«Конечно, детка, ты не любишь заниматься хозяйством, но это уже чересчур».
Стоя среди всего этого хаоса, она подумала, что виной всему ее работа. Она вспомнила наставления инструктора в Риджайне: "Если хотите работать в полиции, забудьте свои бабские штучки. Никакой стирки. Никаких вылизываний перед зеркалом. Никакого мытья. Помните, вас запускают в джунгли, и выжить там может только грязный и злой".
Это был мудрый совет. Спэн вспомнила свой первый день среди наркоманов и лишний раз убедилась в этом. Она выжила, но теперь ее запихнули в Отряд по поимке Охотника, не дав почиститься и прийти в себя. Тут уж не до домашней работы. И признайся, дорогая, тебе это нравится. Подумать только, каждый день возиться с этим дерьмом!
Почти два часа она приводила дом в порядок. В полдвенадцатого, надев куртку, она выволокла за калитку шесть больших пакетов с мусором.
Ветер снаружи завывал, как стая пьяных банши. Покрытое сыпью лицо луны скалилось сверху; за ним проносились темные облака. Внезапно Спэн почувствовала дрожь, будто кто-то ледяным пальцем провел ей по позвоночнику. Она оглянулась на окна особняка, ожидая увидеть одну из живших там сестер – старшую, без зубов и волос. Вечерами она любила сидеть у окна, – Спэн несколько раз видела там ее призрачный силуэт. Сегодня, однако, ее не было.
Женщина направилась в сарай садовника и вернулась оттуда с большим топором. Следующие пятнадцать минут она колола дрова, потом затащила их охапку в дом и разожгла камин. После разделась, влезла в ванну и минут десять стояла с закрытыми глазами под теплой струей воды. Вытеревшись досуха мохнатым полотенцем, она надела голубую пижаму и теплые носки и пошла сушиться к жарко потрескивавшему камину.
Окруженная теперь порядком и уютом, Кэтрин Спэн раскрыла книгу про вуду, уселась в кресло перед очагом и начала читать.
Корни вуду уходят в племенные верования Африки – это она знала. Ей нужно было узнать, что представляет собой эта штука сейчас.
Ветер за окнами продолжал завывать.
* * *
23.32
В статье от 26 сентября 1973 г. торонтская "Глоб энд майл" сообщала, что восемьсот французских парашютистов высадились в Центральноафриканской республике и поддержали бескровный переворот, свергнувший императора Жана-Беделя Бокассу. Бывший император заблаговременно бежал из страны. Выступая перед журналистами, новый президент Давид Дако сказал, что во дворце Бокассы были обнаружены холодильники, набитые человеческим мясом.
«Трудно отказаться от старых привычек», – подумал Рик Скарлетт и отложил книгу. Вырезка из газеты была подколота к ее последней странице.
Больше часа полицейский читал о том, как распространена практика каннибализма и человеческих жертвоприношений в современной Африке. В начале 50-х этот культ вырвался на поверхность в Кении, во время восстания May-May. По мере продвижения посвященного в иерархии тайного общества обряды становились все более жестокими. Одно из испытаний требовало, чтобы член общества убил европейца, вырезал у него глаза и выпил их.
В послесловии к книге говорилось, что подобные обряды часто сопровождаются сексуальными оргиями, в том числе извращенными, с участием детей и животных. Обычно это были овцы, козы и собаки. Отчеты об этом "по причине их специфического характера" не вошли в книгу, но желающие могли ознакомиться с ними в библиотеке министерства по делам содружества в Лондоне.
Хотя восстание May-May было подавлено англичанами в 1956 г., такой же тип преступлений наблюдался в Сан-Франциско во время бесчинств "Зебры". Может ли это повториться здесь?
Рик Скарлетт думал об этом, пока у него не заболела голова. Тогда он закрыл книгу и откинулся в кресле. Забросив Спэн домой, он вернулся в штаб, надеясь отыскать там Рабидовски или еще кого-нибудь. Рик чувствовал, что находится в полной заднице.
С самого начала эта женщина взяла их летучий патруль в свои руки. От нее исходили все разумные идеи. В детстве Рик много времени провел в прериях, где служил его отец. Он помнил, как они бродили среди песчаниковых утесов, где когда-то вершили правосудие легендарные люди вроде Сэма Стила и Уилфрида Блейка. Понятно, что слово "худу" в первую очередь ассоциировалось у него с этими утесами.
"О Господи, – подумал Скарлетт. – И ведь это случилось сразу после того, как Деклерк предупредил нас об опасности простых решений".
Вместо Рабидовски он нашел в штабе группу полицейских, слушающих запись лекции какого-то типа по имени Джордж Рурик. Надеясь хоть в чем-то перещеголять Спэн, он присоединился к ним, но тут один из полицейских повернулся к нему и спросил:
– А разве это не нарушает твою независимость? Я слышал, ты в летучем патруле.
Вставляя ключ в замок своей квартиры, Скарлетт подумал, какова Кэтрин Спэн в постели. Должно быть, горячая.
Теперь, в 23.30, он вдруг подумал о том же.
Скарлетт встал и подошел к окну взглянуть, не будет ли Мисс Бюст танцевать сегодня вечером. Но окно напротив было темным, занавески закрыты.
Со вздохом Скарлетт надел пиджак и направился к выходу.
* * *
Среда, 3 ноября, 0.31
Со второго этажа Сассекского поместья старуха смотрела вниз, туда, где в доме сторожа горел свет. Кэтрин Спэн читала.
Самым интересным в развитии вуду было соединение африканских верований и культов с католицизмом. Рабы, привезенные в Новый Свет, тоже имели свой пантеон богов и святых и легко совместили его с католическим.
Типичный алтарь этой рабской религии представлял собой статую, окруженную цветными олеографиями св. Петра, св. Георгия и св. Патрика. Африканцы называли их соответственно Лоа-Легба, бог, охраняющий переход в иной мир; Огун, бог войны дагомейцев, и Дамбалла, бог-змея. Под алтарем держали бутылки с ромом и виски, а также белые фарфоровые горшочки, в которых, как считалось, жили лоа и духи умерших. Этих духов часто называли африканским словом зомби.
Среди рабов были жрецы вуду, лекари и колдуны. Именно жрецы соединили африканский пантеон с римско-католической религией. Колдуны же, страдавшие в Африке от войн и голода, быстро воспользовались страхом и угнетенным состоянием рабов и заменили собой жрецов, а потом и лекарей. Результатом этого и стала колдовская практика вуду.
Распространение вуду было поразительно быстрым, поскольку оно являлось единственным оружием африканцев против ненавистного белого человека.
После восстания рабов на Гаити в 1804 г. тысячи французов покинули остров, увозя с собой черных невольников. Не менее десяти тысяч их оказались в Нью-Орлеане, где вскоре пышным цветом расцвела практика вуду.
Скоро на Конго-сквер уже происходили дикие пляски; культ змеи и ритуальное питье крови сделались обычным явлением. Ритуалы культа совершались в лесу прихода св. Таммани. Когда вуду начинали преследовать, оно на некоторое время уходило в подполье.
Немногие знают об этом, но с самого начала среди приверженцев вуду были белые. В августе 1850 г. нескольких белых женщин арестовали за то, что они плясали обнаженными на кровавом вудуистском празднике.
* * *
0.45
В каждом большом городе есть хотя бы один парк, где жители могут спасаться от суеты и сутолоки. В Лондоне это Гайд-парк, в Нью-Йорке – Сентрал-парк, в Париже – Булонский лес. В Ванкувере таким местом является Стэнли-парк.
Скарлетт приготовился к финальному забегу. Он пробежал уже семь миль по периметру парка, и теперь ему осталась всего миля. Тяжело дыша, он двинулся по направлению к острову Мертвеца, минуя мыс Броктон с тотемными столбами.
Луна теперь была сзади, и тень Скарлетта бежала впереди него, делаясь все длиннее и длиннее. Иногда от нее отделялась вторая тень – результат отражения лунного света от волн залива. Кроваво-красные листья кленов шуршали под ногами. Потом луна мгновенно скрылась за тучами, и стало совсем темно. К тому же пошел дождь.
Пока Скарлетт двигался до дома в Вест-Энде, он вымок до нитки.
Сбросив мокрые вещи, он залез под душ и долго с наслаждением плескался под горячей струей. Дождь и душ освежили его мысли, и он смог сосредоточиться на трех основных возможностях.
Во-первых, Охотник мог быть убийцей-психопатом, действующим в одиночку. Сильной стороной такой теории была ее простота. Она отлично соответствовала многим случаям, в том числе и делу Олсона здесь, в Ванкувере. В конце концов Ванкувер, как все порты, был богат преступниками любого сорта, а ведь он был еще и центром ввоза наркотиков в Северную Америку.
Вторая и более сомнительная теория возникла после прослушивания кассеты доктора Рурика. Насколько Скарлетт понял, Охотником мог действительно оказаться любой житель этого города. Днем он занимался своей обычной работой в какой-нибудь конторе, а вечером отправлялся на поиски очередной жертвы. По тому, что доктор рассказывал об "обманщике", можно предположить, что убийца мог и сам не знать о том, что он Охотник за головами. В крайнем выражении это могло означать, что убийцей может быть и один из их отряда, который ищет сам себя, не подозревая об этом.
И наконец, была теория, которую они с Кэти, возможно, подтвердили сегодня. Теория, что Охотник – участник культа вудуистов, каннибалов или еще кого-то. Быть может, такой культ возник в результате массового психоза. Днем Скарлетт прочел в одной из книг по психологии о явлении, называемом folie a deux[36]. В этом случае безумие передавалось от одного члена какого-либо коллектива к другим. Культ «преподобного» Джонса в Гайане можно объяснить именно так. Быть может, в Ванкувере существует культ вуду, орудием которого служит Джон Линкольн Харди. Все может быть.
Выйдя из ванны, Рик протер запотевшее зеркало и полюбовался на свое тело. Он всегда любил это делать. Он гордился полным отсутствием жира, крепкими мускулами, плоским животом и широкими плечами.
"Если бы я был женщиной, – подумал он, усмехаясь, – я бы мечтал о таком мужчине".
Он принял перед зеркалом несколько поз, и тут перед ним опять предстало видение Кэти без одежды.
«Черт побери, где же твой самоконтроль!»
Он попытался вернуться к предположениям насчет Охотника. Думая об этом, он вошел в комнату, и тут сердце у него подпрыгнуло. В окне напротив горел свет. Скарлетт быстро потушил свет у себя и бросился в спальню за биноклем.
Несколько лет назад, когда он снял эту квартиру, отсюда открывался вид на Стэнли-парк. Но это продолжалось недолго, и вскоре на пустом месте построили новый дом – окна в окна. Скарлетта это просто бесило, пока в квартиру напротив не въехала Мисс Бюст. Скарлетт никогда не общался с ней, но прозвал ее Мисс Бюст, посмотрев фильм Хичкока "Окно во двор" с Джимми Стюартом. Мисс Бюст, похоже, танцевала где-то и каждый вечер тренировалась перед сном. Она была молодой блондинкой с потрясающей фигурой. К тому же постепенно у нее вошло в привычку танцевать голой.
Так было не всегда. Сперва Рик видел ее исполняющей пируэты в разноцветном трико. Потом, ближе к лету, она переоделась в бикини, а одним особенно жарким августовским вечером сняла и его.
Конечно, ему приходила в голову мысль, что Мисс Бюст знает о том, что он подсматривает за ней. Иначе почему она не закрывает занавески? Может быть, ей это даже нравится. Его не раз подмывало пойти и спросить ее об этом, но это могло кончиться плохо – она действительно начала бы закрываться от него.
Поэтому он, как обычно, уселся у окна, держа бинокль в левой руке, а правую оставив свободной.
"Если тебе так хочется, чтобы на тебя смотрели, – подумал он, – что ж, я готов".
Мисс Бюст вышла на сцену.
Поиски Джека
12.55
Моника Макдональд насмотрелась достаточно.
Последние два дня они с Рыжим Льюисом обходили один стриптиз-клуб за другим, и это оказалось очень скучным занятием. Когда-то Моника подумывала о художественной карьере и до сих пор иногда рисовала углем обнаженную натуру. Но то было человеческое тело в его классической форме; Здесь же она столкнулась с чем-то другим.
Сейчас они с Льюисом сидели за маленьким столиком в десяти футах от эстрады. Оба были в гражданском и потягивали пиво. Женщина на эстраде была не в гражданском – ее единственным одеянием были высокие атласные сапожки и набедренная повязка. Она казалась совсем молодой, лет восемнадцати.
По клубу было расставлено несколько репродукторов, из которых доносился голос Оливии Ньютон-Джон, поющей про желание быть земной.
Пока Моника и Льюис разглядывали посетителей в поисках Мэттью Пола Питта или другого лица из их галереи, стриптизерша танцевала рядом со столиком одинокого британского моряка. Раздвинув ноги, она сорвала с себя повязку и осталась полностью обнаженной. По залу пронесся шквал аплодисментов. Моряк смотрел на нее, побагровев; его Адамово яблоко судорожно двигалось. Женщина облизала губы. Взволнованный моряк попытался надеть очки, чтобы лучше видеть, но она ловко выхватила их у него и начала вытирать о волосы у себя на лобке, чуть прикусывая губки, как школьница. Потом она водрузила очки обратно ему на нос и, выгнувшись, начала вертеть бедрами перед самым лицом остолбеневшего англичанина.
Зал заполнили свист и смех. Надо всем взлетел чей-то пьяный голос:
– Эй, леди, пойдем покатаемся!
Моника Макдональд вздохнула. «И что приводит женщин в такие места?» – подумала она.
– Может, хватит? – спросила она Льюиса, и тот коротко кивнул. Он допил пиво, и они вышли, пройдя мимо продолжавшей ритмично дергаться стриптизерши.
Монике нравилось думать, что у нее широкие взгляды, поэтому она пыталась смотреть на происходящее с клинической точки зрения. Сама она не сталкивалась в жизни с какими-либо извращениями, если не считать дяди Гарольда, который как-то пытался затащить ее и ее четырнадцатилетнюю старшую сестру в постель, когда их родителей не было дома. Моника тогда пожаловалась матери, и дядя Гарольд перестал приходить к ним на Рождество.
Посмотрев тридцать два выступления в стриптиз-барах, Моника окончательно убедилась в полном отсутствии у себя сексуальных тенденций. Поэтому она перенесла свой интерес на Льюиса.
Во-первых, странно, что он в свои почти тридцать так застенчив. Когда первая стриптизерша продемонстрировала им свои гениталии, Льюис покраснел, как его парадная форма.
– Тебя поэтому называют Рыжим? – спросила Моника.
Он лишь покраснел еще сильнее и отвернулся.
По правде говоря, он ей нравился. Большинство мужчин в Конных относились к женщинам так же, как Скарлетт и Рабидовски. Форма еще добавляла им самоуверенности и властолюбия. Застенчивый человек был в КККП редким явлением.
– Спросим у бармена, – предложила Моника, – а потом пойдем отсюда.
Буфет паба "Фантом" находился в тридцати футах от эстрады. Бармен, типичный англичанин с носом картошкой и маленькими глазами болотного цвета, подошел к ним:
– Чего вам?
Льюис сунул ему в нос удостоверение.
Моника достала фотографию Мэттью Пола Питта.
– Видели этого человека?
Англичанин поднял на нее глаза:
– Ищете Джека?
– Да так, просто хотим задать ему несколько вопросов.
– Копы не просто задают вопросы, красотка.
– Так вы его видели?
– Нет. Но я видел много похожих на него.
Моника и Льюис поглядели друг на друга.
– Значит, вы ищете Джека? Нашего Охотника за головами?
– Верно, – сказала Моника. – Именно его.
– Вы из бригады по грязным делам? Ищете того, кто ходит в такие места просто посмотреть, а потом идет и мочит женщин? Что ж, таких здесь много, но вот этого я не видел.
Он отдал карточку обратно Монике.
– Будь я на вашем месте, я бы не тратил времени с этой фоткой.
– Почему?
– Потому что только в этом баре десятка три людей, которые отдали бы правую руку за возможность сделать то, что сделал этот Джек.
"Энфилд"
7.45
– Роберт, что ты делаешь?
Женевьева Деклерк, стоя в дверях теплицы, смотрела на револьвер в руках ее мужа. Суперинтендант взглянул на нее и отложил оружие.
– Ты об этом? Я только что читал про Уилфреда Блейка. Это его личное оружие. Его нашли в снегу в горах, где Блейк исчез.
Женевьева бросила взгляд на стол. Там лежала книга «Мужчины, носящие мундир». Она знала, что муж читает ее, когда хочет подкрепить свои силы. «Спал ли он сегодня?» – подумала она.
– Набрался сил? – спросила Женевьева.
– Вроде бы, – он улыбнулся, но лицо его было усталым.
– Боюсь, что сегодня утром мне придется поехать на конференцию. Но к обеду обязательно вернусь. Сегодня моя очередь готовить.
– Дженни, я тоже уеду. Завтра важная операция, и у нас в штабе назначен сбор. Увидимся вечером.
«Завтра и твой день рождения», – подумала Женевьева.
Она уже собралась уходить, но потом обернулась:
– Пообещай мне, что не будешь волноваться.
– Ладно, – сказал он, но в голосе его не было уверенности.
Женевьева хотела сказать еще что-то, но потом повернулась и молча вышла. Через несколько минут он услышал шум отъезжающей машины.
Снова один в своей теплице, Роберт Деклерк сидел и слушал, как дождь барабанит по стеклянной крыше. Звук напомнил ему торжественную дробь барабана на похоронах сотрудников КККП. Отложив "Энфилд", он подошел к двери, чтобы взглянуть на бурное море. Весь мир казался тусклым и серым.
Он думал об инспекторе Блейке. Что это был за человек? Ни один другой герой Конных не оставил по себе такой странной памяти. Конечно, по официальной версии он был лучшим детективом КККП за всю историю. Никто не превзошел его по числу арестов, а его поведение в бою, еще до приезда в Канаду, прославило его во всей британской армии. Этот человек буквально не знал страха. Крест Виктории ему присвоила сама королева.
Но ходили о нем и другие слухи.
Когда Деклерк писал "Мужчин, носящих мундир", он встречался со всеми еще живыми ветеранами Конных. Некоторые из них служили еще в Северо-Западной полиции.
За несколько коротких лет, проведенных в КККП, Уилфред Блейк прослыл непревзойденным следопытом даже среди индейцев. Если дело казалось безнадежным, на поиски посылали Блейка. И он всегда возвращался с арестантом.
Но слухи упорно твердили, что большинство тех, с кем он возвращался, были мертвыми.
Некоторые говорили, что комиссару Херчмеру не нравились методы Блейка; поэтому инспектор и не рос в чине. Другие считали, что Блейк сам отвергал повышение, чтобы продолжать такую желанную для него охоту за людьми.
При всем при том послужной список инспектора был безупречен. Сплошные поощрения, и ни одного взыскания. Удивительным казалось то, что каждый год одиннадцать месяцев он проводил в погоне за преступниками – один. Без напарника.
Многие объясняли это самоотверженностью.
Теперь Деклерк подумал: что делал бы Уилфред Блейк, если бы сейчас с ними искал Охотника за головами?
Он делал бы, что считает нужным. Как и ты.
Он опять взял "Энфилд" и поглядел на пятнышки ржавчины, оставшиеся от долгого пребывания в снегу.
«Да, нужно делать то, что считаешь нужным», – подумал он и сел за стол.
Инспектор Чан закончил свой компьютерный список подозреваемых, совместив его с психологическим портретом, данным доктором Руриком. Здесь были все сексуальные преступники провинции за последние годы. Второй список охватывал остальную часть страны.
Завтра отряд должен был провести облаву на подозреваемых. Каждого из найденных предполагалось допросить и в случае необходимости задержать. Для их размещения правительство выделило Деклерку специальное здание.
Конечно, суперинтенданту не очень хотелось нарушать совсем недавно принятую Хартию прав. Но ему нужно было найти опасного преступника. И он знал, что население города в нынешних условиях поддержит любое нарушение прав.
Следуйте за ним
12.17
Капрал Уильям Типпл чувствовал подъем сил.
Вернувшись на работу, он нашел записку с просьбой позвонить Рику Скарлетту или Кэтрин Спэн в штаб. Дело касалось Джона Линкольна Харди. Но было и еще более важное послание от инспектора Макдугалла, который просил подготовить расшифровки всех телефонных разговоров Ракстроу.
Типпл начал прослушивание телефона Ракстроу по мелкому делу о мошенничестве. Потом к этому добавились подозрения в незаконной музыкальной индустрии и сутенерстве. Но все это была ерунда в сравнении с убийством, тем более таким, о котором говорил весь город.
Капрал Уильям Типпл был рад, что участвует в этом деле.
Он стучался в двери славы.
* * *
12.42
У наркомана нет праздников или выходных. Его время измеряется дозами; его тело живет неровным ритмом сокращения и сжатия клеток от укола до укола. Наркоман – тюремщик, стерегущий собственные клетки.
В Ванкувере число наркоманов на душу населения самое большое в Северной Америке.
Не так давно какой-то мудрец в городском совете решил закрыть Гренвилл-стрит, главную артерию торговли наркотиками, и превратить ее в шоссе. Прямое, как стрела, бетонное шоссе.
Если бы члены совета хоть немного знали современную музыку, они могли бы послушать песню "Роллинг стоунз" "Изгнанник на главной улице" и понять, насколько безразлично наркоманам их внешнее окружение. И тогда Ванкувер не заполучил бы в самый центр уродливую глыбу бетона, вокруг которой с прежним оживлением кипела наркоманская жизнь.
Машина КККП медленно ехала вниз по шоссе.
С пассажирского сиденья Кэтрин Спэн внимательно вглядывалась сквозь серую завесу дождя в лица на обочине.
Она пропустила женщину с рыбьими глазами, ловящую взглядом что-то невидимое.
Она отвела глаза от юноши с отвисшей челюстью, дергающегося, словно марионетка на ниточке.
Она равнодушно взглянула на мужчину в женском платье, призывно покачивающего тощими бедрами.
Она не обратила внимания на бредущего вдоль дороги мужчину с мертвенно-бледной кожей и беззвучно раскрывающимся ртом. Потом он упал и начал корчиться, так же беззвучно разевая рот. Правый рукав у него был засучен, и на локтевом сгибе виднелась капелька крови.
Сегодня, ее не интересовали обычные обитатели Наркотауна. Она искала индейца или Харди.
– Здесь ничего, – сказала она. – Поехали обратно.
Они уже ехали по Майплтри-сквер с ее узкими улочками и адвокатскими конторами, когда Спэн внезапно вскрикнула:
– Справа, Рик! Это он!
Индеец бросился бежать еще до того, как они остановились.
Когда нога Рика Скарлетта коснулась тротуара, индеец уже перепрыгнул низкое проволочное заграждение и побежал к воде. Ограда отделяла город Ванкувер от провинции. Какую-то долю секунды силуэт индейца качался на фоне далеких снежных гор; потом он скачками понесся по мокрым от дождя железнодорожным рельсам. Спэн и Скарлетт бежали за ним.
Рик зацепился за проволоку и вырвал большой лоскут из брюк, но это его не остановило.
– Осторожно, поезд! – вскрикнула Кэтрин.
Но навстречу им уже несся закопченный дизель, тянущий за собой длинный хвост цистерн с горючим.
Индеец в последний момент успел перескочить на другую сторону. Скарлетт ухватился за лестницу на одной из цистерн, вскарабкался наверх и спрыгнул в десяти футах от места, в котором сел. К сожалению, его правая нога поскользнулась на птичьем помете, и он упал лицом вниз.
Пока он приходил в себя, поезд уже проехал, и к нему подбежала запыхавшаяся Кэтрин Спэн. На другой стороне путей лежала дорога в гавань. Индеец, видимо, побежал по ней налево – справа, в гавани, он мог оказаться в руках охраны.
Скарлетт с трудом поднялся и увидел, что Спэн бежит влево, по направлению к приземистому административному зданию. Он осмотрелся и увидел невдалеке грузовик.
Милт Моулсворт был любителем полицейских сериалов и не очень удивился, когда к нему в кабину влетел полицейский в порванных брюках. Это сразу напомнило ему программу "Следуйте за ним". Он решил, что сейчас Конный скажет именно эти слова.
Рик разочаровал его.
– Давай двигай! Быстрее, черт побери! – крикнул он, махнув рукой в направлении станции.
– Как скажете, – Моулсворт нажал на газ. После тридцати пяти лет перевозки ящиков неплохо поучаствовать в погоне.
Между ними и дорогой проходили вторые пути, и по ним теперь ехал поезд. Выворачивая шею, Скарлетт видел в просветах между вагонами бегущую Спэн и снующие в гавани катера. Потом показался индеец, пытающийся открыть дверь здания.
– Стой! – приказал Рик, когда индеец, оставил свои попытки и побежал дальше.
– Как скажете, – повторил Моулсворт и затормозил.
Скарлетт выпрыгнул из кабины и побежал через пути навстречу Кэтрин Спэн. В лицо ему ударили соленый ветер и брызги. Индеец бежал к Баррард-стрит, мимо элитного Ванкувер-клуба. Из окон на него, потягивая джин, с любопытством смотрели посетители.
Спэн уже была рядом, когда индеец нырнул в отверстие под причалом и исчез в переплетении балок, пахнущих креозотом.
– Черт! – воскликнула Спэн и бросилась за ним.
Под причалом было темно и сыро. Сверху лились ручейки воды из отверстий в асфальте, а внизу сердито плескалось море. С балки шмыгнули испуганные водяные крысы. Спэн и индеец, медленно продвигались вперед, между ними было не больше семи футов.
Впереди было второе отверстие, а за ним – пирс, уходящий в море. До спасения беглецу оставалось два шага, когда с причала на пирс спрыгнул Рик Скарлетт и выставил вперед пистолет.
– Полиция, – сказал он спокойно.
Индеец остановился, и Спэн уже протянула руку, чтобы схватить его. Но тут он отбросил ее пинком и, перепрыгнув перила, бросился в море.