Страница:
А вот лорд Престимион доказал свое соответствие этой должности. Как и лорд Конфалюм до него. И Акбалик тоже: этот уравновешенный, остроумный, трудолюбивый, надежный человек мог быть достоин жезла короналей. Деккерет чрезвычайно им восхищался.
Было еще рано рассуждать о том, кто может стать преемником Престимиона, когда он станет понтифексом, но Деккерет подумал, как было бы прекрасно, окажись им Акбалик! И как это было бы здорово для Деккерета из Норморка, так как он ясно видел, что Акбалик благосклонно относится к нему и считает многообещающим молодым человеком. На мгновение, всего лишь на мгновение, Деккерет позволил себе необузданный полет фантазии: представил себя Верховным канцлером при коронале лорде Акбалике. А потом снова вернулся к исправлению ошибок в написании имен на доверенностях, к распутыванию противоречий в документах на право владения землями, составленных еще во времена лорда Кеппимона, и к выдаче разрешений на возмещение налогов, начисленных в тройном размере слишком рьяными инспекторами.
Так прошло два месяца. Деккерету безмерно опостылела эта работа, но он мужественно продолжал трудиться и не позволял себе и намека на неудовольствие. В свободное время он бродил по городу, снова и снова поражаясь его великолепию. Он подружился с несколькими людьми в бюро; познакомился с парой приятных молодых женщин; раз или два в неделю они с Акбаликом шли в местную таверну и приятно проводили время за дегустацией отличных вин Зимроэля.
Деккерет понятия не имел о том, какое поручение привело Акбалика в Ни-мойю, и не задавал вопросов. Он был благодарен за доброе к себе отношение, и ему не хотелось столь явно интересоваться делами, которые его не касались.
Однажды вечером Акбалик спросил:
— Ты помнишь, когда мы были в кабинете короналя, Септах Мелайн советовал нам поохотиться здесь на ститмоев?
— Конечно, помню.
— Тебе до смерти надоела работа, которой ты занимаешься, правда, Деккерет?
Деккерет покраснел.
— Ну…»
— Не пытайся быть дипломатичным. Тебе полагается умирать над ней от скуки. На то она и рассчитана.
Но тебя послали сюда не для того, чтобы подвергнуть пыткам. Я и сам уже почти созрел для небольшого отдыха. Так как насчет того, чтобы совершить десятидневную поездку на север и посмотреть, как там поживают ститмои в это время года?
— А я смогу получить отпуск? — спросил Деккерет.
Акмалик улыбнулся.
— Думаю, я смогу его для тебя выхлопотать, — ответил он.
8
9
Было еще рано рассуждать о том, кто может стать преемником Престимиона, когда он станет понтифексом, но Деккерет подумал, как было бы прекрасно, окажись им Акбалик! И как это было бы здорово для Деккерета из Норморка, так как он ясно видел, что Акбалик благосклонно относится к нему и считает многообещающим молодым человеком. На мгновение, всего лишь на мгновение, Деккерет позволил себе необузданный полет фантазии: представил себя Верховным канцлером при коронале лорде Акбалике. А потом снова вернулся к исправлению ошибок в написании имен на доверенностях, к распутыванию противоречий в документах на право владения землями, составленных еще во времена лорда Кеппимона, и к выдаче разрешений на возмещение налогов, начисленных в тройном размере слишком рьяными инспекторами.
Так прошло два месяца. Деккерету безмерно опостылела эта работа, но он мужественно продолжал трудиться и не позволял себе и намека на неудовольствие. В свободное время он бродил по городу, снова и снова поражаясь его великолепию. Он подружился с несколькими людьми в бюро; познакомился с парой приятных молодых женщин; раз или два в неделю они с Акбаликом шли в местную таверну и приятно проводили время за дегустацией отличных вин Зимроэля.
Деккерет понятия не имел о том, какое поручение привело Акбалика в Ни-мойю, и не задавал вопросов. Он был благодарен за доброе к себе отношение, и ему не хотелось столь явно интересоваться делами, которые его не касались.
Однажды вечером Акбалик спросил:
— Ты помнишь, когда мы были в кабинете короналя, Септах Мелайн советовал нам поохотиться здесь на ститмоев?
— Конечно, помню.
— Тебе до смерти надоела работа, которой ты занимаешься, правда, Деккерет?
Деккерет покраснел.
— Ну…»
— Не пытайся быть дипломатичным. Тебе полагается умирать над ней от скуки. На то она и рассчитана.
Но тебя послали сюда не для того, чтобы подвергнуть пыткам. Я и сам уже почти созрел для небольшого отдыха. Так как насчет того, чтобы совершить десятидневную поездку на север и посмотреть, как там поживают ститмои в это время года?
— А я смогу получить отпуск? — спросил Деккерет.
Акмалик улыбнулся.
— Думаю, я смогу его для тебя выхлопотать, — ответил он.
8
К северу от Ни-мойи природа оказалась совершенно другой. На большей части Маджипура климат был субтропическим или тропическим, за исключением зоны вдоль таких высоких гор, как Гонгарские в центральном Зимроэле и вершины горы Зигнор на дальнем севере Алханроэля. На самой Замковой горе, которую изобретенные в далекой древности погодные машины всегда защищали от ледяного холода стратосферы на такой высоте, стояла вечная весна.
Но часть северо-восточного Зимроэля простиралась далеко к полюсу, и поэтому климат здесь был более прохладным. На высоком, окаймленном горами плато под названием Граничье Кинтора в зимние месяцы нередко выпадал снег; а за ней, спрятанная за громадными горными пиками Девяти Сестер, лежала неизведанная полярная земля вечных снежных бурь и морозов, куда никто никогда не ездил. Легенды гласили, что в этом суровом и практически недоступном районе много тысяч дет в полной изоляции обитает племя одетых в меха варваров, не ведающих о теплом климате и благоденствии, привычных для остальных жителей Маджипура, которые в свою очередь не ведали о существовании варваров.
Акбалик и Деккерет не имели намерения приближаться к окутанной мифами земле вечной зимы и никогда не тающих льдов. Но ее холодное дыхание ощущалась на граничащих с ней территориях. Пышные, зеленые субтропические леса уступили место растительности, более типичной для умеренного климата.
Здесь преобладали странные, искривленные лиственные деревья с ярко-желтыми стволами, растущие на большом расстоянии друг от друга на каменистых лугах, покрытых жесткой, бледной травой. А затем, когда они въехали в предгорья Граничья Кинтора, местность стала еще более пустынной. Деревья и травы встречались теперь гораздо реже. Почва превратилась в постепенно поднимающийся склон из серых гранитных плит, рассеченных руслами быстрых холодных рек, текущих с севера. В тумане, вдали, виднелась первая из Девяти Сестер Кинтора: Трейликор, Рыдающая Сестра, чьи темные склоны блестели от множества потоков и речушек.
Акбалик нанял в качестве проводников по Граничью команду из пяти местных охотников, худощавых, обветренных горцев с северных земель, одетых в грубо сшитые шкуры черных хайгусов. Очевидно, это были трое мужчин и две женщины, хотя под мохнатыми одеждами отличить их оказалось нелегко. Говорили они очень мало, а друг с другом общались на резком горном наречии, которого Деккерет практически не понимал. Обращаясь к двум молодым лордам из Замка, они старались пользоваться обычным языком, но из-за сильного акцента и непривычного ритма речи он с «трудом понимал их. К тому же они пересыпали свою речь ни-мойскими идиомами, которых Деккерет чаще всего не знал. Он предоставил все переговоры с ними Акбалику.
Казалось, горцы относятся к своим выросшим в городе подопечным с насмешкой, граничащей с презрением. Они определенно не питали уважения к Деккерету, который никогда раньше не бывал в такой дикой местности и явно был не уверен в себе, несмотря на свои рост и силу. Он не сомневался, что они считают его бесполезным, ни на что не годным мальчишкой. Но они и к Акбалику тоже относились без должного почтения, а ведь окружающая его аура компетентности и уверенности обычно быстро завоевывала ему признание где угодно. Когда он обращался к ним с вопросом, они отвечали односложно, а иногда отворачивались с насмешливыми улыбками, словно едва могли сдержать презрение к городскому жителю, который спрашивает о столь очевидных вещах, известных любому ребенку.
— Ститмои — лесные животные, — сказал ему Акбалик. — Здесь, в открытой тундре, им не очень нравится.
Вон там, внизу, их территория, то темное место под горой. Охотники спугнут их в глубине леса и погонят на нас. Мы выберем тех, которых пожелаем, и будем гнаться за ними по лесу, пока не загоним в угол. — Акбалик бросил взгляд на короткие, но сильные и мускулистые ноги Деккерета. — Ты хорошо бегаешь?
— Я не спринтер. Но как-нибудь справлюсь.
— Ститмои тоже не очень быстро бегают. Им это не нужно. Но они чрезвычайно выносливы и лучше нас умеют пробираться сквозь густой подлесок. Такому зверю легко уйти в гущу деревьев и удрать от тебя. Проблема в том, что они иногда подкрадываются сзади и нападают с тыла. Питаются они в основном ягодами, орехами и корой, но от мяса тоже не отказываются, знаешь ли, особенно зимой, и соответственно экипированы орудиями убийства.
Он начал доставать оружие из своей сумки и выкладывать его перед Деккеретом.
— Вот это мы возьмем с собой. Изогнутые мачете предназначены для того, чтобы прорубать дорогу сквозь подлесок. Кинжал пригодится, чтобы убить ститмоя.
— Этот? — спросил Деккерет. Он взял его и стал рассматривать. Лезвие было впечатляюще острым, но его длина не превышала шести дюймов. — Не слишком ли он короткий?
— А ты собирался применить энергобластер?
Деккерет почувствовал, что краснеет. Теперь он вспомнил, что Септах Мелайн рассказывал, как охотятся на ститмоев с ножом и мачете. В то время Деккерет не обратил на его слова особого внимания.
— Ну конечно, нет. Но с этой штукой мне придется прыгнуть прямо на спину ститмоя, чтобы прикончить его.
— Да, так и есть. В этом весь смысл охоты, чтобы подойти вплотную: большой риск ради большого приза. И еще в том, чтобы как можно меньше повредить ценный мех. Если придется выбирать между собственной жизнью и жизнью ститмоя, можешь пустить в ход мачете, но это считается не слишком спортивным.
Представь себе, например, Септаха Мелайна, который рубит ститмоя своим мачете!
— У Септаха Мелайна самая быстрая реакция из всех людей на свете! Он мог бы убить ститмоя костяной зубочисткой. Но я же не Септах Мелайн.
Акбалик остался невозмутимым. Деккерет большой и сильный; Деккерет решителен; Деккерет вполне сам о себе позаботится в лесу ститмоев.
Сам Деккерет не испытывал такой уверенности. Он не напрашивался на это приключение. Это была идея Септаха Мелайна. Он с радостью согласился, там, в Замке, но тогда он не понимал до конца, что значит охотиться на ститмоев на их территории. И хотя в течение первых нескольких месяцев жизни в Замке он слышал массу увлекательных охотничьих рассказов молодых кандидатов в рыцари и очень им завидовал, сейчас он понял, что одно дело — прогуливаться по огороженным охотничьим угодьям Халанкса или Амблеморна в надежде встретить заура, онатилза или билантуна, и совсем другое — бродить по студеному северному лесу в поисках злобного ститмоя с намерением убить его крохотным кинжалом.
Но трусость не входила в число недостатков Деккерета. То, что ждало впереди, выглядело делом трудным, но, возможно, охота окажется не столь рискованной, как ему сейчас кажется, ведь воображение заставляло его предвидеть самое худшее. Поэтому он взял свои кинжал и мачете, несколько раз ожесточенно рубанул воздух для тренировки и весело сказал Акбалику, что по размышлении кинжал кажется ему вполне подходящим и он готов поохотиться на ститмоя, когда сам ститмой будет к этому готов.
Когда они спустились вслед за пятеркой охотников вниз по усеянному валунами склону и вышли на мрачную поляну, где обитали ститмой, Акбалик устроил ему еще один сюрприз: достал из сумки две тупоносые металлические трубки, сунул одну за пояс рядом с кинжалом, а вторую вручил Деккерету.
— Энергобластеры? Но вы говорили…
— Приказ лорда Престимиона. Мы должны вести себя как спортсмены, это правда, но от меня также ожидается, что я привезу тебя назад живым. Основное оружие — кинжал, а если возникнут трудности, применяй мачете, но, если окажешься в действительно сложном положении, стреляй в этого проклятого зверя из энергобластера. Способ неэлегантный, но разумный в качестве последнего средства. Разъяренный ститмой может выпустить человеку кишки тремя ударами когтей.
Чувствуя скорее стыд, чем облегчение, Деккерет сунул энергобластер в одну из петель у пояса, жалея, что нельзя убрать его подальше, чтобы местные охотники его не заметили. Они уже и так ясно дали понять, что считают Деккерета и Акбалика парой пустых самовлюбленных хлыщей, которые не могут найти себе лучшего занятия, чем отправиться в северные леса охотиться на опасных животных всего лишь ради развлечения. Едва ли они могут еще ниже пасть в глазах обитателей Граничья, если один из них вдруг вытащит энергобластер и сожжет непокорного ститмоя. Все равно Деккерет поклялся себе, что не прибегнет к этому оружию даже в качестве последнего средства. Кинжала и, при необходимости, мачете, должно хватить.
Ночью выпал снег. Хотя температура была немного выше нуля, земля побелела. Редкие, отдельные хлопья снега падали с неба. Одна снежинка упала на щеку Деккерета, вызвав легкое жжение. Это было странное ощущение. Сам снег был для него новым и очень странным явлением.
У деревьев на поляне стволы были желтые, как у тех, что встречались южнее, но их покрывали густые черно-коричневые листья, напоминающие иглы, и ветки не были голыми. Стволы и ветви этих деревьев не изгибались под странными углами, а стояли высокие и прямые, и их густые кроны сплетались далеко вверху. Внизу царил густой сумрак. С одной стороны текла речка, усеянная крупными валунами, а с другой, ближе к горе, местность резко обрывалась в глубокую долину.
Пятеро наемных охотников шли впереди, а Деккерет с Акбаликом шагали за ними по следам, оставленным на снегу. Они двигались все быстрее и уже трусцой, а потом легкими прыжками бежали по лесу вдоль берега реки. Охотники почти не оглядывались. Когда один из них все же оглянулся — это была одна из женщин, с плоским лицом, большим ртом и широкими промежутками между зубами, — то лишь для того, чтобы насмешливо улыбнуться Деккерету, словно говоря:
«Через пять минут ты так испугаешься, что лишишься остатков разума». Возможно, это ему только показалось. Может быть, она просто хотела его подбодрить.
Но ее улыбку нельзя было назвать приятной.
— Ститмой, — внезапно произнес Акбалик. — Три, по-моему — Он махнул рукой влево, в сторону темной рощи, где деревья с желтыми стволами стояли особенно тесно, а снег покрывал землю толстым слоем. Сначала Деккерет не заметил ничего необычного. Затем увидел белый участок, белизна которого отличалась от снега: она была нежнее, ярче, словно сияла, а не блестела. Там двигались большие мохнатые белые животные. Ветер донес их низкое, негромкое рычание.
Охотники остановились у опушки рощи. Они тихо обменялись несколькими непонятными словами, а затем двинулись к деревьям, рассредоточившись в широкую дугу.
Деккерет быстро сообразил, что происходит. Ститмои — да, их было трое — почуяли запах. Они медленно двигались среди деревьев, словно вырабатывали свою стратегию. Теперь Деккерет их ясно различал: массивные звери с короткими лапами, длинными, выступающими черными рылами и плоскими треугольными головами, с которых пристально смотрели золотистые глаза, обведенные красными кругами. Они были размером с очень крупных собак, но тяжелее и массивнее. Они казались неизящными, но могучими: массивные бедра и лапы с длинными изогнутыми когтями, черными и блестящими, явно таили огромную силу. Деккерету не верилось, что ему полагается убить одно из этих созданий обычным кинжалом. Но именно так это и делалось, хотя и казалось невозможным.
Он не забыл слов Септаха Мелайна. «Насколько я знаю, этот ститмой самый опасный дикий зверь на планете.
Красивая тварь: густой мех, горящие глаза…»
Женщина с редкими зубами делала им какие-то знаки.
— Первый — твой, — сказал Акбалик.
— Что?
Деккерет ожидал, что первым будет более старший и опытный Акбалик. Но смысл жестов женщины был совершенно ясен: она звала его к себе.
— Они так решили, — сказал Акбалик. — Обычно они определяют наилучшее соответствие охотника и добычи. Тебе лучше поспешить Я пойду сразу же за тобой.
Деккерет кивнул. Он вышел вперед, все еще неуверенно и смущенно. Но едва он сделал первый шаг по направлению к темной поляне, произошла поразительная вещь. Всякая неуверенность исчезла. Странное холодное спокойствие овладело им. Страх и сомнения полностью улетучились. Он почувствовал себя совершенно готовым, созревшим для убийства, полностью сосредоточенным на своей цели.
И мгновение спустя охота началась.
Теперь кинторские охотники расположились широкой дугой, охватывающей то место, по которому двигались ститмой, и концы этой дуги далеко выходили за его пределы с обеих сторон. Женщина, которая, по-видимому, считалась проводником Деккерета, стояла в конце этой линии. Она пошла вперед, а Деккерет следовал за ней по пятам. Двое охотников на правом и левом флангах двигались внутрь под острыми углами, приближаясь к животным. Теперь они начали производить ужасный шум, дуя в медные рога, которые достали из своих мешков, а два других охотника хлопали в ладоши и кричали.
Их замысел, как понял Деккерет, состоял в том, чтобы разделить животных, двоих отогнать в сторону и открыть свободный проход к третьему. И шум возымел желаемое действие. Ститмой, озадаченные и встревоженные резкими трубными звуками, поднялись на задние лапы и царапали когтями кору деревьев, чем, по-видимому, выражали свое раздражение, а их рычание уже не было тихим, рокочущим звуком, а превратилось в раскатистые злобные вопли.
Охотники продолжали смыкать круг. Ститмой не выказывали явного страха — только раздражение и недовольство тем, что их тревожат в собственных владениях. Они медленно повернулись и начали удаляться в разные стороны, возможно, каждый направлялся к своему логову Пятеро охотников не обращали внимания на двух самых крупных зверей, позволяя им беспрепятственно ускользнуть в гущу леса. Они переключили все внимание на оставшегося ститмоя, самку, менее крупную, чем другие, но все равно опасную. Они надвигались на нее, высоко поднимая ноги, словно маршировали на параде, и изо всех сил шумели.
Казалось, животное на пару мгновений ошеломил этот рев. Затем, моргая и ворча, ститмой развернулся и направился медленным, но все убыстряющимся шагом к укрытию — кустарнику в нескольких ярдах от него.
Женщина с редкими зубами шагнула в сторону. Деккерет понял, что настал его момент.
Он бросился вперед, держа в одной руке мачете, а в другой кинжал.
На краю поляны деревья росли довольно редко, но лес быстро стал гуще, молодые деревца и кустарник заняли свободные места между ними, а с нижних ветвей свисали одеревеневшие лианы. Вскоре Деккерету пришлось пробираться от одной густой заросли к другой, яростно прорубая себе дорогу мачете. Он рвался вперед в каком-то неистовстве, не обращая внимания на препятствия. Но несмотря на яростные усилия, он отставал. Ушедший вперед ститмой виднелся вдали. Но зверь, как бы медленно он ни продвигался, казалось, легко мог расчистить себе путь мощными лапами, оставляя за собой след из сломанных веток и разорванных лиан, которые лишь усложняли задачу Деккерета.
Постепенно расстояние между зверем и преследователем все увеличивалось.
А потом зверь и вовсе исчез.
Куда он девался? В укромную нору? Или заполз под какое-то непроницаемое для глаз нагромождение кустов? Или, гадал Деккерет, он просто спрятался за каким-то толстым стволом дерева далеко впереди и в этот самый момент подбирается к нему, перебегая от одного куста к другому выбирает позицию для смертельно опасной контратаки, к которой, по словам Акбалика, эти звери иногда прибегают?
Деккерет огляделся в поисках женщины. Ее нигде не было видно. Во время своего сумбурного бега по лесу он ее каким-то образом обогнал.
Крепко сжимая свое оружие, он описал полный круг, отчаянно прислушиваясь, не трещат ли ветви подлеска или ломающиеся молодые деревца. Ничего… Густой туман начал подниматься от заснеженной земли, окутывая все белым покрывалом. Следует ли ему позвать женщину? Нет. Возможно, ее исчезновение преднамеренно; возможно, в их обычае оставлять охотника наедине с добычей в последние минуты преследования.
Через несколько секунд он стал осторожно продвигаться влево, туда, где туман казался более редким. Он планировал вернуться по дуге на прежнее место и по пути поискать укрытие ститмоя.
В лесу все было тихо. Словно он отправился на охоту в полном одиночестве.
Затем, когда он обогнул рощу молодых деревьев с прямыми стволами, которые выросли совсем близко друг от друга и образовали плотную изгородь, все внезапно изменилось. Он увидел в дальнем конце рощицы маленькую поляну. Женщина стояла в ее центре, вертя головой во все стороны, словно в поисках ститмоя или его самого. Деккерет позвал ее, и в то же мгновение из-за деревьев с другой стороны выпрыгнул ститмой.
Женщина с редкими зубами, уже начавшаяся поворачиваться к Деккерету быстро обернулась лицом к разъяренному зверю. Ститмой, поднявшись на задние лапы, одним ударом передней лапы отбросил ее в сторону. Она упала на землю. Не останавливаясь, ститмой промчался мимо оцепеневшего Деккерета к ближайшей группе деревьев.
Ему понадобилась секунда, чтобы выйти из оцепенения. Затем он тоже сделал рывок и снова помчался за ститмоем, понимая, что это его последний шанс, что если он позволит животному удрать от него во второй раз, то больше никогда его не увидит.
Мышцы на бедрах и лодыжках вздулись. Он чувствовал, как напрягаются его мускулы. Пытаясь сделать крутой поворот, он наступил на скользкую, покрытую снегом каменную плиту, поскользнулся и подвернул лодыжку. По левой ноге пробежала обжигающая волна.
Но он продолжал бежать. Ститмой больше не пытался прятаться. Он просто трусил впереди через участок леса, достаточно редкого, чтобы они оба могли легко передвигаться по нему. Это давало преимущество Деккерету, который, как бы медленно он ни бежал, мог на открытой местности превзойти в скорости ститмоя.
Но ему не удавалось настигнуть свою добычу. У него еще осталось много сил, но он никак не мог заставить бунтующие мускулы ног придать ему большую скорость. Ему постепенно стало ясно, что ститмой снова ускользнет от него.
Но этого не случилось. Зверь подбежал к плотной, спутанной массе кустов и лиан, остановился там и непонятно почему предпочел развернуться, а не продираться сквозь кусты. Решил ли он остановиться и сразиться с надоедливым противником? Или просто устал бежать? На эти вопросы Деккерет так и не смог ответить. У него вообще не оставалось времени на размышления. Прежде чем он успел до конца понять, что произошло, он очутился прямо перед зверем, который стоял спиной к тесно переплетенным кустам. Он услышал злобное рычание животного. Массивная лапа рванулась ему навстречу. Деккерет инстинктивно увернулся от нее и вонзил свой кинжал снизу вверх. Ститмой взревел от боли. Деккерет отступил, снова сделал выпад кинжалом и снова попал в цель. Ярко-красная кровь хлынула на мягкий белый мех на груди ститмоя.
Деккерет отступил назад, тяжело дыша. Понадобится ли третий удар? Нужно ли ему применить мачете?
Нет. Ститмой несколько мгновений с удивленным видом стоял прямо, слегка покачиваясь из стороны в сторону, его обведенные красными кругами блестящие глаза начали медленно затуманиваться. Потом он упал.
Деккерет стоял над ним, с трудом веря в случившееся.
Животное не шевелилось.
Потом Деккерет повернулся, приложил ко рту ладони и закричал:
— Эй! Акбалик, где вы? Я добыл его, Акбалик! Добыл!
Издалека, сквозь туман, до него донесся приглушенный ответ. Он не смог разобрать слов.
Он сделал новую попытку.
— Акбалик!
На этот раз ответного крика не последовало. От охотников тоже не было никакого отклика. Куда все подевались? Если он оставит ститмоя лежать здесь, не разорвут ли его на куски стервятники прежде, чем он вернется? И кстати, сможет ли он найти его снова в этом таинственном, туманном лесу?
Прошло несколько минут. Снова началась метель.
Деккерет понял, что не может оставаться на месте. Он медленно начал двигаться назад, в том направлении, откуда, как ему казалось, он пришел, пытаясь найти на снегу свои следы. Через некоторое время он снова увидел густую рощицу, а на дальнем ее конце увидел зрелище, которого ему не забыть до конца дней.
Акбалик и четверо охотников с гор стояли посреди поляны. Акбалик держал в опущенной руке окровавленное мачете, весь снег был залит кровью. Охотники, стоящие подальше, тяжело уставились на Деккерета, когда он появился. Женщина с редкими зубами лежала на спине неподвижно, вся середина ее туловища была разорвана и зияла ужасающей раной. В пяти-шести футах от нее лежало мертвое тело какого-то приземистого толстомордого зверя, почти перерубленное надвое мачете Акбалика. У него на морде тоже запеклась кровь.
— Акбалик, — спросил Деккерет, озадаченно. — Что здесь произошло? Она?..
— Мертва? А ты как думаешь?
— Ее убил этот зверь? Что это за животное?
— Они сказали, что это тумилат. Пожиратель падали. Они живут здесь в подземных норах. Иногда они убивают, если находят умирающее или бесчувственное животное. Но я не могу понять, зачем пожирателю падали нападать на человека, который…
— Ох, — произнес Деккерет очень тихо и прижал ладонь ко рту.
— Что случилось, Деккерет? Что ты пытаешься сказать?
— Это не тумилат, — пробормотал Деккерет. — Это ститмой. Он выпрыгнул, неизвестно откуда, подскочил прямо к ней и сбил ее с ног ударом лапы. И побежал дальше. Я за ним. Я побежал за ним, догнал его и убил, Акбалик. Я его убил. Но я не остановился, не подумал об охотнице. Она осталась здесь, раненая, возможно, без сознания… Ох, Акбалик! Я о ней совсем не подумал.
А пока она лежала тут одна, к ней подошел этот пожиратель падали и… ox! — Потрясенный своим поступком, он тупо уставился в окутывающую его со всех сторон белую пелену — Ох, Акбалик… — снова ошеломленно произнес он. — Ох!..
Но часть северо-восточного Зимроэля простиралась далеко к полюсу, и поэтому климат здесь был более прохладным. На высоком, окаймленном горами плато под названием Граничье Кинтора в зимние месяцы нередко выпадал снег; а за ней, спрятанная за громадными горными пиками Девяти Сестер, лежала неизведанная полярная земля вечных снежных бурь и морозов, куда никто никогда не ездил. Легенды гласили, что в этом суровом и практически недоступном районе много тысяч дет в полной изоляции обитает племя одетых в меха варваров, не ведающих о теплом климате и благоденствии, привычных для остальных жителей Маджипура, которые в свою очередь не ведали о существовании варваров.
Акбалик и Деккерет не имели намерения приближаться к окутанной мифами земле вечной зимы и никогда не тающих льдов. Но ее холодное дыхание ощущалась на граничащих с ней территориях. Пышные, зеленые субтропические леса уступили место растительности, более типичной для умеренного климата.
Здесь преобладали странные, искривленные лиственные деревья с ярко-желтыми стволами, растущие на большом расстоянии друг от друга на каменистых лугах, покрытых жесткой, бледной травой. А затем, когда они въехали в предгорья Граничья Кинтора, местность стала еще более пустынной. Деревья и травы встречались теперь гораздо реже. Почва превратилась в постепенно поднимающийся склон из серых гранитных плит, рассеченных руслами быстрых холодных рек, текущих с севера. В тумане, вдали, виднелась первая из Девяти Сестер Кинтора: Трейликор, Рыдающая Сестра, чьи темные склоны блестели от множества потоков и речушек.
Акбалик нанял в качестве проводников по Граничью команду из пяти местных охотников, худощавых, обветренных горцев с северных земель, одетых в грубо сшитые шкуры черных хайгусов. Очевидно, это были трое мужчин и две женщины, хотя под мохнатыми одеждами отличить их оказалось нелегко. Говорили они очень мало, а друг с другом общались на резком горном наречии, которого Деккерет практически не понимал. Обращаясь к двум молодым лордам из Замка, они старались пользоваться обычным языком, но из-за сильного акцента и непривычного ритма речи он с «трудом понимал их. К тому же они пересыпали свою речь ни-мойскими идиомами, которых Деккерет чаще всего не знал. Он предоставил все переговоры с ними Акбалику.
Казалось, горцы относятся к своим выросшим в городе подопечным с насмешкой, граничащей с презрением. Они определенно не питали уважения к Деккерету, который никогда раньше не бывал в такой дикой местности и явно был не уверен в себе, несмотря на свои рост и силу. Он не сомневался, что они считают его бесполезным, ни на что не годным мальчишкой. Но они и к Акбалику тоже относились без должного почтения, а ведь окружающая его аура компетентности и уверенности обычно быстро завоевывала ему признание где угодно. Когда он обращался к ним с вопросом, они отвечали односложно, а иногда отворачивались с насмешливыми улыбками, словно едва могли сдержать презрение к городскому жителю, который спрашивает о столь очевидных вещах, известных любому ребенку.
— Ститмои — лесные животные, — сказал ему Акбалик. — Здесь, в открытой тундре, им не очень нравится.
Вон там, внизу, их территория, то темное место под горой. Охотники спугнут их в глубине леса и погонят на нас. Мы выберем тех, которых пожелаем, и будем гнаться за ними по лесу, пока не загоним в угол. — Акбалик бросил взгляд на короткие, но сильные и мускулистые ноги Деккерета. — Ты хорошо бегаешь?
— Я не спринтер. Но как-нибудь справлюсь.
— Ститмои тоже не очень быстро бегают. Им это не нужно. Но они чрезвычайно выносливы и лучше нас умеют пробираться сквозь густой подлесок. Такому зверю легко уйти в гущу деревьев и удрать от тебя. Проблема в том, что они иногда подкрадываются сзади и нападают с тыла. Питаются они в основном ягодами, орехами и корой, но от мяса тоже не отказываются, знаешь ли, особенно зимой, и соответственно экипированы орудиями убийства.
Он начал доставать оружие из своей сумки и выкладывать его перед Деккеретом.
— Вот это мы возьмем с собой. Изогнутые мачете предназначены для того, чтобы прорубать дорогу сквозь подлесок. Кинжал пригодится, чтобы убить ститмоя.
— Этот? — спросил Деккерет. Он взял его и стал рассматривать. Лезвие было впечатляюще острым, но его длина не превышала шести дюймов. — Не слишком ли он короткий?
— А ты собирался применить энергобластер?
Деккерет почувствовал, что краснеет. Теперь он вспомнил, что Септах Мелайн рассказывал, как охотятся на ститмоев с ножом и мачете. В то время Деккерет не обратил на его слова особого внимания.
— Ну конечно, нет. Но с этой штукой мне придется прыгнуть прямо на спину ститмоя, чтобы прикончить его.
— Да, так и есть. В этом весь смысл охоты, чтобы подойти вплотную: большой риск ради большого приза. И еще в том, чтобы как можно меньше повредить ценный мех. Если придется выбирать между собственной жизнью и жизнью ститмоя, можешь пустить в ход мачете, но это считается не слишком спортивным.
Представь себе, например, Септаха Мелайна, который рубит ститмоя своим мачете!
— У Септаха Мелайна самая быстрая реакция из всех людей на свете! Он мог бы убить ститмоя костяной зубочисткой. Но я же не Септах Мелайн.
Акбалик остался невозмутимым. Деккерет большой и сильный; Деккерет решителен; Деккерет вполне сам о себе позаботится в лесу ститмоев.
Сам Деккерет не испытывал такой уверенности. Он не напрашивался на это приключение. Это была идея Септаха Мелайна. Он с радостью согласился, там, в Замке, но тогда он не понимал до конца, что значит охотиться на ститмоев на их территории. И хотя в течение первых нескольких месяцев жизни в Замке он слышал массу увлекательных охотничьих рассказов молодых кандидатов в рыцари и очень им завидовал, сейчас он понял, что одно дело — прогуливаться по огороженным охотничьим угодьям Халанкса или Амблеморна в надежде встретить заура, онатилза или билантуна, и совсем другое — бродить по студеному северному лесу в поисках злобного ститмоя с намерением убить его крохотным кинжалом.
Но трусость не входила в число недостатков Деккерета. То, что ждало впереди, выглядело делом трудным, но, возможно, охота окажется не столь рискованной, как ему сейчас кажется, ведь воображение заставляло его предвидеть самое худшее. Поэтому он взял свои кинжал и мачете, несколько раз ожесточенно рубанул воздух для тренировки и весело сказал Акбалику, что по размышлении кинжал кажется ему вполне подходящим и он готов поохотиться на ститмоя, когда сам ститмой будет к этому готов.
Когда они спустились вслед за пятеркой охотников вниз по усеянному валунами склону и вышли на мрачную поляну, где обитали ститмой, Акбалик устроил ему еще один сюрприз: достал из сумки две тупоносые металлические трубки, сунул одну за пояс рядом с кинжалом, а вторую вручил Деккерету.
— Энергобластеры? Но вы говорили…
— Приказ лорда Престимиона. Мы должны вести себя как спортсмены, это правда, но от меня также ожидается, что я привезу тебя назад живым. Основное оружие — кинжал, а если возникнут трудности, применяй мачете, но, если окажешься в действительно сложном положении, стреляй в этого проклятого зверя из энергобластера. Способ неэлегантный, но разумный в качестве последнего средства. Разъяренный ститмой может выпустить человеку кишки тремя ударами когтей.
Чувствуя скорее стыд, чем облегчение, Деккерет сунул энергобластер в одну из петель у пояса, жалея, что нельзя убрать его подальше, чтобы местные охотники его не заметили. Они уже и так ясно дали понять, что считают Деккерета и Акбалика парой пустых самовлюбленных хлыщей, которые не могут найти себе лучшего занятия, чем отправиться в северные леса охотиться на опасных животных всего лишь ради развлечения. Едва ли они могут еще ниже пасть в глазах обитателей Граничья, если один из них вдруг вытащит энергобластер и сожжет непокорного ститмоя. Все равно Деккерет поклялся себе, что не прибегнет к этому оружию даже в качестве последнего средства. Кинжала и, при необходимости, мачете, должно хватить.
Ночью выпал снег. Хотя температура была немного выше нуля, земля побелела. Редкие, отдельные хлопья снега падали с неба. Одна снежинка упала на щеку Деккерета, вызвав легкое жжение. Это было странное ощущение. Сам снег был для него новым и очень странным явлением.
У деревьев на поляне стволы были желтые, как у тех, что встречались южнее, но их покрывали густые черно-коричневые листья, напоминающие иглы, и ветки не были голыми. Стволы и ветви этих деревьев не изгибались под странными углами, а стояли высокие и прямые, и их густые кроны сплетались далеко вверху. Внизу царил густой сумрак. С одной стороны текла речка, усеянная крупными валунами, а с другой, ближе к горе, местность резко обрывалась в глубокую долину.
Пятеро наемных охотников шли впереди, а Деккерет с Акбаликом шагали за ними по следам, оставленным на снегу. Они двигались все быстрее и уже трусцой, а потом легкими прыжками бежали по лесу вдоль берега реки. Охотники почти не оглядывались. Когда один из них все же оглянулся — это была одна из женщин, с плоским лицом, большим ртом и широкими промежутками между зубами, — то лишь для того, чтобы насмешливо улыбнуться Деккерету, словно говоря:
«Через пять минут ты так испугаешься, что лишишься остатков разума». Возможно, это ему только показалось. Может быть, она просто хотела его подбодрить.
Но ее улыбку нельзя было назвать приятной.
— Ститмой, — внезапно произнес Акбалик. — Три, по-моему — Он махнул рукой влево, в сторону темной рощи, где деревья с желтыми стволами стояли особенно тесно, а снег покрывал землю толстым слоем. Сначала Деккерет не заметил ничего необычного. Затем увидел белый участок, белизна которого отличалась от снега: она была нежнее, ярче, словно сияла, а не блестела. Там двигались большие мохнатые белые животные. Ветер донес их низкое, негромкое рычание.
Охотники остановились у опушки рощи. Они тихо обменялись несколькими непонятными словами, а затем двинулись к деревьям, рассредоточившись в широкую дугу.
Деккерет быстро сообразил, что происходит. Ститмои — да, их было трое — почуяли запах. Они медленно двигались среди деревьев, словно вырабатывали свою стратегию. Теперь Деккерет их ясно различал: массивные звери с короткими лапами, длинными, выступающими черными рылами и плоскими треугольными головами, с которых пристально смотрели золотистые глаза, обведенные красными кругами. Они были размером с очень крупных собак, но тяжелее и массивнее. Они казались неизящными, но могучими: массивные бедра и лапы с длинными изогнутыми когтями, черными и блестящими, явно таили огромную силу. Деккерету не верилось, что ему полагается убить одно из этих созданий обычным кинжалом. Но именно так это и делалось, хотя и казалось невозможным.
Он не забыл слов Септаха Мелайна. «Насколько я знаю, этот ститмой самый опасный дикий зверь на планете.
Красивая тварь: густой мех, горящие глаза…»
Женщина с редкими зубами делала им какие-то знаки.
— Первый — твой, — сказал Акбалик.
— Что?
Деккерет ожидал, что первым будет более старший и опытный Акбалик. Но смысл жестов женщины был совершенно ясен: она звала его к себе.
— Они так решили, — сказал Акбалик. — Обычно они определяют наилучшее соответствие охотника и добычи. Тебе лучше поспешить Я пойду сразу же за тобой.
Деккерет кивнул. Он вышел вперед, все еще неуверенно и смущенно. Но едва он сделал первый шаг по направлению к темной поляне, произошла поразительная вещь. Всякая неуверенность исчезла. Странное холодное спокойствие овладело им. Страх и сомнения полностью улетучились. Он почувствовал себя совершенно готовым, созревшим для убийства, полностью сосредоточенным на своей цели.
И мгновение спустя охота началась.
Теперь кинторские охотники расположились широкой дугой, охватывающей то место, по которому двигались ститмой, и концы этой дуги далеко выходили за его пределы с обеих сторон. Женщина, которая, по-видимому, считалась проводником Деккерета, стояла в конце этой линии. Она пошла вперед, а Деккерет следовал за ней по пятам. Двое охотников на правом и левом флангах двигались внутрь под острыми углами, приближаясь к животным. Теперь они начали производить ужасный шум, дуя в медные рога, которые достали из своих мешков, а два других охотника хлопали в ладоши и кричали.
Их замысел, как понял Деккерет, состоял в том, чтобы разделить животных, двоих отогнать в сторону и открыть свободный проход к третьему. И шум возымел желаемое действие. Ститмой, озадаченные и встревоженные резкими трубными звуками, поднялись на задние лапы и царапали когтями кору деревьев, чем, по-видимому, выражали свое раздражение, а их рычание уже не было тихим, рокочущим звуком, а превратилось в раскатистые злобные вопли.
Охотники продолжали смыкать круг. Ститмой не выказывали явного страха — только раздражение и недовольство тем, что их тревожат в собственных владениях. Они медленно повернулись и начали удаляться в разные стороны, возможно, каждый направлялся к своему логову Пятеро охотников не обращали внимания на двух самых крупных зверей, позволяя им беспрепятственно ускользнуть в гущу леса. Они переключили все внимание на оставшегося ститмоя, самку, менее крупную, чем другие, но все равно опасную. Они надвигались на нее, высоко поднимая ноги, словно маршировали на параде, и изо всех сил шумели.
Казалось, животное на пару мгновений ошеломил этот рев. Затем, моргая и ворча, ститмой развернулся и направился медленным, но все убыстряющимся шагом к укрытию — кустарнику в нескольких ярдах от него.
Женщина с редкими зубами шагнула в сторону. Деккерет понял, что настал его момент.
Он бросился вперед, держа в одной руке мачете, а в другой кинжал.
На краю поляны деревья росли довольно редко, но лес быстро стал гуще, молодые деревца и кустарник заняли свободные места между ними, а с нижних ветвей свисали одеревеневшие лианы. Вскоре Деккерету пришлось пробираться от одной густой заросли к другой, яростно прорубая себе дорогу мачете. Он рвался вперед в каком-то неистовстве, не обращая внимания на препятствия. Но несмотря на яростные усилия, он отставал. Ушедший вперед ститмой виднелся вдали. Но зверь, как бы медленно он ни продвигался, казалось, легко мог расчистить себе путь мощными лапами, оставляя за собой след из сломанных веток и разорванных лиан, которые лишь усложняли задачу Деккерета.
Постепенно расстояние между зверем и преследователем все увеличивалось.
А потом зверь и вовсе исчез.
Куда он девался? В укромную нору? Или заполз под какое-то непроницаемое для глаз нагромождение кустов? Или, гадал Деккерет, он просто спрятался за каким-то толстым стволом дерева далеко впереди и в этот самый момент подбирается к нему, перебегая от одного куста к другому выбирает позицию для смертельно опасной контратаки, к которой, по словам Акбалика, эти звери иногда прибегают?
Деккерет огляделся в поисках женщины. Ее нигде не было видно. Во время своего сумбурного бега по лесу он ее каким-то образом обогнал.
Крепко сжимая свое оружие, он описал полный круг, отчаянно прислушиваясь, не трещат ли ветви подлеска или ломающиеся молодые деревца. Ничего… Густой туман начал подниматься от заснеженной земли, окутывая все белым покрывалом. Следует ли ему позвать женщину? Нет. Возможно, ее исчезновение преднамеренно; возможно, в их обычае оставлять охотника наедине с добычей в последние минуты преследования.
Через несколько секунд он стал осторожно продвигаться влево, туда, где туман казался более редким. Он планировал вернуться по дуге на прежнее место и по пути поискать укрытие ститмоя.
В лесу все было тихо. Словно он отправился на охоту в полном одиночестве.
Затем, когда он обогнул рощу молодых деревьев с прямыми стволами, которые выросли совсем близко друг от друга и образовали плотную изгородь, все внезапно изменилось. Он увидел в дальнем конце рощицы маленькую поляну. Женщина стояла в ее центре, вертя головой во все стороны, словно в поисках ститмоя или его самого. Деккерет позвал ее, и в то же мгновение из-за деревьев с другой стороны выпрыгнул ститмой.
Женщина с редкими зубами, уже начавшаяся поворачиваться к Деккерету быстро обернулась лицом к разъяренному зверю. Ститмой, поднявшись на задние лапы, одним ударом передней лапы отбросил ее в сторону. Она упала на землю. Не останавливаясь, ститмой промчался мимо оцепеневшего Деккерета к ближайшей группе деревьев.
Ему понадобилась секунда, чтобы выйти из оцепенения. Затем он тоже сделал рывок и снова помчался за ститмоем, понимая, что это его последний шанс, что если он позволит животному удрать от него во второй раз, то больше никогда его не увидит.
Мышцы на бедрах и лодыжках вздулись. Он чувствовал, как напрягаются его мускулы. Пытаясь сделать крутой поворот, он наступил на скользкую, покрытую снегом каменную плиту, поскользнулся и подвернул лодыжку. По левой ноге пробежала обжигающая волна.
Но он продолжал бежать. Ститмой больше не пытался прятаться. Он просто трусил впереди через участок леса, достаточно редкого, чтобы они оба могли легко передвигаться по нему. Это давало преимущество Деккерету, который, как бы медленно он ни бежал, мог на открытой местности превзойти в скорости ститмоя.
Но ему не удавалось настигнуть свою добычу. У него еще осталось много сил, но он никак не мог заставить бунтующие мускулы ног придать ему большую скорость. Ему постепенно стало ясно, что ститмой снова ускользнет от него.
Но этого не случилось. Зверь подбежал к плотной, спутанной массе кустов и лиан, остановился там и непонятно почему предпочел развернуться, а не продираться сквозь кусты. Решил ли он остановиться и сразиться с надоедливым противником? Или просто устал бежать? На эти вопросы Деккерет так и не смог ответить. У него вообще не оставалось времени на размышления. Прежде чем он успел до конца понять, что произошло, он очутился прямо перед зверем, который стоял спиной к тесно переплетенным кустам. Он услышал злобное рычание животного. Массивная лапа рванулась ему навстречу. Деккерет инстинктивно увернулся от нее и вонзил свой кинжал снизу вверх. Ститмой взревел от боли. Деккерет отступил, снова сделал выпад кинжалом и снова попал в цель. Ярко-красная кровь хлынула на мягкий белый мех на груди ститмоя.
Деккерет отступил назад, тяжело дыша. Понадобится ли третий удар? Нужно ли ему применить мачете?
Нет. Ститмой несколько мгновений с удивленным видом стоял прямо, слегка покачиваясь из стороны в сторону, его обведенные красными кругами блестящие глаза начали медленно затуманиваться. Потом он упал.
Деккерет стоял над ним, с трудом веря в случившееся.
Животное не шевелилось.
Потом Деккерет повернулся, приложил ко рту ладони и закричал:
— Эй! Акбалик, где вы? Я добыл его, Акбалик! Добыл!
Издалека, сквозь туман, до него донесся приглушенный ответ. Он не смог разобрать слов.
Он сделал новую попытку.
— Акбалик!
На этот раз ответного крика не последовало. От охотников тоже не было никакого отклика. Куда все подевались? Если он оставит ститмоя лежать здесь, не разорвут ли его на куски стервятники прежде, чем он вернется? И кстати, сможет ли он найти его снова в этом таинственном, туманном лесу?
Прошло несколько минут. Снова началась метель.
Деккерет понял, что не может оставаться на месте. Он медленно начал двигаться назад, в том направлении, откуда, как ему казалось, он пришел, пытаясь найти на снегу свои следы. Через некоторое время он снова увидел густую рощицу, а на дальнем ее конце увидел зрелище, которого ему не забыть до конца дней.
Акбалик и четверо охотников с гор стояли посреди поляны. Акбалик держал в опущенной руке окровавленное мачете, весь снег был залит кровью. Охотники, стоящие подальше, тяжело уставились на Деккерета, когда он появился. Женщина с редкими зубами лежала на спине неподвижно, вся середина ее туловища была разорвана и зияла ужасающей раной. В пяти-шести футах от нее лежало мертвое тело какого-то приземистого толстомордого зверя, почти перерубленное надвое мачете Акбалика. У него на морде тоже запеклась кровь.
— Акбалик, — спросил Деккерет, озадаченно. — Что здесь произошло? Она?..
— Мертва? А ты как думаешь?
— Ее убил этот зверь? Что это за животное?
— Они сказали, что это тумилат. Пожиратель падали. Они живут здесь в подземных норах. Иногда они убивают, если находят умирающее или бесчувственное животное. Но я не могу понять, зачем пожирателю падали нападать на человека, который…
— Ох, — произнес Деккерет очень тихо и прижал ладонь ко рту.
— Что случилось, Деккерет? Что ты пытаешься сказать?
— Это не тумилат, — пробормотал Деккерет. — Это ститмой. Он выпрыгнул, неизвестно откуда, подскочил прямо к ней и сбил ее с ног ударом лапы. И побежал дальше. Я за ним. Я побежал за ним, догнал его и убил, Акбалик. Я его убил. Но я не остановился, не подумал об охотнице. Она осталась здесь, раненая, возможно, без сознания… Ох, Акбалик! Я о ней совсем не подумал.
А пока она лежала тут одна, к ней подошел этот пожиратель падали и… ox! — Потрясенный своим поступком, он тупо уставился в окутывающую его со всех сторон белую пелену — Ох, Акбалик… — снова ошеломленно произнес он. — Ох!..
9
Когда Престимион и его спутники выехали из самых южных ворот Лабиринта, они увидели перед собой огромные пространства Алханроэля, расстилающиеся перед ними подобно бескрайнему океану Здесь земля было плоской, а горизонт казался туманной серой линией, находящейся за миллион миль от них.
Каждый день приносил новые ландшафты, новую растительность, новые города. И где-то впереди, в этом бесконечном пространстве, находился Дантирия Самбайл, ускользающий все дальше.
Королевский кортеж остановился сначала в Байлемуне, в том красивом городе на плодородной равнине к юго-востоку от Лабиринта, где человек прокуратора, Мандралиска, столкнулся с егерем принца Сирифорна.
Кейтинимон, новый молодой герцог Байлемуны, сын Кантеверела, с королевскими почестями встретил их у темно-красных городских стен.
У него было такое же круглое, приветливое лицо, как у покойного отца, и, как Кантеверел, он предпочитал свободные, летящие туники более роскошным официальным одеждам. Но Кантеверел почти всегда был веселым и общительным, а в этом человеке чувствовалось едва скрываемое напряжение, плохо замаскированная суровость характера. Но все же ни один корональ давно не посещал Байлемуну, и Кейтинимон выразил восторг по поводу его прибытия. Он организовал для него подобающие празднества с участием множества музыкантов, жонглеров и ловких фокусников, большой пир для демонстрации знаменитой кухни этого региона, с местными винами к каждому блюду, и разумеется, он организовал посещение легендарных золотых пчел Байлемуны.
Каждый день приносил новые ландшафты, новую растительность, новые города. И где-то впереди, в этом бесконечном пространстве, находился Дантирия Самбайл, ускользающий все дальше.
Королевский кортеж остановился сначала в Байлемуне, в том красивом городе на плодородной равнине к юго-востоку от Лабиринта, где человек прокуратора, Мандралиска, столкнулся с егерем принца Сирифорна.
Кейтинимон, новый молодой герцог Байлемуны, сын Кантеверела, с королевскими почестями встретил их у темно-красных городских стен.
У него было такое же круглое, приветливое лицо, как у покойного отца, и, как Кантеверел, он предпочитал свободные, летящие туники более роскошным официальным одеждам. Но Кантеверел почти всегда был веселым и общительным, а в этом человеке чувствовалось едва скрываемое напряжение, плохо замаскированная суровость характера. Но все же ни один корональ давно не посещал Байлемуну, и Кейтинимон выразил восторг по поводу его прибытия. Он организовал для него подобающие празднества с участием множества музыкантов, жонглеров и ловких фокусников, большой пир для демонстрации знаменитой кухни этого региона, с местными винами к каждому блюду, и разумеется, он организовал посещение легендарных золотых пчел Байлемуны.