Страница:
— Как хочешь…
Кейт вышел в подсобку, включил чайник.
«Может, следовало поехать…»
У журналистки были свежие чувственные губы. Темперамент. Несколько точек в верхней и нижней части ее гибкого тела приводили в действие скрытый источник сексуальности. Едва он касался их, как она мгновенно сбивалась с дыхания…
«Нет, нет. Только не сегодня!»
Свидетельства рецидивиста Рамма, добивавшего остаток срока в камере образцово-показательной тюрьмы Ца-ламон, обещали интересное продолжение в полицейском компьютере.
Рамм был отлично информирован в области криминальных биографий и связей.
Маленький Эли — двухметровый грабитель, с которым Рамм видел в прошлом убитого нищего, был неоднозначной фигурой в преступном мире Тель-Авива. Он грабил и жертвовал деньги на спорт, держал под крышей несколько подпольных казино и за свой счет лечил наркоманов…
Центральный полицейский компьютер располагал на него подробной информацией. Юджин Кейт моментально извлек ее из архива. Как он и полагал, криминальные связи преступника были интернациональны — тянулись за пределы страны: евреи, арабы, русские…
Полицейский компьютер все добавлял имеющиеся сведения.
Юджин Кейт следил за строкой.
В конце шел список информаторов, дававших на него при жизни сведения оперативного характера.
Цви, Аля…
Как и положено, имена были ненастоящие.
Раскрыть псевдонимы Кейт самостоятельно не мог. А процедура согласования с детективами, которые работали с информаторами, была довольно сложной.
Некоторые из информаторов были, возможно, живы и продолжали работать. Но на это было мало надежды. Да и результаты не стоили усилий по их восстановлению из небытия.
Большинство давно благополучно переселились в лучший из миров и умерли не своей смертью, не в постели — от пули или ножа коллег — задолго до пенсионного возраста.
Да и сам Маленький Эли, у которого здоровья хватило бы на положенные каждому от Бога 120 лет, ушел из жизни достаточно молодым — едва успев отпраздновать тридцатипятилетие.
Это произошло два года назад у подпольного казино в Рамат-Гане, в районе алмазной биржи.
Рамат-Ган был частью Большого Тель-Авива.
Казино считалось наиболее крупным и популярным игорным заведением в Израиле. Минимальная ставка там равнялась почти 30 долларам — 100 шекелям. Но публика была солидная, игроки помечали в книжечках суммы выигрыша или проигрыша. Никто не являлся с чемоданом наличных…
Полиция систематически устраивала облавы, но дня через три после очередного посещения стражей порядка казино снова открывалось. По существующим законам владельцы игорного предприятия могли быть приговорены только к штрафу или к нескольким месяцам условного заключения.
Толком никто ничего не узнал.
Одни уверяли, что Маленький Эли был совладельцем казино, другие — что кроме крыши он поставлял крупье — молодых англичан для «блэк-джека», а также уголовников, отвечавших за порядок и то, чтобы каждый проигранный шекель, записанный в книжечку, был возвращен.
Маленького Эли убили двумя пистолетными выстрелами из «глока» поздно ночью, когда он покидал казино.
Наемный убийца, как и водится, задержан не был.
Он стрелял из припарковавшейся на стоянке машины, которая, как потом оказалось, была угнана той же ночью из Холона.
В компьютере этот эпизод значился в файле, посвященном «крупнейшим разборкам между авторитетами преступного мира за установление сфер влияния»…
Подобные формулировки встречались все чаще.
Кейт дочитал распечатку до конца.
Приметы убийцы Эли были слишком общие, чтобы полиция могла его задержать. Дававший их се'кьюрити — он стоял рядом с Эли в момент выстрела, увы! — должен был позаботиться не только об Эли, но и о себе тоже!
Если псевдонимы информаторов были тщательно блокированы, то самая суть их сведений — выжимка, квинтэссенция — все же давалась одной короткой строкой…
Некая женщина под псевдонимом Синди, близко знавшая Маленького Эли, сообщила, что убийство Эли — месть братвы за потерю крупных сумм грязных денег, переданных им для отмывки неизвестно кому… в России!
Это уже было близко к тому, что он слышал в тюрьме Цаламон. И это было его, Юджина Кейта, открытие!
Роберт Дов обошелся без биографии убитого.
Его не интересовало, что по четвергам кто-то звонил нищему в телефон-автомат на площади Кикар Цион. Начинал разговор, как правило, не на иврите…
Что связи нищего были в основном из Восточной Европы.
Что двухметровый покойный грабитель Маленький Эли не имел отношения к арестованным убийцам…
Мамзер, назвавшийся сыном Коэна, воспользовавшись моментом, слинял в Америку. Между тем его имя оказалось в компьютере: мальчишкой он пытался совершить грабеж в филиале банка на Сан-Мартин, но был задержан. Труп его друга и наставника был обнаружен в том же месяце на свалке автомашин в Гиват-Шауль, внутри неислравного холодильника «Амкор», дверца которого открывается только снаружи… И тот тоже был выходцем из России!..
История, предложенная Робертом Довом, выглядела как детский лепет:
«…Дверь нищего по какой-то причине оказалась открыта. Подростки — новые репатрианты, мелкие уголовники — тут же этим воспользовались. Вошли, стали искать деньги. Амран Коэн явился не вовремя. Повел себя уверенно. Не только не прогнал, но и запер дверь изнутри. Может, думал привлечь для каких-то своих дел…»
Крутой коллега Маленького Эли, прятавшийся под личиной нищего, конечно, не должен был броситься с воплем вон, подобно хасиду с верхнего этажа, огласившему криком всю Бар Йохай!
Роберт Дов действовал напористо и прямолинейно. В его арсенале было в основном два приема: подслушивание и скрытая видеозапись…
Второй был, в сущности, только продолжением первого. Этого было достаточно. Видеопленки хватало. Роберт Дов снимал на допросе, в камере, в микроавтобусе, на котором подсудимых везли для продления срока содержания под стражей в окружной суд.
«Убийство нищего должны были совершить те же самые люди, которые расквитались с Маленьким Эли!..»
Думать об этом было интересно, хотя, по-видимому, не имело смысла.
Правда, теперь со всеми его изысками и криминальными биографиями, вывезенными из тюрьмы Цаламон, он, Юджин Кейт, мог заткнуться.
«Роберт Дов заканчивает дело. Суд санкционировал аресты. Кто захочет расписаться в собственной профессиональной несостоятельности? Роберт Дов, судья окружного суда?!»
Юджин Кейт позвонил в информационный центр. У него остались друзья в Матэ Арцы даже после того, как его оттуда выперли в округ.
Один такой друг, точнее — подруга, был у телефона.
— «Привет…» — «Привет». — «Как ты? Как дети?». — «Спасибо, Юджин. Как ты сам?» — «Все о'кей!..»
— Итак…
— Инна, твоя память сильнее любого компьютера…
— Преувеличиваешь, Юджин. Что тебя интересует?
— Была такая дама. Синди. Она пела…
Вести разговоры по телефону об агентуре строжайше запрещено не только в Израиле. Но во всем мире профессионалы умудряются хитроумно обходить этот запрет…
— Я сейчас думаю о покойном Эли…
— Маленькие сроки. — Она поняла, о ком идет речь. — Позвони минут через пятнадцать. Я буду у Зоара. А может, я звякну к соседям…
Она не хотела, чтобы кто-то соединил вместе два звонка, если они будут подслушаны инспекционной службой по личному составу.
Кейт, соответственно, тоже должен был позвонить с другого номера.
«Разговоры должны затеряться в море других звонков…»
Через несколько минут в смежном кабинете послышались звонки. Кейт в это время курил в коридоре. Звонки телефонных аппаратов в Центральном отделе были абсолютно одинаковыми. Тем не менее он уже отличал свой — чуть протяжный, заунывный.
Он вошел к соседям, взял трубку.
— Небеса благоприятствуют… — Это было название улицы — Шамаим. Номера дома и квартиры она зашифровала буквами. — Беатрис. Передай привет от… — Она назвала имя коллеги, который с ней работал до ухода на пенсию.
Беатрис — было настоящее имя женщины-информатора, имевшей псевдоним Синди.
Вскоре на пейджер поступил еще и номер ее телефона.
«Верные друзья — главное, что есть в жизни…»
На Беатрис были короткий, на молнии, жакет, вязаная водолазка-гольф, узкие брюки. При желании все быстро-легко снималось.
Она смотрела на рослого Кейта как на подарок судьбы.
Беатрис жила на шумной улице Шамаим, в самом центре. Первые этажи дома занимали многочисленные магазины, лавки, выше в квартирах располагались офисы адвокатов, нотариусов. Еще выше располагались стоматологи, дантисты…
— Проходи.
Он тоже положил глаз на нее. Беатрис оказалась жгучей брюнеткой в возрасте до 30 лет, искусно работавшей под девятнадцатилетнюю. Она приняла Кейта в светлом большом салоне.
— Я хотел поговорить об Эли…
— О Маленьким Эли? А чего о нем говорить? Разве нет тем более актуальных? Я, например!..
Одну руку Беатрис держала на талии, ладонь другой слегка просовывалась под пояс брюк. Затемненные очки мешали рассмотреть глаза. Тем не менее Кейт поймал ее досадливый взгляд на настенные часы.
«Время идет… А мы занимаемся черт-те чем!..»
Ярко накрашенные большие коровьи губы жаждали деятельности.
Беатрис зациклилась. У нее несколько дней не было мужчины.
Юджин Кейт понял, что оба они думают об одном и том же.
Он положил руку на пряжку ремня.
— Кондом, я надеюсь, в этом доме есть?
Придя в себя, Беатрис потащила его вниз, в кафе.
— Оставь свой шлем. Мы еще поднимемся…
— Давай в другой раз. Хорошо?
— Ты правда приедешь?
— На сто процентов.
— Буду ждать.
Теперь на ней было короткое, закрытое сверху бежевое платье-сарафан на двух пуговичках, с отложным воротничком, ложным поясом и симпатичными пряжками по бокам. Резкость ее исчезла. Когда они шли по лестнице, она повисла у него на руке.
— У тебя сейчас есть хавера?
— Была.
— Отлично…
Она поднесла его руку к губам.
Кафе было маленьким, веселым. Беатрис тут хорошо знали. Столик накрыли исходя из ее прежних пристрастий.
Капуччино. Круассаны.Сок грейпфрута…
— Расскажи про Эли. Ты хорошо его знала?
— Конечно! Мы же родственники. Правда, не близкие. Когда я была маленькой, мы часто встречались. Все праздники проводили вместе. Иногда по субботам…
— У него родители религиозные?
— Только отец. Мать давно умерла.
— Откуда он?
— Русия.
— Ты уверена? Его отец значится как Моше Коэн…
— Ванкоэн! Моше-Герш…
«Понятно…»
Итак, отца Маленького Эли следовало искать в другой группе файлов.
— Что говорят, почему его убили?
— Никто точно не знал.
— А все же?
— Считали, что это связано с деньгами, которые он должен. Если тебя интересуют детали…
— Да.
— Дело в следующем. Его друзья собрали деньги, которые вместе вложили в какое-то дело. Предполагалось наварить. И немало. По-видимому, его убили те, кому он дал в долг. Должника ведь не убивают. Только кредиторов.
— А кто должники?
— Приезжие. Ты собираешься идти?
— Я должен взглянуть в компьютер. Я тебе позвоню вечером.
— Ты не представляешь, как это будет здорово!
Теперь Кейт мог глубже заглянуть в биографию Маленького Эли. В компьютере материалы на его отца имелись.
Фамилия его значилась как «Ванкоэн».
Переделанное «Ван-Коган» либо «Ванкоган»!
Моше-Герш Ванкоган и его жена Идее были выходцами из Польши, а точнее, из восточных ее районов, переданных России согласно пакту Молотова — Риббентропа.
Репатриировались они тоже через Польшу.
В страну прибыли уже как Коэны.
Изменение фамилии было произведено элементарно: она была просто разъединена.
Ван Свитен, Ван Дейк, Ван Гог…
«Ван» отлетел.
Коган с мягким, почти непроизносимым «г» в середине, похожим на украинское, стал Коэном. И тут же пропал среди десятков тысяч израильских Коэнов.
По имевшимся сведениям, Моше-Герш Ванкоган имел дело с польской полицией. В последний раз он освобождался из тюрьмы в городе Лодзь, где тоже сидел за грабеж.
Как, впрочем, позднее и в Израиле. Отбыв срок в тюрьме Бейт Лит для особо опасных преступников, Коэн в конце пятидесятых похоронил жену и отбыл в Австралию, оставив сына — будущего Маленького Эли — на попечение бабушки.
Кейт мысленно вернулся к убитому нищему.
«Тоже Коэн в числе десятков тысяч других. Бог знает какую операцию он проделал со своей фамилией, чтобы она стала такой…»
Юджин Кейт поднялся от компьютера, прошел по кабинету.
Если бы он мог проделать обратную операцию с данными Амрана Коэна.
«Интересно, во что обратится его фамилия!..»
Необрезанный Коэн в Израиле!
Юджин Кейт поднял последние материалы о личности убитого нищего.
Заключение комплексной судебно-медицинско-биологической экспертизы, проведенной в стационарных условиях, было выдержано в уклончивых формулировках, обусловленных многочисленными предположениями и оговорками…
Начиналось уже с первой фразы.
«С большой долей вероятности можно предположить, что труп потерпевшего, поименованного в постановлении Амраном Коэном, принадлежит человеку, родившемуся между декабрем 1932-го и декабрем 1934 года…»
Вручая заключение генералу Йоси Леви, начальнику оперативного отдела, пожелавшему с ним ознакомиться, председатель экспертной комиссии не мог утверждать ничего определенного.
Главное следовало искать между строк, потому что эксперты ни за что не соглашались взять на себя ответственность за тот вывод, что логически вытекал, хотя и не был сформулирован подписавшими документ.
«Есть основания полагать, что местом рождения потерпевшего — опять же с большой долей вероятности — является местность севернее градусов широты…»
Постоянное пребывание на улице под солнцем и ветром, жирная кожа, крем для загара быстро превратили человечка в смуглого тайваньца, в то время как его родители были ашкеназами…
Таким образом, неизвестный, оставивший этот мир с чужим удостоверением личности, выписанным на имя уже один раз умершего в Герцлии двадцать лет назад Амрана Коэна,
— родился и вырос в Европе;
— его еврейское происхождение оставалось под вопросом…
Курьезные результаты проверок были доложены министру Авигдору Кахалани, курировавшему полицию, и одновременно главе ШАБАКа, или ШИНБЕТа, кому как нравится, — что-то вроде израильского КГБ, Ами Аялону, а заодно и начальнику военной разведки — АМАН генерал-майору Моше Яалону.
«Если бы Матэ Арцы — Генеральный штаб проверил сведения через МВД России…»
Но ради дела какого-то нищего полиция на это вряд ли бы пошла! Тут действовал принцип паритета! МВД РФ, в свою очередь, могло запросить нужные ему данные, давать которые по каким-то причинам было бы неудобным.
«Другое дело — решить этот вопрос в Москве на уровне рядового следователя или детектива…»
Убитому еще раньше «откатали» пальцы.
Компьютеризованная система «Морфо» стоимостью 5, 5 миллиона баксов отдела криминалистики Матэ Арцы с бешеной скоростью прокрутила их по картотеке отпечатков, изъятых с мест нераскрытых убийств, краж…
Все чисто!
Проверки по дактилоскопическим учетам подвергавшихся административному наказанию, задержанных, подозреваемых в совершении преступлений и судимых, тоже не дали результатов.
Жизнь того, кого называли Амраном Коэном, была безупречной. Он оказался совершенно неизвестным израильскому правосудию.
«Но такого не могло быть, если он был связан с Маленьким Эли!»
К Кейту заглянул полковник — начальник отдела.
Шмулик был в отличном настроении — его только что поздравил министр, потому он был великодушен:
— Переживаешь? Фактически ты оказался в стороне по этому делу…
— Я хочу узнать, кто был убитый. Адвокаты обвиняемых на суде наверняка заявят: «Вы утверждаете, что они убили человека!..»
Шмулик, лысый, крепкий, — в прошлом из пограничной службы, — сразу сообразил, куда гнет Юджин Кейт. То же он говорил Роберту Дову.
— Именно.
— «А какого? Кто он? Назовите! Амран Коэн давно умер и похоронен!»
— Роберт мне говорит: «Мы предъявим труп…»
— Труп надо идентифицировать. Существует еще экспертиза: исследование ДНК — дезоксирибонуклеиновой кислоты. Кровь идентифицируется на молекулярном уровне…
Шмулик кивнул.
Такую экспертизу провели с целью установления личностей террористов, взорвавших себя на рынке Маханэ Йегуда. Кровь останков сравнили с кровью предполагаемых родителей…
Результаты исследования в Институте судебной медицины позволили сделать выводы о степени родства с высокой степенью достоверности…
— Но преступление раскрыто!
Кейт очнулся.
«Действительно…»
После ареста убийц — Гии и Бориса — все, что он, Кейт, добыл, уже не имеет значения. Так же как и новая экспертиза, на которую Шмулик согласился, и предполагаемое заключение специалистов, на которое Кейт возлагал большие надежды.
«Хотя…»
— Может, удастся раскрыть убийство Маленького Эли…
Убийство Маленького Эли специалисты считали заказным, а потому глухим, нераскрываемым.
— Ты так считаешь? — Шмулик ушел весьма озадаченный.
Неожиданный телефонный звонок прервал компьютерные упражнения Кейта.
— Это Варда…
Он не узнал соседку Амрана Коэна.
— Варда. С Бар Йохай… Как ты, Юджин?
— В порядке. Как ты?
— Слава Богу! Я звоню насчет того человека, которого ты ищешь…
— Да…
— Ты предупредил, будет интересоваться Амраном Коэном!
— Да, да!
— Он здесь. В доме на Бар Йохай! Напротив. Я тебе его покажу…
— Все! Я сейчас буду!
Треск «ямахи» разорвал мирные звуки Бар Йохай с ее криками детей и лаем собак.
Варда ждала его на галерее дома.
— Пойдем. Он еще тут. Мои младшие смотрят заним…
Из окна ее позвали. Она отмахнулась.
— Потом… Пойдем. Ты не подходи…
На дискотеке, устроенной пабом «Сицилийская мафия» в «Теннис-центре», собралась местная молодежь. Многие израильские парни — сабры — в не заправленных в джинсы сорочках, с длинными болтающимися рукавами — примчали на мотоциклах.
Это была первая вылазка хозяев паба «Сицилийская мафия». Рекламная кампания была пробной.
Народу на дискотеке было немного.
Под дискотеку отвели вестибюль и кафе под навесом.
«Теннис-центр», построенный на средства десятков спонсоров, чьи имена были начертаны на мраморных досках, находился недалеко от дома, где жил Амран Коэн.
Свет прожектора с крыши «Теннис-центра» бил в центр площадки перед входом.
Израильтянки — смуглые, марокканки из соседних домов, тонкие в талиях, одетые в брючные расклешенные костюмы, с кружевными рюшками на белых жабо, перекликались прокуренными грубыми голосами.
Синкопическая мелодия повторялась сверканием огня на стенах, на одеждах. Отдавалась прерывистой дрожью света внутри и вокруг.
В центре площадки извивались несколько патлатых девчонок сопровождения — в джинсиках, с голыми пупками, в коротких распашонках.
Дискотека не имела успеха. О ней мало знали.
Обе репатриантские группы молодежи двух смежных улиц района Катамоны впервые за последние пару лет сошлись вместе. Больше нечего было делить.
Группировка с Бар Йохай — Дан, Арье, толстый Боаз, еще несколько парней и девчонок, потеряв вожаков — Гию и Борьку, выглядели как команда, вышедшая на финальную игру без своих основных игроков.
Арье привязал своего альбиноса-боксера у дерева, время от времени оттуда слышался лай. Это пробегали мимо помоечные кошки.
Из глубины «Теннис-иентра» доносился звук ударов ракеток по мячу. Там еще играли.
Ленка разговаривала с Викой, с другими девчонками, когда появилась Зойка-малолетка. Зойка нарядилась пажом. Короткая накидка, узенькие брючки на толстой попке, шапочка с пером.
Ленка ее окликнула:
— Привет, Суфлера!
Толстое поросячье личико обернулось. Приплюснутый розовый носик, поднятые по-свинячьи уголки рта…
— Сейчас сколько времени, Зойка? Ты же малолетка! Мать знает?
— Я вроде у подруги.
— Уроки учишь?
— У нас вроде девичник в пижамах…
Девчонки-школьницы любили собраться у кого-нибудь
из подруг с ночевкой. Приносили с собой сок, пирожные. Пижамы. Болтали допоздна, объедались сладким…
— Потанцуем?
Они вышли на середину. Ритм, сверкание огня.
Цветомузыка, упругий резонанс, создаваемый мощной стереоустановкой. Двери были широко раскрыты. Появился Макс. Владелец паба куда-то уезжал и теперь вернулся. Приземистый, с широкой грудью, большой головой и короткими руками. Он обходил площадку и улыбался. Даже простил Дана, толкнувшего его во время злополучной последней драки на аллее.
После танца Ленка с Зойкой отошли в тень.
Зойка заметила:
— Что-то Жору не вижу. Полковника. Но сейчас уз наем.
— У вас такие отношения?!
— У нас такая игра: вроде он меня трахает…
Зойка обернулась.
Макс стоял в двух шагах. За ним возвышался телохранитель. Они только что подъехали на такси.
— О, Макс! Ты классный мужик. Я еле сдерживаюсь!
— А чего сдерживаться?! Предохраняться научилась?
— Ты видел мою мать, Макс? Она меня два раза в месяц водит к гинекологу…
— Была бы ты чуть постарше.
— Жорка так не считает. Я тоже. Где он?
— Сейчас появится. Потерпи.
Макс обратился к Лене:
— Борька вместе с Гией сидит?
Ответил подошедший Арье:
— Борька в Беер-Шеве. А Гия тут, на Русском подворье. Нас тоже всех таскали.
— Не знаешь, Гии дали адвоката?
— Не знаю.
— Обыск был?
— Приезжали без нас. Мы были на работе. Борьку привозили из тюрьмы.
— А чего искали?
— Доллары…
— Нашли?
— Откуда, блин?!
— А сколько у старика пропало? Говорили?
— Вроде триста тысяч. Боаз слышал!
— За триста я бы нищего сам удавил… Я открываю сейчас детективное агентство. Слышали?
— Нет.
— Теперь слышал. Мне понадобятся деньги и люди. Наша цель — организовать вокруг паба молодежь… Мы — сила, если один за всех и все за одного!
Сначала он и Полковник видели своими клиентами таксомоторные компании. «Сицилийская мафия» предполагала взять на себя защиту шоферов. За полгода в Иерусалиме было убито семь таксистов.
Ничего из этого не вышло.
Две иерусалимские компании — «Ха-Пальмах» и «Ис-раэль» — использовали систему «Хай-тек», применяемую для слежения за коммерческими самолетами. Сигнал через спутник связи попадал на компьютеризованную карту. Шоферу было достаточно нажать кнопку, и сигнал попадал в офис фирмы, высылавшей полицию и «скорую помощь».
Теперь было другое.
Со временем обязательно должны были найтись люди, которые оценят организованную силу.
В первую очередь политики, бывшие репатрианты.
Можно расставить пацанов в пикетах с транспарантами. Что требуется, то и будут демонстрировать.
— Приглашаю всех в «Сицилийский клуб» на исходе недели в субботу. Придете? Кто зовет, тот и угощает. Посидим, поболтаем.
— Обязательно…
— Жду. И девчонок приводите.
Макс был старше и видел дальше их.
С присоединением еще одной молодежной компании — Гии и Борьки — «Сицилийская мафия» могла выставить до сотни пацанов и девиц, прибывших из СНГ, которыми он располагал.
Пока он наметил новые существенные шаги.
Были даны четкие инструкции адвокату.
Тот должен был зарегистрировать его дело. Официальную крышу. Объявления об агентстве уже появились в «Нашем Иерусалиме», крупнейшей столичной русскоязычной газете, «Иерусалимском вестнике», в «Иерусалимском взгляде»…
«Мы поможем в сложной ситуации…»
«Специалисты по взысканию долгов с тех, кто взял кредит у частных фирм на так называемом „сером рынке“…»
Макс пробыл на дискотеке недолго. Кого-то ждал. То и дело оглядывался. И все же не заметил, как у входа остановился черный «джип-чероки». Никто не вышел из него.
Телохранитель подвинулся ближе, шепнул.
Макс наскоро простился, пошел к машине…
Я курил снаружи, рядом со стоянкой.
Тут одиноко высился замысловатый памятник, оставленный строителями, — кусок породы с дырками внутри, похожий на кусок голландского сыра.
Феерия огня. Мелькание света. Голые круглые коленки девиц. Полусогнутые ноги. Откляченные зады. Впечатление грубой мультипликации. Рев диск-жокея. Мельтешение огней.
Я рассмотрел всех.
Несколько групп молодежи — местных и репатриантов — прошли мимо. Я заметил, что они не смешиваются. Да и между компаниями моих бывших соотечественников существовали непростые отношения.
В одной я заметил уже знакомую мне молодую телку Мали, которую я увидел в квартире Ленкиной мамы. Ее держал за руку толстенький, с брюшком парень в форме охранника. С ними были еще несколько высоких худых парней и девчонок, чувствовавших себя необыкновенно крутыми…
— Ползи! — подтолкнул один из парней подругу по-русски.
Она огрызнулась:
— Пошел…
Несколько израильских пацанов прокричали заученное:
Кейт вышел в подсобку, включил чайник.
«Может, следовало поехать…»
У журналистки были свежие чувственные губы. Темперамент. Несколько точек в верхней и нижней части ее гибкого тела приводили в действие скрытый источник сексуальности. Едва он касался их, как она мгновенно сбивалась с дыхания…
«Нет, нет. Только не сегодня!»
Свидетельства рецидивиста Рамма, добивавшего остаток срока в камере образцово-показательной тюрьмы Ца-ламон, обещали интересное продолжение в полицейском компьютере.
Рамм был отлично информирован в области криминальных биографий и связей.
Маленький Эли — двухметровый грабитель, с которым Рамм видел в прошлом убитого нищего, был неоднозначной фигурой в преступном мире Тель-Авива. Он грабил и жертвовал деньги на спорт, держал под крышей несколько подпольных казино и за свой счет лечил наркоманов…
Центральный полицейский компьютер располагал на него подробной информацией. Юджин Кейт моментально извлек ее из архива. Как он и полагал, криминальные связи преступника были интернациональны — тянулись за пределы страны: евреи, арабы, русские…
Полицейский компьютер все добавлял имеющиеся сведения.
Юджин Кейт следил за строкой.
В конце шел список информаторов, дававших на него при жизни сведения оперативного характера.
Цви, Аля…
Как и положено, имена были ненастоящие.
Раскрыть псевдонимы Кейт самостоятельно не мог. А процедура согласования с детективами, которые работали с информаторами, была довольно сложной.
Некоторые из информаторов были, возможно, живы и продолжали работать. Но на это было мало надежды. Да и результаты не стоили усилий по их восстановлению из небытия.
Большинство давно благополучно переселились в лучший из миров и умерли не своей смертью, не в постели — от пули или ножа коллег — задолго до пенсионного возраста.
Да и сам Маленький Эли, у которого здоровья хватило бы на положенные каждому от Бога 120 лет, ушел из жизни достаточно молодым — едва успев отпраздновать тридцатипятилетие.
Это произошло два года назад у подпольного казино в Рамат-Гане, в районе алмазной биржи.
Рамат-Ган был частью Большого Тель-Авива.
Казино считалось наиболее крупным и популярным игорным заведением в Израиле. Минимальная ставка там равнялась почти 30 долларам — 100 шекелям. Но публика была солидная, игроки помечали в книжечках суммы выигрыша или проигрыша. Никто не являлся с чемоданом наличных…
Полиция систематически устраивала облавы, но дня через три после очередного посещения стражей порядка казино снова открывалось. По существующим законам владельцы игорного предприятия могли быть приговорены только к штрафу или к нескольким месяцам условного заключения.
Толком никто ничего не узнал.
Одни уверяли, что Маленький Эли был совладельцем казино, другие — что кроме крыши он поставлял крупье — молодых англичан для «блэк-джека», а также уголовников, отвечавших за порядок и то, чтобы каждый проигранный шекель, записанный в книжечку, был возвращен.
Маленького Эли убили двумя пистолетными выстрелами из «глока» поздно ночью, когда он покидал казино.
Наемный убийца, как и водится, задержан не был.
Он стрелял из припарковавшейся на стоянке машины, которая, как потом оказалось, была угнана той же ночью из Холона.
В компьютере этот эпизод значился в файле, посвященном «крупнейшим разборкам между авторитетами преступного мира за установление сфер влияния»…
Подобные формулировки встречались все чаще.
Кейт дочитал распечатку до конца.
Приметы убийцы Эли были слишком общие, чтобы полиция могла его задержать. Дававший их се'кьюрити — он стоял рядом с Эли в момент выстрела, увы! — должен был позаботиться не только об Эли, но и о себе тоже!
Если псевдонимы информаторов были тщательно блокированы, то самая суть их сведений — выжимка, квинтэссенция — все же давалась одной короткой строкой…
Некая женщина под псевдонимом Синди, близко знавшая Маленького Эли, сообщила, что убийство Эли — месть братвы за потерю крупных сумм грязных денег, переданных им для отмывки неизвестно кому… в России!
Это уже было близко к тому, что он слышал в тюрьме Цаламон. И это было его, Юджина Кейта, открытие!
Роберт Дов обошелся без биографии убитого.
Его не интересовало, что по четвергам кто-то звонил нищему в телефон-автомат на площади Кикар Цион. Начинал разговор, как правило, не на иврите…
Что связи нищего были в основном из Восточной Европы.
Что двухметровый покойный грабитель Маленький Эли не имел отношения к арестованным убийцам…
Мамзер, назвавшийся сыном Коэна, воспользовавшись моментом, слинял в Америку. Между тем его имя оказалось в компьютере: мальчишкой он пытался совершить грабеж в филиале банка на Сан-Мартин, но был задержан. Труп его друга и наставника был обнаружен в том же месяце на свалке автомашин в Гиват-Шауль, внутри неислравного холодильника «Амкор», дверца которого открывается только снаружи… И тот тоже был выходцем из России!..
История, предложенная Робертом Довом, выглядела как детский лепет:
«…Дверь нищего по какой-то причине оказалась открыта. Подростки — новые репатрианты, мелкие уголовники — тут же этим воспользовались. Вошли, стали искать деньги. Амран Коэн явился не вовремя. Повел себя уверенно. Не только не прогнал, но и запер дверь изнутри. Может, думал привлечь для каких-то своих дел…»
Крутой коллега Маленького Эли, прятавшийся под личиной нищего, конечно, не должен был броситься с воплем вон, подобно хасиду с верхнего этажа, огласившему криком всю Бар Йохай!
Роберт Дов действовал напористо и прямолинейно. В его арсенале было в основном два приема: подслушивание и скрытая видеозапись…
Второй был, в сущности, только продолжением первого. Этого было достаточно. Видеопленки хватало. Роберт Дов снимал на допросе, в камере, в микроавтобусе, на котором подсудимых везли для продления срока содержания под стражей в окружной суд.
«Убийство нищего должны были совершить те же самые люди, которые расквитались с Маленьким Эли!..»
Думать об этом было интересно, хотя, по-видимому, не имело смысла.
Правда, теперь со всеми его изысками и криминальными биографиями, вывезенными из тюрьмы Цаламон, он, Юджин Кейт, мог заткнуться.
«Роберт Дов заканчивает дело. Суд санкционировал аресты. Кто захочет расписаться в собственной профессиональной несостоятельности? Роберт Дов, судья окружного суда?!»
Юджин Кейт позвонил в информационный центр. У него остались друзья в Матэ Арцы даже после того, как его оттуда выперли в округ.
Один такой друг, точнее — подруга, был у телефона.
— «Привет…» — «Привет». — «Как ты? Как дети?». — «Спасибо, Юджин. Как ты сам?» — «Все о'кей!..»
— Итак…
— Инна, твоя память сильнее любого компьютера…
— Преувеличиваешь, Юджин. Что тебя интересует?
— Была такая дама. Синди. Она пела…
Вести разговоры по телефону об агентуре строжайше запрещено не только в Израиле. Но во всем мире профессионалы умудряются хитроумно обходить этот запрет…
— Я сейчас думаю о покойном Эли…
— Маленькие сроки. — Она поняла, о ком идет речь. — Позвони минут через пятнадцать. Я буду у Зоара. А может, я звякну к соседям…
Она не хотела, чтобы кто-то соединил вместе два звонка, если они будут подслушаны инспекционной службой по личному составу.
Кейт, соответственно, тоже должен был позвонить с другого номера.
«Разговоры должны затеряться в море других звонков…»
Через несколько минут в смежном кабинете послышались звонки. Кейт в это время курил в коридоре. Звонки телефонных аппаратов в Центральном отделе были абсолютно одинаковыми. Тем не менее он уже отличал свой — чуть протяжный, заунывный.
Он вошел к соседям, взял трубку.
— Небеса благоприятствуют… — Это было название улицы — Шамаим. Номера дома и квартиры она зашифровала буквами. — Беатрис. Передай привет от… — Она назвала имя коллеги, который с ней работал до ухода на пенсию.
Беатрис — было настоящее имя женщины-информатора, имевшей псевдоним Синди.
Вскоре на пейджер поступил еще и номер ее телефона.
«Верные друзья — главное, что есть в жизни…»
На Беатрис были короткий, на молнии, жакет, вязаная водолазка-гольф, узкие брюки. При желании все быстро-легко снималось.
Она смотрела на рослого Кейта как на подарок судьбы.
Беатрис жила на шумной улице Шамаим, в самом центре. Первые этажи дома занимали многочисленные магазины, лавки, выше в квартирах располагались офисы адвокатов, нотариусов. Еще выше располагались стоматологи, дантисты…
— Проходи.
Он тоже положил глаз на нее. Беатрис оказалась жгучей брюнеткой в возрасте до 30 лет, искусно работавшей под девятнадцатилетнюю. Она приняла Кейта в светлом большом салоне.
— Я хотел поговорить об Эли…
— О Маленьким Эли? А чего о нем говорить? Разве нет тем более актуальных? Я, например!..
Одну руку Беатрис держала на талии, ладонь другой слегка просовывалась под пояс брюк. Затемненные очки мешали рассмотреть глаза. Тем не менее Кейт поймал ее досадливый взгляд на настенные часы.
«Время идет… А мы занимаемся черт-те чем!..»
Ярко накрашенные большие коровьи губы жаждали деятельности.
Беатрис зациклилась. У нее несколько дней не было мужчины.
Юджин Кейт понял, что оба они думают об одном и том же.
Он положил руку на пряжку ремня.
— Кондом, я надеюсь, в этом доме есть?
Придя в себя, Беатрис потащила его вниз, в кафе.
— Оставь свой шлем. Мы еще поднимемся…
— Давай в другой раз. Хорошо?
— Ты правда приедешь?
— На сто процентов.
— Буду ждать.
Теперь на ней было короткое, закрытое сверху бежевое платье-сарафан на двух пуговичках, с отложным воротничком, ложным поясом и симпатичными пряжками по бокам. Резкость ее исчезла. Когда они шли по лестнице, она повисла у него на руке.
— У тебя сейчас есть хавера?
— Была.
— Отлично…
Она поднесла его руку к губам.
Кафе было маленьким, веселым. Беатрис тут хорошо знали. Столик накрыли исходя из ее прежних пристрастий.
Капуччино. Круассаны.Сок грейпфрута…
— Расскажи про Эли. Ты хорошо его знала?
— Конечно! Мы же родственники. Правда, не близкие. Когда я была маленькой, мы часто встречались. Все праздники проводили вместе. Иногда по субботам…
— У него родители религиозные?
— Только отец. Мать давно умерла.
— Откуда он?
— Русия.
— Ты уверена? Его отец значится как Моше Коэн…
— Ванкоэн! Моше-Герш…
«Понятно…»
Итак, отца Маленького Эли следовало искать в другой группе файлов.
— Что говорят, почему его убили?
— Никто точно не знал.
— А все же?
— Считали, что это связано с деньгами, которые он должен. Если тебя интересуют детали…
— Да.
— Дело в следующем. Его друзья собрали деньги, которые вместе вложили в какое-то дело. Предполагалось наварить. И немало. По-видимому, его убили те, кому он дал в долг. Должника ведь не убивают. Только кредиторов.
— А кто должники?
— Приезжие. Ты собираешься идти?
— Я должен взглянуть в компьютер. Я тебе позвоню вечером.
— Ты не представляешь, как это будет здорово!
Теперь Кейт мог глубже заглянуть в биографию Маленького Эли. В компьютере материалы на его отца имелись.
Фамилия его значилась как «Ванкоэн».
Переделанное «Ван-Коган» либо «Ванкоган»!
Моше-Герш Ванкоган и его жена Идее были выходцами из Польши, а точнее, из восточных ее районов, переданных России согласно пакту Молотова — Риббентропа.
Репатриировались они тоже через Польшу.
В страну прибыли уже как Коэны.
Изменение фамилии было произведено элементарно: она была просто разъединена.
Ван Свитен, Ван Дейк, Ван Гог…
«Ван» отлетел.
Коган с мягким, почти непроизносимым «г» в середине, похожим на украинское, стал Коэном. И тут же пропал среди десятков тысяч израильских Коэнов.
По имевшимся сведениям, Моше-Герш Ванкоган имел дело с польской полицией. В последний раз он освобождался из тюрьмы в городе Лодзь, где тоже сидел за грабеж.
Как, впрочем, позднее и в Израиле. Отбыв срок в тюрьме Бейт Лит для особо опасных преступников, Коэн в конце пятидесятых похоронил жену и отбыл в Австралию, оставив сына — будущего Маленького Эли — на попечение бабушки.
Кейт мысленно вернулся к убитому нищему.
«Тоже Коэн в числе десятков тысяч других. Бог знает какую операцию он проделал со своей фамилией, чтобы она стала такой…»
Юджин Кейт поднялся от компьютера, прошел по кабинету.
Если бы он мог проделать обратную операцию с данными Амрана Коэна.
«Интересно, во что обратится его фамилия!..»
Необрезанный Коэн в Израиле!
Юджин Кейт поднял последние материалы о личности убитого нищего.
Заключение комплексной судебно-медицинско-биологической экспертизы, проведенной в стационарных условиях, было выдержано в уклончивых формулировках, обусловленных многочисленными предположениями и оговорками…
Начиналось уже с первой фразы.
«С большой долей вероятности можно предположить, что труп потерпевшего, поименованного в постановлении Амраном Коэном, принадлежит человеку, родившемуся между декабрем 1932-го и декабрем 1934 года…»
Вручая заключение генералу Йоси Леви, начальнику оперативного отдела, пожелавшему с ним ознакомиться, председатель экспертной комиссии не мог утверждать ничего определенного.
Главное следовало искать между строк, потому что эксперты ни за что не соглашались взять на себя ответственность за тот вывод, что логически вытекал, хотя и не был сформулирован подписавшими документ.
«Есть основания полагать, что местом рождения потерпевшего — опять же с большой долей вероятности — является местность севернее градусов широты…»
Постоянное пребывание на улице под солнцем и ветром, жирная кожа, крем для загара быстро превратили человечка в смуглого тайваньца, в то время как его родители были ашкеназами…
Таким образом, неизвестный, оставивший этот мир с чужим удостоверением личности, выписанным на имя уже один раз умершего в Герцлии двадцать лет назад Амрана Коэна,
— родился и вырос в Европе;
— его еврейское происхождение оставалось под вопросом…
Курьезные результаты проверок были доложены министру Авигдору Кахалани, курировавшему полицию, и одновременно главе ШАБАКа, или ШИНБЕТа, кому как нравится, — что-то вроде израильского КГБ, Ами Аялону, а заодно и начальнику военной разведки — АМАН генерал-майору Моше Яалону.
«Если бы Матэ Арцы — Генеральный штаб проверил сведения через МВД России…»
Но ради дела какого-то нищего полиция на это вряд ли бы пошла! Тут действовал принцип паритета! МВД РФ, в свою очередь, могло запросить нужные ему данные, давать которые по каким-то причинам было бы неудобным.
«Другое дело — решить этот вопрос в Москве на уровне рядового следователя или детектива…»
Убитому еще раньше «откатали» пальцы.
Компьютеризованная система «Морфо» стоимостью 5, 5 миллиона баксов отдела криминалистики Матэ Арцы с бешеной скоростью прокрутила их по картотеке отпечатков, изъятых с мест нераскрытых убийств, краж…
Все чисто!
Проверки по дактилоскопическим учетам подвергавшихся административному наказанию, задержанных, подозреваемых в совершении преступлений и судимых, тоже не дали результатов.
Жизнь того, кого называли Амраном Коэном, была безупречной. Он оказался совершенно неизвестным израильскому правосудию.
«Но такого не могло быть, если он был связан с Маленьким Эли!»
К Кейту заглянул полковник — начальник отдела.
Шмулик был в отличном настроении — его только что поздравил министр, потому он был великодушен:
— Переживаешь? Фактически ты оказался в стороне по этому делу…
— Я хочу узнать, кто был убитый. Адвокаты обвиняемых на суде наверняка заявят: «Вы утверждаете, что они убили человека!..»
Шмулик, лысый, крепкий, — в прошлом из пограничной службы, — сразу сообразил, куда гнет Юджин Кейт. То же он говорил Роберту Дову.
— Именно.
— «А какого? Кто он? Назовите! Амран Коэн давно умер и похоронен!»
— Роберт мне говорит: «Мы предъявим труп…»
— Труп надо идентифицировать. Существует еще экспертиза: исследование ДНК — дезоксирибонуклеиновой кислоты. Кровь идентифицируется на молекулярном уровне…
Шмулик кивнул.
Такую экспертизу провели с целью установления личностей террористов, взорвавших себя на рынке Маханэ Йегуда. Кровь останков сравнили с кровью предполагаемых родителей…
Результаты исследования в Институте судебной медицины позволили сделать выводы о степени родства с высокой степенью достоверности…
— Но преступление раскрыто!
Кейт очнулся.
«Действительно…»
После ареста убийц — Гии и Бориса — все, что он, Кейт, добыл, уже не имеет значения. Так же как и новая экспертиза, на которую Шмулик согласился, и предполагаемое заключение специалистов, на которое Кейт возлагал большие надежды.
«Хотя…»
— Может, удастся раскрыть убийство Маленького Эли…
Убийство Маленького Эли специалисты считали заказным, а потому глухим, нераскрываемым.
— Ты так считаешь? — Шмулик ушел весьма озадаченный.
Неожиданный телефонный звонок прервал компьютерные упражнения Кейта.
— Это Варда…
Он не узнал соседку Амрана Коэна.
— Варда. С Бар Йохай… Как ты, Юджин?
— В порядке. Как ты?
— Слава Богу! Я звоню насчет того человека, которого ты ищешь…
— Да…
— Ты предупредил, будет интересоваться Амраном Коэном!
— Да, да!
— Он здесь. В доме на Бар Йохай! Напротив. Я тебе его покажу…
— Все! Я сейчас буду!
Треск «ямахи» разорвал мирные звуки Бар Йохай с ее криками детей и лаем собак.
Варда ждала его на галерее дома.
— Пойдем. Он еще тут. Мои младшие смотрят заним…
Из окна ее позвали. Она отмахнулась.
— Потом… Пойдем. Ты не подходи…
На дискотеке, устроенной пабом «Сицилийская мафия» в «Теннис-центре», собралась местная молодежь. Многие израильские парни — сабры — в не заправленных в джинсы сорочках, с длинными болтающимися рукавами — примчали на мотоциклах.
Это была первая вылазка хозяев паба «Сицилийская мафия». Рекламная кампания была пробной.
Народу на дискотеке было немного.
Под дискотеку отвели вестибюль и кафе под навесом.
«Теннис-центр», построенный на средства десятков спонсоров, чьи имена были начертаны на мраморных досках, находился недалеко от дома, где жил Амран Коэн.
Свет прожектора с крыши «Теннис-центра» бил в центр площадки перед входом.
Израильтянки — смуглые, марокканки из соседних домов, тонкие в талиях, одетые в брючные расклешенные костюмы, с кружевными рюшками на белых жабо, перекликались прокуренными грубыми голосами.
Синкопическая мелодия повторялась сверканием огня на стенах, на одеждах. Отдавалась прерывистой дрожью света внутри и вокруг.
В центре площадки извивались несколько патлатых девчонок сопровождения — в джинсиках, с голыми пупками, в коротких распашонках.
Дискотека не имела успеха. О ней мало знали.
Обе репатриантские группы молодежи двух смежных улиц района Катамоны впервые за последние пару лет сошлись вместе. Больше нечего было делить.
Группировка с Бар Йохай — Дан, Арье, толстый Боаз, еще несколько парней и девчонок, потеряв вожаков — Гию и Борьку, выглядели как команда, вышедшая на финальную игру без своих основных игроков.
Арье привязал своего альбиноса-боксера у дерева, время от времени оттуда слышался лай. Это пробегали мимо помоечные кошки.
Из глубины «Теннис-иентра» доносился звук ударов ракеток по мячу. Там еще играли.
Ленка разговаривала с Викой, с другими девчонками, когда появилась Зойка-малолетка. Зойка нарядилась пажом. Короткая накидка, узенькие брючки на толстой попке, шапочка с пером.
Ленка ее окликнула:
— Привет, Суфлера!
Толстое поросячье личико обернулось. Приплюснутый розовый носик, поднятые по-свинячьи уголки рта…
— Сейчас сколько времени, Зойка? Ты же малолетка! Мать знает?
— Я вроде у подруги.
— Уроки учишь?
— У нас вроде девичник в пижамах…
Девчонки-школьницы любили собраться у кого-нибудь
из подруг с ночевкой. Приносили с собой сок, пирожные. Пижамы. Болтали допоздна, объедались сладким…
— Потанцуем?
Они вышли на середину. Ритм, сверкание огня.
Цветомузыка, упругий резонанс, создаваемый мощной стереоустановкой. Двери были широко раскрыты. Появился Макс. Владелец паба куда-то уезжал и теперь вернулся. Приземистый, с широкой грудью, большой головой и короткими руками. Он обходил площадку и улыбался. Даже простил Дана, толкнувшего его во время злополучной последней драки на аллее.
После танца Ленка с Зойкой отошли в тень.
Зойка заметила:
— Что-то Жору не вижу. Полковника. Но сейчас уз наем.
— У вас такие отношения?!
— У нас такая игра: вроде он меня трахает…
Зойка обернулась.
Макс стоял в двух шагах. За ним возвышался телохранитель. Они только что подъехали на такси.
— О, Макс! Ты классный мужик. Я еле сдерживаюсь!
— А чего сдерживаться?! Предохраняться научилась?
— Ты видел мою мать, Макс? Она меня два раза в месяц водит к гинекологу…
— Была бы ты чуть постарше.
— Жорка так не считает. Я тоже. Где он?
— Сейчас появится. Потерпи.
Макс обратился к Лене:
— Борька вместе с Гией сидит?
Ответил подошедший Арье:
— Борька в Беер-Шеве. А Гия тут, на Русском подворье. Нас тоже всех таскали.
— Не знаешь, Гии дали адвоката?
— Не знаю.
— Обыск был?
— Приезжали без нас. Мы были на работе. Борьку привозили из тюрьмы.
— А чего искали?
— Доллары…
— Нашли?
— Откуда, блин?!
— А сколько у старика пропало? Говорили?
— Вроде триста тысяч. Боаз слышал!
— За триста я бы нищего сам удавил… Я открываю сейчас детективное агентство. Слышали?
— Нет.
— Теперь слышал. Мне понадобятся деньги и люди. Наша цель — организовать вокруг паба молодежь… Мы — сила, если один за всех и все за одного!
Сначала он и Полковник видели своими клиентами таксомоторные компании. «Сицилийская мафия» предполагала взять на себя защиту шоферов. За полгода в Иерусалиме было убито семь таксистов.
Ничего из этого не вышло.
Две иерусалимские компании — «Ха-Пальмах» и «Ис-раэль» — использовали систему «Хай-тек», применяемую для слежения за коммерческими самолетами. Сигнал через спутник связи попадал на компьютеризованную карту. Шоферу было достаточно нажать кнопку, и сигнал попадал в офис фирмы, высылавшей полицию и «скорую помощь».
Теперь было другое.
Со временем обязательно должны были найтись люди, которые оценят организованную силу.
В первую очередь политики, бывшие репатрианты.
Можно расставить пацанов в пикетах с транспарантами. Что требуется, то и будут демонстрировать.
«Мы приехали не для того, чтобы быть тут рабами!»
«Требуем чистые руки в новый горком п а р т и и!»Можно и наоборот:
«Люди из Русской партии, проснитесь!»Да мало ли где можно найти себе применение!..
— Приглашаю всех в «Сицилийский клуб» на исходе недели в субботу. Придете? Кто зовет, тот и угощает. Посидим, поболтаем.
— Обязательно…
— Жду. И девчонок приводите.
Макс был старше и видел дальше их.
С присоединением еще одной молодежной компании — Гии и Борьки — «Сицилийская мафия» могла выставить до сотни пацанов и девиц, прибывших из СНГ, которыми он располагал.
Пока он наметил новые существенные шаги.
Были даны четкие инструкции адвокату.
Тот должен был зарегистрировать его дело. Официальную крышу. Объявления об агентстве уже появились в «Нашем Иерусалиме», крупнейшей столичной русскоязычной газете, «Иерусалимском вестнике», в «Иерусалимском взгляде»…
«Мы поможем в сложной ситуации…»
«Специалисты по взысканию долгов с тех, кто взял кредит у частных фирм на так называемом „сером рынке“…»
Макс пробыл на дискотеке недолго. Кого-то ждал. То и дело оглядывался. И все же не заметил, как у входа остановился черный «джип-чероки». Никто не вышел из него.
Телохранитель подвинулся ближе, шепнул.
Макс наскоро простился, пошел к машине…
Я курил снаружи, рядом со стоянкой.
Тут одиноко высился замысловатый памятник, оставленный строителями, — кусок породы с дырками внутри, похожий на кусок голландского сыра.
Феерия огня. Мелькание света. Голые круглые коленки девиц. Полусогнутые ноги. Откляченные зады. Впечатление грубой мультипликации. Рев диск-жокея. Мельтешение огней.
Я рассмотрел всех.
Несколько групп молодежи — местных и репатриантов — прошли мимо. Я заметил, что они не смешиваются. Да и между компаниями моих бывших соотечественников существовали непростые отношения.
В одной я заметил уже знакомую мне молодую телку Мали, которую я увидел в квартире Ленкиной мамы. Ее держал за руку толстенький, с брюшком парень в форме охранника. С ними были еще несколько высоких худых парней и девчонок, чувствовавших себя необыкновенно крутыми…
— Ползи! — подтолкнул один из парней подругу по-русски.
Она огрызнулась:
— Пошел…
Несколько израильских пацанов прокричали заученное: