Я выслушал это и даже не поверил вначале, а Циркач сказал, что и он не верил, пока не увидал всего собственными глазами. Через фирму Аникеева-Мышкина проходили АБСОЛЮТНО ВСЕ финансовые потоки, которые в официальных органах принято считать неучтенным наличным оборотом или, говоря по-простому, черным налом.
Аникеев был гениальным организатором, менеджером, умевшим находить общий язык с самыми несговорчивыми людьми. А его друг и правая рука Мышкин по прозвищу Князь оказался уникально способным экономистом, доктором наук, между прочим, и действительно потомком княжеского рода, но не это главное. Главное, он сумел понять рыночные механизмы новой России. Рынок – он ведь как живой организм, навязывать что-то не только бессмысленно, но и вредно, а если понять, чем кормить этого зверя, он начинает расти, давать потомство и всячески процветать. Вот аникеевские люди и наплодили рынков самого разного рода на радость себе и всему населению. Скажи плохо, когда в стране все есть! А ведь реально именно эта контора и кормит нас всех, потому что прибыль, получаемую со всех черных, получерных и четвертьчерных продаж идет у Аникеева, разумеется, не в государственную казну, зато и не в швейцарские банки. Впрочем, на данный момент это, к сожалению, одно и то же. Нельзя сегодня официальные налоги платить в бюджет – там просто бездна, черная дыра, смерть нашей экономики. А вот Аникеев и Мышкин разумно тратят свою прибыль на развитие торговой отрасли. Красиво? Очень красиво. Нарушается при этом закон? Конечно, нарушается, Но такие законы, какие принимает эта гребаная Дума в Охотном ряду, разве что совсем больной человек нарушать не станет. Главное же, что Мышкин с Аникеевым работали на благо России, вот почему они не бандиты, вот почему и надо им помогать.
Долго излагал Циркач всю эту теорию. Много интересных слов сказал. Хоть прямо сейчас зачисляй его на третий курс экономического факультета. Я, признаться, всегда стараюсь быть скептиком. Отец меня так воспитал, он любил повторять: «Знаешь, что написал молодой Маркс в анкете, отвечая на вопрос «ваш девиз»? «Подвергай все сомнению!» Вот и ты подвергай, Андрюша!» Но на этот раз Борька почти убедил меня. Все так складно у него получалось. Даже слишком складно. Одна огромная организация контролирует всех и все. И рыночная экономика работает. Где подвох, мужики?
Однако что-то мне во всей этой истории мешало, я еще не понял, что именно, а главное, сомнения-то все равно не конструктивны, когда деньги уже получены и ты подписался на работу. Мы бабских истерик закатывать не привыкли. Мы привыкли потихонечку, не торопясь, врубаться в ситуацию, даже если она вся – сплошной аврал и форс-мажор, а потом, когда вдруг понимаем, что вляпались – бывало и такое, чего греха таить – потом имеем мужество швырнуть деньги в лицо заказчикам и даже стволы развернуть в противоположную сторону. Но пока время «Ч» еще не наступило. Пока все идет по графику.
Интереснее других, как обычно, прореагировал Фил, наш главный эрудит и аналитик, в общем, мозговой центр:
– Ага, – сказал он, – значит, это и есть то самое министерство теневой торговли, о котором мне Эдик судачил. Весело! А мы, стало быть, едем брать цитадель теневой налоговой полиции, по-простому говоря, возьмем в заложники главного рэкетира бывшего Советского Союза товарища Аристарха Павленко. Интересная работенка.
И Фил наконец рассказал нам все, что знал об Эдуарде Свирском по кличке Ёжик. А потом спросил у Циркача:
– Так какими же цифрами оперируют люди, контролирующие все рынки страны? Что-то не верится, будто от них зависит прямо уж вся наша экономика. Ты сам-то прикинь, сопоставимы ли их доходы с национальным бюджетом, с оборотом банков, с выручкой экспортеров нефти и газа…
Циркач в ответ загадочно улыбнулся. А потом рассказал такую байку.
– Один приятель мне тут как-то предложил: «Давай арендуем грузовик, и будем принимать бутылки от населения. Я слышал, эта деятельность налогами не облагается, а куда сдавать, уже выяснил». «Сомневаюсь я насчет налогов, посадят нас с тобой, да и мелочевка это все, не стоит пачкаться». Я действительно сомневался. А он серьезно так возразил: «Ну, не скажи, ребята пробовали и называли мне конкретную сумму, которая влегкую делается за месяц на этих бутылках». Угадайте сколько, – предложил Циркач.
Я сразу сказал:
– Ну, тысячи три-четыре рублей.
У Фила фантазия разгулялась на шесть-восемь.
Пиндрик долго шевелил губами, высчитывая что-то и выдал:
– Максимум, десять-двенадцать.
Шкипер отмолчался.
– Ближе всех к истине Крошка, – торжественно объявил Циркач. – Именно три-четыре тысячи. Только баксов. И это самый минимум. Видите, вы промахнулись в десять, а то и двадцать раз – очень характерная ошибка при подсчетах черного нала. Но это преамбула. А теперь отвечаю по существу. Я тут как-то сопровождал нашего бухгалтера, и она попросила меня подиктовать цифры, которые вбивала в компьютер для внутреннего отчета. Ну, я и подиктовал, все по порядку: от самой большой – многомиллиардного оборота всей фирмы за месяц – до самой маленькой – цены на какой-то корейский телевизор, партия которых проходила тогда по Рижскому рынку. Вот на этих-то телевизорах я и споткнулся. Цена стояла – пять рублей. Не бывает, ребята, таких телевизоров. Ну, я в простоте своей и сказал: «Вера Игнатьевна, тут у вас опечаточка вкралась…» «Это не опечатка, пояснила она несколько неохотно, пробежав глазами листок, – это мы просто у всех цифр по три нуля убираем, для удобства записи, ну и так – для конспирации». Вот и все. Так что у них, братцы, месячный оборот – триллионы рублей. Вот и смотрите, нужны России эти вшивые транши МВФ – один миллиард, два миллиарда… Да по понятиям Аникеева, на такие деньги мороженого не купишь!
– Не верю, – сказал я мрачно.
– Ах, господин режиссер! Ну, я сейчас попробую сыграть этот же эпизод более убедительно.
На маленьком военном аэродроме нам подали неприметный обшарпанный «рафик», возможно, отбарабанивший лучшую часть своей жизни на благо российской медицины, так как на бортах его слегка просматривались следы от давних красных полос. А вообще-то «рафик» – это дежурный вариант для конспиративной перевозки групп спецназа, особенно по городу – автомобильчик вместительный и достаточно юркий, вот только с дверями у него не все в порядке. Если бы, как в «Рено» или «Мицубиси» в сторону отъезжали типа японских сёдзи, тогда выпрыгивать на ходу было бы намного легче. В «Газели» теперь такую дверь сделали. Но «Газель» есть «Газель», пока эта скрипучая громадина отъедет, тебя три раза взорвать успеют, так что хрен с ней, с новомодной дверью – ничего нет вернее, как прыгать через стекло, вышибая его локтями и – головой вперед.
В машине тоже продолжался треп. Шоссе от аэродрома оказалось на удивление гладким, видать, военные недавно делали и для себя постарались, а вот как въехали в город Вязники, покрытие радикальным образом переменилось – через каждые пятьдесят метров примерно подпрыгивать приходилось на жутких выбоинах и колдобинах.
Городишко сам оказался симпатичным, уютным таким, но мало чем запомнился. Обычный провинциальный пейзаж: торговые ряды в центре, двухэтажные домишки, стоящие с прошлого, если не позапрошлого века, брошенные унылые церковки. Это ведь только в Москве восстановили немереное количество храмов, а в глубинке продолжают они обсыпаться и рушиться от времени, в немом укоре наклонив кресты.
Наконец, подъехали к гостинице с одноименным названием «Вязники». Из следовавшей за нами «Волги» вышел Эльф собственной персоной скрылся внутри простенького типового здания минуты на две и вернулся вместе с сухопарым крепким седым стариканом лет шестидесяти, зримо прихрамывающим на правую ногу. Третьим в этой замечательной компании был телохранитель – среднего роста, пружинистый и на удивление широкоплечий кореец. Может быть, конечно, и китаец, но мне почему-то пришло в голову, что именно кореец. Не вьетнамец – это уж точно. Они до таких размеров просто не вырастают.
Дальше мы поехали какими-то задворками, по грунтовке над высоким берегом Клязьмы, откуда панорама открывалась, аж дух захватывало – на заливные луга, овраги, всхолмления, кусты вдоль маленьких речушек и дальние голубеющие леса. Не могу равнодушно смотреть на наши российские просторы. Вот так бы сел над обрывом, прикрыв глаза от солнца, снял башмаки, чтобы пятками свежую траву почувствовать, и никуда бы больше не ездил!..
Эх, похоже, такие же красоты ожидали нас и возле «Дворца Амина»! Если верить топографической карте, с трех сторон огороженную территорию обступал лес, а с четвертой была река, между забором и обрывом проходила разве что узенькая пешеходная тропка, то есть в этом месте атаковать можно было исключительно с воздуха. А вот любоваться видом на речную пойму наверняка оттуда хорошо.
Только вряд ли у нас будет время чем-нибудь любоваться.
Пока же мы миновали город и свернули на лесную дорогу, которую условно можно было назвать асфальтированной двухрядкой. Условно, потому что асфальт этот клали лет сорок, наверное, назад, и ехать по нему следовало, держась самой середины, и то не торопясь. Вряд ли наш Амин-Павленко пребывал к себе на дачу по такому замечательному автобану, наверняка существовал путь посимпатичнее. Но так ведь мы же не на свадьбу к нему собрались. Хотя подарков приготовили много.
Война началась несколько раньше обозначенных сроков.
На дорогу перед нами вдруг вышли двое парней в джинсах и майках. Один высокий, длинный с пышной копной волос и широкой бородищей, другой – маленький крепыш, гладко выбритый и абсолютно лысый, как будто своей контрастной внешностью они специально пытались отвлечь внимание. Но наше-то внимание все равно сосредотачивалось на другом – на висящих у них поперек груди «калашах». Ё-моё! Ну, кто же так с оружием ходит! Да еще без формы.
Водитель наш стал притормаживать, и я решил про себя, что он прав: прорываться сквозь этаких придурков на обычной, не бронированной машине было слишком рискованно. Тут следует вначале понять, чего хотят люди, а уж затем, если ничего другого не останется – стрелять на опережение. Чего хотели эти, с позволения сказать, люди, стало ясно уже через секунду, когда они не просто стали поднимать стволы, а совершенно откровенно приняли положение для стрельбы стоя. Разговаривать с нами они явно не собирались. Ну что ж, ребята, не очень-то и хотелось! Переживем.
– Пригнись! – я отдавал команду водителю.
Своим не обязательно, они и без меня все знают. Но водитель тоже оказался парень тертый – я еще последнего слога не договорил, а он уже, дав по тормозам до полной остановки, падал под щиток. Молодчага! В данной ситуации пригнуться было явно недостаточно. Теперь мы все находились ниже уровня окон, и когда грянули сразу два автомата, никто не пострадал, кроме самой машины. Стекла-то у «рафика» осыпались абсолютно все, включая форточки, так что проблему с выходом наружу за нас решили враги. Я очень осторожненько приподнял голову и увидел, что они идут навстречу, при этом стволы легкомысленно опустили в землю. Господи, где ж таких идиотов выращивают?!
– Циркач! Пиндрик! Нале– напра– и кувырком в стороны! Шкипер! Фил! Назад и прикроете оттуда!
Ребята открыли огонь даже еще не коснувшись земли, в полете, ну и я дал залп прежде чем успел распрямиться. Поэтому трудно теперь сказать, кто из нас взял очередной грех на душу. Очевидно одно: последним достижением в жизни бородатого и лысого стало битье стекол в «рафике», так как вторая попытка обстрела не состоялась. Мои же все равно грамотно залегли – на всякий случай, двое в кювете, двое под колесами – кто б еще знал, сколько там этих уродов! Бывает, конечно, что и вдвоем машины грабят, но, во-первых, это слишком лихо – без прикрытия, а во-вторых, кто нам сказал, что это грабители, у нас же на ветровом стекле не было надписи, мол, в этом микроавтобусе перевозится больше миллиона зеленых. Вот мы и осторожничали, пытаясь понять, что будет дальше. Если это передовой отряд нашего Амина из налоговой полиции, тогда о захвате дворца и мечтать не стоит. Расшифровали нас, и, значит, все пропало. Да только не похожи они были на спецов, очень не похожи.
Воспользовавшись тишиной «Волга», следовавшая за нами на почтительном расстоянии, решила подползти ближе. Вот тут я и заметил шевеление в придорожных кустах. Вряд ли это был лесной олень, да и местный крестьянин, отправившийся по грибы едва ли сунется на дорогу после такой пальбы. Короче, я по кустам полоснул, не долго думая прямо поверх головы уже начавшего разгибаться водителя. В ответ мелькнула в воздухе легкая противопехотная граната типа РГД-5. Я еще раз успел поразиться наивности бойцов этого странного подразделения. На таком расстоянии швыряться опасными игрушками – это ж все равно что против ветра плевать. Гранату, конечно же поймал Циркач. На арене он выступал, как рассказывает, всего год, и вообще был воздушным гимнастом, но цирк на то и цирк, что там все умеют всё хотя бы понемногу. Короче, основы жонглирования он тоже проходил, и всякие предметы, летящие по воздуху ловил и обрабатывал вполне профессионально. В общем, смертоносный фрукт Циркач, конечно, в ладони зафиксировал – иначе нельзя, но на такое короткое мгновение, что казалось, будто граната отскочила назад, как от туго натянутых струн теннисной ракетки.
Опять мы все залегли. Потом, когда оно уже шарахнуло, перебежками бросились к лесу. Но это была явная перестраховка: все-таки придурков оказалось только четверо. Третьего взрывом отделало так, что мало не покажется – хорошо еще, если родственники сумеют тело опознать. А вот четвертый, целый и невредимый, убегал, петляя между деревьев, как заяц.
– Догнать? – крикнул я громко, еще не решив толком, от кого жду ответа.
– Отставить! – послышалось совсем рядом, и я в который раз восхитился умением Эльфа передвигаться так быстро и бесшумно.
Я его еще тогда, во Вроцлаве зауважал. Что ж, хозяин – барин.
Эльф медленно поднял руку с тяжелым двуствольным браунингом, бухнул выстрел, и догонять стало некого.
– Ну, майор, – сказал я ему, – если в службе безопасности у ваших врагов все такие лохи, то специалисты нашего уровня для захвата их цитадели ни к чему. Зря вы так тратитесь. Могли бы нанять какую-нибудь шайку за полторы тыщи грин.
Эльф посмотрел на меня без тени улыбки и ничего не сказал. Он был занят, он обшаривал труп того, что подорвался на собственной гранате. И обшаривал, как видно, не зря. Были у майора Платонова некие подозрения. И они, похоже, подтвердились. Он вертел теперь в руках маленький черный пенальчик, похожий на диктофон, но это был не диктофон. Скорее простенький детектор, вроде тех, какими в походных условиях выявляют фальшивую валюту. Но эта игрушка оказалась поинтереснее.
– Ага, – проговорил Эльф, нажал какую-то кнопочку, потом направил чувствительный элемент в мою сторону, и я увидел, как красная точка светодиода сразу замигала чаще.
– Ага, – повторил он еще раз, – все понятно. Эти ребята никакого отношения к господину Павленко, по счастью, не имеют. Они по другому ведомству проходят. Все понятно, – подвел он черту.
Но я-то ничего не понял и ждал объяснений, а вместе со мной и все наши, уже подошедшие совсем близко и тоже заинтригованные хитрым устройством в руках Платонова.
– Майор, а, майор, – сказал я по-простецки, – ты бы все-таки объяснил, что к чему. Мы, конечно, народ ушлый, ко всему привыкли, но все-таки не каждый день приходится людей убивать. Тем более не в рамках задачи, а так из-за дурацкого стечения обстоятельств.
– Из-за дурацкого стечения обстоятельств, – повторил Эльф, как бы оценивая точность моей формулировки. – Обстоятельства наши и впрямь сложились по-дурацки. Видите ли, ребята, я вам отдал деньги, которые мы сами получили накануне от одной нерадивой конторы, задержавшей платежи уже месяца на три. Я по глазам видел, что эти гады что-то замышляют, но не мог понять, что. А у них доллары меченые оказались, пропитанные радиоактивным составом. Скорее всего фонит оберточная бумага. Ну-ка, дайте мне одну пачку!
Доходило медленно, кто и зачем такую ерунду придумал, но просьба Эльфа была законная, и пачку для проведения эксперимента я, конечно, выдал. Так и оказалось: радиоактивной была бумажная лента, крест-накрест перехватывавшая пачки денег. Сами доллары не «звенели», во всяком случае, на расстоянии, а вот бумажки, пропитанные какой-то чертовней, ловились этим «счетчиком Гейгера» на очень приличных дистанциях. Эльф предположил, что направление поиска с помощью такого прибора можно было определить аж за километр до объекта.
– И вот с такими людьми приходится иметь дело каждый Божий день, – словно старым друзьям, пожаловался нам Эльф-Платонов. – Вряд ли удастся доказать, что эта наемная шелупонь работала именно на фирму-должника, да оно теперь и не важно. За свои радиоактивные баксы горе-компаньоны ответят перед «Сферой» по полной программе. Это ж надо такую хрень придумать – отдать бабки, чтобы потом вот так внаглую, со стрельбой, с кровью, забирать их назад! Просто все с ума посходили!
Я полностью разделял его возмущение. Только заодно пытался понять, не спектакль ли это, разыгранный специально для нас. Да вроде не похоже было, а главный наш специалист по спектаклям, то бишь Циркач, вдруг спросил о другом:
– Послушай, командир, а мы не сдохнем от этой радиации, и потом, говорят, она как-то нехорошо на мужскую силу влияет.
– Это не те дозы, – махнул рукою Эльф. – И потом, вы же свои грины не в трусах таскаете, но если очень нервничаете, есть вариант: выкиньте упаковку. Таскайте ваши бумажки так. Навалом. Или веревкой перевяжите – какая разница? Но вообще, ребята, это – пустое.
Пустое, не пустое, но мы все как-то, не сговариваясь, обертки сдернули, не поленились, и побросали в мох и брусничные заросли. Ну, еще бы, я тут, понимаешь, от бромантана отказываюсь, чтобы здоровье уберечь, а они меня, гады, радиацией достают! Нет уж, увольте!
Эльф некоторое время наблюдал за нашими стараниями – все-таки каждый по двадцать пять пачек подвергал этому «свежеванию» (кроме Циркача – у того двадцать было), а потом вдруг сказал:
– А кстати, молодцы. Правильное решение. Ведь если эти кретины продолжат свои безумные поиски, пусть сюда и приезжают. Негоже, чтобы они у нас под ногами путались.
«Негоже, что это вообще случилось», – хотел сказать я и тут же потребовать дополнительных денег за эту незапланированную стрельбу. Но потом передумал: дело предстоит серьезное, и так уже все на взводе, а начнешь торговаться, собачиться из-за всякой ерунды, и все мы к моменту старта окажемся не в форме. В общем, я заставил себя выкинуть из головы весь этот неприятный инцидент, а ребятам сказал:
– Проехали. Никто не ранен, и слава Богу. Даже деньги при нас, а на каждый чих не наздравствуешься. Давайте думать о главном.
Потом спросил у Эльфа:
– Сколько нам еще ехать?
– Да полчаса, не больше. Потом пешком придется идти.
– Ну, так поехали, – предложил я.
И только в этот момент отметил про себя, что седой старикан со своим корейцем даже не выползали из машины все это время. Неужели вот такая разборка для него обыкновенная рутина, как для других, нормальных людей, допустим, автомобильная пробка в центре города? Или это часть все того же задуманного для нас спектакля. Мозги вывихнешь – думать обо всем этом! В конце концов, мы кто – солдаты удачи или шпионы, закончившие разведакадемию? Тому, кто должен стрелять, много думать вредно. Однако князь Мышкин мечтал именно о такой команде, чтобы не только убивать умели голыми руками, но чтоб еще и думали. До, а не после. «Думающий спецназ», – он ведь так и сказал тогда.
Но у командира группы думающего спецназа думалка явно перегревалась, вот-вот должны были сгореть предохранители, а вслед за этим возникал риск, не полетит ли главный клапан, и тогда обжигающий пар вырвется наружу. Я не хотел до этого доводить, а потому откинулся в скрипучем неудобном кресле и попытался задремать. Насколько это было вообще возможно, на все такой же страшно раздолбанной дороге.
2
Они нас выгрузили на полянке, где ошивалось человек десять солдатиков, мирно дымила полевая кухня и очень вкусно пахло завтраком.
Вначале я удивился: в такой близости от объекта внаглую пускать в небо дым, рискуя быть обнаруженными – не подстава ли это? Потом сообразил: день выходной, лето, дымки костров в окрестных лесах – дело обычное. Не война же в России, ё-моё!
А завтрак оказался очень хорош, не каша какая-нибудь, сваренная на воде в традициях советской армии, а почти по европейскому стандарту – яичница с увесистым куском бекона, сыр, натуральный апельсиновый сок, булочки, масло и прекрасно сваренный кофе. Потом мы еще раз сели изучать карту и вместе с молодым старшиной Сашей Кругловым, который командовал своим маленьким спецподразделением, наметили план действий. Танк ожидался ближе к ночи, его нельзя было подогнать заранее, потому что танки, в отличии от суперагентов типа Эльфа, не умеют передвигаться бесшумно. А идея была такова. Как только в резиденции товарища Амина-Павленко услышат рев танкового движка, старшина Круглов предпримет псевдо-штурм со стороны, противоположной воротам, дабы отвлечь охрану объекта. Вот тут мы и протараним главный въезд. Дальше по обстоятельствам. Сзади нас будет прикрывать еще одно отделение, которое приедет вместе с танком, а мы должны будем как можно скорее покинуть броню, рассредоточиться по территории, занять ключевые позиции, и, нейтрализовав всех, кого увидим, прорваться в дом. Дальше – опять по обстоятельствам. «В доме могут быть сюрпризы», – предупредил Эльф и на простодушный вопрос Пиндрика, какие именно, последовал очень милый ответ: ловушки, капканы, усыпляющий газ, цепные крокодилы. Цепные крокодилы мне особенно понравились, но потом я понял, что Эльф не шутит, а скорее всего имеет ввиду вполне реальных собак-убийц типа стафордширских терьеров или филы бразилейры, специально натасканных на людей.
Сам он, кстати, довольно быстро слинял, едва познакомив нас со старшиной Кругловым. И загадочный старикан с корейцем исчезли с ним за компанию. Этот солидный хромой авторитет даже не удосужился представиться нам. Мы, признаться, не очень-то и расстроились. Но дикое количество неизвестных величин в том уравнении, которое предлагалось решать, напрягало все больше. Особенно меня. Да еще Фила, разумеется. Ведь он, хоть и не начальник, зато старший среди нас и самый опытный по части аналитики. Наверно, настоящий врач и должен быть таким. Но сейчас-то ему надлежало не лекарем себя ощущать, а обыкновенным бойцом, таким же, как и мы все.
– Фил, – сказал я ему, – прекрати разгадывать эти ребусы и кроссворды. Я тоже все варианты уже перебрал, но чем больше думаю, тем меньше понимаю происходящее. Давай сначала работу выполним, возьмем это окаянный дворец и его долбаного хозяина, а уж потом и подумаем обо всем сразу на досуге.
Фил согласился. Но еще не раз и не два замечал я на его лице отсутствующее выражение. А тем временем мы лазили по кустам, бродили вдоль всего периметра, искали слабые места в ограде и даже сделав подкоп в точке, которую не брали следящие камеры, прокрались до внутренней бетонной стены. Крепким орешком был этот чертов объект, но с другой стороны, не построили еще на Земле такой крепости, которую нельзя было бы взять штурмом.
Честно скажу, я предпочитаю работать днем. Нормальные боевые действия по ночам не ведутся. Даже в Чечне, где война шла круглосуточно, непрерывно. Если, конечно, можно называть войной то, что там происходило и происходит. Так вот, даже в Чечне мы старались по ночам спать. Во-первых, совсем без сна не получается, это хорошо понимали, как наши, так и «духи», а во-вторых, ночью гораздо больше шансов попасть по своим или зацепить мирные объекты и ни в чем не повинных граждан. Но приказы не обсуждаются, и в данном случае от имени «главкома» Мышкина распоряжался майор Платонов.
В какой-то момент, помимо очевидного плюса ночного штурма, то есть фактора внезапности, он отметил еще и такую причину:
– Захватив Павленко, мы не сможем держать его долго. Хотим мы этого или нет, но известие о штурме пойдет по России, а то и по миру, как круги по воде. И последствия могут быть непредсказуемы. Нам следует практически сразу сформулировать наши требования и вступать с ним в переговоры. Но это может делать только Князь, а он раньше, чем к ночи сюда не успевает. Вести переговоры по телефону – явное не то.
Была ли это истинная причина или очередное вранье старого хитрюги, я так и не понял, но в любом случае пришлось тщательно продумывать все детали операции именно для темного времени суток.
Часам к восьми пополудни делать стало совершенно нечего. Землянику в такое время, кажется, уже не собирают, а грибы не выросли еще. Но было абсолютно светло, и спать совершенно не хотелось: нервы-то у всех на взводе, какие уж тут, к черту, бодрящие таблетки – впору транквилизаторы глотать. Ну, вот мы и успокаивали себя кто как умел, валялись на травке, беседовали о том, о сем. Иногда в таких случаях я завидую Филу с его неизменным «Кентом», и куда он только эти пачки рассовывает, чтоб сигареты всегда были под рукой? Курение, конечно, выручает в подобные тягучие минуты – и руки заняты, и сосредоточиться, как Фил считает, легче, и наоборот – отвлечься, если необходимо. Вот только здоровья это дело не прибавляет, а ведь в некоторых случаях, если, например, надо километр рвануть в предельном темпе с полной выкладкой или драться минут пятнадцать кряду, дыхалка играет далеко не последнюю роль. Но Фил уверяет, что он уже давно не спортсмен. Мол, годы не те, пора уже больше головой работать, а не мышцами, никотин же якобы стимулирует деятельность мозга. При этом он ссылается на рафинированных профи высочайшего класса – агентов «Моссада», которые, если верить слухам, курят все поголовно и очень много, против чего не возражает даже их хваленая медицина. Ну, а наша медицинская служба – это сам Фил, так что возражать по определению некому.