Шервуд Том. Мастер Альба

   Они отобедали, избегая вина, и Альба и Бэнсон влезли на крышу и улеглись там, положив осторожно мушкеты, и стали осматривать Поле и Город в трубу. Урмуль же отправился в погреб – отнести воды и хлеба обезоруженному “посетителю”.
   Таились до ночи, а как только стемнело, стало понятно, чего опасался старый монах. Те, кто нахватал себе золота и избежал встречи в лесу со вчерашними товарищами, превратившимися в смертельных врагов, сейчас предпринимали последнюю отчаянную попытку спасти и сокровища, и себя. Все знали, что за определённую плату Август гарантирует кров, еду и защиту, и теперь всякий, кто был обременён сладкой тяжестью золота, пробирался к воротам. Разумеется, здесь их поджидали те, кому золота не досталось. Трагедия была в том, что те, кому посчастливилось уцелеть в кровавой резне и выхватить часть добра Джованьолли, – мгновенно превращались в беглецов-одиночек. А вот те, кто устраивал на таких одиночек засады, продолжали действовать сообща. Безусловно, преимущество было на их стороне.
   И легионеры Города, стоя у настежь раскрытых ворот, криками предупреждали всех, кто пробирался сюда в ночной темноте, о том, где и сколько пиратов притаилось в засадах. Страже было выгодно, чтобы “счастливчики” добрались до ворот – каждый взнос за право укрыться за стенами Города пополнял казну Августа. А взносы были немалые. Пираты-охотники, караулившие свою добычу, только скрипели зубами, но не то что пули – даже крепкого слова в адрес легионеров послать не смели: перестреляют со стен.
   Покинувшие крышу Бэнсон, Урмуль и Альба сдвинулись в тесный кружок в тёмном трактирном зале.
   – Пора отправляться за Люпусом, – сообщил негромко монах.
   – Будем пробираться к воротам? – уточнил Бэнсон, подвешивая арбалет на ремнях к Урмулю за спину.
   – Слышишь? – вместо ответа проговорил, понизив голос, монах.
   В это самое время вдали, в направлении рынка прогремели несколько частых выстрелов, и тут же – нечеловеческий, дикий, отчаянный визг и характерный клёкот бьющих друг в друга абордажных клинков.
   – Там сейчас поставлены плотные сети. А рыбами нам быть ни к чему. Мы войдём в Город там, где нас точно не ждут.
   – Через пирс?
   – Нет. Там обязательно караулят – и не успевшие схватить свою долю сокровищ пираты, и легионеры. Там тоже “сеть”. Нет, мы войдём через канонирскую башню.
   – Там, где у Августа пушки? Но ведь у неё отвесные стены высотой в двадцать ярдов! И наверху – дежурные канониры. Там не пройти.
   – Вот так и все остальные считают, и очень хорошо. Мы подплывём на шлюпке с той стороны, куда свет Луны не достигает. Ты, Бэн, очень сильный. Ты вполне сможешь забросить “кошку”, даже с тяжёлой цепью, на высоту двадцать ярдов. Другое дело, что забраться по этой цепи ты не сможешь: твой вес очень велик. Снимешь только кожу и мясо с ладоней до самых костей. А вот мы с Урмулем сможем. Потом сбросим сверху верёвки и поднимем тебя из шлюпки. А дежурных канониров наверху вряд ли встретим. Гавань пуста, ни одного корабля не осталось у адорских пиратов. Некого караулить. Нет, канониры или в подвалах – закусывают и отдыхают, или у пирса – любуются этой ночной охотой. После смерти Легата, как сообщила мне Гэри, строгости в легионе заметно убавилось.
   Во время разговора Урмуль молчал – но время от времени кивал головой, показывая, что всё слышит и понимает.
   Ещё раз проверили снаряжение, заперли дверь и отправились в тихий поход по ночным, полным опасности кривым улочкам Дикого Поля. Без помех добрались до шлюпок, выбрали одну из них – четырёхвёсельную, небольшую – и двинулись к пушечной башне.
   “Кошку” Бэнсон забросил лишь с третьей попытки. Но забросил! Гнутые, кованные из проверенного железа острые когти надёжно вцепились в каменный край башни. Альба потянул, проверяя, цепь и полез по ней, неслышно перебирая руками. Урмуль и Бэнсон, сидящие в шлюпке, вскоре почувствовали, что цепь дёрнулась и уползла немного наверх: очевидно, старый монах закрепил её понадёжней. Влез и Урмуль, и затем подняли Бэнсона и снаряжение.
   Действительно, наверху никого не оказалось. Да и что было делать здесь, когда стены – высотой в двадцать ярдов, кораблей в бухте нет, а все пираты заняты захватывающей, жуткой, невиданной дракой! Трое нежданных гостей без помех отправились вниз, куда вела широкая каменная лестница. Тут Бэнсон с удивлением взглянул себе под ноги: до странного мягко ступать, и шагов совершенно не слышно!
   – Да, – негромко произнёс шедший впереди Альба. – Весь пол выстлан войлоком. Это дорого, но очень разумно. Случись во время доставки пороха упасть вниз любому металлическому предмету – удар о камень, искра… и как ты рассказывал, Бэн? И-и-и – бум!!
   – Эй! – перебил его громкий оклик, когда они вышли в раздваивавшийся коридор. – Кто такие?
   – Вот, – продолжал, как ни в чём не бывало, монах, обращаясь по-прежнему к Бэнсону. – Видишь, и этот страж имеет из оружия только железо. Ни пистоля тебе, ни мушкета. А почему? Опять же – порох. Стрелять здесь нельзя.
   И только затем обратился к выхватившему саблю стражнику:
   – Не пугайся, добрый человек. Я – мастер Альба, а это – мои спутники. Я захватил сокровища Джо Жабы и сумел их протащить в Город. Похоже, одураченные мной пираты скоро начнут штурмовать привратный казначейский подвал. И мы с Августом решили, что самое надёжное место для хранения сокровищ – пороховой склад пушечной башни. Теперь я хожу и выбираю удобное место, где можно сложить сундуки и бочонки с монетами.
   – А почему нет никого из свиты Августа?
   – Вот Августа и спроси.
   Оставив растерянного часового позади, трое нахальных гостей двинулись дальше – но не к дверям, ведущим во внутреннюю часть Города, а вниз, в тайные недра башенной береговой батареи. Шли, запоминая каждый поворот и каждое помещение. Их больше никто не останавливал: если люди прошли через хорошо укреплённый и охраняемый вход, то, значит, здесь – с разрешения Августа.
   Минуло часа два или три, когда они вернулись к дверям и заявили о желании отправиться к Августу. Стражи дверей, у которых-таки Бэнсон с неудовольствием заметил мушкеты, с готовностью, и даже с некоторым уважением, их пропустили.
   Ночные гости вышли за двери – тяжёлые и высокие, больше похожие на ворота. Канонирскую башню и окраину Города соединял длинный и узкий каменный мост. Уже рассветало. Бэнсон оглянулся на тяжело бухнувшие за спиной створки дверей, спросил:
   – Зачем нужно было так долго бродить по этим тёмным коридорам? Я себе шишек набил…
   – Чтобы всё изучить, – пояснил Альба. – Боюсь, это будет наш единственный аргумент в споре с Августом.
   – А разве нам нужно с ним спорить?
   – Вероятно, придётся. Думаю, что он не отдаст постояльца, заплатившего за свою безопасность.
   Так и вышло.
   Разговор с Августом был до неприличия короток. Поначалу, как только хозяин Города узнал, что с ним просят встречи три человека из команды “Дуката”, он принял их с готовностью, без промедления. Но лишь только услышал просьбу монаха о выдаче им скрывающегося в Городе злодея, то непреклонно и даже с явным неудовольствием произнёс: “Здесь все – злодеи. Я не нарушу закон”.
   – Что будем делать? – спросил Бэнсон, когда они вышли из дворца Властелина.
   – Деваться некуда, – ответил монах, просовывая правую ладонь под левую руку и оглядываясь на провожающих их к воротам двух легионеров. – Видно, без крови не обойтись.
   – Мы возвращаемся к башне? Там порох! – глаза Бэнсона загорелись. – Это и есть наш аргумент?
   – Именно так.
   – Будем пробиваться?
   – Лучше подберёмся без шума. Положи-ка нашу охрану вон за тем углом – надеюсь, там нет лишних глаз, – только не убивай.
   Завернув за угол, Бэнсон дважды взмахнул кулаком. Двое легионеров свалились к подножью стены. Спокойно, как ни в чём не бывало, три человека прошли к узкому каменному мосту-перешейку, соединяющему Город с пушечной башней. Так же неторопливо этот мост миновали. Альба постучал в закрытую дверь.
   – Это мы! – прокричал он в откинувшееся небольшое окошко. – Мы у вас золото прятать будем. Впустите, мы недавно были у вас!
   – Без сопровождения – ни за что, – ответил кто-то за дверью. – Август меня за это утопит. Сходите к нему, пусть даст людей – из тех, кому разрешён вход в батарею.
   – Он дал нам двоих! Но мы оставили их золото пересчитывать. Ладно, сейчас приведём.
   Хорошо было бы тут же выломать дверь, но слева и справа от стоящих перед ней, в выступающих крыльях стены чернели вертикальные узкие окна – стрельницы, в одном из которых виднелся срез мушкетного, большого калибра, ствола. Да и топор свой Бэнсон оставил в шлюпке.
   Новоявленные владельцы несметных сокровищ неторопливо и важно прошли назад через мост, – старый, с умными глазами монах, силач со шрамами и местный придурок “Железные Пальцы”, пристроивший за плечами большой, треугольный, очевидно – с золотом, ящик.
   – А вот теперь без шума не обойтись, – сказал Альба. – Придётся собрать весь, какой у нас имеется, порох и взорвать перед дверью. Но сначала нужно поджечь что-нибудь дымное и запустить на телеге к бойницам. Кроме того, кто-то должен караулить подход к мосту: тех двоих очень скоро найдут.
   Урмуль вытащил из-под куртки заряженный пистолет и, сдвинув брови, встал на караул, повернувшись к башне спиной. А Бэнсон вдруг тронул мастера за рукав и негромко и быстро что-то проговорил. Тот обрадованно закивал своим капюшоном, и Бэнсон, положив перед собой, раскрыл арбалетный футляр. Он вынул из гнёзд три цилиндра с чистым “ртутусом” и привинтил к ним стержни оперённых арбалетных болтов. Затем, доставая тяжёлый, с могучей дугой арбалет, с напускной строгостью проговорил:
   – Иди сюда, бродяга. Работёночка есть.
   Он рычагом, неторопливо, взвёл тетиву, вложил первый взрывной болт. Глубоко вздохнул, бросил взгляд на лежащие на крышке футляра два других (теперь, чтобы действовать максимально быстро, он должен был дважды подряд натянуть арбалет руками, без ворота) и, подняв блеснувшего шлифованными накладками скорпиона, нажал на скобу. Болт едва различимо мелькнул в сторону башни, и тотчас одна из привратных бойниц брызнула каменной крошкой и окуталась густым облаком пыли и дыма. Одновременно с этим прилетел к ним хлопок взрыва – со звуком незнакомым, непороховым. В тот самый миг за спинами Альбы и Бэнсона раздался пистолетный выстрел. Монах стремительно обернулся. Небольшой отряд легионеров, выбежавший к площадке перед мостом, поспешно рассеивался и втягивался назад, за угол.
   – Молодец, Урмуль! – прокричал Альба, и париальный игрок ^[26], рассмеявшись, принялся торопливо набивать ствол новым зарядом.
   А от башни долетел новый, со странным звуком, хлопок несильного взрыва. А Бэнсон, простонав, вытянул тетиву на взвод – и третий болт начисто снёс прочные, окованные железными полосами створки дверей.
   – Бежим! – крикнул Альба, – уже откуда-то с середины моста.
   Бэнсон и Урмуль, схватив оружие, бросились следом. Они только ещё подбегали к разбитой двери, а монах выпрыгнул к ним навстречу, вскинул мушкет и, взяв чуточку вбок, выстрелил в их направлении. Бэнсон почувствовал, как пуля, рявкнув сбоку от него, дюймах в двух или трёх, унеслась за спину, к отряду преследователей – и на площадке вновь послышались топот и крики. Оттуда тоже послышался выстрел – но неприцельный, неточный.
   Вбежали в заполненное туманистым, странно пахнущим дымом помещение для охраны. Здесь лежали три тела. Послышался стон.
   – Бэнсон! – крикнул монах. – Вот два мушкета и пистолет. И своего зверя взведи. Встаньте к бойницам – и стреляйте в любого, кто ступит на мост. Продержаться надо минут десять-пятнадцать, не больше!
   И, выхватив жёлтый клинок, Альба побежал внутрь башни.

МЕТЛА ВЕЛИКАНА 

   Прошло, действительно, около десяти минут. Бэнсон и Урмуль сделали почти три дюжины выстрелов. Один из легионеров добежал до самых дверей, и Бэнсон, перевернув мушкет, остановил его ударом приклада. Около десятка легионеров лежали на мосту – по всей его длине.
   Когда из недр башни, быстро приближаясь, послышался топот, двое друзей обернулись назад: Урмуль – с мушкетом Бэнсона (стволы его пистолетов были так раскалены, что засыпать в них порох стало опасно), Бэнсон – торопливо натягивая тетиву арбалета. Первый служитель пушечной башни с искажённым лицом, подбегая к нему, закричал:
   – Мистер Бэнсон! Мы взяты в плен! Не трогайте нас!
   И, повинуясь наставлению, полученному от монаха, сел, вытянув ноги, к стене. Рядом сели ещё человек четырнадцать или пятнадцать. Спустя минуту там же, в недрах, раздались приближающиеся возня и сопение, и появился мастер Альба с окровавленной Коброй. Следом за ним, пыхтя, шесть человек волокли огромную бочку, клеймённую чёрными черепом и костями.
   – Встаём! – крикнул Альба, и сидящие послушно поднялись. – Флаг вперёд! – снова скомандовал монах и вытер с лица обильный горячий пот.
   Кто-то из вставших выхватил большой белый лоскут – кусок чьей-то рубахи – и, размахивая им, медленно пошёл сквозь разбитые двери к мосту. За ним двинулись остальные. Последние шестеро, постанывая от напряжения, волокли, облепив по кругу, развёрнутую вертикально громадную бочку.
   Голова процессии достигла отмеченного каменным углом поворота, и передние стали поспешно убегать за этот спасительный угол. Несущие бочку, медленно, на ощупь, перешагивая через лежащие тела, дотащили её до середины моста. Альба пронзительно свистнул. С видимым облегчением шестеро опустили тяжкую ношу на забрызганные кровью плоские камни моста и торопливо побежали к своим.
   Нависла минутная тишина, которая была для выглядывающих из-за угла легионеров непереносимо тяжёлой: они хорошо понимали, чтоза бочка отделила их армию от захвативших башню троих безумных и страшных пришельцев.
   – Давай, Бэн, – хриплым голосом сказал мастер, и Бэнсон, взяв из рук Урмуля арбалет, заменил простой металлический болт на взрывной.
   Развернув плечи в линию выстрела, подняв арбалет одной рукой, на манер пистолета, он прицелился и нажал на скобу. Оглушительный взрыв разметал всю середину моста, и тяжкий удар прошёл по телу башни, заставив её содрогнуться. Дождавшись, когда прекратится дождь из осколков камней и рассеется дым, Альба оценивающе взглянул на разрушенный мост, довольно кивнул и, похлопав спутников по плечам, показал им наверх, на плоское плато башни, часто уставленное береговыми пушками Августа.
   Нет, не все ещё свои придумки продемонстрировал старый монах. Снова из недр башни послышался шум, и наверх, щурясь на солнце, выбрались десятка два канониров.
   – Слушайте, джентльмены! – громко сказал Альба, швырнув в море связку длинных ключей. – Сейчас вы займётесь своей обычной работой. Цели мы вам укажем. Когда всё закончится – обещаю – вы останетесь жить. Если кто-то попросит помощи в овладении честным ремеслом – такая помощь ему будет оказана. В любом крупном городе Англии, на выбор, вас обеспечат жильём и работой. Но каждому из вас я поставлю метку на левом виске, и если вы встретитесь мне или моим друзьям по-прежнему пиратствующими или иным образом совершающими злые дела, – вот тогда вы умрёте.
   Потрясённые слуги Августа смотрели на Альбу, не отводя глаз. Кто-то перекрестился, кто-то кивнул.
   – Бэн! – отвернулся от них Альба. – Возьми двоих, что покрепче – пусть носят наверх порох и ядра. Урмуль! Заряди все стволы и устраивайся в дальнем углу площадки, ближе к морю. Следи, чтобы никто из джентльменов не сделал какой-либо глупости.
   Через полчаса всё было готово к работе. Четыре пушки нацелили свои грозные рыла на залитый солнцем Город. Альба глянул вниз, на торопливо строящих временный деревянный мост легионеров. Насмешливо покачал головой. Отошёл и махнул рукой:
   – Начали!
   Слитно грохнули четыре длинных ствола. Ядра ударили в стену и пирс. На палубах кораблей, стоящих у пристани, забегали маленькие человечки. Они разворачивали небольшие корабельные пушки в сторону батареи. Альба вытянул руку и что-то скомандовал канонирам. Ядра ударили в ближний корабль. Человечки стали прыгать в зеленоватую воду бухты. Корабль загорелся, и огонь четырёх пушек переместился на ближние к башне дома Города. Было видно, как по улицам, широким и ровным, поспешно бегут легионеры и жители.
   – Стой! – крикнул Альба и, когда канониры отступили на шаг от пушек, добавил: – Пусть уходят за стены – в бухту и в лес. Нам лишней крови не нужно.
   Двое подручных Бэнсона, натаскав достаточное количество ядер и пороха, присоединились к стрелявшим. А он подошёл к мастеру и сказал:
   – Там, внизу, кто-то машет белым флагом. Будем вести переговоры?
   – Нет, – ответил присевший на край бочки Альба. – Августу доложили, кто захватил башню. Таким образом, он знает – зачем. Я же наперёд знаю, что он хочет сказать. Не будем тратить время. До захода солнца нужно успеть разрушить Адор.
   – Но, может быть, Август согласен отдать Люпуса?
   – Конечно, согласен. Только Люпуса уже нет в Городе. Он ведь неглуп. Весь городской легион, имея строгий приказ, его сейчас не нашёл бы. А в этой вот ситуации – легионерам просто не до него. Им себя бы спасти.
   – Но где же теперь Люпус?
   – Без сомнения, он нанял охрану из обделённых пиратов, пообещав привести их к другой сокровищнице Джо Жабы. Дальней, известной только ему. Ориентировочно – в Басре. Наверно, состряпал и “старую” карту: пираты ни в одно слово и ни в одну клятву не верят, но вот за бумагой пойдут как малые дети. Сейчас они, думаю, пробираются берегом к местному поселению рыбаков. У тех имеются большие лодки с крепкими парусами. Могут переправиться на материк. Посчастливится – захватят проходящий корабль.
   – Ну а если их на побережье догнать?
   – Это значит – оставить Адор жить и действовать. Нет, мы закончим работу – смотри, как всё сложилось удачно – и вернёмся на “Британию” к Гэри. Очень возможно, что завтра, когда пираты увидят знакомое судно возле рыбацкого поселения, они сами приплывут с предложением присоединиться к поиску обещанных им сокровищ. И Люпус сам придёт к нам на борт. Его даже убивать не придётся. Отдадим Серым братьям.
   – А где мы их встретим?
   – “Марлин” стоит сейчас в английской фактории в Басре. И его единственная забота сейчас – только ты, я и Люпус. Похоже, заканчивается моя самая долгая и самая трудная охота. Однако, Бэн, ядра, смотри, на исходе. Бери снова двоих…
   После полудня, часам к трём, Города в Адорской бухте не существовало. Тяжёлыми ядрами были сметены все постройки – так, что едва возможно было увидеть контуры бывших улиц. Город горел. На пристани, с разными промежутками, тяжко ухало: взрывались горящие в очередь корабли.
   Измученные, залитые потом канониры получили часовой отдых. Их покормили и дали вволю пресной воды, и они повалились под пушки, тень под которыми давала защиту от солнца.
   А через час грохот возобновился. Но теперь ядра сносили дома в Диком Поле, и уже оттуда в бухту и в лес бежали маленькие человечки.
   В это время в бухту вошла шлюпка с четырьмя гребцами.
   – С “Британии”, – рассмеялся Альба. – Гэри точна: вот – дым, и вот – шлюпка.
   На минуту остановили стрельбу, и Бэнсон, помахав своей красной рубахой, подозвал шлюпку к подножию башни.
   К восьми часам вечера работа была завершена, и Альба остановил канониров. Он ушёл с ними в продуктовый подвал, откуда они поднялись, нагруженные водой и провизией. Их спустили в шлюпку, где они попадали у бортов и замерли, закрыв глаза и опустив дрожащие от напряжения руки.
   Над Адором стояла пронзительная тишина. В нескольких местах что-то с едким дымом горело – скорее всего – запасы смолы. Развалины простирались грязно-серым ковром, словно безжалостный великан смёл их огромной, невидимой, железной метлой.
   – Пора уходить, – сказал Альба. – Бэн, Урмуль. Давайте-ка вниз, в нашу шлюпку. Нас ждёт ещё одно дело.
   Они спустились в пороховой подвал, который был заполнен огромным количеством бочек с отменным порохом. Вскрыли пару средних размеров бочонков – и пошли назад, вверх. Урмуль и Бэнсон несли бочонки, прижав к животам, а Альба, зачерпывая их содержимое пороховым, с длинной ручкой, ковшом, насыпал на пандус непрерывную чернеющую дорожку.
   Дорожку дотянули до самого верха башни, и Альба дал знак гребцам. Шлюпку развернули носом к выходу из бухты.
   – Сколько примерно будет гореть? – спросил сам себя Альба и сам же ответил: – Успеем.
   Он взял один из всё ещё горящих пушечных фитилей и поджёг порох. Огонь, шипя и потрескивая, торопливо пополз в недра башни. Три человека прыгнули вниз, в зеленоватые волны. Им помогли влезть в шлюпку – и вёсла пали на воду. Сидящие на вёслах торопливо гребли, с весельем и страхом оглядываясь на единственно уцелевшее строение Города. Страшный взрыв раздался, когда они вошли в Адорский пролив. Ужасный удар пронёсся над бухтой. Оглянувшись на видимую её часть, люди в шлюпках узрели, что бухту на минуту как будто накрыла туча с невиданным градом.
   Когда обломки камней перестали сечь воду, кто-то сказал:
   – Вот и всё. Вот и нету Адора.
   Медленно проплыли между торчащими из воды мачтами покоящегося на дне “Гарпуна” и выбрались на океанский простор. Сидящий у румпеля рулевой направил нос шлюпки на один из далёких небольших островков, возле которого белел косой маленький парус стоящей на якоре, похожей на точку “Британии”.

ГЛАВА 10. ДВЕ ТРУБКИ 

   Рассказ Бэнсона, на основе которого я составил эту главу, был для меня самым тягостным. Носорог признался, что после изложенных здесь событий он навсегда потерял интерес к табаку, и рука его не в силах поднести ко рту неизменную для любого моряка курительную трубку.
   Уверяю вас, что причина этому была горестной и нежданной.
   Кроме того, мне стало понятно, что о Люпусе и его оборотнях придётся писать отдельную книгу.

ПОГОНЯ

   Вечером на палубе “Британии” произошло весьма озадачившее Бэнсона событие. Огибая рубку, он столкнулся с одним из бывших адорских канониров, который явно от кого-то убегал, поспешно и скрытно. Не раздумывая, Носорог схватил его за шиворот и выглянул из-за рубки. По палубе, удаляясь за мачту, медленно шёл задумчивый Альба.
   – Ты от него прячешься? – с удивлением спросил Бэнсон.
   Тяжело дышащий, покрытый испариной канонир торопливо кивнул.
   – Это ты зря, – примирительно сказал Бэнсон, выпуская из своей клешни ворот канонировой куртки. – Даю слово – он прекрасный человек. Справедливый и добрый.
   – Этот добрый человек, – быстро-быстро забормотал убегавший, – зарубил при мне пятерых. В соседнем хранилище пороха был сильный крик. Мы все вскочили и приготовили сабли. И вот – выбежал этот монах, с длинным жёлтым кинжалом. И сказал: “Кто бросит оружие и ляжет на пол – останется жить. Кто будет стоять – тот умрёт”. И всё. Только это. Но нас было семеро, и трое – опытные бойцы. Прыгнул вперёд Тимос Согнутый – он был непобедим в фехтовании – прыгнул и остался без головы. Вот тогда я сразу упал на пол и ещё упал Каро. А четверо подняли сабли – решили, что с Тимосом – это случайность. И все были убиты за полминуты: Смелый Григ, Тук Адамос, Тук Петер и Каболковый Сэм. А монах посмотрел на нас с Каро, и ничего нам не сделал, и побежал вниз, в подвалы. Там тоже почти всех убил. Он – демон. А ты говоришь, что он добрый и что он – человек…
   Канонир всхлипнул-вздохнул, вытер пот. Сказал, глядя в сторону берега с неодолимой тоской:
   – Я на “Британии” не останусь.
   Утром Гэри сообщила, что один из новых матросов прыгнул за борт. Его товарищи это видели, но не сделали даже попытки остановить.
   Но было, впрочем, не до него. К полудню предполагалось дойти до рыбацкого поселения и напротив него встать на рейд. Как обычно, рыбаки подплывут на шлюпках, – чтобы продать рыбу – и свежую, и копчёную. Альба рассчитывал, что приплывёт и Люпус или пришлёт кого-нибудь из своих с заманчивым предложением поучаствовать в поиске сокровищ Джо Жабы. Однако вышло не так…
   – Вижу парус! – закричал марсовый с верхушки мачты, как только в досягаемости подзорной трубы оказался участок побережья, занятый рыбаками.
   Через полчаса стало понятно, что “Британия” опоздала. Рыбацкие торговые шлюпки уже возвращались назад к берегу, а неведомый случайный корабль поднимал паруса и, круто наклонив мачты, разворачивался, выкладываясь по ветру.
   – Это “Скелет”! – снова прокричал марсовый.
   – Корабль Энди Купера по прозвищу Чокнутый, – сообщила стоящая на мостике Гэри. – Он месяц назад ушел из Адора поохотиться в одиночку и вот, очевидно, вернулся.
   – Что будем делать? – спросил Бэнсон у Альбы. – Погонимся за “Скелетом” или сначала проверим, не остался ли Люпус на берегу?
   – Обязательно нужно проверить, – ответил монах. – В этом деле нельзя доверяться удаче. Пусть даже и время потеряем – зато не станем гоняться впустую.
   Однако времени потеряли не так уж и много. Едва лишь “Британия” приблизилась к берегу до глубины якорной стоянки, как рыбацкие лодки заскользили к ней, отгоняя друг друга..
   – Купите! Купите рыбу! – кричали снизу из лодок сердитые рыбаки. – Проклятый Купер не оставил нам ни пиастра!