Силверберг Роберт. Лорд Престимион

   В следующий раз, когда Престимиону захочется отправиться в путешествие, пускай кто-нибудь другой остается вместо него, думал Септах Мелайн. Гиялорис, или Навигорн, или герцог Миоль из Ближнего Миоля, или кто угодно — Акбалик, Мондиганд-Климд, даже этот новый парень, Деккерет. Кто угодно. Только не я, думал он. С меня более чем достаточно. Я — человек действия и не создан для канцелярщины. Ты поступил со мной несправедливо, Престимион.
   Он взял из стопки верхний документ.
   «Резолюция № 1278, год 1-й правления Понт. Конфалюма, лорда Престимиона. Поскольку городской совет Малого Морпина убедительно доказал, что существует необходимость обновить муниципальную канализацию, которая проложена от улицы Хэвилбоува в центре Малого Морпина до границы района Симинэйв в соседнем городе Франгиоре, и так как городской совет Франгиора не возражает против обновления, принято решение…»
   Да. Решение. Что бы они там ни решили, пусть решение будет выполнено. Септаху Мелайну наплевать, даже если они решили спустить канализацию обоих городов на центральную площадь Сипермита. Какое ему до этого дело? Почему, кстати, это должно быть делом короналя? Глаза его начали стекленеть от скуки и усталости. Он быстро нацарапал свою подпись на бумаге, не читая остального, и отодвинул ее в сторону.
   Следующая: «Резолюция № 1279, год 1-й правления Понт. Конфалюма…»
   Больше ему не вынести. Полчаса такой работы без перерыва — вот все, на что он способен. Душа его бунтовала.
   — Что? — взревел он, поднимая взгляд. — Еще убийцы? Ха! Неужели в мире не осталось уважения к кабинетам верховной власти?
   На этот раз их было пятеро, худых, остроносых мужчин со смуглой от солнца кожей южан. Септах Мелайн вскочил. Его шпага, которая всегда лежала рядом с письменным столом, очутилась в его руке и уже взвилась в воздух.
   — Посмотрите на себя, — произнес он с легким презрением в голосе. — Эти грязные сапоги! Эти потрепанные кожаные куртки! Все заляпаны грязью! Разве вы не знаете, как следует одеваться, когда идете с визитом в Замок?
   Они выстроились полукругом от одного конца большой комнаты до другого. Начну с того конца, который ближе к окну, подумал Септах Мелайн, а потом шпагой проложу себе дорогу дальше.
   А потом он перестал думать и превратился в движение в чистом виде, в бездушную машину смерти. Он танцевал на цыпочках, сохраняя идеальное равновесие, вытянув длинную правую руку, делал выпады, отступал, снова наступал, парировал удары, колол, уходил от удара. Его клинок летал со скоростью света.
   Пусть они поспевают за ним, если смогут. Это еще никому не удавалось.
   — Ха! — кричал он. — Да! — Раз — два — три! — Тихо застонав от удовольствия, он проткнул горло человека со шрамом на лице, того, кто был возле окна, потом аккуратно развернулся и вонзил клинок глубоко в живот стоящего рядом с ним, с красной повязкой на голове. Тот сделал ему любезность и тяжело повалился на третьего, поразительно уродливого, заставив его тем самым повернуться спиной к Септаху Мелайну на время, которого хватило, чтобы пронзить его сердце сбоку.
   — Ах! Вот! Так! — Раз, два, три. Это был просто танец, чудесная, незатейливая игра. Двое уцелевших убийц теперь пытались одновременно атаковать Септаха Мелайна, но он двигался слишком быстро для них: сильный удар правой пронзил туловище одного насквозь. Опустив левое плечо и согнув левое колено, он сумел уйти от удара второго нападающего, одновременно вырвав клинок из тела первого. Потом с торжествующим криком он резко развернулся и…
   Раздался стук в дверь. Потом голос из коридора:
   — Септах Мелайн! Милорд, с вами там все в порядке?
   Проклятие. Это дряхлый старый Нилгир Сумананд, бывший ординарец Престимиона, а ныне мажордом.
   — Конечно, все в порядке! — ответил Септах Мелайн. — А ты как думал? — Он поспешно вернулся за стол и спрятал клинок от посторонних взоров. Поправив выбившийся локон прически, он потянулся за Резолюцией № 1279 и сделал вид, что внимательно ее изучает.
   Нилгир Сумананд заглянул в дверь.
   — Мне показалось, что я слышу, как вы с кем-то разговариваете, хотя знаю, что никого здесь нет, — сказал он. — И еще были какие-то крики, как мне показалось, и другие звуки. Шаги, словно кто-то быстро ходит по комнате. И шарканье ног. Но здесь никого нет. Кроме вас, как я вижу. Да пребудет с вами благодать, милорд Септах Мелайн! Наверное, у меня разыгралось воображение.
   «Нет, это у меня разыгралось воображение», — с тоской подумал Септах Мелайн, оглядывая пустую комнату. Он все еще видел окровавленные трупы нападавших, хотя знал, что его собеседник их не видит.
   — То, что ты слышал, — сказал он, — была разминка регента. Я не привык к такой сидячей жизни. Каждый час я встаю с места и разминаюсь какими-нибудь упражнениями, понимаешь? Чтобы не заржаветь окончательно. Немного быстрых выпадов и ударов, вращения кистью, рукой и глазами. Так что ты хотел, Нилгир Сумананд?
   — Приближается время назначенной вами на полдень встречи.
   — Что это за встреча?
   Нилгар Сумананд выглядел несколько ошеломленным.
   — Как же, а тот человек, что умеет превращать металлы, милорд. Вы три дня назад послали сказать ему, что ждете его здесь сегодня в полдень.
   — А! Вот что. Теперь припоминаю.
   Проклятье. Проклятье, проклятье, проклятье!
   Это был алхимик, который заявлял, что умеет изготавливать железо из древесного угля. Еще один из адского братства, подумал Септах Мелайн и нахмурился.
   Это был проект Абриганта, не Престимиона. Мало ему выполнять работу за короналя, они еще хотят, чтобы он взял на себя дела Абриганта. Абригант тоже отправился на восток вместе с Престимионом. Поскольку никто не знал, когда они вернутся, всякие странные дела сваливались в их отсутствие на Септаха Мелайна.
   А это выглядело самой дикой фантазией, это сотворение ценного металла из бесполезного угля. Но он пообещал уделить этому человеку немного времени.
   — Пусть он войдет, Нилгир Сумананд.
   Мажордом отступил в сторону и пропустил в кабинет посетителя.
   — Приветствую великого лорда Септаха Мелайна, — похоронным тоном произнес вошедший и отвесил глубокий, немного неуклюжий поклон.
   Септах Мелайн поморщился от отвращения. Перед ним стоял хьорт. Этого он не ожидал — появления хьорта с огромным животом, на коротких ножках, с блестящими глазами навыкате, как у какой-то неприятной рыбы, с тусклой серой кожей, усыпанной в разных местах гладкими, круглыми наростами размером С крупную гальку. Септах Мелайн не любил хьортов.
   Он знал, что это нехорошо с его стороны, что хьорты тоже граждане — и, как правило, вполне приличные — и не виновны в том, что у них такой отталкивающий вид. Где-то во вселенной должна существовать целая планета хьортов, и ее население наверняка сочло бы уродом его самого. Но все равно в их присутствии он чувствовал себя неловко. Они его раздражали. А этот был одет с особенной роскошью — в плотно облегающие красные брюки, темно-зеленый дублет и короткий плащ из пурпурного бархата, — будто бахвалился собственным уродством. Он не выказывал никакого благоговения по поводу того, что находится в личном кабинете лорда короналя и его принимает Верховный канцлер Септах Мелайн Как частный гражданин и аристократ по происхождению Септах Мелайн мог относиться к обитателям других планет, как ему заблагорассудится. Но как регент короналя Маджипура он понимал, что должен уважать граждан любого сорта, будь то хьорты, скандары, врууны, лиимены, су-сухирисы, гэйроги или любые другие. Он приветствовал хьорта — его звали Тайджорклин, и попросил его подробнее рассказать о проводимых им исследованиях, так как отсутствующий Абригант почти ничего не успел ему сообщить.
   Хьорт хлопнул в пухлые ладони, и появились два ассистента, тоже хьорты. Они катили большой столик на четырех колесах, на котором находилось большое количество разных приспособлений, схем, свитков и других предметов. Кажется, он подготовился к длительной демонстрации.
   — Вы должны понять, милорд, что все в мире переплетается и снова разделяется, и если угадать ритм разделения, то можно повторить переплетение. Ибо небо дает, а земля принимает; звезды дают, а цветы принимают океан дает, а плоть принимает. Смешивание и комбинирование являются аспектами великой цепи существования; гармония звезд и гармония…
   — Да, — перебил его Септах Мелайн. — Принц Абригант уже объяснил мне все эти философские аспекты. Будь добр, покажи мне, как ты добываешь железо из угля.
   Резкость Септаха Мелайна лишь слегка смутила хьорта.
   — Милорд, мы подошли к нашей задаче путем применения различных научных методов при обжиге, сублимации, растворении, горении и соединении эликсиров. Я готов рассказать об эффективности каждого из этих методов, если пожелаете, милорд. — Не услышав положительного ответа, он продолжал, выбирая поочередно соответствующие экспонаты на тележке. — Все вещества, как вы должны понимать, состоят из металлов и неметаллов в равной пропорции. Наша задача — увеличить пропорцию одного, уменьшив пропорцию другого. В своих процессах мы используем в качестве катализаторов как коррозийные, так и спиртовые воды. Нашими основными реагентами являются зеленый купорос, сера, орпимент и большая группа активных солей, основные из которых — печеночная соль и соли аммония. Первым шагом, милорд, является обжиг, низведение используемых веществ до базового состояния. За ним следует растворение — воздействие жидкостью, выделенной из веществ реакции, на сухие субстанции. После этого мы вызываем разделение, а затем слияние, под этим я подразумеваю…
   — Покажи мне металл, который возникает в результате этого процесса, прошу тебя, — произнес Септах Мелайн довольно благосклонно.
   — А! — Мембраны на похожем на воздушный шар горле Тайджорклина угрожающе раздулись. — Конечно. Металл, милорд.
   Хьорт повернулся и взял с тележки тонкую полоску блестящей проволоки, не толще волоса и не длиннее пальца, которую он с большим торжеством предъявил Септаху Мелайну.
   Септах Мелайн холодно осмотрел ее.
   — Я ожидал увидеть как минимум слиток.
   — В свое время у нас будет множество слитков, милорд.
   — Но в настоящее время это все, что у тебя есть?
   — То, что вы видите, свидетельствует о крупном достижении, ваша светлость. Но на данный момент процесс находится в зачаточном состоянии. Мы установили общие принципы; теперь мы готовы двигаться дальше. Надо еще приобрести много оборудования, прежде чем мы сможем достигнуть этапа крупномасштабного производства. Например, нам требуются соответствующие печи, формы, сублиматоры, перегонные кубы, воронки, лампы, экстракторы…
   — И все это, как я понимаю, будет стоить немалых денег?
   — Да, потребуется значительное финансирование.
   Но в успехе нет никаких сомнений. В конце концов мы получим любое количество металла из базовых веществ, также как растения получают питание из воздуха, воды и почвы. Ибо одно — это все, и все — это одно, и если не имеешь одного, то все — это ничто, но при должном руководстве высшее нисходит к низшему, а потом низшее воспарит к высшему, и тогда общее достижение окажется в нашей власти. Уверяю вас, милорд, в нашем распоряжении есть элемент, который позволяет достичь всего. И этот элемент, милорд, есть не что иное, как сухая вода, которую так давно искали многие, но которую только мы…
   — Сухая вода?
   — Она самая. Многократная дистилляция обыкновенной воды, шесть, семь сотен дистилляции, убирает из нее влагу, если определенные субстанции чрезвычайной сухости добавлять к субстрату на определенных фазах процесса. Позвольте мне показать вам, милорд. — Тайджорклин протянул руку за спину и взял с тележки колбу — Вот, ваша светлость, сама сухая вода: вы ее видите? Эта сверкающая белая субстанция, твердая, как соль.
   — Вы имеете в виду вот эту чешуйчатую корку вдоль одной стенки колбы?
   — Именно ее. Это чистый элемент; само качество сухости, помещенное в первичное вещество. Из таких элементов, как этот, можно создать элексир трансмутации, который является прозрачным телом, испускающим ярко-красные лучи, при помощи которых..
   — Да. Спасибо, — произнес Септах Мелайн, усаживаясь в кресло.
   — Милорд?
   — Я подробно доложу о нашей сегодняшней встрече короналю, как только он вернется. Одно — это все, скажу я ему. Все — это одно. Ты — мастер сублимации и сжигания, а тайна сухой воды для тебя — элементарная загадка, и при соответствующем государственном финансировании в должных размерах ты берешься извлечь из песков Маджипура бесконечное количество ценных металлов. Я правильно понял, Сер Тайджорклин? Очень хорошо. Я доложу обо всем, и корональ поступит, как сочтет нужным.
   — Милорд, я только приступил к объяснению…
   — Благодарю тебя, Тайджорклин. С тобой свяжутся.
   Он звонком вызвал Нилгира Сумананда. Хьорта и его ассистентов выпроводили из комнаты.
   — Фу! — подумал Септах Мелайн, когда они вышли. — Одно — это все! Все — это одно!
   Он и без того с юных лет недоверчиво относился к странному сообществу многочисленных чародеев, заклинателей, предсказателей, чревовещателей, чудотворцев, колдунов и ясновидящих всех мастей, расплодившихся на планете. Но, кажется, один алхимик может наговорить больше чепухи, чем семь магов, вместе взятых.
   Однако все это проблемы Престимиона, когда и если он соблаговолит вернуться из восточных земель.
   Они с Абригантом могут нанимать хоть по тысяче алхимиков в неделю, если им это нравится. Это уже не будет касаться Септаха Мелайна.
   Его собственная проблема — регентство, которое сводит его с ума. Может быть, если он разделается еще с несколькими убийцами, это успокоит его нервы. Он потянулся к своему мечу. И свирепо уставился на новые полчища врагов, ворвавшихся в кабинет.
   — Что, теперь вас сразу шестеро?! Ваша наглость не знает границ, подлецы! Но сейчас я научу вас нескольким приемам искусства боя на мечах! Видите, это называется сублимацией! А это — горение экстракции!
   Ха! Моя рапира погружена в сухую воду! Ее безжалостное острие превращает одно во все, и все в одно. Вот так! Так я вас трансмутирую! Вот так! Вот так!
   После обеда его расписание было очень напряженным. Первым посетителем стал Вологац Cap, официальный представитель его величества понтифекса в Замке: жизнерадостный, легкомысленный мужчина средних лет, светлокожий и полноватый. На вид он пребывал в добром здравии и был очень рад уехать из мрачных глубин Лабиринта, в которых провел всю свою жизнь на службе у понтифекса. Он был родом из Сиппульгара, солнечного города с золотистыми строениями на дальнем Аруачозианском побережье Алханроэля, и подобно многим южанам обладал веселым, открытым характером, что очень нравилось Септаху Мелайну. Но сегодня Вологац Cap казался несколько озабоченным отсутствием лорда Престимиона в Замке. Он выразил удивление по поводу того, что только что занявший трон корональ так много времени проводит в путешествиях и так мало — в собственной столице.
   — Насколько я понимаю, на этот раз лорд Престимион отправился на восток, — сказал он. — Это выглядит очень необычно. Короналю необходимо показываться своему народу, это правда, но кому он являет себя в восточных землях?
   Они пили приятное голубое вино южных земель, которое редко экспортировали в другие провинции.
   Очень любезно со стороны Вологаца Сара принести с собой столь восхитительный подарок, подумал Септах Мелайн. Представитель понтифекса во всех отношениях был человеком благородным и обладал хорошим вкусом. О том же свидетельствовала и его манера одеваться. Вологац Cap выбрал безупречный наряд: длинное снежно-белое одеяние из хлопка, элегантно расшитое абстрактными узорами в забавном стойензарском стиле, а под ним богатая нижняя туника из темно-пурпурного шелка и облегающие брюки более светлого пурпурного оттенка. На плечи он набросил черную бархатную накидку. Золотая эмблема Лабиринта на груди, в знак того, что он принадлежит к служащим понтифексата, была украшена тремя крохотными изумрудами превосходного насыщенного цвета.
   Септах Мелайн находил общее впечатление весьма удовлетворительным. Такое внимание к деталям одежды всегда вызывало его восхищение.
   Он долил в бокалы вина и ответил, осторожно подбирая слова:
   — Его путешествие на юг — не совсем официальное шествие. Он там занимается одним особо деликатным делом.
   Представитель понтифекса серьезно кивнул головой.
   — А, понимаю. — Но понял ли он? Да и как ему понять? Конечно, Вологац Cap был слишком хорошо воспитан, чтобы продолжать расспросы После едва заметной паузы он добавил— А когда он вернется, что тогда? Не ожидает ли его еще где-нибудь еще одно особое дело и не собирается ли он снова уехать?
   — Мне об этом ничего не известно Понтифекса очень волнует, что лорд Престимион так много отсутствует?
   — Очень волнует? — весело ответил Вологац Cap. — О нет, «очень волнует» не вполне правильное выражение.
   — Ну, тогда…
   Несколько секунд царило молчание. Септах Мелайн откинулся на спинку, улыбался и хладнокровно ждал, когда представитель его величества перейдет к делу.
   Через некоторое время Вологац Cap произнес голосом, в котором теперь звучало чуть больше настойчивости:
   — Обсуждались ли планы касательно поездки лорда Престимиона в Лабиринт с целью выразить свое уважение его императорскому величеству?
   — Да, это включено в повестку дня.
   — Могу ли я узнать, назначена ли конкретная дата?
   — Пока нет, — ответил Септах Мелайн.
   — Понимаю. — Вологац Cap задумчиво отпил глоток из бокала. — Конечно, давно установился обычай, что новый корональ наносит визит понтифексу в самом начале своего правления. Чтобы получить официальное благословение и обсудить планируемые изменения в законах. Возможно, об этом не подумали, поскольку прошло уже много лет со времени последней смены властителей планеты. — И снова его тон стал чуть-чуть более серьезным и твердым, хотя по-прежнему оставался сердечным. — Понтифекс, в конце концов, главный правитель, и формально он — отец короналя.
   По словам герцога Олджеббина, недавно слышали, как Конфалюм заметил, что пока что у него было очень мало контактов с лордом Престимионом.
   Септах Мелайн начал понимать.
   — Вы хотите сказать, что его величество недоволен?
   — Это слишком сильное выражение. Но он, несомненно, озадачен Вы понимаете, он очень привязан к лорду Престимиону Едва ли есть необходимость напоминать, что в бытность свою короналем он относился к Престимиону буквально как к сыну. А теперь его полностью игнорируют. Отбросив в сторону все конституционные положения, это вопрос простой учтивости, не так ли?
   Все это было высказано в очень любезной манере.
   Но, как понял Септах Мелайн, обсуждаемые вопросы относятся к области высокой дипломатии. Он снова долил вина в бокалы.
   — Я вас уверяю, что о сознательном проявлении неуважения не может быть и речи. С самого начала своего правления корональ столкнулся с определенными, необычайно большими трудностями Он считал, что необходимо заняться ими немедленно, а уже потом позволить себе удовольствие нанести официальный визит своему высокопоставленному отцу понтифексу.
   — Трудности настолько большие, что он предпочитает даже не привлекать к ним внимание понтифекса?
   Как вы, несомненно, знаете, предполагается, что они правят совместно. — Это ни в коей мере не прозвучало, как упрек, но было высказано весьма прямолинейно.
   — Здесь я не могу дать вам никаких объяснений, — признался Септах Мелайн, привычно отвечая откровенностью на откровенность, хотя и понимал, что сейчас идет борьба на самом высоком уровне. — Это дело касается только лорда Престимиона и понтифекса. Надеюсь, его величество в добром здравии?
   — Да, вполне. Он необычайно деятелен для человека его возраста. Думаю, лорда Престимиона ожидает длительное пребывание на посту короналя, прежде чем наступит время ему самому поселиться в Лабиринте.
   — Корональ обрадуется такому известию. Он очень любит его величество.
   Вологац Cap сменил позу, показывая, что они приближаются к самой сути дела, хотя медовый тон его голоса оставался прежним.
   — Скажу вам с уверенностью, Септах Мелайн, что в последние дни понтифекс пребывает в несколько мрачном настроении. Не могу сказать вам почему: кажется, он и сам не может этого объяснить. Но он бродит по королевским покоям Лабиринта в явном смятении, словно никогда не видел их раньше. Он плохо спит. Мне говорили, что он очень оживляется, когда ему докладывают о посетителях, но бывает явно разочарован, когда их к нему приводят, словно он постоянно ожидает кого-то, кто никак не приходит. Я не хочу сказать, что это именно лорд Престимион. Вся эта гипотеза не более чем догадка. Очевидно, нет оснований ожидать, что корональ появится без предварительного предупреждения. Возможно, просто дело в том, что переезд из Замка в Лабиринт вызвал у понтифекса депрессию. Пробыв сорок лет короналем, прожив здесь, наверху, в яркой роскоши Замка, среди толпы высших придворных и сановников, внезапно оказаться погруженным в темные глубины Лабиринта… Ну, он не первый понтифекс, которого это удручает. А Конфалюм к тому же такой веселый, общительный человек. Он страшно изменился за последние месяцы.
   — Значит, вы считаете, что визит лорда Престимиона может его развеселить.
   — Несомненно, — ответил Вологац Cap.
   Септах Мелайн разлил остатки голубого вина, и они с гостем любезно выпили за здоровье друг друга. Визит явно завершался, и проходил он, в целом, очень дружелюбно Но вежливая учтивость Вологаца Сара не оставляла места никаким сомнениям. Престимион избегал Конфалюма, и со дня своего восшествия на престол фактически правил так, будто был единственной властью на планете. Конфалюм это понимал и был раздражен. И теперь требовал — это было единственно верным словом — требовал, чтобы Престимион срочно отправился в Лабиринт и преклонил колено перед верховным правителем, как того требовал закон Это Престимиону не понравится. Конфалюм, по мнению Септаха Мелайна, был последним человеком на планете, которого Престимион хотел бы видеть.
   Септах Мелайн хорошо понимал, — и Престимион, когда вернется, тоже поймет, пусть даже сам Конфалюм и пребывает в неведении, — что происходит с понтифексом в последнее время. Намеренное уклонение Престимиона от своих церемониальных обязанностей в отношении Лабиринта имело второстепенное значение. Те посетители, по которым подсознательно тосковал Конфалюм и чье упорное отсутствие вызывало у него неясное разочарование, были Тизмет и Корсибар, его родные дети, дети, о самом существовании которых он теперь даже не помнил. Однако их отсутствие причиняло ему боль, подобно пульсирующей боли в ампутированной руке.
   Странное это горе, и оно надорвет сердце Престимиона. Не Престимион стал причиной гибели Кореибара и Тизмет в гражданской войне, они сами вынесли себе приговор, но, вне всякого сомнения, именно Престимион похитил воспоминания Конфалюма о погибших сыне и дочери. Это похищение Престимион, несомненно, должен рассматривать как чудовищное деяние, и именно эта уверенность в своей вине заставляла теперь Престимиона держаться подальше от охваченного печалью старика, в которого превратился некогда великий Конфалюм.
   Ну, с этим ничего нельзя поделать, подумал Септах Мелайн. Все поступки имеют свои последствия, и невозможно до бесконечности закрывать на них глаза.
   И Престимиону придется жить с тем, что он совершил.
   Он не может вечно избегать Лабиринта. Конфалюм — понтифекс, а Престимион — корональ, и давно пора должным образом выполнить все положенные ритуалы их взаимоотношений.
   — Я передам лорду Престимиону все, что вы сегодня сказали, как только он вернется, — сказал Септах Мелайн, провожая посланника понтифекса к двери.
   — Благодарю вас за это от имени его величества.
   — А я поблагодарю вас от своего имени, — сказал Септах Мелайн, — если вы в ответ поделитесь со мной малой толикой информации.
   Вологац Cap посмотрел на него неуверенно и несколько обеспокоенно.
   — Какой?
   Септах Мелайн улыбнулся. Нельзя же вечно заниматься вопросами высшей политики. Он был намерен как можно скорее разрядить напряжение этой беседы.
   — Как зовут того торговца, который продал вам ткань для вашей восхитительной одежды?
   В календаре на этот день значились еще две встречи, а потом он свободен.
   Первая — с Акбаликом, которого Престимион перед отъездом на восток назначил чрезвычайным послом в далекий Зимроэль. Он хотел направить в Ни-мойю надежного человека, чтобы тот вовремя заметил любые признаки волнений среди сторонников Дантирии Самбайла. Акбалик пришел в кабинет короналя, чтобы подписать свои верительные грамоты у Септаха Мелайна — регента короналя.