлом году умерла одна старая ведьма, и ее чайный сервиз продали в антикварный магазин. Его купила одна женщина, муглянка, принесла домой, пригласила друзей пить чай. Это был такой кошмар — папа несколько недель приходил домой поздно.
   — А что случилось?
   — Чайник взбесился и стал разбрызгивать кипяток во все стороны, а один дядька даже попал в больницу — щипцы для сахара укусили его за нос. Папа совершенно выдохся — у него в отделе только он сам да старый чародей Перкинс — и вот им пришлось налагать заклятия забвения и прочие подобные штучки, чтобы замять эту историю…
   — Но как же… ваш папа… и эта машина…
   Фред засмеялся:
   — О, отец в восторге от всего, что имеет отношение к муглам; у нас в сарае всего полно. Он всё разбирает, заколдовывает и собирает обратно. Если бы он устроил обыск у нас дома, ему пришлось бы арестовать самого себя. Мама из-за этого с ума сходит.
   — Мы уже на главной дороге, — перебил Джордж. — Через десять минут будем на месте… Ну и хорошо, а то уже светает…
   На востоке вдоль линии горизонта появился слабый розоватый отсвет.
   Фред немного снизился, и Гарри увидел внизу темное стеганое одеяло возделанных полей и группки деревьев.
   — Скоро поселок, — сказал Джордж. — Колготтери Сент-Инспекторт.
   Машина спускалась все ниже и ниже. Рубиново красный солнечный диск уже виднелся за деревьями.
   — Приземлились! — воскликнул Фред, когда, с легким «бум!», колеса коснулись земли. Они сели возле полуразрушенного гаража в небольшом дворике, и Гарри, выглянув в окно, в первый раз увидел дом Рона.
   Он был похож на большой каменный хлев, к которому с течением времени там и сям хаотично пристраивали все новые и новые помещения, до тех пор пока хлев не вырос до нескольких этажей и не согнулся так, что, казалось, не разваливался лишь благодаря какому-то волшебству (впрочем, напомнил себе Гарри, так оно, наверное, и было). На красной крыше торчало штук пять-шесть труб. В землю возле двери был воткнут шест с криво прибитой дощечкой с надписью «ПРИСТАНИЩЕ». У порога валялось великое множество резиновых сапог и сильно проржавевший котел. Несколько пухлых коричневых цыплят расхаживали по двору и что-то клевали.
   — Ничего особенного, — с деланной небрежностью бросил Рон.
   — У вас здорово! — счастливо воскликнул Гарри, вспомнив Бирючиновую аллею.
   Они вышли из машины.
   — Слушайте — наверх надо подниматься исключительно осторожно! — предупредил Фред. — А дальше — ждите, пока мама не позовет завтракать. Тогда ты, Рон, сбежишь вниз с криком: «Мам, посмотри, кто к нам приехал ночью!», и она будет так рада видеть Гарри, что никто и не заметит, что мы брали машину.
   — Правильно, — согласился Рон. — Пошли, Гарри, я покажу, где я сплю — на самом…
   Рон вдруг стал весь зеленый, и глаза его застыли. Остальные трое быстро обернулись.
   Миссис Уэсли шагала через двор, распугивая цыплят, и просто поразительно, как ей, низенькой, пухленькой, добродушной женщине, удавалось до такой степени походить на саблезубого тигра.
   — Ой, — сказал Фред.
   — М-мамочки, — сказал Джордж.
   Миссис Уэсли резко остановилась перед ними, уперла руки в боки и молча переводила взгляд с одного виноватого лица на другое. На ней был цветастый передник, из кармана которого торчала волшебная палочка.
   — Ну, — сказала она.
   — Доброе утро, мам, — сказал Джордж, и только ему одному показалось, что голос его прозвучал легко и беззаботно.
   — Вы себе представляете, как я волновалась? — произнесла миссис Уэсли страшным шепотом.
   — Извини, мам, но понимаешь, нам надо было…
   Все три сына миссис Уэсли были выше ее ростом, но они заметно скукожились под обрушившимся на них гневом.
   —  Кровати пустые! Записки нет! Машины нет — могли разбиться — чуть с ума не сошла от беспокойства — вам наплевать? — никогда, за всю мою жизнь — вот придет отец, он вам покажет — ни Билл, ни Чарли, ни Перси, никогда ничего подобного…
   — Безупречный Перси, — пробормотал себе под нос Фред.
   — А ТЕБЕ НЕ МЕШАЛО БЫ ВЗЯТЬ С НЕГО ПРИМЕР! — завопила миссис Уэсли, уперев палец в грудь Фреду. — Вы могли погибнуть, вас могли увидеть, отец мог потерять из-за вас работу…
   Казалось, что это продолжалось много часов. Миссис Уэсли успела охрипнуть, прежде чем повернулась к Гарри — и тот попятился.
   — Я очень рада, что ты приехал, Гарри, дорогой, — сказала миссис Уэсли. — Заходи, съешь чего-нибудь с дороги.
   Она повернулась и пошла в дом, а Гарри испуганно посмотрел на Рона и, получив от него ободряющий кивок, последовал за ней.
   Кухня была маленькая и довольно обшарпанная. В середине стояли струганный деревянный стол и стулья. Гарри присел на краешек одного из них и стал оглядываться по сторонам. До этого он никогда еще не был в колдовском доме.
   На стене напротив висели часы с одной стрелкой и совсем без цифр. Вместо них по краю шли надписи: «Пора ставить чай», «Пора кормить цыплят», «Опять опоздал». На каминной полке в три ряда толпились книжки, с заглавиями типа «Магическая изюминка для каждого», «Волшебная выпечка», «Пир за одну минуту — чудеса!». И, либо Гарри обманывал его собственный слух, либо по старому радио над раковиной только что объявили, что через пару минут начнется «Ведьмин час», на который приглашена Челестина Уорбек, «певица-чаровница».
   Миссис Уэсли хлопотала вокруг. Она ловкими, хотя и несколько небрежными движениями готовила завтрак и после каждой брошенной на сковородку сосиски кидала гневные взгляды на своих сыновей. Через равные промежутки времени с ее стороны доносилось внятное ворчание — «не знаю, где была ваша голова» и «ни за что бы не поверила».
   —  Тебяя не виню, милый, — уверила она Гарри, навалив ему на тарелку штук восемь-девять сосисок. — Мы с Артуром сами о тебе очень беспокоились. Как раз вчера вечером мы говорили о том, что поедем и заберем тебя сами, если к пятнице Рон не получит от тебя ответа. Но, в самом деле (она добавила к сосискам яичницу из трех яиц), летать на запрещенном виде транспорта через всю страну — вас кто угодно мог увидеть…