Страница:
Септах Мелайн понимал, что там, в Стойене, под руководством Престимиона и с помощью Хозяйки совершалось нечто таинственное. Он не представлял себе, что именно, только знал, что они нашли способ нанести удар по Дантирии Самбайлу издалека, что очень скоро они поднимут завесу тьмы, которая в течение многих недель не давала ему и его войскам нанести удар врагу, на поиски которого они отправились в эти кошмарные джунгли.
Так ли это? Или все это некая жалкая галлюцинация, рожденная усталым рассудком в результате долгого и трудного путешествия? Как он мог знать?
Что ему оставалось делать, как не подчиняться направляющим импульсам, возникающим в его мозгу, и надеяться, что они настоящие? И упорно двигаться все дальше, пока их героический поход не подойдет к завершению, если им суждено увидеть это завершение.
Не этого он ожидал от жизни, не такого существования, полного тяжкого труда и отчаяния, когда Престимиона в первый раз назвали наследником трона.
Как странно все складывалось с тех пор, думал Септах Мелайн, оглядываясь назад, на короткий и бурный период правления лорда короналя Престимиона.
«Лорд Конфалюм сказал мне, что я буду следующим короналем», — однажды сообщил ему Престимион, когда они все были гораздо моложе, чем сейчас, на тысячу лет моложе. И они тогда ликовали, он, и Гиялорис, и маленький герцог Свор. Они пировали далеко за полночь, а в конце пришел Акбалик и помог им прикончить остатки вина, и Навигорн, и Мандрикарн, который погиб потом на войне, и Абригант, и, наверное, еще один брат Престимиона, и даже Корсибар… Да, Корсибар был с ними и радостно обнимал Престимиона вместе с остальными, ибо безумная идея захватить трон самому еще не пришла ему в голову. И будущее казалось им таким светлым в ту ночь. Но потом — узурпация и гражданская война, и потеря памяти, и это новое противостояние с Дантирией Самбайлом… Все эти годы были полны горя и тяжелого труда. Что принес каждому из них тот факт, что Престимион стал короналем, кроме жизни, полной лишений, боли, усталости и потерь добрых друзей?
А теперь — теперь этот ужасный, нескончаемый путь по Стойензару, преследование фантома, который не дает себя обнаружить…
Септах Мелайн пожал плечами. Как и все остальное, это была часть замысла Высшего Божества. Однажды их всех призовут вернуться к Источнику, как суждено всем, жившим когда-либо на свете, великим и малым, и какое тогда будет иметь значение, что им пришлось вытерпеть эти скоротечные мгновения лишений в джунглях, тогда как они с большей радостью пировали бы Замке?
Поэтому, подумал он, не жалуйся. Двигайся вперед, куда бы тебя ни посылали. Выполняй свою задачу, какой бы она ни была.
Он посмотрел вперед сквозь лобовое стекло экипажа.
— Гиялорис! — внезапно позвал он.
— Ты мне сказал, что не желаешь разговаривать.
— Это было раньше. Посмотри же, Гиялорис! Посмотри туда! — Поспешно остановив экипаж, Септах Мелайн возбужденно показывал пальцем на север.
Гиялорис посмотрел, протер глаза, снова взглянул.
— Поляна? Палатки? — изумленно спросил он.
— Да, поляна. Палатки.
— Ты думаешь, там Дантирия Самбайл?
Септах Мелайн кивнул. Они наткнулись на край настоящей дороги, шириной в два экипажа, пересекающей грубую колею, по которой они двигались на запад.
Она начиналась севернее, среди зарослей манганозы и вела, по-видимому, к морю. Сквозь просвет, который она создавала в роще пальм, они увидели коричневые палатки довольно внушительного лагеря среди джунглей, как раз такого импровизированного бивуака, на который их разведчики не раз натыкались в лесу, но на следующий день не могли снова отыскать.
А в его голове звучал нежный голос Хозяйки, сообщивший ему, что они достигли своей цели и должны готовиться к атаке.
Оставив экипаж, он подбежал к машине, следующей за ними, к экипажу Навигорна, который тоже остановился. Навигорн с озадаченным видом выглядывал из него.
— Ты видишь? — спросил Септах Мелайн.
— Вижу что? Где?
— Лагерь прокуратора! Открой глаза, парень! Он вон там…
Септах Мелайн обернулся, чтобы указать на него Навигорну, ошеломленно замигал, прижал ладонь ко рту и застонал.
Все исчезло. Или же ничего никогда и не было. Не было дороги, пересекающей их тропу. Не было поляны, лагеря, ничего, кроме знакомой стены зарослей манганозы, — О чем ты говоришь, Септах Мелайн? Что ты видишь?
— Я ничего не вижу Навигорн. Вот в чем проблема.
Я видел его — и Гиялорис тоже, всего секунду назад, — а теперь… теперь…
Из глубины души Септах Мелайн воззвал к Хозяйке и попросил объяснения. Сначала он не получил никакого ответа. Казалось, она его покинула.
Потом он ощутил ее присутствие, далекое и неясное, словно силы ее внезапно сильно ослабели. Лишь с огромным трудом он понял смысл неуверенного импульса бессловесного контакта, установившегося между ними.
Тем не менее постепенно он понял.
То, что он только что видел, дорога в джунглях и палаточный лагерь за ней, не было иллюзией. Враг, которого они так долго искали, действительно прятался за этими ближайшими деревьями. И на одно короткое, дразнящее мгновение его глаза получили возможность видеть сквозь облако непроницаемости, так долго скрывавшее от них прокуратора.
Но средство, при помощи которого это облако рассеялось, потеряло свою силу. Усилие оказалось слишком большим. Облако снова опустилось.
Они могли, конечно, попытаться атаковать ближайшее место, где, как им было теперь известно, скрывался Дантирия Самбайл. Но это было все равно что вести сражение с завязанными глазами. Прокуратор и все его люди будут для них невидимы. А сами они останутся на виду, сражаясь против незримого противника.
Теперь Престимиону стало ясно, что Динитак слабеет. Его лицо покрылось странной бледностью, несмотря на смуглую кожу, покрытую загаром Сувраэля, глаза затуманились, худые щеки ввалились от чудовищной усталости. Он весь дрожал. Время от времени он прижимал кончики пальцев к вискам. Его шлем слегка ., сбился на бок, но он этого не замечал.
Операция началась меньше двух часов назад, а они уже теряли основного игрока.
— Он выдержит, мама? — тихо спросил Престимион.
— Он слабеет очень быстро, по-моему. Он смог подорвать способность своего отца создавать иллюзию, но не смог ее уничтожить. А теперь у него кончаются силы.
На Хозяйке тоже сказывалось напряжение. Задолго. до рассвета она при помощи своего обруча установила связь с Септахом Мелайном, находящимся далеко в джунглях Стойензара, с безопасного расстояния наблюдала за лагерем Дантирии Самбайла, и также поддерживала контакт с Динитаком Барджазидом, когда мальчик рискнул использовать шлем против своего отца. Усилие, необходимое для поддержания трех мостов восприятия, открытых одновременно, истощали ее силы.
Неужели, подумал Престимион, наша атака на Дантирию Самбайла провалится еще до того, как мы нанесем первый удар?
Он снова посмотрел на Динитака. Никаких сомнений: парень вот-вот рухнет. Его лицо блестит от пота, а глаза ничего не видят. Он дико вращает ими, так что иногда видны лишь белки. Теперь он начал раскачиваться взад и вперед, с носка на пятку. У него вырвался тихий, протяжный стон.
Динитак больше не способен сопротивляться своему отцу. Похоже, ему сейчас сильно достается от Венгенара Барджазида через этот шлем. И в любой момент…
И в этот момент Динитак согнулся, на мгновение замер, скорчился, дико задрожал с головы до ног и начал падать.
Деккерет вскрикнул и бросился к мальчику, продемонстрировав ту же быстроту реакции, что и тогда, давно, когда безумец с серпом выскочил из толпы в Норморке. Динитак уже падал на землю, разворачиваясь при падении. Быстрым движением Деккерет обхватил его за плечи и осторожно опустил на пол.
Последним конвульсивным движением перед падением Динитак сбил с головы шлем, и эта хрупкая вещь какие-то доли секунды, казалось, парила в воздухе.
Престимион почти машинально перехватил ее в полете через комнату двумя согнутыми пальцами. Он стоял и с благоговением смотрел на шлем в своих руках.
И тут он понял, что надо делать в этот критический момент.
— Теперь моя очередь, — заявил он. И, не ожидая ответа ни от кого из присутствующих, он высоко поднял шлем над головой, долю секунды смотрел на него снизу вверх, а потом надел на голову.
Он уже не в первый раз надевал этот шлем. Повинуясь настойчивым требованиям Престимиона, Динитак Барджазид дал ему три урока пользования этим устройством за последние две недели: самое минимальное знакомство, всего лишь недолгие пробы того, на что способен шлем. Он усвоил первые шаги управления шлемом и совершил краткие вылазки во внешние области сознания самого Динитака и Деккерета.
Но настоящей возможности получить реальный опыт применения шлема на большом расстоянии у него не было.
Теперь будет.
— Помоги мне, если можешь, — обратился он к Динитаку, который лежал, беспомощно распростершись на полу и прислонившись к Деккерету — Как мне найти Стойензар?
— Сначала рычаг вертикального взлета, — ответил парень. Его голос от усталости превратился в слабый, едва слышный шепот. — Двигайтесь вверх. Вверх и во внешнее пространство. Потом сверху выберите путь.
Вверх и во внешнее пространство? Легко сказать.
Но что… как…
Ну, ничего не остается, как только начать. Престимион дотронулся до рычага вертикального взлета и чуть-чуть повернул его, но его тут же подхватило и унесло ввысь. Все равно что оседлать молнию. Или взлетающую ракету. Его» сознание взмыло вверх с колоссальной скоростью сквозь сине-стальную полосу атмосферы и в черноту за ней, по направлению к солнцу.
Огромное сверкающее золотисто-зеленое светило висело перед ним в чистой пустоте космоса устрашающе близко, выбрасывая вихри пламени во всех направлениях. При его потрясающем свете Престимион увидел Маджипур далеко внизу под собой — медленно вращающийся, крошечный шарик. Единственный зазубренный пик Замковый горы, торчащий с одной стороны, выглядел отсюда всего лишь тонкой иглой, но Престимион понимал, что это — самая колоссальная из игл, которая пронзала слой атмосферы, окружающей планету, и выходила далеко в темное пространство за ней.
Планета повернулась, и Замковая гора ушла из поля его зрения. Это сверкающее сине-зеленое пространство под ним было Великим океаном, берега которого видели очень немногие исследователи. Потом он увидел побережье Зимроэля, Остров Сна и архипелаг Родамаунт. Паря в безвременье между звездами и планетой, Престимион видел, как Алханроэль снова появился в поле его зрения, на этот раз со стороны, обращенной к Зимроэлю. С какой-то точки над серединой Внутреннего моря он ясно различал его впереди: длинную дугу его западного побережья, идущую на юг, и отходящий от нее тонкий палец полуострова.
«Я взлетел слишком высоко, — сказал он себе. — Мне необходимо снизиться. Я уже и так пробыл вдалеке слишком долго. Прошли года, века, пока я парил здесь.
Битва закончена, планета летит дальше, история моего царствования рассказана.
Я пробыл здесь слишком долго, мне необходимо спуститься».
Он медленно начал снижаться. И с удивительной легкостью полетел к побережью Алханроэля.
«Теперь осторожно. Вот город Стойен. Мы сейчас находимся где-то в нем, хотя я одновременно нахожусь здесь, наверху. А теперь двинемся на восток, вдоль южного берега. Вот так… Полуостров… Джунгли…»
С расстояния в миллион миль донесся голос, возможно принадлежащий Динитаку Барджазиду:
— Ищите точку пламени, милорд. Там вы их найдете.
Точку пламени? Что это должно означать?
Все, что находилось перед ним, казалось хаосом.
Чем ниже Престимион опускался над поверхностью планеты, тем более непонятным все становилось. Но он нашел на шлеме ручку управления горизонтальным движением и направился сквозь густую завесу тумана и мрака, возникшую перед ним. Он вонзился в нее, подобно живому мечу, и постепенно все немного прояснилось. Пришлось приложить колоссальное усилие.
Его мозг пылал. Он входил в зону защитного экрана Венгенара Барджазида. Зеленые колышущиеся волны взрывной силы проносились сквозь небесный свод, и Престимиону приходилось напрягать силы, чтобы не рухнуть, подобно сгоревшему метеору, в море, которое колыхалось и пенилось под ним, как парное молоко.
Престимион снова обрел равновесие. Замер совершенно неподвижно. Потом глубоко нырнул в темную преграду и стал пробиваться на противоположную сторону.
Он видел сияющий внизу свет.
Точка пламени, в точности как говорил юный Барджазид, обжигающая зона яркого света, сверкающего сквозь непонятное облако, которое все еще окутывало его.
— Вот они! — воскликнул он. — Да! Да! Я их вижу. Но как мне добраться…
Внезапно Престимион почувствовал поддержку: дружескую руку у локтя, помогающую устоять. Он чувствовал, что мать при помощи своего обруча тянется к нему, прикасается к его сознанию, дает ему свои силы и мудрость. А она, в свою очередь, руководствуется теми советами, которые с трудом шепчет ей Динитак Барджазид.
Теперь путь перед ним свободен.
При помощи одного из маленьких рычажков на шлеме он сосредоточил свои мысли на этой точке пламени, и огненное свечение поредело и стало тусклым.
Он ясно увидел лагерь в джунглях, словно находился внизу, на земле, среди него. Палатки, груды оружия, костры, экипажи и верховые животные.
«Чьими глазами я все это вижу?» — удивился Престимион. Ответ пришел сразу же. Он проник в сознание этого человека и быстро различил яркое ядро злобы, горящей с ужасающей силой, и, почувствовав эту злобу, он содрогнулся, ибо мгновенно понял, что прикоснулся к душе помощника прокуратора, печально известного Мандралиски.
Находиться внутри его сознания было все равно что плыть по морю расплавленной лавы. Мандралиска никак не мог ему навредить, как полагал Престимион, поскольку у него не было шлема. Но любой контакт с этим отвратительным человеком был испытанием, и его не следовало затягивать.
Престимион мысленно оттолкнул его. Мандралиска отлетел в сторону и исчез.
«Мне нужен Венгенар Барджазид. А потом — Дантирия Самбайл».
— Мама? Помоги мне найти человека в шлеме.
Но это оказалось лишним. Венгенар Барджазид уже сам его нашел и теперь боролся против вторгшегося в лагерь человека.
Первый контрудар был нанесен молниеносно и со страшной силой. У Престимиона возникло такое ощущение, словно он получил сокрушительный удар по затылку и второй под ложечку Он задохнулся и зашатался под этими ударами, отчаянно хватая ртом воздух. Но Барджазид был неумолим. Его шлем имел большую мощность. И он в совершенстве владел этим устройством, а Престимион был новичком.
Сознание Престимиона раздвоилось: часть его находилась в комнате, в городе Стойен, вместе с матерью, Деккеретом, Динитаком и Мондиганд-Климдом, а часть на поляне в джунглях Стойензара. У него уже начали возникать сомнения, что ему удастся каким-то образом отразить эту яростную атаку. Похоже, что он неизбежно будет уничтожен.
Но потом он напряг силы и толкнул Барджазида, как до этого толкнул Мандралиску, и тот, казалось, отступил под его напором. Тогда Престимион снова толкнул, сильнее; и на этот раз сила ярости Барджазида ослабела, то ли потому, что Престимиону удалось оттеснить его назад, то ли потому, что он просто отошел в сторону, чтобы собрать силы для более решительного удара. Как бы там ни было, эта пауза дала Престимиону весьма необходимую передышку.
Но он знал, что пауза долго не продлится. Он видел этого человечка, словно он стоял перед ним во плоти: с тонкими губами, хитрыми глазами, со старым ожерельем из плохо подобранных костей морского дракона на шее и шлемом на голове. Барджазид казался совершенно уверенным в себе. Его глаза блестели от злобного удовольствия. Престимион не сомневался, что тот готовится нанести второй и, возможно, последний удар.
Он приготовился отразить его.
— Ты еще со мной, мама? Ты нужна мне сейчас.
Да, она все еще здесь. Престимион ощущал ее присутствие рядом с собой.
И вдруг осознал, что к его усилиям присоединились еще чьи-то могучие силы, новая опора для него в этой битве. Чужая сила пришла от союзника и была совсем не похожа на нежное и любящее излучение, исходящее от Хозяйки. Казалось, он может глазами нового союзника воспринимать все в каком-то другом измерении.
Через мгновение Престимион узнал источник этой странной перемены в своей способности видеть эту странную двойственность зрения, которая только что пришла к нему. Это Мондиганд-Климд каким-то образом вышел на линию атаки. Какое еще объяснение могло существовать, если не вмешательство мага су-сухириса в конфликт?
Пора, Престимион! Бей!
И он ударил. Пока Барджазид собирал силы для удара, который завершил бы битву, Престимион обрушился на него всей мощью, которая оказалась в его распоряжении.
Искусство Барджазида в обращении с магическими устройствами далеко превосходило умение Престимиона, но сила духа, которая вознесла Престимиона на трон Маджипура, была гораздо более могучей, чем сила темной души Венгенара Барджазида. Рядом с Престимионом стояли Хозяйка и Мондиганд-Климд, сливая свои силы с его силами. Он нанес Барджазиду сокрушительный удар и сразу же понял, что прорвал защиту врага. Барджазид отлетел назад, отброшенный колоссальным напором противника. Он зашатался и завертелся на месте, изо всех сил пытаясь удержаться на ногах.
Еще раз. Еще раз, Престимион!
Да, еще раз. И еще, и еще, и еще.
Барджазид рухнул. Свалился. И остался лежать лицом вниз в болоте, издавая тихие стоны.
Теперь никто не охранял доступ к Дантирии Самбайлу.
15
Так ли это? Или все это некая жалкая галлюцинация, рожденная усталым рассудком в результате долгого и трудного путешествия? Как он мог знать?
Что ему оставалось делать, как не подчиняться направляющим импульсам, возникающим в его мозгу, и надеяться, что они настоящие? И упорно двигаться все дальше, пока их героический поход не подойдет к завершению, если им суждено увидеть это завершение.
Не этого он ожидал от жизни, не такого существования, полного тяжкого труда и отчаяния, когда Престимиона в первый раз назвали наследником трона.
Как странно все складывалось с тех пор, думал Септах Мелайн, оглядываясь назад, на короткий и бурный период правления лорда короналя Престимиона.
«Лорд Конфалюм сказал мне, что я буду следующим короналем», — однажды сообщил ему Престимион, когда они все были гораздо моложе, чем сейчас, на тысячу лет моложе. И они тогда ликовали, он, и Гиялорис, и маленький герцог Свор. Они пировали далеко за полночь, а в конце пришел Акбалик и помог им прикончить остатки вина, и Навигорн, и Мандрикарн, который погиб потом на войне, и Абригант, и, наверное, еще один брат Престимиона, и даже Корсибар… Да, Корсибар был с ними и радостно обнимал Престимиона вместе с остальными, ибо безумная идея захватить трон самому еще не пришла ему в голову. И будущее казалось им таким светлым в ту ночь. Но потом — узурпация и гражданская война, и потеря памяти, и это новое противостояние с Дантирией Самбайлом… Все эти годы были полны горя и тяжелого труда. Что принес каждому из них тот факт, что Престимион стал короналем, кроме жизни, полной лишений, боли, усталости и потерь добрых друзей?
А теперь — теперь этот ужасный, нескончаемый путь по Стойензару, преследование фантома, который не дает себя обнаружить…
Септах Мелайн пожал плечами. Как и все остальное, это была часть замысла Высшего Божества. Однажды их всех призовут вернуться к Источнику, как суждено всем, жившим когда-либо на свете, великим и малым, и какое тогда будет иметь значение, что им пришлось вытерпеть эти скоротечные мгновения лишений в джунглях, тогда как они с большей радостью пировали бы Замке?
Поэтому, подумал он, не жалуйся. Двигайся вперед, куда бы тебя ни посылали. Выполняй свою задачу, какой бы она ни была.
Он посмотрел вперед сквозь лобовое стекло экипажа.
— Гиялорис! — внезапно позвал он.
— Ты мне сказал, что не желаешь разговаривать.
— Это было раньше. Посмотри же, Гиялорис! Посмотри туда! — Поспешно остановив экипаж, Септах Мелайн возбужденно показывал пальцем на север.
Гиялорис посмотрел, протер глаза, снова взглянул.
— Поляна? Палатки? — изумленно спросил он.
— Да, поляна. Палатки.
— Ты думаешь, там Дантирия Самбайл?
Септах Мелайн кивнул. Они наткнулись на край настоящей дороги, шириной в два экипажа, пересекающей грубую колею, по которой они двигались на запад.
Она начиналась севернее, среди зарослей манганозы и вела, по-видимому, к морю. Сквозь просвет, который она создавала в роще пальм, они увидели коричневые палатки довольно внушительного лагеря среди джунглей, как раз такого импровизированного бивуака, на который их разведчики не раз натыкались в лесу, но на следующий день не могли снова отыскать.
А в его голове звучал нежный голос Хозяйки, сообщивший ему, что они достигли своей цели и должны готовиться к атаке.
Оставив экипаж, он подбежал к машине, следующей за ними, к экипажу Навигорна, который тоже остановился. Навигорн с озадаченным видом выглядывал из него.
— Ты видишь? — спросил Септах Мелайн.
— Вижу что? Где?
— Лагерь прокуратора! Открой глаза, парень! Он вон там…
Септах Мелайн обернулся, чтобы указать на него Навигорну, ошеломленно замигал, прижал ладонь ко рту и застонал.
Все исчезло. Или же ничего никогда и не было. Не было дороги, пересекающей их тропу. Не было поляны, лагеря, ничего, кроме знакомой стены зарослей манганозы, — О чем ты говоришь, Септах Мелайн? Что ты видишь?
— Я ничего не вижу Навигорн. Вот в чем проблема.
Я видел его — и Гиялорис тоже, всего секунду назад, — а теперь… теперь…
Из глубины души Септах Мелайн воззвал к Хозяйке и попросил объяснения. Сначала он не получил никакого ответа. Казалось, она его покинула.
Потом он ощутил ее присутствие, далекое и неясное, словно силы ее внезапно сильно ослабели. Лишь с огромным трудом он понял смысл неуверенного импульса бессловесного контакта, установившегося между ними.
Тем не менее постепенно он понял.
То, что он только что видел, дорога в джунглях и палаточный лагерь за ней, не было иллюзией. Враг, которого они так долго искали, действительно прятался за этими ближайшими деревьями. И на одно короткое, дразнящее мгновение его глаза получили возможность видеть сквозь облако непроницаемости, так долго скрывавшее от них прокуратора.
Но средство, при помощи которого это облако рассеялось, потеряло свою силу. Усилие оказалось слишком большим. Облако снова опустилось.
Они могли, конечно, попытаться атаковать ближайшее место, где, как им было теперь известно, скрывался Дантирия Самбайл. Но это было все равно что вести сражение с завязанными глазами. Прокуратор и все его люди будут для них невидимы. А сами они останутся на виду, сражаясь против незримого противника.
Теперь Престимиону стало ясно, что Динитак слабеет. Его лицо покрылось странной бледностью, несмотря на смуглую кожу, покрытую загаром Сувраэля, глаза затуманились, худые щеки ввалились от чудовищной усталости. Он весь дрожал. Время от времени он прижимал кончики пальцев к вискам. Его шлем слегка ., сбился на бок, но он этого не замечал.
Операция началась меньше двух часов назад, а они уже теряли основного игрока.
— Он выдержит, мама? — тихо спросил Престимион.
— Он слабеет очень быстро, по-моему. Он смог подорвать способность своего отца создавать иллюзию, но не смог ее уничтожить. А теперь у него кончаются силы.
На Хозяйке тоже сказывалось напряжение. Задолго. до рассвета она при помощи своего обруча установила связь с Септахом Мелайном, находящимся далеко в джунглях Стойензара, с безопасного расстояния наблюдала за лагерем Дантирии Самбайла, и также поддерживала контакт с Динитаком Барджазидом, когда мальчик рискнул использовать шлем против своего отца. Усилие, необходимое для поддержания трех мостов восприятия, открытых одновременно, истощали ее силы.
Неужели, подумал Престимион, наша атака на Дантирию Самбайла провалится еще до того, как мы нанесем первый удар?
Он снова посмотрел на Динитака. Никаких сомнений: парень вот-вот рухнет. Его лицо блестит от пота, а глаза ничего не видят. Он дико вращает ими, так что иногда видны лишь белки. Теперь он начал раскачиваться взад и вперед, с носка на пятку. У него вырвался тихий, протяжный стон.
Динитак больше не способен сопротивляться своему отцу. Похоже, ему сейчас сильно достается от Венгенара Барджазида через этот шлем. И в любой момент…
И в этот момент Динитак согнулся, на мгновение замер, скорчился, дико задрожал с головы до ног и начал падать.
Деккерет вскрикнул и бросился к мальчику, продемонстрировав ту же быстроту реакции, что и тогда, давно, когда безумец с серпом выскочил из толпы в Норморке. Динитак уже падал на землю, разворачиваясь при падении. Быстрым движением Деккерет обхватил его за плечи и осторожно опустил на пол.
Последним конвульсивным движением перед падением Динитак сбил с головы шлем, и эта хрупкая вещь какие-то доли секунды, казалось, парила в воздухе.
Престимион почти машинально перехватил ее в полете через комнату двумя согнутыми пальцами. Он стоял и с благоговением смотрел на шлем в своих руках.
И тут он понял, что надо делать в этот критический момент.
— Теперь моя очередь, — заявил он. И, не ожидая ответа ни от кого из присутствующих, он высоко поднял шлем над головой, долю секунды смотрел на него снизу вверх, а потом надел на голову.
Он уже не в первый раз надевал этот шлем. Повинуясь настойчивым требованиям Престимиона, Динитак Барджазид дал ему три урока пользования этим устройством за последние две недели: самое минимальное знакомство, всего лишь недолгие пробы того, на что способен шлем. Он усвоил первые шаги управления шлемом и совершил краткие вылазки во внешние области сознания самого Динитака и Деккерета.
Но настоящей возможности получить реальный опыт применения шлема на большом расстоянии у него не было.
Теперь будет.
— Помоги мне, если можешь, — обратился он к Динитаку, который лежал, беспомощно распростершись на полу и прислонившись к Деккерету — Как мне найти Стойензар?
— Сначала рычаг вертикального взлета, — ответил парень. Его голос от усталости превратился в слабый, едва слышный шепот. — Двигайтесь вверх. Вверх и во внешнее пространство. Потом сверху выберите путь.
Вверх и во внешнее пространство? Легко сказать.
Но что… как…
Ну, ничего не остается, как только начать. Престимион дотронулся до рычага вертикального взлета и чуть-чуть повернул его, но его тут же подхватило и унесло ввысь. Все равно что оседлать молнию. Или взлетающую ракету. Его» сознание взмыло вверх с колоссальной скоростью сквозь сине-стальную полосу атмосферы и в черноту за ней, по направлению к солнцу.
Огромное сверкающее золотисто-зеленое светило висело перед ним в чистой пустоте космоса устрашающе близко, выбрасывая вихри пламени во всех направлениях. При его потрясающем свете Престимион увидел Маджипур далеко внизу под собой — медленно вращающийся, крошечный шарик. Единственный зазубренный пик Замковый горы, торчащий с одной стороны, выглядел отсюда всего лишь тонкой иглой, но Престимион понимал, что это — самая колоссальная из игл, которая пронзала слой атмосферы, окружающей планету, и выходила далеко в темное пространство за ней.
Планета повернулась, и Замковая гора ушла из поля его зрения. Это сверкающее сине-зеленое пространство под ним было Великим океаном, берега которого видели очень немногие исследователи. Потом он увидел побережье Зимроэля, Остров Сна и архипелаг Родамаунт. Паря в безвременье между звездами и планетой, Престимион видел, как Алханроэль снова появился в поле его зрения, на этот раз со стороны, обращенной к Зимроэлю. С какой-то точки над серединой Внутреннего моря он ясно различал его впереди: длинную дугу его западного побережья, идущую на юг, и отходящий от нее тонкий палец полуострова.
«Я взлетел слишком высоко, — сказал он себе. — Мне необходимо снизиться. Я уже и так пробыл вдалеке слишком долго. Прошли года, века, пока я парил здесь.
Битва закончена, планета летит дальше, история моего царствования рассказана.
Я пробыл здесь слишком долго, мне необходимо спуститься».
Он медленно начал снижаться. И с удивительной легкостью полетел к побережью Алханроэля.
«Теперь осторожно. Вот город Стойен. Мы сейчас находимся где-то в нем, хотя я одновременно нахожусь здесь, наверху. А теперь двинемся на восток, вдоль южного берега. Вот так… Полуостров… Джунгли…»
С расстояния в миллион миль донесся голос, возможно принадлежащий Динитаку Барджазиду:
— Ищите точку пламени, милорд. Там вы их найдете.
Точку пламени? Что это должно означать?
Все, что находилось перед ним, казалось хаосом.
Чем ниже Престимион опускался над поверхностью планеты, тем более непонятным все становилось. Но он нашел на шлеме ручку управления горизонтальным движением и направился сквозь густую завесу тумана и мрака, возникшую перед ним. Он вонзился в нее, подобно живому мечу, и постепенно все немного прояснилось. Пришлось приложить колоссальное усилие.
Его мозг пылал. Он входил в зону защитного экрана Венгенара Барджазида. Зеленые колышущиеся волны взрывной силы проносились сквозь небесный свод, и Престимиону приходилось напрягать силы, чтобы не рухнуть, подобно сгоревшему метеору, в море, которое колыхалось и пенилось под ним, как парное молоко.
Престимион снова обрел равновесие. Замер совершенно неподвижно. Потом глубоко нырнул в темную преграду и стал пробиваться на противоположную сторону.
Он видел сияющий внизу свет.
Точка пламени, в точности как говорил юный Барджазид, обжигающая зона яркого света, сверкающего сквозь непонятное облако, которое все еще окутывало его.
— Вот они! — воскликнул он. — Да! Да! Я их вижу. Но как мне добраться…
Внезапно Престимион почувствовал поддержку: дружескую руку у локтя, помогающую устоять. Он чувствовал, что мать при помощи своего обруча тянется к нему, прикасается к его сознанию, дает ему свои силы и мудрость. А она, в свою очередь, руководствуется теми советами, которые с трудом шепчет ей Динитак Барджазид.
Теперь путь перед ним свободен.
При помощи одного из маленьких рычажков на шлеме он сосредоточил свои мысли на этой точке пламени, и огненное свечение поредело и стало тусклым.
Он ясно увидел лагерь в джунглях, словно находился внизу, на земле, среди него. Палатки, груды оружия, костры, экипажи и верховые животные.
«Чьими глазами я все это вижу?» — удивился Престимион. Ответ пришел сразу же. Он проник в сознание этого человека и быстро различил яркое ядро злобы, горящей с ужасающей силой, и, почувствовав эту злобу, он содрогнулся, ибо мгновенно понял, что прикоснулся к душе помощника прокуратора, печально известного Мандралиски.
Находиться внутри его сознания было все равно что плыть по морю расплавленной лавы. Мандралиска никак не мог ему навредить, как полагал Престимион, поскольку у него не было шлема. Но любой контакт с этим отвратительным человеком был испытанием, и его не следовало затягивать.
Престимион мысленно оттолкнул его. Мандралиска отлетел в сторону и исчез.
«Мне нужен Венгенар Барджазид. А потом — Дантирия Самбайл».
— Мама? Помоги мне найти человека в шлеме.
Но это оказалось лишним. Венгенар Барджазид уже сам его нашел и теперь боролся против вторгшегося в лагерь человека.
Первый контрудар был нанесен молниеносно и со страшной силой. У Престимиона возникло такое ощущение, словно он получил сокрушительный удар по затылку и второй под ложечку Он задохнулся и зашатался под этими ударами, отчаянно хватая ртом воздух. Но Барджазид был неумолим. Его шлем имел большую мощность. И он в совершенстве владел этим устройством, а Престимион был новичком.
Сознание Престимиона раздвоилось: часть его находилась в комнате, в городе Стойен, вместе с матерью, Деккеретом, Динитаком и Мондиганд-Климдом, а часть на поляне в джунглях Стойензара. У него уже начали возникать сомнения, что ему удастся каким-то образом отразить эту яростную атаку. Похоже, что он неизбежно будет уничтожен.
Но потом он напряг силы и толкнул Барджазида, как до этого толкнул Мандралиску, и тот, казалось, отступил под его напором. Тогда Престимион снова толкнул, сильнее; и на этот раз сила ярости Барджазида ослабела, то ли потому, что Престимиону удалось оттеснить его назад, то ли потому, что он просто отошел в сторону, чтобы собрать силы для более решительного удара. Как бы там ни было, эта пауза дала Престимиону весьма необходимую передышку.
Но он знал, что пауза долго не продлится. Он видел этого человечка, словно он стоял перед ним во плоти: с тонкими губами, хитрыми глазами, со старым ожерельем из плохо подобранных костей морского дракона на шее и шлемом на голове. Барджазид казался совершенно уверенным в себе. Его глаза блестели от злобного удовольствия. Престимион не сомневался, что тот готовится нанести второй и, возможно, последний удар.
Он приготовился отразить его.
— Ты еще со мной, мама? Ты нужна мне сейчас.
Да, она все еще здесь. Престимион ощущал ее присутствие рядом с собой.
И вдруг осознал, что к его усилиям присоединились еще чьи-то могучие силы, новая опора для него в этой битве. Чужая сила пришла от союзника и была совсем не похожа на нежное и любящее излучение, исходящее от Хозяйки. Казалось, он может глазами нового союзника воспринимать все в каком-то другом измерении.
Через мгновение Престимион узнал источник этой странной перемены в своей способности видеть эту странную двойственность зрения, которая только что пришла к нему. Это Мондиганд-Климд каким-то образом вышел на линию атаки. Какое еще объяснение могло существовать, если не вмешательство мага су-сухириса в конфликт?
Пора, Престимион! Бей!
И он ударил. Пока Барджазид собирал силы для удара, который завершил бы битву, Престимион обрушился на него всей мощью, которая оказалась в его распоряжении.
Искусство Барджазида в обращении с магическими устройствами далеко превосходило умение Престимиона, но сила духа, которая вознесла Престимиона на трон Маджипура, была гораздо более могучей, чем сила темной души Венгенара Барджазида. Рядом с Престимионом стояли Хозяйка и Мондиганд-Климд, сливая свои силы с его силами. Он нанес Барджазиду сокрушительный удар и сразу же понял, что прорвал защиту врага. Барджазид отлетел назад, отброшенный колоссальным напором противника. Он зашатался и завертелся на месте, изо всех сил пытаясь удержаться на ногах.
Еще раз. Еще раз, Престимион!
Да, еще раз. И еще, и еще, и еще.
Барджазид рухнул. Свалился. И остался лежать лицом вниз в болоте, издавая тихие стоны.
Теперь никто не охранял доступ к Дантирии Самбайлу.
15
— Теперь вы видите? — воскликнул Септах Мелайн. — Палатки? Экипажи? И не сам ли это Дантирия Самбайл? Вперед, пока он опять не исчез!
Он не совсем понимал, что произошло и почему, так как Хозяйка больше не присутствовала в его сознании. Он лишь был уверен, что лагерь прокуратора, который совсем недавно окутывало невидимое облако, внезапно возник перед их ошеломленными взглядами и лежал перед ними, как на ладони. Теперь в мире бурлили странные события, сплеталась паутина судьбы, и Септах Мелайн знал, что настал момент довести дело до завершения. Другой возможности может и не быть.
Казалось странным, что барьеры так легко рухнули.
Но Септах Мелайн сильно подозревал, что добиться этого было вовсе не просто, что путь расчистился в результате некой жаркой, но невидимой битвы.
— Да, вот он, — произнес Навигорн потрясенным тоном. — Теперь я вижу лагерь. Но как…
— Это дело рук Престимиона, — ответил Септах Мелайн. — Чувствую, что это он здесь поработал. Он сейчас рядом с нами. Вперед, братья! Быстрее!
Он ринулся вперед, на поляну, с обнаженным мечом в руке. Гиялорис бежал справа от него, Навигорн слева, а воины, которых они привели с собой с севера, высыпали вслед на ними из экипажей и присоединились к наступлению. Это не была тщательно спланированная атака, а просто дикий набег, стремительный и яростный.
— Найдите прокуратора! — крикнул Гиялорис голосом, напоминающим раскат грома. — Первым делом найдите его!
— И Мандралиску тоже, — крикнул Септах Mелайн. — Эти двое не должны ускользнуть!
Но где же они? Все смешалось на поляне. Лагерь был полон растерянных солдат, перемешавшихся в таком беспорядке, что невозможно было определить, кто где.
Когда они ворвались в лагерь, худой, высохший старик, лежавший ничком на земле, неуверенно поднялся на ноги и бесцельно побрел им навстречу, глаза его были тусклыми и почти невидящими, лицо искажено, одна сторона лица обвисла, словно он недавно перенес удар. На голове у него был какой-то металлической прибор, возможно магическое устройство. Этот человек издавал нечленораздельные звуки, бессвязное бормотание. Он дрожащими руками потянулся к Навигорну, который был ближе всех от него. Навигорн презрительно отшвырнул его в сторону, и тот растянулся на земле, словно груда сброшенного тряпья.
— А, ты его не знаешь? — спросил Гиялорис — Это же Барджазид! Тот, кто доставил нам столько неприятностей! По крайней мере то, что от него осталось. — И он повернулся, чтобы пронзить его своим мечом. Но Септах Мелайн, как всегда, действовал быстрее и уже разделался с ним молниеносным ударом.
— А вот там, по-моему, Мандралиска, — сказал Навигорн, указывая на дальний край поляны.
И действительно, дегустатор ядов прокуратора пытался спрятаться там, он пробирался вдоль стены манганозовых пальм в поисках просвета, через который мог бы ускользнуть.
— Он мой, — крикнул Навигорн и побежал к нему.
— Вон прокуратор! — воскликнул Септах Мелайн. — Предоставьте его мне!
Да, Дантирия Самбайл стоял в пятидесяти ярдах и улыбался ему в ревущем водовороте, в который превратился его лагерь. Казалось, он не подготовился к бою: на нем была лишь простая полотняная туника, схваченная поясом у талии, и мягкие кожаные туфли с острыми, длинными концами. Но у него откуда-то появилась в руках прочная сабля и длинный, узкий кинжал. Держа оружие в обеих руках, он манил к себе Септаха Мелайна, приглашал его вступить в поединок.
Странные лиловые глаза прокуратора на мясистом красном лице смотрели на него почти с любовью.
— Да, — сказал Септах Мелайн. — Испытаем наше мастерство, не так ли, Дантирия Самбайл?
Они медленно двинулись друг к другу, взгляд каждого из противников не отрывался от лица оппонента, словно вокруг них на поляне больше никого не было.
Прокуратор держал стилет в правой руке, а саблю в левой. Это странно, подумал Септах Мелайн, — насколько он знал, Дантирия Самбайл был правшой и всегда предпочитал драться на массивных саблях. Что он собирается делать? Попытается отбить в сторону меч Септаха Мелайна взмахом сабли вбок и пронзить его незащищенное сердце кинжалом?
Неважно. Этого не случится. Септах Мелайн был уверен, что для него, наконец, настал момент освободить планету от этого великого чудовища.
— На поле у Тегомарского гребня ты тоже бросился на Престимиона с оружием в двух руках, разве не так, Дантирия Самбайл? — приветливо спросил Септах Мелайн. — И нанес удар боевым топором, по-моему, а потом бросился на него с саблей. Но он все равно превзошел тебя, как мне говорили. — Пока он произносил все это, они кружились друг против друга, выбирая выгодную позицию. Септах Мелайн был моложе и выше ростом и двигался быстрее, а прокуратор — тяжелее и сильнее. — Он превзошел тебя, да, и сохранил тебе жизнь. Но я не Престимион, Дантирия Самбайл. Когда я одержу победу, тебе придет конец. И давно уже пора с тобой покончить, как мне кажется.
— Ты слишком много болтаешь, любитель цветочков и колечек. Пустой щеголь! Мальчишка-переросток!
— Щеголь? Ну, с этим я еще могу согласиться. Но мальчишка? Мальчишка, Дантирия Самбайл?!
— Ты и есть всего лишь мальчишка. Давай, Септах Мелайн, покажи нам, наконец, как ты искусно владеешь мечом!
— От всей души предоставлю тебе возможность полюбоваться!
Септах Мелайн шагнул вперед, намеренно открывшись, чтобы прокуратор выдал, что он задумал предпринять с этими своими двумя орудиями. Но Дантирия Самбайл лишь отскочил в сторону, как краб, потрясая кинжалом и саблей, словно сам еще не решил, что из них пустить в ход. Септах Мелайн сделал в его сторону быстрый элегантный выпад, только для того, чтобы продемонстрировать прокуратору вспышку солнечного света, отраженного его сверкающим мечом. Дантирия Самбайл улыбнулся и одобрительно кивнул.
— А, хорошо сделано, мальчик, очень хорошо. Но ты не пустил мне кровь.
— Когда я предпочитаю рубить воздух, никакой крови не бывает, — ответил Септах Мелайн. — А попробуй вот это. Мальчишка, говоришь?
Теперь настал момент призвать на помощь все свое мастерство фехтовальщика и поскорее закончить бой.
Он не испытывал желания играть в игры с Дантирией Самбайлом. Этот человек слишком много раз уже избежал смерти. Престимион каким-то образом проложил дорогу к этой минуте, и теперь Септаху Мелайну предстояло завершить его труд. Теперь пора быстро покончить с Дантирией Самбайлом, подумал Септах Мелайн, не устраивая долгой, изысканной дуэли и не давая прокуратору шанса прибегнуть к какому-нибудь новому, предательскому трюку.
Септах Мелайн быстро перешел в атаку, сделал ложный выпад слева и рассмеялся, увидев, как легко Дантирия Самбайл принял его за настоящий удар. Когда прокуратор парировал ложный выпад своей саблей, Септах Мелайн взмахнул своим легким мечом в другую сторону и пронзил его кончиком мясистую часть руки, держащей кинжал. Первая кровь вызвала внезапный взрыв ярости, а возможно и страха, в необыкновенных глазах Дантирии Самбайла. Со злобным ревом он обрушил на Септаха Мелайна удар саблей сверху вниз, который мог бы разрубить человека на две части. Легко отскочив в сторону, Септах Мелайн одарил Дантирию Самбайла приятной улыбкой, сделал выпад слева, аккуратно выгнув запястье, и вонзил клинок между ребрами Дантирии Самбайла, а потом еще глубже, пока не удостоверился, что острие достигло сердца.
Вот, подумал Септах Мелайн. Дело сделано. Этого воплощения зла больше нет среди нас.
Несколько секунд они стояли, тесно соприкасаясь.
Прокуратор прислонился к нему и какое-то время еще тяжело дышал, а потом и дыхание прекратилось. Дрожь сотрясла тело прокуратора, как извержение вулкана сотрясает землю, изо рта хлынула кровь. Потом он застыл и повис на противнике мертвым грузом. Септах Мелайн протянул руку и вырвал саблю из безжизненных пальцев Дантирии Самбайла. Она со стуком упала на землю. Одним легким толчком он отправил мертвого прокуратора вслед за ней.
Он не совсем понимал, что произошло и почему, так как Хозяйка больше не присутствовала в его сознании. Он лишь был уверен, что лагерь прокуратора, который совсем недавно окутывало невидимое облако, внезапно возник перед их ошеломленными взглядами и лежал перед ними, как на ладони. Теперь в мире бурлили странные события, сплеталась паутина судьбы, и Септах Мелайн знал, что настал момент довести дело до завершения. Другой возможности может и не быть.
Казалось странным, что барьеры так легко рухнули.
Но Септах Мелайн сильно подозревал, что добиться этого было вовсе не просто, что путь расчистился в результате некой жаркой, но невидимой битвы.
— Да, вот он, — произнес Навигорн потрясенным тоном. — Теперь я вижу лагерь. Но как…
— Это дело рук Престимиона, — ответил Септах Мелайн. — Чувствую, что это он здесь поработал. Он сейчас рядом с нами. Вперед, братья! Быстрее!
Он ринулся вперед, на поляну, с обнаженным мечом в руке. Гиялорис бежал справа от него, Навигорн слева, а воины, которых они привели с собой с севера, высыпали вслед на ними из экипажей и присоединились к наступлению. Это не была тщательно спланированная атака, а просто дикий набег, стремительный и яростный.
— Найдите прокуратора! — крикнул Гиялорис голосом, напоминающим раскат грома. — Первым делом найдите его!
— И Мандралиску тоже, — крикнул Септах Mелайн. — Эти двое не должны ускользнуть!
Но где же они? Все смешалось на поляне. Лагерь был полон растерянных солдат, перемешавшихся в таком беспорядке, что невозможно было определить, кто где.
Когда они ворвались в лагерь, худой, высохший старик, лежавший ничком на земле, неуверенно поднялся на ноги и бесцельно побрел им навстречу, глаза его были тусклыми и почти невидящими, лицо искажено, одна сторона лица обвисла, словно он недавно перенес удар. На голове у него был какой-то металлической прибор, возможно магическое устройство. Этот человек издавал нечленораздельные звуки, бессвязное бормотание. Он дрожащими руками потянулся к Навигорну, который был ближе всех от него. Навигорн презрительно отшвырнул его в сторону, и тот растянулся на земле, словно груда сброшенного тряпья.
— А, ты его не знаешь? — спросил Гиялорис — Это же Барджазид! Тот, кто доставил нам столько неприятностей! По крайней мере то, что от него осталось. — И он повернулся, чтобы пронзить его своим мечом. Но Септах Мелайн, как всегда, действовал быстрее и уже разделался с ним молниеносным ударом.
— А вот там, по-моему, Мандралиска, — сказал Навигорн, указывая на дальний край поляны.
И действительно, дегустатор ядов прокуратора пытался спрятаться там, он пробирался вдоль стены манганозовых пальм в поисках просвета, через который мог бы ускользнуть.
— Он мой, — крикнул Навигорн и побежал к нему.
— Вон прокуратор! — воскликнул Септах Мелайн. — Предоставьте его мне!
Да, Дантирия Самбайл стоял в пятидесяти ярдах и улыбался ему в ревущем водовороте, в который превратился его лагерь. Казалось, он не подготовился к бою: на нем была лишь простая полотняная туника, схваченная поясом у талии, и мягкие кожаные туфли с острыми, длинными концами. Но у него откуда-то появилась в руках прочная сабля и длинный, узкий кинжал. Держа оружие в обеих руках, он манил к себе Септаха Мелайна, приглашал его вступить в поединок.
Странные лиловые глаза прокуратора на мясистом красном лице смотрели на него почти с любовью.
— Да, — сказал Септах Мелайн. — Испытаем наше мастерство, не так ли, Дантирия Самбайл?
Они медленно двинулись друг к другу, взгляд каждого из противников не отрывался от лица оппонента, словно вокруг них на поляне больше никого не было.
Прокуратор держал стилет в правой руке, а саблю в левой. Это странно, подумал Септах Мелайн, — насколько он знал, Дантирия Самбайл был правшой и всегда предпочитал драться на массивных саблях. Что он собирается делать? Попытается отбить в сторону меч Септаха Мелайна взмахом сабли вбок и пронзить его незащищенное сердце кинжалом?
Неважно. Этого не случится. Септах Мелайн был уверен, что для него, наконец, настал момент освободить планету от этого великого чудовища.
— На поле у Тегомарского гребня ты тоже бросился на Престимиона с оружием в двух руках, разве не так, Дантирия Самбайл? — приветливо спросил Септах Мелайн. — И нанес удар боевым топором, по-моему, а потом бросился на него с саблей. Но он все равно превзошел тебя, как мне говорили. — Пока он произносил все это, они кружились друг против друга, выбирая выгодную позицию. Септах Мелайн был моложе и выше ростом и двигался быстрее, а прокуратор — тяжелее и сильнее. — Он превзошел тебя, да, и сохранил тебе жизнь. Но я не Престимион, Дантирия Самбайл. Когда я одержу победу, тебе придет конец. И давно уже пора с тобой покончить, как мне кажется.
— Ты слишком много болтаешь, любитель цветочков и колечек. Пустой щеголь! Мальчишка-переросток!
— Щеголь? Ну, с этим я еще могу согласиться. Но мальчишка? Мальчишка, Дантирия Самбайл?!
— Ты и есть всего лишь мальчишка. Давай, Септах Мелайн, покажи нам, наконец, как ты искусно владеешь мечом!
— От всей души предоставлю тебе возможность полюбоваться!
Септах Мелайн шагнул вперед, намеренно открывшись, чтобы прокуратор выдал, что он задумал предпринять с этими своими двумя орудиями. Но Дантирия Самбайл лишь отскочил в сторону, как краб, потрясая кинжалом и саблей, словно сам еще не решил, что из них пустить в ход. Септах Мелайн сделал в его сторону быстрый элегантный выпад, только для того, чтобы продемонстрировать прокуратору вспышку солнечного света, отраженного его сверкающим мечом. Дантирия Самбайл улыбнулся и одобрительно кивнул.
— А, хорошо сделано, мальчик, очень хорошо. Но ты не пустил мне кровь.
— Когда я предпочитаю рубить воздух, никакой крови не бывает, — ответил Септах Мелайн. — А попробуй вот это. Мальчишка, говоришь?
Теперь настал момент призвать на помощь все свое мастерство фехтовальщика и поскорее закончить бой.
Он не испытывал желания играть в игры с Дантирией Самбайлом. Этот человек слишком много раз уже избежал смерти. Престимион каким-то образом проложил дорогу к этой минуте, и теперь Септаху Мелайну предстояло завершить его труд. Теперь пора быстро покончить с Дантирией Самбайлом, подумал Септах Мелайн, не устраивая долгой, изысканной дуэли и не давая прокуратору шанса прибегнуть к какому-нибудь новому, предательскому трюку.
Септах Мелайн быстро перешел в атаку, сделал ложный выпад слева и рассмеялся, увидев, как легко Дантирия Самбайл принял его за настоящий удар. Когда прокуратор парировал ложный выпад своей саблей, Септах Мелайн взмахнул своим легким мечом в другую сторону и пронзил его кончиком мясистую часть руки, держащей кинжал. Первая кровь вызвала внезапный взрыв ярости, а возможно и страха, в необыкновенных глазах Дантирии Самбайла. Со злобным ревом он обрушил на Септаха Мелайна удар саблей сверху вниз, который мог бы разрубить человека на две части. Легко отскочив в сторону, Септах Мелайн одарил Дантирию Самбайла приятной улыбкой, сделал выпад слева, аккуратно выгнув запястье, и вонзил клинок между ребрами Дантирии Самбайла, а потом еще глубже, пока не удостоверился, что острие достигло сердца.
Вот, подумал Септах Мелайн. Дело сделано. Этого воплощения зла больше нет среди нас.
Несколько секунд они стояли, тесно соприкасаясь.
Прокуратор прислонился к нему и какое-то время еще тяжело дышал, а потом и дыхание прекратилось. Дрожь сотрясла тело прокуратора, как извержение вулкана сотрясает землю, изо рта хлынула кровь. Потом он застыл и повис на противнике мертвым грузом. Септах Мелайн протянул руку и вырвал саблю из безжизненных пальцев Дантирии Самбайла. Она со стуком упала на землю. Одним легким толчком он отправил мертвого прокуратора вслед за ней.