Эрика. Он долю секунды смотрел на клубы дыма, после чего тут же вновь исчез
в люке. Еще через пару мгновений "семьдесят двойка", резко клюнув стволом,
остановилась. Из открытого люка вновь выскочил Эрик. На это раз в его руках
был продолговатый баллон огнетушителя. Из другого люка с таким же баллоном
выскочил его наводчик.
- Стой! - услышал я в наушниках команду Сергеича. - Командирам
немедленно отправить по одному человеку с огнетушителями к танку! Бегом!
Всем отвести технику и людей на сто метров от танка и прикрыться броней!
...Эрик, прыгая в клубах дыма, как петух по нашесту, что-то пытался
нащупать в черноте у себя под ногами. Наконец, ему это удалось. Распахнулась
крышка, и в небо тотчас плеснул здоровенный столб огня. Эрик отпрыгнул от
него в сторону, и тут же опрокинул вниз раструбом огнетушитель, из которого
в пламя ударила белесая пенная струя.
Я тоже рванул на бегу рычаг запуска огнетушителя, и подбежал к танку,
когда прямо под ноги уже била струя пены. Прикрываясь от жара баллоном, я
направил ее прямо в пламя.
- Правее лей! Там топливопровод. Главное отрезать его от огня. -
Крикнул мне сквозь дым Эрик.
...Со всех сторон к "семьдесят двойке" подбегали офицеры с баллонами.
Черная копоть смешавшись с белыми струями огнетушителей, резко "поседела" и,
наконец, понемногу начала опадать. Пламя утянулось куда-то в стальное чрево
движка и лишь несколько шальных языков попытались было пару раз вырваться из
него наружу, но были удушены пеной и угасли. Через минут десять все было
кончено. Черным сырым зевом зиял распахнутый люк двигателя. Лениво курился
белесый пар.
- Все! Звиздец! Приехали... - на лице Эрика такая мука, словно он
только что потерял любимое существо. - Топливный насос сгорел. Что же ты
малышка, подвела? Ведь совсем чуть - чуть до дома недотянула. Еще пятьсот
метров и дома! Что делать, мужики? - он растерянно смотрит на нас.
...Что мы можем сказать? Что вообще тут говорить? Все отлично знают,
что будет дальше...
...Судьба поломанной техники здесь сурова. "Загнанных лошадей
пристреливают!" - это правило коновалов на чеченской войне работает железно.
Эвакуировать, вставшие намертво бэтэры, бээмпешки, танки нет никакой
возможности. До ближайшей мастерской сотни километров дорог, каждая из
которых может оказаться последней. Только за два месяца в засады попала три
колонны. Поэтому волочь за три - девять земель бэтээр с заклиненным движком
или подорвавшийся на мине танк никто не будет.
Таскать их за собой группировка тоже не может. Она и так как тришкин
кафтан - здесь боевиков разгонит, за спиной они вновь власть берут. Так и
носится по Чечне как пожарная команда...
Бросать их тоже нельзя. Это, считай, просто подарить боевикам. Уж те -
наверняка смогут оживить любой движок, заменят любой механизм. У них и
мастера найдутся и запчасти если надо прямо с завода привезут. Они деньги не
считают...
Поэтому, если на месте танк, бэтээр или грузовик починить не возможно,
то из них выдирается все, что можно использовать как "запчасти", снимается
оружие, разгружают боеприпасы и потом несчастную "конягу" передают
"коновалам" - саперам. А дальше все просто - пару килограммов тола в
основные узлы, замедлительный шнур, "чиркач" и через пару минут взрыв
превращает вчерашнюю грозу боевиков в груду искореженного металлолома...
Мы прячем глаза. Эрика жалко, но судьба его "семьдесят двойки" кажется
решена. После пожара танк теперь просто груда железа. Починить его своими
силами мы не можем. К тому же Эриков танк "нелегальный", нигде не
числящийся. И до этого пожара запчасти к нему мы добывали с огромным трудом
и исключительно "по бартеру". Ящик водки на топливный фильтр, или два
камуфляжа за гидроусилитель. "Советы" сами без запчастей сидят, каждая гайка
на счету. А тут целый пожар...
Подходит командир.
- Ну что тут, Эрик?
Эрик обречено машет рукой:
- Топливный насос накрылся...
- Починить сможешь?
- Что чинить? Его еще месяц назад надо было менять. После того как
"граником" наебнули...
- А заменить?
- Да где же его здесь достанешь?..
Командир на несколько мгновений задумывается, потом, приняв решение
поворачивается к нам:
- Так, Летунов, возьми "бэтр" и двигай к "советам". Найди у них в штабе
полковника Егорова скажи, что от меня. Попроси тяжелый тягач и с ним сюда.
Затащите танк в лагерь! Подумаем, что можно сделать...
Вечером в командирской палатке состоялся военный совет.
...После нескольких часов радиопереговоров и посредничества вездесущего
командира "советского" полка Егорова, где-то на Ханкале, в мастерских
нашелся неучтенный топливный насос. Нашли и его хозяина, который после
продолжительного торга с нашим зампотехом, которому, как главному
техническому спецу в нашем ханкалинском лагере, было поручено вести
переговоры, согласился обменять насос на трофейное подарочное охотничье
ружье, которое наши взяли в одной из басаевских резиденций. На магическую
фамилию "Басаев" тыловик клюнул и согласился меняться.
Был заказан на утро вертолет. Теперь оставалось только сформировать
команду, тех кому надо было смотаться на Ханкалу.
Понятное дело, что первый в этом списке был сам Эрик.
С ним решили отправить солдат, у которых закончился срок командировки,
отрядили прапорщика за почтой и свежей прессой. Оставалась еще одна
проблема...
Пока Эрик возился со своим танком, командир собрал в палатке ее
обитателей.
- ...Ладно, мужики, кто полетит с Эриком?
- Вообще-то это дело замполита... - кинул идею Аверин.
- Нет, я никак не могу! - тут же открестился Цыкин. - У меня здесь
работы выше крыши. К тому же, я на Ханкале вообще никого не знаю. Я там был
всего три дня. К кому я там полезу? Надо того, кто там дольше всего
просидел.
При этих словах все посмотрели на меня.
Внутри все похолодело, как перед экзаменом. Уж чего точно не ожидал,
так это того, что речь, вдруг, зайдет обо мне. Я ни с какого борта для
"задачи" не подходил...
- А ведь действительно, Леша, ты на Ханкале наверное дольше всех
просидел...
"Дольше всех" - это месяц, когда я в прошлую свою командировку заболел
бронхитом и три недели пролежал в ханкалинском госпитале, а потом еще неделю
ждал колонны в группировку.
- Товарищ командир, почему я? Я вообще не по этому делу. А на Ханкале
вот уже третий месяц зампотех сидит. Он , наверное, там уже всех кур
перещупал...
- Колесников будет вместе с "Эльфом" насосом заниматься, ему дел и без
того хватит. - задумчиво протянул командир. - В общем так, Абрютин, ты у нас
"пээнша". Вот и прояви штабную изобретательность...
Спорить с Сергеичем было бессмысленно. И потому я только развел
руками...
Вскоре в палатку вернулся Эрик. Он был лихорадочно оживлен и аж
светился. Еще бы! Его "ласточку" вернут к жизни...
- Олег Сергеевич, мне бы еще и динамическую защиту достать?
- В смысле?
Ну, нас же сюда пригнали без "пластида"...
В палатке повисла удивленная тишина. Первым нашелся командир:
- А что у тебя в коробках?
- Как что? Воздух.
- Как же так можно на войну собираться было, Эрик? - укоризненно сказал
Аверин.
- А я что? Комбат нам дал команду защиту по полной устанавливать, но
наш начальник бронетанковой службы округа приказал не ставить и отправить
танки без динамической брони. Мол, что бы экипажи "пластид" не продали.
- Твою мать! - выругался Аверин. - Это так мы теперь к войне готовимся!
Главное, что бы не украли, и не продали... Демократия в действии! Теперь
понятно, почему танки как спички горят. Довоевались...
Нет, Эрик. Пластид я тебе не найду. - развел руками командир. - Извини!
Но еще одну проблему мы постараемся решить.
Какую? - удивленно посмотрел на Сергеича Эрик.
Тебе Абрютин объяснит...
Надо ли говорить, что после моего объяснения Эрик просто воспарил. Еще
бы! Ведь на Ханкале я должен был организовать ему интимную встречу с одной
из тамошних обитательниц. А для упрощения этого знакомства в моем кармане
лежала сложенная пополам пачка рублевок в эквиваленте двухсот долларов...
* * *
"...И где я ему здесь бабу найду?" - я тоскливо окинул неприветливый
ханкалинский пейзаж. Серая пелена мелкого дождя, набухший водой черный
липкий чернозем, обтрепанные темные мокрые крыши полаток.
Нет, баб на Ханкале, конечно, хватает. Телефонистки, медички, поварихи,
секретчицы. Но женщина на войне - товар особый. Из разряда "полный дефицит".
На каждую бабу здесь приходится по роте, а то и батальону жаждущих ласки и
любви мужиков. Так, что есть из кого выбирать.
Здесь без мужского внимания не останется ни одна. Будь она хоть Бабой
Ягой, на пополам с Квазимодо, но, для изголодавшегося на многомесячном
"безбабье", офицера, ничем не уступит Василисе Прекрасной. Понятное дело,
что те, кто покрасивее, постервознее, легко находят себе покровителей с
большими звездами на плечах и широкими "возможностями" на форменных штанах.
И если обладательница заветной прелести еще к тому же не дура, то очень
может статься, что с войны она вернется не в свой Мухобойск официанткой в
полковую столовку, а уедет за своим покровителем в крупный город. Получит
непыльную штабную должность, погоны прапорщика, квартиру вне очереди и даже
мужа из хитрожопых прапоров или туповатых лейтенантов, которого ей самолично
подберет покровитель, насытившись любовью или просто от греха подальше...
Так, что с бабами на войне всегда туго.
И где же я здесь Эрику бабу буду искать?
...Правда, одна наколка у меня все же была. Я о ней еще в вертушке
вспомнил. Маргарита! Маргарет...
Продавщица местного военторга, дама лет сорока, с перьями выбеленных
перекисью волос, сухощавая и веснушчатая. Она явно не производила
впечатление недотроги. Более того, пару раз довольно недвусмысленно
предлагала мне заглянуть в конце рабочего дня, помочь ей разобрать новый
товар, и вообще всячески меня выделяла из общепокупательского контингента. Я
бы, может быть, даже и зашел к ней "на огонек", но сначала мне еще вполне
хватало послеотпускной "сытости" в этом вопросе, а потом, когда уже и
Маргарет стала мне казаться фотомоделью - мы давно были в горах.
По большому счету, я бы сейчас сам к ней с удовольствием слазил в
подсобку, но чувство долга перед несчастным Эриком пересиливало похоть. Да и
мужская практичность подсказывала мне, что если Маргарет согласиться
обслужить Эрика, то "раскрутить" ее еще и на меня будет не очень сложно...
"Таблетка" тормознула у знакомого контейнера, над которым висела
выгоревшая на солнце вывеска "Военторг". Поблагодарив доктора,
согласившегося меня подбросить, я буквально по щиколотки провалился в густую
майонезную грязь. Вся площадь перед контейнером представляла собой огромную
квашню взбитого до состояния крема гусеницами и колесами чернозема. Сразу
можно было понять, что "Военторг" место более чем "центровое".
Десять шагов до дверей представляли собой аттракцион эквилибризма. Ноги
разъезжались. Скрытые под слоем грязи колеи, вдруг разверзались под
"берцами" полуметровыми омутами. В общем, на крыльцо я забрался чмо - чмом!
"Интересно, а как она сама сквозь эту грязь пробирается?" - Еще успел
подумать я, распахивая знакомую дверь.
В нос тут же шибануло привычным военторговским "коктейлем" из корицы,
копченостей, дешевого одеколона и табака...
- Ёлы палы! Какие люди! Маргарэт! Я пришел к тебе с приветом!
Маргарет встретила меня приветливо, но без былого энтузиазма. Это мне
не очень понравилось...
Вообще она как-то изменилась. Толи еще сильнее похудела, толи белесых
перьев в прическе поубавилось.
Минут десять мы болтали ни о чем. Вспоминали каких-то общих
полузнакомцев.
- ...Рому из реммастерских помнишь? Застрелился. Жена его бросила...
- Да что ты!?
- ...А Люся с Виктором Ивановичем в Ростов улетела. Он ее обещал там в
КЭУ устроить.
- Молодец!
- ...Говорят, командировочные с августа срежут в два раза.
- Я тоже об этом слышал. Этих бы "фиников" (финансистов) к нам сюда...
Наконец все новости были "перетерты" и можно было начинать переходить к
главному.
- Ты что-то купить хотел? - сама перешла к делу Маграрет.
- Нет. Я к тебе по личному вопросу. Понимаешь, помощь твоя нужна... -
начал я издалека "гнать пургу".
- Что случилось? - заинтересованно "напряглась" Маргарет.
"Пора!" понял я.
- Понимаешь, мужик один пропадает...
...По мере изложения я видел, как медленно каменеет ее лицо. Надо было
остановиться, умолкнуть, но меня словно переклинило...
- ...Парнишка просто прелесть. Да с ним любая за честь посчитает.
Фигурка, лицо!..
Продавщица превратилась в статую, лицо ее медленно покрывалось
багровыми пятнами.
- ...Мы скинулись... Двести баксов, но рублями. Это же месячная
зарплата... Вот я и подумал, чем кому-то, лучше уж тебе. Дай, думаю,
знакомому человеку помогу...
Тишина повисла, как снежная лавина над туристом. А потом грянул гром!
...Никогда не мог представить, что Женщина может так выражаться.
Маргарет не орала, нет, она буквально клокотала и шипела как клубок
разъяренных кобр.
- ...Ах ты пидор! ... Я что, по-твоему, блядища подзаборная!? Да как ты
смел!!? Хорек обдристанный!..
Спиной я лихорадочно пытался нащупать дверь. Но она сама нащупала меня.
Удар ручкой между лопаток на миг сбил дыхание. Я отскочил в сторону. На
пороге вырисовался покупатель. И какой! Комендант Ханкалы, пожилой маслатый
подполковник, которого за глаза вся Ханкала называла "Геббельсом" из-за
непропорционально большой головы на худеньком теле и привычки читать нудные
проповеди по любому поводу.
Увидев коменданта, Маргарет неожиданно осеклась. Самое время умотать
подобру - поздорову! Но комендант перекрывал прямой путь к двери! Я бочком
попытался протиснуться за ним.
- Извините, товарищ подполковник...
Геббельс даже не удостоил меня ответом. Он лишь чуть подался вперед,
пропуская меня к заветному проему.
- Солнышко! Я заеду за тобой в пять. - уже за спиной услышал я его
неожиданно воркующий голос. - Закройся чуть раньше. Там Апина прилетела с
"Любэ". Я приказал занять нам лучшие места....
И в миг все стало на свои места!
На улице у дверей стоял комендантский УАЗик.
"Теперь ясно, как она сквозь эту грязь пробирается!" - мелькнуло
запоздалое прозренье и, не дожидаясь пока комендант узнает о моем более чем
нескромном предложении его "солнышку", я опрометью юркнул за "Военторг" и
ломанулся по полю к стоявшим недалеко палаткам какой-то части...
...Часа полтора я отсиживался у знакомых "ураганщиков", пережидая все
последствия посягательства на подругу коменданта. Потом на попутном "Урале"
добрался до своих. В лагере меня встретил дежурный по отряду прапорщик
Гуськов. С заговорщицким видом от отвел меня за штабную палатку:
- Слушай, тут "Геббельс" по твою душу приезжал. Я его таким злым
никогда не видел. Думал, взорвется от злости. Что ты там натворил?
Я лишь безнадежно махнул рукой.
...В конце концов через пару часов я уже буду лететь в "вертушке" в
родной отряд. А там, глядишь все и поутихнет. И вообще, на Ханкале я могу не
появляться аж до замены...
Но вылететь не выполнив приказ я не мог.
- Где Эрик?
- Они с зампотехом поехали к "советам" за движком. Оттуда сразу к
вертолету. Тебя, кстати, еще и замполит вспоминал. Запрашивал по связи как у
тебя дела с тренажером? Я, правда, не понял с каким.
"Вот гад! Между прочим, это его работа, досуг личного состава
обеспечивать..."
* * *
...Оставалась последняя надежда. Толя Лазаренко начальник местного
клуба. С ним мы познакомились год назад в самолете. Вместе летели из
Чкаловского. Толя своего рода уникум. Проныра и выжига, каких свет не
видывал. Он может подкатить к кому угодно, и уже через пять минут будет
считаться своим в доску. Достанет французский коньяк на Ханкале и ящик
"минералки" в любой пустыне. Но человек он беззлобный, и нежадный. Когда
отряд возвращался на Ханкалу, мы часто с ним проводили вечера. И, насколько
я смог понять из его рассказов, всех окрестных красоток он знал не только по
именам, но и на ощупь...
Начальник клуба был по обыкновению хорошо "под шафе".
- ...Лелек, (так он меня называет за легкое сходство с молодым
Мироновым из "Бриллиантовой руки") так тебе бабу нужно? Так бы сразу и
сказал. Да я для родного спецназа хоть Лолобриджиду с Луны привезу. Нет
проблем! Щаз найдем тебе бабу. - пошатываясь он подошел к телефонному
аппарату на столе. Крутнул ручку вызова.
- Алле! Девушка, мне столовую военторга!
...Слово "Военторг" болезненно резануло слух...
- Столовая? А кто сегодня у вас на кухне? Да... Из поваров... Света?
Отлично. Нет не надо я сам заеду...
Он кинул трубку на аппарат.
- Ну все старик! Дело в шляпе! Едем! Она конечно, не фотомодель, но
дает по первому требованию партии.
- Только договариваться ты сам будешь. - вспомнив Маргариту, поставил я
условие. - Хорошо?
- Хорошо! Только с тебя бакшишь!
- Толя, какие разговоры? Все, что скажешь!
- Точно?
- Слово!
Тогда, слушай, там, я знаю, ваши бойцы уши мертвым "чичам" режут.
Достанешь мне одно такое ухо? Хочу жене привезти, а то стерва совсем
запилила, мол, дармоед и тунеядец. Это я-то?! Сама два года без работы
сидела на моем горбу. Я же ее и устроил к однокурснику в "эспэ" голландское.
Теперь поучает больше чем министр обороны, а нам уже полгода зарплату не
давали. Привезу ей ухо - пусть посмотрит, кто действительно делом
занимается...
Я чуть не поперхнулся. Про уши я, конечно, знал. Правда, у нас в отряде
командир эту "практику" пресек жестко и навсегда. Но отступать было нельзя,
и я слукавил.
- Как только отрежут - первое тебе!
...Клубный "батон" долго не хотел заводиться. Он чихал, сопел и кашлял,
наконец мотор заработал, и мы двинулись в путь по "Миссисипи", так в
группировке прозвали грязевую реку, являвшуюся основной дорогой огромного
ханкалинского лагеря...
...Сказать, что Света была не очень красивой - ничего не сказать! Из
двери на меня вышла прямо-таки монументальная женщина под метр девяносто с
объемом талии векового дуба. Над ее лицом природа тоже не слишком долго
мучалась. Рубленное, грубое оно больше подошло бы снеговику, чем женщине. И
только огненно рыжие волосы уложенные корзинкой на голове, напоминали о том,
что передо мной стоит существо другого пола.
- Это ты, что ли озабоченный?
Голос у Светы был необычно выразительным. Этакое сочное сопрано.
...Да, это была явно не Мишель Пфайфер, но и выбирать времени уже не
было...
- Тут, Свет, такое дело...
Понимая, что вешать лапшу этой женщине бесполезно, я сухо по военному
объяснил расклад.
- ...семь месяцев без женщины. Двести баксов за один раз.
Она думала не долго.
Ладно! Вези своего дружка...
На улицу я вылетел как на крыльях. Есть!
Постеснявшись прямо при Свете связываться со своими и объяснять при ней
весь расклад, я только на крыльце столовки достал из кармана "разгрузки"
рацию.
- Третий, ответь девятому! Третий, ответь девятому!
Рация хлюпнула, забулькала и через мгновение я услышал измененный почти
до неузнаваемости голос Гуськова:
- Девятый, слышу тебя!
- Третий, передай шестому (позывной зампотеха, выделенного в помощь
Эрику) что вопрос с тренажером решен. Пусть срочно отправляет семьдесят
второго (Эрика) к столовой военторга. Я его здесь жду. Как понял?
- Понял тебя, девятый. Отправить семьдесят второго к столовой
военторга...
- Точно! Конец связи.
Оставалось только дождаться Эрика, и дело сделано. Я уже развернулся в
сторону дверей столовки, что бы в тепле провести время до приезда
Хабибулина, как вдруг в кармане запищал сигнал вызова рации. Я нажал на
тангенту ответа.
- Девятый, ответь третьему! - услышал я голос Гуськова.
- На связи девятый! - ответил я.
- Девятый, шестой приказал тебе передать, что у них задержка. И потому
он просит тебя забрать тренажер и с ним прибыть прямо к борту. Как понял
меня?
"Они что охренели там что ли?" - растерянно подумал я - "Как я ее туда
повезу?"
- Третий, передай девятому, тренажер может не захотеть.
- Не понял, тебя, девятый. Что значит, тренажер не захочет?
"Блин! Совсем забыл, что во всю эту операцию посвящены только мы трое.
Я, Эрик и зампотех..."
- Извини. Ошибся. Тренажер может не влезть в машину.
- Может дежурный "Урал" прислать? - заботливо предложил дежурный.
Ох, мне сейчас эта его забота...
- Третий, не надо "Урал". Сам справлюсь. Все! Конец связи...
В столовку я зашел на ватных ногах. "Пошлет она меня сейчас. Точно
пошлет! Да ну и хрен с ним! Сами виноваты. Здесь не Сочи! Кофе в постель не
подают! И баб по вызову не держат..." - мысленно готовился я к предстоящему
на аэродроме разговору.
Но Света неожиданно упрямиться не стала. Может быть, подействовал мой
удрученный вид, а может быть, так были нужны деньги ...
- Ну, вези. Только мне через полтора часа надо обязательно быть здесь.
У меня еще ужин для комиссии из Москвы.
Толя уже во всю храпел за обеденным столом в зале. Растолкав его, я
вкратце разъяснил диспозицию. Он озадаченно почесал загривок.
- А где же она ему там даст? - деловито спросил он, ничуть не стесняясь
Светланы - Там же голое поле и народ кругом как тараканы шастает.
- Если сказали везти, значит знают где. - прикинулся суровостью я. Мне
только еще не хватало, что бы она над этим задумалась. Достаточно того, что
уже я над этим голову ломаю, а тут еще и Толик озадачился...
- Ну, тогда поехали! - сказал, поднимаясь Лазаренко- Чего зря время
терять. У меня тоже еще планы на вечер.
...Когда мы подплыли по "Миссисипи" к аэродрому и выбрались на
заляпанную грязью бетонку взлетной полосы, мои сомнения только окрепли.
Людей на взлетке было более чем достаточно. Правда, в основном народ
топтался у диспечерской палатки, в ожидании объявления попутного борта, но и
на самой полосе у "вертушек" людей хватало. Сновали машины обслуживания.
Техники, и механики готовили вертолеты к вылетам. То к одному, то к другому
борту подходили разномастные группы пассажиров, загружались улетали, или
наоборот, выбирались из приземлившихся вертушек на бетонку, тянулись к
аэродромному КПП.
"Действительно, и где здесь она ему давать будет?" - с тоской подумал
я. "А впрочем, мне-то что? Я свое дело сделал. Бабу достал..." Я покосился
на Свету. Та с интересом и даже какой-то жадностью рассматривала аэродромную
суету.
- Что, Светик, домой потянуло? - спросил я, стараясь выглядеть лихим и
галантным галантным кавалером. - Небось, дома ждут. Дети то есть?
- Есть. Двое. - коротко ответила она.
- И с кем остались? - пряча свое любопытство на тему семейного ее
положения, спросил я. "Вот будет класс, если она еще и замужем окажется..."
- А ни с кем. - почти безразлично ответила она. - Сами с собой.
- В каком смысле?
- В таком. Дочка старшая. Вот она за младшим и смотрит.
- И сколько же ей лет, такой самостоятельной?
- Четырнадцать...
Неожиданно мне стало стыдно за свой пошловатый цинизм. Уши предательски
вспыхнули. "Как же жизнь-то тебя скрутила, если бросила их одних, сюда
подалась..."
- Геройская у тебя девчонка! - постарался хоть как-то польстить ей я. -
Такая в жизни не пропадет.
- Не пропадет... - Эхом откликнулась она, и мне на миг показалось, что
лицо ее потеплело.
У знакомой вертушки уже нервно топтался экипаж.
- Ну, и где ваши? - накинулся на меня командир - Взлетать давно пора.
Через два часа уже темно будет. Как нам возвращаться, ползком что ли? Это же
не танк, это вертолет...
- Сейчас подъедут - сходу бодро соврал я, по опыту зная как опасно
говорить ожидающим вертолетчикам правду об опозданиях. - За нами должны были
выехать...
- Ну, смотрите! Через полчаса не взлетим, я машину закрываю и на
ночевку. - сердито рубанул командир и, круто развернувшись, забрался в
кабину. Уже из кабины, словно вспомнив о чем-то, повернулся ко мне и кивнул
в сторону, стоявшей у клубного "батона" поварихи:
- А эта баба что, тоже с вами летит что ли?
- Нет. Она это... ну, в общем, провожает одного парня...
- Ясно! - хмыкнул командир. - Тогда видно ему глаза выбило, или он с
рождения слепой! - и скрылся в кабине, а я побрел к своим.
- Лелек, ну где там твой дружан? - нетерпеливо спросил Толя, поглядев
на часы. - Ты же сказал он уже ждет.
Я только развел руками. Обманывать Толика не было никакого смысла.
- Толян, потерпи дорогой. Сейчас подъедут. С меня самое большое ухо из
всех который отрежем.
Услышав про ухо, Толя подобрел.
- Ладно. О чем вопрос? Но твой корешь мне теперь точно ухо должен. Так
ему потом и передай! Только пошли в "батон", а то зябко здесь на ветру...
В машине было тепло и, только сейчас я заметил, что почему-то пахло
копченым салом.
Отгадка пришла через минуту. Открыв "бардачек" Толя извлек на свет
божий промасляный сверток и солдатскую флягу.
- Жена прислала посылку с оказией. Теща коптила. Чего нам зря время
терять? По-маленькой? Свет, ты как?
- А почему нет?
- Во-во! Тебе перед работой сам бог велел! - хохотнул начклуб. Но
повариха и ухом не повела.
Мы выпили из найденных все в том же "бардачке" бледно-зеленых
металлических "стаканов" - предохранительных колпаков на взрыватели
минометных мин. Закусили ароматным, подтаявшим до прозрачности от близкого
жара двигателя салом.
- Голос у тебя, Света просто обалденный. Тебе с ним в опере надо
выступать. - не выдержал я.
- Это все в прошлом. - неопределенно пожала плечами повариха.
- В смысле, в прошлом?
- Я в хоре семь лет пела. Пела, пела и отпелась, а теперь вот пляшу. -
уже почти зло обрубила Света.
в люке. Еще через пару мгновений "семьдесят двойка", резко клюнув стволом,
остановилась. Из открытого люка вновь выскочил Эрик. На это раз в его руках
был продолговатый баллон огнетушителя. Из другого люка с таким же баллоном
выскочил его наводчик.
- Стой! - услышал я в наушниках команду Сергеича. - Командирам
немедленно отправить по одному человеку с огнетушителями к танку! Бегом!
Всем отвести технику и людей на сто метров от танка и прикрыться броней!
...Эрик, прыгая в клубах дыма, как петух по нашесту, что-то пытался
нащупать в черноте у себя под ногами. Наконец, ему это удалось. Распахнулась
крышка, и в небо тотчас плеснул здоровенный столб огня. Эрик отпрыгнул от
него в сторону, и тут же опрокинул вниз раструбом огнетушитель, из которого
в пламя ударила белесая пенная струя.
Я тоже рванул на бегу рычаг запуска огнетушителя, и подбежал к танку,
когда прямо под ноги уже била струя пены. Прикрываясь от жара баллоном, я
направил ее прямо в пламя.
- Правее лей! Там топливопровод. Главное отрезать его от огня. -
Крикнул мне сквозь дым Эрик.
...Со всех сторон к "семьдесят двойке" подбегали офицеры с баллонами.
Черная копоть смешавшись с белыми струями огнетушителей, резко "поседела" и,
наконец, понемногу начала опадать. Пламя утянулось куда-то в стальное чрево
движка и лишь несколько шальных языков попытались было пару раз вырваться из
него наружу, но были удушены пеной и угасли. Через минут десять все было
кончено. Черным сырым зевом зиял распахнутый люк двигателя. Лениво курился
белесый пар.
- Все! Звиздец! Приехали... - на лице Эрика такая мука, словно он
только что потерял любимое существо. - Топливный насос сгорел. Что же ты
малышка, подвела? Ведь совсем чуть - чуть до дома недотянула. Еще пятьсот
метров и дома! Что делать, мужики? - он растерянно смотрит на нас.
...Что мы можем сказать? Что вообще тут говорить? Все отлично знают,
что будет дальше...
...Судьба поломанной техники здесь сурова. "Загнанных лошадей
пристреливают!" - это правило коновалов на чеченской войне работает железно.
Эвакуировать, вставшие намертво бэтэры, бээмпешки, танки нет никакой
возможности. До ближайшей мастерской сотни километров дорог, каждая из
которых может оказаться последней. Только за два месяца в засады попала три
колонны. Поэтому волочь за три - девять земель бэтээр с заклиненным движком
или подорвавшийся на мине танк никто не будет.
Таскать их за собой группировка тоже не может. Она и так как тришкин
кафтан - здесь боевиков разгонит, за спиной они вновь власть берут. Так и
носится по Чечне как пожарная команда...
Бросать их тоже нельзя. Это, считай, просто подарить боевикам. Уж те -
наверняка смогут оживить любой движок, заменят любой механизм. У них и
мастера найдутся и запчасти если надо прямо с завода привезут. Они деньги не
считают...
Поэтому, если на месте танк, бэтээр или грузовик починить не возможно,
то из них выдирается все, что можно использовать как "запчасти", снимается
оружие, разгружают боеприпасы и потом несчастную "конягу" передают
"коновалам" - саперам. А дальше все просто - пару килограммов тола в
основные узлы, замедлительный шнур, "чиркач" и через пару минут взрыв
превращает вчерашнюю грозу боевиков в груду искореженного металлолома...
Мы прячем глаза. Эрика жалко, но судьба его "семьдесят двойки" кажется
решена. После пожара танк теперь просто груда железа. Починить его своими
силами мы не можем. К тому же Эриков танк "нелегальный", нигде не
числящийся. И до этого пожара запчасти к нему мы добывали с огромным трудом
и исключительно "по бартеру". Ящик водки на топливный фильтр, или два
камуфляжа за гидроусилитель. "Советы" сами без запчастей сидят, каждая гайка
на счету. А тут целый пожар...
Подходит командир.
- Ну что тут, Эрик?
Эрик обречено машет рукой:
- Топливный насос накрылся...
- Починить сможешь?
- Что чинить? Его еще месяц назад надо было менять. После того как
"граником" наебнули...
- А заменить?
- Да где же его здесь достанешь?..
Командир на несколько мгновений задумывается, потом, приняв решение
поворачивается к нам:
- Так, Летунов, возьми "бэтр" и двигай к "советам". Найди у них в штабе
полковника Егорова скажи, что от меня. Попроси тяжелый тягач и с ним сюда.
Затащите танк в лагерь! Подумаем, что можно сделать...
Вечером в командирской палатке состоялся военный совет.
...После нескольких часов радиопереговоров и посредничества вездесущего
командира "советского" полка Егорова, где-то на Ханкале, в мастерских
нашелся неучтенный топливный насос. Нашли и его хозяина, который после
продолжительного торга с нашим зампотехом, которому, как главному
техническому спецу в нашем ханкалинском лагере, было поручено вести
переговоры, согласился обменять насос на трофейное подарочное охотничье
ружье, которое наши взяли в одной из басаевских резиденций. На магическую
фамилию "Басаев" тыловик клюнул и согласился меняться.
Был заказан на утро вертолет. Теперь оставалось только сформировать
команду, тех кому надо было смотаться на Ханкалу.
Понятное дело, что первый в этом списке был сам Эрик.
С ним решили отправить солдат, у которых закончился срок командировки,
отрядили прапорщика за почтой и свежей прессой. Оставалась еще одна
проблема...
Пока Эрик возился со своим танком, командир собрал в палатке ее
обитателей.
- ...Ладно, мужики, кто полетит с Эриком?
- Вообще-то это дело замполита... - кинул идею Аверин.
- Нет, я никак не могу! - тут же открестился Цыкин. - У меня здесь
работы выше крыши. К тому же, я на Ханкале вообще никого не знаю. Я там был
всего три дня. К кому я там полезу? Надо того, кто там дольше всего
просидел.
При этих словах все посмотрели на меня.
Внутри все похолодело, как перед экзаменом. Уж чего точно не ожидал,
так это того, что речь, вдруг, зайдет обо мне. Я ни с какого борта для
"задачи" не подходил...
- А ведь действительно, Леша, ты на Ханкале наверное дольше всех
просидел...
"Дольше всех" - это месяц, когда я в прошлую свою командировку заболел
бронхитом и три недели пролежал в ханкалинском госпитале, а потом еще неделю
ждал колонны в группировку.
- Товарищ командир, почему я? Я вообще не по этому делу. А на Ханкале
вот уже третий месяц зампотех сидит. Он , наверное, там уже всех кур
перещупал...
- Колесников будет вместе с "Эльфом" насосом заниматься, ему дел и без
того хватит. - задумчиво протянул командир. - В общем так, Абрютин, ты у нас
"пээнша". Вот и прояви штабную изобретательность...
Спорить с Сергеичем было бессмысленно. И потому я только развел
руками...
Вскоре в палатку вернулся Эрик. Он был лихорадочно оживлен и аж
светился. Еще бы! Его "ласточку" вернут к жизни...
- Олег Сергеевич, мне бы еще и динамическую защиту достать?
- В смысле?
Ну, нас же сюда пригнали без "пластида"...
В палатке повисла удивленная тишина. Первым нашелся командир:
- А что у тебя в коробках?
- Как что? Воздух.
- Как же так можно на войну собираться было, Эрик? - укоризненно сказал
Аверин.
- А я что? Комбат нам дал команду защиту по полной устанавливать, но
наш начальник бронетанковой службы округа приказал не ставить и отправить
танки без динамической брони. Мол, что бы экипажи "пластид" не продали.
- Твою мать! - выругался Аверин. - Это так мы теперь к войне готовимся!
Главное, что бы не украли, и не продали... Демократия в действии! Теперь
понятно, почему танки как спички горят. Довоевались...
Нет, Эрик. Пластид я тебе не найду. - развел руками командир. - Извини!
Но еще одну проблему мы постараемся решить.
Какую? - удивленно посмотрел на Сергеича Эрик.
Тебе Абрютин объяснит...
Надо ли говорить, что после моего объяснения Эрик просто воспарил. Еще
бы! Ведь на Ханкале я должен был организовать ему интимную встречу с одной
из тамошних обитательниц. А для упрощения этого знакомства в моем кармане
лежала сложенная пополам пачка рублевок в эквиваленте двухсот долларов...
* * *
"...И где я ему здесь бабу найду?" - я тоскливо окинул неприветливый
ханкалинский пейзаж. Серая пелена мелкого дождя, набухший водой черный
липкий чернозем, обтрепанные темные мокрые крыши полаток.
Нет, баб на Ханкале, конечно, хватает. Телефонистки, медички, поварихи,
секретчицы. Но женщина на войне - товар особый. Из разряда "полный дефицит".
На каждую бабу здесь приходится по роте, а то и батальону жаждущих ласки и
любви мужиков. Так, что есть из кого выбирать.
Здесь без мужского внимания не останется ни одна. Будь она хоть Бабой
Ягой, на пополам с Квазимодо, но, для изголодавшегося на многомесячном
"безбабье", офицера, ничем не уступит Василисе Прекрасной. Понятное дело,
что те, кто покрасивее, постервознее, легко находят себе покровителей с
большими звездами на плечах и широкими "возможностями" на форменных штанах.
И если обладательница заветной прелести еще к тому же не дура, то очень
может статься, что с войны она вернется не в свой Мухобойск официанткой в
полковую столовку, а уедет за своим покровителем в крупный город. Получит
непыльную штабную должность, погоны прапорщика, квартиру вне очереди и даже
мужа из хитрожопых прапоров или туповатых лейтенантов, которого ей самолично
подберет покровитель, насытившись любовью или просто от греха подальше...
Так, что с бабами на войне всегда туго.
И где же я здесь Эрику бабу буду искать?
...Правда, одна наколка у меня все же была. Я о ней еще в вертушке
вспомнил. Маргарита! Маргарет...
Продавщица местного военторга, дама лет сорока, с перьями выбеленных
перекисью волос, сухощавая и веснушчатая. Она явно не производила
впечатление недотроги. Более того, пару раз довольно недвусмысленно
предлагала мне заглянуть в конце рабочего дня, помочь ей разобрать новый
товар, и вообще всячески меня выделяла из общепокупательского контингента. Я
бы, может быть, даже и зашел к ней "на огонек", но сначала мне еще вполне
хватало послеотпускной "сытости" в этом вопросе, а потом, когда уже и
Маргарет стала мне казаться фотомоделью - мы давно были в горах.
По большому счету, я бы сейчас сам к ней с удовольствием слазил в
подсобку, но чувство долга перед несчастным Эриком пересиливало похоть. Да и
мужская практичность подсказывала мне, что если Маргарет согласиться
обслужить Эрика, то "раскрутить" ее еще и на меня будет не очень сложно...
"Таблетка" тормознула у знакомого контейнера, над которым висела
выгоревшая на солнце вывеска "Военторг". Поблагодарив доктора,
согласившегося меня подбросить, я буквально по щиколотки провалился в густую
майонезную грязь. Вся площадь перед контейнером представляла собой огромную
квашню взбитого до состояния крема гусеницами и колесами чернозема. Сразу
можно было понять, что "Военторг" место более чем "центровое".
Десять шагов до дверей представляли собой аттракцион эквилибризма. Ноги
разъезжались. Скрытые под слоем грязи колеи, вдруг разверзались под
"берцами" полуметровыми омутами. В общем, на крыльцо я забрался чмо - чмом!
"Интересно, а как она сама сквозь эту грязь пробирается?" - Еще успел
подумать я, распахивая знакомую дверь.
В нос тут же шибануло привычным военторговским "коктейлем" из корицы,
копченостей, дешевого одеколона и табака...
- Ёлы палы! Какие люди! Маргарэт! Я пришел к тебе с приветом!
Маргарет встретила меня приветливо, но без былого энтузиазма. Это мне
не очень понравилось...
Вообще она как-то изменилась. Толи еще сильнее похудела, толи белесых
перьев в прическе поубавилось.
Минут десять мы болтали ни о чем. Вспоминали каких-то общих
полузнакомцев.
- ...Рому из реммастерских помнишь? Застрелился. Жена его бросила...
- Да что ты!?
- ...А Люся с Виктором Ивановичем в Ростов улетела. Он ее обещал там в
КЭУ устроить.
- Молодец!
- ...Говорят, командировочные с августа срежут в два раза.
- Я тоже об этом слышал. Этих бы "фиников" (финансистов) к нам сюда...
Наконец все новости были "перетерты" и можно было начинать переходить к
главному.
- Ты что-то купить хотел? - сама перешла к делу Маграрет.
- Нет. Я к тебе по личному вопросу. Понимаешь, помощь твоя нужна... -
начал я издалека "гнать пургу".
- Что случилось? - заинтересованно "напряглась" Маргарет.
"Пора!" понял я.
- Понимаешь, мужик один пропадает...
...По мере изложения я видел, как медленно каменеет ее лицо. Надо было
остановиться, умолкнуть, но меня словно переклинило...
- ...Парнишка просто прелесть. Да с ним любая за честь посчитает.
Фигурка, лицо!..
Продавщица превратилась в статую, лицо ее медленно покрывалось
багровыми пятнами.
- ...Мы скинулись... Двести баксов, но рублями. Это же месячная
зарплата... Вот я и подумал, чем кому-то, лучше уж тебе. Дай, думаю,
знакомому человеку помогу...
Тишина повисла, как снежная лавина над туристом. А потом грянул гром!
...Никогда не мог представить, что Женщина может так выражаться.
Маргарет не орала, нет, она буквально клокотала и шипела как клубок
разъяренных кобр.
- ...Ах ты пидор! ... Я что, по-твоему, блядища подзаборная!? Да как ты
смел!!? Хорек обдристанный!..
Спиной я лихорадочно пытался нащупать дверь. Но она сама нащупала меня.
Удар ручкой между лопаток на миг сбил дыхание. Я отскочил в сторону. На
пороге вырисовался покупатель. И какой! Комендант Ханкалы, пожилой маслатый
подполковник, которого за глаза вся Ханкала называла "Геббельсом" из-за
непропорционально большой головы на худеньком теле и привычки читать нудные
проповеди по любому поводу.
Увидев коменданта, Маргарет неожиданно осеклась. Самое время умотать
подобру - поздорову! Но комендант перекрывал прямой путь к двери! Я бочком
попытался протиснуться за ним.
- Извините, товарищ подполковник...
Геббельс даже не удостоил меня ответом. Он лишь чуть подался вперед,
пропуская меня к заветному проему.
- Солнышко! Я заеду за тобой в пять. - уже за спиной услышал я его
неожиданно воркующий голос. - Закройся чуть раньше. Там Апина прилетела с
"Любэ". Я приказал занять нам лучшие места....
И в миг все стало на свои места!
На улице у дверей стоял комендантский УАЗик.
"Теперь ясно, как она сквозь эту грязь пробирается!" - мелькнуло
запоздалое прозренье и, не дожидаясь пока комендант узнает о моем более чем
нескромном предложении его "солнышку", я опрометью юркнул за "Военторг" и
ломанулся по полю к стоявшим недалеко палаткам какой-то части...
...Часа полтора я отсиживался у знакомых "ураганщиков", пережидая все
последствия посягательства на подругу коменданта. Потом на попутном "Урале"
добрался до своих. В лагере меня встретил дежурный по отряду прапорщик
Гуськов. С заговорщицким видом от отвел меня за штабную палатку:
- Слушай, тут "Геббельс" по твою душу приезжал. Я его таким злым
никогда не видел. Думал, взорвется от злости. Что ты там натворил?
Я лишь безнадежно махнул рукой.
...В конце концов через пару часов я уже буду лететь в "вертушке" в
родной отряд. А там, глядишь все и поутихнет. И вообще, на Ханкале я могу не
появляться аж до замены...
Но вылететь не выполнив приказ я не мог.
- Где Эрик?
- Они с зампотехом поехали к "советам" за движком. Оттуда сразу к
вертолету. Тебя, кстати, еще и замполит вспоминал. Запрашивал по связи как у
тебя дела с тренажером? Я, правда, не понял с каким.
"Вот гад! Между прочим, это его работа, досуг личного состава
обеспечивать..."
* * *
...Оставалась последняя надежда. Толя Лазаренко начальник местного
клуба. С ним мы познакомились год назад в самолете. Вместе летели из
Чкаловского. Толя своего рода уникум. Проныра и выжига, каких свет не
видывал. Он может подкатить к кому угодно, и уже через пять минут будет
считаться своим в доску. Достанет французский коньяк на Ханкале и ящик
"минералки" в любой пустыне. Но человек он беззлобный, и нежадный. Когда
отряд возвращался на Ханкалу, мы часто с ним проводили вечера. И, насколько
я смог понять из его рассказов, всех окрестных красоток он знал не только по
именам, но и на ощупь...
Начальник клуба был по обыкновению хорошо "под шафе".
- ...Лелек, (так он меня называет за легкое сходство с молодым
Мироновым из "Бриллиантовой руки") так тебе бабу нужно? Так бы сразу и
сказал. Да я для родного спецназа хоть Лолобриджиду с Луны привезу. Нет
проблем! Щаз найдем тебе бабу. - пошатываясь он подошел к телефонному
аппарату на столе. Крутнул ручку вызова.
- Алле! Девушка, мне столовую военторга!
...Слово "Военторг" болезненно резануло слух...
- Столовая? А кто сегодня у вас на кухне? Да... Из поваров... Света?
Отлично. Нет не надо я сам заеду...
Он кинул трубку на аппарат.
- Ну все старик! Дело в шляпе! Едем! Она конечно, не фотомодель, но
дает по первому требованию партии.
- Только договариваться ты сам будешь. - вспомнив Маргариту, поставил я
условие. - Хорошо?
- Хорошо! Только с тебя бакшишь!
- Толя, какие разговоры? Все, что скажешь!
- Точно?
- Слово!
Тогда, слушай, там, я знаю, ваши бойцы уши мертвым "чичам" режут.
Достанешь мне одно такое ухо? Хочу жене привезти, а то стерва совсем
запилила, мол, дармоед и тунеядец. Это я-то?! Сама два года без работы
сидела на моем горбу. Я же ее и устроил к однокурснику в "эспэ" голландское.
Теперь поучает больше чем министр обороны, а нам уже полгода зарплату не
давали. Привезу ей ухо - пусть посмотрит, кто действительно делом
занимается...
Я чуть не поперхнулся. Про уши я, конечно, знал. Правда, у нас в отряде
командир эту "практику" пресек жестко и навсегда. Но отступать было нельзя,
и я слукавил.
- Как только отрежут - первое тебе!
...Клубный "батон" долго не хотел заводиться. Он чихал, сопел и кашлял,
наконец мотор заработал, и мы двинулись в путь по "Миссисипи", так в
группировке прозвали грязевую реку, являвшуюся основной дорогой огромного
ханкалинского лагеря...
...Сказать, что Света была не очень красивой - ничего не сказать! Из
двери на меня вышла прямо-таки монументальная женщина под метр девяносто с
объемом талии векового дуба. Над ее лицом природа тоже не слишком долго
мучалась. Рубленное, грубое оно больше подошло бы снеговику, чем женщине. И
только огненно рыжие волосы уложенные корзинкой на голове, напоминали о том,
что передо мной стоит существо другого пола.
- Это ты, что ли озабоченный?
Голос у Светы был необычно выразительным. Этакое сочное сопрано.
...Да, это была явно не Мишель Пфайфер, но и выбирать времени уже не
было...
- Тут, Свет, такое дело...
Понимая, что вешать лапшу этой женщине бесполезно, я сухо по военному
объяснил расклад.
- ...семь месяцев без женщины. Двести баксов за один раз.
Она думала не долго.
Ладно! Вези своего дружка...
На улицу я вылетел как на крыльях. Есть!
Постеснявшись прямо при Свете связываться со своими и объяснять при ней
весь расклад, я только на крыльце столовки достал из кармана "разгрузки"
рацию.
- Третий, ответь девятому! Третий, ответь девятому!
Рация хлюпнула, забулькала и через мгновение я услышал измененный почти
до неузнаваемости голос Гуськова:
- Девятый, слышу тебя!
- Третий, передай шестому (позывной зампотеха, выделенного в помощь
Эрику) что вопрос с тренажером решен. Пусть срочно отправляет семьдесят
второго (Эрика) к столовой военторга. Я его здесь жду. Как понял?
- Понял тебя, девятый. Отправить семьдесят второго к столовой
военторга...
- Точно! Конец связи.
Оставалось только дождаться Эрика, и дело сделано. Я уже развернулся в
сторону дверей столовки, что бы в тепле провести время до приезда
Хабибулина, как вдруг в кармане запищал сигнал вызова рации. Я нажал на
тангенту ответа.
- Девятый, ответь третьему! - услышал я голос Гуськова.
- На связи девятый! - ответил я.
- Девятый, шестой приказал тебе передать, что у них задержка. И потому
он просит тебя забрать тренажер и с ним прибыть прямо к борту. Как понял
меня?
"Они что охренели там что ли?" - растерянно подумал я - "Как я ее туда
повезу?"
- Третий, передай девятому, тренажер может не захотеть.
- Не понял, тебя, девятый. Что значит, тренажер не захочет?
"Блин! Совсем забыл, что во всю эту операцию посвящены только мы трое.
Я, Эрик и зампотех..."
- Извини. Ошибся. Тренажер может не влезть в машину.
- Может дежурный "Урал" прислать? - заботливо предложил дежурный.
Ох, мне сейчас эта его забота...
- Третий, не надо "Урал". Сам справлюсь. Все! Конец связи...
В столовку я зашел на ватных ногах. "Пошлет она меня сейчас. Точно
пошлет! Да ну и хрен с ним! Сами виноваты. Здесь не Сочи! Кофе в постель не
подают! И баб по вызову не держат..." - мысленно готовился я к предстоящему
на аэродроме разговору.
Но Света неожиданно упрямиться не стала. Может быть, подействовал мой
удрученный вид, а может быть, так были нужны деньги ...
- Ну, вези. Только мне через полтора часа надо обязательно быть здесь.
У меня еще ужин для комиссии из Москвы.
Толя уже во всю храпел за обеденным столом в зале. Растолкав его, я
вкратце разъяснил диспозицию. Он озадаченно почесал загривок.
- А где же она ему там даст? - деловито спросил он, ничуть не стесняясь
Светланы - Там же голое поле и народ кругом как тараканы шастает.
- Если сказали везти, значит знают где. - прикинулся суровостью я. Мне
только еще не хватало, что бы она над этим задумалась. Достаточно того, что
уже я над этим голову ломаю, а тут еще и Толик озадачился...
- Ну, тогда поехали! - сказал, поднимаясь Лазаренко- Чего зря время
терять. У меня тоже еще планы на вечер.
...Когда мы подплыли по "Миссисипи" к аэродрому и выбрались на
заляпанную грязью бетонку взлетной полосы, мои сомнения только окрепли.
Людей на взлетке было более чем достаточно. Правда, в основном народ
топтался у диспечерской палатки, в ожидании объявления попутного борта, но и
на самой полосе у "вертушек" людей хватало. Сновали машины обслуживания.
Техники, и механики готовили вертолеты к вылетам. То к одному, то к другому
борту подходили разномастные группы пассажиров, загружались улетали, или
наоборот, выбирались из приземлившихся вертушек на бетонку, тянулись к
аэродромному КПП.
"Действительно, и где здесь она ему давать будет?" - с тоской подумал
я. "А впрочем, мне-то что? Я свое дело сделал. Бабу достал..." Я покосился
на Свету. Та с интересом и даже какой-то жадностью рассматривала аэродромную
суету.
- Что, Светик, домой потянуло? - спросил я, стараясь выглядеть лихим и
галантным галантным кавалером. - Небось, дома ждут. Дети то есть?
- Есть. Двое. - коротко ответила она.
- И с кем остались? - пряча свое любопытство на тему семейного ее
положения, спросил я. "Вот будет класс, если она еще и замужем окажется..."
- А ни с кем. - почти безразлично ответила она. - Сами с собой.
- В каком смысле?
- В таком. Дочка старшая. Вот она за младшим и смотрит.
- И сколько же ей лет, такой самостоятельной?
- Четырнадцать...
Неожиданно мне стало стыдно за свой пошловатый цинизм. Уши предательски
вспыхнули. "Как же жизнь-то тебя скрутила, если бросила их одних, сюда
подалась..."
- Геройская у тебя девчонка! - постарался хоть как-то польстить ей я. -
Такая в жизни не пропадет.
- Не пропадет... - Эхом откликнулась она, и мне на миг показалось, что
лицо ее потеплело.
У знакомой вертушки уже нервно топтался экипаж.
- Ну, и где ваши? - накинулся на меня командир - Взлетать давно пора.
Через два часа уже темно будет. Как нам возвращаться, ползком что ли? Это же
не танк, это вертолет...
- Сейчас подъедут - сходу бодро соврал я, по опыту зная как опасно
говорить ожидающим вертолетчикам правду об опозданиях. - За нами должны были
выехать...
- Ну, смотрите! Через полчаса не взлетим, я машину закрываю и на
ночевку. - сердито рубанул командир и, круто развернувшись, забрался в
кабину. Уже из кабины, словно вспомнив о чем-то, повернулся ко мне и кивнул
в сторону, стоявшей у клубного "батона" поварихи:
- А эта баба что, тоже с вами летит что ли?
- Нет. Она это... ну, в общем, провожает одного парня...
- Ясно! - хмыкнул командир. - Тогда видно ему глаза выбило, или он с
рождения слепой! - и скрылся в кабине, а я побрел к своим.
- Лелек, ну где там твой дружан? - нетерпеливо спросил Толя, поглядев
на часы. - Ты же сказал он уже ждет.
Я только развел руками. Обманывать Толика не было никакого смысла.
- Толян, потерпи дорогой. Сейчас подъедут. С меня самое большое ухо из
всех который отрежем.
Услышав про ухо, Толя подобрел.
- Ладно. О чем вопрос? Но твой корешь мне теперь точно ухо должен. Так
ему потом и передай! Только пошли в "батон", а то зябко здесь на ветру...
В машине было тепло и, только сейчас я заметил, что почему-то пахло
копченым салом.
Отгадка пришла через минуту. Открыв "бардачек" Толя извлек на свет
божий промасляный сверток и солдатскую флягу.
- Жена прислала посылку с оказией. Теща коптила. Чего нам зря время
терять? По-маленькой? Свет, ты как?
- А почему нет?
- Во-во! Тебе перед работой сам бог велел! - хохотнул начклуб. Но
повариха и ухом не повела.
Мы выпили из найденных все в том же "бардачке" бледно-зеленых
металлических "стаканов" - предохранительных колпаков на взрыватели
минометных мин. Закусили ароматным, подтаявшим до прозрачности от близкого
жара двигателя салом.
- Голос у тебя, Света просто обалденный. Тебе с ним в опере надо
выступать. - не выдержал я.
- Это все в прошлом. - неопределенно пожала плечами повариха.
- В смысле, в прошлом?
- Я в хоре семь лет пела. Пела, пела и отпелась, а теперь вот пляшу. -
уже почти зло обрубила Света.