Страница:
"В оценке пьесы вы не правы. Пьеса будет иметь большое воспитательное значение для Красной Армии и ее комсостава. Пьеса правильно отмечает недостатки Красной Армии, и было бы неправильно закрывать глаза на эти недостатки. Нужно иметь мужество признать недостатки и принять меры к их ликвидации. Это - единственный путь улучшения и усовершенствования Красной Армии".
Мы, генштабовская молодежь, если можно так сказать о людях среднего руководящего звена и еще не старых по возрасту, восприняли "Фронт" как выражение политики партии, как ее призыв к повышению уровня нашего военного искусства и методов руководства войсками.
Главная группировка гитлеровских войск, окруженная под Сталинградом 23 ноября 1942 года, к 2 февраля 1943 года была полностью разгромлена. Ближайшим следствием победы под Сталинградом явилось освобождение Северного Кавказа, к чему по долгу тогдашней своей службы в Генштабе я имел непосредственное отношение.
Сталинград надолго приковал к себе А. М. Василевского. В конце 1942 и в начале 1943 года Александр Михайлович почти безвыездно находился на этом главном тогда участке советско-германского фронта.
А поскольку не было на месте начальника Генштаба, Верховный Главнокомандующий частенько звонил прямо в Оперативное управление, справлялся об обстановке, диктовал свои распоряжения. Приходилось все время быть начеку, дневать и ночевать на рабочем месте. Тем более мне, исполнявшему в тот период обязанности заместителя начальника Оперативного управления{8}. В отдельных случаях И. В. Сталин звонил дежурному по Генштабу генералу и передавал распоряжения через него. Должность дежурного генерала была нештатной. В свое время ее ввел Б. М. Шапошников. Исполнялась она по очереди генералами из разных управлений Генштаба. Очередь регламентировалась специальным списком, который составляли операторы. Дежурный генерал вел карту и всегда был в курсе обстановки на фронтах и дел в основных управлениях Генштаба.
Враг еще рвался вперед, советские войска напрягали все силы, чтобы остановить его, а в Ставке и Генеральном штабе обдумывались уже планы будущего наступления, закладывался фундамент решающих операций по разгрому противника и под Сталинградом, и на Северном Кавказе. Мне памятна директива Верховного Главнокомандующего от 15 октября 1942 года. В разгар оборонительных боев на Тереке она обращала внимание командования Закавказского фронта на Черноморскую группу войск:
"Из ваших наиболее частых посещений войск Северной группы и из того, что вами значительно большая часть войск направлена в состав этой группы. Ставка усматривает недооценку вами значения Черноморской группы и оперативно-стратегической роли Черноморского побережья".
Как непосредственный исполнитель документа, из которого взята приведенная выше выдержка, я достаточно хорошо знаю, что в основе его лежала забота о будущем наступлении. А в двадцатых числах того же месяца мне представился случай убедиться, что в эти заботы Ставка погружается все глубже. Однажды ночью Ф. Е. Боков вызвал меня к себе и приказал доложить соображения относительно создания на Северном Кавказе конной армии.
- Интересуется Сталин,- добавил он.
Предложение о преобразовании 4-го гвардейского кавкорпуса в конную армию исходило от командующего Закавказским фронтом И. В. Тюленева. Организационно объединить в ней предполагалось семь кавалерийских дивизий: 9-ю и 10-ю Кубанские гвардейские, 11-го и 12-ю Донские гвардейские, 30, 63 и 110-ю.
Сталин отнесся к этому с повышенным вниманием.
- А и в самом деле, не создать ли нам конармию? - спросил он Бокова и тут же приказал проанализировать вопрос в Генштабе.
Кроме того, Верховный лично запросил мнение командира 4-го гвардейского кавкорпуса генерала Н. Я. Кириченко.
Идея была очень соблазнительной. На Северном Кавказе имелось, казалось бы, все для ее осуществления: и кони, и отличные кавалеристы из кубанских и донских казаков, и пространства, обеспечивающие свободный маневр большим массам конницы. К тому же все мы воспитывались на глубоком уважении к героическому прошлому красной кавалерии. Однако условия Великой Отечественной войны существенно отличались от условий войны гражданской, и над этим следовало задуматься.
О роли конницы в современной войне, ее организации и способах применения имелось несколько точек зрения. Одни считали, что конница изжила себя, что она уже не способна к лихим атакам и глубоким рейдам из-за уязвимости от огня автоматического оружия, наличия у противника большого количества танков, трудностей снабжения фуражом и по многим другим причинам. Указывалось и на то, что в современной войне часты случаи перехода к обороне, а конница без пехоты, танков и артиллерии прочной обороны создать не может. Следовательно, ее потребуется усилить другими родами войск, во при этом она неизбежно утратит самое сильное свое качество - подвижность. А раз так, то нет смысла иметь кавалерию вообще.
Другие склонялись к тому, что конницу надо использовать в комбинации с танками и механизированными войсками, в виде временных конно-механизированных объединений при достаточной авиационной поддержке.
Такое решение вопроса о коннице, по мнению Генштаба, являлось наиболее правильным. Оно давало простор для сочетания различных родов войск в пропорциях, наиболее отвечающих обстановке.
Были, наконец, и сторонники существования конницы "в чистом виде".
Эти взгляды вступали в противоречие с уже имевшимся опытом, который, как известно, всегда является критерием истины. При использовании конницы без средств усиления она несла слишком большие потери, достигая весьма ограниченных результатов своими поистине героическими рейдами. В некоторых случаях ее приходилось просто выручать, вплоть до подачи овса на самолетах в тыл противника, откуда кавалерийские соединения не могли выйти самостоятельно.
Все это было взвешено при рассмотрении вопроса о создании конной армии. И в конце концов Генеральный штаб дал на сей счет отрицательное заключение, полагая, что эта громоздкая организация будет чрезвычайно уязвима с земли и с воздуха и не оправдает возлагаемых на нее надежд. Верховный Главнокомандующий с нашими соображениями согласился.
В декабре 1942 года, после разгрома Манштейна, обстановка на Северном Кавказе решительно менялась в нашу пользу. Теперь создавалась непосредственная возможность выхода Южного (бывшего Сталинградского) фронта в тыл немецкой группы армий "А", засевшей на Тереке, в Кавказских горах и у Новороссийска, и перехвата путей наиболее вероятного ее отступления через Дон в Донбасс. 29 декабря был освобожден населенный пункт Котельниковский, откуда степные зимние дороги вели прямо на Батайск и Ростов. Подошло время начать широкие наступательные операции и на Закавказском фронте.
В предвидении этих событий Генштаб предложил, чтобы Южный фронт, сосредоточивая главные усилия на ростовском направлении, предусмотрел действия частью сил на Тихорецкую. Захват Тихорецкой отрезал бы кавказскую группировку противника от Ростова и вывел советские войска на тылы 1-й танковой армии немцев. Ставка приняла это предложение. В ночь под Новый, 1943 год план дальнейших действий войск Южного фронта был утвержден.
В то же время принимались меры, не допускавшие отхода противника с Северного Кавказа на Таманский полуостров, где существовала переправа в Крым. Этому должна была воспрепятствовать Черноморская группа войск Закавказского фронта своим ударом на Краснодар, Тихорецкую, с выходом навстречу войскам Южного фронта. Северной группе отводилась более скромная роль: ей предстояло связать противника боями на занимаемых им рубежах, не позволить ему оторваться, препятствовать маневрированию.
Таким образом, к началу 1943 года в Ставке окончательно оформился замысел изоляции противника на Северном Кавказе с целью его последующего уничтожения. Действия здесь составляли лишь одно из звеньев в длинной цепи наступательных операций Советских Вооруженных Сил от Воронежа до Моздока. Сталинградская победа раскрывала широкие перспективы и перед другими фронтами. Воронежскому предстоял удар на Харьков, Юго-Западному - на Лисичанск, Красноармейское, Мариуполь, Южному - на Шахты в обход Ростова. Такое направление согласованных по времени ударов должно было взломать фронт противника на многих участках, создать угрозу тылу его основных группировок, заставить немецко-фашистское командование разбрасывать свои силы и действовать растопыренными пальцами.
Исполняя решение Ставки, Закавказский фронт разработал планы Краснодарской и Новороссийской операций Черноморской группы. Первая осуществлялась в основном силами 56-й армии, вторая - 47-й армией и флотом. Волнений при этом было множество. В Генштаб поступили данные о том, что противник узнал о подготовке операции под Новороссийском. Ему якобы стало известно даже направление главного удара через Неберджаевский перевал с одновременной высадкой морского десанта. Если это действительно так, требовалось срочно менять планы. Расследование, однако, не подтвердило утечки данных о наших замыслах, и подготовка операции продолжалась.
Но противник не ждал, когда мы проведем наши планы в жизнь. В то самое время, когда Ставка дала директиву относительно удара на Тихорецкую, немецко-фашистское командование приступило к отводу 1-й танковой армии с Терека на северо-запад, поскольку над ее тылом уже нависала неотвратимая угроза со стороны Южного фронта. Чтобы понять, как развиваются события, не требовалось большой полководческой прозорливости.
1-я танковая армия стремилась сомкнуться флангом с 4-й танковой армией из группы Манштейна и таким образом приостановить наступление войск Южного фронта в Манычской впадине, не дать нам вырваться к Ростову. Практически враг создавал бронированный барьер из двух танковых армий. А танки, как известно, в условиях степей могут легко маневрировать, в короткое время образовывать сильные подвижные группировки и наносить мощные удары. К тому же именно здесь противник располагал тогда кроме частей 1-й танковой армии еще и соединением специальной организации, особо подготовленным для войны в пустынях и степях, так называемым корпусом "Ф"{9}. В состав этого корпуса входили три моторизованных, танковый и саперный батальоны, подразделения штурмовых орудий и авиаотряд. У нас же танков было относительно мало, и приходилось сочетать их с конницей, чтобы хоть в какой-то мере ослабить преимущество врага.
Главным силам 1-й танковой армии удалось оторваться от нашей Северной группы войск. Преследование отходящего противника началось недостаточно организованно и с опозданием. Средства связи оказались не подготовленными к управлению наступательными действиями. В итоге уже в первый день преследования части перемешались. Штабы не знали точного положения и состояния своих войск. 58-я армия отстала от соседей и оказалась как бы во втором эшелоне. 5-й гвардейский Донской кавкорпус и танки не смогли опередить пехоту. Командование фронта пыталось навести порядок, но без особого успеха.
Перед Черноморской группой отхода, однако, не наблюдалось. Там противник сопротивлялся упорно. Он понимал, чем грозит ему прорыв советских войск на Краснодар, Тихорецкую и на Таманский полуостров.
Командование же Закавказского фронта не вполне точно оценивало обстановку. Главное внимание оно по-прежнему уделяло действиям Северной группы войск, хотя стало уже очевидным, что ее фронтальным преследованием противник только выталкивается. Значительно большие перспективы рисовались в полосе Черноморской группы войск. Но как раз здесь-то командование фронта ничего существенного не предпринимало.
4 января в 13 часов 30 минут позвонил Сталин.
- Запишите и передайте во фронт,- сказал он мне и стал диктовать директиву. Говорил медленно, обдумывая, видимо, формулировки:
- "Первое. Противник отходит с Северного Кавказа, сжигая склады и взрывая дороги. Северная группа Масленникова превращается в резервную группу, имеющую задачу легкого преследования. Нам невыгодно выталкивать противника с Северного Кавказа. Нам выгоднее задержать его с тем, чтобы ударом со стороны Черноморской группы осуществить его окружение. В силу этого центр тяжести операций Закавказского фронта перемещается в район Черноморской группы, чего не понимают ни Масленников, ни Петров.
Второе. Немедленно погрузите 3-й стрелковый корпус из района Северной группы и ускоренным темпом двигайте в район Черноморской группы. Масленников может пустить в дело 58-ю армию, которая болтается у него в резерве и которая в обстановке нашего успешного наступления могла бы принести большую пользу.
Первая задача Черноморской группы - выйти на Тихорецкую и помешать таким образом противнику вывезти свою технику на запад. В этом деле вам будет помогать 51-я армия и, возможно, 28-я армия.
Вторая и главная задача ваша состоит в том, чтобы выделить мощную колонну войск из состава Черноморской группы, занять Батайск и Азов, влезть в Ростов с востока и закупорить таким образом северокавказскую группу противника с целью взять его в плен или уничтожить, В этом деле вам будет помогать левый фланг Южного фронта Еременко, который имеет задачей выйти севернее Ростова..."
Тут Сталин сделал довольно значительную паузу, а затем продолжал:
- "Третье. Прикажите Петрову, чтобы он начал свое наступление в срок, не оттягивая этого дела ни на час, не дожидаясь подхода всех резервов. Петров все время оборонялся, и у него нет большого опыта по наступлению. Растолкуйте ему, что он должен перестроиться на наступательный лад, что он должен дорожить каждым днем, каждым часом".
Под конец Верховный добавил пункт, требовавший немедленного выезда командования фронта в район действий Черноморской группы. Таким образом, вторично было подтверждено, что главные усилия Закавказского фронта должны концентрироваться именно здесь. Теперь уже не прогнозы, а сама обстановка подсказывала этот наиболее разумный способ действий.
Перемещение центра тяжести операций в полосу Черноморской группы не допускало, однако, ослабления активности Северной группы войск. Как бы то ни было, она уже вела преследование противника, и ее положение позволяло надеяться на значительный оперативный результат.
Своим правым флангом Северная группа продвинулась на 20 километров и находилась на рубеже Согулякин. Здесь нашему 4-му гвардейскому кавкорпусу противостоял корпус "Ф". 44-я армия, сбивая части прикрытия 3-й и 13-й танковых дивизий немцев, выдвинулась на 20 километров к западу от Сунженского. В ее полосе действовали также 5-й гвардейский кавкорпус и танковая группа генерала Г. П. Лобанова (три танковые бригады, танковый полк, отдельный танковый батальон, два истребительно-противотанковых полка, а всего 106 танков и 24 бронемашины). В центре 58-я армия сбила части 111-й и 50-й пехотных дивизий немцев, овладела 3 января Моздоком и медленно продвигалась в направлении Прохладного. Левее 9-я армия отбросила прикрытие 370-й пехотной и 5-й авиаполевой дивизий противника и продвинулась за сутки более чем на 30 километров. В полосе этой армии находилась танковая группа подполковника В. И. Филиппова (три танковые бригады и два танковых батальона - всего 123 танка, а также стрелковая бригада и два истребительно-противотанковых полка). На левом фланге 37-я армия, преследуя части корпусной группы Штейнбауэра, овладела Нальчиком и наступала в северо-западном направлении.
Перед правым флангом Северной группы лежала степь, где успешно могли действовать подвижные войска. А в центре и на левом фланге, по мнению Генштаба, можно было подсечь противника ударом 37-й армии в направлении Пятигорска, в сочетании с наступлением 9-й армии на Георгиевск. Таким образом достигался бы разгром основных сил вражеского прикрытия и, следовательно, ускорялись темпы последующих наступательных действий. С выходом же к Невинномысску для Северной группы открывалась возможность ударить в тыл немецким войскам, находившимся в горах Главного Кавказского хребта.
В то же время мы понимали, что Северная группа не в состоянии охватить своими подвижными войсками фланг противника, а тем более выйти на тылы его главных сил. Наши конные корпуса были очень ослаблены. В 10-й гвардейской кавдививии, например, к началу преследования в строю насчитывалось: людей менее двух тысяч, орудий 76-мм калибра - два, 45-мм калибра - четыре, станковых пулеметов - четыре. 9-я гвардейская кавдивизия имела в строю 2317 человек, орудий разных - семь, станковых пулеметов - восемь. Чуть лучше выглядели в этом отношении и другие дивизии. А конский состав везде был истощен настолько, что не выдерживал переходов более 20-25 километров в сутки. Без танков и авиации такие дивизии не могли, конечно, сыграть серьезной роли в борьбе против 1-й танковой армии противника и его корпуса "Ф".
Вместе с тем очень хотелось принять такие меры, которые привели бы если не к полному разгрому, то хотя бы к частичному поражению противника и захвату его техники. Надо было создать какой-то ударный кулак на правом фланге. Генштаб предложил усилить кавкорпуса танками и использовать их на путях отхода противника.
Соображения Генерального штаба направили Военному совету фронта, так сказать, для консультации, в порядке поиска наиболее целесообразного решения. Однако там эти соображения в должной мере учтены не были. Оперативная директива Северной группы войск, представленная в Ставку 6 января, с которой, видимо, согласилось и командование фронта, имела ряд существенных недостатков. В целом она продолжала прежнюю линию на выталкивание противника, вела к распылению усилий войск, особенно кавкорпусов и танков, характеризовалась слишком сложным маневром, тормозящим их движение вперед.
Такой план действий Ставка, разумеется, не утвердила. Генштабу было приказано подробно проанализировать действия Северной группы и послать этот анализ ее командующему и командующему Закавказским фронтом. Мы это сделали. В записке Генштаба от 7 января отмечалось, что войскам группы ставятся нереальные задачи по глубине: например, Кубанскому кавкорпусу предлагалось к 9 января овладеть Ворошиловском (Ставрополь), удаленным на 200 километров от расположения корпуса; 58-й армии ставилась задача преодолеть с боем свыше 100 километров за два дня. Нереальными были и задачи 44-й армии. В то же время 9-я армия, имевшая наибольшее продвижение, преднамеренно задерживалась на месте на три дня и выводилась в резерв.
Генштаб предложил: продолжать наступление 9-й армии на Георгиевск, Минеральные Воды, имея впереди три танковые бригады; основные силы подвижных войск вести на правом фланге и использовать их на путях отхода противника в районе Невинномысска или еще глубже; на левом фланге иметь минимальные силы, с тем чтобы не выталкивать противника из предгорий Главного Кавказского хребта и избежать излишних перегруппировок в дальнейшем; 58-ю армию вести во втором эшелоне. При этом подчеркивалась необходимость спланировать операцию, исходя из реальных возможностей, наладить бесперебойное управление войсками и снабжение их.
Следует заметить, что как раз в день отправки наших рекомендаций на правом фланге Северной группы опять нарушилась связь с танковыми и кавалерийскими частями. Точного их положения штабы не знали.
Прочитав итоговое боевое донесение за 7 января по Закавказскому фронту, Сталин в 3 часа 55 минут 8 января опять продиктовал для передачи И. И. Масленникову и в копии И. В. Тюленеву гневную телеграмму:
"...Вы оторвались от своих войск и потеряли связь с ними. Не исключено, что при таком отсутствии порядка и связи в составе Северной группы ваши подвижные части попадут в окружение...
Такое положение нетерпимо.
Обязываю вас восстановить связь с подвижными частями Северной группы и регулярно, два раза в день, сообщать в Генштаб о положении дел на вашем фронте.
Личная ответственность за вами..."
В последующие дни управление войсками Северной группы несколько улучшилось и преследование проводилось более планомерно, в основном вдоль железной дороги на Армавир. Однако решительного перелома в ходе операции достигнуто не было: противник не допустил охвата его фланга или прорыва наших подвижных войск на тылы группы армий "А". Правда, остановить наше наступление ему тоже не удалось. Бои велись с исключительной ожесточенностью.
Пришлось решительно перестраиваться и командованию Черноморской группы, ставшей теперь точкой приложения главных усилий фронта. Дело в том, что примерно с середины ноября 1942 года здесь подготавливалась так называемая Майкопская операция. В свое время она была целесообразна, и Ставка ее санкционировала. На майкопском направлении развернулась работа по развитию дорог, созданию запасов, сосредоточению войск. Но к январю 1943 года необходимость в этой операции отпала. Изменившаяся обстановка требовала наступления на краснодарском и новороссийском направлениях. Приходилось все менять, причем в самом срочном порядке.
Командование фронта, прибывшее по указанию Сталина на КП Черноморской группы в Молодежное (под Туапсе), занялось вместе с И. Е. Петровым разработкой замысла двух новых операций, под условными наименованиями "Горы" и "Море". В то же время на краснодарское и новороссийское направления стали стягиваться войска, в частности артиллерия. Сосредоточение их по горным дорогам было сопряжено с большими трудностями.
Планы этих двух операций Черноморской группы были представлены в Ставку и уже 8 января рассмотрены там.
По плану "Горы" главная роль отводилась 56-й армии, командование которой поручалось генералу А. А. Гречко. Он уже хорошо зарекомендовал себя как командующий Новороссийским оборонительным районом, а затем 18-й армией под Туапсе, где враг был остановлен в критические дни обороны Кавказа. В состав 56-й армии включались значительные силы: пять стрелковых дивизий, семь стрелковых бригад, танки и другие средства усиления.
Операция имела два четко выраженных этапа. На первом этапе (14-18 января) предполагалось разгромить вражеские войска, противостоящие 56-й армии, овладеть Краснодаром и захватить переправы через Кубань. На втором этапе (19-30 января) планировалось наступление из района Краснодара на Тихорецкую и овладение рубежом Тихорецкая, Каневская. О дальнейшем движении на Батайск в плане даже не упоминалось.
"Будет надир", - подумали мы, хотя, говоря откровенно, у нас самих не было уверенности в том, что Черноморской группе удастся вырваться на Тихорецкую, а не только на Батайск: отходящий перед Северной группой противник попадал туда, безусловно, раньше наших войск. Но Верховный назвал Батайск как конечную цель удара, а он о своих указаниях никогда не забывал и не позволял забывать другим.
Операция "Море", проводившаяся во взаимодействии с Черноморским флотом, распадалась на три этапа. На первом из них (12-15 января) 47-я армия генерал-лейтенанта Ф. В. Камкова должна была прорвать оборону противника в районе Абинской и захватить станицу Крымскую, создав тем самым выгодные условия для овладения Новороссийском с суши и развития наступления в глубину Таманского полуострова. На втором этапе (16-25 января ) предстояло освободить порт и город Новороссийск ударом 47-й армии с суши и морского десанта из района Южная Озерейка. Третий этап составляло освобождение Таманского полуострова, и рассчитан он был до 1 февраля.
Если план "Море" Ставка утвердила без замечаний, то с другим планом, "Горы", возникли осложнения. Как мы и предполагали, Верховный высказал недоумение по поводу обойденного молчанием наступления на Батайск. В 14 часов 8 января от Сталина снова последовал звонок в Генштаб, и я записал следующее распоряжение для передачи командованию Закавказского фронта и Черноморской группы:
"Первое. Ваш план операции получен. Он отражает только два этапа операции: первый этап - выход на рубеж Краснодар, второй этап - выход на рубеж Тихорецкая. Но в вашем плане не отражен третий этап операции, предусмотренный моими указаниями, а именно - выход на Батайск.
Прошу сообщить, по каким мотивам вы отсекли 3-й этап операции.
Вполне вероятно, что в связи с наступлением Южного и Юго-Западного фронтов может создаться благоприятная обстановка для выхода части черноморских войск на Батайск. Если вы теперь же не подготовитесь к этому делу, обстоятельства могут застать вас врасплох.
В связи с этим прошу вас сообщить в Генеральный штаб о тех силах, которые вы намерены выделить для осуществления 3-го этапа операции.
Второе. Ваш план операции по 1-му и 2-му этапам утверждается".
Затем, вспомнив, видимо, продиктованную ночью телеграмму И. И. Масленникову относительно потери управления войсками, Сталин приказал прибавить только для Военного совета фронта третий пункт:
"Обратите внимание на Масленникова, который оторвался от своих частей и не руководит ими, а плавает в беспорядке".
Недостающая часть плана "Горы" вскоре была представлена, и 11 января Ставка утвердила его в целом.
Все перегруппировки и сосредоточение войск в полосе Черноморской группы проводились в чрезвычайной спешке. К этому вынуждал не только продолжающийся отход 1-й танковой армии противника, но и начавшееся 5 января отступление немцев с перевалов Главного Кавказского хребта.
Мы, генштабовская молодежь, если можно так сказать о людях среднего руководящего звена и еще не старых по возрасту, восприняли "Фронт" как выражение политики партии, как ее призыв к повышению уровня нашего военного искусства и методов руководства войсками.
Главная группировка гитлеровских войск, окруженная под Сталинградом 23 ноября 1942 года, к 2 февраля 1943 года была полностью разгромлена. Ближайшим следствием победы под Сталинградом явилось освобождение Северного Кавказа, к чему по долгу тогдашней своей службы в Генштабе я имел непосредственное отношение.
Сталинград надолго приковал к себе А. М. Василевского. В конце 1942 и в начале 1943 года Александр Михайлович почти безвыездно находился на этом главном тогда участке советско-германского фронта.
А поскольку не было на месте начальника Генштаба, Верховный Главнокомандующий частенько звонил прямо в Оперативное управление, справлялся об обстановке, диктовал свои распоряжения. Приходилось все время быть начеку, дневать и ночевать на рабочем месте. Тем более мне, исполнявшему в тот период обязанности заместителя начальника Оперативного управления{8}. В отдельных случаях И. В. Сталин звонил дежурному по Генштабу генералу и передавал распоряжения через него. Должность дежурного генерала была нештатной. В свое время ее ввел Б. М. Шапошников. Исполнялась она по очереди генералами из разных управлений Генштаба. Очередь регламентировалась специальным списком, который составляли операторы. Дежурный генерал вел карту и всегда был в курсе обстановки на фронтах и дел в основных управлениях Генштаба.
Враг еще рвался вперед, советские войска напрягали все силы, чтобы остановить его, а в Ставке и Генеральном штабе обдумывались уже планы будущего наступления, закладывался фундамент решающих операций по разгрому противника и под Сталинградом, и на Северном Кавказе. Мне памятна директива Верховного Главнокомандующего от 15 октября 1942 года. В разгар оборонительных боев на Тереке она обращала внимание командования Закавказского фронта на Черноморскую группу войск:
"Из ваших наиболее частых посещений войск Северной группы и из того, что вами значительно большая часть войск направлена в состав этой группы. Ставка усматривает недооценку вами значения Черноморской группы и оперативно-стратегической роли Черноморского побережья".
Как непосредственный исполнитель документа, из которого взята приведенная выше выдержка, я достаточно хорошо знаю, что в основе его лежала забота о будущем наступлении. А в двадцатых числах того же месяца мне представился случай убедиться, что в эти заботы Ставка погружается все глубже. Однажды ночью Ф. Е. Боков вызвал меня к себе и приказал доложить соображения относительно создания на Северном Кавказе конной армии.
- Интересуется Сталин,- добавил он.
Предложение о преобразовании 4-го гвардейского кавкорпуса в конную армию исходило от командующего Закавказским фронтом И. В. Тюленева. Организационно объединить в ней предполагалось семь кавалерийских дивизий: 9-ю и 10-ю Кубанские гвардейские, 11-го и 12-ю Донские гвардейские, 30, 63 и 110-ю.
Сталин отнесся к этому с повышенным вниманием.
- А и в самом деле, не создать ли нам конармию? - спросил он Бокова и тут же приказал проанализировать вопрос в Генштабе.
Кроме того, Верховный лично запросил мнение командира 4-го гвардейского кавкорпуса генерала Н. Я. Кириченко.
Идея была очень соблазнительной. На Северном Кавказе имелось, казалось бы, все для ее осуществления: и кони, и отличные кавалеристы из кубанских и донских казаков, и пространства, обеспечивающие свободный маневр большим массам конницы. К тому же все мы воспитывались на глубоком уважении к героическому прошлому красной кавалерии. Однако условия Великой Отечественной войны существенно отличались от условий войны гражданской, и над этим следовало задуматься.
О роли конницы в современной войне, ее организации и способах применения имелось несколько точек зрения. Одни считали, что конница изжила себя, что она уже не способна к лихим атакам и глубоким рейдам из-за уязвимости от огня автоматического оружия, наличия у противника большого количества танков, трудностей снабжения фуражом и по многим другим причинам. Указывалось и на то, что в современной войне часты случаи перехода к обороне, а конница без пехоты, танков и артиллерии прочной обороны создать не может. Следовательно, ее потребуется усилить другими родами войск, во при этом она неизбежно утратит самое сильное свое качество - подвижность. А раз так, то нет смысла иметь кавалерию вообще.
Другие склонялись к тому, что конницу надо использовать в комбинации с танками и механизированными войсками, в виде временных конно-механизированных объединений при достаточной авиационной поддержке.
Такое решение вопроса о коннице, по мнению Генштаба, являлось наиболее правильным. Оно давало простор для сочетания различных родов войск в пропорциях, наиболее отвечающих обстановке.
Были, наконец, и сторонники существования конницы "в чистом виде".
Эти взгляды вступали в противоречие с уже имевшимся опытом, который, как известно, всегда является критерием истины. При использовании конницы без средств усиления она несла слишком большие потери, достигая весьма ограниченных результатов своими поистине героическими рейдами. В некоторых случаях ее приходилось просто выручать, вплоть до подачи овса на самолетах в тыл противника, откуда кавалерийские соединения не могли выйти самостоятельно.
Все это было взвешено при рассмотрении вопроса о создании конной армии. И в конце концов Генеральный штаб дал на сей счет отрицательное заключение, полагая, что эта громоздкая организация будет чрезвычайно уязвима с земли и с воздуха и не оправдает возлагаемых на нее надежд. Верховный Главнокомандующий с нашими соображениями согласился.
В декабре 1942 года, после разгрома Манштейна, обстановка на Северном Кавказе решительно менялась в нашу пользу. Теперь создавалась непосредственная возможность выхода Южного (бывшего Сталинградского) фронта в тыл немецкой группы армий "А", засевшей на Тереке, в Кавказских горах и у Новороссийска, и перехвата путей наиболее вероятного ее отступления через Дон в Донбасс. 29 декабря был освобожден населенный пункт Котельниковский, откуда степные зимние дороги вели прямо на Батайск и Ростов. Подошло время начать широкие наступательные операции и на Закавказском фронте.
В предвидении этих событий Генштаб предложил, чтобы Южный фронт, сосредоточивая главные усилия на ростовском направлении, предусмотрел действия частью сил на Тихорецкую. Захват Тихорецкой отрезал бы кавказскую группировку противника от Ростова и вывел советские войска на тылы 1-й танковой армии немцев. Ставка приняла это предложение. В ночь под Новый, 1943 год план дальнейших действий войск Южного фронта был утвержден.
В то же время принимались меры, не допускавшие отхода противника с Северного Кавказа на Таманский полуостров, где существовала переправа в Крым. Этому должна была воспрепятствовать Черноморская группа войск Закавказского фронта своим ударом на Краснодар, Тихорецкую, с выходом навстречу войскам Южного фронта. Северной группе отводилась более скромная роль: ей предстояло связать противника боями на занимаемых им рубежах, не позволить ему оторваться, препятствовать маневрированию.
Таким образом, к началу 1943 года в Ставке окончательно оформился замысел изоляции противника на Северном Кавказе с целью его последующего уничтожения. Действия здесь составляли лишь одно из звеньев в длинной цепи наступательных операций Советских Вооруженных Сил от Воронежа до Моздока. Сталинградская победа раскрывала широкие перспективы и перед другими фронтами. Воронежскому предстоял удар на Харьков, Юго-Западному - на Лисичанск, Красноармейское, Мариуполь, Южному - на Шахты в обход Ростова. Такое направление согласованных по времени ударов должно было взломать фронт противника на многих участках, создать угрозу тылу его основных группировок, заставить немецко-фашистское командование разбрасывать свои силы и действовать растопыренными пальцами.
Исполняя решение Ставки, Закавказский фронт разработал планы Краснодарской и Новороссийской операций Черноморской группы. Первая осуществлялась в основном силами 56-й армии, вторая - 47-й армией и флотом. Волнений при этом было множество. В Генштаб поступили данные о том, что противник узнал о подготовке операции под Новороссийском. Ему якобы стало известно даже направление главного удара через Неберджаевский перевал с одновременной высадкой морского десанта. Если это действительно так, требовалось срочно менять планы. Расследование, однако, не подтвердило утечки данных о наших замыслах, и подготовка операции продолжалась.
Но противник не ждал, когда мы проведем наши планы в жизнь. В то самое время, когда Ставка дала директиву относительно удара на Тихорецкую, немецко-фашистское командование приступило к отводу 1-й танковой армии с Терека на северо-запад, поскольку над ее тылом уже нависала неотвратимая угроза со стороны Южного фронта. Чтобы понять, как развиваются события, не требовалось большой полководческой прозорливости.
1-я танковая армия стремилась сомкнуться флангом с 4-й танковой армией из группы Манштейна и таким образом приостановить наступление войск Южного фронта в Манычской впадине, не дать нам вырваться к Ростову. Практически враг создавал бронированный барьер из двух танковых армий. А танки, как известно, в условиях степей могут легко маневрировать, в короткое время образовывать сильные подвижные группировки и наносить мощные удары. К тому же именно здесь противник располагал тогда кроме частей 1-й танковой армии еще и соединением специальной организации, особо подготовленным для войны в пустынях и степях, так называемым корпусом "Ф"{9}. В состав этого корпуса входили три моторизованных, танковый и саперный батальоны, подразделения штурмовых орудий и авиаотряд. У нас же танков было относительно мало, и приходилось сочетать их с конницей, чтобы хоть в какой-то мере ослабить преимущество врага.
Главным силам 1-й танковой армии удалось оторваться от нашей Северной группы войск. Преследование отходящего противника началось недостаточно организованно и с опозданием. Средства связи оказались не подготовленными к управлению наступательными действиями. В итоге уже в первый день преследования части перемешались. Штабы не знали точного положения и состояния своих войск. 58-я армия отстала от соседей и оказалась как бы во втором эшелоне. 5-й гвардейский Донской кавкорпус и танки не смогли опередить пехоту. Командование фронта пыталось навести порядок, но без особого успеха.
Перед Черноморской группой отхода, однако, не наблюдалось. Там противник сопротивлялся упорно. Он понимал, чем грозит ему прорыв советских войск на Краснодар, Тихорецкую и на Таманский полуостров.
Командование же Закавказского фронта не вполне точно оценивало обстановку. Главное внимание оно по-прежнему уделяло действиям Северной группы войск, хотя стало уже очевидным, что ее фронтальным преследованием противник только выталкивается. Значительно большие перспективы рисовались в полосе Черноморской группы войск. Но как раз здесь-то командование фронта ничего существенного не предпринимало.
4 января в 13 часов 30 минут позвонил Сталин.
- Запишите и передайте во фронт,- сказал он мне и стал диктовать директиву. Говорил медленно, обдумывая, видимо, формулировки:
- "Первое. Противник отходит с Северного Кавказа, сжигая склады и взрывая дороги. Северная группа Масленникова превращается в резервную группу, имеющую задачу легкого преследования. Нам невыгодно выталкивать противника с Северного Кавказа. Нам выгоднее задержать его с тем, чтобы ударом со стороны Черноморской группы осуществить его окружение. В силу этого центр тяжести операций Закавказского фронта перемещается в район Черноморской группы, чего не понимают ни Масленников, ни Петров.
Второе. Немедленно погрузите 3-й стрелковый корпус из района Северной группы и ускоренным темпом двигайте в район Черноморской группы. Масленников может пустить в дело 58-ю армию, которая болтается у него в резерве и которая в обстановке нашего успешного наступления могла бы принести большую пользу.
Первая задача Черноморской группы - выйти на Тихорецкую и помешать таким образом противнику вывезти свою технику на запад. В этом деле вам будет помогать 51-я армия и, возможно, 28-я армия.
Вторая и главная задача ваша состоит в том, чтобы выделить мощную колонну войск из состава Черноморской группы, занять Батайск и Азов, влезть в Ростов с востока и закупорить таким образом северокавказскую группу противника с целью взять его в плен или уничтожить, В этом деле вам будет помогать левый фланг Южного фронта Еременко, который имеет задачей выйти севернее Ростова..."
Тут Сталин сделал довольно значительную паузу, а затем продолжал:
- "Третье. Прикажите Петрову, чтобы он начал свое наступление в срок, не оттягивая этого дела ни на час, не дожидаясь подхода всех резервов. Петров все время оборонялся, и у него нет большого опыта по наступлению. Растолкуйте ему, что он должен перестроиться на наступательный лад, что он должен дорожить каждым днем, каждым часом".
Под конец Верховный добавил пункт, требовавший немедленного выезда командования фронта в район действий Черноморской группы. Таким образом, вторично было подтверждено, что главные усилия Закавказского фронта должны концентрироваться именно здесь. Теперь уже не прогнозы, а сама обстановка подсказывала этот наиболее разумный способ действий.
Перемещение центра тяжести операций в полосу Черноморской группы не допускало, однако, ослабления активности Северной группы войск. Как бы то ни было, она уже вела преследование противника, и ее положение позволяло надеяться на значительный оперативный результат.
Своим правым флангом Северная группа продвинулась на 20 километров и находилась на рубеже Согулякин. Здесь нашему 4-му гвардейскому кавкорпусу противостоял корпус "Ф". 44-я армия, сбивая части прикрытия 3-й и 13-й танковых дивизий немцев, выдвинулась на 20 километров к западу от Сунженского. В ее полосе действовали также 5-й гвардейский кавкорпус и танковая группа генерала Г. П. Лобанова (три танковые бригады, танковый полк, отдельный танковый батальон, два истребительно-противотанковых полка, а всего 106 танков и 24 бронемашины). В центре 58-я армия сбила части 111-й и 50-й пехотных дивизий немцев, овладела 3 января Моздоком и медленно продвигалась в направлении Прохладного. Левее 9-я армия отбросила прикрытие 370-й пехотной и 5-й авиаполевой дивизий противника и продвинулась за сутки более чем на 30 километров. В полосе этой армии находилась танковая группа подполковника В. И. Филиппова (три танковые бригады и два танковых батальона - всего 123 танка, а также стрелковая бригада и два истребительно-противотанковых полка). На левом фланге 37-я армия, преследуя части корпусной группы Штейнбауэра, овладела Нальчиком и наступала в северо-западном направлении.
Перед правым флангом Северной группы лежала степь, где успешно могли действовать подвижные войска. А в центре и на левом фланге, по мнению Генштаба, можно было подсечь противника ударом 37-й армии в направлении Пятигорска, в сочетании с наступлением 9-й армии на Георгиевск. Таким образом достигался бы разгром основных сил вражеского прикрытия и, следовательно, ускорялись темпы последующих наступательных действий. С выходом же к Невинномысску для Северной группы открывалась возможность ударить в тыл немецким войскам, находившимся в горах Главного Кавказского хребта.
В то же время мы понимали, что Северная группа не в состоянии охватить своими подвижными войсками фланг противника, а тем более выйти на тылы его главных сил. Наши конные корпуса были очень ослаблены. В 10-й гвардейской кавдививии, например, к началу преследования в строю насчитывалось: людей менее двух тысяч, орудий 76-мм калибра - два, 45-мм калибра - четыре, станковых пулеметов - четыре. 9-я гвардейская кавдивизия имела в строю 2317 человек, орудий разных - семь, станковых пулеметов - восемь. Чуть лучше выглядели в этом отношении и другие дивизии. А конский состав везде был истощен настолько, что не выдерживал переходов более 20-25 километров в сутки. Без танков и авиации такие дивизии не могли, конечно, сыграть серьезной роли в борьбе против 1-й танковой армии противника и его корпуса "Ф".
Вместе с тем очень хотелось принять такие меры, которые привели бы если не к полному разгрому, то хотя бы к частичному поражению противника и захвату его техники. Надо было создать какой-то ударный кулак на правом фланге. Генштаб предложил усилить кавкорпуса танками и использовать их на путях отхода противника.
Соображения Генерального штаба направили Военному совету фронта, так сказать, для консультации, в порядке поиска наиболее целесообразного решения. Однако там эти соображения в должной мере учтены не были. Оперативная директива Северной группы войск, представленная в Ставку 6 января, с которой, видимо, согласилось и командование фронта, имела ряд существенных недостатков. В целом она продолжала прежнюю линию на выталкивание противника, вела к распылению усилий войск, особенно кавкорпусов и танков, характеризовалась слишком сложным маневром, тормозящим их движение вперед.
Такой план действий Ставка, разумеется, не утвердила. Генштабу было приказано подробно проанализировать действия Северной группы и послать этот анализ ее командующему и командующему Закавказским фронтом. Мы это сделали. В записке Генштаба от 7 января отмечалось, что войскам группы ставятся нереальные задачи по глубине: например, Кубанскому кавкорпусу предлагалось к 9 января овладеть Ворошиловском (Ставрополь), удаленным на 200 километров от расположения корпуса; 58-й армии ставилась задача преодолеть с боем свыше 100 километров за два дня. Нереальными были и задачи 44-й армии. В то же время 9-я армия, имевшая наибольшее продвижение, преднамеренно задерживалась на месте на три дня и выводилась в резерв.
Генштаб предложил: продолжать наступление 9-й армии на Георгиевск, Минеральные Воды, имея впереди три танковые бригады; основные силы подвижных войск вести на правом фланге и использовать их на путях отхода противника в районе Невинномысска или еще глубже; на левом фланге иметь минимальные силы, с тем чтобы не выталкивать противника из предгорий Главного Кавказского хребта и избежать излишних перегруппировок в дальнейшем; 58-ю армию вести во втором эшелоне. При этом подчеркивалась необходимость спланировать операцию, исходя из реальных возможностей, наладить бесперебойное управление войсками и снабжение их.
Следует заметить, что как раз в день отправки наших рекомендаций на правом фланге Северной группы опять нарушилась связь с танковыми и кавалерийскими частями. Точного их положения штабы не знали.
Прочитав итоговое боевое донесение за 7 января по Закавказскому фронту, Сталин в 3 часа 55 минут 8 января опять продиктовал для передачи И. И. Масленникову и в копии И. В. Тюленеву гневную телеграмму:
"...Вы оторвались от своих войск и потеряли связь с ними. Не исключено, что при таком отсутствии порядка и связи в составе Северной группы ваши подвижные части попадут в окружение...
Такое положение нетерпимо.
Обязываю вас восстановить связь с подвижными частями Северной группы и регулярно, два раза в день, сообщать в Генштаб о положении дел на вашем фронте.
Личная ответственность за вами..."
В последующие дни управление войсками Северной группы несколько улучшилось и преследование проводилось более планомерно, в основном вдоль железной дороги на Армавир. Однако решительного перелома в ходе операции достигнуто не было: противник не допустил охвата его фланга или прорыва наших подвижных войск на тылы группы армий "А". Правда, остановить наше наступление ему тоже не удалось. Бои велись с исключительной ожесточенностью.
Пришлось решительно перестраиваться и командованию Черноморской группы, ставшей теперь точкой приложения главных усилий фронта. Дело в том, что примерно с середины ноября 1942 года здесь подготавливалась так называемая Майкопская операция. В свое время она была целесообразна, и Ставка ее санкционировала. На майкопском направлении развернулась работа по развитию дорог, созданию запасов, сосредоточению войск. Но к январю 1943 года необходимость в этой операции отпала. Изменившаяся обстановка требовала наступления на краснодарском и новороссийском направлениях. Приходилось все менять, причем в самом срочном порядке.
Командование фронта, прибывшее по указанию Сталина на КП Черноморской группы в Молодежное (под Туапсе), занялось вместе с И. Е. Петровым разработкой замысла двух новых операций, под условными наименованиями "Горы" и "Море". В то же время на краснодарское и новороссийское направления стали стягиваться войска, в частности артиллерия. Сосредоточение их по горным дорогам было сопряжено с большими трудностями.
Планы этих двух операций Черноморской группы были представлены в Ставку и уже 8 января рассмотрены там.
По плану "Горы" главная роль отводилась 56-й армии, командование которой поручалось генералу А. А. Гречко. Он уже хорошо зарекомендовал себя как командующий Новороссийским оборонительным районом, а затем 18-й армией под Туапсе, где враг был остановлен в критические дни обороны Кавказа. В состав 56-й армии включались значительные силы: пять стрелковых дивизий, семь стрелковых бригад, танки и другие средства усиления.
Операция имела два четко выраженных этапа. На первом этапе (14-18 января) предполагалось разгромить вражеские войска, противостоящие 56-й армии, овладеть Краснодаром и захватить переправы через Кубань. На втором этапе (19-30 января) планировалось наступление из района Краснодара на Тихорецкую и овладение рубежом Тихорецкая, Каневская. О дальнейшем движении на Батайск в плане даже не упоминалось.
"Будет надир", - подумали мы, хотя, говоря откровенно, у нас самих не было уверенности в том, что Черноморской группе удастся вырваться на Тихорецкую, а не только на Батайск: отходящий перед Северной группой противник попадал туда, безусловно, раньше наших войск. Но Верховный назвал Батайск как конечную цель удара, а он о своих указаниях никогда не забывал и не позволял забывать другим.
Операция "Море", проводившаяся во взаимодействии с Черноморским флотом, распадалась на три этапа. На первом из них (12-15 января) 47-я армия генерал-лейтенанта Ф. В. Камкова должна была прорвать оборону противника в районе Абинской и захватить станицу Крымскую, создав тем самым выгодные условия для овладения Новороссийском с суши и развития наступления в глубину Таманского полуострова. На втором этапе (16-25 января ) предстояло освободить порт и город Новороссийск ударом 47-й армии с суши и морского десанта из района Южная Озерейка. Третий этап составляло освобождение Таманского полуострова, и рассчитан он был до 1 февраля.
Если план "Море" Ставка утвердила без замечаний, то с другим планом, "Горы", возникли осложнения. Как мы и предполагали, Верховный высказал недоумение по поводу обойденного молчанием наступления на Батайск. В 14 часов 8 января от Сталина снова последовал звонок в Генштаб, и я записал следующее распоряжение для передачи командованию Закавказского фронта и Черноморской группы:
"Первое. Ваш план операции получен. Он отражает только два этапа операции: первый этап - выход на рубеж Краснодар, второй этап - выход на рубеж Тихорецкая. Но в вашем плане не отражен третий этап операции, предусмотренный моими указаниями, а именно - выход на Батайск.
Прошу сообщить, по каким мотивам вы отсекли 3-й этап операции.
Вполне вероятно, что в связи с наступлением Южного и Юго-Западного фронтов может создаться благоприятная обстановка для выхода части черноморских войск на Батайск. Если вы теперь же не подготовитесь к этому делу, обстоятельства могут застать вас врасплох.
В связи с этим прошу вас сообщить в Генеральный штаб о тех силах, которые вы намерены выделить для осуществления 3-го этапа операции.
Второе. Ваш план операции по 1-му и 2-му этапам утверждается".
Затем, вспомнив, видимо, продиктованную ночью телеграмму И. И. Масленникову относительно потери управления войсками, Сталин приказал прибавить только для Военного совета фронта третий пункт:
"Обратите внимание на Масленникова, который оторвался от своих частей и не руководит ими, а плавает в беспорядке".
Недостающая часть плана "Горы" вскоре была представлена, и 11 января Ставка утвердила его в целом.
Все перегруппировки и сосредоточение войск в полосе Черноморской группы проводились в чрезвычайной спешке. К этому вынуждал не только продолжающийся отход 1-й танковой армии противника, но и начавшееся 5 января отступление немцев с перевалов Главного Кавказского хребта.