Шхиян Сергей. Царская пленница

   – А что мы с ним будем делать? – спросила Юлия, торопливо одеваясь.
   – Нужно его связать, – рассеяно ответил я, шаря глазами по комнате и не представляя, какие путы годятся для такого амбала. Однако, как большей частью бывает в критических случаях, решение оказалось на поверхности.
   Наш сторож обут был не в сапоги, а в поршни – примитивную обувь из сыромятной бычьей кожи с войлочным верхом, привязанную к голени ремешкам, поворозами. Ремешки были длинными и крепкими, их длины вполне хватило связать ему руки и ноги. Порвать тонкие сыромятные, врезающиеся в тело ремни, было невозможно, но чем черт не шутит, и для гарантии, я еще притянул его же холщовыми онучами руки к ногам.
   Оглушенный сторож лежал ничком на полу и пока не шевелился, хотя пульс у него отчетливо прослушивался.
   – Держи доску, – сказал я Юлии, – и если увидишь, что он сможет освободиться, бей его концом вот сюда, – показал я на основание черепа.
   – Я боюсь с ним оставаться, возьми меня с собой, – умоляющим голосом попросила она
   – Нельзя. Там, – я кивнул на дверь, – будет еще страшнее.
   – А если ты не вернешься?
   – Вернусь, куда я денусь, – пообещал я. – Тем более что у меня теперь есть пистолет!
   Вид оружия ее немного успокоил. Вручив Юле доску, я обыскал карманы армяка сторожа и реквизировал рожок с порохом, мешочек с несколькими свинцовыми пулями и длинный нож со сточенным узким лезвием.
   – Все, я пошел, – сказал я, сбрасывая проклятые туфли на высоком каблуке и засовывая концы подола за пояс платья.
   – Какой ты смешной, – не удержалась от легкомысленного замечания девушка. – Ты не боишься, что про тебя плохо подумают?!
   – Нет, не боюсь, – ответил я, выходя на маленькую площадку, на которой оканчивалась лестница.
   Внизу было тихо, и я, приготовив пистолет, осторожно начал спускаться. Лестница была крутая, почти вертикальная, и идти вниз, нащупывая ногой ступени, было неудобно. Я боялся, что поскользнусь и загремлю вниз. Когда нас вели в башенку, то я заметил где-то на середине пути почти незаметную дверку в стене и теперь пытался ее разглядеть в полумраке. Я не знал, куда она выходит, но было понятно, что не в сени, где начались наши злоключения.
   В прошлый раз здесь на лестнице было гораздо светлее, возможно оттого, что была открыта дверь внизу. Спустившись ступеней на пятнадцать, я начал обшаривать стены, чтобы не прозевать заинтересовавшую меня дверку. Однако пока руки нащупывали только грубо оструганную шершавую стену.
   «Интересно, как сторож умудрился втащить по такой узкой лестнице большую бадью?» – подумал я.
   Однако размышлять на посторонние темы было некогда. Пальцы нашли тонкий наличник дверки. Я засунул пистолет за пояс и, устроившись так, чтобы случайно не свалиться вниз, попытался ее открыть. Она не поддавалась. К тому же в темноте было не понять, в какую сторону ее открывать.
   Сначала я пытался на нее давить, но из этого ничего не получилось. Тогда всунул пальцы в щель и потянул ее к себе. Однако щель была так узка, что пальца соскальзывали. Я вспомнил о ноже и, упершись одной ногой в стену, другой в ступеньку, попытался поддеть ее концом лезвия. Предательски скрипнув, дверка поддалась. Когда щель расширилась так, что в нее влезли пальцы, я аккуратно ее приоткрыл.
   На лестнице сразу стало светлее. Теперь можно было разглядеть и стены, и ступеньки. Из внутреннего помещения пахнуло жилым духом. Не знаю, с какой целью была сделана эта дверца, скорее всего, для вентиляции, так как пролезть в нее оказалось очень сложно даже для меня.
   Я оставил оружие на ступеньках лестницы и с трудом протиснулся внутрь, обдирая пуговицы со своего затрапезного платья. Извиваясь как змея, свалился на дощатый помост, покрытый толстым слоем пыли. Кроме того, небольшое пространство между помостом и потолком было густо заплетено паутиной. Пришлось зажать нос, чтобы не чихнуть. Пока еще не было видно, куда я попал и что находится внизу.
   С твердой основой под ногами, просунуть голову на лестничный марш и забрать оттуда пистолет и нож было несложно. Я еще раз проверил, есть ли порох на полке, осторожно, чтобы не щелкнул, взвел курок и пополз к краю помоста. Оттуда сюда попадал свет.
   Ширина помоста была метра два, и кончался он бортиком. Когда я уже почти добрался до конца, внизу раздался металлический лязг. Я замер на месте, потом осторожно выглянул.
   Отсюда оказалось видимой стена, обшитая, судя по седому цвету древесины, дубовыми панелями. На ней висели чучела кабаньих голов и старинное оружие. Кажется, мне опять довелось попасть в дом средневековых романтиков.
   Такое со мной однажды уже случалось, когда я попал к сатанистам, поклоняющимся козлу. В тот раз мне чудом удалось избежать гибели и даже спасти долгожилого человека, моего теперешнего приятеля Ивана, о чьей судьбе пока можно было только гадать.
   Стараясь делать все медленно и плавно, я продвинулся еще немного вперед и опять посмотрел вниз. Посередине относительно небольшого зала стоял столб с дыбой, на которую был поднят обнаженный по пояс поручик Полибин. Прапорщик Семидольный лежал связанным в нескольких шагах от него.
   Какой– то широкий человек в красной рубахе возился возле огромного камина, в котором ярко пылали дрова, Я видел его только со спины и не мог понять, попадался ли он мне на глаза раньше. Кроме него в зале никого не было.
   Оценив обстановку, я осмотрел помещение. Кажется, мы попали все к тем же поклонникам «рогатого». Во всяком случае, перевернутое распятие было в точности такое же, как и у моих прежних врагов. Похож был и длинный стол для ритуальных трапез, правда, стоял он не посередине зала, а сдвинутый к стене. Еще там было большое кресло с высокой спинкой, но располагалось оно так, что я видел только его спинку.
   Пока я осматривался, коренастый тип с квадратными плечами, пламенеющими рубахой, вытащил из камина раскаленный добела металлический предмет на длинном штыре и направился к Александру. Тот забился всем телом, что-то мыча сквозь тряпку, повязанную на нижней части лица. Мужик подошел к несчастному поручику и, заржав, начал его путать, тыча в лицо темнеющее на воздухе тавро.
   «Господи, – подумал я, – он собирается заклеймить Александра!»
   – Чичас, милый, мы тебя пометим! – прокричал сквозь смех коренастый. – По всем правилам: на лбу и на щеках, а потом и ноздри порвем!
   Таким образом почти до середины девятнадцатого века клеймили преступников. Я уже встречал людей, у которых на лбу была выжжена буква «В», на щеках «О» и «Р». Полибин бился на вывернутых дыбой руках, как будто в предсмертной агонии.
   Ждать было нельзя, палач уже вволю натешился и собирался обезобразить лоб Полибина позорным знаком. Я положил ствол пистолета на бортик антресолей, тщательно прицелился и спустил курок,
   Расстояние между мной и целью было небольшое, и промахнуться даже из непристрелянного оружия оказалось почти невозможно. Я и не промахнулся. Удар крупнокалиберной пули отбросил палача от жертвы и повалил на пол.
   Я уже собрался спрыгнуть вниз, когда внезапно из-за кресла выскочил новый участник драмы, которого от меня скрывала высокая спинка. Я едва не застонал от огорчения. Своим единственным зарядом я убил не заказчика и организатора преступления, а простого исполнителя.
   К счастью для нас, нежданный выстрел и смерть подручного оказались для изуродованного предводителя так неожиданны, что он, ничего не понял, только бессмысленно вращал по сторонам головой с выпученным здоровым глазом, пытаясь понять, откуда пришло возмездие. Облачко выстрела быстро таяло в воздухе, и только запах серы был намеком на то, что в дело вмешались неземные силы.
   Не знаю, какому богу в эту минуту молился хозяин, когда, прикрывая голову руками, бросился вон из залы. Пользуясь несколькими секундами безопасности, я перемахнул через низкий бортик и повис над полом, удерживаясь за него руками.
   От антресоли до него было метра три, так что прыгать пришлось с небольшой высоты. Я разжал руки и легко приземлился. Поручик еще ничего не понял, он находился в шоковом состоянии от предстоящей позорной экзекуции, которая, как бы ни сложились дальнейшие обстоятельства, перечеркивала всю его жизнь.
   Мне было некогда объяснять ему, что произошло. Я бросился к входной двери, чтобы закрыть ее, но на ней не оказалось никаких запоров. Она отворялась внутрь, и я заметался по залу, ища, чем бы ее запереть. Решение нашлось быстро; сорвав со стены бердыш, я воткнул его острый конец в пол, а древком подпер дверь.
   Только обезопасив нас от внезапного нападения, я вернулся к пленнику и перерезал веревки, вывернувшие из суставов руки бедному офицеру. Полибин в полубессознательном состоянии опустился на пол. Так же быстро я освободил и Семидольного. Он был в лучшем состоянии, чем товарищ, но тоже сразу не смог встать на ноги.
   Я оставил их приходить в чувство и бросился искать хоть какое-нибудь оружие. К сожалению, в зале оно было только на стенах, да и то старинное, а мне бы больше подошла пара ружей. Осталось одно, перезарядить пистолет. Я щедрой рукой всыпал пороха в ствол и вогнал в него пулю. Понятно, что одним зарядом противостоять целой шайке разбойников невозможно, но и они не смогут безнаказанно сюда войти.
   Наши попутчики начали подавать признаки жизни, и Александр даже задал вопрос:
   – Сударыня, кто вы?
   Вопрос меня сначала удивил, но я посмотрел, в каком виде нахожусь, и понял, почему он меня не узнал: платье на мне было растерзано и висело клочьями, кроме того, я весь был в паутине и без парика.
   – Это я, Елизавета, Александр, – ответил я, отирая с лица налипшие на него ошметки непонятного происхождения.
   – Это вы, Лизонька? – только и смог выговорить потрясенный до глубины души поручик. – Но как вы сюда попали?
   – Пролезла в окно, – кивнул я наверх
   – А где Мария? – спросил Аркадий, безуспешно пытаясь встать на ноги.
   – Наверху, в тереме, сторожит нашего охранника.
   – Значит, вам удалось освободиться?
   – Конечно, иначе как бы я оказалась здесь.
   – Но, но…
   – Вы бы вместо того, чтобы задавать вопросы, готовились к обороне. Скоро на нас нападут, – оборвал я досужую болтовню.
   – Вы не знаете, к кому мы попали? – спросил Александр.
   – А вам не все равно? – грубо ответил я. – Обычные грабители: заманивают сюда проезжих, потом грабят и убивают.
   – А почему он, – Александр кивнул на пустое кресло, – хотел меня заклеймить?
   – Ну, это понятно, у него комплексы по поводу своей внешности, вот он и отыгрывается на красавчиках.
   – Я не понял, что вы сказали?
   – Знаете, поручик, давайте все вопросы обсудим, как говорится, после боя. Вы можете встать?
   – Да, кажется, могу.
   Полибин напрягся и, превозмогая боль в вывернутых руках, поднялся. Он стоял прямо, но не мог превозмочь слабость и слегка покачивался.
   В этот момент в дверь снаружи сильно ударили, и она затрещала.
   – Берите оружие, – крикнул я товарищам по несчастью и побежал к входу.
   Особых опасений дверь у меня не вызывала, она, как было принято в эту эпоху, была верхом надежности и просто так напору извне не поддавалась. Однако снаружи в нее колотились основательно, так что острие бердыша, которым я ее подпер, все глубже уходило в пол, и уже начала появляться щель между полотном двери и косяком.
   – Подставьте еще одну подпорку, – попросил я Аркадия, когда он присоединился ко мне.
   Сам же встал к двери почти вплотную и после очередного сильного удара выстрелил в образовавшуюся на мгновение щель. Мой расчет оказался неточным, выстрел после нажатия на спусковой крючок чуть задержался из-за конструктивных особенностей кремневого пистолета, и пуля влетела в сени, отщепив угол косяка. Однако с другой стороны раздался такой отчаянный вопль, что не было сомнения в том, что она в кого-то все-таки попала.
   После выстрела я сразу же начал перезаряжать оружие. Это искусство и при многолетней практике требовало какого-то времени, так что при моем дилетантстве на всю эту процедуру уходило около минуты.
   – Кажется, вы в кого-то попали, – негромко сказал Александр, подходя к нам на подмогу с боевым европейским топором.
   – Вы хорошо стреляете? – спросил я его.
   – Конечно, я же офицер! – самолюбиво ответил он.
   – Возьмите пистолет и обороняйтесь, а я пойду, проведаю Юлию, она, наверное, сходит с ума от страха, оставшись одна с разбойником.
   – А разве вы не боитесь? – спросил он, принимая от меня оружие.
   – А вы? – вопросом на вопрос ответил я.
   – Немного есть, – честно признался он.
   – У меня по-другому, трусить я буду после дела, сейчас некогда.
   После моего удачного выстрела в дверь биться перестали, вероятно, придумывали новую тактику нападения. Я осмотрелся, пытаясь поставить себя на место разбойников. Положение у них, как, собственно, и у нас, было незавидное. Дом строился с учетом возможностей обороны, но теперь им нужно было не обороняться, а нападать, преодолевая собственные фортификационные препятствия.
   Положение Юлии меня тревожило, хотя я и надеялся, что пока нашим врагам не до женщин и любовных утех. Однако нельзя было исключать, что предводитель шайки может догадаться, откуда его поразил гром небесный, и пошлет проверить, все ли чисто в тереме.
   Я подошел к нависшей над залом антресоли, куда мне нужно было взобраться, и попытался допрыгнуть до ее края. У меня ничего не вышло.
   – Аркадий, подойдите сюда, – позвал я прапорщика.
   Тот беспрекословно подчинился.
   – Встаньте здесь и сцепите за спиной пальцы, мне нужно взобраться наверх.
   Он понял мои намерения и подставил руки и плечи. Я последний раз огляделся, прикидывая, что бы из развешанного на стенах оружия могло пригодиться. Увы, все оно было слишком громоздко или тяжело для меня Осталось удовольствоваться ножом нашего стража.
   – Ну, с богом, – сказал я и вскарабкался на спину прапорщика. Потом зацепился пальцами за край антресоли и, сделав гимнастическую «склепку», рывком перекинул тело наверх.
   Теперь по старому маршруту я продвигался быстро и без опаски. Задержался только перед тем, как протиснуться на лестничный марш: всунул голову в проем и быстро оглядел лестницу. Как я и думал, «гостей» здесь не появлялось, разбойникам было не до наших юбок.
   Оказавшись на лестнице, я как кошка вскарабкался наверх Там, в теремной комнатушке, все было по-прежнему, за исключением того, что освобожденный сторож сидел подле Юлии.
   – Лизонька! – воскликнула она, когда я влетел в комнату. – Господи, в каком ты виде?!
   О том, какой у меня был вид, можно не повторяться… лучше, чем раньше, он не стал.
   – Что здесь происходит? – встревожено спросил я «подружку»,
   – Понимаешь, – ответила она, независимо глядя в сторону, – на Митю кто-то напал и ударил по голове, а потом его связали.
   Кто такой «Митя», я понял, непонятно было остальное.
   – Ну? – подтолкнул я забуксовавшую в рассказе девушку.
   – А я его развязала, – тихим голоском докончила она.
   – Зачем?
   – Ему было больно.
   – Понятно.
   – Ничего тебе не понятно, Митя меня охраняет от разбойников.
   До сего момента молчавший Митя в подтверждении кивнул головой.
   – Да ну! – только и сумел сказать я, пораженный такой невиданной скоростью приручения и перевоспитания бандитов.
   – Когда Божий Ангел ударил Митю своей десницей, – опять заговорила Юлия, – ему было видение Пресвятой Девы, и она велела ему покаяться и больше не грешить.
   Союзник, знающий то, что происходит в этой воровской мызе, мог нам очень пригодиться, и я мысленно поаплодировал ловкой бестии, заарканившей нашего же сторожа.
   – И какая из себя Пресвятая Дева? – поинтересовался я у Мити.
   – Неземной красоты! – ответил он и покосился на Юлию.
   – Понятно, кого ты видел, – негромко сказал я.
   – Кого? – насторожился он.
   – Известно кого, Деву Марию!
   – Воистину так! – громко сказал он и истово перекрестился.
   – Ладно, про Матерь Божью поговорим потом, а пока расскажи, много здесь людей?
   Митя задумался, пытаясь про себя пересчитать бывших товарищей, видимо, запутался и начал перечислять вслух:
   – Барин. Потом Фрол большой и Фрол маленький. Опять же, я. Василий, Кузьма и Афанасий. Потом еще Сидор и Силантий, И стряпуха.
   – Понятно, – сказал я, глядя на загнутые пальцы, – Не считая тебя, восемь человек. Теперь уже семь или шесть. А куда дели нашего кучера?
   – В яме сидит.
   – А где та яма?
   – Знамо где, в конюшне.
   – Ты его можешь выпустить?
   – Коли она скажет, – Митя посмотрел на ЛжеМарию, – выпущу.
   – Ой, Митенька, милый, выпусти его! – заворковала чаровница.
   – И принеси сюда два ружья, пороха и пуль, – добавил я.
   – Да, принеси! Принеси! – поддержала меня Юля.
   Очарованный разбойник встал и без лишних слов пошел выполнять приказ.
   Когда мы остались одни, Юля первым делом спросила про Аркадия.
   – С ними пока все в порядке, заперлись в комнате и отбиваются. Как тебе удалось приручить этого Митю?
   – Ну, это было так просто, – кокетливо ответила Юлия.
   – А знаешь, кого он считает Девой Марией?
   – Меня? Ты думаешь – это грех?
   – Спасти заблудшую душу не может быть грехом, – напряг я свои скудные познания в области религии.
   Между разговором, я обходил окна-бойницы, наблюдая, что делается во дворе. Там было пустынно, видимо, все бандиты занимались выкуриванием офицеров из зала. Изредка слышались выстрелы. Наконец во дворе показался наш страж, он неспешно двинулся к конюшне, стоявшей в начале усадьбы около ворот. Я остался у нужного окна, наблюдая за его действиями.
   Митя подошел к строению и исчез внутри. Я с нетерпением ждал, когда он покажется вместе с Иваном. Время тянулось мучительно медленно. Наконец они вышли вдвоем. Иван шел с трудом, покачиваясь и спотыкаясь. Его, скорее всего, так же, как и офицеров, держали связанным по рукам и ногам и путами нарушили кровообращение.
   Митя что– то втолковывал моему приятелю, и тот согласно кивал. За поясом у него был пистолет, а в руке он нес завернутый в холстину длинный предмет, в котором я узнал свою саблю. Они приблизились к дому и исчезли из поля зрения.
   – Митя выпустил Ивана, – сообщил я Юлии.
   Она только пожала плечами. Скоро внизу послышался скрип ступеней, и в теремок ввалились оба мужика.
   – Ну, как ты? – спросил я приятеля.
   – На этот раз обошлось. А ты узнал, что это за люди?
   – Предводитель – сатанист, а остальные, кажется, простые разбойники.
   – Сам ты разбойник, – обиделся Митя, – мы воины!
   – Чьи? – поинтересовался я.
   – Воины и все.
   – А где же, воин, ружья, которые ты обещал? – спросил я.
   – Сейчас принесу, – ответил он и опять отправился вниз.
   В доме снова выстрелили, потом еще и еще. Так быстро перезарядить свой единственный пистолет Александр не мог, и я понял, что дело близится к штурму.
   – Давай саблю и пистолет, – сказал я Ивану, – и когда Митя принесет оружие, держи под обстрелом двор, а я пошел помогать офицерам.
   – Я с тобой!
   – Не получится, ты не пролезешь, – уже на ходу сказал я, скатываясь вниз по лестнице.
   Теперь попасть на антресоль зала оказалось для меня делом нескольких секунд. Как только я очутился на знакомом помосте, сразу бросился к бортику. Внизу произошли большие перемены. Нападавшие все-таки выломали дверь, и теперь бой шел внутри зала.
   Двое убитых разбойников лежали прямо около входа, но еще четверо прятались за перевернутым столом.
   Артиллеристы находились на другой стороне и хоронились от пуль нападавших за лежащим на боку большим креслом предводителя.
   Я увидел, что Александр лихорадочно перезаряжает пистолет. То же делали и разбойники. Скорее всего, они еще не поняли, сколько огнестрельного оружия у недавних пленников, и не рисковали переть на рожон. Однако вскоре это было должно стать им ясно.
   Я положил свой великолепного боя дуэльный пистолет на край бортика и выбрал себе цель. К сожалению, предводитель отсюда был не виден. Я разглядел только край его плеча. В жертву я выбрал самого крупного из бандитов, у которого кроме пистолета был еще и боевой топор. Стрелять я решил за компанию, чтобы меня не обнаружили раньше времени.
   – Господа, – вдруг закричал из-за своего укрытия предводитель, – давайте переговорим. Между нами произошло недоразумение! Выходите, вам ничего не грозит!
   – Только высунись, продырявлю! – ответил Полибин.
   Судя по тому, что происходило за столом, бандиты готовились к решительной атаке. Видимые мне разбойники начали осторожно подниматься, но как только голова одного из них показалась над столешницей, Александр выстрелил. Я сделал то же сразу после него, так что звуки выстрелов как бы слились, Застреленный в голову огромный бандит упал и забился в агонии. Остальные скорчились за столом, так что даже отсюда, сверху, я перестал их видеть.
   Александр опять начал перезаряжать пистолет, я последовал его примеру. Пользуясь тем, что бандиты не могут меня видеть, я высунулся наружу так, чтобы меня заметили офицеры.
   Аркадий, сидевший за креслом без дела с бердышом в руке, махнул мне рукой и толкнул в бок товарища. Теперь они оба смотрели на меня. Я показал им в направлении противников руку с тремя пальцами. Потом просигнализировал, сколько там оружия.
   Пауза затягивалась, никто не рисковал лезть под пулю. Нужно было на что-то решаться. Я поднял руку и жестами показал, что пока нападающие прячутся, к ним можно подойти. Полибин понял и кивнул. Сам я целился в сторону стола, ожидая, когда кто-нибудь из разбойников высунет голову.
   Офицеры но моему сигналу встали и на цыпочках двинулись к столу. Однако я в чем-то просчитался Возможно, в столе оказалась щель, через которую бандиты наблюдали за комнатой.
   Внезапно двое из них с пистолетами вскочили на ноги. Я успел выстрелить, попал, и это их отвлекло. Раненый закрутился на месте, что-то нечленораздельно крича. В это время Аркадий бросил бердыш во второго. Расстояние между ними было всего в три шага, и сорокасантиметровая пика, которой заканчивалось это старинное оружие, попала точно в грудь. Бандит закричал и попытался вырвать из тела пронзившее его железо. Потом начал пятиться назад, и упал на спину.
   Я спрыгнул с антресолей, и мы втроем пошли к столу, за которым, скорчившись, сидел предводитель. Рядом с ним лежало два пистолета с взведенными курками. Однако он даже не попытался ими воспользоваться. Напротив, он встал и, как в ковбойских фильмах, отшвырнул оружие от себя ногой.
   Изуродованное лицо было мертвенно-бледно, только налился кровью чудовищный шрам. В его глазах был животный страх.
   Мне показалось, что он еще до конца не понимает, что здесь происходит.
   – Господа, что вы наделали?! – наконец воскликнул предводитель. – Кто дал вам право убивать людей?
   От такой наглости никто из нас не нашелся, что сказать.
   – Вы приехали без приглашения в мой дом и учинили разбойничье нападение! – продолжил он, – Я подам на вас жалобу, и вы ответите за преступление, кое совершили в частном владении, над беззащитным инвалидом и его дворней!
   – Как вы смеете такое говорить, когда вы… – начал было отвечать Аркадий, но я положил ему руку на плечо, и он замолчал.
   Мне стало ясно, что мы, как говорится, попали. Если у разбойника много денег и есть защита в своем уезде, то доказать, что мы не верблюды, будет весьма непросто, если вообще возможно.
   С точки зрения предвзятого правосудия, сомнительная компания, в числе которой находился переодетый женщиной мужчина, куртизанка и два офицера, непременно пьяные, напали на жилище инвалида и перебили всех его слуг.
   Почувствовав нашу растерянность, «инвалид», приободрился и на глазах начал наглеть. Он даже собрался подойти и поднять один из своих пистолетов. Однако Александр его опередил и забрал оружие себе.
   – Я требую, чтобы вы позвали полицию! – закричал хозяин.
   Положение складывалось патовое. Ни у кого из нас, как у нормальных людей, не поднимется рука убить безоружного человека, а разбирательство местной полиции, если еще она состоит в доле от прибылей «дорожного бизнеса», однозначно будет не в нашу пользу.
   – Так ведь по вашему приказу меня пытались заклеймить! – выдвинул жалкий в такой ситуации довод Полибин.
   – Разве? Первый раз про такое слышу! – парировал хозяин, глядя на нас здоровым высокомерным глазом.
   – А это что?! – в буквальном смысле вскричал поручик, указывая на тавро, выпавшее из руки убитого палача.
   – Первый раз вижу, – парировал и это обвинение разбойник. – И вообще, нечего зря разговаривать, нужно вызвать полицию, она во всем разберется.
   Возникла долгая пауза, которая еще больше укрепила позицию хозяина. Тогда, нарушив приличия, в мужской разговор вмешался я:
   – Мне кажется, его нужно самого заклеймить вором, тогда и вызвать полицию, – посоветовал я офицерам.
   Обезображенное лицо сатаниста, как говорится, дрогнуло.
   – Вы не посмеете! Не слушайте ее, господа, это падшая женщина, и ей место в Сибири!
   Почему– то такое оскорбление меня не задело. Однако оно возмутило Полибина:
   – Как вы смеете, милостивый государь, оскорблять порядочную девицу! Я поставлю вас к барьеру!
   – Весь к вашим услугам! – осклабился тот. – Мы можем стреляться здесь и сейчас!
   Такой поворот событий понравился мне больше, чем разборки с полицией. Однако у него был и негативный момент. У поручика были вывернуты на дыбе руки, и вряд ли он мог противостоять профессиональному убийце. Аркадий тоже был не в форме: излишне взволнован и еще не восстановился после жестокой вязки. В нормальном состоянии был только я.