Пьеса в трех актах
----------------------------------------------------------------------------
Перевод Андрея Чернова
Изографус Синтаксис, Москва-Париж, 2003
OCR Бычков М.Н.
----------------------------------------------------------------------------
Предисловие ко второму изданию
Трагедия Гамлета, принца Датского
I акт
Сцена 1 - эспланада перед замком
Сцена 2 - зал в замке
Сцена 3 - комната Полония
Сцена 4 - эспланада
Сцена 5 - двор замка
II акт
Сцена 1 - комната Полония
Сцена 2 - зал в замке
Сцена 3 - зал в замке
Сцена 4 - зал в замке
Сцена 5 - комната короля
Сцена 6 - комната королевы
Сцена 7 - комната короля
Сцена 8 - комната Гамлета
Сцена 9 - комната короля
Сцена 10 - равнина
III акт
Сцена 1 - комната короля
Сцена 2 - комната Горацио
Сцена 3 - комната короля
Сцена 4 - кладбище
Сцена 5 - зал в замке
Статьи и комментарии
Комментарии. А.Ю. Чернов
Заметки о "Гамлете"
"Гамлет". Поэтика загадок. А.Ю. Чернов
Цветы в "Гамлете". С.Л.Николаев, А.Ю.Чернов
Полемика. И.О.Шайтанов, С.Л.Николаев
Формула Шекспира. А.Ю. Чернов
Приложение
"Переводчик в прозе раб, а в стихах соперник", - обронил Поэт. Русский
переводчик "Гамлета" обречен на двойное соперничанье - с автором оригинала и
переводческой традицией. Но даже если ты сам осознаешь, что вскарабкался на
плечи гигантов, знакомый театровед все равно поинтересуется: "А что,
Пастернак уже не устраивает?"
Переводы редко живут на сцене долее трех десятилетий: язык, как стрелки
часов, незримо смещается во времени. Переводчиком становится тот, кто раньше
других заметит, что часы отстали.
Мне жаль ямбического затакта "То be, or not to be...", того первого
безударного слога, в котором слышен резкий вдох и виден взмах поднявшейся
для удара руки. На этом фоне "Быть иль не быть, вот в чем вопрос"
(Пастернак) вместе с "Быть или не быть - таков вопрос" (Лозинский) - тупой
тычок, слепок с честной версификации ученого-геодезиста М.П.Вронченко (1828
г.): "Быть иль не быть - таков вопрос..." и Николая Полевого (1837 г.):
"Быть или не быть - вот в чем вопрос!".
В русских переводах я не слышу тигриного рыка короля: "Gertrude, do not
drink". (Если это "Не пей вина, Гертруда", то прав Борис Гребенщиков,
продолживший: "Пьянство не красит дам!") Не могу поверить, что стражники
изъясняются со столь явным немецким акцентом: "Кто здесь?" "Нет, сам ты кто,
сначала отвечай!" И фонетически невнятное "Разлажен жизни ход..." не заменит
подлинного "The time is out of joint" ("Век вывихнут"), в котором выражена
та же средневековая идея выворачивания времени, что и в "Слове о полку
Игореве": "Наничь ся годины обратиша" ("Обратились времена наизнанку").
А перевод "Words. Words. Words" как "Слова. Слова. Слова" - всего лишь
подстрочник.
Что обычно делает человек, когда читает хорошую книгу и чего-то не
может в ней понять? Трет переносицу и, пообещав себе, что непременно в этом
разберется (когда будет время), продолжает чтение. Переводчику сложней. Если
он честен перед собой и текстом, работа может встать на недели или даже
месяцы.
У меня не было установки отыскать в "Гамлете" нечто никому не
известное, я просто хотел сделать новый перевод пьесы Шекспира. Но чем
дальше втягивался в работу, тем удивительней становилось ощущение разрыва
между английским текстом и его классическими интерпретациями. Вроде бы
Гамлет оставался Гамлетом, а Клавдий - Клавдием, но это были другие Гамлет и
Клавдий. Иными оказывалась логика их поступков, а, значит, и сами поступки.
XX век с его установкой на научно-технический прогресс игнорировал
шекспировскую логику "темного" стиля, опирающуюся на многомерность
поэтического слова. (Подробнее об этом см. с. 237-242.) Главным образом это
касается образа Горацио и тайны гибели Офелии. Пропустив через руку весь
текст, я смею полагать, что при всех своих открытиях шекспироведение три с
лишним века повторяет ошибки, сделанные провинциальными английскими
трагиками еще во второй трети XVII в., когда после восемнадцатилетнего
запрета театров Британия узнала о Шекспире.
В заметке "Формула Шекспира" мною сделана попытка структурного анализа
текста "Гамлета". Видимо, впервые в произведении изящной словесности удалось
обнаружить феномен золотого сечения. При этом оказалось, что пропорции
"Гамлета" таят в себе не только классическое "золото", но и ранее
неизвестную производную от его базовой формулы. Здесь же я обосновываю,
почему "Гамлет" должен быть разделен не на пять, а на три акта.
Тут необходимо методологическое отступление:
Еще Ньютон пришел к выводу, что результаты научных наблюдений нельзя
опровергнуть их критикой, а гипотезе следует противопоставить другую
гипотезу, которая лучше, чем первая, объясняет сумму экспериментальных
фактов. А в 70-е годы XX в. американский физик Томас Кун выпустил книгу
"Структура научных революций". Этот труд перевернул представления
человечества о путях и способах развития науки. (На русском языке
"Структура..." выходила многократно.) Томас Кун показал, что научное знание
увеличивается не путем приращения, а в результате революционной смены
научных парадигм.
Так геоцентрическая система была заменена гелиоцентрической, а потом
выяснилось, что Солнце - тоже не центр мироздания.
Смена парадигмы мирно не происходит: сначала в результате наблюдений и
экспериментов выявляются факты, не укладывающиеся в принятую парадигму.
Какое-то время на это стараются не обращать внимания, ссылаясь на неточность
приборов, некорректность экспериментов или на то, что "этого не может быть,
потому что не может быть". Но число "проклятых" фактов растет, и однажды
кто-то предлагает новую парадигму, объясняющую одновременно и факты,
принятые ординарной наукой и получившие свое объяснение в прежней парадигме,
и "проклятые" факты.
Происходит перестройка и переосмысление места всех элементов системы.
Так, скажем, для Эйнштейна за понятием массы или веса скрывается совсем
другая реальность, нежели для Ньютона. При этом законы релятивистской
механики не отменяют законы механики классической, а лишь развивают и
дополняют их.
Эта книга - моя попытка реконструкции шекспировского замысла и
изменения ныне принятой "гамлетовской" парадигмы. Мне представляется, что
привычные литературоведческие формулы, работающие на материале ординарной
драматургии Марло или Кида, оказываются неспособными описать шекспировскую
реальность, обладающую другой пространственной мерностью.
Искусство, в отличие от жизни, - тотально. И у него - своя логика,
очень похожая на логику мифологическую. Здесь нет места "случайным
сближениям". В поэзии даже тривиальные созвучия нетривиальны: они - скрепы
поэтической ткани, заменяющие то, что мы привыкли называть
причинно-следственными отношениями. Это похоже на справедливо презираемые в
ученом мире поиски философского камня или снежного человека. При этом
позитивистски мыслящий исследователь зачастую не принимает во внимание, что
логика шекспировской драматургии отлична от его логики. В первой реальности
поиски философского камня - гибрид шарлатанства и невежества, во второй -
норма. (Мнение по этому поводу моих коллег и оппонентов Игоря Шайтанова и
Сергея Николаева см. в конце книги со с. 315.)
Шекспироведение накопило богатый запас точных наблюдений и смелых
гипотез, но методы, которыми оно пользуется, смею полагать, устарели: они
годятся для решения некоторых сугубо текстологических проблем и мало что
дают для понимания логики шекспировского повествования. Тут интерпретации
литературоведов, как это ни странно, очень похожи на режиссерские трактовки.
За четыре века у нас было время убедиться, что в этом виноват не театр
Шекспира с его мнимыми "условностями", а метод, при помощи которого нельзя
найти решения поставленных текстом задач.
Мы разрешаем Шекспиру быть гениальным ровно настолько, насколько он нам
понятен. (Это то пошлое "трехмерие", о котором говорил Осип Мандельштам.) Не
видя четвертого измерения текста, шекспироведы анализируют не "Гамлета", а
свое о нем представление, похожее на оригинал так же, как восковая персона
на живого человека. Текст рассыхается и начинает распадаться, из-за чего
остаются невыявленными даже простейшие связи. Структурные пустоты приходится
замазывать ганчем собственных домыслов. Но поскольку шекспироведение - всего
лишь "ведение", а не точная наука, кр изис не осознается как кризис, и
начинается игра в бисер - вязкая эпоха мелких наблюдений, культурологическую
ценность которых нельзя взвесить уже потому, что они не составляют системы.
Надо ли удивляться, что дело заканчивается культурной (по китайскому
образцу) революцией постмодернизма и маргинальными поисками "подлинного
автора" шекспировских пьес, не имеющими никакого отношения к научному
поиску? (Анна Ахматова более чем полвека назад называла такие штудии "бунтом
персонажей против автора".)
Моя работа началась в ночь на 25 февраля 1997 г. с перевода монолога
Гамлета "То be, or not to be...". Утром позвонили из Парижа и сказали, что
умер Андрей Синявский. В тот день я дал слово Андрею Донатовичу, что
переведу всю пьесу. Поэтому свой текст я посвящаю светлой памяти
А.Д.Синявского, русского Гамлета XX столетья, писателя, который на публичном
процессе первым не признал вины перед советским правосудием. В середине 60-х
с дела Андрея Синявского и Юлия Даниэля в стране началось правозащитное
движение. Время, в котором росло мое поколение, было перевернуто с
изнаночной стороны на лицевую.
Приношу благодарность театроведу Ольге Коршаковой и лингвисту Сергею
Николаеву за перевод и толкование наиболее трудных мест подлинника.
Спасибо всем, кто читал рукопись и сделал многие памятные мне
замечания. Или просто помог добрым словом.
Спасибо Московскому драматическому театру им. К.С.Станиславского, в
котором осенью прошлого года "Гамлет" в моем переводе был поставлен Дмитрием
Крымовым, и, конечно, всем актерам, занятым в этом спектакле.
И прошу прощения у читателя за те ошибки или противоречия, без которых,
увы, не обходится ни одно исследование. Часть из них в этом издании я
попытался исправить. Буду благодарен каждому, кто пришлет свои замечания по
адресу achernov@ru.ru
Андрей Чернов
6 мая 2003 г.
Памяти Андрея Донатовича Синявского
посвящает свой труд автор перевода
Гамлет, сын покойного короля Гамлета и племянник нынешнего
Клавдий, король Дании, дядя принца Гамлета
Призрак отца принца Гамлета
Гертруда, королева Дании, мать принца Гамлета и супруга Клавдия
Фортинбрас, принц норвежский
Полоний, первый вельможа при дворе Клавдия
Офелия, дочь Полония
Лаэрт, сын Полония
Горацио, университетский приятель принца Гамлета
Школьные приятели принца Гамлета:
Розенкранц
Гильденстерн
Швейцарская стража:
Бернардо
Марцелл
Франциско
Датские послы:
Вольтиманд
Корнелий
Актеры:
Первый актер, он же Пролог
Актер-король
Актер-королева
Актер-Луциан
Могильщики (комики-простаки):
Первый
Второй
Рейнальдо, человек Полония
Озрик, молодой вельможа
Капитан (норвежский)
Слуга
Первый матрос, глава пиратов
Придворный
Священник
Первый посол (английский)
Датчане, придворные, офицеры, дамы,
солдаты, матросы, слуги.
Место действия - Эльсинор
Сцена 1
Эспланада перед королевским замком.
На часах Франциско. Входит Бернардо.
Бернардо
Здесь есть кто?
Франциско
Вот так я и сказал!.. Пароль скажи!
Бернардо
Здоровье короля!
Франциско
Бернардо?
Бернардо
Верно.
Франциско
Ну, наконец-то!.. А который час?
Бернардо
Да за полночь. Ступай, поспи, Франциско.
Франциско
Спасибо, что сменил. Сегодня зябко.
И как-то мне опять не по себе.
Бернардо
Все было тихо?
Франциско
Тише не бывает.
Бернардо
Покойной тебе ночи. Если встретишь
Марцелла и Горацио, скажи,
Чтоб поспешили...
Входят Марцелл и Горацио.
Франциско
А это кто?.. Стой, кто идет!
Горацио
Друзья
Державы здешней.
Марцелл
И опора трона.
Франциско
Вот это люди!
Марцелл
Доброй ночи, друг!
Кто принял пост?
Франциско
Бернардо. Он остался,
А мне пора...
(уходит)
Марцелл
Здорово, стража!
Бернардо
Ба,
Горацио, ты с нами?
Горацио
(подает руку)
Лишь отчасти.
Бернардо
У, как я рад!.. Горацио!.. Марцелл!..
Горацио
А что, не объявлялось привиденье?
Бернардо
Покуда - ждем...
Марцелл
Горацио сказал,
Что это все игра воображенья,
И не поверит он ни в жизнь, что призрак
Уже два раза приходил сюда...
Но согласился с нами подежурить
И говорит, что с ним поговорит,
Когда оно пожалует...
Горацио
Ну да,
Вот так оно и явится!
Бернардо
Присядем,
А я покуда все и расскажу...
Горацио
Я - весь вниманье...
Бернардо
Так... Вон та звезда,
Левей Полярной, к западу клонилась...
Примерно как сейчас!.. Пробило час,
Тут мне Марцелл и...
Марцелл
Тсс!.. Гляди!.. Молчи!..
Входит Призрак.
Бернардо
Ну в точности покойный наш король.
Марцелл
Начни, студент! Тебя учили, как
Заговорить с ним...
Бернардо
Что, похож?.. Похож?..
Горацио
До изумления... До чувств потери...
Бернардо
Очнись, Горацио!
Марцелл
Давай, спроси!
Горацио
Ответствуй мне, явившийся в ночи
В обличьи Гамлета, покойного монарха,
Зачем ты здесь? И кто ты есть? Ответь,
Я заклинаю Небом!
Марцелл
Оскорбился.
Бернардо
Уходит...
Горацио
Стой и отвечай, когда
Я Небом заклинаю!..
Призрак уходит.
Марцелл
Сорвалось?
Бернардо
Что это было, а?
Горацио
Клянусь Творцом,
Такое встретить - ум зайдет за разум.
Когда бы услыхал я - не поверил!
Марцелл
Но внешне он на Гамлета похож?
Горацио
Как ты на самого себя. И панцирь,
В котором он в бою поверг норвега,
И так же он угрюм был перед тем,
Как, грянув из укрытия, размазал
По льду залива польские обозы...
Непостижимо!
Марцелл
А вчерашней ночью
Он дважды мимо нас прошел...
Горацио
Друзья,
Не все загадки подлежат отгадке.
Одно мне ясно: это верный знак
Грядущих потрясений...
Марцелл
Так... Однако
Что происходит, объясни ты мне...
Зачем и там и тут торчат дозоры?
Собак и пьяниц по ночам пугать?
Зачем везут руду из-за границы
И плавят, плавят - полстраны в дыму.
Куют доспехи. Из-за наковален
Колоколов не слышно. А на верфях -
Ни выходных, ни праздников. В чем дело?
С кем драться будем?
Горацио
Я перескажу
Лишь то, что знаю или слышал сам.
Тот, кто нам в виде призрака являлся,
При жизни вызван был на поединок
Своим врагом заклятым Фортинбрасом
Норвежским, подстрекаемым гордыней
И завистью. И благородный Гамлет -
За благородство в данной части света
Пред ним и преклонялись - заколол-
таки надменного невежду... Но
Убитый должен был по договору,
Скрепленному печатями и прочим,
Погибнув, отказаться от претензий
На все, что он завоевал, а Гамлет,
Согласно содержанию статей
Того же договора, уступал
Такие же захваченные земли
Норвегу, если б тот его убил.
А ныне Фортинбрас, сын Фортинбраса,
Пустой юнец, ведомый самомненьем,
Призвал народ к отмщению, собрал
Толпу бродяг, готовых за похлебку
Хоть в пекло, и, употребив насилье -
О чем известно нашему правительству, -
Стальной рукой намерен возвратить
Те, вышеупомянутые земли.
Вот вследствие чего, друзья мои,
Теперь и Дания пришла в движенье...
Бернардо
Похоже, что ты прав... Как пить дать, прав!
Недаром призрак в боевых доспехах
Пред замком гробовым дозором бродит.
Покойный государь - войны виновник,
А призрак с ним - один в один!
Горацио
О да!
В духовном оке даже и соринка
Способна стать причиной крупных слез.
Так было в Риме - лавры да триумфы,
Но перед тем, как пал великий Юлий,
Гробницы опустели. Мертвецы
По Форуму слонялись. Днем на солнце
Являлись пятна. По ночам висели
Косматые кометы. И кровавый
Шел дождь с небес... Потом звезда Нептуна,
Луна, в морскую канула пучину,
И все закончилось... Теперь и нам
Подобный знак паденья и распада
Природою ниспослан...
Входит Призрак.
Что такое?
Ты возвращаешься?.. Ну, погоди,
Дружок, я перейду тебе дорогу,
Хотя бы ты разнес меня по кочкам!
Стой, наваждение! И если ты
Способно говорить, то говори!
Скажи мне,
Есть ли что-либо на свете,
Что может участь облегчить твою,
А мне явить источник благодати?
Открой мне,
Появление твое
Не предвещает ли грядущих бедствий?
И может ли прозрение мое
Предотвратить грядущее?
Скажи,
Когда при жизни предал ты земле
Сокровища, - ведь, говорят, за это
Вы, призраки, и бродите ночами! -
Поет петух.
Скажи об этом. Стой! Откройся мне!..
Марцслл, останови его!
Марцелл
Его?..
Остановить?.. Мне?.. Алебардой?..
Горацио
Бей!
Оно не подчинилось!..
Бернардо
Есть!
Горацио
Достал!
Марцелл
Ушел...
Призрак уходит.
Мы слишком дурно обошлись
С Его Величеством, затеяв драку...
Поскольку он неуязвим, как воздух,
Удары наши - вроде как насмешка...
Бернардо
Я думаю, все дело - в петухе...
Горацио
Вне всякого сомненья. Я приметил,
Как вздрогнул он, как будто в чем виновен,
Когда труба пернатая денницы
Своей луженой глоткой пробудила
Дневное божество... При звуках сих
В огонь ли, в воду, в тучу или в землю,
Короче, - в заточение свое
Нисходят духи грешные. И этот
Удостоверился, что он - не исключенье.
Марцелл
Да, он пожух, когда запел петух.
Недаром же в Рождественский сочельник
Я слышал, петухи не умолкают,
А привидения из-под земли
Не кажут носа, и безвредны звезды,
И ведьмы не имеют силы. Вот
Сколь свят и сколь всемилостив сочельник
Пред Рождеством Спасителя!
Горацио
Я также
Слыхал об этом и частично верю.
Однако - стоп. Довольно на сегодня.
Взгляните: утро в пепельном и алом
Плаще денницы - шествует по склонам
Холмов росистых, и пора на отдых
Полночной страже... Но один совет -
Своими наблюденьями ночными
Должны мы поделиться с нашим принцем.
Сия штуковина глухонемая,
Клянусь, она язык-то свой развяжет,
Когда мы их сведем накоротке.
А посему, коль нету возраженья,
Из чувства долга, чувства уваженья
К персоне принца Гамлета, должны мы
Пойти и принца в тайну посвятить.
Марцелл
А что, недурно!.. Кстати, мне известно,
Где Гамлет наш - ну как сказать? - ночует.
(Уходят.)
Сцена 2
Тронный зал. Трубы. Входят король с королевой, за ними Гамлет, Полоний,
Лаэрт, Вольтиманд, Корнелий и придворные
Король
Еще не скоро выветрится скорбь
О Гамлете, покойном нашем брате,
А потому пристало обнажить
Сосуд страданья, присовокупив
К печали вашей каплю наших слез.
Но битва благочестия с природой
Зашла так далеко, что подобает,
Не забывая о покойном, помнить
И о самих себе. И посему
Вчерашнюю сестру и королеву,
Вдову, чье попечение хранило
Воинственную Датскую державу,
Мы с радостью, отравленной печалью,
Восторг стенаньями уравновесив,
В тоске и неге, с миртом у одра
Супругой нарекли. И ваши речи,
Мудрейшие, не отвратили нас.
За что примите нашу благодарность.
Теперь о юном Фортинбрасе. Он,
Превратно умозаключив о наших
Достоинствах, оплошно полагает,
Что Дания без Гамлета распалась...
Вообразив о собственной персоне
Невесть чего, он пишет нам посланье,
Где требует возврата территорий,
Утраченных его отцом, а ныне
Хранимых нами после благородной
Кончины брата, но о нем довольно.
Теперь о том, зачем я вас созвал.
Суть дела такова. Мы отписали
Норвежцу-королю, который дядей
Приходится - что кстати! - Фортинбрасу.
Старик давно уже к одру прикован
И вряд ли знает о приготовленьях
Племянника. Вот с этим-то письмом
Мы направляем вас, наш друг Корнелий,
И вас, любезный Вольтиманд, послами
К правителю норвегов. Полагаем,
Что ваших полномочий хватит вам
В пределах установленных. Спешите,
И спешка вам зачтется. В добрый путь.
Вольтиманд и Корнелий
Мы Дании родной не посрамим!
Король
Мы в том не сомневаемся. Прощайте.
Послы уходят.
Лаэрт, что там за новости у вас?
Вы что-то говорили о каком-то
Прошении? Но разве есть такое,
Что было вашей просьбой и не стало
Моим же предложеньем? Голова
Не более родня плечам и телу,
Рука для рта не более слуга,
Чем датский трон для твоего отца.
Так в чем же просьба ваша?
Лаэрт
Государь!
Прошу благоволенья отпустить
Меня во Францию. По доброй воле
Я к вам на коронацию вернулся.
Мой долг исполнен. Но моя душа,
Как прежде, там, во Франции...
Король
Однако
Отец не против? Говори, Полоний...
Полоний
Милорд, мое он выдавил согласье.
Пускай уж едет...
Король
В добрый час, Лаэрт.
И пусть тебе сопутствует удача,
Благоволя ко всем твоим причудам.
Теперь наш Гамлет, и родня, и сын...
Гамлет
Роднее чем родня, но не родной.
Король
Так до сих пор висят над вами тучи?
Гамлет
Отнюдь, милорд. Я слепну, как от солнца.
----------------------------------------------------------------------------
Перевод Андрея Чернова
Изографус Синтаксис, Москва-Париж, 2003
OCR Бычков М.Н.
----------------------------------------------------------------------------
Предисловие ко второму изданию
Трагедия Гамлета, принца Датского
I акт
Сцена 1 - эспланада перед замком
Сцена 2 - зал в замке
Сцена 3 - комната Полония
Сцена 4 - эспланада
Сцена 5 - двор замка
II акт
Сцена 1 - комната Полония
Сцена 2 - зал в замке
Сцена 3 - зал в замке
Сцена 4 - зал в замке
Сцена 5 - комната короля
Сцена 6 - комната королевы
Сцена 7 - комната короля
Сцена 8 - комната Гамлета
Сцена 9 - комната короля
Сцена 10 - равнина
III акт
Сцена 1 - комната короля
Сцена 2 - комната Горацио
Сцена 3 - комната короля
Сцена 4 - кладбище
Сцена 5 - зал в замке
Статьи и комментарии
Комментарии. А.Ю. Чернов
Заметки о "Гамлете"
"Гамлет". Поэтика загадок. А.Ю. Чернов
Цветы в "Гамлете". С.Л.Николаев, А.Ю.Чернов
Полемика. И.О.Шайтанов, С.Л.Николаев
Формула Шекспира. А.Ю. Чернов
Приложение
"Переводчик в прозе раб, а в стихах соперник", - обронил Поэт. Русский
переводчик "Гамлета" обречен на двойное соперничанье - с автором оригинала и
переводческой традицией. Но даже если ты сам осознаешь, что вскарабкался на
плечи гигантов, знакомый театровед все равно поинтересуется: "А что,
Пастернак уже не устраивает?"
Переводы редко живут на сцене долее трех десятилетий: язык, как стрелки
часов, незримо смещается во времени. Переводчиком становится тот, кто раньше
других заметит, что часы отстали.
Мне жаль ямбического затакта "То be, or not to be...", того первого
безударного слога, в котором слышен резкий вдох и виден взмах поднявшейся
для удара руки. На этом фоне "Быть иль не быть, вот в чем вопрос"
(Пастернак) вместе с "Быть или не быть - таков вопрос" (Лозинский) - тупой
тычок, слепок с честной версификации ученого-геодезиста М.П.Вронченко (1828
г.): "Быть иль не быть - таков вопрос..." и Николая Полевого (1837 г.):
"Быть или не быть - вот в чем вопрос!".
В русских переводах я не слышу тигриного рыка короля: "Gertrude, do not
drink". (Если это "Не пей вина, Гертруда", то прав Борис Гребенщиков,
продолживший: "Пьянство не красит дам!") Не могу поверить, что стражники
изъясняются со столь явным немецким акцентом: "Кто здесь?" "Нет, сам ты кто,
сначала отвечай!" И фонетически невнятное "Разлажен жизни ход..." не заменит
подлинного "The time is out of joint" ("Век вывихнут"), в котором выражена
та же средневековая идея выворачивания времени, что и в "Слове о полку
Игореве": "Наничь ся годины обратиша" ("Обратились времена наизнанку").
А перевод "Words. Words. Words" как "Слова. Слова. Слова" - всего лишь
подстрочник.
Что обычно делает человек, когда читает хорошую книгу и чего-то не
может в ней понять? Трет переносицу и, пообещав себе, что непременно в этом
разберется (когда будет время), продолжает чтение. Переводчику сложней. Если
он честен перед собой и текстом, работа может встать на недели или даже
месяцы.
У меня не было установки отыскать в "Гамлете" нечто никому не
известное, я просто хотел сделать новый перевод пьесы Шекспира. Но чем
дальше втягивался в работу, тем удивительней становилось ощущение разрыва
между английским текстом и его классическими интерпретациями. Вроде бы
Гамлет оставался Гамлетом, а Клавдий - Клавдием, но это были другие Гамлет и
Клавдий. Иными оказывалась логика их поступков, а, значит, и сами поступки.
XX век с его установкой на научно-технический прогресс игнорировал
шекспировскую логику "темного" стиля, опирающуюся на многомерность
поэтического слова. (Подробнее об этом см. с. 237-242.) Главным образом это
касается образа Горацио и тайны гибели Офелии. Пропустив через руку весь
текст, я смею полагать, что при всех своих открытиях шекспироведение три с
лишним века повторяет ошибки, сделанные провинциальными английскими
трагиками еще во второй трети XVII в., когда после восемнадцатилетнего
запрета театров Британия узнала о Шекспире.
В заметке "Формула Шекспира" мною сделана попытка структурного анализа
текста "Гамлета". Видимо, впервые в произведении изящной словесности удалось
обнаружить феномен золотого сечения. При этом оказалось, что пропорции
"Гамлета" таят в себе не только классическое "золото", но и ранее
неизвестную производную от его базовой формулы. Здесь же я обосновываю,
почему "Гамлет" должен быть разделен не на пять, а на три акта.
Тут необходимо методологическое отступление:
Еще Ньютон пришел к выводу, что результаты научных наблюдений нельзя
опровергнуть их критикой, а гипотезе следует противопоставить другую
гипотезу, которая лучше, чем первая, объясняет сумму экспериментальных
фактов. А в 70-е годы XX в. американский физик Томас Кун выпустил книгу
"Структура научных революций". Этот труд перевернул представления
человечества о путях и способах развития науки. (На русском языке
"Структура..." выходила многократно.) Томас Кун показал, что научное знание
увеличивается не путем приращения, а в результате революционной смены
научных парадигм.
Так геоцентрическая система была заменена гелиоцентрической, а потом
выяснилось, что Солнце - тоже не центр мироздания.
Смена парадигмы мирно не происходит: сначала в результате наблюдений и
экспериментов выявляются факты, не укладывающиеся в принятую парадигму.
Какое-то время на это стараются не обращать внимания, ссылаясь на неточность
приборов, некорректность экспериментов или на то, что "этого не может быть,
потому что не может быть". Но число "проклятых" фактов растет, и однажды
кто-то предлагает новую парадигму, объясняющую одновременно и факты,
принятые ординарной наукой и получившие свое объяснение в прежней парадигме,
и "проклятые" факты.
Происходит перестройка и переосмысление места всех элементов системы.
Так, скажем, для Эйнштейна за понятием массы или веса скрывается совсем
другая реальность, нежели для Ньютона. При этом законы релятивистской
механики не отменяют законы механики классической, а лишь развивают и
дополняют их.
Эта книга - моя попытка реконструкции шекспировского замысла и
изменения ныне принятой "гамлетовской" парадигмы. Мне представляется, что
привычные литературоведческие формулы, работающие на материале ординарной
драматургии Марло или Кида, оказываются неспособными описать шекспировскую
реальность, обладающую другой пространственной мерностью.
Искусство, в отличие от жизни, - тотально. И у него - своя логика,
очень похожая на логику мифологическую. Здесь нет места "случайным
сближениям". В поэзии даже тривиальные созвучия нетривиальны: они - скрепы
поэтической ткани, заменяющие то, что мы привыкли называть
причинно-следственными отношениями. Это похоже на справедливо презираемые в
ученом мире поиски философского камня или снежного человека. При этом
позитивистски мыслящий исследователь зачастую не принимает во внимание, что
логика шекспировской драматургии отлична от его логики. В первой реальности
поиски философского камня - гибрид шарлатанства и невежества, во второй -
норма. (Мнение по этому поводу моих коллег и оппонентов Игоря Шайтанова и
Сергея Николаева см. в конце книги со с. 315.)
Шекспироведение накопило богатый запас точных наблюдений и смелых
гипотез, но методы, которыми оно пользуется, смею полагать, устарели: они
годятся для решения некоторых сугубо текстологических проблем и мало что
дают для понимания логики шекспировского повествования. Тут интерпретации
литературоведов, как это ни странно, очень похожи на режиссерские трактовки.
За четыре века у нас было время убедиться, что в этом виноват не театр
Шекспира с его мнимыми "условностями", а метод, при помощи которого нельзя
найти решения поставленных текстом задач.
Мы разрешаем Шекспиру быть гениальным ровно настолько, насколько он нам
понятен. (Это то пошлое "трехмерие", о котором говорил Осип Мандельштам.) Не
видя четвертого измерения текста, шекспироведы анализируют не "Гамлета", а
свое о нем представление, похожее на оригинал так же, как восковая персона
на живого человека. Текст рассыхается и начинает распадаться, из-за чего
остаются невыявленными даже простейшие связи. Структурные пустоты приходится
замазывать ганчем собственных домыслов. Но поскольку шекспироведение - всего
лишь "ведение", а не точная наука, кр изис не осознается как кризис, и
начинается игра в бисер - вязкая эпоха мелких наблюдений, культурологическую
ценность которых нельзя взвесить уже потому, что они не составляют системы.
Надо ли удивляться, что дело заканчивается культурной (по китайскому
образцу) революцией постмодернизма и маргинальными поисками "подлинного
автора" шекспировских пьес, не имеющими никакого отношения к научному
поиску? (Анна Ахматова более чем полвека назад называла такие штудии "бунтом
персонажей против автора".)
Моя работа началась в ночь на 25 февраля 1997 г. с перевода монолога
Гамлета "То be, or not to be...". Утром позвонили из Парижа и сказали, что
умер Андрей Синявский. В тот день я дал слово Андрею Донатовичу, что
переведу всю пьесу. Поэтому свой текст я посвящаю светлой памяти
А.Д.Синявского, русского Гамлета XX столетья, писателя, который на публичном
процессе первым не признал вины перед советским правосудием. В середине 60-х
с дела Андрея Синявского и Юлия Даниэля в стране началось правозащитное
движение. Время, в котором росло мое поколение, было перевернуто с
изнаночной стороны на лицевую.
Приношу благодарность театроведу Ольге Коршаковой и лингвисту Сергею
Николаеву за перевод и толкование наиболее трудных мест подлинника.
Спасибо всем, кто читал рукопись и сделал многие памятные мне
замечания. Или просто помог добрым словом.
Спасибо Московскому драматическому театру им. К.С.Станиславского, в
котором осенью прошлого года "Гамлет" в моем переводе был поставлен Дмитрием
Крымовым, и, конечно, всем актерам, занятым в этом спектакле.
И прошу прощения у читателя за те ошибки или противоречия, без которых,
увы, не обходится ни одно исследование. Часть из них в этом издании я
попытался исправить. Буду благодарен каждому, кто пришлет свои замечания по
адресу achernov@ru.ru
Андрей Чернов
6 мая 2003 г.
Памяти Андрея Донатовича Синявского
посвящает свой труд автор перевода
Гамлет, сын покойного короля Гамлета и племянник нынешнего
Клавдий, король Дании, дядя принца Гамлета
Призрак отца принца Гамлета
Гертруда, королева Дании, мать принца Гамлета и супруга Клавдия
Фортинбрас, принц норвежский
Полоний, первый вельможа при дворе Клавдия
Офелия, дочь Полония
Лаэрт, сын Полония
Горацио, университетский приятель принца Гамлета
Школьные приятели принца Гамлета:
Розенкранц
Гильденстерн
Швейцарская стража:
Бернардо
Марцелл
Франциско
Датские послы:
Вольтиманд
Корнелий
Актеры:
Первый актер, он же Пролог
Актер-король
Актер-королева
Актер-Луциан
Могильщики (комики-простаки):
Первый
Второй
Рейнальдо, человек Полония
Озрик, молодой вельможа
Капитан (норвежский)
Слуга
Первый матрос, глава пиратов
Придворный
Священник
Первый посол (английский)
Датчане, придворные, офицеры, дамы,
солдаты, матросы, слуги.
Место действия - Эльсинор
Сцена 1
Эспланада перед королевским замком.
На часах Франциско. Входит Бернардо.
Бернардо
Здесь есть кто?
Франциско
Вот так я и сказал!.. Пароль скажи!
Бернардо
Здоровье короля!
Франциско
Бернардо?
Бернардо
Верно.
Франциско
Ну, наконец-то!.. А который час?
Бернардо
Да за полночь. Ступай, поспи, Франциско.
Франциско
Спасибо, что сменил. Сегодня зябко.
И как-то мне опять не по себе.
Бернардо
Все было тихо?
Франциско
Тише не бывает.
Бернардо
Покойной тебе ночи. Если встретишь
Марцелла и Горацио, скажи,
Чтоб поспешили...
Входят Марцелл и Горацио.
Франциско
А это кто?.. Стой, кто идет!
Горацио
Друзья
Державы здешней.
Марцелл
И опора трона.
Франциско
Вот это люди!
Марцелл
Доброй ночи, друг!
Кто принял пост?
Франциско
Бернардо. Он остался,
А мне пора...
(уходит)
Марцелл
Здорово, стража!
Бернардо
Ба,
Горацио, ты с нами?
Горацио
(подает руку)
Лишь отчасти.
Бернардо
У, как я рад!.. Горацио!.. Марцелл!..
Горацио
А что, не объявлялось привиденье?
Бернардо
Покуда - ждем...
Марцелл
Горацио сказал,
Что это все игра воображенья,
И не поверит он ни в жизнь, что призрак
Уже два раза приходил сюда...
Но согласился с нами подежурить
И говорит, что с ним поговорит,
Когда оно пожалует...
Горацио
Ну да,
Вот так оно и явится!
Бернардо
Присядем,
А я покуда все и расскажу...
Горацио
Я - весь вниманье...
Бернардо
Так... Вон та звезда,
Левей Полярной, к западу клонилась...
Примерно как сейчас!.. Пробило час,
Тут мне Марцелл и...
Марцелл
Тсс!.. Гляди!.. Молчи!..
Входит Призрак.
Бернардо
Ну в точности покойный наш король.
Марцелл
Начни, студент! Тебя учили, как
Заговорить с ним...
Бернардо
Что, похож?.. Похож?..
Горацио
До изумления... До чувств потери...
Бернардо
Очнись, Горацио!
Марцелл
Давай, спроси!
Горацио
Ответствуй мне, явившийся в ночи
В обличьи Гамлета, покойного монарха,
Зачем ты здесь? И кто ты есть? Ответь,
Я заклинаю Небом!
Марцелл
Оскорбился.
Бернардо
Уходит...
Горацио
Стой и отвечай, когда
Я Небом заклинаю!..
Призрак уходит.
Марцелл
Сорвалось?
Бернардо
Что это было, а?
Горацио
Клянусь Творцом,
Такое встретить - ум зайдет за разум.
Когда бы услыхал я - не поверил!
Марцелл
Но внешне он на Гамлета похож?
Горацио
Как ты на самого себя. И панцирь,
В котором он в бою поверг норвега,
И так же он угрюм был перед тем,
Как, грянув из укрытия, размазал
По льду залива польские обозы...
Непостижимо!
Марцелл
А вчерашней ночью
Он дважды мимо нас прошел...
Горацио
Друзья,
Не все загадки подлежат отгадке.
Одно мне ясно: это верный знак
Грядущих потрясений...
Марцелл
Так... Однако
Что происходит, объясни ты мне...
Зачем и там и тут торчат дозоры?
Собак и пьяниц по ночам пугать?
Зачем везут руду из-за границы
И плавят, плавят - полстраны в дыму.
Куют доспехи. Из-за наковален
Колоколов не слышно. А на верфях -
Ни выходных, ни праздников. В чем дело?
С кем драться будем?
Горацио
Я перескажу
Лишь то, что знаю или слышал сам.
Тот, кто нам в виде призрака являлся,
При жизни вызван был на поединок
Своим врагом заклятым Фортинбрасом
Норвежским, подстрекаемым гордыней
И завистью. И благородный Гамлет -
За благородство в данной части света
Пред ним и преклонялись - заколол-
таки надменного невежду... Но
Убитый должен был по договору,
Скрепленному печатями и прочим,
Погибнув, отказаться от претензий
На все, что он завоевал, а Гамлет,
Согласно содержанию статей
Того же договора, уступал
Такие же захваченные земли
Норвегу, если б тот его убил.
А ныне Фортинбрас, сын Фортинбраса,
Пустой юнец, ведомый самомненьем,
Призвал народ к отмщению, собрал
Толпу бродяг, готовых за похлебку
Хоть в пекло, и, употребив насилье -
О чем известно нашему правительству, -
Стальной рукой намерен возвратить
Те, вышеупомянутые земли.
Вот вследствие чего, друзья мои,
Теперь и Дания пришла в движенье...
Бернардо
Похоже, что ты прав... Как пить дать, прав!
Недаром призрак в боевых доспехах
Пред замком гробовым дозором бродит.
Покойный государь - войны виновник,
А призрак с ним - один в один!
Горацио
О да!
В духовном оке даже и соринка
Способна стать причиной крупных слез.
Так было в Риме - лавры да триумфы,
Но перед тем, как пал великий Юлий,
Гробницы опустели. Мертвецы
По Форуму слонялись. Днем на солнце
Являлись пятна. По ночам висели
Косматые кометы. И кровавый
Шел дождь с небес... Потом звезда Нептуна,
Луна, в морскую канула пучину,
И все закончилось... Теперь и нам
Подобный знак паденья и распада
Природою ниспослан...
Входит Призрак.
Что такое?
Ты возвращаешься?.. Ну, погоди,
Дружок, я перейду тебе дорогу,
Хотя бы ты разнес меня по кочкам!
Стой, наваждение! И если ты
Способно говорить, то говори!
Скажи мне,
Есть ли что-либо на свете,
Что может участь облегчить твою,
А мне явить источник благодати?
Открой мне,
Появление твое
Не предвещает ли грядущих бедствий?
И может ли прозрение мое
Предотвратить грядущее?
Скажи,
Когда при жизни предал ты земле
Сокровища, - ведь, говорят, за это
Вы, призраки, и бродите ночами! -
Поет петух.
Скажи об этом. Стой! Откройся мне!..
Марцслл, останови его!
Марцелл
Его?..
Остановить?.. Мне?.. Алебардой?..
Горацио
Бей!
Оно не подчинилось!..
Бернардо
Есть!
Горацио
Достал!
Марцелл
Ушел...
Призрак уходит.
Мы слишком дурно обошлись
С Его Величеством, затеяв драку...
Поскольку он неуязвим, как воздух,
Удары наши - вроде как насмешка...
Бернардо
Я думаю, все дело - в петухе...
Горацио
Вне всякого сомненья. Я приметил,
Как вздрогнул он, как будто в чем виновен,
Когда труба пернатая денницы
Своей луженой глоткой пробудила
Дневное божество... При звуках сих
В огонь ли, в воду, в тучу или в землю,
Короче, - в заточение свое
Нисходят духи грешные. И этот
Удостоверился, что он - не исключенье.
Марцелл
Да, он пожух, когда запел петух.
Недаром же в Рождественский сочельник
Я слышал, петухи не умолкают,
А привидения из-под земли
Не кажут носа, и безвредны звезды,
И ведьмы не имеют силы. Вот
Сколь свят и сколь всемилостив сочельник
Пред Рождеством Спасителя!
Горацио
Я также
Слыхал об этом и частично верю.
Однако - стоп. Довольно на сегодня.
Взгляните: утро в пепельном и алом
Плаще денницы - шествует по склонам
Холмов росистых, и пора на отдых
Полночной страже... Но один совет -
Своими наблюденьями ночными
Должны мы поделиться с нашим принцем.
Сия штуковина глухонемая,
Клянусь, она язык-то свой развяжет,
Когда мы их сведем накоротке.
А посему, коль нету возраженья,
Из чувства долга, чувства уваженья
К персоне принца Гамлета, должны мы
Пойти и принца в тайну посвятить.
Марцелл
А что, недурно!.. Кстати, мне известно,
Где Гамлет наш - ну как сказать? - ночует.
(Уходят.)
Сцена 2
Тронный зал. Трубы. Входят король с королевой, за ними Гамлет, Полоний,
Лаэрт, Вольтиманд, Корнелий и придворные
Король
Еще не скоро выветрится скорбь
О Гамлете, покойном нашем брате,
А потому пристало обнажить
Сосуд страданья, присовокупив
К печали вашей каплю наших слез.
Но битва благочестия с природой
Зашла так далеко, что подобает,
Не забывая о покойном, помнить
И о самих себе. И посему
Вчерашнюю сестру и королеву,
Вдову, чье попечение хранило
Воинственную Датскую державу,
Мы с радостью, отравленной печалью,
Восторг стенаньями уравновесив,
В тоске и неге, с миртом у одра
Супругой нарекли. И ваши речи,
Мудрейшие, не отвратили нас.
За что примите нашу благодарность.
Теперь о юном Фортинбрасе. Он,
Превратно умозаключив о наших
Достоинствах, оплошно полагает,
Что Дания без Гамлета распалась...
Вообразив о собственной персоне
Невесть чего, он пишет нам посланье,
Где требует возврата территорий,
Утраченных его отцом, а ныне
Хранимых нами после благородной
Кончины брата, но о нем довольно.
Теперь о том, зачем я вас созвал.
Суть дела такова. Мы отписали
Норвежцу-королю, который дядей
Приходится - что кстати! - Фортинбрасу.
Старик давно уже к одру прикован
И вряд ли знает о приготовленьях
Племянника. Вот с этим-то письмом
Мы направляем вас, наш друг Корнелий,
И вас, любезный Вольтиманд, послами
К правителю норвегов. Полагаем,
Что ваших полномочий хватит вам
В пределах установленных. Спешите,
И спешка вам зачтется. В добрый путь.
Вольтиманд и Корнелий
Мы Дании родной не посрамим!
Король
Мы в том не сомневаемся. Прощайте.
Послы уходят.
Лаэрт, что там за новости у вас?
Вы что-то говорили о каком-то
Прошении? Но разве есть такое,
Что было вашей просьбой и не стало
Моим же предложеньем? Голова
Не более родня плечам и телу,
Рука для рта не более слуга,
Чем датский трон для твоего отца.
Так в чем же просьба ваша?
Лаэрт
Государь!
Прошу благоволенья отпустить
Меня во Францию. По доброй воле
Я к вам на коронацию вернулся.
Мой долг исполнен. Но моя душа,
Как прежде, там, во Франции...
Король
Однако
Отец не против? Говори, Полоний...
Полоний
Милорд, мое он выдавил согласье.
Пускай уж едет...
Король
В добрый час, Лаэрт.
И пусть тебе сопутствует удача,
Благоволя ко всем твоим причудам.
Теперь наш Гамлет, и родня, и сын...
Гамлет
Роднее чем родня, но не родной.
Король
Так до сих пор висят над вами тучи?
Гамлет
Отнюдь, милорд. Я слепну, как от солнца.