Страница:
– У меня… уже случилось! – Простонала я, из последних сил цепляясь побелевшими пальцами за веревочную перекладину и одновременно стараясь разогнуть одеревеневшую ногу.
– Что??
– Чтоб вас, да я влезть не могу – нога не слушается! – Чуть не заплакала я.
– Держись, я сейчас. – Данте сунул мою одежду Вильке и, перемахнув через борт, стал быстро ко мне спускаться. Через несколько секунд он уже находился прямо надо мной, примерился, и аккуратно соскользнул вниз по обратной стороне лесенки.
– Что ты там делаешь? – Я попыталась обернуться, но у меня это плохо получилась, и я добилась только того, что чуть не сорвалась с ненадежной веревочной опоры.
– Тебе помогаю. – Язвительно отозвался он. И тотчас я почувствовала, как он обхватил горячей ладонью мою окоченевшую левую ступню и начал активно растирать. Как ни странно, помогло – через полминуты судорога отпустила, и я с грехом пополам сумела долезть до края борта, а там меня уже в шесть рук вытащили мои друзья.
Едва очутившись на палубе, я с облегчением уселась прямо на дощатый пол, потому как ноги дрожали нещадно и совершенно отказывались меня держать. Вилька поспешно набросила мне на плечи теплый плащ и попыталась увести меня в теплую каюту. Фиг вам! Встать у меня почему-то не получалось. Я жалобно уставилась на Данте, который уже деловито затаскивал на палубу веревочную лестницу. Наш проводник посмотрел на съежившуюся на палубе меня, глубоко вздохнул и, легко подхватив на руки, понес в каюту. Интересно получается – кроме Данте еще никто не носил меня на руках, если не считать наставника, но это было еще в далеком детстве, когда я сильно подвернула в лесу ногу и не могла добраться до дома. Мне было лет восемь, с разумными волками я общаться еще не научилась, а до дома было полторы версты лесом. Не знаю, как, но Лексей Вестников нашел меня, тихо плачущую в огромном лесу, охрипшую от криков, завернул в плащ и отнес домой. Нога прошла довольно быстро, но я до сих пор помню, как назвала наставника, когда он появился на лесной опушке, разгоняя темноту светом нервно мечущегося пульсара.
Тогда я в первый и единственный раз назвала его папой.
Данте донес меня до гамака, заменяющего на орочьем корабле кровать, и аккуратно сгрузил меня на него. Почти сразу за ним в каюту влетела Вилька с моей одеждой и вытолкала Данте раньше, чем я успела поблагодарить его за помощь.
– Одевайся, быстро! А не то простынешь. – Я благоразумно не стала спорить и с Вилькиной помощью в полторы минуты облачилась в теплый шерстяной костюм. Подруга закутала меня в плащ и посоветовала немного полежать, дабы не подвергать организм дополнительным нагрузкам. Полежать я согласилась, а вот от предложения Вильи чуток вздремнуть отказалась, мотивируя это тем, что за окном вообще-то едва за полдень.
– Тогда хочешь, я с тобой посижу? Поболтаем о чем-нибудь?
– О чем, например? – Осторожно спросила я. Зная Вильку, можно было с уверенностью сказать, что «поболтать» у нее плавно выльется в разговор за жизнь, а конкретно – за любовь.
– О тебе. – Я скорчила страдальческую мину, но Вильку это не проняло. Напротив, она еще больше воодушевилась и продолжила: – А точнее о тебе и Данте. Он ведь тебе нравится, признайся.
– Признаюсь. – Буркнула я. Похоже, душевный разговор грозит перерасти в элементарный допрос. – Только это ничего не значит.
– То есть как? Ты ведь ему тоже нравишься, это за версту видно!
– Ага, как же. – Я прикрыла глаза, надеясь прикинуться как минимум смертельно уставшей, но с Вильей, знающей меня без малого с десяток лет, этот номер не прошел. Подруга легонько тряхнула меня:
– Подъем, симулянтка! – Я недовольно открыла один глаз, укоризненно посмотрела им на Вилью, но та только взбодрилась.
– Ева, ты что, серьезно собираешься упустить его? – От ответа меня спасла Хэл, заглянувшая к нам в каюту. Я было обрадовалась, но Вилька сообщила, о чем разговор, и подруги начали терроризировать меня с удвоенной силой. В итоге к концу разговора я была готова согласиться на все, что угодно, вплоть до скоротечной свадьбы с Данте, лишь бы только они от меня отстали. Кажется, они это поняли и приумолкли.
Я же переводила взгляд с Хэлириан на Ревилиэль и думала, что они в чем-то правы. Правда, каждая по-своему, но зерно истины в их словах есть. Я давно ловила себя на том, что иногда смотрю на Данте не просто как на проводника и боевого товарища. Это было странное чувство – еще не любовь, но уже и не дружба. Мои эмоции были как весы, чаши которых склоняются то в одну, то в другую сторону. Возможно, если я узнаю Данте получше, то наконец-то определюсь, в какую сторону мне склониться, но пока я не могла разобраться сама в себе. Все само придет со временем, вот только я не была уверена, есть ли у меня это время.
Величественный Гномий Кряж постепенно приближался. Вельга-река устремлялась на северо-запад, все ближе к горным цепям, готовясь оборвать свой стремительный бег в Белозерье – огромном озере, от которого было рукой подать до Серого Урочища. Наш путь по воде тоже заканчивался – с каждым часом все четче становились видны заснеженные вершины северной части Гномьего Кряжа, становилось все холоднее, а в ночь, когда орочья галера вошла в воды Белозерья, изморозь впервые покрыла берега белым налетом.
Мы плыли вдоль правого, более пологого, берега, ожидая, когда же появится единственная деревня на этой стороне Белозерья – Древицы. Из-за того, что до Серого Урочища – небольшой низины, укрытой неприятным, пепельно-серым туманом – было всего две версты, народ весьма неохотно селился в здешних местах. Но именно там произрастали редчайшие в Роси травы, причем даже такие, какие нигде больше не росли. К примеру, драконий глаз – невысокий кустик с ярко-желтыми листьями и белесыми ягодами. Ягоды использовались в качестве связующего компонента в весьма ценных зельях и в Стольном Граде шли на вес золота. Проблема была в том, что везде, кроме как в Сером Урочище, драконий глаз расти напрочь отказывался, погибая на корню почти моментально. Вот и селились на правом берегу Белозерья травники. Потом, когда им потребовалась охрана, к Белозерью был командирован небольшой отряд витязей. Витязи прижились, небольшое поселение разрослось, но выяснилось, что травники не могут самостоятельно обеспечивать и себя и солдат продуктами питания, поэтому по приказу великого князя в деревню у Серого Урочища были переселены наиболее бедные крестьяне, которых освободили от податей в государственную казну. Более того, каждой крестьянской семье выделили все необходимое для начала новой жизни – одежду, обувь, домашнюю утварь и прочее. К тому же в Древицы на трех кораблях доставили разношерстую домашнюю живность, и деревня ожила, обзавелась крепким частоколом и превратилась в человеческий оплот на границе с нежитью.
Потому как нежити в Сером Урочище было немеряно, причем даже такой, которая не поддавалась никакой классификации.
Волхвы долго спорили, откуда же взялось такое уникальное природное образование, как Серое Урочище, но так ни к чему определенному не пришли. Самой распространенной была версия о том, что тысячи полторы лет назад на месте низины ставил опыты какой-то шибко сильный некромант. И, как водится, доэкспериментировался. В итоге низину заволокло густым туманом пепельного цвета, который никогда не рассеивается, к тому же обладает интересным свойством – в нем днем может разгуливать такая нечисть, которая от солнечного света моментально погибает. Именно из-за этого Серое Урочище очень скоро стало последним пристанищем представителей таких видов нежити, которых практически уничтожили в других местах из-за того, что они были чересчур опасны. В общем, прогулка нам предстояла еще та.
Я стояла у борта галеры уже с вещами и рассеянно наблюдала за тем, как суетятся мои друзья, помогая выйти лошадям из трюма. А галера уже подплывала к небольшому одинокому причалу у пологого берега, откуда виднелись Древицы, из-за высокого частокола которых выглядывали люди. Впрочем, Вилька мне шепнула, что на вышке она разглядела эльфийского лучника. Выходит, в Древицах живут не только люди, но и инородцы. Я улыбнулась и посмотрела на раскрасневшуюся от холодного ветра подругу.
– Виль, кажется, я нашла нам новый дом…
Глава 9
– Что??
– Чтоб вас, да я влезть не могу – нога не слушается! – Чуть не заплакала я.
– Держись, я сейчас. – Данте сунул мою одежду Вильке и, перемахнув через борт, стал быстро ко мне спускаться. Через несколько секунд он уже находился прямо надо мной, примерился, и аккуратно соскользнул вниз по обратной стороне лесенки.
– Что ты там делаешь? – Я попыталась обернуться, но у меня это плохо получилась, и я добилась только того, что чуть не сорвалась с ненадежной веревочной опоры.
– Тебе помогаю. – Язвительно отозвался он. И тотчас я почувствовала, как он обхватил горячей ладонью мою окоченевшую левую ступню и начал активно растирать. Как ни странно, помогло – через полминуты судорога отпустила, и я с грехом пополам сумела долезть до края борта, а там меня уже в шесть рук вытащили мои друзья.
Едва очутившись на палубе, я с облегчением уселась прямо на дощатый пол, потому как ноги дрожали нещадно и совершенно отказывались меня держать. Вилька поспешно набросила мне на плечи теплый плащ и попыталась увести меня в теплую каюту. Фиг вам! Встать у меня почему-то не получалось. Я жалобно уставилась на Данте, который уже деловито затаскивал на палубу веревочную лестницу. Наш проводник посмотрел на съежившуюся на палубе меня, глубоко вздохнул и, легко подхватив на руки, понес в каюту. Интересно получается – кроме Данте еще никто не носил меня на руках, если не считать наставника, но это было еще в далеком детстве, когда я сильно подвернула в лесу ногу и не могла добраться до дома. Мне было лет восемь, с разумными волками я общаться еще не научилась, а до дома было полторы версты лесом. Не знаю, как, но Лексей Вестников нашел меня, тихо плачущую в огромном лесу, охрипшую от криков, завернул в плащ и отнес домой. Нога прошла довольно быстро, но я до сих пор помню, как назвала наставника, когда он появился на лесной опушке, разгоняя темноту светом нервно мечущегося пульсара.
Тогда я в первый и единственный раз назвала его папой.
Данте донес меня до гамака, заменяющего на орочьем корабле кровать, и аккуратно сгрузил меня на него. Почти сразу за ним в каюту влетела Вилька с моей одеждой и вытолкала Данте раньше, чем я успела поблагодарить его за помощь.
– Одевайся, быстро! А не то простынешь. – Я благоразумно не стала спорить и с Вилькиной помощью в полторы минуты облачилась в теплый шерстяной костюм. Подруга закутала меня в плащ и посоветовала немного полежать, дабы не подвергать организм дополнительным нагрузкам. Полежать я согласилась, а вот от предложения Вильи чуток вздремнуть отказалась, мотивируя это тем, что за окном вообще-то едва за полдень.
– Тогда хочешь, я с тобой посижу? Поболтаем о чем-нибудь?
– О чем, например? – Осторожно спросила я. Зная Вильку, можно было с уверенностью сказать, что «поболтать» у нее плавно выльется в разговор за жизнь, а конкретно – за любовь.
– О тебе. – Я скорчила страдальческую мину, но Вильку это не проняло. Напротив, она еще больше воодушевилась и продолжила: – А точнее о тебе и Данте. Он ведь тебе нравится, признайся.
– Признаюсь. – Буркнула я. Похоже, душевный разговор грозит перерасти в элементарный допрос. – Только это ничего не значит.
– То есть как? Ты ведь ему тоже нравишься, это за версту видно!
– Ага, как же. – Я прикрыла глаза, надеясь прикинуться как минимум смертельно уставшей, но с Вильей, знающей меня без малого с десяток лет, этот номер не прошел. Подруга легонько тряхнула меня:
– Подъем, симулянтка! – Я недовольно открыла один глаз, укоризненно посмотрела им на Вилью, но та только взбодрилась.
– Ева, ты что, серьезно собираешься упустить его? – От ответа меня спасла Хэл, заглянувшая к нам в каюту. Я было обрадовалась, но Вилька сообщила, о чем разговор, и подруги начали терроризировать меня с удвоенной силой. В итоге к концу разговора я была готова согласиться на все, что угодно, вплоть до скоротечной свадьбы с Данте, лишь бы только они от меня отстали. Кажется, они это поняли и приумолкли.
Я же переводила взгляд с Хэлириан на Ревилиэль и думала, что они в чем-то правы. Правда, каждая по-своему, но зерно истины в их словах есть. Я давно ловила себя на том, что иногда смотрю на Данте не просто как на проводника и боевого товарища. Это было странное чувство – еще не любовь, но уже и не дружба. Мои эмоции были как весы, чаши которых склоняются то в одну, то в другую сторону. Возможно, если я узнаю Данте получше, то наконец-то определюсь, в какую сторону мне склониться, но пока я не могла разобраться сама в себе. Все само придет со временем, вот только я не была уверена, есть ли у меня это время.
Величественный Гномий Кряж постепенно приближался. Вельга-река устремлялась на северо-запад, все ближе к горным цепям, готовясь оборвать свой стремительный бег в Белозерье – огромном озере, от которого было рукой подать до Серого Урочища. Наш путь по воде тоже заканчивался – с каждым часом все четче становились видны заснеженные вершины северной части Гномьего Кряжа, становилось все холоднее, а в ночь, когда орочья галера вошла в воды Белозерья, изморозь впервые покрыла берега белым налетом.
Мы плыли вдоль правого, более пологого, берега, ожидая, когда же появится единственная деревня на этой стороне Белозерья – Древицы. Из-за того, что до Серого Урочища – небольшой низины, укрытой неприятным, пепельно-серым туманом – было всего две версты, народ весьма неохотно селился в здешних местах. Но именно там произрастали редчайшие в Роси травы, причем даже такие, какие нигде больше не росли. К примеру, драконий глаз – невысокий кустик с ярко-желтыми листьями и белесыми ягодами. Ягоды использовались в качестве связующего компонента в весьма ценных зельях и в Стольном Граде шли на вес золота. Проблема была в том, что везде, кроме как в Сером Урочище, драконий глаз расти напрочь отказывался, погибая на корню почти моментально. Вот и селились на правом берегу Белозерья травники. Потом, когда им потребовалась охрана, к Белозерью был командирован небольшой отряд витязей. Витязи прижились, небольшое поселение разрослось, но выяснилось, что травники не могут самостоятельно обеспечивать и себя и солдат продуктами питания, поэтому по приказу великого князя в деревню у Серого Урочища были переселены наиболее бедные крестьяне, которых освободили от податей в государственную казну. Более того, каждой крестьянской семье выделили все необходимое для начала новой жизни – одежду, обувь, домашнюю утварь и прочее. К тому же в Древицы на трех кораблях доставили разношерстую домашнюю живность, и деревня ожила, обзавелась крепким частоколом и превратилась в человеческий оплот на границе с нежитью.
Потому как нежити в Сером Урочище было немеряно, причем даже такой, которая не поддавалась никакой классификации.
Волхвы долго спорили, откуда же взялось такое уникальное природное образование, как Серое Урочище, но так ни к чему определенному не пришли. Самой распространенной была версия о том, что тысячи полторы лет назад на месте низины ставил опыты какой-то шибко сильный некромант. И, как водится, доэкспериментировался. В итоге низину заволокло густым туманом пепельного цвета, который никогда не рассеивается, к тому же обладает интересным свойством – в нем днем может разгуливать такая нечисть, которая от солнечного света моментально погибает. Именно из-за этого Серое Урочище очень скоро стало последним пристанищем представителей таких видов нежити, которых практически уничтожили в других местах из-за того, что они были чересчур опасны. В общем, прогулка нам предстояла еще та.
Я стояла у борта галеры уже с вещами и рассеянно наблюдала за тем, как суетятся мои друзья, помогая выйти лошадям из трюма. А галера уже подплывала к небольшому одинокому причалу у пологого берега, откуда виднелись Древицы, из-за высокого частокола которых выглядывали люди. Впрочем, Вилька мне шепнула, что на вышке она разглядела эльфийского лучника. Выходит, в Древицах живут не только люди, но и инородцы. Я улыбнулась и посмотрела на раскрасневшуюся от холодного ветра подругу.
– Виль, кажется, я нашла нам новый дом…
Глава 9
Высоченный частокол, опоясавший деревню, был отполирован почти до блеска сильными зимними ветрами, а кое-где были заметны следы от острых когтей – видимо, нежить не раз шла на штурм Древиц, но деревня упорно стояла, более того, имелась тенденция к процветанию. Конечно, людям не очень-то нравилось соседство Серого Урочища, да и нежить была явно не в восторге от возросшего поголовья витязей, но ни те, ни другие покидать обжитое место не собирались. Скорее всего, между Древицами и Серым Урочищем образовалось нечто вроде симбиоза – люди собирают травы в низине, тем самым обеспечивая свое существование, а нежить время от времени подкармливается за счет домашнего скота или же неосторожного селянина. В итоге стороны хоть и несли потери ввиду нелицеприятного соседства, но плюсы взаимного сосуществования все-таки значительно перевешивали. Действительно – ну, утащил оголодавший краконджал отбившуюся от стада козу, зато в низине трав насобирали на корову…
Я приветственно помахала народу, высыпавшему из-за частокола и, честно стараясь не обращать внимания на настороженно ощетинившиеся в нашу сторону стрелами смотровые вышки, громогласно попросила открыть толстые дубовые ворота. Народ наверху зашушукался, а потом на стену вышел, как я поняла, староста деревни – благообразный белобородый старик, одетый в потрепанную куртку и темный плащ. Он неторопливо обвел нас взором и спросил неожиданно молодым голосом:
– Зачем пожаловали, люди добрые? – Я уже открыла рот, чтобы ответить, но Данте опередил меня. Наш проводник сделал шаг вперед и, склонив голову, почтительно произнес:
– Хотим пройти через Серое Урочище. Но нам нужен кров и пища, да и лошадей оставить негде…
– Через Серое Урочище, говоришь… – Старик ненадолго задумался. – А зачем, позвольте спросить?
– А вы нас пустите, мы за обедом и расскажем! – Влезла неугомонная Вилька. – А то, что глотку понапрасну драть, мы ж не дикие какие – через забор общаться! – Староста усмехнулся в бороду и махнул кому-то внизу.
– Откройте ворота.
– Нас пускают. – Ободрилась Хэл.
– Рано радуешься, – буркнула я. – Видишь, они нас сразу не пустили, хоть и видели, что мы явно не нежить. Значить, они чего-то или кого-то боятся. Иначе радовались бы, а не из луков целились.
– Я с Евой согласен, – задумчиво отозвался Данте, цепким взглядом осматривая частокол. – С этой стороны забора царапины на дереве совсем свежие – два, ну, три дня максимум. А ведь эта сторона не обращена к Серому Урочищу. Вот увидишь, с той стороны забор хорошо если не в дырах будет.
– Не каркай, – одернула его я. – Нам и без внепланового нападения нечисти забот хватает. – Данте попытался скорчить максимально беспечную рожу, и это ему почти удалось, но глаза его оставались холодными и сосредоточенными. Получается, он чует опасность, но, скорее всего, сам не знает, откуда она исходит.
Тем временем ворота с натужным скрипом раскрылись, и мы вошли внутрь небольшого бастиона.
– Я уже говорила, что мне это не нравится? – Тихо сказала Вилька, косясь на лучников, которые и не подумали опустить луки.
– Нет, но я с тобой согласна. – Я посмотрела на приблизившегося к нам старика, того самого, что разговаривал с нами. Он оказался довольно высоким, причем ни в походке его, ни в осанке не чувствовалось старческой немощи. Удивительно яркие карие глаза на изборожденном морщинами загорелом лице смотрели твердо и ясно.
И тут до меня дошло, кого он мне напоминает.
Наставник выглядел так же, когда хотел показаться простым стариком, который прожил свою жизнь и уже мало чего от нее ждет, но как только обстановка накалялась, то Лексей Вестников из изможденного худощавого старика превращался в могущественного волхва, перед яростью которого пригибались даже навьи.
Вопрос сорвался с губ раньше, чем я успела его осознать.
– Вы ведь волхв, правда? – Карие глаза чуть сощурились, но тем не менее староста спокойно ответил.
– Да, дитя. Ты просто догадалась или как?
– Или как, – улыбнувшись, ответила я. – Вы на моего наставника очень похожи.
– Ты хотела сказать – наставницу?
– Нет, наставника. Меня волхв воспитывал.
– Вот как… – Волхв слегка задумался. – Странно, обычно волхвы не берут на воспитание девочек…
– Ага, Лексею тоже это постоянно говорили, но он же слово дал. – Пожала плечами я.
– Лексею? Случайно ты не о Лексее Вестниковом говоришь?
– О нем самом.
Внезапно волхв хлопнул себя по колену и весело расхохотался, отчего присутствующие слегка прибалдели. Мы удивленно переглянулись, а староста, отсмеявшись, протянул мне сухую морщинистую ладонь для рукопожатия.
– Очень приятно познакомиться. Я давний друг Лексея Вестникова, волхв Силантий. Мы с твоим наставником долгое время шлялись по росским трактам, а потом мне пришла пора брать ученика, и наши дороги разошлись. Я все еще помню, как когда я привел в землянку пятилетнего мальчишку, Лексей скривился и поклялся, что никогда не возьмет себе на воспитание ученика. Вижу, что обещание он сдержал – взял к себе не парня, а девку. Тебя хоть как зовут-то, дитя?
– Еваника Соловьева. И я не дитя!
– Конечно, конечно. – Закивал Силантий, но все равно в глубине карих глаз запряталась улыбка. Возможно, что для волхва и моя бабушка могла бы быть малышкой… – Девочка, пойдем. Разместитесь в моем доме – все равно живу я один, а лошадей ваших в конюшню общую отведем.
Волхв Силантий развернулся и быстрым широким шагом направился вниз по узкой улице. Жители Древиц, увидев, что волхв признал нас за «своих», перестали настороженно наблюдать за каждым нашим движением и дружно принялись здороваться. Даже серьезные лучники на смотровых вышках снизошли до того, чтобы приветственно нам помахать. Потом к нам подскочил какой-то невысокий шустрый паренек лет семнадцати и, восторженно поедая Вильку глазами, предложил свои услуги по определению лошадей в конюшню. Вилья ослепительно улыбнулась (паренек нервно сглотнул и покраснел) и попросила накормить и вычистить «боевых коней». Паренек отрывисто дернул головой, видимо, это должно было сойти за кивок, и, подхватив всех троих коней под узду, умчался туда, где было слышно приглушенное ржание. После чего мы вспомнили про волхва, и, оглянувшись, увидели его, выразительно стоящего посреди улицы. Пришлось устыдиться и нагонять его почти бегом…
Мы, сытые и отдохнувшие, сидели у волхва Силантия в горнице. Волхв неторопливо расспрашивал нас о цели путешествия, Вилька с Хэл охотно отвечали, Алин глубокомысленно поддакивал, а мы с Данте упорно молчали, чувствуя себя лишними на этом празднике жизни. Ну, с Данте все ясно – наш проводник был из неразговорчивых, к примеру, о себе он говорил на редкость скупо и мало, зато слушать умел как никто, но я-то! Хотя, признаться, в первые минуты разговора я честно пыталась вклиниться в чересчур согласованный совместный монолог Вильки и Хэлириан, но вскоре я потерпела поражение, и пришлось сидеть молча. Волхв беспрестанно кивал головой, особенно когда девчонки входили в раж и начинали вести повествование чуть ли не в лицах с театрализованным представлением, а я только удивлялась. Ей-богу, в них пропали гениальные менестрели! Подруги рассказывали столь красочно и захватывающе, что когда повествование окончилось словами «И вот мы стоим пред высоким частоколом Древиц…», мы с Данте переглянулись и дружно зааплодировали. Хэл покраснела, а Вилька улыбнулась и отвесила нам изящный поклон.
– Девчонки, вам надо выступать, – я с ехидной улыбкой осмотрела зардевшихся подруг. – Теперь буду знать, что если мы каким-то образом останемся без денег, то вы нам живо на пропитание насобираете!
– Вот еще. – Фыркнула Вилька, принимая вид оскорбленной в лучших чувствах княжны. – А на что нам тогда, спрашивается, ведунья?
– От нежити защищать, – ответила я, роясь в сумке и выкладывая перед волхвом путевые заметки наставника и карту Роси.
– Так, какты защищаешь…
– Если можешь делать лучше – делай, я не против. Защищаю, как умею.
– Да ладно тебе, Ева. – Вилька присела на лавку рядом со мной и легонько приобняла меня за плечи. – Я не хотела тебя обидеть. У тебя неплохо получается, по крайней мере, сюда мы добрались живыми и невредимыми, а это чего-то значит.
Я только рассеянно кивнула, продолжая рыться в сумке. Наконец я нашла то, что искала, и выложила на стол два потрепанных гремуара – один по практической магии, другой – по всем известным видам нечисти, включая хищную нежить. Эти книги мне завещал наставник, так сказать, в качестве теоретической базы в моем дальнейшем самостоятельном обучении. Ценность книг повышалась оттого, что наставник исписал все свободное место в книгах пометками, содержащими поправки и практические советы, а для меня эти книги вообще должны были стать кладом.
Силантий заинтересованно раскрыл книгу по нечисти, вчитался в заметки и довольно хмыкнул – видимо, что-то в пометках наставника его позабавило.
– М-да, хороший материал Лексей оставил. Тебе, девочка, это весьма пригодится в будущем… Ого, он даже сведения о «лунных призраках» вписал! Не книга, а клад.
– Да, клад… И именно поэтому я хочу оставить ее у вас. И по практической магии тоже.
– Зачем же?
– А вдруг, не вернусь? – Пессимистично ответила я. – Тогда книги сгинут вместе со мной, а так хоть не пропадут.
– С нами-то – и не вернешься? – Неожиданно улыбнулся Данте и звучно хлопнул меня по плечу. – Я же обещал доставить вас из точки А в точку Б и обратно, и я это сделаю. Иначе грош мне цена как проводнику.
– Это утешает. – Фыркнула я, многозначительно потирая слегка ушибленное тяжелой дланью Данте плечо. – Только вот ты не уточнил, в каком состоянии мы прибудем обратно.
– Трупы, если такие будут, клятвенно обещаю похоронить с почестями. – Продолжал издеваться наш проводник. Хэл, услышав эту реплику, нервно дернула плечом и поморщилась, а Вилька помрачнела:
– Знаешь, Данте, может, я и суеверная полуэльфийка, но если ты еще хоть раз во время похода заикнешься о похоронах, я попрошу Еванику лишить тебя голоса до конца путешествия.
– А она согласится?
– Согласится. – Мрачно пообещала я. – Вообще-то разговор о том, как ты будешь хоронить кого-то из нас с учетом того, что нам еще предстоит пилить через Серое Урочище, знаешь ли, оптимизма не добавляет.
Данте кивнул и шутливо поднял руки вверх, соглашаясь со всем и сразу. Вилька тяжело вздохнула, но пришлось удовлетвориться тем, что есть, а я все думала, как бы спросить у Силантия разрешения обосноваться в Древицах по возвращении с Рассветного пика. Дело в том, что пока мы приводили себя в порядок, я поделилась с Вилькой мыслями о том, что неплохо было бы обосноваться прямо здесь, в Древицах. Подруга сначала повертела пальцем у виска и напомнила, что за частоколом тут водится нежить всех форм и размеров, но потом, подумав, все-таки согласилась со мной. Волхвов-практиков в Древицах нет, даже Силантий – и тот больше травник, нежели боевой маг, так что ведунья, прошедшая школу боевых и защитных заклинаний у Лексея Вестникова будет тут как нельзя кстати. Да и полуэльфийка, обученная на службе у князя владению большинством видов холодного оружия, а также умеющая стрелять из лука и метать кинжалы, будет незаменима на страже Древиц. В конце концов, совсем уж спокойной жизни ни мне, ни ей не хотелось, а при соседстве нежити мы с Вилькой точно навыков не растеряем, напротив, еще чему-нибудь научимся. Так что теперь я мялась, не зная, как попросить у волхва разрешения вернуться в Древицы, как к себе домой.
Наконец я собралась с мыслями и легонько тронула Силантия за рукав, привлекая его внимание. Волхв перевел на меня задумчивый взгляд удивительно молодых глаз и мягко спросил:
– Ты что-то хотела спросить, девочка?
– Да… Я… – Вилька под столом слегка пнула меня по ноге и я одним духом выпалила:
– Вам в Древицах ведунья с витязем не нужны? – Вилька страдальчески закатила глаза, а Хэл с Алином почему-то удивленно уставились на меня.
Силантий понимающе улыбнулся и уточнил:
– Как я понимаю, вы со своей подругой хотите поселиться здесь?
– Честно говоря, хотелось бы… – Робко улыбнулась я. – Нам здесь понравилось, да и лишние люди вам, думаю, не помешают. Но если нельзя…
– Почему же нельзя – как раз можно. – Силантий смерил взглядом сначала меня, потом Вилью и заключил:
– Вам, когда вернетесь, отдельную избу подобрать, али к кому подселить? – Мы с Вилькой переглянулись, явно взвешивая плюсы и минусы самостоятельного проживания, вроде возможности возвращаться хоть под утро, когда никто слова не скажет, но потом вспомнили, что готовить тоже самим придется, и, разочарованно переглянувшись, в один голос заявили:
– Лучше подселить!
– Вот как, – хмыкнул волхв. – А я почему-то был уверен, что вы непременно захотите пожить сами.
– Да мы и хотели, – смущенно сказала Вилька, рисуя пальцем узоры на столешнице. – Да вот только мы с Евой готовить не любим. Совсем. Убраться в доме или еще что мы запросто, но вот готовка… – Вилья сморщилась.
Силантий понимающе усмехнулся в бороду и пообещал, что подселит нас к кому-нибудь, кто гарантированно будет кормить нас хотя бы два раза в день, и не будет пилить, если вдруг нам вздумается по младости лет загулять до утра. Мы с Вилькой покраснели, но достойно отвечать ехидному волхву не торопились. Хотя бы потому, что, когда вернемся, время у нас еще будет.
– Ладно. – Волхв встал из-за стола и неторопливо пошел к двери. – Вы как – отдохнуть с дороги хотите или кликнуть кого-нибудь помоложе, чтобы Древицы вам показал? А то у меня сегодня еще дела есть – травы разобрать, зелья кой-какие сварить…
Мы переглянулись и дружно от проводника отказались – сами все посмотрим, не заблудимся. На что волхв пожал плечами и дал добро – мол, все равно скрывать в Древицах нечего, гуляйте, где хотите. С таким напутствием мы всей командой отправились изучать деревню.
Древицы представляли из себя гибрид среднестатистического росского села и форпоста на границе с враждебным государством – три прямые улицы с разнокалиберными домами, полтора десятка переулков, одна корчма, две конюшни и все это богатство обнесено солидной толщины частоколом в два человеческих роста. По внутренней стороне частокола было пристроено нечто вроде настила, чтобы в случае чего защитники Древиц могли обстреливать врага всеми подручными средствами безо всяких затруднений, к тому же во время самовольной экскурсии мы насчитали штук шесть смотровых вышек, на каждой их которых сидело по мрачному эльфу с луком и солидным запасом стрел. Честно говоря, мы не поленились и слазили на настил у северных ворот, обращенных к Серому Урочищу. Данте и здесь оказался прав, говоря о том, что с этой стороны частокол должен быть не просто исцарапан, а, как минимум, прогрызен до дыр. В сущности, так оно и оказалось, поэтому сейчас по ту сторону частокола под бдительным оком эльфа на вышке трудились люди, заменяя проломленные бревна новыми.
– Как будто к войне готовятся, – тихо сказала Хэлириан, разглядывая из-за частокола суетящихся внизу рабочих.
– А у них и есть война. – В тон ей ответил Данте. – Не удивлюсь, если узнаю, что стычки с нежитью у них случаются по два раза в неделю. Слишком уж близко Серое Урочище.
– Ева, а о чем вы с Вилькой вообще думали, когда решили поселиться именно здесь? Вам что, в Стольном Граде приключений не хватало? – Алин задумчиво рассматривал низину, затянутую пепельно-серым туманом, сквозь который проглядывали только кривые остовы деревьев и низкие кусты. С северной стены Серое Урочище было видно особенно хорошо – постоянно перемещающиеся клубы густого тумана, который не развеивался даже под сильным северным ветром, дувшим с гор Гномьего Кряжа, сплошной стеной стоявших где-то впереди – верст тридцать до подножия, не больше.
– Наверно, не хватало. – Я отвернулась от величественных гор, и холодный ветер тотчас взъерошил мои и без того растрепанные короткие пряди, обдав затылок холодом. – Ты ведь тоже не просто так из Серебряного Леса сбежал. Чего тебе там не хватало? Вот и я точно так же. Как мне кажется, я из тех людей, которые не могут долго усидеть на одном месте – им постоянно надо куда-то идти.
– Пока не придешь туда, где действительнотвое место? – Я скосила на Алина взгляд и внезапно прочитала в серебряных эльфийских глазах понимание. В кои то веки Алин не стал строить из себя ловеласа всех времен и народов, а просто постарался понять меня, ведунью без рода и племени, человеческую девушку, не знавшую, где ее место в этой жизни, и поэтому уезжавшую из дома при первой же возможности.
– Скорее всего. – Я тепло улыбнулась Алину и поплотнее закуталась в плащ, стараясь защититься от пронизывающего холодного ветра конца рюина. – Меня ведь нашли в сугробе, и даже наставник не смог узнать, кто же мои родители. Не то, чтобы я хотела увидеться со своей родней – все-таки, они бросили меня умирать, но жить, не зная, кто ты, даже не представляя, кем были твои родители, очень непросто. Я даже не знаю, какое имя дали мне при рождении, и давали ли его вообще… Поэтому я и не могу долго находиться в одном месте – я чувствую, что это не мой дом. Может, я смогу когда-нибудь найти такое место, откуда мне не захочется сбежать, но пока я везде только гостья…
Я приветственно помахала народу, высыпавшему из-за частокола и, честно стараясь не обращать внимания на настороженно ощетинившиеся в нашу сторону стрелами смотровые вышки, громогласно попросила открыть толстые дубовые ворота. Народ наверху зашушукался, а потом на стену вышел, как я поняла, староста деревни – благообразный белобородый старик, одетый в потрепанную куртку и темный плащ. Он неторопливо обвел нас взором и спросил неожиданно молодым голосом:
– Зачем пожаловали, люди добрые? – Я уже открыла рот, чтобы ответить, но Данте опередил меня. Наш проводник сделал шаг вперед и, склонив голову, почтительно произнес:
– Хотим пройти через Серое Урочище. Но нам нужен кров и пища, да и лошадей оставить негде…
– Через Серое Урочище, говоришь… – Старик ненадолго задумался. – А зачем, позвольте спросить?
– А вы нас пустите, мы за обедом и расскажем! – Влезла неугомонная Вилька. – А то, что глотку понапрасну драть, мы ж не дикие какие – через забор общаться! – Староста усмехнулся в бороду и махнул кому-то внизу.
– Откройте ворота.
– Нас пускают. – Ободрилась Хэл.
– Рано радуешься, – буркнула я. – Видишь, они нас сразу не пустили, хоть и видели, что мы явно не нежить. Значить, они чего-то или кого-то боятся. Иначе радовались бы, а не из луков целились.
– Я с Евой согласен, – задумчиво отозвался Данте, цепким взглядом осматривая частокол. – С этой стороны забора царапины на дереве совсем свежие – два, ну, три дня максимум. А ведь эта сторона не обращена к Серому Урочищу. Вот увидишь, с той стороны забор хорошо если не в дырах будет.
– Не каркай, – одернула его я. – Нам и без внепланового нападения нечисти забот хватает. – Данте попытался скорчить максимально беспечную рожу, и это ему почти удалось, но глаза его оставались холодными и сосредоточенными. Получается, он чует опасность, но, скорее всего, сам не знает, откуда она исходит.
Тем временем ворота с натужным скрипом раскрылись, и мы вошли внутрь небольшого бастиона.
– Я уже говорила, что мне это не нравится? – Тихо сказала Вилька, косясь на лучников, которые и не подумали опустить луки.
– Нет, но я с тобой согласна. – Я посмотрела на приблизившегося к нам старика, того самого, что разговаривал с нами. Он оказался довольно высоким, причем ни в походке его, ни в осанке не чувствовалось старческой немощи. Удивительно яркие карие глаза на изборожденном морщинами загорелом лице смотрели твердо и ясно.
И тут до меня дошло, кого он мне напоминает.
Наставник выглядел так же, когда хотел показаться простым стариком, который прожил свою жизнь и уже мало чего от нее ждет, но как только обстановка накалялась, то Лексей Вестников из изможденного худощавого старика превращался в могущественного волхва, перед яростью которого пригибались даже навьи.
Вопрос сорвался с губ раньше, чем я успела его осознать.
– Вы ведь волхв, правда? – Карие глаза чуть сощурились, но тем не менее староста спокойно ответил.
– Да, дитя. Ты просто догадалась или как?
– Или как, – улыбнувшись, ответила я. – Вы на моего наставника очень похожи.
– Ты хотела сказать – наставницу?
– Нет, наставника. Меня волхв воспитывал.
– Вот как… – Волхв слегка задумался. – Странно, обычно волхвы не берут на воспитание девочек…
– Ага, Лексею тоже это постоянно говорили, но он же слово дал. – Пожала плечами я.
– Лексею? Случайно ты не о Лексее Вестниковом говоришь?
– О нем самом.
Внезапно волхв хлопнул себя по колену и весело расхохотался, отчего присутствующие слегка прибалдели. Мы удивленно переглянулись, а староста, отсмеявшись, протянул мне сухую морщинистую ладонь для рукопожатия.
– Очень приятно познакомиться. Я давний друг Лексея Вестникова, волхв Силантий. Мы с твоим наставником долгое время шлялись по росским трактам, а потом мне пришла пора брать ученика, и наши дороги разошлись. Я все еще помню, как когда я привел в землянку пятилетнего мальчишку, Лексей скривился и поклялся, что никогда не возьмет себе на воспитание ученика. Вижу, что обещание он сдержал – взял к себе не парня, а девку. Тебя хоть как зовут-то, дитя?
– Еваника Соловьева. И я не дитя!
– Конечно, конечно. – Закивал Силантий, но все равно в глубине карих глаз запряталась улыбка. Возможно, что для волхва и моя бабушка могла бы быть малышкой… – Девочка, пойдем. Разместитесь в моем доме – все равно живу я один, а лошадей ваших в конюшню общую отведем.
Волхв Силантий развернулся и быстрым широким шагом направился вниз по узкой улице. Жители Древиц, увидев, что волхв признал нас за «своих», перестали настороженно наблюдать за каждым нашим движением и дружно принялись здороваться. Даже серьезные лучники на смотровых вышках снизошли до того, чтобы приветственно нам помахать. Потом к нам подскочил какой-то невысокий шустрый паренек лет семнадцати и, восторженно поедая Вильку глазами, предложил свои услуги по определению лошадей в конюшню. Вилья ослепительно улыбнулась (паренек нервно сглотнул и покраснел) и попросила накормить и вычистить «боевых коней». Паренек отрывисто дернул головой, видимо, это должно было сойти за кивок, и, подхватив всех троих коней под узду, умчался туда, где было слышно приглушенное ржание. После чего мы вспомнили про волхва, и, оглянувшись, увидели его, выразительно стоящего посреди улицы. Пришлось устыдиться и нагонять его почти бегом…
Мы, сытые и отдохнувшие, сидели у волхва Силантия в горнице. Волхв неторопливо расспрашивал нас о цели путешествия, Вилька с Хэл охотно отвечали, Алин глубокомысленно поддакивал, а мы с Данте упорно молчали, чувствуя себя лишними на этом празднике жизни. Ну, с Данте все ясно – наш проводник был из неразговорчивых, к примеру, о себе он говорил на редкость скупо и мало, зато слушать умел как никто, но я-то! Хотя, признаться, в первые минуты разговора я честно пыталась вклиниться в чересчур согласованный совместный монолог Вильки и Хэлириан, но вскоре я потерпела поражение, и пришлось сидеть молча. Волхв беспрестанно кивал головой, особенно когда девчонки входили в раж и начинали вести повествование чуть ли не в лицах с театрализованным представлением, а я только удивлялась. Ей-богу, в них пропали гениальные менестрели! Подруги рассказывали столь красочно и захватывающе, что когда повествование окончилось словами «И вот мы стоим пред высоким частоколом Древиц…», мы с Данте переглянулись и дружно зааплодировали. Хэл покраснела, а Вилька улыбнулась и отвесила нам изящный поклон.
– Девчонки, вам надо выступать, – я с ехидной улыбкой осмотрела зардевшихся подруг. – Теперь буду знать, что если мы каким-то образом останемся без денег, то вы нам живо на пропитание насобираете!
– Вот еще. – Фыркнула Вилька, принимая вид оскорбленной в лучших чувствах княжны. – А на что нам тогда, спрашивается, ведунья?
– От нежити защищать, – ответила я, роясь в сумке и выкладывая перед волхвом путевые заметки наставника и карту Роси.
– Так, какты защищаешь…
– Если можешь делать лучше – делай, я не против. Защищаю, как умею.
– Да ладно тебе, Ева. – Вилька присела на лавку рядом со мной и легонько приобняла меня за плечи. – Я не хотела тебя обидеть. У тебя неплохо получается, по крайней мере, сюда мы добрались живыми и невредимыми, а это чего-то значит.
Я только рассеянно кивнула, продолжая рыться в сумке. Наконец я нашла то, что искала, и выложила на стол два потрепанных гремуара – один по практической магии, другой – по всем известным видам нечисти, включая хищную нежить. Эти книги мне завещал наставник, так сказать, в качестве теоретической базы в моем дальнейшем самостоятельном обучении. Ценность книг повышалась оттого, что наставник исписал все свободное место в книгах пометками, содержащими поправки и практические советы, а для меня эти книги вообще должны были стать кладом.
Силантий заинтересованно раскрыл книгу по нечисти, вчитался в заметки и довольно хмыкнул – видимо, что-то в пометках наставника его позабавило.
– М-да, хороший материал Лексей оставил. Тебе, девочка, это весьма пригодится в будущем… Ого, он даже сведения о «лунных призраках» вписал! Не книга, а клад.
– Да, клад… И именно поэтому я хочу оставить ее у вас. И по практической магии тоже.
– Зачем же?
– А вдруг, не вернусь? – Пессимистично ответила я. – Тогда книги сгинут вместе со мной, а так хоть не пропадут.
– С нами-то – и не вернешься? – Неожиданно улыбнулся Данте и звучно хлопнул меня по плечу. – Я же обещал доставить вас из точки А в точку Б и обратно, и я это сделаю. Иначе грош мне цена как проводнику.
– Это утешает. – Фыркнула я, многозначительно потирая слегка ушибленное тяжелой дланью Данте плечо. – Только вот ты не уточнил, в каком состоянии мы прибудем обратно.
– Трупы, если такие будут, клятвенно обещаю похоронить с почестями. – Продолжал издеваться наш проводник. Хэл, услышав эту реплику, нервно дернула плечом и поморщилась, а Вилька помрачнела:
– Знаешь, Данте, может, я и суеверная полуэльфийка, но если ты еще хоть раз во время похода заикнешься о похоронах, я попрошу Еванику лишить тебя голоса до конца путешествия.
– А она согласится?
– Согласится. – Мрачно пообещала я. – Вообще-то разговор о том, как ты будешь хоронить кого-то из нас с учетом того, что нам еще предстоит пилить через Серое Урочище, знаешь ли, оптимизма не добавляет.
Данте кивнул и шутливо поднял руки вверх, соглашаясь со всем и сразу. Вилька тяжело вздохнула, но пришлось удовлетвориться тем, что есть, а я все думала, как бы спросить у Силантия разрешения обосноваться в Древицах по возвращении с Рассветного пика. Дело в том, что пока мы приводили себя в порядок, я поделилась с Вилькой мыслями о том, что неплохо было бы обосноваться прямо здесь, в Древицах. Подруга сначала повертела пальцем у виска и напомнила, что за частоколом тут водится нежить всех форм и размеров, но потом, подумав, все-таки согласилась со мной. Волхвов-практиков в Древицах нет, даже Силантий – и тот больше травник, нежели боевой маг, так что ведунья, прошедшая школу боевых и защитных заклинаний у Лексея Вестникова будет тут как нельзя кстати. Да и полуэльфийка, обученная на службе у князя владению большинством видов холодного оружия, а также умеющая стрелять из лука и метать кинжалы, будет незаменима на страже Древиц. В конце концов, совсем уж спокойной жизни ни мне, ни ей не хотелось, а при соседстве нежити мы с Вилькой точно навыков не растеряем, напротив, еще чему-нибудь научимся. Так что теперь я мялась, не зная, как попросить у волхва разрешения вернуться в Древицы, как к себе домой.
Наконец я собралась с мыслями и легонько тронула Силантия за рукав, привлекая его внимание. Волхв перевел на меня задумчивый взгляд удивительно молодых глаз и мягко спросил:
– Ты что-то хотела спросить, девочка?
– Да… Я… – Вилька под столом слегка пнула меня по ноге и я одним духом выпалила:
– Вам в Древицах ведунья с витязем не нужны? – Вилька страдальчески закатила глаза, а Хэл с Алином почему-то удивленно уставились на меня.
Силантий понимающе улыбнулся и уточнил:
– Как я понимаю, вы со своей подругой хотите поселиться здесь?
– Честно говоря, хотелось бы… – Робко улыбнулась я. – Нам здесь понравилось, да и лишние люди вам, думаю, не помешают. Но если нельзя…
– Почему же нельзя – как раз можно. – Силантий смерил взглядом сначала меня, потом Вилью и заключил:
– Вам, когда вернетесь, отдельную избу подобрать, али к кому подселить? – Мы с Вилькой переглянулись, явно взвешивая плюсы и минусы самостоятельного проживания, вроде возможности возвращаться хоть под утро, когда никто слова не скажет, но потом вспомнили, что готовить тоже самим придется, и, разочарованно переглянувшись, в один голос заявили:
– Лучше подселить!
– Вот как, – хмыкнул волхв. – А я почему-то был уверен, что вы непременно захотите пожить сами.
– Да мы и хотели, – смущенно сказала Вилька, рисуя пальцем узоры на столешнице. – Да вот только мы с Евой готовить не любим. Совсем. Убраться в доме или еще что мы запросто, но вот готовка… – Вилья сморщилась.
Силантий понимающе усмехнулся в бороду и пообещал, что подселит нас к кому-нибудь, кто гарантированно будет кормить нас хотя бы два раза в день, и не будет пилить, если вдруг нам вздумается по младости лет загулять до утра. Мы с Вилькой покраснели, но достойно отвечать ехидному волхву не торопились. Хотя бы потому, что, когда вернемся, время у нас еще будет.
– Ладно. – Волхв встал из-за стола и неторопливо пошел к двери. – Вы как – отдохнуть с дороги хотите или кликнуть кого-нибудь помоложе, чтобы Древицы вам показал? А то у меня сегодня еще дела есть – травы разобрать, зелья кой-какие сварить…
Мы переглянулись и дружно от проводника отказались – сами все посмотрим, не заблудимся. На что волхв пожал плечами и дал добро – мол, все равно скрывать в Древицах нечего, гуляйте, где хотите. С таким напутствием мы всей командой отправились изучать деревню.
Древицы представляли из себя гибрид среднестатистического росского села и форпоста на границе с враждебным государством – три прямые улицы с разнокалиберными домами, полтора десятка переулков, одна корчма, две конюшни и все это богатство обнесено солидной толщины частоколом в два человеческих роста. По внутренней стороне частокола было пристроено нечто вроде настила, чтобы в случае чего защитники Древиц могли обстреливать врага всеми подручными средствами безо всяких затруднений, к тому же во время самовольной экскурсии мы насчитали штук шесть смотровых вышек, на каждой их которых сидело по мрачному эльфу с луком и солидным запасом стрел. Честно говоря, мы не поленились и слазили на настил у северных ворот, обращенных к Серому Урочищу. Данте и здесь оказался прав, говоря о том, что с этой стороны частокол должен быть не просто исцарапан, а, как минимум, прогрызен до дыр. В сущности, так оно и оказалось, поэтому сейчас по ту сторону частокола под бдительным оком эльфа на вышке трудились люди, заменяя проломленные бревна новыми.
– Как будто к войне готовятся, – тихо сказала Хэлириан, разглядывая из-за частокола суетящихся внизу рабочих.
– А у них и есть война. – В тон ей ответил Данте. – Не удивлюсь, если узнаю, что стычки с нежитью у них случаются по два раза в неделю. Слишком уж близко Серое Урочище.
– Ева, а о чем вы с Вилькой вообще думали, когда решили поселиться именно здесь? Вам что, в Стольном Граде приключений не хватало? – Алин задумчиво рассматривал низину, затянутую пепельно-серым туманом, сквозь который проглядывали только кривые остовы деревьев и низкие кусты. С северной стены Серое Урочище было видно особенно хорошо – постоянно перемещающиеся клубы густого тумана, который не развеивался даже под сильным северным ветром, дувшим с гор Гномьего Кряжа, сплошной стеной стоявших где-то впереди – верст тридцать до подножия, не больше.
– Наверно, не хватало. – Я отвернулась от величественных гор, и холодный ветер тотчас взъерошил мои и без того растрепанные короткие пряди, обдав затылок холодом. – Ты ведь тоже не просто так из Серебряного Леса сбежал. Чего тебе там не хватало? Вот и я точно так же. Как мне кажется, я из тех людей, которые не могут долго усидеть на одном месте – им постоянно надо куда-то идти.
– Пока не придешь туда, где действительнотвое место? – Я скосила на Алина взгляд и внезапно прочитала в серебряных эльфийских глазах понимание. В кои то веки Алин не стал строить из себя ловеласа всех времен и народов, а просто постарался понять меня, ведунью без рода и племени, человеческую девушку, не знавшую, где ее место в этой жизни, и поэтому уезжавшую из дома при первой же возможности.
– Скорее всего. – Я тепло улыбнулась Алину и поплотнее закуталась в плащ, стараясь защититься от пронизывающего холодного ветра конца рюина. – Меня ведь нашли в сугробе, и даже наставник не смог узнать, кто же мои родители. Не то, чтобы я хотела увидеться со своей родней – все-таки, они бросили меня умирать, но жить, не зная, кто ты, даже не представляя, кем были твои родители, очень непросто. Я даже не знаю, какое имя дали мне при рождении, и давали ли его вообще… Поэтому я и не могу долго находиться в одном месте – я чувствую, что это не мой дом. Может, я смогу когда-нибудь найти такое место, откуда мне не захочется сбежать, но пока я везде только гостья…