Страница:
Советское Верховное Главнокомандование решило полностью завершить освобождение Прибалтики. С этой целью планировались удары Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота в Эстонии, а всех трех Прибалтийских фронтов - в Латвии, особенно в районе Риги. В полосу 3-го Прибалтийского фронта Ставка перебросила недавно выведенную в резерв 61-ю армию, имея в виду использовать ее при необходимости на рижском направлении.
В восточной части Прибалтики была произведена частичная перегруппировка войск: район Тарту был передан в полосу Ленинградского фронта и туда же переводилась 2-я ударная армия. Отсюда подготовлялся удар силами 14 дивизий в направлении Раквере в тыл нарвской группировке противника. В дальнейшем Ленинградский фронт должен был овладеть Таллином.
Задачи других фронтов определились так.
3-й Прибалтийский, которому кроме 61-й армии передавались 10-й танковый корпус и 2-я гвардейская артиллерийская дивизия, прорывает оборону противника на двух участках к югу от озера Выртс-Ярви и развивает успех в общем направлении на Цесис, а в последующем - на Ригу.
2-й Прибалтийский уничтожает мадонскую группировку противника, наступая из района Мадона вдоль северного берега Западной Двины на Ригу и частью сил - на Дзербене.
1-й Прибалтийский силами 43-й и 4-й ударной армий наносит удар на Ригу с юга, не допуская отхода противника на запад. В то же время войска его левого крыла, прикрываясь от мемельской группировки противника, должны были наступать на Тукумс, Кемери и отрезать противника от Курляндии.
К этому времени соотношение сил в Прибалтике стало для нас более благоприятным. Обеспечение же операций боеприпасами по-прежнему оставляло желать много лучшего. Советское Верховное Главнокомандование не имело возможности выделить их для всех в достаточном количестве. Приходилось выбирать между Прибалтикой и другими фронтами, и, конечно, в первую очередь снаряды направлялись туда, где решался исход кампании и войны в целом.
Что касается управления боевыми действиями в Прибалтике, то до 1 октября оно осуществлялось на месте А. М. Василевским. С 1 октября на попечении Александра Михайловича осталось лишь два фронта - 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский, где предвиделись наиболее важные события. Операциями же Ленинградского и двух других Прибалтийских фронтов с этого дня стал руководить Л. А. Говоров, за которым оставался в то же время пост командующего войсками Ленинградского фронта. Такая несколько необычная форма управления позволяла Ставке сосредоточить все свое внимание на главном стратегическом направлении и в то же время обеспечить надежную координацию боевых действий в Прибалтике.
Леонид Александрович Говоров в то время уже был Маршалом Советского Союза и пользовался в войсках заслуженным авторитетом. Ему принадлежала выдающаяся роль в битве за Москву. Тогда он командовал 5-й армией, оседлавшей Минскую автостраду. А в 1943 году под его командованием войска Ленинградского фронта во взаимодействии с другими фронтами разорвали блокадное кольцо, мертвой хваткой охватившее город Ленина. Малоразговорчивый, суховатый, даже несколько угрюмый с виду, Говоров производил при первой встрече впечатление, не очень выгодное для себя. Но все, кто служил под началом Леонида Александровича, прекрасно знали, что под этой внешней суровостью скрывалась широкая и добрая русская душа.
Решающая операция по разгрому противника в Прибалтике началась 14 сентября одновременно на всех трех Прибалтийских фронтах, а 17 сентября - и на Ленинградском фронте. Однако на главном, рижском направлении успех развивался медленно. Раздробить неприятельскую группировку и на этот раз не удалось. Она отошла с боями на заранее подготовленный рубеж в 60-80 километрах от Риги. Наши войска, сосредоточенные на подступах к столице Латвии, буквально прогрызали оборону противника, методично, метр за метром выталкивая его.
Такое течение операции не сулило быстрой победы и было связано с большими для нас потерями. На левом крыле 1-го Прибалтийского фронта противник предпринимал даже контрудары. 16 сентября с рубежа Кельмы, Телыпай там перешла в наступление его 3-я танковая армия и имела временный успех в районе Добеле. Через два дня последовал второй довольно мощный удар по нашим войскам, на этот раз со стороны Риги. Он был парирован. Немцы пробовали повторить его, но тоже неудачно.
Все свидетельствовало о том, что враг стремится во что бы то ни стало сохранить связь группы армий "Север" с Восточной Пруссией, чтобы при необходимости вывести туда по сухопутью свои войска из Прибалтики. Признаки подготовки такого маневра наша разведка уже обнаружила.
Утешаться этим мы, конечно, не могли. Оценивая положение дел в целом, Ставка признала, что операция под Ригой развивается неудовлетворительно, и решила с целью коренного изменения обстановки переместить главные усилия на левый фланг 1-го Прибалтийского фронта в район Шяуляя. Там намечалось создать сильную ударную группировку и повести наступление на Мемель. При этом не должна была ослабевать активность двух других Прибалтийских фронтов на рижском направлении и Ленинградского фронта в Эстонии.
К Мемельской операции И. В. Сталин проявил повышенное внимание. Он лично вел переговоры с А. М. Василевским по всем вопросам, связанным с нею: определял состав потребных сил, порядок перегруппировок, заботился о скрытности маневра. Существовали сомнения в отношении ее внезапности. Однако, взвесив все данные, какими располагал Генеральный штаб. Ставка сочла момент вполне благоприятным. В район Шяуляя и к северу от него стали сосредоточиваться четыре общевойсковые армии (4-я ударная, 43, 51, 6-я гвардейская), одна танковая (5-я гвардейская), а также отдельный танковый и отдельный механизированный корпуса. Максимальное расстояние, на которое перегруппировывались войска, не превышало 240 километров. Скрытность перегруппировки обеспечивалась большим количеством маршрутов (более 25) для движения войск и нашим господством в воздухе.
К югу от Риги на место снявшихся оттуда войск 1-го Прибалтийского фронта перемещались армии 2-го Прибалтийского.
Мемельская операция имела своей целью прорвать оборону противника к западу и юго-западу от Шяуляя, разгромить его 3-ю танковую армию и, выйдя к Балтийскому морю на участке Паланга, Мемель, устье реки Неман, тем самым отрезать немецко-фашистским войскам пути отступления из Прибалтики в Восточную Пруссию. Директивой Ставки от 24 сентября эта задача возлагалась всецело на 1-й Прибалтийский фронт. В последующие дни И. В. Сталин лично ориентировал А. М. Василевского и И. X. Баграмяна, что уничтожение неприятельских войск, отрезанных между Восточной Пруссией и Ригой, будет проводиться силами двух взаимодействующих фронтов - 1-го и 2-го Прибалтийских. К операции привлекалась также 39-я армия 3-го Белорусского фронта. Наступая вдоль Немана, она должна была содействовать 1-му Прибалтийскому фронту.
Перегруппировки и развертывание наших войск противник обнаружил с большим опозданием. Помешать осуществлению замысла Ставки он уже не мог. Мемельская операция началась в назначенный срок - 5 октября - и развивалась успешно. На второй день наступления в прорыв была введена 5-я гвардейская танковая армия. Она сразу устремилась к Паланге и Мемелю.
Противник понял, чем грозит ему этот удар. С утра 6 октября он начал отход из-под Риги через Курляндию в Восточную Пруссию. 3-й и 2-й Прибалтийские фронты перешли в преследование. Однако из-за сильного сопротивления вражеских арьергардов, трудной местности и недостатка боеприпасов темп преследования и на этот раз был очень невысоким.
На шестой день операции 5-я гвардейская танковая армия под командованием генерала В. Т. Вольского вырвалась наконец к морю. В это же время 6-я гвардейская и 4-я ударная армии встали на пути крупных сил группы армий "Север", достигших рубежа Салдус, Приекуле, и в результате тяжелых боев остановили их. Тем самым они прочно обеспечили с севера действия остальных армий 1-го Прибалтийского фронта, которые к 12 октября обложили Мемель и вышли на границу с Восточной Пруссией. Успешно продвигалась на запад и 39-я армия генерала И. И. Людникова.
Противник, не сумевший одолеть 6-ю гвардейскую и 4-ю ударную армии, в конце концов вынужден был оставить неудачные свои попытки прорваться в Восточную Пруссию. Наши удары заставили его перейти к обороне в Курляндии на заранее подготовленных рубежах. Так образовался пресловутый курляндский загон.
В операции под Шяуляем и Мемелем ярко проявились самобытный полководческий талант И. X. Баграмяна, его обширные военные знания и большой практический опыт. О нем уже было сказано, однако характеристика Ивана Христофоровича останется незавершенной, если не упомянуть здесь о его внимании к людям, уважении к чужому мнению, личном обаянии, душевности и гостеприимстве. Очевидно, счастливое сочетание всех этих качеств и позволяет ему так естественно вживаться в любой военный коллектив, так уверенно чувствовать себя на любом посту. Уже после войны, будучи начальником Академии Генерального штаба, Иван Христофорович проделал весьма значительную работу по подготовке руководящих военных кадров, а затем, возглавив Тыл Советских Вооруженных Сил, внес много полезного в дело обеспечения боевой готовности нашей армии, авиации и флота.
Одновременно с Мемельской операцией продолжались бои за столицу Советской Латвия. Шаг за шагом немецко-фашистские оккупанты отбрасывались с занятых ими позиций. 13 октября Рига была освобождена.
После этого Ставка сочла возможным расформировать 3-й Прибалтийский фронт. Такая директива последовала 16 октября. 1-я ударная армия генерал-лейтенанта Н. Д. Захватаева и 14-я воздушная армия генерал-лейтенанта И. П. Журавлева отошли в состав 2-го Прибалтийского фронта. 67-ю армию генерал-лейтенанта В. 3. Романовского передали Ленинградскому фронту. А 54-я армия генерал-лейтенанта С. В. Рогинского была выведена в резерв Ставки.
Ликвидацией курляндской группировки, насчитывавшей двадцать девять дивизий, много специальных частей и боевой техники, занялись одновременно два Прибалтийских фронта - 1-й и 2-й. 10 октября были обращены на север против 18-й и 16-й немецких армий наши 4-я ударная, 6-я гвардейская, 51-я и 5-я гвардейская танковая армии. В начале ноября к ним присоединилась и 2-я гвардейская, перемещенная с границы Восточной Пруссии. На Немане осталась только 43-я армия.
Повернули против курляндской группировки и войска 2-го Прибалтийского фронта.
Ставка стремилась поскорее ликвидировать противника в Курляндии, но задача эта оказалась чрезвычайно трудной, и выполнить ее в намеченные сроки не удалось. В конечном счете наши войска блокировали врага на Курляндском полуострове.
Таким образом, боевые действия советских войск в Прибалтике велись на протяжении почти всего 1944 года. Все это время на повестке дня оставалась основная задача: отрезать группу армий "Север", одновременно расчленяя и уничтожая ее по частям. Выполнение этой задачи прошло через ряд этапов: в феврале - марте 1944 года было достигнуто необходимое для действий в глубине прибалтийской территории оперативное положение; в июле - августе советские войска нанесли тяжелое поражение противнику и заняли выгодные рубежи для завершающего наступления; в сентябре - октябре удалось разгромить главные силы группы армий "Север", а остатки их загнать в Курляндию.
Необходимость уничтожения противника в Прибалтике приобрела к этому времени особую остроту, поскольку советские войска вышли на границу СССР с Восточной Пруссией и вскрыли решающие стратегические направления: западное на Варшаву, Берлин и юго-западное - на Будапешт, Вену. Оставлять противнику стратегический плацдарм в тылу наших наступающих фронтов было недопустимо. Вот почему на заключительном этапе борьбы Прибалтика не выходила из поля зрения Генерального штаба и Верховного Главнокомандующего.
При всех сложностях и перипетиях этой борьбы, при всех временных неудачах, сопутствующих ей, заключительный ее аккорд - блестящая по замыслу и исполнению Мемельская операция несомненно является выдающимся образцом советского военного искусства.
Глава 14. Последняя кампания
Новый год на даче под Кунцевом. - Отвлечение сил противника в Восточную Пруссию и на юг. - Г. К. Жуков назначается командующим 1-м Белорусским фронтом. - И. В. Сталин берет на себя координацию действий четырех фронтов. Возможно ли было непрерывное наступление на Берлин? - Как Черчилль разжигал аппетиты у американцев. - Совещание в Ставке 1 апреля 1945 года. - Капитуляция Германии.
В канун Нового, 1945 года, за несколько часов до полуночи, А. И. Антонов объявил:
- Только что звонил Поскребышев и передал, чтобы мы приехали на "Ближнюю" к половине двенадцатого без карт и документов.
На мой вопрос, что бы это значило, Алексей Иннокентьевич ответил шутливо:
- Может быть, нас приглашают встретить Новый год? Неплохо бы...
Через несколько минут последовал звонок от командующего бронетанковыми и механизированными войсками Я. Н. Федоренко. Он в свою очередь спросил, не знаем ли мы, зачем и его вызывают на "Ближнюю", причем тоже "налегке".
Я сказал, что сами ломаем голову относительно странного приглашения.
В 23 часа вдвоем с Антоновым, как обычно, на его машине мы выехали, продолжая теряться в догадках о цели вызова. Ежедневные наши поездки на доклад к Верховному были, как правило, не в этот час, а на праздники нас никогда не приглашали. За годы войны мы и слово-то это забыли.
На даче у Сталина мы застали еще нескольких военных - А. А. Новикова, Н. Н. Воронова, Я. Н. Федоренко, А. В. Хрулева. Потом подъехал С. М. Буденный. Как выяснилось, нас действительно пригласили на встречу Нового года, о чем свидетельствовал накрытый стол.
За несколько минут до двенадцати все вместе прибыли члены Политбюро и с ними некоторые наркомы. Я запомнил только Б. Л. Ванникова и В. А. Малышева. А всего собралось человек двадцать пять мужчин и одна-единственная женщина жена присутствовавшего здесь же Генерального секретаря Итальянской коммунистической партии Пальмиро Тольятти.
Сталин занял свое обычное место во главе стола. С правой руки, как всегда, стоял графин с чистой водой. Никаких официантов не было, и каждый брал себе на тарелку то, что ему хотелось. С ударом часов Верховный Главнокомандующий произнес краткое слово в честь советского народа, сделавшего все возможное для разгрома гитлеровской армии и приблизившего час нашей победы. Он провозгласил здравицу в честь Советских Вооруженных Сил и поздравил нас всех:
- С Новым годом, товарищи!
Мы взаимно поздравили друг друга и выпили за победоносное окончание войны в наступающем 1945 году. Некоторая скованность, чувствовавшаяся вначале, вскоре исчезла. Разговор стал общим. Хозяин не соблюдал строгого ритуала: после нескольких тостов поднялся из-за стола, закурил трубку и вступил в беседу с кем-то из гостей. Остальные не преминули воспользоваться свободой, разбились на группы, послышался смех, голоса стали громкими.
С. М. Буденный внес из прихожей баян, привезенный с собой, сел на жесткий стул и растянул мехи. Играл он мастерски. Преимущественно русские народные песни, вальсы и польки. Как всякий истый баянист, склонялся ухом к инструменту. Заметно было, что это любимое его развлечение.
К Семену Михайловичу подсел К. Е. Ворошилов. Потом подошли и многие другие.
Когда Буденный устал играть, Сталин завел патефон. Пластинки выбирал сам. Гости пытались танцевать, но дама была одна, и с танцами ничего не получилось. Тогда хозяин дома извлек из стойки пластинок "Барыню". С. М. Буденный не усидел - пустился в пляс. Плясал он лихо, вприсядку, с прихлопыванием ладонями по коленям и голенищам сапог. Все от души аплодировали ему.
Гвоздем музыкальной программы были записи военных песен в исполнении ансамбля профессора А. В. Александрова. Эти песни все мы знали и дружно стали подпевать.
Возвращались из Кунцева уже около трех часов ночи. Первая за время войны встреча Нового года не в служебной обстановке порождала раздумья. По всему чувствовался недалекий конец войны. Дышалось уже легче, хотя мы-то знали, что в самое ближайшее время начнется новое грандиозное наступление, впереди еще не одно тяжелое сражение.
Алексей Иннокентьевич вдруг предложил не возвращаться, как всегда, на службу, а поехать ночевать домой. Новый год начинался как-то совсем по-мирному. И праздничный прием у Верховного Главнокомандующего, и ночевка дома - все это было вопреки режиму, установившемуся в Генштабе во время войны.
Но облик Москвы все еще был военным. Мы ехали по темным, пустынным улицам, мимо промороженных домов с плотно зашторенными окнами. Лишь кое-где из-за стекол пробивались робкие лучики. Комендантские патрули и дежурные бойцы ПВО уже не так строго взыскивали за подобные нарушения.
Словом, все в ту ночь напоминало, что война приближается к финишу.
Планирование заключительного этапа вооруженной борьбы на советско-германском фронте началось еще в ходе летне-осенней кампании 1944 года. Практические выводы из стратегической обстановки возникли в Генштабе и Ставке не сразу, в результате какого-то единовременного акта. Они формировались постепенно, в процессе текущей работы.
Итоги беспримерного нашего наступления летом и осенью 1944 года на всех без исключения направлениях были более чем обнадеживающими. Советская Армия разгромила 219 неприятельских дивизий и 22 бригады. Противник потерял в общей сложности 1 600 000 человек, 6 700 танков, 28 000 орудий и минометов, 12 000 самолетов. Восполнить эти потери фашистская Германия уже не могла. Велика была и сила морального урона, который потерпел враг.
К концу октября 1944 года советские войска стояли на границе с Финляндией и успешно наступали в Северной Норвегии, очистили территорию Прибалтики, кроме полуострова Сырвэ и Курляндии, вторглись в Восточную Пруссию до рубежа Гольдап, Августов. К югу от Восточной Пруссии на ряде участков были форсированы Нарев и Висла, захвачены важные плацдармы в районах Рожан, Сероцка, Магнушева, Пулав, Сандомира; впереди простиралось берлинское стратегическое направление. 2-й Украинский фронт выходил на Будапешт. 3-м Украинским фронтом 20 октября была освобождена столица Югославии Белград.
Победы, однако, давались нам нелегко. Дивизии поредели. Темп их продвижения вперед заметно снизился. За счет ослабления некоторых участков своей обороны в Западной Европе Гитлеру удалось осуществить маневр частью сил на восток и создать здесь сплошной и прочный фронт, прорыв которого требовал серьезной подготовки.
Генеральный штаб хорошо понимал всю сложность дальнейшего раз-вития успеха. Условия и перспективы наступления не везде были одинаковы.
Оборона противника в Курляндии отличалась исключительной прочностью. Прорыв ее и разгром трех десятков окопавшихся там дивизий мог обойтись нам чрезвычайно дорого.
Положение в Восточной Пруссии казалось более благоприятным. 3-й Белорусский фронт обладал по сравнению с противостоящим ему неприятелем некоторым превосходством в силах{17}. Исходя из этого, Генеральный штаб полагал возможным при некотором дополнительном усилении наших войск за счет резервов Верховного Главнокомандования нанести мощный удар через всю Восточную Пруссию до устья Вислы на глубину в 220- 250 километров. В дальнейшем, однако, пришлось, к сожалению, ограничиться здесь, по крайней мере на первое время, более скромными целями.
Что касается варшавско-познанского, а также силезского направлений, где решалась, по существу, судьба Берлина, то там ожидалось особо сильное сопротивление. Мы тогда считали, что 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты при максимальном напряжении сил могут провести наступательные операции на глубину не более 140-150 километров.
Зато в полосах 4, 2 и 3-го Украинских фронтов, исходя прежде всего из политических соображений, Генштаб рассчитывал на значительно больший успех. Рисовалась перспектива стремительного прыжка на рубеж Моравска Острава, Брно, на подступы к Вене. Вполне реальным представлялось нам овладение в короткие сроки Будапештом и форсирование Дуная. Значительную часть пехоты противника составляли здесь венгерские дивизии, боеспособность которых, по нашим тогдашним предположениям, могла быть подорвана в корне антивоенными настроениями, нараставшими среди населения, и зверствами фашистов, стремившихся любой ценой удержать Венгрию в фарватере третьего рейха. К сожалению, эти прогнозы не сбылись. Фашистской диктатуре, поддержанной немцами, удалось еще на какое-то время приковать Венгрию к германской военной колеснице. На будапештском направлении с конца октября завязались крайне тяжелые и кровопролитные бои. Против 2-го Украинского фронта действовала вражеская группировка из 39 соединений. Ядро ее составляли семь танковых дивизий (пять немецких и две венгерские). Противник опирался на разветвленную систему хорошо подготовленных укреплений и оказал ожесточенное сопротивление. Борьба за столицу Венгрии затянулась до трех с половиной месяцев.
Весьма ограниченные результаты, достигнутые нами в октябре, свидетельствовали о необходимости дать отдых дивизиям, давно не имевшим смены, перегруппироваться, подтянуть тылы, создать необходимые для прорыва и последующего развития операции материальные запасы. Наконец, надо было на основе оценки сложившейся обстановки выбрать наиболее выгодные направления и разработать планы скорейшего и окончательного разгрома немецкого фашизма. На все это требовалось время.
В самом начале ноября 1944 года в Ставке было всесторонне рассмотрено положение дел в полосах действий 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Перед ними была главная стратегическая группировка противника - группы армий "Центр" и "А", правда не в полном составе. Необходимым для наступления перевесом сил эти фронты не обладали. Отсюда следовало, что на берлинском направлении наступление продолжать нецелесообразно и надо временно перейти к обороне.
При очередном докладе Верховному Главнокомандующему А. И. Антонов особенно настаивал на этом и просил разрешения подготовить соответствующие директивы. Такое разрешение мы получили. В ночь на 5 ноября 1944 года директива на переход к обороне была отдана 3-му и 2-му Белорусским фронтам. Через несколько дней последовало аналогичное распоряжение войскам правого крыла 1-го Белорусского фронта.
Последнюю кампанию войны с гитлеровской Германией с самого начала предполагалось осуществить в два этапа. На первом этапе активные действия должны были продолжаться прежде всего на старом, если можно так выразиться, направлении - южном фланге советско-германского фронта в районе Будапешта. Перелом здесь рассчитывали создать выводом в междуречье Тисы и Дуная в район южнее Кечкемета основных сил 3-го Украинского фронта. Они могли содействовать оттуда 2-му Украинскому фронту ударами на северо-запад и запад. Мы надеялись, что войска этих двух фронтов при тесном взаимодействии получат возможность наступать в высоких темпах и через 20-25 дней достигнут рубежа Банска-Бистрица, Комарно, Надьканижа, а еще через месяц, в конце декабря, выйдут на подступы к Вене. У нас не было сомнений в том, что неотвратимая угроза разгрома южного фланга заставит немецкое командование перебрасывать сюда дополнительные силы с берлинского направления, а это в свою очередь создаст благоприятные условия для продвижения наших главных сил - тех фронтов, которые располагались к северу от Карпат. Генштаб твердо верил, что к началу 1945 года Советская Армия в нижнем течении Вислы достигнет Бромберга, возьмет Познань, овладеет рубежом Бреславль, Пардубице, Йиглава и Вена, то есть продвинется от линии своего октябрьского расположения на 120-350 километров. После этого начинался второй этап кампании, в итоге которого Германия должна была капитулировать.
Таким образом, в первоначальной прикидке замысла, относящейся к концу октября 1944 года, наметилось лишь общее содержание завершающей кампании войны с делением ее на два этапа. Направление главного удара еще не определилось. Идея рассечения стратегического фронта противника и расчленения его группировок пока что не высказывалась.
В интересах более точной разработки замысла Генеральный штаб в начале ноября подвел итоги уже достигнутому нами и сжато сформулировал оценку стратегического положения сторон. Считалось установленным, что Советская Армия одержала победы, решающие исход войны. Завершение борьбы на советско-германском фронте было предрешено в нашу пользу, час окончательного разгрома противника приблизился. Мы превосходили врага не только по численности войск, но и по их выучке, по технической оснащенности. Боевые действия вполне обеспечивались слаженной работой тыла; он оказывал фронту всевозрастающую помощь.
Стратегическое положение советских войск и армий других стран антигитлеровской коалиции оценивалось нами как близкое к завершению окружения Германии. Наши удары хорошо согласовывались с действиями союзников в Западной Европе. По существу, Советская Армия и англо-американские силы заняли исходные позиции для решающего наступления на жизненные центры Германии. Теперь предстояло совершить последний стремительный натиск и в короткий срок окончательно сокрушить врага.
В восточной части Прибалтики была произведена частичная перегруппировка войск: район Тарту был передан в полосу Ленинградского фронта и туда же переводилась 2-я ударная армия. Отсюда подготовлялся удар силами 14 дивизий в направлении Раквере в тыл нарвской группировке противника. В дальнейшем Ленинградский фронт должен был овладеть Таллином.
Задачи других фронтов определились так.
3-й Прибалтийский, которому кроме 61-й армии передавались 10-й танковый корпус и 2-я гвардейская артиллерийская дивизия, прорывает оборону противника на двух участках к югу от озера Выртс-Ярви и развивает успех в общем направлении на Цесис, а в последующем - на Ригу.
2-й Прибалтийский уничтожает мадонскую группировку противника, наступая из района Мадона вдоль северного берега Западной Двины на Ригу и частью сил - на Дзербене.
1-й Прибалтийский силами 43-й и 4-й ударной армий наносит удар на Ригу с юга, не допуская отхода противника на запад. В то же время войска его левого крыла, прикрываясь от мемельской группировки противника, должны были наступать на Тукумс, Кемери и отрезать противника от Курляндии.
К этому времени соотношение сил в Прибалтике стало для нас более благоприятным. Обеспечение же операций боеприпасами по-прежнему оставляло желать много лучшего. Советское Верховное Главнокомандование не имело возможности выделить их для всех в достаточном количестве. Приходилось выбирать между Прибалтикой и другими фронтами, и, конечно, в первую очередь снаряды направлялись туда, где решался исход кампании и войны в целом.
Что касается управления боевыми действиями в Прибалтике, то до 1 октября оно осуществлялось на месте А. М. Василевским. С 1 октября на попечении Александра Михайловича осталось лишь два фронта - 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский, где предвиделись наиболее важные события. Операциями же Ленинградского и двух других Прибалтийских фронтов с этого дня стал руководить Л. А. Говоров, за которым оставался в то же время пост командующего войсками Ленинградского фронта. Такая несколько необычная форма управления позволяла Ставке сосредоточить все свое внимание на главном стратегическом направлении и в то же время обеспечить надежную координацию боевых действий в Прибалтике.
Леонид Александрович Говоров в то время уже был Маршалом Советского Союза и пользовался в войсках заслуженным авторитетом. Ему принадлежала выдающаяся роль в битве за Москву. Тогда он командовал 5-й армией, оседлавшей Минскую автостраду. А в 1943 году под его командованием войска Ленинградского фронта во взаимодействии с другими фронтами разорвали блокадное кольцо, мертвой хваткой охватившее город Ленина. Малоразговорчивый, суховатый, даже несколько угрюмый с виду, Говоров производил при первой встрече впечатление, не очень выгодное для себя. Но все, кто служил под началом Леонида Александровича, прекрасно знали, что под этой внешней суровостью скрывалась широкая и добрая русская душа.
Решающая операция по разгрому противника в Прибалтике началась 14 сентября одновременно на всех трех Прибалтийских фронтах, а 17 сентября - и на Ленинградском фронте. Однако на главном, рижском направлении успех развивался медленно. Раздробить неприятельскую группировку и на этот раз не удалось. Она отошла с боями на заранее подготовленный рубеж в 60-80 километрах от Риги. Наши войска, сосредоточенные на подступах к столице Латвии, буквально прогрызали оборону противника, методично, метр за метром выталкивая его.
Такое течение операции не сулило быстрой победы и было связано с большими для нас потерями. На левом крыле 1-го Прибалтийского фронта противник предпринимал даже контрудары. 16 сентября с рубежа Кельмы, Телыпай там перешла в наступление его 3-я танковая армия и имела временный успех в районе Добеле. Через два дня последовал второй довольно мощный удар по нашим войскам, на этот раз со стороны Риги. Он был парирован. Немцы пробовали повторить его, но тоже неудачно.
Все свидетельствовало о том, что враг стремится во что бы то ни стало сохранить связь группы армий "Север" с Восточной Пруссией, чтобы при необходимости вывести туда по сухопутью свои войска из Прибалтики. Признаки подготовки такого маневра наша разведка уже обнаружила.
Утешаться этим мы, конечно, не могли. Оценивая положение дел в целом, Ставка признала, что операция под Ригой развивается неудовлетворительно, и решила с целью коренного изменения обстановки переместить главные усилия на левый фланг 1-го Прибалтийского фронта в район Шяуляя. Там намечалось создать сильную ударную группировку и повести наступление на Мемель. При этом не должна была ослабевать активность двух других Прибалтийских фронтов на рижском направлении и Ленинградского фронта в Эстонии.
К Мемельской операции И. В. Сталин проявил повышенное внимание. Он лично вел переговоры с А. М. Василевским по всем вопросам, связанным с нею: определял состав потребных сил, порядок перегруппировок, заботился о скрытности маневра. Существовали сомнения в отношении ее внезапности. Однако, взвесив все данные, какими располагал Генеральный штаб. Ставка сочла момент вполне благоприятным. В район Шяуляя и к северу от него стали сосредоточиваться четыре общевойсковые армии (4-я ударная, 43, 51, 6-я гвардейская), одна танковая (5-я гвардейская), а также отдельный танковый и отдельный механизированный корпуса. Максимальное расстояние, на которое перегруппировывались войска, не превышало 240 километров. Скрытность перегруппировки обеспечивалась большим количеством маршрутов (более 25) для движения войск и нашим господством в воздухе.
К югу от Риги на место снявшихся оттуда войск 1-го Прибалтийского фронта перемещались армии 2-го Прибалтийского.
Мемельская операция имела своей целью прорвать оборону противника к западу и юго-западу от Шяуляя, разгромить его 3-ю танковую армию и, выйдя к Балтийскому морю на участке Паланга, Мемель, устье реки Неман, тем самым отрезать немецко-фашистским войскам пути отступления из Прибалтики в Восточную Пруссию. Директивой Ставки от 24 сентября эта задача возлагалась всецело на 1-й Прибалтийский фронт. В последующие дни И. В. Сталин лично ориентировал А. М. Василевского и И. X. Баграмяна, что уничтожение неприятельских войск, отрезанных между Восточной Пруссией и Ригой, будет проводиться силами двух взаимодействующих фронтов - 1-го и 2-го Прибалтийских. К операции привлекалась также 39-я армия 3-го Белорусского фронта. Наступая вдоль Немана, она должна была содействовать 1-му Прибалтийскому фронту.
Перегруппировки и развертывание наших войск противник обнаружил с большим опозданием. Помешать осуществлению замысла Ставки он уже не мог. Мемельская операция началась в назначенный срок - 5 октября - и развивалась успешно. На второй день наступления в прорыв была введена 5-я гвардейская танковая армия. Она сразу устремилась к Паланге и Мемелю.
Противник понял, чем грозит ему этот удар. С утра 6 октября он начал отход из-под Риги через Курляндию в Восточную Пруссию. 3-й и 2-й Прибалтийские фронты перешли в преследование. Однако из-за сильного сопротивления вражеских арьергардов, трудной местности и недостатка боеприпасов темп преследования и на этот раз был очень невысоким.
На шестой день операции 5-я гвардейская танковая армия под командованием генерала В. Т. Вольского вырвалась наконец к морю. В это же время 6-я гвардейская и 4-я ударная армии встали на пути крупных сил группы армий "Север", достигших рубежа Салдус, Приекуле, и в результате тяжелых боев остановили их. Тем самым они прочно обеспечили с севера действия остальных армий 1-го Прибалтийского фронта, которые к 12 октября обложили Мемель и вышли на границу с Восточной Пруссией. Успешно продвигалась на запад и 39-я армия генерала И. И. Людникова.
Противник, не сумевший одолеть 6-ю гвардейскую и 4-ю ударную армии, в конце концов вынужден был оставить неудачные свои попытки прорваться в Восточную Пруссию. Наши удары заставили его перейти к обороне в Курляндии на заранее подготовленных рубежах. Так образовался пресловутый курляндский загон.
В операции под Шяуляем и Мемелем ярко проявились самобытный полководческий талант И. X. Баграмяна, его обширные военные знания и большой практический опыт. О нем уже было сказано, однако характеристика Ивана Христофоровича останется незавершенной, если не упомянуть здесь о его внимании к людям, уважении к чужому мнению, личном обаянии, душевности и гостеприимстве. Очевидно, счастливое сочетание всех этих качеств и позволяет ему так естественно вживаться в любой военный коллектив, так уверенно чувствовать себя на любом посту. Уже после войны, будучи начальником Академии Генерального штаба, Иван Христофорович проделал весьма значительную работу по подготовке руководящих военных кадров, а затем, возглавив Тыл Советских Вооруженных Сил, внес много полезного в дело обеспечения боевой готовности нашей армии, авиации и флота.
Одновременно с Мемельской операцией продолжались бои за столицу Советской Латвия. Шаг за шагом немецко-фашистские оккупанты отбрасывались с занятых ими позиций. 13 октября Рига была освобождена.
После этого Ставка сочла возможным расформировать 3-й Прибалтийский фронт. Такая директива последовала 16 октября. 1-я ударная армия генерал-лейтенанта Н. Д. Захватаева и 14-я воздушная армия генерал-лейтенанта И. П. Журавлева отошли в состав 2-го Прибалтийского фронта. 67-ю армию генерал-лейтенанта В. 3. Романовского передали Ленинградскому фронту. А 54-я армия генерал-лейтенанта С. В. Рогинского была выведена в резерв Ставки.
Ликвидацией курляндской группировки, насчитывавшей двадцать девять дивизий, много специальных частей и боевой техники, занялись одновременно два Прибалтийских фронта - 1-й и 2-й. 10 октября были обращены на север против 18-й и 16-й немецких армий наши 4-я ударная, 6-я гвардейская, 51-я и 5-я гвардейская танковая армии. В начале ноября к ним присоединилась и 2-я гвардейская, перемещенная с границы Восточной Пруссии. На Немане осталась только 43-я армия.
Повернули против курляндской группировки и войска 2-го Прибалтийского фронта.
Ставка стремилась поскорее ликвидировать противника в Курляндии, но задача эта оказалась чрезвычайно трудной, и выполнить ее в намеченные сроки не удалось. В конечном счете наши войска блокировали врага на Курляндском полуострове.
Таким образом, боевые действия советских войск в Прибалтике велись на протяжении почти всего 1944 года. Все это время на повестке дня оставалась основная задача: отрезать группу армий "Север", одновременно расчленяя и уничтожая ее по частям. Выполнение этой задачи прошло через ряд этапов: в феврале - марте 1944 года было достигнуто необходимое для действий в глубине прибалтийской территории оперативное положение; в июле - августе советские войска нанесли тяжелое поражение противнику и заняли выгодные рубежи для завершающего наступления; в сентябре - октябре удалось разгромить главные силы группы армий "Север", а остатки их загнать в Курляндию.
Необходимость уничтожения противника в Прибалтике приобрела к этому времени особую остроту, поскольку советские войска вышли на границу СССР с Восточной Пруссией и вскрыли решающие стратегические направления: западное на Варшаву, Берлин и юго-западное - на Будапешт, Вену. Оставлять противнику стратегический плацдарм в тылу наших наступающих фронтов было недопустимо. Вот почему на заключительном этапе борьбы Прибалтика не выходила из поля зрения Генерального штаба и Верховного Главнокомандующего.
При всех сложностях и перипетиях этой борьбы, при всех временных неудачах, сопутствующих ей, заключительный ее аккорд - блестящая по замыслу и исполнению Мемельская операция несомненно является выдающимся образцом советского военного искусства.
Глава 14. Последняя кампания
Новый год на даче под Кунцевом. - Отвлечение сил противника в Восточную Пруссию и на юг. - Г. К. Жуков назначается командующим 1-м Белорусским фронтом. - И. В. Сталин берет на себя координацию действий четырех фронтов. Возможно ли было непрерывное наступление на Берлин? - Как Черчилль разжигал аппетиты у американцев. - Совещание в Ставке 1 апреля 1945 года. - Капитуляция Германии.
В канун Нового, 1945 года, за несколько часов до полуночи, А. И. Антонов объявил:
- Только что звонил Поскребышев и передал, чтобы мы приехали на "Ближнюю" к половине двенадцатого без карт и документов.
На мой вопрос, что бы это значило, Алексей Иннокентьевич ответил шутливо:
- Может быть, нас приглашают встретить Новый год? Неплохо бы...
Через несколько минут последовал звонок от командующего бронетанковыми и механизированными войсками Я. Н. Федоренко. Он в свою очередь спросил, не знаем ли мы, зачем и его вызывают на "Ближнюю", причем тоже "налегке".
Я сказал, что сами ломаем голову относительно странного приглашения.
В 23 часа вдвоем с Антоновым, как обычно, на его машине мы выехали, продолжая теряться в догадках о цели вызова. Ежедневные наши поездки на доклад к Верховному были, как правило, не в этот час, а на праздники нас никогда не приглашали. За годы войны мы и слово-то это забыли.
На даче у Сталина мы застали еще нескольких военных - А. А. Новикова, Н. Н. Воронова, Я. Н. Федоренко, А. В. Хрулева. Потом подъехал С. М. Буденный. Как выяснилось, нас действительно пригласили на встречу Нового года, о чем свидетельствовал накрытый стол.
За несколько минут до двенадцати все вместе прибыли члены Политбюро и с ними некоторые наркомы. Я запомнил только Б. Л. Ванникова и В. А. Малышева. А всего собралось человек двадцать пять мужчин и одна-единственная женщина жена присутствовавшего здесь же Генерального секретаря Итальянской коммунистической партии Пальмиро Тольятти.
Сталин занял свое обычное место во главе стола. С правой руки, как всегда, стоял графин с чистой водой. Никаких официантов не было, и каждый брал себе на тарелку то, что ему хотелось. С ударом часов Верховный Главнокомандующий произнес краткое слово в честь советского народа, сделавшего все возможное для разгрома гитлеровской армии и приблизившего час нашей победы. Он провозгласил здравицу в честь Советских Вооруженных Сил и поздравил нас всех:
- С Новым годом, товарищи!
Мы взаимно поздравили друг друга и выпили за победоносное окончание войны в наступающем 1945 году. Некоторая скованность, чувствовавшаяся вначале, вскоре исчезла. Разговор стал общим. Хозяин не соблюдал строгого ритуала: после нескольких тостов поднялся из-за стола, закурил трубку и вступил в беседу с кем-то из гостей. Остальные не преминули воспользоваться свободой, разбились на группы, послышался смех, голоса стали громкими.
С. М. Буденный внес из прихожей баян, привезенный с собой, сел на жесткий стул и растянул мехи. Играл он мастерски. Преимущественно русские народные песни, вальсы и польки. Как всякий истый баянист, склонялся ухом к инструменту. Заметно было, что это любимое его развлечение.
К Семену Михайловичу подсел К. Е. Ворошилов. Потом подошли и многие другие.
Когда Буденный устал играть, Сталин завел патефон. Пластинки выбирал сам. Гости пытались танцевать, но дама была одна, и с танцами ничего не получилось. Тогда хозяин дома извлек из стойки пластинок "Барыню". С. М. Буденный не усидел - пустился в пляс. Плясал он лихо, вприсядку, с прихлопыванием ладонями по коленям и голенищам сапог. Все от души аплодировали ему.
Гвоздем музыкальной программы были записи военных песен в исполнении ансамбля профессора А. В. Александрова. Эти песни все мы знали и дружно стали подпевать.
Возвращались из Кунцева уже около трех часов ночи. Первая за время войны встреча Нового года не в служебной обстановке порождала раздумья. По всему чувствовался недалекий конец войны. Дышалось уже легче, хотя мы-то знали, что в самое ближайшее время начнется новое грандиозное наступление, впереди еще не одно тяжелое сражение.
Алексей Иннокентьевич вдруг предложил не возвращаться, как всегда, на службу, а поехать ночевать домой. Новый год начинался как-то совсем по-мирному. И праздничный прием у Верховного Главнокомандующего, и ночевка дома - все это было вопреки режиму, установившемуся в Генштабе во время войны.
Но облик Москвы все еще был военным. Мы ехали по темным, пустынным улицам, мимо промороженных домов с плотно зашторенными окнами. Лишь кое-где из-за стекол пробивались робкие лучики. Комендантские патрули и дежурные бойцы ПВО уже не так строго взыскивали за подобные нарушения.
Словом, все в ту ночь напоминало, что война приближается к финишу.
Планирование заключительного этапа вооруженной борьбы на советско-германском фронте началось еще в ходе летне-осенней кампании 1944 года. Практические выводы из стратегической обстановки возникли в Генштабе и Ставке не сразу, в результате какого-то единовременного акта. Они формировались постепенно, в процессе текущей работы.
Итоги беспримерного нашего наступления летом и осенью 1944 года на всех без исключения направлениях были более чем обнадеживающими. Советская Армия разгромила 219 неприятельских дивизий и 22 бригады. Противник потерял в общей сложности 1 600 000 человек, 6 700 танков, 28 000 орудий и минометов, 12 000 самолетов. Восполнить эти потери фашистская Германия уже не могла. Велика была и сила морального урона, который потерпел враг.
К концу октября 1944 года советские войска стояли на границе с Финляндией и успешно наступали в Северной Норвегии, очистили территорию Прибалтики, кроме полуострова Сырвэ и Курляндии, вторглись в Восточную Пруссию до рубежа Гольдап, Августов. К югу от Восточной Пруссии на ряде участков были форсированы Нарев и Висла, захвачены важные плацдармы в районах Рожан, Сероцка, Магнушева, Пулав, Сандомира; впереди простиралось берлинское стратегическое направление. 2-й Украинский фронт выходил на Будапешт. 3-м Украинским фронтом 20 октября была освобождена столица Югославии Белград.
Победы, однако, давались нам нелегко. Дивизии поредели. Темп их продвижения вперед заметно снизился. За счет ослабления некоторых участков своей обороны в Западной Европе Гитлеру удалось осуществить маневр частью сил на восток и создать здесь сплошной и прочный фронт, прорыв которого требовал серьезной подготовки.
Генеральный штаб хорошо понимал всю сложность дальнейшего раз-вития успеха. Условия и перспективы наступления не везде были одинаковы.
Оборона противника в Курляндии отличалась исключительной прочностью. Прорыв ее и разгром трех десятков окопавшихся там дивизий мог обойтись нам чрезвычайно дорого.
Положение в Восточной Пруссии казалось более благоприятным. 3-й Белорусский фронт обладал по сравнению с противостоящим ему неприятелем некоторым превосходством в силах{17}. Исходя из этого, Генеральный штаб полагал возможным при некотором дополнительном усилении наших войск за счет резервов Верховного Главнокомандования нанести мощный удар через всю Восточную Пруссию до устья Вислы на глубину в 220- 250 километров. В дальнейшем, однако, пришлось, к сожалению, ограничиться здесь, по крайней мере на первое время, более скромными целями.
Что касается варшавско-познанского, а также силезского направлений, где решалась, по существу, судьба Берлина, то там ожидалось особо сильное сопротивление. Мы тогда считали, что 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты при максимальном напряжении сил могут провести наступательные операции на глубину не более 140-150 километров.
Зато в полосах 4, 2 и 3-го Украинских фронтов, исходя прежде всего из политических соображений, Генштаб рассчитывал на значительно больший успех. Рисовалась перспектива стремительного прыжка на рубеж Моравска Острава, Брно, на подступы к Вене. Вполне реальным представлялось нам овладение в короткие сроки Будапештом и форсирование Дуная. Значительную часть пехоты противника составляли здесь венгерские дивизии, боеспособность которых, по нашим тогдашним предположениям, могла быть подорвана в корне антивоенными настроениями, нараставшими среди населения, и зверствами фашистов, стремившихся любой ценой удержать Венгрию в фарватере третьего рейха. К сожалению, эти прогнозы не сбылись. Фашистской диктатуре, поддержанной немцами, удалось еще на какое-то время приковать Венгрию к германской военной колеснице. На будапештском направлении с конца октября завязались крайне тяжелые и кровопролитные бои. Против 2-го Украинского фронта действовала вражеская группировка из 39 соединений. Ядро ее составляли семь танковых дивизий (пять немецких и две венгерские). Противник опирался на разветвленную систему хорошо подготовленных укреплений и оказал ожесточенное сопротивление. Борьба за столицу Венгрии затянулась до трех с половиной месяцев.
Весьма ограниченные результаты, достигнутые нами в октябре, свидетельствовали о необходимости дать отдых дивизиям, давно не имевшим смены, перегруппироваться, подтянуть тылы, создать необходимые для прорыва и последующего развития операции материальные запасы. Наконец, надо было на основе оценки сложившейся обстановки выбрать наиболее выгодные направления и разработать планы скорейшего и окончательного разгрома немецкого фашизма. На все это требовалось время.
В самом начале ноября 1944 года в Ставке было всесторонне рассмотрено положение дел в полосах действий 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Перед ними была главная стратегическая группировка противника - группы армий "Центр" и "А", правда не в полном составе. Необходимым для наступления перевесом сил эти фронты не обладали. Отсюда следовало, что на берлинском направлении наступление продолжать нецелесообразно и надо временно перейти к обороне.
При очередном докладе Верховному Главнокомандующему А. И. Антонов особенно настаивал на этом и просил разрешения подготовить соответствующие директивы. Такое разрешение мы получили. В ночь на 5 ноября 1944 года директива на переход к обороне была отдана 3-му и 2-му Белорусским фронтам. Через несколько дней последовало аналогичное распоряжение войскам правого крыла 1-го Белорусского фронта.
Последнюю кампанию войны с гитлеровской Германией с самого начала предполагалось осуществить в два этапа. На первом этапе активные действия должны были продолжаться прежде всего на старом, если можно так выразиться, направлении - южном фланге советско-германского фронта в районе Будапешта. Перелом здесь рассчитывали создать выводом в междуречье Тисы и Дуная в район южнее Кечкемета основных сил 3-го Украинского фронта. Они могли содействовать оттуда 2-му Украинскому фронту ударами на северо-запад и запад. Мы надеялись, что войска этих двух фронтов при тесном взаимодействии получат возможность наступать в высоких темпах и через 20-25 дней достигнут рубежа Банска-Бистрица, Комарно, Надьканижа, а еще через месяц, в конце декабря, выйдут на подступы к Вене. У нас не было сомнений в том, что неотвратимая угроза разгрома южного фланга заставит немецкое командование перебрасывать сюда дополнительные силы с берлинского направления, а это в свою очередь создаст благоприятные условия для продвижения наших главных сил - тех фронтов, которые располагались к северу от Карпат. Генштаб твердо верил, что к началу 1945 года Советская Армия в нижнем течении Вислы достигнет Бромберга, возьмет Познань, овладеет рубежом Бреславль, Пардубице, Йиглава и Вена, то есть продвинется от линии своего октябрьского расположения на 120-350 километров. После этого начинался второй этап кампании, в итоге которого Германия должна была капитулировать.
Таким образом, в первоначальной прикидке замысла, относящейся к концу октября 1944 года, наметилось лишь общее содержание завершающей кампании войны с делением ее на два этапа. Направление главного удара еще не определилось. Идея рассечения стратегического фронта противника и расчленения его группировок пока что не высказывалась.
В интересах более точной разработки замысла Генеральный штаб в начале ноября подвел итоги уже достигнутому нами и сжато сформулировал оценку стратегического положения сторон. Считалось установленным, что Советская Армия одержала победы, решающие исход войны. Завершение борьбы на советско-германском фронте было предрешено в нашу пользу, час окончательного разгрома противника приблизился. Мы превосходили врага не только по численности войск, но и по их выучке, по технической оснащенности. Боевые действия вполне обеспечивались слаженной работой тыла; он оказывал фронту всевозрастающую помощь.
Стратегическое положение советских войск и армий других стран антигитлеровской коалиции оценивалось нами как близкое к завершению окружения Германии. Наши удары хорошо согласовывались с действиями союзников в Западной Европе. По существу, Советская Армия и англо-американские силы заняли исходные позиции для решающего наступления на жизненные центры Германии. Теперь предстояло совершить последний стремительный натиск и в короткий срок окончательно сокрушить врага.