– Серафима, доченька, – раздался с другой стороны нежный и сладкозвучный голос Фреи. – Ты здесь? Открой, пожалуйста. Открой дверь.
Сердце Антонио сжалось. Он узнал этот голос, узнал его переливы, оттенки и малейшие интонации… Одно только смущало. Фрея не могла находиться в храме. Никак не могла. Она осталась в своем особняке, на берегу озера Заболонь. Он прекрасно знал это, и ему стало жутко. Какое-то существо – по словам Шахревара, более сильное, чем орки, – стояло сейчас за дверью и с потусторонним сходством имитировало голос матери Серафимы.
– Девочка моя, открой дверь, – снова произнесла Фрея.
И неожиданно для всех Серафима шагнула к дверям.
– Госпожа, – зашептали служанки, не решаясь дотронуться до высокородной особы, чтобы остановить ее. – Госпожа, не делайте этого!
Серафима сделала еще шаг. Ее глаза неестественно блестели, губы шевелились, бормоча что-то неразборчивое.
– Отопри дверь, Серафима. Отопри.
– Не смейте делать этого, маленькая леди! – сдавленно произнесла наставница и вцепилась в плечо Серафимы.
Ее действие послужило примером. Служанки схватили сиятельную дочь за одежды. Девушка начала вырываться одними плечами и телом, не в силах, однако, помочь себе руками, в них она сжимала сосуд с ихором. По лицу было видно, что Серафима готова отодвинуть засов и впустить того, кто находился за дверью. Антонио стоял с поднятым бластером, сжимая рукоять обеими руками, и не знал, что ему делать, ибо в этой противоестественной ситуации требовалось нечто иное, нежели оружие.
Неизвестно, чем бы все закончилось. Но тут из распахнутого окна послышался вой двигателей, и в комнату ворвался небольшой вихрь. Рядом с окном повис аэролимузин, из роскошных недр которого выпрыгнул Шахревар.
С одного взгляда оценив обстановку, а может быть что-то учуяв при помощи своих ментальных способностей, он обхватил Серафиму вокруг пояса и, водрузив на плечо, с легкостью переместил в лимузин.
Существо за дверью тут же изменило тактику, и створки сотряс мощнейший удар.
– Быстрее! – призвал Шахревар, вновь появляясь в комнате.
Он стал помогать женщинам взбираться на подоконник и перепрыгивать оттуда в салон летающей машины. Дамы слегка путались в платьях и сильно пугались пустоты между подоконником и плавающей подножкой лимузина. Но эту узкую пропасть перешагнули все. Предпоследним в салон запрыгнул Антонио, вцепившийся в бластер мертвой хваткой, а следом – Шахревар.
– Отчаливай! – крикнул рыцарь пилоту и захлопнул дверцу.
Габаритный аэролимузин весьма проворно развернулся, на секунду задержался… и темной молнией рванулся в небо.
– Куда лететь? – спросил пилот.
Шахревар вопросительно посмотрел на Антонио, Антонио посмотрел на Серафиму, забившуюся в дальний угол салона.
– Домой, – еле слышно обронила она.
– Хватит топлива до Западного континента? – спросил телохранитель у пилота.
– Лимузин не предназначен для полетов на такие расстояния.
– Великая Семья Морталес отблагодарит вас. Нам необходимо добраться до дома без лишних пересадок.
– Там в салоне находится Серафима Морталес? – украдкой спросил пилот.
– Да, сиятельная дочь, – ответил паладин с некоторой гордостью.
– Я восхищаюсь ее матерью, – произнес пилот с трепетом в голосе. – Она удивительная женщина! Добрая, заботливая, красивая… Денег не нужно. Я постараюсь без осложнений доставить дочь Фреи Морталес на Западный континент.
– Мы будем вам очень благодарны. А теперь, если не возражаете, мы хотели бы остаться наедине.
– О, конечно!
Пилотская кабина отделилась от салона поднявшейся перегородкой, гасящей не только звук, но и всевозможные волны принимающих и передающих устройств.
– Оно разговаривало голосом Фреи! – было первое, что сказал Антонио.
– Это был сенобит, – ответил Шахревар. – Не самый сильный, иначе бы двери его не сдержали.
– Что ты заметил?
– Жуткое видение, которое от него исходило… Мне не хочется об этом говорить.
– Что происходит? – дрожащим голосом произнесла Нина Гата. – Что за Содом творится в столице? Куда катится мир?!
Антонио пожалел, что в салоне нет еще одной перегородки, чтобы отделить высокоморальную наставницу.
– Сенобит, – задумчиво произнес пресс-секретарь. – Разве они существуют?
– Кто-то в них верит, кто-то нет… – Паладин снял шлем, под которым оказались короткие взъерошенные волосы. – … А кто-то слышит из-за двери их голос. Нам повезло, что это был не Paп.
– Нам очень, очень не повезло, – негромко произнесла одна из служанок. Все обернулись к ней, а она влажными глазами посмотрела на Серафиму. – Это был Натас. Я читала о нем в книгах Ирахиля. Он соблазняет нас голосами наших близких. – Женщина сглотнула. – Но пользуется он только голосами мертвых…
– О боже! – воскликнула Гата и картинно всплеснула руками.
– Значит ли это… – Антонио не смог закончить фразу, потому как увидел, что Серафима вздрогнула на последних словах служанки, словно ее укололи в самое сердце.
– Нет, – произнесла сиятельная дочь, расширившимися глазами взирая на окружающих. – Нет. Это невозможно…
7
Система Диких Племен
Первым признаком новой должности явилась усиленная охрана адмиральского шаттла. Три боевых корабля и двенадцать истребителей – с таким сильным эскортом Балниган еще не летал. Бортовые орудия сопровождающих могли разнести вдребезги средний крейсер, хотя такого противника в Верхних мирах больше не существовало. Последний крупный звездолет был уничтожен в системе Диких Племен четыре месяца назад. Тот знаменательный день был памятен каждому военнослужащему, поскольку именно тогда Крестоносный гвардейский флот наконец получил полное господство над космосом язычников.
Адмиральский шаттл и его эскорт отошли на значительное расстояние от Базы – циклопического куба с тремя глубокими верфями; на стапелях одной из них стоял крейсер «Красный Волонтёр». Корпус Базы был густо облеплен орудийными башнями, тарелками проекторов силовых полей, гравитационными катапультами, антеннами всевозможной конфигурации. Кроме этого на борту находилась малая установка, которая создавала в космосе протяженную зону для входа и выхода из подпространства – так называемую реперную точку.
Обычно установки для поддержания реперных точек строили на поверхности планет, и в первый год конфликта военные техники так и сделали. На Виа Прима выросла изумительная по изяществу башня со множеством устремленных в космос антенн. Однако после взрыва сейсмической бомбы, когда часть антенн обрушилась, отчего в подпространстве сгинула целая эскадра, стало понятно, что для нормальной работы нужно либо уничтожить всех аборигенов, либо переместить станцию от них подальше. И хотя командованию флота безумно нравился первый вариант, реальным оказался лишь второй. Так на Базе появилась малая реперная установка. Для вялотекущей войны, а значит, нечастых передвижений судов, ее мощности вполне хватало.
Пока эскорт приближался к расчетной точке, Балниган попросил организовать ему связь с Корневым штабом Вооруженных сил Союза. Связь была предоставлена через главную антенну Базы. Заместитель начальника штаба Майкл Траян, высший офицер с шеей атлета и прямым внимательным взглядом, на экране выглядел слегка растерянным.
– Вы знаете, кто я? – спросил Балниган.
– Да, господин адмирал.
– Через двенадцать часов я прибуду в метрополию. Сразу по прибытии я хочу получить подробный отчет о положении дел в Бутылочном Горлышке. Количество кораблей и крейсеров, их дислокация, расположение заорбитальных крепостей и планетарных орудий. Кроме того, мне нужны стратегические планы обороны – как общие по флоту, так и объектные.
Напор, с которым адмирал произносил эти слова, приват офицера в чувство.
– Осмелюсь заметить, что полномочия старого главнокомандующего еще не утратили силу, а потому у вас нет прав, чтобы требовать подобную информацию.
– Приказ о моем назначении уже подписан президентом, и я, адмирал Михаил Балниган, с девяти часов утра являюсь главнокомандующим войсками Тысячелетнего Союза!
– Приказ пока не поступил в штаб.
– Мне повторить еще раз? Или процитировать положение устава о трибунале?
– Вы мне угрожаете?
– А разве похоже, что я поздравляю вас с днем рождения?
– Я буду вынужден доложить об этом разговоре Игнавусу, – холодно ответил офицер. – Приказ еще не поступил, а, следовательно, вы еще не включены в перечень допуска.
– Вы подчиняетесь не гражданскому лицу, а военному начальству. А с девяти утра таким начальством являюсь я!! – Его и без того узкие глаза превратились в щели. – К моему прибытию на Гею вы исполните приказ. Иначе, клянусь, я отправлю вас под трибунал за то, что вы препятствуете обеспечению безопасности союзных территорий!
Траян замешкался после этих слов.
– Это не так.
– Вот и докажите, – произнес Балниган; его угрожающий тон неожиданно пропал. – Подготовьте доклад.
Растерянный офицер отдал честь и вырубил передатчик. Некоторое время адмирал о чем-то думал, размеренно цокая холеными ногтями по темной матовой столешнице. Через шесть минут шаттл и его эскорт достигли реперной точки и вошли в подпространство, держа курс на Гею Златобашенную.
8
Материковые леса,
планета Рох, пограничная система Союза
Под тревожный звон неведомого колокола из зеркала вышли три создания и, казалось, заполнили собой всю каминную комнату. Три высокие фигуры, мрачные и темные, без приглашения вошли в тихий дом Звероловов, и сердце Даймона почувствовало злокозненность их намерений.
Двое первых в рогатых шлемах были ужасны. Но лишь когда третье существо, чью голову скрывал капюшон, ступило на дощатый пол каминной комнаты, парень ощутил, как исчезли все запахи. Именно при виде третьей фигуры его охватил безотчетный страх. Он хотел бежать без оглядки, но не чувствовал ног.
Пришедшие из зеркала существа заняли комнату с безразличием агрессоров, уверенных в своей силе. Первый из них, с темным отвратительным ликом, взял Даймона огромными ручищами за голову и приподнял над полом. Зверолов-младший закричал, но крик этот был слабым и жалким, а затем и вовсе угас, когда сильные пальцы раскрыли его челюсти.
– Катаргат, повелитель, – со смирением сказала тварь в рогатом шлеме.
Послышался неспешный и тяжелый шаг, под которым скрипнули половицы. Даймон увидел рядом с собой существо, лицо которого пряталось под капюшоном. Исходящий от него ужас, подобный густому смрадному запаху, стало невозможно переносить. Из глаз Даймона покатились слезы, он мычал и стонал, безуспешно пытаясь вырваться из железных рук, раздирающих ему рот.
Ледяные пальцы повелителя пришельцев опустились в его уста, и от соприкосновения с ними сразу отнялся язык. Пальцы бесцеремонно просунулись глубже, в гортань, что-то нащупывая, а в следующий миг юноша ощутил режущую боль, прострелившую от трахеи до поясницы. Он задыхался, конвульсии сотрясали его тело, но в глубине его сознания бился мучительный вопрос: что эти нелюди делают с ним?
Существо в капюшоне выдернуло из Даймона длинную нить, похожую на опустошенный кровеносный сосуд. На конце нити трепыхалось нечто нежное и алое, напоминающее кусочек живой плоти. В тот же миг Зверолов-младший ощутил, как страх и боль исчезли, а на их месте поселилась пустота.
Он смотрел на существ, занявших дом его предков, и не видел в их поведении ничего предосудительного. Он ничего не почувствовал, даже услышав шаги отца, который вбежал в комнату. Глаза Ротанга вспыхнули, а кулаки сжались, когда он увидел сына, болтающегося над полом. Казалось, что Зверолов-старший сейчас набросится на тварь в рогатом шлеме, видит Господь, он бы сделал это молниеносно… Но отец покорно опустился на колени и позволил направить на себя черный ствол бластера. А Даймону все казалось безразличным. Его чувства замерли, притаились, словно в ожидании чего-то важного и великого, стоящего над жизнью и смертью. Ступни коснулись пола. Огромные руки чернолицего отпустили его, и юноша теперь стоял, не смея шелохнуться, ощущая внутри себя гнетущую пустоту. Существо в капюшоне коротко глянуло в сторону отца, затем вытащило из складок мантии длинную прозрачную колбу и погрузило в нее живой комок, вырванный из чрева Даймона. В этот момент капюшон съехал с головы, и взору открылось страшное лицо, покрытое мелом; открылись ряды зубов, над которыми не существовало ни щек, ни губ – лишнюю плоть безжалостно обрезали в незапамятные времена. Глаза были черными, словно угли. Даймон лениво подумал, что такое лицо можно увидеть лишь один раз в жизни – перед смертью. И неужели этот момент наступил сейчас?
– Paп, отпусти моего сына, – произнес отец без страха в голосе. – Умоляю тебя!
Сенобит безучастно взглянул на Ротанга. Он либо не понял слов, либо они показались ему жалкими и недостойными ответа.
– Мы сделаем все, что ты прикажешь, – не унимался отец. – Только верни душу моему сыну!
На этот раз слова Ротанга зацепили сенобита. И он решил ответить. Из его горла вылетел раскатистый множественный бас:
– Это еще не душа, человек. Но фокус воли, координирующее средоточие души.
Он убрал частичку плоти и души Даймона в складки мантии. Шевельнул рукой, и его помощник, тот, что прежде держал юношу, опустился на одно колено и склонил голову. Второй орк упер ствол бластера в лоб Ротангу. Даймон стоял неподвижно в центре комнаты, не зная, что ему делать, и совершенно ничего не чувствуя.
– Войди через церковь Престола, – обратился Paп к своему помощнику и протянул ему приплюснутый перстень. – Этим снимешь печать.
Орк с почтением принял перстень и спрятал его в небольшую сумочку на крепком поясе. Paп указал на Даймона, и ноги юноши сами поднесли его к повелителю пришельцев, в конце уронив на колени. Глянув вниз, Даймон заторможенно отметил, что, в отличие от остальных, сенобит не отбрасывает тени, хотя нельзя сказать, что Paп был призраком. Наоборот, он казался донельзя материальным, мелкие тени исправно присутствовали на складках его плаща и на лице. Вот только на полу тени не было.
– Ты проведешь Баструпа в недра орудийного форта, – произнес Paп.
Чувства Даймона взорвались после этих слов. Вот чего он ожидал – приказа! Слова прогремели в его голове и загорелись огромными пылающими буквами. Они терзали Даймона, и стегали его, и уже гнали на исполнение чужой воли. Но Paп сказал не все.
– Ты будешь выполнять все приказы Баструпа, – продолжал он, обращаясь к коленопреклоненному Зверолову – младшему. – Я ставлю его господином над тобой, и теперь ты привязан к его воле и к его жизни. Если он погибнет, ты умрешь тоже. Это все. Отправляйтесь.
Ноги опять понесли юношу. Он обнаружил, что уже следует за высоким орком, который направился к выходу. Проходя мимо стоящего на коленях отца, Даймон увидел, что тот взирает на него с затаенной жалостью и болью. Но кроме жалости в глазах Ротанга по-прежнему полыхал неукротимый огонь.
По словам отца, гравилет покупал еще дедушка Даймона, а потому машина была довольно обшарпанной и не летела быстрее сорока миль в час. Двигались по лесной просеке, кусты и молодая поросль шаркали по днищу.
Минут за тридцать они преодолели Западную и Пригорную части материкового леса, разделенные мелководной речушкой, которую отец почему-то называл Разлучницей, хотя на картах она значилась как Лесной Пилигрим. Оказавшись у подножия Мохнатых гор, в изобилии поросших соснами и елями, Даймон направил гравилет через седловину между пиками Козлиный и Святая Грейс, и этот путь занял еще около двадцати минут. Спустившись с другой стороны горного хребта, они оказались в Гарнизонной лесополосе – поясе чахлых низкорослых деревьев, которые окружали фермерские поля, селение и сам орудийный форт.
Во время путешествия пришелец молча сидел рядом с юношей. Буйство природы не вызвало в нем любопытства, единственный интерес он проявил, когда пролетали мимо развалин древних поселений орков, едва различимых среди деревьев, травы и мхов. Он угрюмо глядел на вросшие в землю массивные обломки, накренившиеся постаменты, на которых когда-то стояли циклопические статуи.
– Еще далеко? – спросил Баструп.
– Нет, мой господин. Сразу за полями, – ответил Даймон, ничуть не удивляясь собственному раболепию. Проблема заключалась в другом.
Все, что было нужно опустошенному Даймону, – это приказ его господина. Основной, провести Баструпа в недра форта, по-прежнему пламенел в его голове, но после часа пути приказ сделался непонятным и туманным. И юноша хотел получить более конкретные указания. Каким образом проникнуть в форт? Что считать его недрами? Ответить на эти вопросы было некому. Демон-сенобит посадил его мысли и чувства на короткий поводок, который передал в руки страшного чернолицего воина. Но тот, в отличие от Рапа, не до конца понимал, как воспользоваться душевной пустотой Даймона, а потому, вместо емких и четких толкований основного приказа, вдруг пустился в какие-то разглагольствования:
– Как чувствовать себя куклой, человек? Поганые ощущения, правда? Ты даже высморкаться не можешь без моего повеления. Ничего, недолго тебе осталось. Проникнем в форт, сделаем дело, а затем повелитель выпустит душу из твоего бестолкового тела. Он не оставляет жизнь людям, которые имели несчастье видеть его.
Даймон не понял эту речь. В ней отсутствовали команды! От этого юноша беспокоился и взволнованно дергался, вследствие чего дергался и гравилет.
Лесополоса быстро закончилась. Теперь они ехали над грунтовой дорогой, ведущей к селению, по обе стороны тянулись зеленые поля. А впереди возвышались неприступные стены форта, над которыми в небо вздымались две исполинские трубы. Гарнизон был создан исключительно ради этих орудий – двух планетарных пушек, способных контролировать целый сектор космического пространства. Их выстрелы сокрушали крейсер любой величины и рассеивали эскадры легких судов. Кроме заорбитальных крепостей – плазменные орудия Роха и другой планеты, Box, являлись важным элементом зашиты Бутылочного Горлышка.
Солнце клонилось к закату, белоснежные стены форта окрасились в кровавые цвета, когда Даймон и Баструп въехали в селение, раскинувшееся у подножия укрепления.
Улица была пуста, если не считать гарнизонный патруль, который двигался навстречу гравилету. Один солдат поднял ладонь, призывая остановиться.
Орк молниеносно очутился под приборной доской и яростно зашипел:
– Немедленно отделайся от них. Наговори чего-нибудь, чтобы пропустили. Иначе всех пожгу – рта раскрыть не успеют.
Даймон интуитивно ощутил в этих словах приказ, но конкретной сути опять не понял, поэтому подъехал к солдатам с широкой улыбкой во весь рот.
Солдаты гарнизонного патруля выглядели мирно. Шлемофоны висели на поясах, бронежилетов не было и в помине, у каждого из нагрудного кармана выглядывала распустившаяся светлица – садовый цветок с мягкими розовыми лепестками и нежным запахом. За века в окрестностях форта не произошло ни единого инцидента, и хотя в настоящее время угроза со стороны Нижних миров сделалась более ощутимой, патрулирование прилегающих к Гарнизону территорий оставалось легкой прогулкой и замечательным отдыхом.
Солдат было двое – молодой, с дерзким пытливым взглядом, и пожилой, с вечной улыбкой на устах и вздернутыми бровями. С пожилым Даймону приходилось раньше встречаться. Молодого видел впервые.
– Так это Даймон, сын Зверолова! – воскликнул пожилой солдат со свойственной ему дружественной улыбкой. – А мы подумали, не к ночи будет сказано, нелюди какие пожаловали!
– Здравствуйте.
– А чем ты занимаешься, сын Зверолова? – подозрительно спросил молодой солдат.
– Мы с отцом ловим зверей, – затравленно ответил Даймон.
– Привез какую-нибудь новую тварь? – спросил пожилой, постучав стволом реактивного ружья по борту гравилета. Орк угрожающе шевельнулся.
– Нет, – совсем сник юноша.
– Нам до чертиков понравилась сумчатая собака, купленная в прошлый раз. До чего же умная! Не можем нарадоваться.
– Да, они очень умные и ласковые, – кивнул юноша.
– А куда ты направляешься, Даймон? – прищурившись, спросил молодой солдат.
– В церковь Престола, – выдал Даймон первое, что пришло в голову.
– Для чего?
– На исповедь.
– Ты еще спроси, для каких целей человек в сортир ходит, – бросил пожилой солдат напарнику. Молодой обиженно посмотрел в ответ, а тот еще раз улыбнулся Даймону и дружески хлопнул ладонью по борту. – Лети, парень! Счастливого пути!
Даймон надавил на педаль, и солдаты остались позади. Орк поднялся из укрытия.
– Я бы показал ему «тварь», если бы не приказ повелителя… Зачем ты сказал про церковь?
– Не знаю.
– Дрянная кукла! – Баструп забормотал, обращаясь к самому себе. – Не нужно было тащить с собой куклу. От нее одни неприятности. Сама думать не умеет, только приказы подавай.
Они повернули за угол и обнаружили, что улица перегорожена. Пожилая женщина в длинном, накинутом на плечи платке перегоняла через дорогу стаю гусей. Услышав гул приближающейся машины, она подняла голову и требовательно помахала рукой, подзывая к себе. Орк снова нырнул под приборную панель.
– А это кто такая? – с остервенением зашипел он, больно сдавив коленку Даймона.
– Римма, жена свекловода. Ее кличут Паучихой. Предсказывает погоду, лечит ревматизм и вытаскивает камни из почек. А еще разводит гусей и имеет трех дочерей, одна из которых…
– Заткнись. Я устал от твоих знакомых. Поскорее сделай так, чтобы эта швабра убралась.
Даймон остановил машину возле женщины.
– А ну-ка, Зверолов-младший, – произнесла Римма, положив локоть на борт гравилета, – поведай мне, каким ветром занесло тебя в Гарнизонное на ночь глядя? И где твой отец?
– Отец остался дома. Я ненадолго. Туда и обратно.
– Зачем?
– Я должен добраться до церкви, – ответил он и получил чувствительный удар по чашечке рукоятью бластера.
– И с какой же целью?
– Исповедоваться.
– Исповедоваться? – нахмурилась Римма. – Очевидно, конец света пришел, коли Звероловы к церкви обратились.
Глаза Даймона испуганно забегали, сам он покрылся испариной, но не от смущения, а от непонимания, что же он должен сделать.
– Здоров ли ты, юноша?
– Да, – поспешно ответил Зверолов-младший, хотя выглядел он измученным.
– Кстати, тут ваша очкастая курица носилась по окрестностям. Небось сбежала опять? Поймать, если случай представится?
– Да.
– Зайдешь на кружечку paгe? С дочерью моей опять повидаешься.
– С удовольствием, – улыбнулся Даймон и почувствовал в коленке такую острую боль, что тут же продолжил, – но в следующий раз.
– Какой-то ты чудаковатый сегодня, Даймон! Даймон тупо улыбнулся, не зная, как ответить.
– Впрочем, все вы, Звероловы, чудаковатые. Хорошо, что у тебя с моей дочерью ничего не вышло. Не хватало мне получить чудаковатых внуков. – Гуси загоготали, женщина шикнула на них и хлопнула прутом по земле. – Не успеешь домой до темноты. Заходи, когда исповедуешься. Если докричишься до этого глухого суслика в сутане.
И, по-мужски хохотнув, она погнала гусей на окраину, где стоял дом свекловода. Орк выпрямился, глянул вслед Римме Паучихе и произнес:
– Гони к церкви.
Впервые за сегодняшний вечер фраза понравилась Даймону. Он просто влюбился в нее. Приказ был кратким, совершенным до божественности. В нем отсутствовала неопределенность, его не требовалось домысливать. Любовно шепча эти слова, словно обсасывая конфетку, Даймон надавил на педаль.
Гравилет спрятали в высокой жгущейся траве, которая заполонила территорию старого церковного кладбища. Пока добирались до здания, несколько раз споткнулись на буграх забытых могил. Над их головами возвышались усыпанные огнями стены форта.
– Вот она, церковь Престола, – послушно сообщил Даймон, когда добрались до крыльца. Ему было приятно произнести это, ведь он еще на шаг приблизился к исполнению главного приказа.
– Не смей упоминать при мне это поганое название! – неожиданно взревел Баструп, воткнув ствол бластера Даймону в ребра. – Ты хотя бы знаешь, какие слова произносишь всуе? Тебе хотя бы известно, кто такие престолы! Нет? А вот мне довелось однажды с ними столкнуться. Они испепелили целый флот звездолетов. ФЛОТ! Немногие выжили в том побоище, я был в их числе…
Он убрал пистолет и осклабился. Под мерклым светом заорбитальной крепости, которая заменяла луну, его жуткое лицо с тяжелым лбом, провалившимися глазницами и почти отсутствующим носом сделалось еще страшнее.
– Но больше такого не повторится, – произнес орк, постучав в дверь церкви. – С тех пор одни престолы распилились, другие провалились в вечный сон. Так что не будет вам помощи, краснокровые, не будет…
Дверь распахнулась, в проеме показалась фигура старого священника.
– Кто пришел на порог храма господнего в столь поздний час? – осведомился он старческим ломающимся голосом и в следующий момент рухнул на пол с перерезанным горлом.
– К тебе, пес, пришла кровавая старуха, – сказал Баструп в коченеющее лицо мертвеца, вытирая нож о его одежду.
Даймон услышал в глубине себя далекий возмущенный вопль. Он был коротким – кольнул и исчез. Чей это был крик? Неужели его? Похоже на другого человека. Сам Даймон не мог возмутиться, потому что ничего не чувствовал. Да и задача у него сейчас другая: он должен выполнить приказ.
– Чего озираешься, как затравленный? – окрикнул с порога орк. – Затащи внутрь эту дохлую шавку, чтобы с улицы не видели! Да пошевелись же, кукла гребаная!