Страница:
— Самое главное: деньги-то он вкладывает не в «Босса Нову», а в «Пеликана». «Босса Нову» он просто грабит! Несет деньги мимо… Какая-то здесь афера. Скажем, ему дают там двести долларов на каждую сотню. Проценты он тоже сразу там же и вкладывает… Он завяз по самые-самые яйца…
— Думаешь?
— Абсолютно точно. Несколько раз он просил наших ребят купить ему билетики «Пеликана»! На сто — двести тысяч! Откуда он брал? Из «Босса Новы».
— Постой! А на какое имя он покупал? На свое?
— Ты что! Он свое не ставил! Своим запрещено покупать!.. Воловец их строго всех предупредил!
О должнике Марины по имени Левон ничего не было известно.
Валентин звонил по месту его учебы.
Оказалось, Левон давно исключен из Московского автодорожного. Живет тоже в Крылатском, в больших новых домах. В двух шагах от Яцена.
Установщики «Лайнса» нанесли визит под иной легендой.
Общественность ратовала за безопасность подъезда, денег не собирала, а лишь узнавала мнение жильцов и разъясняла преимущества закрытых дверей.
Прежде чем впустить, обоих долго рассматривали изнутри в широкоугольный дверной глазок.
Все было так, как и предполагалось.
Веселые конопушки на лице установщицы и пачка проспектов фирмы послужили рекомендацией.
Фирма устанавливала в новых домах металлические двери с внутренним замком, связанным с переговорным устройством.
Валентин в свое время раздобыл их целую пачку.
Наконец им разрешили войти.
— Проходите…
Сам Левон отсутствовал.
Дома была только его жена, почти подросток. Вчерашняя продавщица Петровского пассажа. До того студентка Коммерческой академии.
— Как у вас уютно… — Установщица все углядела. Квартира была трехкомнатная, с современным огромным холлом.
Валентин попросил воды.
— Можно из-под крана…
Дверь в комнату напротив была открыта. Пока хозяйка ходила на кухню, нескромные взгляды установщиков отмечали все детали быта.
На стене висели две кожаные новые наплечные кобуры, на спинке стула — бронежилет. На телефонной тумбочке в передней лежала повестка.
Хозяина квартиры вызывали на Петровку.
Потом прошли в гостиную.
Валентин рассказал о плюсах закрытого подъезда. Углубился в проспект.
Молодые женщины нашли общий язык.
Обе страшно боялись за мужей, когда те, возвращаясь, шли из машин в подъезд.
Левон возвращался очень поздно.
Но его, правда, провожали.
— Два человека. Как правило…
— Только работа такая. Начальство может загрузить, чем захочет. В командировку может послать. Иногда по нескольку дней отсутствует.
— Путешествовать по нынешним временам дело не самое безопасное…
— Вот именно. Его нет, и я места себе не нахожу.
Должность Левона называлась крупье.
— Дело это тонкое и опасное. Да еще народ такой приезжает — пулю запросто можно получить… Но, правда, там следят, чтобы все было в порядке. Два милиционера. Секьюрити…
На крупье Левон специально учился. Кроме того, хозяин брал его в Лондон посмотреть, как себя держать с
посетителями.
— Это непросто, чтобы отстраненно-официально и вежливо…
Бабки платили неплохие, так что молодая семья смогла в короткий срок сменить машину. С «форда» пересели на «мерседес». Хозяйка показала Валентине новый, недавно купленный матрас — «молодежный».
— Армяне, они хорошие мужья… — заметила Валентина. — Ну и помогают друг другу…
Установщики улыбались, покидая квартиру. Женщина подтвердила. Обаятельные, привычно-смущенные. Это было их визитной карточкой.
Левон работал у своих земляков, она назвала адрес. Хозяева Левона держали одновременно магазин и кафе, работавшее в ночное время как казино…
Когда установщики перешли к другим делам, я вышел от Рэмбо в приемную.
Мой партнер был уже здесь вместе с Мариной. Петр демонстрировал нашей гостье коллекцию полицейских головных уборов Рэмбо.
— Какие же у них головы?!
Марина пробовала примерить каску английского «бобби» — убор прикрыл лишь макушку.
— Это сувенир…
Я шепотом сообщил им новости.
Сбоку в прихожей вооруженный секьюрити, охранявший вход к президенту «Лайнса» и заодно всегда закрытую дверь в подсобные помещения, примыкавшие к кабинету, следил на экране монитора за происходящим на лестничной площадке.
Рэмбо должен был закончить разговор с установщиками с минуты на минуту.
— Чаю? — предложила секретарь.
— С удовольствием…
— С лимоном и сахаром?
— Обязательно… — Петр потянул носом.
— Мне просто чай.
— Добрый день. Заходите…
Рэмбо — моторный, улыбчивый, рослый, в костюмных брюках, тонкой белой рубашке с галстуком — возник на пороге кабинета, протянул руку.
— Очень рад…
В прихожей сбоку щелкнул замок — установщики ушли в другую дверь рядом с секьюрити. Марина и Петр их не увидели.
— Таня, мне тоже чаю, и покрепче…
Мы сели вокруг приставного столика.
Марина огляделась. Кабинет должен был ей понравиться.
Рэмбо любил черную офисную мебель на фоне белоснежных занавесей.
Он не стал ее томить.
— Свой долг вы с него не получите. У Яцена сегодня пустые карманы, Марина. Вариант почти проигрышный. Денег у него не должно быть.
Петр, не упускавший возможности обратить на себя ее внимание, выразил ту же мысль цветисто:
— Печень банкрота в валюту не превратить. Даже если поджаривать на медленном огне…
— Но все-таки… Мне что-нибудь светит? — Она закурила.
— Да.
Рэмбо достал уже знакомую папку с израильскими делами.
— Почитайте это…
Он вручил ей ксерокс.
— Это «Вести».
Петр прокомментировал:
— Крупнейшая израильская русскоязычная газета. И, кстати, крупнейшая русскоязычная вне России.
Марина улыбнулась.
— Это вы мне объясняете?!
— Простите.
Одна из статей была отчеркнута:
«Кейсария — жемчужина Средиземноморья…»
— Вот!
Марина быстро просмотрела статью.
«…Прошлое Кейсарии удивительно многообразно. Здесь размещалась резиденция Понтия Пилата. В местной тюрьме сидел апостол Павел. Крестоносцы захватили тут „Святой Грааль“ — чашу из цельного изумруда, из которой, по преданию, Иисус пил вино во время Тайной Вечери…»
Она опустила исторические сведения.
Главное содержалось в последнем абзаце:
«…Современная Кейсария — небольшой курорт, застроенный роскошными виллами. В нынешней Кейсарии они стоят безумно дорого. Тем не менее их охотно покупают. Последний пример. Одну из вилл — 450 квадратных метров, с большим бассейном в поместье площадью 5 дунамов приобрел за два с половиной миллиона долларов некий миллионер, так называемый новый русский…» Рэмбо достал конверт.
— Это документы на русском…
На бумаге внизу стоял штамп: «Материал представлен охранно-сыскной ассоциацией „Лайнс“.
— Там еще подлинник на иврите и копия на английском…
Верхний листок был переводом справки инвентаризационного отдела муниципалитета. Копия, заверенная израильским нотариусом, скрепленная круглой красной печатью на ленточках.
Марина прочитала вслух:
— «Собственником домовладения в городе Кейсария, в Израиле, улица… номер… на основании записи папка номер… раздел номер… внесена в книгу… является… Так. Господин Владимир Яцен…»
Яцен подъехал в назначенный час в «мерседесе».
Мы наблюдали за ним в окно.
Худощавый, с манерами и походкой намеренно устрашающими, в кожаной куртке «Первой кражи мне век не забыть», как ее уже успели окрестить новые русские, уверенный в себе, Яцен захватил с собой цветы, в которых, надо признать, знал толк.
Он привез орхидеи.
В подъезде он воспользовался переговорным устройством:
— Марина, добрый день. Я могу войти?
— Конечно!..
Два охранника остались ждать его снаружи.
Кроме Марины нас в квартире было еще четверо.
Утром сюда поднялся наш молодой секьюрити Глеб, он вроде бегал трусцой и потом возвратился, чтобы принять душ…
Мы сделали так на случай, если за домом Марины велось наблюдение. Незадолго до часа встречи вслед за ним появилась частный нотариус — женщина, в качестве помощника ее сопровождал Петр.
Еще раньше приехал я — у меня был ключ от подъезда, я будто бы жил в доме.
Глеб, я и Петр расположились в комнате по соседству с залом…
Марину и нотариуса генеральный директор «Босса Новы» застал за беседой.
Все было как и три месяца назад.
Состоятельная свободная женщина. Богатый дом. Хрусталь. Слоновая кость. Пианино. Мальчик из известной актерской семьи, несостоявшийся режиссер, без пяти минут миллионер…
— Какой великолепный букет…
— Не прекраснее, чем ты, Марина!
— Володя, кажется, я краснею.
Яцен поцеловал руку хозяйке. Обаял другую даму.
Частный нотариус — молодая женщина, быстро постигавшая азбуку жизни нового общества и правила его игры, была сама любезность:
— Я всегда рада с вами работать…
— Что это? Какая милая вышивка! Я ни разу не видел ее тут!
Марина — сама светскость и обаяние:
— Из Италии. Подруга прислала. Может, заказать тебе?
— Я был бы признателен! Мои старики обожают такие вещицы!
Пора было приступать к делу. Обе стороны надеялись, что удачно обманывают друг друга. Яцен сказал небрежно:
— Увы! Мне опять приходится пересоставить мою долговую расписку. Снова форс-мажорные обстоятельства… Еще на квартал. Разумеется, с учетом прогрессирующего процента… — Он посмотрел на часы. — Время летит. Мне сегодня еще ездить и ездить. Сплошные визиты…
Для Яцена наиболее трудная часть переговоров была позади.
Марина была еще и сама кротость.
— Нет проблем. Единственно: я попросила внести в текст одно изменение. Я думаю, ты не будешь возражать…
— Да?..
Она улыбнулась.
— В конце осени я буду за границей. Я хочу получить деньги там.
Яцен быстро сообразил, насколько его это устраивает. «Марина уезжает. Она там, я здесь…»
— Никаких проблем! Любое место, которое укажешь…
— Пожалуйста… — Нотариус достала бумаги из кожаной сумки — портфеля деловой женщины.
Оставалось подписать. Яцен подсел к столу.
Текст не вызывал возражений. Новым был лишь один пункт — страна, где должна была быть произведена оплата, — «Израиль».
Сразу по горячему следу «Лайнс» выдал информацию о результатах проверки Левона.
— У него есть возможность рассчитаться… По-видимому, он так и сделает, но надо чуть-чуть нажать.
Секретарь — узкая смуглая змейка — снова предложила чай.
Мы могли приступить к следующему этапу. Марину заботил ее партнер, живший в Иерусалиме.
— В последнее время на него наезжают…
Рэмбо, достав свою израильскую папку, спросил:
— В чем конкретно выражается наезд?
— Незадолго до этого был убит его родственник. Достаточно крутой человек… Как у нас сказали бы — мафиози.
— Тоже в Иерусалиме?
— В Рамат-Гане. Ян — это имя моего партнера — говорил со мной об этом достаточно серьезно. Раньше за ним этого не наблюдалось. Средства на оплату командировки частного детектива в Израиль, если мы договоримся о заказе, я могу перевести уже сегодня.
Мы внимательно слушали.
— Я хочу знать — если наезд идет отсюда, из России, кто в этом заинтересован. Связано ли это с людьми, на которых я тут опираюсь… Знаете, как бывает.
— Предательство.
— Да.
— Если с ним что-то произошло, я хочу, чтобы было произведено глубокое исследование причин и обстоятельств. Возможно, мне придется тогда принять меры личной безопасности. Я уверена, вы меня не оставите.
— Без сомнения.
— Пока же речь идет о нем. В последний раз, когда мы с ним разговаривали, он сказал: «Самое верное, если бы ты прислала сюда человека, на которого можно положиться…» Итак, что это может стоить?
— Оплата зависит от степени риска…
— Я готова к верхней ставке. Если она разумна. И готова заключить договор…
Рэмбо прикинул на микрокалькуляторе. Показал сумму.
— Это максимум. Мы будем отчитываться документами, счетами…
Рэмбо вызвал помощника с проектом типового договора.
Пока готовился текст, Марина спросила:
— У вас есть опытный детектив, которого вы можете послать?
Рэмбо пожал плечами.
Он мог сказать: «Бывший крутой московский мент…»
Или: «Детектив, имеющий опыт работы на Ближнем Востоке. Состоит в контакте с иерусалимским адвокатом „Лайнса“ и несколькими детективными бюро в Каире, Иерусалиме, Тель-Авиве. Вел все дела, связанные с Израилем. Ввиду этого ассоциация „Лайнс“ и сейчас оплачивает ему квартиру в Иерусалиме, используемую под офис».
Любое явилось бы веским аргументом.
Рэмбо выбрал самое простое и убедительное.
— Мой коллега и личный друг… В любой момент, как только вы сочтете нужным, он немедленно вылетит в Израиль…
— Вы перед этим нас познакомите?
— Я его вам непременно представлю. Что касается суммы, которую вы вносите… Остаток мы возвратим вам на счет… Но если мы будем осуществлять и физическую охрану…
— Нет, нет. Это пока совершенно не нужно.
Рэмбо осторожно пытался ее разубедить:
— Береженого Бог бережет…
— Меня это стеснит. По крайней мере, сейчас. В нужный момент мы вернемся к этому… — Марина посмотрела на часы.
— Вы можете с ним сейчас связаться? — спросил Рэмбо.
— Через несколько минут.
В 16.00 Марина набрала номер.
— Ян должен быть сейчас у аппарата…
Еще в прошлый раз, когда Марина звонила в Иерусалим из офиса, я проверил номер. Телефон-автомат был установлен на площади Кикар Цион в Иерусалиме.
Гудки разнеслись по кабинету. Трубку в Иерусалиме никто не снимал. Затем вдруг прозвучал голос. Грубый, гортанный.
— Ми зэ? Кто это? — Марина его не признала.
Это был полицейский, араб-христианин Самир. Но никто из нас об этом не догадывался. Марина повесила трубку.
— Какое-то чувство мне подсказывает: с Яном беда…
— Когда ваш следующий выход на связь?
— Через день.
Компания подростков, поднявшаяся к дому на Бар Йохай, еще постояла. В иерусалимском районе Катамоны было по-ночному тихо. Улица спала. В окнах квартиры Амрана Коэна горел неяркий свет.
Ленка предложила:
— Давайте заглянем в окно! Что там?..
Они осторожно приблизились. В плотной шторе, закрывавшей окно, одна из планок была погнута. Сквозь отверстие виден был большой пустой салон. Стол, книжные полки. Свет исходил от маленькой поминальной электросвечи.
Арье неосторожно хрустнул кустом. Бульдог рванулся.
Они увидели тень, упавшую на середину комнаты. Кто-то шел к окну, неся перед собой свечу…
— Религиозный! Хасид! Кто же это?
— Может, кто-то из соседей. Родственников у Амрана не было. Обычай велит сидеть по покойному шесть дней…
Боаз предположил по простоте душевной:
— А может, полиция. Засада? А? Убийцы обязательно приходят на место преступления…
— В России!
— Почему?! И в Израиле тоже…
Юджин Кейт вырвался на Бар Йохай только под вечер.
Начальник отдела приказал отпустить Рона Коэна и дать ему ключ от квартиры.
— Пусть сидит, молится. Мы там все перетряхнули. Ничего нет.
Юджин Кейт старался не думать о мамзере: против начальства не попрешь…
В Катамонах у Кейта было несколько своих людей. Когда-то давно он пришел сыщиком именно сюда, на этот участок — зеленый, молодой, недавно из армии, с нашивкой за участие в военных действиях в Ливане.
У него не было никакого опыта в раскрытии преступлений. Прошлая его специализация была узкой — борьба с арабским террором, чтение следов, оставленных террористами на местности, опрос жителей…
Тут все было по-другому. Его признанная наблюдательность оставалась невостребованной…
Кейт собирался воспользоваться праздником Лаг ба-Омер, чтобы встретиться со своими информаторами. Жители на участке его прежнего оперативного обслуживания до сих пор охотно контактировали с ним.
Он навестил некоторых из них, живших поблизости от дома убитого. Раньше эти люди уже не раз тайно помогали ему в выявлении продавцов кокаина и марихуаны.
После непременных «Как здоровье?» — «Бэ сэдер!» — «В порядке!» — «А как твое здоровье?» бросил привычное:
— Как мои подопечные?
— Все по-прежнему. Курят и колются.
— Новые люди появляются?
— Пока не видно.
Он и сам не знал, на что рассчитывает.
— Меня интересуют связи убитого Амрана Коэна — дружеские, родственные, интимные…
— Никто не замечал его…
Оставил мотоцикл у дома убитого, прошел по галерее. Несколько детей еще играли в футбол. Они увернулись от его расставленных рук…
Двое из них были детьми Варды.
Когда он минут пять назад позвонил ей, она сказала, что собирается на галерею за детьми.
— Идите сюда! Как вас зовут?
Ему показалось, что он узнал их — смуглых, с нежными щеками, длинными ресницами…
— Как зовут вашу маму? Варда?
Тут сразу подошла и сама Варда.
— Как здоровье?
— В порядке. Как ты?
— Слава Богу!
Варда, похоже, так и не меняла наряд в течение всех дней жары и хамсина — трикотажные рейтузы, только другого цвета — красные. Майка. Под майкой словно надутый спасательный круг. Еще шлепанцы на босу ногу. В руке сигарета…
— Мы тут поговорили с женщинами. И Ципи… Ты знаешь ее?
— Нет.
— Она тебя знает. Она вспомнила: тут как-то появлялась женщина с Амраном. Высокая, крупная. Лет двадцати пяти…
Варда глубоко затянулась, долго и медленно выпускала дым.
— Давно?
— Это на Кристмас.
— Нищая?
— Да нет! Самое интересное: Ципи говорит, что мы вместе были. Но я — хоть убей! — не помню!..
— Она приезжала сюда, на Бар Йохай?
— Да нет… — Варда принялась рассказывать сначала, теперь уже подробнее. — В конце сезона объявили распродажу в магазине на Бен Йегуда… А Кикар Цион, где он всегда сидел, вот она…
— Да.
— Женщина ждала его в глубине площади, у входа в банк «Апоалим». А до этого, примерно за день, другая соседка их обоих видела на рынке Маханэ Иегуда. Они садились в такси…
Кейт слушал внимательно.
— В такси?
— Он часто ездил в такси. И еще соседка сказала, что говорили они не на иврите, не на английском.
Подспудно он предполагал эту версию. Даже высказал нечто подобное Джерри, сыщику участка Катамоны… Варда взглянула на него участливо.
— Ты неприкаянный какой-то, Юджин. Я имею в виду — душой…
— Ты думаешь?
— Чувствую.
Она положила руку ему на плечо.
С тех пор как он расстался со своей журналисткой, это было первое женское прикосновение. Все внутри отозвалось в нем в ответ на тихое это касание.
— Я хочу снова посмотреть квартиру Амрана Коэна. Ты сможешь пойти со мной? И кто-нибудь из соседей…
Кейт провел в квартире убитого Амрана около часа.
Варда пригласила с собой еще хасида с четвертого этажа — пейсатого Ицхака Выгодски. Все время, пока Юджин Кейт осматривал нехитрое имущество нищего, хасид, не прерываясь, истово молился при зажженных свечах.
Детектив мелочно-внимательно присматривался.
Кремы, мази, натирки… Свежие и высохшие, покрывшиеся плесенью. Нищий воевал с кожными болезнями.
Кейт уже знал, что, состоя на учете в больничной кассе «Леуми», Амран Коэн туда практически не обращался. Лекарства были приобретены в частных аптеках.
Все эти мази следователь Роберт Дов намерен был вскоре предъявить знающему фармацевту.
В комнате неясного назначения было полно пустых коробок, сумок; вещей, которые находились прежде в картонной этой таре, в квартире не было. Это были коробки от компьютера, принтера…
Юджин Кейт двигался по часовой стрелке.
Судя по стойкому запаху натурального кофе, напиток этот был верным спутником одинокого хозяина квартиры. Гурманом он тоже не был. Большой холодильник «Амкор де люкс-15» мог считаться полупустым. Молочные йогурты, овощи.
Кейт не знал, на чем сосредоточиться.
Два чисто выбитых ковра, один, свисавший со стены на кровать, другой под ногами…
Еще религиозные книги с золочеными переплетами на книжных полках, похоже, оставшиеся от кого-то, кто жил тут лет двадцать назад, и с тех пор ни разу не открывавшиеся…
Детектив терпеливо переставил и перетряхнул каждую.
Было известно, что Амран Коэн ночевал тут не каждую ночь.
«Где он обитал в действительности? Зачем приезжал сюда? Что он делал один в огромной квартире? Почему Амран Коэн оказался здесь в ту ночь? Может, кого-то ждал?»
Кейт попробовал представить убитого за этим столом, на этой кухне.
Небольшого росточка человечек, с овальной высокой головой, с макушки до пят вымазанный пахучими снадобьями…
Считал ли он в это время шекели, полученные за день? И где они?
Кейт перешел в спальню. Не менее десятка небольших подушек-думок наполняли постель нищего…
Все они были прощупаны, просвечены во время осмотра. Кроме пуха, в них ничего не оказалось…
Ни денег, ни банковских бумаг.
Между тем деньги должны были быть.
Амран Коэн, или кто он был в действительности, не проживал суммы, которые зарабатывал.
Можно было, конечно, предположить, что все попало в руки убийц. Но что-то обязательно бы и осталось.
Вместе с банковской перепиской, которая должна была находиться в квартире, отсутствовал и заграничный паспорт хозяина — даркон…
Не было ни писем, ни документов, ни фотографий, кроме одной — на удостоверении личности.
Кейт осмотрел посудный ящик: дюжина серебряных ложек — единственная ценность хозяина — была клеймена необычным квадратным клеймом…
Все подтверждало, что Амран Коэн не был обычным нищим. Убийство его не было обычным убийством.
Убитый при жизни словно сделал все, чтобы уничтожить любые сведения о себе.
Преступление было связано со вчерашним днем человека, принявшего имя Амрана Коэна. Прошлое нищего был темно и опасно, все это время оно не оставляло его, жило рядом с ним.
Кейт погасил свет в салоне. Бар Йохай уже спала, чтобы утром снова подняться спозаранку.
— Может, мы пойдем, Юджин? — Варда зевнула. — Поздно уже!
— Сейчас!
Уже выходя, они внезапно услышали голоса.
Хасид Ицхак Выгодски со свечой вернулся в салон. Кейт приблизился к окну.
Несколько подростков — девчонки и парни — стояли по другую сторону стекла, напротив, не видя его.
Окно квартиры «на дне» — в нижнем ярусе было вровень с подошедшими.
Кейт хорошо их рассмотрел.
Один из парней был вихрастый, белокожий. Кейт видел его днем на лестнице — он жил в этом доме. Девчонка его была гибкая, стройная…
«Русим!» — «Русские…»
Кейт ночевал на вилле у отца в Гиват Зеев. После смерти матери отец жил один. Вилла стояла на краю ущелья. Ночью непроглядная темень окружала ее словно толща воды, утром вилла как бы всплывала. Корабельные сосны со дна ущелья карабкались к людям в небольших каменных особняках.
Когда Кейт приехал, отец уже спал. Утром Кейт тоже его не видел — отец уехал раньше, чем сын встал…
В 8.00 детектив поставил «ямаху» на стоянку у КПП на Русском подворье — тут располагался отдел полиции Иерусалимского округа. Снял шлем. Рядом ставили мотоциклы его новые коллеги.
Большинство, однако, предпочитали машины.
Из припарковавшейся «японки» вышел следователь Роберт Дов, грузный, ширококостный, с кривой улыбочкой, черными маслеными глазками.
Роберт Дов уже почувствовал в новом детективе главного соперника при выдвижении на административную должность.
Кейт остановился, прикурил, дав Роберту Дову время уйти через КПП. Но тот махнул рукой. Ждал.
— Привет, Юджин. Как ты?
— В порядке… — Кейт сунул шлем под мышку. Отмолчаться было бы теперь неприлично. — Как ты?
— Слава Богу!
Они и раньше, до того как Кейт ушел в Матэ Арцы — Всеизраильский Генеральный штаб полиции, — знали друг друга. Их отношения нельзя было назвать теплыми.
Как следователь Роберт Дов отличался удачливостью и цепкой хваткой. Его специализацией были профессиональные организаторы подпольных казино. Он вламывался в их ночные катраны с грохотом, как медведь, что, собственно, на иврите и означала его фамилия.
— Что у тебя есть по этому делу?
— Ничего особенного.
Вопрос, безусловно, был задан неспроста. Разговоры, которые Дов вел, крутились обычно всегда вокруг него самого, его дел, интересов.
— Зря ты м а м з е р а отпустил! Я бы держал его на Русском подворье в камере до посинения…
— Это ты начальству скажи…
Дов махнул рукой.
— Прессу видел сегодня? «Барон Ротшильд с площади Кикар Цион».
— Я вообще газет не читаю.
— А ты посмотри. Там и о тебе есть.
Вместе молча прошли КПП; Поднялись к себе. Уходя, Дов с обычной кривой улыбочкой объяснил:
— Шмулик сказал, что, поскольку я умею ладить с прессой, он очень просит меня заткнуть рот этой братии. Короче, ты прочтешь — поймешь, о чем речь.
Дов знал два противоположных состояния. В одном он был в ладах собой. Считал, что все мужики мечтают быть его друзьями, каждая баба — лечь с ним. Его восхищение собой было безмерным и органичным. Во втором состоянии все было наоборот. Все подсиживали, интриговали, завидовали…
— Ну, давай! Держи меня в курсе…
— Бай!
Кейт свернул к себе.
«Скотина…»
Зная характер начальника управления Шмулика, можно было предположить, что Дов, любивший видеть своё имя на страницах прессы, сам предложил себя, намекнув, что у него уже есть данные и он быстро — в неделю — свернет все дело.
— Думаешь?
— Абсолютно точно. Несколько раз он просил наших ребят купить ему билетики «Пеликана»! На сто — двести тысяч! Откуда он брал? Из «Босса Новы».
— Постой! А на какое имя он покупал? На свое?
— Ты что! Он свое не ставил! Своим запрещено покупать!.. Воловец их строго всех предупредил!
О должнике Марины по имени Левон ничего не было известно.
Валентин звонил по месту его учебы.
Оказалось, Левон давно исключен из Московского автодорожного. Живет тоже в Крылатском, в больших новых домах. В двух шагах от Яцена.
Установщики «Лайнса» нанесли визит под иной легендой.
Общественность ратовала за безопасность подъезда, денег не собирала, а лишь узнавала мнение жильцов и разъясняла преимущества закрытых дверей.
Прежде чем впустить, обоих долго рассматривали изнутри в широкоугольный дверной глазок.
Все было так, как и предполагалось.
Веселые конопушки на лице установщицы и пачка проспектов фирмы послужили рекомендацией.
Фирма устанавливала в новых домах металлические двери с внутренним замком, связанным с переговорным устройством.
Валентин в свое время раздобыл их целую пачку.
Наконец им разрешили войти.
— Проходите…
Сам Левон отсутствовал.
Дома была только его жена, почти подросток. Вчерашняя продавщица Петровского пассажа. До того студентка Коммерческой академии.
— Как у вас уютно… — Установщица все углядела. Квартира была трехкомнатная, с современным огромным холлом.
Валентин попросил воды.
— Можно из-под крана…
Дверь в комнату напротив была открыта. Пока хозяйка ходила на кухню, нескромные взгляды установщиков отмечали все детали быта.
На стене висели две кожаные новые наплечные кобуры, на спинке стула — бронежилет. На телефонной тумбочке в передней лежала повестка.
Хозяина квартиры вызывали на Петровку.
Потом прошли в гостиную.
Валентин рассказал о плюсах закрытого подъезда. Углубился в проспект.
Молодые женщины нашли общий язык.
Обе страшно боялись за мужей, когда те, возвращаясь, шли из машин в подъезд.
Левон возвращался очень поздно.
Но его, правда, провожали.
— Два человека. Как правило…
— Только работа такая. Начальство может загрузить, чем захочет. В командировку может послать. Иногда по нескольку дней отсутствует.
— Путешествовать по нынешним временам дело не самое безопасное…
— Вот именно. Его нет, и я места себе не нахожу.
Должность Левона называлась крупье.
— Дело это тонкое и опасное. Да еще народ такой приезжает — пулю запросто можно получить… Но, правда, там следят, чтобы все было в порядке. Два милиционера. Секьюрити…
На крупье Левон специально учился. Кроме того, хозяин брал его в Лондон посмотреть, как себя держать с
посетителями.
— Это непросто, чтобы отстраненно-официально и вежливо…
Бабки платили неплохие, так что молодая семья смогла в короткий срок сменить машину. С «форда» пересели на «мерседес». Хозяйка показала Валентине новый, недавно купленный матрас — «молодежный».
— Армяне, они хорошие мужья… — заметила Валентина. — Ну и помогают друг другу…
Установщики улыбались, покидая квартиру. Женщина подтвердила. Обаятельные, привычно-смущенные. Это было их визитной карточкой.
Левон работал у своих земляков, она назвала адрес. Хозяева Левона держали одновременно магазин и кафе, работавшее в ночное время как казино…
Когда установщики перешли к другим делам, я вышел от Рэмбо в приемную.
Мой партнер был уже здесь вместе с Мариной. Петр демонстрировал нашей гостье коллекцию полицейских головных уборов Рэмбо.
— Какие же у них головы?!
Марина пробовала примерить каску английского «бобби» — убор прикрыл лишь макушку.
— Это сувенир…
Я шепотом сообщил им новости.
Сбоку в прихожей вооруженный секьюрити, охранявший вход к президенту «Лайнса» и заодно всегда закрытую дверь в подсобные помещения, примыкавшие к кабинету, следил на экране монитора за происходящим на лестничной площадке.
Рэмбо должен был закончить разговор с установщиками с минуты на минуту.
— Чаю? — предложила секретарь.
— С удовольствием…
— С лимоном и сахаром?
— Обязательно… — Петр потянул носом.
— Мне просто чай.
— Добрый день. Заходите…
Рэмбо — моторный, улыбчивый, рослый, в костюмных брюках, тонкой белой рубашке с галстуком — возник на пороге кабинета, протянул руку.
— Очень рад…
В прихожей сбоку щелкнул замок — установщики ушли в другую дверь рядом с секьюрити. Марина и Петр их не увидели.
— Таня, мне тоже чаю, и покрепче…
Мы сели вокруг приставного столика.
Марина огляделась. Кабинет должен был ей понравиться.
Рэмбо любил черную офисную мебель на фоне белоснежных занавесей.
Он не стал ее томить.
— Свой долг вы с него не получите. У Яцена сегодня пустые карманы, Марина. Вариант почти проигрышный. Денег у него не должно быть.
Петр, не упускавший возможности обратить на себя ее внимание, выразил ту же мысль цветисто:
— Печень банкрота в валюту не превратить. Даже если поджаривать на медленном огне…
— Но все-таки… Мне что-нибудь светит? — Она закурила.
— Да.
Рэмбо достал уже знакомую папку с израильскими делами.
— Почитайте это…
Он вручил ей ксерокс.
— Это «Вести».
Петр прокомментировал:
— Крупнейшая израильская русскоязычная газета. И, кстати, крупнейшая русскоязычная вне России.
Марина улыбнулась.
— Это вы мне объясняете?!
— Простите.
Одна из статей была отчеркнута:
«Кейсария — жемчужина Средиземноморья…»
— Вот!
Марина быстро просмотрела статью.
«…Прошлое Кейсарии удивительно многообразно. Здесь размещалась резиденция Понтия Пилата. В местной тюрьме сидел апостол Павел. Крестоносцы захватили тут „Святой Грааль“ — чашу из цельного изумруда, из которой, по преданию, Иисус пил вино во время Тайной Вечери…»
Она опустила исторические сведения.
Главное содержалось в последнем абзаце:
«…Современная Кейсария — небольшой курорт, застроенный роскошными виллами. В нынешней Кейсарии они стоят безумно дорого. Тем не менее их охотно покупают. Последний пример. Одну из вилл — 450 квадратных метров, с большим бассейном в поместье площадью 5 дунамов приобрел за два с половиной миллиона долларов некий миллионер, так называемый новый русский…» Рэмбо достал конверт.
— Это документы на русском…
На бумаге внизу стоял штамп: «Материал представлен охранно-сыскной ассоциацией „Лайнс“.
— Там еще подлинник на иврите и копия на английском…
Верхний листок был переводом справки инвентаризационного отдела муниципалитета. Копия, заверенная израильским нотариусом, скрепленная круглой красной печатью на ленточках.
Марина прочитала вслух:
— «Собственником домовладения в городе Кейсария, в Израиле, улица… номер… на основании записи папка номер… раздел номер… внесена в книгу… является… Так. Господин Владимир Яцен…»
Яцен подъехал в назначенный час в «мерседесе».
Мы наблюдали за ним в окно.
Худощавый, с манерами и походкой намеренно устрашающими, в кожаной куртке «Первой кражи мне век не забыть», как ее уже успели окрестить новые русские, уверенный в себе, Яцен захватил с собой цветы, в которых, надо признать, знал толк.
Он привез орхидеи.
В подъезде он воспользовался переговорным устройством:
— Марина, добрый день. Я могу войти?
— Конечно!..
Два охранника остались ждать его снаружи.
Кроме Марины нас в квартире было еще четверо.
Утром сюда поднялся наш молодой секьюрити Глеб, он вроде бегал трусцой и потом возвратился, чтобы принять душ…
Мы сделали так на случай, если за домом Марины велось наблюдение. Незадолго до часа встречи вслед за ним появилась частный нотариус — женщина, в качестве помощника ее сопровождал Петр.
Еще раньше приехал я — у меня был ключ от подъезда, я будто бы жил в доме.
Глеб, я и Петр расположились в комнате по соседству с залом…
Марину и нотариуса генеральный директор «Босса Новы» застал за беседой.
Все было как и три месяца назад.
Состоятельная свободная женщина. Богатый дом. Хрусталь. Слоновая кость. Пианино. Мальчик из известной актерской семьи, несостоявшийся режиссер, без пяти минут миллионер…
— Какой великолепный букет…
— Не прекраснее, чем ты, Марина!
— Володя, кажется, я краснею.
Яцен поцеловал руку хозяйке. Обаял другую даму.
Частный нотариус — молодая женщина, быстро постигавшая азбуку жизни нового общества и правила его игры, была сама любезность:
— Я всегда рада с вами работать…
— Что это? Какая милая вышивка! Я ни разу не видел ее тут!
Марина — сама светскость и обаяние:
— Из Италии. Подруга прислала. Может, заказать тебе?
— Я был бы признателен! Мои старики обожают такие вещицы!
Пора было приступать к делу. Обе стороны надеялись, что удачно обманывают друг друга. Яцен сказал небрежно:
— Увы! Мне опять приходится пересоставить мою долговую расписку. Снова форс-мажорные обстоятельства… Еще на квартал. Разумеется, с учетом прогрессирующего процента… — Он посмотрел на часы. — Время летит. Мне сегодня еще ездить и ездить. Сплошные визиты…
Для Яцена наиболее трудная часть переговоров была позади.
Марина была еще и сама кротость.
— Нет проблем. Единственно: я попросила внести в текст одно изменение. Я думаю, ты не будешь возражать…
— Да?..
Она улыбнулась.
— В конце осени я буду за границей. Я хочу получить деньги там.
Яцен быстро сообразил, насколько его это устраивает. «Марина уезжает. Она там, я здесь…»
— Никаких проблем! Любое место, которое укажешь…
— Пожалуйста… — Нотариус достала бумаги из кожаной сумки — портфеля деловой женщины.
Оставалось подписать. Яцен подсел к столу.
Текст не вызывал возражений. Новым был лишь один пункт — страна, где должна была быть произведена оплата, — «Израиль».
Сразу по горячему следу «Лайнс» выдал информацию о результатах проверки Левона.
— У него есть возможность рассчитаться… По-видимому, он так и сделает, но надо чуть-чуть нажать.
Секретарь — узкая смуглая змейка — снова предложила чай.
Мы могли приступить к следующему этапу. Марину заботил ее партнер, живший в Иерусалиме.
— В последнее время на него наезжают…
Рэмбо, достав свою израильскую папку, спросил:
— В чем конкретно выражается наезд?
— Незадолго до этого был убит его родственник. Достаточно крутой человек… Как у нас сказали бы — мафиози.
— Тоже в Иерусалиме?
— В Рамат-Гане. Ян — это имя моего партнера — говорил со мной об этом достаточно серьезно. Раньше за ним этого не наблюдалось. Средства на оплату командировки частного детектива в Израиль, если мы договоримся о заказе, я могу перевести уже сегодня.
Мы внимательно слушали.
— Я хочу знать — если наезд идет отсюда, из России, кто в этом заинтересован. Связано ли это с людьми, на которых я тут опираюсь… Знаете, как бывает.
— Предательство.
— Да.
— Если с ним что-то произошло, я хочу, чтобы было произведено глубокое исследование причин и обстоятельств. Возможно, мне придется тогда принять меры личной безопасности. Я уверена, вы меня не оставите.
— Без сомнения.
— Пока же речь идет о нем. В последний раз, когда мы с ним разговаривали, он сказал: «Самое верное, если бы ты прислала сюда человека, на которого можно положиться…» Итак, что это может стоить?
— Оплата зависит от степени риска…
— Я готова к верхней ставке. Если она разумна. И готова заключить договор…
Рэмбо прикинул на микрокалькуляторе. Показал сумму.
— Это максимум. Мы будем отчитываться документами, счетами…
Рэмбо вызвал помощника с проектом типового договора.
Пока готовился текст, Марина спросила:
— У вас есть опытный детектив, которого вы можете послать?
Рэмбо пожал плечами.
Он мог сказать: «Бывший крутой московский мент…»
Или: «Детектив, имеющий опыт работы на Ближнем Востоке. Состоит в контакте с иерусалимским адвокатом „Лайнса“ и несколькими детективными бюро в Каире, Иерусалиме, Тель-Авиве. Вел все дела, связанные с Израилем. Ввиду этого ассоциация „Лайнс“ и сейчас оплачивает ему квартиру в Иерусалиме, используемую под офис».
Любое явилось бы веским аргументом.
Рэмбо выбрал самое простое и убедительное.
— Мой коллега и личный друг… В любой момент, как только вы сочтете нужным, он немедленно вылетит в Израиль…
— Вы перед этим нас познакомите?
— Я его вам непременно представлю. Что касается суммы, которую вы вносите… Остаток мы возвратим вам на счет… Но если мы будем осуществлять и физическую охрану…
— Нет, нет. Это пока совершенно не нужно.
Рэмбо осторожно пытался ее разубедить:
— Береженого Бог бережет…
— Меня это стеснит. По крайней мере, сейчас. В нужный момент мы вернемся к этому… — Марина посмотрела на часы.
— Вы можете с ним сейчас связаться? — спросил Рэмбо.
— Через несколько минут.
В 16.00 Марина набрала номер.
— Ян должен быть сейчас у аппарата…
Еще в прошлый раз, когда Марина звонила в Иерусалим из офиса, я проверил номер. Телефон-автомат был установлен на площади Кикар Цион в Иерусалиме.
Гудки разнеслись по кабинету. Трубку в Иерусалиме никто не снимал. Затем вдруг прозвучал голос. Грубый, гортанный.
— Ми зэ? Кто это? — Марина его не признала.
Это был полицейский, араб-христианин Самир. Но никто из нас об этом не догадывался. Марина повесила трубку.
— Какое-то чувство мне подсказывает: с Яном беда…
— Когда ваш следующий выход на связь?
— Через день.
Компания подростков, поднявшаяся к дому на Бар Йохай, еще постояла. В иерусалимском районе Катамоны было по-ночному тихо. Улица спала. В окнах квартиры Амрана Коэна горел неяркий свет.
Ленка предложила:
— Давайте заглянем в окно! Что там?..
Они осторожно приблизились. В плотной шторе, закрывавшей окно, одна из планок была погнута. Сквозь отверстие виден был большой пустой салон. Стол, книжные полки. Свет исходил от маленькой поминальной электросвечи.
Арье неосторожно хрустнул кустом. Бульдог рванулся.
Они увидели тень, упавшую на середину комнаты. Кто-то шел к окну, неся перед собой свечу…
— Религиозный! Хасид! Кто же это?
— Может, кто-то из соседей. Родственников у Амрана не было. Обычай велит сидеть по покойному шесть дней…
Боаз предположил по простоте душевной:
— А может, полиция. Засада? А? Убийцы обязательно приходят на место преступления…
— В России!
— Почему?! И в Израиле тоже…
Юджин Кейт вырвался на Бар Йохай только под вечер.
Начальник отдела приказал отпустить Рона Коэна и дать ему ключ от квартиры.
— Пусть сидит, молится. Мы там все перетряхнули. Ничего нет.
Юджин Кейт старался не думать о мамзере: против начальства не попрешь…
В Катамонах у Кейта было несколько своих людей. Когда-то давно он пришел сыщиком именно сюда, на этот участок — зеленый, молодой, недавно из армии, с нашивкой за участие в военных действиях в Ливане.
У него не было никакого опыта в раскрытии преступлений. Прошлая его специализация была узкой — борьба с арабским террором, чтение следов, оставленных террористами на местности, опрос жителей…
Тут все было по-другому. Его признанная наблюдательность оставалась невостребованной…
Кейт собирался воспользоваться праздником Лаг ба-Омер, чтобы встретиться со своими информаторами. Жители на участке его прежнего оперативного обслуживания до сих пор охотно контактировали с ним.
Он навестил некоторых из них, живших поблизости от дома убитого. Раньше эти люди уже не раз тайно помогали ему в выявлении продавцов кокаина и марихуаны.
После непременных «Как здоровье?» — «Бэ сэдер!» — «В порядке!» — «А как твое здоровье?» бросил привычное:
— Как мои подопечные?
— Все по-прежнему. Курят и колются.
— Новые люди появляются?
— Пока не видно.
Он и сам не знал, на что рассчитывает.
— Меня интересуют связи убитого Амрана Коэна — дружеские, родственные, интимные…
— Никто не замечал его…
Оставил мотоцикл у дома убитого, прошел по галерее. Несколько детей еще играли в футбол. Они увернулись от его расставленных рук…
Двое из них были детьми Варды.
Когда он минут пять назад позвонил ей, она сказала, что собирается на галерею за детьми.
— Идите сюда! Как вас зовут?
Ему показалось, что он узнал их — смуглых, с нежными щеками, длинными ресницами…
— Как зовут вашу маму? Варда?
Тут сразу подошла и сама Варда.
— Как здоровье?
— В порядке. Как ты?
— Слава Богу!
Варда, похоже, так и не меняла наряд в течение всех дней жары и хамсина — трикотажные рейтузы, только другого цвета — красные. Майка. Под майкой словно надутый спасательный круг. Еще шлепанцы на босу ногу. В руке сигарета…
— Мы тут поговорили с женщинами. И Ципи… Ты знаешь ее?
— Нет.
— Она тебя знает. Она вспомнила: тут как-то появлялась женщина с Амраном. Высокая, крупная. Лет двадцати пяти…
Варда глубоко затянулась, долго и медленно выпускала дым.
— Давно?
— Это на Кристмас.
— Нищая?
— Да нет! Самое интересное: Ципи говорит, что мы вместе были. Но я — хоть убей! — не помню!..
— Она приезжала сюда, на Бар Йохай?
— Да нет… — Варда принялась рассказывать сначала, теперь уже подробнее. — В конце сезона объявили распродажу в магазине на Бен Йегуда… А Кикар Цион, где он всегда сидел, вот она…
— Да.
— Женщина ждала его в глубине площади, у входа в банк «Апоалим». А до этого, примерно за день, другая соседка их обоих видела на рынке Маханэ Иегуда. Они садились в такси…
Кейт слушал внимательно.
— В такси?
— Он часто ездил в такси. И еще соседка сказала, что говорили они не на иврите, не на английском.
Подспудно он предполагал эту версию. Даже высказал нечто подобное Джерри, сыщику участка Катамоны… Варда взглянула на него участливо.
— Ты неприкаянный какой-то, Юджин. Я имею в виду — душой…
— Ты думаешь?
— Чувствую.
Она положила руку ему на плечо.
С тех пор как он расстался со своей журналисткой, это было первое женское прикосновение. Все внутри отозвалось в нем в ответ на тихое это касание.
— Я хочу снова посмотреть квартиру Амрана Коэна. Ты сможешь пойти со мной? И кто-нибудь из соседей…
Кейт провел в квартире убитого Амрана около часа.
Варда пригласила с собой еще хасида с четвертого этажа — пейсатого Ицхака Выгодски. Все время, пока Юджин Кейт осматривал нехитрое имущество нищего, хасид, не прерываясь, истово молился при зажженных свечах.
Детектив мелочно-внимательно присматривался.
Кремы, мази, натирки… Свежие и высохшие, покрывшиеся плесенью. Нищий воевал с кожными болезнями.
Кейт уже знал, что, состоя на учете в больничной кассе «Леуми», Амран Коэн туда практически не обращался. Лекарства были приобретены в частных аптеках.
Все эти мази следователь Роберт Дов намерен был вскоре предъявить знающему фармацевту.
В комнате неясного назначения было полно пустых коробок, сумок; вещей, которые находились прежде в картонной этой таре, в квартире не было. Это были коробки от компьютера, принтера…
Юджин Кейт двигался по часовой стрелке.
Судя по стойкому запаху натурального кофе, напиток этот был верным спутником одинокого хозяина квартиры. Гурманом он тоже не был. Большой холодильник «Амкор де люкс-15» мог считаться полупустым. Молочные йогурты, овощи.
Кейт не знал, на чем сосредоточиться.
Два чисто выбитых ковра, один, свисавший со стены на кровать, другой под ногами…
Еще религиозные книги с золочеными переплетами на книжных полках, похоже, оставшиеся от кого-то, кто жил тут лет двадцать назад, и с тех пор ни разу не открывавшиеся…
Детектив терпеливо переставил и перетряхнул каждую.
Было известно, что Амран Коэн ночевал тут не каждую ночь.
«Где он обитал в действительности? Зачем приезжал сюда? Что он делал один в огромной квартире? Почему Амран Коэн оказался здесь в ту ночь? Может, кого-то ждал?»
Кейт попробовал представить убитого за этим столом, на этой кухне.
Небольшого росточка человечек, с овальной высокой головой, с макушки до пят вымазанный пахучими снадобьями…
Считал ли он в это время шекели, полученные за день? И где они?
Кейт перешел в спальню. Не менее десятка небольших подушек-думок наполняли постель нищего…
Все они были прощупаны, просвечены во время осмотра. Кроме пуха, в них ничего не оказалось…
Ни денег, ни банковских бумаг.
Между тем деньги должны были быть.
Амран Коэн, или кто он был в действительности, не проживал суммы, которые зарабатывал.
Можно было, конечно, предположить, что все попало в руки убийц. Но что-то обязательно бы и осталось.
Вместе с банковской перепиской, которая должна была находиться в квартире, отсутствовал и заграничный паспорт хозяина — даркон…
Не было ни писем, ни документов, ни фотографий, кроме одной — на удостоверении личности.
Кейт осмотрел посудный ящик: дюжина серебряных ложек — единственная ценность хозяина — была клеймена необычным квадратным клеймом…
Все подтверждало, что Амран Коэн не был обычным нищим. Убийство его не было обычным убийством.
Убитый при жизни словно сделал все, чтобы уничтожить любые сведения о себе.
Преступление было связано со вчерашним днем человека, принявшего имя Амрана Коэна. Прошлое нищего был темно и опасно, все это время оно не оставляло его, жило рядом с ним.
Кейт погасил свет в салоне. Бар Йохай уже спала, чтобы утром снова подняться спозаранку.
— Может, мы пойдем, Юджин? — Варда зевнула. — Поздно уже!
— Сейчас!
Уже выходя, они внезапно услышали голоса.
Хасид Ицхак Выгодски со свечой вернулся в салон. Кейт приблизился к окну.
Несколько подростков — девчонки и парни — стояли по другую сторону стекла, напротив, не видя его.
Окно квартиры «на дне» — в нижнем ярусе было вровень с подошедшими.
Кейт хорошо их рассмотрел.
Один из парней был вихрастый, белокожий. Кейт видел его днем на лестнице — он жил в этом доме. Девчонка его была гибкая, стройная…
«Русим!» — «Русские…»
Кейт ночевал на вилле у отца в Гиват Зеев. После смерти матери отец жил один. Вилла стояла на краю ущелья. Ночью непроглядная темень окружала ее словно толща воды, утром вилла как бы всплывала. Корабельные сосны со дна ущелья карабкались к людям в небольших каменных особняках.
Когда Кейт приехал, отец уже спал. Утром Кейт тоже его не видел — отец уехал раньше, чем сын встал…
В 8.00 детектив поставил «ямаху» на стоянку у КПП на Русском подворье — тут располагался отдел полиции Иерусалимского округа. Снял шлем. Рядом ставили мотоциклы его новые коллеги.
Большинство, однако, предпочитали машины.
Из припарковавшейся «японки» вышел следователь Роберт Дов, грузный, ширококостный, с кривой улыбочкой, черными маслеными глазками.
Роберт Дов уже почувствовал в новом детективе главного соперника при выдвижении на административную должность.
Кейт остановился, прикурил, дав Роберту Дову время уйти через КПП. Но тот махнул рукой. Ждал.
— Привет, Юджин. Как ты?
— В порядке… — Кейт сунул шлем под мышку. Отмолчаться было бы теперь неприлично. — Как ты?
— Слава Богу!
Они и раньше, до того как Кейт ушел в Матэ Арцы — Всеизраильский Генеральный штаб полиции, — знали друг друга. Их отношения нельзя было назвать теплыми.
Как следователь Роберт Дов отличался удачливостью и цепкой хваткой. Его специализацией были профессиональные организаторы подпольных казино. Он вламывался в их ночные катраны с грохотом, как медведь, что, собственно, на иврите и означала его фамилия.
— Что у тебя есть по этому делу?
— Ничего особенного.
Вопрос, безусловно, был задан неспроста. Разговоры, которые Дов вел, крутились обычно всегда вокруг него самого, его дел, интересов.
— Зря ты м а м з е р а отпустил! Я бы держал его на Русском подворье в камере до посинения…
— Это ты начальству скажи…
Дов махнул рукой.
— Прессу видел сегодня? «Барон Ротшильд с площади Кикар Цион».
— Я вообще газет не читаю.
— А ты посмотри. Там и о тебе есть.
Вместе молча прошли КПП; Поднялись к себе. Уходя, Дов с обычной кривой улыбочкой объяснил:
— Шмулик сказал, что, поскольку я умею ладить с прессой, он очень просит меня заткнуть рот этой братии. Короче, ты прочтешь — поймешь, о чем речь.
Дов знал два противоположных состояния. В одном он был в ладах собой. Считал, что все мужики мечтают быть его друзьями, каждая баба — лечь с ним. Его восхищение собой было безмерным и органичным. Во втором состоянии все было наоборот. Все подсиживали, интриговали, завидовали…
— Ну, давай! Держи меня в курсе…
— Бай!
Кейт свернул к себе.
«Скотина…»
Зная характер начальника управления Шмулика, можно было предположить, что Дов, любивший видеть своё имя на страницах прессы, сам предложил себя, намекнув, что у него уже есть данные и он быстро — в неделю — свернет все дело.