Скребицкий Георгий. От первых проталин до первой грозы

   - Да, да, с росиночками,- кивала головой мама.- Вот из-за этих самых росиночек и сидим весь век без гроша.
   - Мадам, вы уподобляетесь "скупому рыцарю"! - возмущался Михалыч.Скажу вам прямо: стяжательные интересы чужды моей натуре.- И он уходил в кабинет, бодро напевая:
   "На земле весь род людской Чтит один кумир священный. Он царит над всей вселенной, , Тот кумир - телец златой..."
   Чтобы наш огород был по последнему слову науки, Михалыч ещё заранее выписал из Москвы специальный справочник и в свободное время внимательно его изучал, пытаясь и меня привлечь к этому изучению. Но оно показалось мне уж очень скучным. Пусть лучше Михалыч выучит всё один, решил я, а копать грядки и сажать будем вместе.
   И вот, помню, ранней весной, как только земля в саду подсохла, мы сразу же приступили к работе. Однако вскапывание земли под грядки оказалось делом совсем не лёгким. Мы трудились полдня и вскопали только три гряды. Наконец тётка Дарья пришла звать нас обедать.
   - Ох уж и работнички! - насмешливо сказала она.- За такую работу и обедом кормить не стоит.
   - Критиковать, Дарыошка, всегда легко,- отвечал Михалыч.- Попробовала бы сама здесь покопать. Тут сплошной дёрн, лопата никак не берёт.
   - Не за своё дело взялся, вот и не берёт,- сурово промолвила тётка Дарья.- Ну, землекоп, иди, а то суп простынет.
   После обеда Михалыч пошёл к себе в кабинет на часок "кое-что обдумать". А я побежал к Соколовым. У гончей собаки Зорьки родились щенки. И Василий Андреевич прислал за мной, чтобы их показать.
   В этот раз, устав от трудов в огороде, Михалыч "продумал" не часок, а целых три. Я успел вернуться домой, а он только что встал, и мы снова отправились в огород трудиться.
   О чудо! Он был весь вскопан, и даже грядки сделаны.
   - Кто же это нам тут немножко помог? - удивился Михалыч.- Правда, всё основное мы ведь уже сами до обеда сделали, но всё-таки интересно, кто за нас тут заканчивал?
   За вечерним чаем Михалыч осторожно навёл разговор на тему: "Что вот, мол, у нас в доме завелись добрые духи, которые помогают тем, кто трудится в
   поте лица".
   - Да это Дарья! - ответила мама.- Говорит: "Тошно глядеть, как он там пыхтит, в земле ковыряется". Взяла лопату и за полчаса всё вскопала.
   - Не женщина, а просто чудо-богатырь! - восторженно произнёс Михалыч.
   В это время Дарья принесла из кухни хлеб и
   масло к чаю.
   - Уважаемая Дарья Степановна! - обратился к ней Михалыч.- От души благодарим вас за вашу посильную помощь. Можете пользоваться любыми плодами, которые мы вырастим в нашем огороде.
   - Да ничего ты и не вырастишь, окромя крапивы да лопухов,- отмахнулась тётка Дарья, уходя в кухню.
   -Сущая ведьма! - сурово заметил Михалыч ей
   В огороде мы посеяли редис, салат, морковь, репу и разные другие овощи.
   Каждый вечер мы с Михалычем добросовестно поливали гряды, и они скоро зазеленели первой изумрудной зеленью.
   - А наш лютый враг уверяла, что только одна крапива вырастет,- весело говорил Михалыч.- Теперь небось попритихла.
   И вот однажды мы все сели обедать. Подали суп.
   - Дарьюшка, принеси, пожалуйста, укропу,- попросила мама.
   - Нет укропа, забыла ноне купить,- отозвалась из кухни тётка Дарья.
   - То есть как это нет? - вмешался Михалыч.- А собственный огород на что? Сейчас схожу и принесу.
   Мы посыпали суп нашим укропом. Такого вкусного супа я ещё в жизни никогда не едал.
   НА ЗЕЛЁНОМ ЛУГУ
   Как хорошо солнечным летним утром выбежать с сачком в руках в сад или во двор, побегать, погоняться за пролетающими бабочками и мушками!
   Но ещё веселее, если в этом деле примет участие сам Михалыч. Тогда уже получается настоящая охота. Увы, она бывала только по воскресеньям.
   На такую охоту мы брали с собой, кроме сачков, ещё походную брезентовую сумку. В неё Михалыч осторожно укладывал несколько стеклянных банок. Горлышко каждой из них было плотно заткнуто широкой пробкой, а внутри лежал кусок ваты, смоченной эфиром. Эти банки-морилки предназначались для пойманных насекомых.
   Мне очень хотелось нести сумку с банками самому, но Михалыч не доверял - боялся, что я увлекусь ловлей бабочек, упаду и побью все банки. Поэтому сумку он нёс обычно сам, перекинув её на ремне через плечо. В эту сумку, помимо морилок для насекомых, Михалыч клал несколько бутербродов для нас самих, на тот случай, если мы забредём далеко от дома и проголодаемся.
   Но вот сборы закончены, и мы трогаемся в путь 
   отправляемся к речке на луг.
   До чего же хорошо там в начале лета! Трава высокая, густая. А сколько кругом цветов! А какой запах! Особенно сильно пахнут большие, похожие на белые кисти соцветия таволги. Тут и там они высоко поднимают свои головки, и от них по всему лугу разливается душистый запах свежего мёда.
   Над цветами гудят и летают пчёлы, шмели, разноцветные бабочки. Даже глаза разбегаются - не знаешь, куда и глядеть, кого и ловить. Мы с Михалычем идём неподалёку один от другого, держа сачки
   наготове.
   Я невольно любуюсь Михалычем. Он одет в лёгкий чесучовый пиджак, на голове - соломенная широкополая шляпа от солнца, через плечо - сумка с усыпляющими средствами для насекомых и с подкрепляющими силы - для самих ловцов.
   Вид у Михалыча боевой. Даже его излишняя полнота как-то не так здесь заметна, не так бросается в глаза среди просторного, залитого солнцем луга.
   Перепрыгивая через лужицы, Михалыч спешит вперёд, за ним еле-еле угонишься. Ветерок развевает полы его чесучового пиджака. И в этом наряде он сам похож издали на какую-то огромную белую бабочку, такую лёгкую и такую весёлую.
   Но особенно радует меня то, что Михалыч занимается этой охотой совсем не в шутку, а вполне
   серьёзно, с таким же азартом, как и я. Каждому из нас хочется обловить другого, поймать что-нибудь интересное, редкое.
   Вот на влажной земле возле лужицы сидит целая стайка голубых мотыльков. Они плотно сложили вверху над спинкой свои лёгкие крылышки и как будто дремлют.
   А что это за странный тёмно-бурый листок торчит между ними? Я подхожу ближе, и вдруг листок будто раскрывается, опуская вниз два чудесных чёрных крылышка с белой кружевной оторочкой. Бабочка! Да какая большая, какая красивая! Такой в нашей коллекции ещё нет.
   Я пытаюсь накрыть её сачком прямо на земле, но она замечает моё движение, взлетает и не спеша, то поднимаясь вверх, то опускаясь до самой травы, как бы играя в воздухе, отлетает в сторонку.
   Я - за ней, она - от меня. И всё не спеша, играючи, будто поддразнивая, летит прямо к Михалычу.
   Вот он заметил её, весь как-то подтянулся и тоже в погоню. Мы бежим рядом, явно пугая добычу и мешая друг другу.
   - Уходи от меня! - сердито шепчет Михалыч.- Разве места на лугу не хватает?
   Я отбегаю в сторонку, с завистью наблюдаю за ловлей. Неожиданно бабочка присаживается на зелёный травяной стебелёк.
   - Ага, попалась! - торжествует Михалыч. Нацеливается, взмах сачка... и сам ловец, споткнувшись о какую-то кочку, падает в траву, а испуганная бабочка взлетает вверх и улетает прочь.
   - Лови, лови! - отчаянно кричит Михалыч, вскакивая с земли.
   Увы, всё кончено - бабочка улетела.
   Во мне кипит негодование-зачем он отбил у меня Добычу? Куда ему, толстяку, за бабочками гоняться!
   Но ещё возмутительнее, что Михалыч пытается на меня же свалить вину за свою неудачу,
   - Эх ты, разиня! - махнув рукой, говорит он.- Кричат ему: "Лови!" - а он разинул рот и ни с места. Вот я старик, а видишь...
   Михалыч неопределённо показывает рукой на свой перепачканный в земле пиджак и неожиданно весело улыбается:
   - Оба, брат, сплоховали! Ну, не беда, ещё такую поймаем.
   - А что это за бабочка? - соглашаясь на мировую, спрашиваю я.
   - Траурница. Видал, каков у неё наряд? Чёрный бархат с белой кружевной отделкой. Очень красива! Если бы не эта проклятая кочка, я бы её не упустил.
   Немножко успокоившись после неудачи, мы продолжаем охоту. Наши дела идут неплохо, особенно у меня. Мне удаётся поймать две пёстренькие перламутровки, золотисто-зелёного жука - бронзовку и огромную стрекозу коромысло. У Михалыча тоже свои трофеи: он поймал белую с коричневатыми кончиками крыльев аврору и расписного красавца адмирала.
   Луг кончается, мы подходим к небольшому лесочку. Сходимся вместе, и вдруг оба разом замечаем добычу. Не нужно и в атлас заглядывать, чтобы сказать, что это павлиний глаз. Два голубоватых глазка на нижних крыльях говорят сами за себя.
   Бабочка сидит на земле, то распуская, то складывая свои чудесные крылышки.
   Я нацеливаюсь сачком. Михалыч - тоже.
   - Не мешай! - шепчет он.
   - Опять упустите! - шепчу я.
   Михалыч отступает.
   А бабочка всё сидит перед нами, будто ждёт своей участи. Затаив дыхание заношу над ней свой сачок и мягко накрываю добычу.
   - Молодец! - одобряет Михалыч.- Давай-ка её сюда. Вот мы её сейчас в баночку и посадим.
   Павлиний глаз в банке. Пары эфира сразу одурманивают его. Уснувшая бабочка замирает на ватке, распустив свои глазастые крылья.
   - До чего же красив! - любуется Михалыч.- Ты только, Юра, представь себе: устроим этого красавца в ящик под стекло, а зимой поглядим на него и вспомним лето, солнышко, луг. Хорошо, брат, тому, кто любит всё это. А теперь после успешных трудов и закусить не грех,- вспоминает он о захваченных с собой бутербродах.
   Мы садимся тут же на бугорках и с аппетитом уплетаем хлеб с колбасой и с сыром.
   Отсюда, с луга, виден наш крохотный городок. Он весь как на ладони. Красные и зелёные крыши домиков весело выглядывают из густой зелени старых, запущенных садов.
   Издали городок похож на пчелиную пасеку. Одноэтажные деревянные домики будто разноцветные ульи. И это впечатление ещё усиливает крепкий медовый запах таволги. Он плывёт над согретой солнцем землёй; кажется, даже сам воздух от этого запаха стал каким-то густым, тягучим. Воздух дрожит, колеблется вдали над лугами и золотится от солнца, словно жидкий прозрачный мёд.
   Закусив и немножко отдохнув, мы тем же путём возвращаемся домой.
   НАТАША ПРИЕХАЛА
   Дома нас ждала замечательная новость - из Москвы приехала Наташа.
   Она выбежала нам навстречу, расцеловала меня и бросилась к входящему следом за мной Михалычу.
   - Папа, здравствуй! Какой ты нарядный, весь в белом! - весело приветствовала она.- А это что у тебя, сумка какая-то?
   - Тише, тише, там банки, бабочки... ради бога, не разбей! - защищал Михалыч наши трофеи.- Ну, здравствуй. Как доехала?
   - Хорошо, всё очень хорошо! Я в последний класс перешла. Поздравь меня!
   - Умница, умница, поздравляю! Дай мне только наши сборы отнести, на место поставить.
   И мы проследовали к Михалычу в кабинет.
   Весь этот и следующий день я почти не отходил от Наташи. Какая она стала большая, совсем почти взрослая! И такая красивая! Стройная, худенькая, лицо смуглое. Где же она успела так загореть? А как хорошо, когда она засмеётся,- зубы белые-белые!
   - Ты прямо как негритёнок!- удивлялась, глядя на неё, мама.- Можно подумать, что с юга приехала.
   - А я и сама не знаю, где я так загорела. Может, под лампой, когда к экзаменам готовилась,- смеялась Наташа, забавно морща при этом свой носик.
   _- Совсем, совсем взрослая!-говорил, глядя на неё Михалыч.- И причёску себе устроила. Прямо невеста! Придётся, видно, жениха поискать...
   - Ну, папа, как не стыдно надо мной смеяться!- перебивала его Наташа, густо краснея и становясь от этого ещё лучше.
   _ да я вовсе и не смеюсь,- отвечал Михалыч.- Один жених уже есть: вон Кока Соколов. Он уже, почитай, целый месяц здесь околачивается.
   _' А как же учение? - удивилась Наташа. - - Кажется, доучился, вон выгнали,- махнул рукой Михалыч.
   _ Бедный, как жалко!- усмехнулась Наташа.- Нужно пойти его навестить.
   Не знаю почему, но это намерение Наташи мне совсем не понравилось. Зачем ей идти куда-то навещать Коку? Шла бы лучше с нами на луг ловить бабочек.
   После обеда Наташа надела нарядное платье, а на шею нацепила коралловые бусы. Из своих чёрных кос она сделала большой пучок и стала настоящей красавицей. "Куда лучше задавалки Катьки!" - подумал я.
   - Ну как, хорошо, идёт мне эта причёска? - спросила она меня.- Или лучше косы оставить, как ты думаешь?
   Ах! Я уже ничего не мог думать, я только чувствовал, что сердце моё не то сейчас остановится, не то совсем выскочит из груди.
   Наташа ещё раз взглянула на меня и лукаво улыбнулась:
   - Нравлюсь я тебе? Я краснел и молчал.
   - Идём со мной Коку навещать,
   И мы пошли. К Соколовым в дом идти нам не пришлось. Коку мы встретили на улице. Он сам шёл к нам навстречу--узнал от кого-то, что приехала Наташа. Пошли все втроём в городской сад,
   Я искоса поглядывал на Коку. Он был очень хорош. В белой рубашке, ловко перетянутой ремнём, и в смятой форменной фуражке, которую он лихо сдвинул на затылок. Из-под козырька выглядывал завиток белокурых волос.
   - Ты что же так рано на каникулы явился? - спросила Наташа.- Разве занятия уже кончились?
   - Для меня кончились,- весело ответил Кока.- Выгнали меня из лицея. Сказали - все науки усвоил, можешь теперь отдыхать! - Он беззаботно рассмеялся.
   Наташа неодобрительно покачала головой:
   - Что ж ты теперь думаешь делать?
   - Да ничего. Летом в футбол играть, за барышнями ухаживать. А придёт осень - ружьё, собаки.,, и поминай как звали!
   - А учиться когда же?
   _ А зачем мне учиться? - наивно переспросил Кока.-Денег у отца хватит.
   - Да ведь это не твои, отцовские...
   _ Нy и что же? Солить их, что ли? Слава богу, вон сколько нажил, а куда тратить, не знает. Я ему помогу -у меня долго не залежатся.
   Кока вынул из кармана серебряный портсигар и
   закурил.
   _ Зачем мне учиться? - повторил он.- Отец в школу и не заглядывал, а денежек накопил дай боже. На мой век хватит.- Он пустил через нос две тонкие голубые струйки дыма и озорно сбоку взглянул на Наташу.- Учиться хватит. Вот высмотрю за лето невесту да и женюсь, чего зря время терять!
   - Кто же за тебя, обормота такого, пойдёт-то? - рассмеялась она, вызывающе глядя ему прямо в лицо.
   - Да ты первая! - весело отвечал он.- Разве не пойдёшь? Говори, не пойдёшь, если посватаюсь?
   При этих словах я почувствовал, что у меня замерло сердце и подкашиваются ноги. Я не смел взглянуть на Наташу. А она как ни в чём не бывало только звонко расхохоталась:
   - Ну и жених!..
   Кока всё так же искоса испытующе поглядывал на неё и вертел в руках недокуренную папироску. На его безымянном пальце что-то поблёскивало.
   Наташа тоже заметила.
   - Что это у тебя, кольцо? Покажи какое? Кока показал. Кольцо было серебряное, с изображением человеческого черепа.
   - Это смерть всем девушкам, на которых я только взгляну,- лихо тряхнув головой, сказал он.
   - Отчего же они умрут? - удивилась Наташа.
   - От любви ко мне,- не задумываясь, пояснил Кока.
   - Тогда я на тебя и смотреть не буду- ответила Наташа,- а то и вправду ну-ка помрёшь, а мне жить хочется.
   - Нет, я тебя пощажу,-успокоил её Кока.- Зачем тебе помирать, коли я за тебя хочу свататься.
   Наташа на это ничего не ответила, только рукой махнула - болтай, мол, что хочешь.
   Я всё время молчал. Мне было очень обидно, что Кока так непочтительно разговаривает с Наташей. Я толком не мог понять: шутит ли он или правда хочет на ней жениться. При одной этой мысли я чувствовал, что у меня где-то внутри - то ли в сердце, то ли в желудке - всё сжимается и замирает.
   Между тем мы дошли до городского сада и сели на скамейку под старой, дуплистой липой.
   Кока наклонился и поднял с земли толстый сучок.
   - Зачем он тебе? - спросила Наташа.
   - А вот суну его в дупло, оттуда летучие мыши как выскочат, прямо тебе в волосы вцепятся.
   - Ой, ой, не надо! -закричала Наташа.- Брось его, брось сейчас же!
   - А что мне будет за то, что брошу?
   - Всё, всё, что хочешь, только брось скорей!
   Кока вскочил со скамейки, размахнулся и так ловко запустил сучок, что он взлетел до самых верхушек деревьев и упал на землю где-то далеко от нас.
   - Чур, теперь не отказываться! - заявил он.- Что скажу, то ты и выполнишь. А не выполнишь - всё дупло разломаю, всех мышей на тебя напущу.
   - Ладно, ладно, всё сделаю, только дупло не трогай!- смеялась Наташа.
   - А откуда ты знаешь, что там летучие мыши есть? - заинтересовался я.
   - Да они в каждом дупле днём сидят. Спрячутся туда от солнца и ждут, пока ночь наступит.
   - А почему они Наташе на голову кинутся?
   - Потому что на ней белый платочек. Летучие мыши белое любят, на него так и летят. Вцепятся коготками, их не отцепишь.
   Я слушал Коку с большим вниманием, и вдруг в голове мелькнула гениальная мысль,
   _ Кока, а вечером летучие мыши тоже летают? __ Конечно. Как солнце сядет, так они и начнут
   летать.
   - А где их больше всего?
   - Над рекой, над лесом.
   _ д если в лесу на полянке белую простыню постелить, они на неё тоже сядут?
   _ Безусловно,- уверенно ответил Кока.
   _ Значит, их там и поймать можно?
   _ Ну конечно, хоть сто, хоть тысячу штук.
   _ Ой, как здорово! - взвизгнул я от восторга.- Давайте сегодня же вечером мышей ловить. В соседний лесок пойдёмте?
   - Ну что ж, отличная мысль,- сразу согласился Кока.- И время терять нечего. Вон уже солнышко совсем низко. Беги скорее домой, неси простыню, сачок, банки, куда мышей будем сажать. А мы тебя здесь подождём.
   Я вскочил, готовый бежать, и вдруг остановился:
   - Простыню мама ни за что не даст, скажет - изорвём или потеряем.
   - Ну, тогда я сам домой сбегаю, свою принесу,- предложил Кока,- а ты беги за сачком и за банками.
   Я полетел во весь дух. Дома мама хотела меня усадить за стол и поить чаем, но я отказался. О предстоящей ловле я маме ничего не сказал: ещё не пустит, скажет- вечером сыро в лесу, мало ли что придумает. Лучше уж пока помолчать.
   С самым невинным видом я прошёл в свою комнату, взял сачок, большую металлическую банку, в которой мама раньше держала муку или крупу, а потом эту банку я выпросил себе, чтобы сажать в неё лягушек и ящериц.
   - Куда это ты собрался? - спросила мама.
   - Хочу головастиков в луже половить,- соврал я.
   - Только этой гадости ещё не хватало! - неодобрительно ответила мама и ушла.
   А я поскорее выскочил на улицу и помчался в городской сад.
   Но что такое? Ни Наташи, ни Коки в саду нет. Наверное, вместе за простыней пошли и задержались дома. "Только бы в лес к вечеру не опоздать",забеспокоился я. Сел на лавочку, тревожно поглядывая по сторонам.
   Прошло не меньше часу, а Наташа с Кокой не возвращались. Уже солнце спустилось к вершинам деревьев, а их, как назло, всё нет и нет.
   И вдруг я всё понял: "Обманули, обманули, ушли одни". При этой мысли даже кровь бросилась мне в лицо. "Ну, Кока, бог с ним, он известный обманщик. А Наташа? Как же она могла так бессовестно поступить?!"
   Я поднялся с лавочки и пошёл домой.
   - А Наташа где? - спросил Михалыч.
   - Она с Кокой в лес удрала,- еле сдерживая слезы, ответил я.- Взяли простыню и удрали в лес |мышей ловить. А меня обманули, не взяли...
   - Какую простыню, каких мышей ловить? - не на шутку заволновался Михалыч.- Что ты вздор городишь!
   - Нет, не вздор, а всё правда!..
   И я рассказал Михалычу, как я придумал новый способ приманивать на простыню летучих мышей и ловить их там. А Кока решил без меня этим способом воспользоваться.
   - Стыдно так делать, ведь это не он, а я придумал!..- горячился я.
   Но Михалыч почему-то совсем не возмутился нечестным поступком Коки. Наоборот, он только добродушно рассмеялся.
   - Ничего, брат, мы другой раз одни с тобой пойдём, больше их наловим.
   - А пойдёмте сейчас? - сразу оживившись, предложил я.
   - Нет, сейчас уже поздно. Пока до лесу дойдём, совсем стемнеет и ночь настанет. Да, кстати, вот и наши ловцы уже домой вернулись.
   Я взглянул в окно. Мимо него проходили Наташа
   с Кокой.
   Я бросился им навстречу;
   _ Много наловили?
   _ Сто штук,- не задумываясь, ответил Кока.
   _ А где же они?
   _ По дороге всех упустили.
   _ Да что ты его слушаешь! - вмешалась Наташа _ Никого мы не ловили, просто ходили к речке
   гулять.
   _ А почему меня не подождали?
   - Мы ждали, а потом решили, что тебя мама не пустила,- с невинным видом ответила Наташа.
   Я заметил, как она при этом лукаво переглянулась с Кокой.
   Всё понятно. И здесь я оказался лишним, так же как и у Кати с Серёжей. И всё потому, что я самый маленький, моложе их всех. Но когда же наконец я вырасту, не буду мешать другим и от меня перестанут бегать?!
   А пока оставалось только одно: опять отойти в сторонку и издали наблюдать за тем, как весело дружат между собой другие, счастливые люди, счастливые тем, что они старше меня.
   На следующий день мы с Наташей как будто помирились. Собственно, она, кажется, и не заметила, как я на неё накануне вечером рассердился. Она так же весело разговаривала со мной и даже опять предложила идти вместе гулять. Но я холодно отказался, сказав, что мне сегодня, к сожалению, некогда.
   - Ну что ж, очень жаль,- ответила Наташа и Ушла одна.
   В первые же дни по приезде Наташа обошла всех своих старых подруг и потом всё время проводила вместе с ними. Частенько к их компании присоединялся и Кока. Я держался от них в стороне, да, по правде говоря, меня они ни разу никуда и не пригласили. Ну и пусть. Мне и без них было очень хорошо и весело.
   В это лето Наташа гостила у нас очень немного. Скоро она уехала обратно в Москву к своей маме.
   ЗАЙКА И МУРКА
   У нас в доме появился зайчонок. Его купила мама на базаре у каких-то ребятишек. Мама принесла зайку в маленькой, сплетённой из прутьев корзиночке. Зайчонок был ещё крошечный, но уже ловко грыз сочные стебельки травы, которые мы ему предлагали, С виду он был очень забавный: буровато-серенький, пушистый, с большими мягкими ушами. Когда зайка сидел спокойно, уши у него лежали на спинке, как два продолговатых листочка. Но как только он принимался бегать по комнате, сейчас же поднимал уши вверх.
   - Траву-то он хоть и ест,- сказала мама,- а всё-таки его и молочком угостить не мешает. Ведь он ещё совсем малыш.
   Мама налила в пузырёк молока, надела на горлышко соску и предложила её зайчонку.
   Тот обнюхал соску, недовольно фыркнул и отпрыгнул в сторону.
   - Не нравится - резиной пахнет,- сказала мама.- Ну, если так попробовать? - И с этими ело*
   вами она обмакнула горлышко пузырька вместе с соской в чашку с молоком.- Что вы теперь скажете?-обратилась она к зайчонку, поднося к его мордочке соску всю в молоке.
   Если бы зайка умел разговаривать, он, наверное, бы ответил: "Вот это другое дело". Но говорить он не умел, а просто схватил кончик соски мягкими, бархатными губами и с аппетитом зачмокал, пуская большие молочно-белые пузыри.
   С кормлением дело сразу наладилось. Малыш охотно пил молоко из пузырька и так же охотно уплетал предлагаемые ему стебельки травы.
   Но приручить его оказалось труднее. Зайка был очень робок. Чуть стукнешь чем-нибудь или подвинешь стул, уж он удирает прочь. Забьётся куда-нибудь за диван или за шкаф, да так забьётся, что порой его и не найдёшь. И какой-то глупенький: увидит кота Иваныча, сам же к нему навстречу - прыг, прыг... уши поставит колышками, мордочку вытянет- давай, мол, с тобой познакомимся.
   Иваныч тоже не прочь-добродушно замурлыкает, не спеша навстречу к зайчонку двинется. А тот вдруг ни с того ни с сего как бросится в сторону и бежать прочь от Иваныча. Тот даже усы растопырит от изумления: "Что за штука - сам же в знакомые напрашивался и сам же удрал". Постоит Иваныч немного, будто обдумывая глупое поведение зайчонка, а потом фыркнет, потрясёт лапкой и отправится на диван поспать.
   К людям зайка тоже долго не привыкал. Бывало, мама нальёт ему в пузырёк молоко, хочет зайку на стол посадить, чтобы удобнее его покормить, а малышудирать от неё.
   - Несуразный какой-то! - сердилась мама.- Нужно его в лес отнести и выпустить, всё равно он ручным никогда не будет.
   Но мне было жалко расставаться с зайчонком, и я просил маму подержать его ещё немножко дома - может, и привыкнет к нам.
   Однажды утром я тихонько сидел в столовой на диване, разглядывал зверей в книжке Брема.
   Зайчонок находился в этой же комнате. Мама только что обучала его искусству пить молоко не из соски, а прямо из блюдечка. Первый урок оказался не очень удачным: зайка не столько выпил, сколько разлил молока, весь им обрызгался. Теперь он сидел на солнышке и сушился. Окно было открыто.
   Вдруг на подоконник вспрыгнула небольшая серая кошка. Она была беспризорная, недавно приютилась у нас. Мама прозвала её Муркой и очень хвалила за то, что она хорошо ловит мышей.
   - Не чета этому лодырю! - сурово говорила мама, указывая на Иваныча, который мирно отдыхал на диване после сытного обеда.
   Теперь второй день Мурка была в большой тревоге. Она бегала по двору, по саду и всё время громко, тоскливо мяукала. Мама решила, что у неё родились котята и их кто-то выбросил.
   - Какие безжалостные! - говорила мама.- Кому они помешали, хоть бы одного оставили!
   Я весь день проискал пропавших котят, но нигде не нашёл. Во время этих поисков Мурка неотступно бегала за мной, точно понимая, что я хочу ей помочь.
   Вот и сейчас она снова пришла ко мне. Смотрит на меня тоскливыми, просящими глазами и тихонько мяукает.
   - Киса, киса! - позвал я её. Мурка доверчиво спрыгнула с подоконника, направилась в мою сторону и вдруг остановилась; она так и впилась глазами в угол комнаты - увидела там зайчонка.
   "Как бы ещё не схватила вместо крысы!" - подумал я, готовясь прийти малышу на помощь.
   Но Мурка приняла зайца совсем не за крысу, а за своего котёнка. Она радостно замяукала, подбежала к нему и принялась облизывать - кстати, вся шёрстка его была в молоке.