Страница:
– Потому что признание облегчает душу, а в данном случае – еще и жизнь. – Хмыкнула я, заводясь еще сильнее. – В общем, с тобой все ясно. Хищный зверь на службе своей страны. Ну, и флаг тебе в руки и кинжал в зубы, а нам и без вас неплохо жилось. Хэл, покажи мне, за чем мы хоть шли-то…
С этими словами я развернулась на каблуках и подошла к Хэлириан, которая удивленно смотрела на меня. Вилька озвучила ее удивление вслух:
– Ев, я что-то не поняла? Ты его простила?
– Он просто исполнял свой долг, – тихо ответила я. – Но если он сделает в мою сторону еще хотя бы шаг, то я его испепелю. Жизнь – за жизнь. Он спас меня, а я его отпускаю. Все по справедливости.
– Знаешь, – пробормотала Хэл, подводя меня к округлому Колодцу, – я сейчас смотрю на тебя, и верю, что это тыего отпускаешь, а не наоборот.
В ответ я только пожала плечами и подошла поближе к Небесному колодцу, который представлял собой небольшое округлое озеро с обточенными временем берегами, почти доверху наполненный неподвижной странной водой почти синего цвета. Странной – потому, что она была абсолютно непрозрачной, и на ее поверхности не отражалось ничего. У меня возникло большое желание коснуться этой воды, больше похожей на краску, но Хэл преградила мне путь широким крылом.
– Нельзя, Еваника. Если в твоих жилах не течет кровь детей Андариона, то эта вода будет для тебя как кислота. Ты попросту лишишься руки. – Я вздрогнула, представив себе подобную перспективу, и отдернула ладонь от такой обманчиво спокойной и безопасной поверхности. Потом перевела взгляд на льдисто-голубой Небесный Хрусталь, который мягко светился на груди Хэл.
– Он выглядит по-другому.
– Естественно, – пожала плечами Хэл. – Хрусталь напитался силой Колодца, и теперь мы можем обрести истинного короля. Теперь я смогу вернуться домой, и там мы уже начнем поиски. И все будет хорошо.
Ага, хорошо, да не очень. Я покосилась в сторону Данте, который, скрестив несколько изменившиеся руки на груди, невозмутимо стоял вполоборота у самого входа. «Как страж у королевских покоев», почему-то подумалось мне. Куртка и рубашка на спине свисали длинными лохмотьями – они не выдержали трансформации, когда крылья с силой прорывались наружу. Красивое узкое лицо, перечеркнутое тонким шрамом слева, казалось неподвижно застывшей маской, а в глазах, вновь ставших черными зеркалами, нельзя было прочитать ни одной эмоции.
Ожившая статуя, да и только.
И почему-то стало очень горько и обидно.
Так всегда бывает, когда тебя предает кто-то, кому ты доверилась, кто-то, кто стал тебе небезразличен. И чем больше ты доверяешь, тем тебе больнее потом. Я доверяла Данте свою жизнь и жизнь своих друзей. Я рисковала собой ради него, потому что была абсолютно уверена, что он без колебаний сделает то же самое.
И вот теперь приходилось расплачиваться за излишнюю доверчивость.
Я тряхнула волосами, и посмотрела на Хэлириан:
– Выходит, мы прощаемся?
– Получается, что да. Я должна вернуться в Андарион, потому что сейчас никто, кроме меня, не может коснуться Небесного Хрусталя. Только истинный король.
– Данте тебя проводит, – полувопросительно, полуутвердительно сказала я, сбрасывая с плеча сумку на пол и усаживаясь рядом с ней.
– Нет, не проводит, – раздалось от входа.
Я вопросительно приподняла бровь и непонимающе уставилась на Данте. Аватар, сверкая глазами, отклеился от стены и сделал шаг по направлению ко мне, но я немедленно вскинула руку в предупреждающем жесте, и между большим и указательным пальцем пробежала яркая зеленая дуга.
– Еще шаг – и в тебя полетит шаровая молния. Это будет не смертельно, но очень больно. – Данте замер, а потом неожиданно расхохотался, демонстрируя звериные клыки во всей красе.
– Я сказала что-нибудь смешное? – В моих глазах полыхнуло зеленое пламя, и тотчас с кончиков пальцев сорвалась слепящая дуга, которая взрыхлила каменный пол в двух вершках от правой ноги Данте так, что только крошка веером разлетелась, но аватар даже не дернулся, невозмутимо сверля меня взглядом.
– Да нет, я просто в очередной раз поражаюсь тебе. Мы шли сюда почти месяц, причем впятером, пробирались через такие места, явно не способствующие улучшению здоровья, как Серое Урочище и Ночной перевал. И теперь ты хочешь, чтобы я отпустил вас с Вильей обратно всего лишь вдвоем?
– А у тебя выбора не останется, – пожала плечами я. – Против нашей воли ты с нами все равно никуда не пойдешь, а если даже и сподобишься, то, насколько я помню, магия на тебя действует. Простое заклинание – и ты заснешь крепким, здоровым сном на сутки, а то и на двое. А еще…
Договорить мне не дали, потому что со стороны входа послышалось до боли в копчике знакомое резкое шипение, а за плечом Данте мелькнула серая тень. Я чертыхнулась, но тут же осеклась. Правильно говорят – только помяни лихо, и оно уже тут как тут, радуется и вовсю скалится тремя сотнями зубов.
Благополучно забытая всеми скальная химера упорно наматывала круги у входа в пещеру – похоже, мы ей тоже не понравились…
Я, позабыв обо всем, выбежала из пещеры на козырек, протолкнувшись мимо Данте, с изумлением глядя на шипящую химеру, которая как раз в очередной раз ушла на разворот.
– Интересно, и чем мы ей так приглянулись? – вполголоса пробормотала я, с хрустом разминая пальцы для очередного заклинания и не спуская с нежити напряженного взгляда. Что-то в ее поведении меня настораживало, а вот что именно – непонятно. Слева раздался тихий скрежет стали клинка, вытягиваемого из ножен, и неестественно спокойный голос аватара произнес вслух то, что я только что подумала:
– Не нравиться мне ее поведение.
Я ответила машинально, на миг позабыв о том, что мне, вроде как, предполагается вовсю игнорировать этого низкого интригана.
– У меня такое ощущение…
– …Что она кого-то ждет. – Закончил мою мысль Данте, и мы удивленно переглянулись, словно впервые встретившись. Я первая отвела взгляд.
– Кажется, на время нам придется позабыть о разногласиях.
– Полностью согласен. Мир?
– Перемирие, – уточнила я, посмотрев в черные зеркала глаз. – До тех пор, пока мы не разберемся с этой тварью.
– Как пожелает прекрасная леди. – Данте чуть склонил голову и протянул мне ладонь, пальцы которой были украшены бледными, почти белыми когтями длиной с фалангу указательного пальца. Я, не глядя, мимоходом пожала ее, не отрывая глаз от кружившей химеры, продолжавшей оглашать воздух шипением различной тональности.
Вилька неслышно подошла к нам и, указывая на нежить, заинтересованно спросила:
– Народ, как я понимаю, у вас есть какой-то план?
– Да! – В один голос отозвались мы с Данте. Вилька как-то странно посмотрела на нас обоих, а потом подняла ладони вверх, намекая на свое абсолютное невмешательство.
– Еваника, ты мне доверяешь? – мимоходом поинтересовался аватар, поудобней перехватывая меч в правой руке.
– Уже нет, а что? – подозрительно сощурилась я, сверля его глазами.
– Придется поверить снова.
С этими словами он обхватил меня свободной рукой за талию и, прижав к себе, взмыл в холодное осеннее небо. На секунду я опешила и, с трудом сдержавшись от того, чтобы не огласить воздух визгливыми руладами, машинально вцепилась в плечи Данте, как в спасительную опору, зажмурив глаза, не в силах смотреть на пропасть у себя под ногами, и сознавая, что моя жизнь зависит исключительно от аватара.
Промозглый высокогорный ветер хлестнул по лицу, отводя волосы назад, а над ухом раздался несколько ироничный голос:
– Неужели ты так боишься высоты? Обещаю, что чтобы не случилось, ты не упадешь. – Я вздрогнула, но глаза все-таки открыла.
И была просто ошеломлена открывшимся мне видом.
Когда смотришь на землю с высокогорной тропы, то возникает удивительно ощущение – как будто ты можешь окинуть весь мир взглядом, увидеть все то, что раньше не замечалось. Близко проплывающие легкие облака, до которых, как кажется, можно дотронуться рукой, зелень лесов и полей, пепельно-мутное пятно Серого Урочища, а где-то далеко блестит на солнце вода Белозерья. И возникает чувство родства со всем миром, который в буквальном смысле лежит у твоих ног.
Но совсем иное дело, когда ты наблюдаешь за всем этим с высоты птичьего полета. Облака проносятся прямо под тобой, на миг ловя твою тень, более низкие горы и покрытые холмы величаво проплывают внизу, а над головой – только сверкающее небо и яркое солнце, слепящее твои глаза холодными лучами.
На минуту я забыла о химере. Осталось только чистое небо, горы со снежными шапками, разноцветное полотно земли где-то далеко внизу… И твердая рука Данте, не дающая мне упасть. Сам того не зная, он помог исполниться мечте всей моей жизни – увидеть мир с высоты птичьего полета своими собственными глазами, ощутить холодный ветер, бьющий в лицо и осознать себя живойчастичкой этого мира.
Я подняла абсолютно счастливые глаза на Данте, не говоря ни слова, но он все понял. Потому что смотрел на меня глазами человека, а не бездушными черными зеркалами айранита. Он немного набрал высоту, а потом ринулся вниз по широкой дуге, давая мне ощутить все прелесть свободного контролируемого падения. Нет, даже не падения, а скольжения сквозь воздушные потоки, которые так и норовили закрутить, сбить с ровного полета…
Внезапно взгляд Данте изменился, и его затопила блестящая чернота. Я вскинула голову и увидела, что прямо над нами скользила химера, как раз примеривающаяся для того, чтобы наградить нас своим воистину убойным воплем. Аватар круто ушел в сторону, словно проваливаясь в воздушную яму, а я запустила в светлое брюхо нежити приличных размеров боевой пульсар.
Сверху дождем пролилась черная кровь, химера взвыла и начала падать вниз. К сожалению, мечта о том, чтобы все это и закончилось живописным пятном, не сбылась – нежить «взяла себя в лапы» и спланировала на широких кожистых крыльях, медленно поднимаясь вверх. Данте, видя такое дело, ушел в крутое пике, выставив перед собой сверкающий темный клинок.
– Данте, с ума сошел!!! Ты что, ее протаранить хочешь??! – К сожалению, мой отчаянный вопль остался без внимания – аватар продолжал идти на снижение, навстречу радостно распахнутой пасти, в которой с легкостью поместилась бы лошадь средних размеров.
– Да-а-а-анте-е-е!!! – взвыла я не хуже нежити, в ужасе закрывая глаза и молясь всем святым сразу, чтобы они оставили меня в живых и желательно не калекой. В любом случае, судьба героически погибшей самоубийцы меня не привлекала, но вот айранит, как выяснилось, думал иначе, упорно идя на сближение.
В пиковый момент я почувствовала, как Данте чуть развернулся, пропуская несущуюся со скоростью выпущенного арбалетного болта тварь мимо себя так близко, что я ощутила резкий порыв ветра и противный змеиный запах, а потом раздался легкий толчок, скрежет и яростный вопль раненой химеры! В лицо и на куртку плеснуло что-то горячее и липкое, а потом Данте вышел из пике и стал стремительно набирать высоту, заставив мой желудок приклеиться к позвоночнику. Обтерев лицо рукавом куртки, я открыла глаза и увидела, как смертельно раненая химера камнем летит вниз, на дно ущелья, кувыркаясь в воздушных потоках.
Данте на лету распорол нежити почти все брюхо, и, когда я глянула на изгвазданный почти до крестовины меч, то была просто поражена. Интересно, какой силой надо было обладать, чтобы вонзить меч так глубоко, мало того, удержать, при этом действуя одной рукой?! Я с уважением покосилась на аватара, понимая, что с такими существами лучше не становиться по разные стороны баррикад – и так было понятно, кто одержит верх. Похоже, дальше вооруженного нейтралитета я все-таки не продвинусь. В конце концов, он всего лишь исполнял свой долг как защитника Андариона, и не мне судить его за методы. Как говориться, на войне все средства хороши, а с учетом того, что в стране айранитов назревает гражданская война…
Я огорченно вздохнула, понимая, что на этот раз аватару не грозит никакая опасность с моей стороны – у меня попросту рука не поднимется. Сложно сосчитать, сколько раз Данте спасал мою молодую жизнь, пусть даже и преследуя свои, непонятные до конца цели. Не в моих правилах отвечать на хамство любезностью, на удар бегством, а на помощь – черной неблагодарностью и попыткой убить благодетеля. Я жила и буду жить по принципу «око за око», а в этом случае получается, что я задолжала чернокрылому аватару на год вперед, и это не считая набежавших процентов.
– Ты в порядке? – Голос Данте раздался над самым ухом, заставив вздрогнуть и отвлечься от размышлений. Я подняла лицо, кое-где испачканное в темной, уже подсыхающей крови химеры и внимательно посмотрела в темные с серебряными искрами глаза. Во рту неожиданно пересохло, и я ответила как-то невпопад.
– А у тебя все лицо в крови…
– У тебя тоже, – улыбнулся он. Длинные белоснежные клыки на фоне залитого темной кровью лица производили жутковатое впечатление. Я вздрогнула и поспешно опустила лицо, надеясь, что Данте сквозь грязь не заметит, как сильно оно побледнело. Бесполезно.
– Ты побледнела.
– Это от твоих выкрутасов. Не знаю, как ты, но я во время твоих пируэтов чувствовала себя очень и очень неуютно.
– А мне показалось, что в тебе живет жажда полета.
– Тебе и в самом деле показалось, Данте, – тихо ответила я, нарочито стараясь не смотреть вниз. – Я все-таки человек, а не…
– Да, ты не айранит, но я уверен, что не ошибся. Тебе понравилось летать.
– Слушай, чего ты от меня хочешь услышать? – моментально окрысилась я. – Что я в восторге от полета? Да, так оно и есть. Но я человек, а рожденный ползать летать не может! Хочешь услышать что-то еще? Если да, то опусти меня на твердую поверхность, и я тебе все выскажу, даже больше того! И не улыбайся так – от твоих клыков у меня мороз по коже!!
Да, я стерва, причем, как выяснилось, стерва на редкость язвительная, злопамятная и мстительная. Как там говорится у темных эльфов? «Я не злопамятная, просто я злая и у меня память хорошая», так что ли? Тогда это про меня.
Потому что я старалась нарочно ранить, причем ранить посильнее, а в идеале – еще и провернуть. Потому что вернулось чувство, что меня элементарно использовали, а в конце еще и ненавязчиво показали разницу. Его судьба – гордо парить в поднебесье, тогда как моя – восхищенно и несколько завистливо смотреть на него снизу вверх, прекрасно сознавая, что до таких высот мне не подняться никогда.
Человек – существо мелочное, озлобленное и завистливое.
Раньше у меня никогда не возникало таких чувств. Я никогда никому не завидовала, даже мельком. Даже общаясь с практически идеальными эльфами – сосредоточием красоты, мудрости и изящества, помноженном на бессмертие и великолепные бойцовские качества, я утешалась тем, что они, как ни стараются, несмотря на все свое совершенство, точно также прикованы к земле, как и я. И вот теперь я встретила существо, которому, в отличие от меня, досталось все то, о чем я могла только мечтать – а именно, возможность летать и чувствовать себя в небе также уверенно, как птицы. И все это только потому, что ему повезло родиться айранитом.
Черт побери, я впервые ощутила себя типичным представителем человеческой расы!
Улыбку стерло с лица Данте моментально. Так же успешно, как если бы я закатила ему полноценную пощечину, да еще и сопроводила это действие хлестким комментарием. Аватар слегка нахмурился, а лицо словно превратилось в мраморную маску. Глаза остались прежними, человеческими, но теперь они были холоднее льда, а острота взгляда могла соперничать с лезвием меча.
– Простите, ведунья, за мое неподобающее поведение, – спокойно ответил он, начав снижение. – Прошу вас, потерпите мое присутствие еще минуту.
Я, чувствуя себя последней сволочью под этим небом, царственно и несколько высокомерно кивнула. В этот момент я ненавидела сама себя, но обида оказалась сильнее, и я продолжила ковыряться в душевной ране, углубляя ее, и в довесок еще и щедро посыпая последнюю мелкой солью.
– Да уж, сделай милость. – Лицо Данте оставалось абсолютно непробиваемым, но зрачок чуть дрогнул, почти заполнив собой всю радужку.
Аминь, Еваника. Можешь себя поздравить! Ты довела его до такого состояния, что он, судя по всему, только и сдерживается, чтобы не разжать руки и не отправить тебя в самостоятельный полет. А что, неплохая идея – вместо одного пятна в ущелье будет целых два. И падальщикам радость, и сверху оригинальней смотреться будет… Ох, и стерва же ты, Ева! И откуда только такая проклюнулась…
«Оттуда же, откуда и все остальное», – мрачно подумала я, пока Данте подлетал к каменному козырьку перед пещерой Небесного Колодца, где нас уже ждали радостно улыбающиеся Вилька и Хэл. Правда, при взгляде на наши мрачные лица и принципиальное нежелание смотреть друг другу в глаза, их радость слегка поутихла, сменившись здоровым, вполне обоснованным недоумением.
Данте, едва коснулся ногами камня площадки, тотчас убрал руку, предпочитая заняться своим заляпанным клинком. Тряпка для протирания оного отыскалась очень быстро – аватар попросту оторвал лоскут от рубашки, и без того свисающей на спине около крыльев живописными лохмотьями, и демонстративно направился в противоположный от меня угол пещеры, поближе к Колодцу. Я же, дождавшись момента, когда подруги повернуться ко мне с вопросительными лицами, картинно схватилась за ребра и осела на пол, тихо постанывая, что на мне ни одного живого места нет.
Привирала, конечно. Данте нес меня очень бережно, так, что я практически не ощущала силы хватки, а прижал он меня только раз – когда таранил химеру и был просто вынужден сжать мои ребра сильней, чем нужно. Но я благополучно об этом умолчала. Девчонки тут же вознамерились меня раздеть и осмотреть на предмет нанесенных телесных повреждений, дабы высказать все Данте по полной программе и одним сплоченным коллективом, но я открестилась от незапланированного стриптиза. Только этого мне еще и не хватало для полного счастья.
Из угла Данте не доносилось ни звука, за исключением тихо шуршащей по лезвию тряпки.
«Ну и черт с тобой», – подумала я, отвлекаясь на более насущные проблемы. А именно – прощание с Хэлириан, которое вышло несколько бурным ввиду эмоциональности женской натуры.
Вилья чуть ли не со слезами обнимала бывшую жрицу, а та в свою очередь клятвенно обещала пригласить нас обеих в Андарион сразу же, как только ситуация немного наладится и будет найден истинный король. Круг поисков сужался тем, что у истинного короля помимо наличия в жилах крови айранитов, то есть детей Андариона, должны быть руки, поскольку он должен суметь удержать все три символа королевской власти одновременно. Соответственно, женское население сразу же отпадало, а это значительно облегчало задачу Хэл как хранителя Небесного Хрусталя.
– Вам пора отправляться, жрица Хэлириан, – донесся из угла спокойный голос Данте. – Чем быстрее вы попадете в Андарион, тем лучше. Я только провожу наших спутниц до Древиц, и постараюсь догнать вас как можно раньше.
– Черта с два ты куда с нами пойдешь! – вызверилась я, подскакивая к аватару и меча из глаз колючие зеленоватые искры. – Твоя задача – доставить Хэл живой и здоровой до места назначения, а наша судьба пусть тебя не волнует! На небесах уже все решено за нас, и, если нам суждено погибнуть на обратном пути, то этого уже не изменить. И твоя компания роли не сыграет. Пусть все случиться так, как должно случиться, только, пожалуйста, без твоего вмешательства!
Данте невозмутимо выслушал мою реплику и как-то неопределенно пожал плечами.
– Как пожелает госпожа ведунья.
– Ну, наконец-то! – вырвалось у меня. Я отступила от спокойного, как горный тролль, аватара и с улыбкой посмотрела на Вилью и Хэл.
И тут же смертельно побледнела.
За спинами подруг со стороны каменного козырька, раззявив острозубую пасть, висела скальная химера, ожесточенно молотившая воздух широкими кожаными крыльями. Кажется, до меня раньше всех дошло, что нежить шутить не намерена, и сейчас Вилью и Хэл разнесет в клочья боевым воплем химеры.
Время словно замедлилось, и я выбросила перед собой напряженно вытянутые руки, делая разводящее движение, от которого девушек отнесло в противоположные стороны, довольно чувствительно впечатав в каменные стены пещеры. Ладно, если сумею, то извинюсь потом. Одновременно я пробормотала коротенькое парализующее заклинание, и Данте неподвижно застыл на полу, в стороне от меня, не имея возможности в очередной раз влезть под удар.
Я стояла напротив раззявленной пасти, и время снова сдвинулось и полетело с удвоенной скоростью. Я быстро-быстро забормотала заклинание голубого огня, одновременно выстраивая перед собой силовой щит, который по возможности защитит меня от смертельного вопля химеры. Я отдавала себе отчет в том, что одновременное плетение защитного и атакующего заклинания неизбежно приведет к тому, что одно из них получится ослабленным.
И все-таки я рискнула, вложив больше силы в голубой огонь, выставив перед собой довольно слабый силовой щит.
Я услышала, нет, скорее почувствовала, как практически беззвучный вопль химеры устремляется ко мне. Щит моментально прогнулся, и тотчас с выставленных ладоней сорвалось ослепительно-яркое огненное «копье», которое обдало лицо жаром и устремилось прямиком в гостеприимно распахнутую пасть, прошивая нежить насквозь.
М-да, похоже, зря я пренебрегла защитой. Атакующее заклинание оказалось чересчур мощным, а вот щит все-таки не выдержал.
Нет, он не разлетелся на осколки – его попросту оторвало от пола и он, снеся меня, как хорошо направленный таран, впечатался в стену аккурат над непрозрачной водой Небесного Колодца, познакомив мою спину со всеми неровностями природного камня. Боженька, ну за что ты так меня не любишь, а? Что я тебе такого сделала? Почему нельзя хоть раз, чтобы меня уронили на что-нибудь мягкое?? Неужели обязательно ставить на моем пути такие твердые преграды, как каменные стены и стволы деревьев, и ждать, что я их благополучно проломлю какой-нибудь максимально невостребованной частью тела? Головой, к примеру…
Через пять секунд заклинание щита самопроизвольно распалось, и я под дружный вопль моих подруг сползла по стене прямиком в обжигающую синюю воду…
И за что мне все это???!!!
Глава 18
С этими словами я развернулась на каблуках и подошла к Хэлириан, которая удивленно смотрела на меня. Вилька озвучила ее удивление вслух:
– Ев, я что-то не поняла? Ты его простила?
– Он просто исполнял свой долг, – тихо ответила я. – Но если он сделает в мою сторону еще хотя бы шаг, то я его испепелю. Жизнь – за жизнь. Он спас меня, а я его отпускаю. Все по справедливости.
– Знаешь, – пробормотала Хэл, подводя меня к округлому Колодцу, – я сейчас смотрю на тебя, и верю, что это тыего отпускаешь, а не наоборот.
В ответ я только пожала плечами и подошла поближе к Небесному колодцу, который представлял собой небольшое округлое озеро с обточенными временем берегами, почти доверху наполненный неподвижной странной водой почти синего цвета. Странной – потому, что она была абсолютно непрозрачной, и на ее поверхности не отражалось ничего. У меня возникло большое желание коснуться этой воды, больше похожей на краску, но Хэл преградила мне путь широким крылом.
– Нельзя, Еваника. Если в твоих жилах не течет кровь детей Андариона, то эта вода будет для тебя как кислота. Ты попросту лишишься руки. – Я вздрогнула, представив себе подобную перспективу, и отдернула ладонь от такой обманчиво спокойной и безопасной поверхности. Потом перевела взгляд на льдисто-голубой Небесный Хрусталь, который мягко светился на груди Хэл.
– Он выглядит по-другому.
– Естественно, – пожала плечами Хэл. – Хрусталь напитался силой Колодца, и теперь мы можем обрести истинного короля. Теперь я смогу вернуться домой, и там мы уже начнем поиски. И все будет хорошо.
Ага, хорошо, да не очень. Я покосилась в сторону Данте, который, скрестив несколько изменившиеся руки на груди, невозмутимо стоял вполоборота у самого входа. «Как страж у королевских покоев», почему-то подумалось мне. Куртка и рубашка на спине свисали длинными лохмотьями – они не выдержали трансформации, когда крылья с силой прорывались наружу. Красивое узкое лицо, перечеркнутое тонким шрамом слева, казалось неподвижно застывшей маской, а в глазах, вновь ставших черными зеркалами, нельзя было прочитать ни одной эмоции.
Ожившая статуя, да и только.
И почему-то стало очень горько и обидно.
Так всегда бывает, когда тебя предает кто-то, кому ты доверилась, кто-то, кто стал тебе небезразличен. И чем больше ты доверяешь, тем тебе больнее потом. Я доверяла Данте свою жизнь и жизнь своих друзей. Я рисковала собой ради него, потому что была абсолютно уверена, что он без колебаний сделает то же самое.
И вот теперь приходилось расплачиваться за излишнюю доверчивость.
Я тряхнула волосами, и посмотрела на Хэлириан:
– Выходит, мы прощаемся?
– Получается, что да. Я должна вернуться в Андарион, потому что сейчас никто, кроме меня, не может коснуться Небесного Хрусталя. Только истинный король.
– Данте тебя проводит, – полувопросительно, полуутвердительно сказала я, сбрасывая с плеча сумку на пол и усаживаясь рядом с ней.
– Нет, не проводит, – раздалось от входа.
Я вопросительно приподняла бровь и непонимающе уставилась на Данте. Аватар, сверкая глазами, отклеился от стены и сделал шаг по направлению ко мне, но я немедленно вскинула руку в предупреждающем жесте, и между большим и указательным пальцем пробежала яркая зеленая дуга.
– Еще шаг – и в тебя полетит шаровая молния. Это будет не смертельно, но очень больно. – Данте замер, а потом неожиданно расхохотался, демонстрируя звериные клыки во всей красе.
– Я сказала что-нибудь смешное? – В моих глазах полыхнуло зеленое пламя, и тотчас с кончиков пальцев сорвалась слепящая дуга, которая взрыхлила каменный пол в двух вершках от правой ноги Данте так, что только крошка веером разлетелась, но аватар даже не дернулся, невозмутимо сверля меня взглядом.
– Да нет, я просто в очередной раз поражаюсь тебе. Мы шли сюда почти месяц, причем впятером, пробирались через такие места, явно не способствующие улучшению здоровья, как Серое Урочище и Ночной перевал. И теперь ты хочешь, чтобы я отпустил вас с Вильей обратно всего лишь вдвоем?
– А у тебя выбора не останется, – пожала плечами я. – Против нашей воли ты с нами все равно никуда не пойдешь, а если даже и сподобишься, то, насколько я помню, магия на тебя действует. Простое заклинание – и ты заснешь крепким, здоровым сном на сутки, а то и на двое. А еще…
Договорить мне не дали, потому что со стороны входа послышалось до боли в копчике знакомое резкое шипение, а за плечом Данте мелькнула серая тень. Я чертыхнулась, но тут же осеклась. Правильно говорят – только помяни лихо, и оно уже тут как тут, радуется и вовсю скалится тремя сотнями зубов.
Благополучно забытая всеми скальная химера упорно наматывала круги у входа в пещеру – похоже, мы ей тоже не понравились…
Я, позабыв обо всем, выбежала из пещеры на козырек, протолкнувшись мимо Данте, с изумлением глядя на шипящую химеру, которая как раз в очередной раз ушла на разворот.
– Интересно, и чем мы ей так приглянулись? – вполголоса пробормотала я, с хрустом разминая пальцы для очередного заклинания и не спуская с нежити напряженного взгляда. Что-то в ее поведении меня настораживало, а вот что именно – непонятно. Слева раздался тихий скрежет стали клинка, вытягиваемого из ножен, и неестественно спокойный голос аватара произнес вслух то, что я только что подумала:
– Не нравиться мне ее поведение.
Я ответила машинально, на миг позабыв о том, что мне, вроде как, предполагается вовсю игнорировать этого низкого интригана.
– У меня такое ощущение…
– …Что она кого-то ждет. – Закончил мою мысль Данте, и мы удивленно переглянулись, словно впервые встретившись. Я первая отвела взгляд.
– Кажется, на время нам придется позабыть о разногласиях.
– Полностью согласен. Мир?
– Перемирие, – уточнила я, посмотрев в черные зеркала глаз. – До тех пор, пока мы не разберемся с этой тварью.
– Как пожелает прекрасная леди. – Данте чуть склонил голову и протянул мне ладонь, пальцы которой были украшены бледными, почти белыми когтями длиной с фалангу указательного пальца. Я, не глядя, мимоходом пожала ее, не отрывая глаз от кружившей химеры, продолжавшей оглашать воздух шипением различной тональности.
Вилька неслышно подошла к нам и, указывая на нежить, заинтересованно спросила:
– Народ, как я понимаю, у вас есть какой-то план?
– Да! – В один голос отозвались мы с Данте. Вилька как-то странно посмотрела на нас обоих, а потом подняла ладони вверх, намекая на свое абсолютное невмешательство.
– Еваника, ты мне доверяешь? – мимоходом поинтересовался аватар, поудобней перехватывая меч в правой руке.
– Уже нет, а что? – подозрительно сощурилась я, сверля его глазами.
– Придется поверить снова.
С этими словами он обхватил меня свободной рукой за талию и, прижав к себе, взмыл в холодное осеннее небо. На секунду я опешила и, с трудом сдержавшись от того, чтобы не огласить воздух визгливыми руладами, машинально вцепилась в плечи Данте, как в спасительную опору, зажмурив глаза, не в силах смотреть на пропасть у себя под ногами, и сознавая, что моя жизнь зависит исключительно от аватара.
Промозглый высокогорный ветер хлестнул по лицу, отводя волосы назад, а над ухом раздался несколько ироничный голос:
– Неужели ты так боишься высоты? Обещаю, что чтобы не случилось, ты не упадешь. – Я вздрогнула, но глаза все-таки открыла.
И была просто ошеломлена открывшимся мне видом.
Когда смотришь на землю с высокогорной тропы, то возникает удивительно ощущение – как будто ты можешь окинуть весь мир взглядом, увидеть все то, что раньше не замечалось. Близко проплывающие легкие облака, до которых, как кажется, можно дотронуться рукой, зелень лесов и полей, пепельно-мутное пятно Серого Урочища, а где-то далеко блестит на солнце вода Белозерья. И возникает чувство родства со всем миром, который в буквальном смысле лежит у твоих ног.
Но совсем иное дело, когда ты наблюдаешь за всем этим с высоты птичьего полета. Облака проносятся прямо под тобой, на миг ловя твою тень, более низкие горы и покрытые холмы величаво проплывают внизу, а над головой – только сверкающее небо и яркое солнце, слепящее твои глаза холодными лучами.
На минуту я забыла о химере. Осталось только чистое небо, горы со снежными шапками, разноцветное полотно земли где-то далеко внизу… И твердая рука Данте, не дающая мне упасть. Сам того не зная, он помог исполниться мечте всей моей жизни – увидеть мир с высоты птичьего полета своими собственными глазами, ощутить холодный ветер, бьющий в лицо и осознать себя живойчастичкой этого мира.
Я подняла абсолютно счастливые глаза на Данте, не говоря ни слова, но он все понял. Потому что смотрел на меня глазами человека, а не бездушными черными зеркалами айранита. Он немного набрал высоту, а потом ринулся вниз по широкой дуге, давая мне ощутить все прелесть свободного контролируемого падения. Нет, даже не падения, а скольжения сквозь воздушные потоки, которые так и норовили закрутить, сбить с ровного полета…
Внезапно взгляд Данте изменился, и его затопила блестящая чернота. Я вскинула голову и увидела, что прямо над нами скользила химера, как раз примеривающаяся для того, чтобы наградить нас своим воистину убойным воплем. Аватар круто ушел в сторону, словно проваливаясь в воздушную яму, а я запустила в светлое брюхо нежити приличных размеров боевой пульсар.
Сверху дождем пролилась черная кровь, химера взвыла и начала падать вниз. К сожалению, мечта о том, чтобы все это и закончилось живописным пятном, не сбылась – нежить «взяла себя в лапы» и спланировала на широких кожистых крыльях, медленно поднимаясь вверх. Данте, видя такое дело, ушел в крутое пике, выставив перед собой сверкающий темный клинок.
– Данте, с ума сошел!!! Ты что, ее протаранить хочешь??! – К сожалению, мой отчаянный вопль остался без внимания – аватар продолжал идти на снижение, навстречу радостно распахнутой пасти, в которой с легкостью поместилась бы лошадь средних размеров.
– Да-а-а-анте-е-е!!! – взвыла я не хуже нежити, в ужасе закрывая глаза и молясь всем святым сразу, чтобы они оставили меня в живых и желательно не калекой. В любом случае, судьба героически погибшей самоубийцы меня не привлекала, но вот айранит, как выяснилось, думал иначе, упорно идя на сближение.
В пиковый момент я почувствовала, как Данте чуть развернулся, пропуская несущуюся со скоростью выпущенного арбалетного болта тварь мимо себя так близко, что я ощутила резкий порыв ветра и противный змеиный запах, а потом раздался легкий толчок, скрежет и яростный вопль раненой химеры! В лицо и на куртку плеснуло что-то горячее и липкое, а потом Данте вышел из пике и стал стремительно набирать высоту, заставив мой желудок приклеиться к позвоночнику. Обтерев лицо рукавом куртки, я открыла глаза и увидела, как смертельно раненая химера камнем летит вниз, на дно ущелья, кувыркаясь в воздушных потоках.
Данте на лету распорол нежити почти все брюхо, и, когда я глянула на изгвазданный почти до крестовины меч, то была просто поражена. Интересно, какой силой надо было обладать, чтобы вонзить меч так глубоко, мало того, удержать, при этом действуя одной рукой?! Я с уважением покосилась на аватара, понимая, что с такими существами лучше не становиться по разные стороны баррикад – и так было понятно, кто одержит верх. Похоже, дальше вооруженного нейтралитета я все-таки не продвинусь. В конце концов, он всего лишь исполнял свой долг как защитника Андариона, и не мне судить его за методы. Как говориться, на войне все средства хороши, а с учетом того, что в стране айранитов назревает гражданская война…
Я огорченно вздохнула, понимая, что на этот раз аватару не грозит никакая опасность с моей стороны – у меня попросту рука не поднимется. Сложно сосчитать, сколько раз Данте спасал мою молодую жизнь, пусть даже и преследуя свои, непонятные до конца цели. Не в моих правилах отвечать на хамство любезностью, на удар бегством, а на помощь – черной неблагодарностью и попыткой убить благодетеля. Я жила и буду жить по принципу «око за око», а в этом случае получается, что я задолжала чернокрылому аватару на год вперед, и это не считая набежавших процентов.
– Ты в порядке? – Голос Данте раздался над самым ухом, заставив вздрогнуть и отвлечься от размышлений. Я подняла лицо, кое-где испачканное в темной, уже подсыхающей крови химеры и внимательно посмотрела в темные с серебряными искрами глаза. Во рту неожиданно пересохло, и я ответила как-то невпопад.
– А у тебя все лицо в крови…
– У тебя тоже, – улыбнулся он. Длинные белоснежные клыки на фоне залитого темной кровью лица производили жутковатое впечатление. Я вздрогнула и поспешно опустила лицо, надеясь, что Данте сквозь грязь не заметит, как сильно оно побледнело. Бесполезно.
– Ты побледнела.
– Это от твоих выкрутасов. Не знаю, как ты, но я во время твоих пируэтов чувствовала себя очень и очень неуютно.
– А мне показалось, что в тебе живет жажда полета.
– Тебе и в самом деле показалось, Данте, – тихо ответила я, нарочито стараясь не смотреть вниз. – Я все-таки человек, а не…
– Да, ты не айранит, но я уверен, что не ошибся. Тебе понравилось летать.
– Слушай, чего ты от меня хочешь услышать? – моментально окрысилась я. – Что я в восторге от полета? Да, так оно и есть. Но я человек, а рожденный ползать летать не может! Хочешь услышать что-то еще? Если да, то опусти меня на твердую поверхность, и я тебе все выскажу, даже больше того! И не улыбайся так – от твоих клыков у меня мороз по коже!!
Да, я стерва, причем, как выяснилось, стерва на редкость язвительная, злопамятная и мстительная. Как там говорится у темных эльфов? «Я не злопамятная, просто я злая и у меня память хорошая», так что ли? Тогда это про меня.
Потому что я старалась нарочно ранить, причем ранить посильнее, а в идеале – еще и провернуть. Потому что вернулось чувство, что меня элементарно использовали, а в конце еще и ненавязчиво показали разницу. Его судьба – гордо парить в поднебесье, тогда как моя – восхищенно и несколько завистливо смотреть на него снизу вверх, прекрасно сознавая, что до таких высот мне не подняться никогда.
Человек – существо мелочное, озлобленное и завистливое.
Раньше у меня никогда не возникало таких чувств. Я никогда никому не завидовала, даже мельком. Даже общаясь с практически идеальными эльфами – сосредоточием красоты, мудрости и изящества, помноженном на бессмертие и великолепные бойцовские качества, я утешалась тем, что они, как ни стараются, несмотря на все свое совершенство, точно также прикованы к земле, как и я. И вот теперь я встретила существо, которому, в отличие от меня, досталось все то, о чем я могла только мечтать – а именно, возможность летать и чувствовать себя в небе также уверенно, как птицы. И все это только потому, что ему повезло родиться айранитом.
Черт побери, я впервые ощутила себя типичным представителем человеческой расы!
Улыбку стерло с лица Данте моментально. Так же успешно, как если бы я закатила ему полноценную пощечину, да еще и сопроводила это действие хлестким комментарием. Аватар слегка нахмурился, а лицо словно превратилось в мраморную маску. Глаза остались прежними, человеческими, но теперь они были холоднее льда, а острота взгляда могла соперничать с лезвием меча.
– Простите, ведунья, за мое неподобающее поведение, – спокойно ответил он, начав снижение. – Прошу вас, потерпите мое присутствие еще минуту.
Я, чувствуя себя последней сволочью под этим небом, царственно и несколько высокомерно кивнула. В этот момент я ненавидела сама себя, но обида оказалась сильнее, и я продолжила ковыряться в душевной ране, углубляя ее, и в довесок еще и щедро посыпая последнюю мелкой солью.
– Да уж, сделай милость. – Лицо Данте оставалось абсолютно непробиваемым, но зрачок чуть дрогнул, почти заполнив собой всю радужку.
Аминь, Еваника. Можешь себя поздравить! Ты довела его до такого состояния, что он, судя по всему, только и сдерживается, чтобы не разжать руки и не отправить тебя в самостоятельный полет. А что, неплохая идея – вместо одного пятна в ущелье будет целых два. И падальщикам радость, и сверху оригинальней смотреться будет… Ох, и стерва же ты, Ева! И откуда только такая проклюнулась…
«Оттуда же, откуда и все остальное», – мрачно подумала я, пока Данте подлетал к каменному козырьку перед пещерой Небесного Колодца, где нас уже ждали радостно улыбающиеся Вилька и Хэл. Правда, при взгляде на наши мрачные лица и принципиальное нежелание смотреть друг другу в глаза, их радость слегка поутихла, сменившись здоровым, вполне обоснованным недоумением.
Данте, едва коснулся ногами камня площадки, тотчас убрал руку, предпочитая заняться своим заляпанным клинком. Тряпка для протирания оного отыскалась очень быстро – аватар попросту оторвал лоскут от рубашки, и без того свисающей на спине около крыльев живописными лохмотьями, и демонстративно направился в противоположный от меня угол пещеры, поближе к Колодцу. Я же, дождавшись момента, когда подруги повернуться ко мне с вопросительными лицами, картинно схватилась за ребра и осела на пол, тихо постанывая, что на мне ни одного живого места нет.
Привирала, конечно. Данте нес меня очень бережно, так, что я практически не ощущала силы хватки, а прижал он меня только раз – когда таранил химеру и был просто вынужден сжать мои ребра сильней, чем нужно. Но я благополучно об этом умолчала. Девчонки тут же вознамерились меня раздеть и осмотреть на предмет нанесенных телесных повреждений, дабы высказать все Данте по полной программе и одним сплоченным коллективом, но я открестилась от незапланированного стриптиза. Только этого мне еще и не хватало для полного счастья.
Из угла Данте не доносилось ни звука, за исключением тихо шуршащей по лезвию тряпки.
«Ну и черт с тобой», – подумала я, отвлекаясь на более насущные проблемы. А именно – прощание с Хэлириан, которое вышло несколько бурным ввиду эмоциональности женской натуры.
Вилья чуть ли не со слезами обнимала бывшую жрицу, а та в свою очередь клятвенно обещала пригласить нас обеих в Андарион сразу же, как только ситуация немного наладится и будет найден истинный король. Круг поисков сужался тем, что у истинного короля помимо наличия в жилах крови айранитов, то есть детей Андариона, должны быть руки, поскольку он должен суметь удержать все три символа королевской власти одновременно. Соответственно, женское население сразу же отпадало, а это значительно облегчало задачу Хэл как хранителя Небесного Хрусталя.
– Вам пора отправляться, жрица Хэлириан, – донесся из угла спокойный голос Данте. – Чем быстрее вы попадете в Андарион, тем лучше. Я только провожу наших спутниц до Древиц, и постараюсь догнать вас как можно раньше.
– Черта с два ты куда с нами пойдешь! – вызверилась я, подскакивая к аватару и меча из глаз колючие зеленоватые искры. – Твоя задача – доставить Хэл живой и здоровой до места назначения, а наша судьба пусть тебя не волнует! На небесах уже все решено за нас, и, если нам суждено погибнуть на обратном пути, то этого уже не изменить. И твоя компания роли не сыграет. Пусть все случиться так, как должно случиться, только, пожалуйста, без твоего вмешательства!
Данте невозмутимо выслушал мою реплику и как-то неопределенно пожал плечами.
– Как пожелает госпожа ведунья.
– Ну, наконец-то! – вырвалось у меня. Я отступила от спокойного, как горный тролль, аватара и с улыбкой посмотрела на Вилью и Хэл.
И тут же смертельно побледнела.
За спинами подруг со стороны каменного козырька, раззявив острозубую пасть, висела скальная химера, ожесточенно молотившая воздух широкими кожаными крыльями. Кажется, до меня раньше всех дошло, что нежить шутить не намерена, и сейчас Вилью и Хэл разнесет в клочья боевым воплем химеры.
Время словно замедлилось, и я выбросила перед собой напряженно вытянутые руки, делая разводящее движение, от которого девушек отнесло в противоположные стороны, довольно чувствительно впечатав в каменные стены пещеры. Ладно, если сумею, то извинюсь потом. Одновременно я пробормотала коротенькое парализующее заклинание, и Данте неподвижно застыл на полу, в стороне от меня, не имея возможности в очередной раз влезть под удар.
Я стояла напротив раззявленной пасти, и время снова сдвинулось и полетело с удвоенной скоростью. Я быстро-быстро забормотала заклинание голубого огня, одновременно выстраивая перед собой силовой щит, который по возможности защитит меня от смертельного вопля химеры. Я отдавала себе отчет в том, что одновременное плетение защитного и атакующего заклинания неизбежно приведет к тому, что одно из них получится ослабленным.
И все-таки я рискнула, вложив больше силы в голубой огонь, выставив перед собой довольно слабый силовой щит.
Я услышала, нет, скорее почувствовала, как практически беззвучный вопль химеры устремляется ко мне. Щит моментально прогнулся, и тотчас с выставленных ладоней сорвалось ослепительно-яркое огненное «копье», которое обдало лицо жаром и устремилось прямиком в гостеприимно распахнутую пасть, прошивая нежить насквозь.
М-да, похоже, зря я пренебрегла защитой. Атакующее заклинание оказалось чересчур мощным, а вот щит все-таки не выдержал.
Нет, он не разлетелся на осколки – его попросту оторвало от пола и он, снеся меня, как хорошо направленный таран, впечатался в стену аккурат над непрозрачной водой Небесного Колодца, познакомив мою спину со всеми неровностями природного камня. Боженька, ну за что ты так меня не любишь, а? Что я тебе такого сделала? Почему нельзя хоть раз, чтобы меня уронили на что-нибудь мягкое?? Неужели обязательно ставить на моем пути такие твердые преграды, как каменные стены и стволы деревьев, и ждать, что я их благополучно проломлю какой-нибудь максимально невостребованной частью тела? Головой, к примеру…
Через пять секунд заклинание щита самопроизвольно распалось, и я под дружный вопль моих подруг сползла по стене прямиком в обжигающую синюю воду…
И за что мне все это???!!!
Глава 18
Прикосновение ярко-синей воды ожгло кожу огнем, который, как мне показалось, охватил меня всю: от кончиков ногтей до корней волос. Я не успела даже пискнуть, как ушла с головой в жгучую, как вода горного источника, непонятную субстанцию, которая плескалась в Небесном Колодце. В довесок ко всем неприятностям, «вода» была похожа на какой-то густой кисель, при этом сопротивление этого «киселя» было почему-то меньше, чем у обычной воды.
Проще говоря – я стремительно опускалась в глубины Колодца, который теперь-то уж наверняка станет моей могилой.
Странное дело – Хэл сказала, что синяя вода будет для меня как кислота, но я почему-то все еще была жива. Даже относительно невредима, если не считать того, что кожу продолжало нестерпимо жечь, как если бы меня натерли настойкой жгучего перца, а потом еще и закутали в простыню, пропитанную этой же настойкой. Ладно, если я каким-то образом не погибла в первые секунды пребывания в Колодце, значит, есть шанс выбраться, пока у меня в легких еще остался воздух. Тем более, что спуск вниз замедлился, а вскоре и совсем остановился.
А потом откуда-то снизу хлынул ослепительный свет, который обжег глаза даже сквозь мужественно зажмуренные веки. Одновременно с этим я почувствовала, как мышцы начинают сокращаться в судорогах – сначала слабые, они усиливались с каждой секундой, скручивая меня в один сплошной комок боли.
Очередная судорога заставила меня выгнуться дугой, и я с ужасом поняла, что из легких стремительно улетучиваются остатки воздуха. Густая, похожая на горячий кисель, вода, хлынула в раскрывшийся рот, моментально заполнив все. На миг мне показалось, что я сама стала этой водой, проникающей сквозь поры кожи, вливающейся в вены, словно заменяя текущую в них кровь на что-то еще. Между лопатками сильно закололо, как будто в спину мне вошли два метательных кинжала, вспарывающие кожу и проникающие в тело… После чего сознание, не выдержав такого издевательства над собой, позорно меня покинуло…
… Скрюченные пальцы судорожно вцепились в камень так крепко, что разжать их не было никакой возможности – проще сразу отрубить. В ушах звенело, а по щекам стекало что-то влажное и липкое. Я с трудом оторвала тяжелую, словно чугунную голову от неровной шероховатости прохладного камня и попыталась сосредоточиться на противном звуке в ушах, который постепенно трансформировался в отрывистые, толком еще неосознаваемые фраз. При попытке открыть глаза голова закружилась так, что я поспешила уронить ее обратно.
Наконец головокружение прошло, а я пришла в себя настолько, чтобы понять, что надо мной с феерической скоростью разворачивается очередной консилиум. Два женских голоса с легкостью перекрывали более спокойный мужской, а обмен мнениями происходил столь быстро, что я при всем желании не могла толком вслушаться в слова. Я разлепила глаза, которые тотчас съехались к переносице, и попыталась сфокусировать взгляд на каменной кладке перед своим лицом. Оказывается, уровень «воды» в Небесном Колодце понизился примерно на полтора локтя, обнажив нечто вроде узкой ступеньки, за которую я сейчас и цеплялась. Машинально я отклеила пальцы от выступа и, протянув руку, попыталась ухватиться за бортик, поскольку лежание в непонятной воде, все еще обжигающей кожу, было не очень приятно.
Проще говоря – я стремительно опускалась в глубины Колодца, который теперь-то уж наверняка станет моей могилой.
Странное дело – Хэл сказала, что синяя вода будет для меня как кислота, но я почему-то все еще была жива. Даже относительно невредима, если не считать того, что кожу продолжало нестерпимо жечь, как если бы меня натерли настойкой жгучего перца, а потом еще и закутали в простыню, пропитанную этой же настойкой. Ладно, если я каким-то образом не погибла в первые секунды пребывания в Колодце, значит, есть шанс выбраться, пока у меня в легких еще остался воздух. Тем более, что спуск вниз замедлился, а вскоре и совсем остановился.
А потом откуда-то снизу хлынул ослепительный свет, который обжег глаза даже сквозь мужественно зажмуренные веки. Одновременно с этим я почувствовала, как мышцы начинают сокращаться в судорогах – сначала слабые, они усиливались с каждой секундой, скручивая меня в один сплошной комок боли.
Очередная судорога заставила меня выгнуться дугой, и я с ужасом поняла, что из легких стремительно улетучиваются остатки воздуха. Густая, похожая на горячий кисель, вода, хлынула в раскрывшийся рот, моментально заполнив все. На миг мне показалось, что я сама стала этой водой, проникающей сквозь поры кожи, вливающейся в вены, словно заменяя текущую в них кровь на что-то еще. Между лопатками сильно закололо, как будто в спину мне вошли два метательных кинжала, вспарывающие кожу и проникающие в тело… После чего сознание, не выдержав такого издевательства над собой, позорно меня покинуло…
… Скрюченные пальцы судорожно вцепились в камень так крепко, что разжать их не было никакой возможности – проще сразу отрубить. В ушах звенело, а по щекам стекало что-то влажное и липкое. Я с трудом оторвала тяжелую, словно чугунную голову от неровной шероховатости прохладного камня и попыталась сосредоточиться на противном звуке в ушах, который постепенно трансформировался в отрывистые, толком еще неосознаваемые фраз. При попытке открыть глаза голова закружилась так, что я поспешила уронить ее обратно.
Наконец головокружение прошло, а я пришла в себя настолько, чтобы понять, что надо мной с феерической скоростью разворачивается очередной консилиум. Два женских голоса с легкостью перекрывали более спокойный мужской, а обмен мнениями происходил столь быстро, что я при всем желании не могла толком вслушаться в слова. Я разлепила глаза, которые тотчас съехались к переносице, и попыталась сфокусировать взгляд на каменной кладке перед своим лицом. Оказывается, уровень «воды» в Небесном Колодце понизился примерно на полтора локтя, обнажив нечто вроде узкой ступеньки, за которую я сейчас и цеплялась. Машинально я отклеила пальцы от выступа и, протянув руку, попыталась ухватиться за бортик, поскольку лежание в непонятной воде, все еще обжигающей кожу, было не очень приятно.