Словин Леонид Семёнович. Война крыш

   Дело об убийстве Амрана Коэна рассматривалось на втором этаже. В зале судебного заседания висел израильский флаг.
   Прокурор уже выступил. Теперь он полулежал с газетой на скамье — сутулый, в очках.
   Судьи удалились на перерыв.
   По их возвращении ожидалось выступление адвоката. Он отдыхал тут же — полный, страдающий одышкой. Его накидка казалась грязно-серой, что свидетельствовало о солидном адвокатском стаже ее владельца…
   Пользуясь либеральностью конвоя, родственники столпились вокруг обвиняемого. Оказалось, что Гию судят одного — его дело как несовершеннолетнего не могло рассматриваться одновременно с делом Бориса.
   Я подошел ближе.
   Гия был в белой рубашке, кипе.
   На мгновение я уловил на себе взгляд черных нерусских глаз под сросшимися бровями. На ногах у него были кандалы.
   Рядом сидела его хавераВика, сероглазая, с маленькой грудью и тяжелыми, развитыми не по годам бедрами.
   Команда Гии была тут же. Несколько парней под метр восемьдесят ростом. С золотыми цепями в палец толщиной. Я словно попал к грузинским футболистам… Возможно, это было связано с отцом Гии Отари — бывшим игроком тбилисского «Динамо».
   Увидев меня, Отари подошел.
   — Борису дали пожизненное. Тридцать три года тюрьмы. Прокурор просил Гии пятнадцать. Когда социальная работница сказала, что у Гии в семье семь человек, в том числе больные старики…
   — Да…
   — …прокурор назвал это «трогательной историей».
   Манеры прокуроров во всем мире были одинаковы.
   — Израильтяне смеются над нашим ивритом. Думаю, Гии дадут, как просил прокурор…
   Я вышел. Из буфета поднималась компания, которую раньше я видел на аллее и на дискотеке.
   Лена, увидев меня, подошла. С ней увязалась Зойка. Мы поговорили накоротке. Все уже все знали.
   — Борька выдумал, что убил нищего.
   — Догадываюсь.
   — А полиция нас подслушала, заставила его признаться… Это не они убили. Не Борька, не Гия…
   — Макс знает, кто убил нищего… — уверенно объявила Зойка. — И Полковник тоже.
   — Они сейчас в Иерусалиме? — спросил я. — Не уехали?
   — Они не уедут. У них гости из Москвы.
   — Ты их знаешь?
   — Я слышала краем уха… — Не было ничего на их улице такого, чего малолетка не знала бы. — Это крутые мужики. Король и Муса. Есть еще третий. В «мерседесе». Это их босс. Узнать обо всем можно у Макса…
   Толстое личико ее с пятачком и поднятыми, как у свинки, уголками безгубого рта выглядело простовато-веселым.
   — Но к нему нужен подход…
 
   Я набрал номер Макса.
   — Слушаю…
   Голос я не сразу узнал.
   — Макс? — Я записывал разговор. Важно было, что бы он назвал себя.
   — Да, Макс. Кто это?
   — У меня дело. Частное расследование…
   — А-а… — Совладелец паба «Сицилийская мафия» успокоился. — Ты звонил по поводу нищего…
   — Да.
   — У меня кое-что есть для тебя. Надо встретиться. Это не телефонный разговор.
   — Ты считаешь, что можешь решить проблему?
   — «Сицилийскую мафию» об этом не спрашивают…
   Я имел дело с явным случаем раздвоения личности. Он воображал себя крутым мафиози.
   — Твоя проблема уже решена…
   — Ты о пацанах, которых арестовала полиция? О них я знаю.
   Ответ был неожиданным:
   — Они невиновны…
   Я взглянул на диктофон: пишет. В такие моменты диктофоны, как правило, отказывают!
   — Я знаю убийц… — Он продолжил: — Приезжай ко мне в паб. Тут никто не помешает.
   «Ну нет. Это мы уже проходили…»
   — Встретимся в нейтральном месте.
   — Согласен. Где?
   Я выбрал место, которое мне было хорошо знакомо, — на проспекте Герцеля. В районе Бейт-а-Кэрем.
   — У отделения банка. Напротив супера. В двадцать один.
   — Как я узнаю тебя? Ты будешь один?
   — «Сицилийская мафия» об этом не должна спрашивать…
   Он умылся. Промолчал.
   — Я подойду к тебе сам. Разговаривать будем с глазу на глаз…
   — О'кей.
   После этого я связался с Юджином Кейтом, он был на службе.
   Всех полицейских бросили на поиск убийц Харифа. Я рассказал последние новости.
   — Двое моих подопечных, о которых я говорил, до вчерашнего дня жили в лютеранском отеле в Старом городе.
   — Я тебя понял, Алекс.
   Вдвоем мы составляли теперь что-то вроде низовой ячейки межнационального бюро Интерпола.
   Тускло-золотистые неяркие огни светильников на проспекте Герцеля напоминали мне о московской зиме, самосвалах, груженных мокрым снегом.
   Ничего этого тут не было.
   Пешеходов на проспекте было совсем немного.
   В полумраке проносились автобусы. Прохожие катили к стоянкам машин металлические блестящие тележки с покупками. Несколько российских пенсионеров сидели на лавочках в центре маленького сквера перед супермаркетом, занимавшим нижние этажи многоэтажного дома. Прямо над супером находился еще торговый центр с двумя лестницами на две стороны.
   Моя задача состояла в том, чтобы выведать больше и как можно меньше дать узнать о себе.
   Макс тоже наверняка организовал за мной наблюдение, но я мог особо не волноваться.
   «Он вряд ли обратится к профессионалам. Скорее всего, что-нибудь самодеятельное…»
   Я пришел на час раньше.
   Какой-то парень торчал у витрины внизу.
   Мне показалось, что я видел его за баром «Сицилийской мафии». По ту сторону стекла лежала женская одежда — вязаные платья, кардиганы, френчи-жакеты. Но его интересовали люди, проходившие за спиной и отражавшиеся в витрине.
   Тут же прогуливалась девица. Она была сильно обнажена, вид у нее был агрессивный и одновременно затравленный.
   Обогнув супермаркет, я поднялся в торговый центр.
   В углу за «Женской модой» был вход в туалет.
   Хозяйка «Моды» — экстравагантная, в красном костюме, в черных колготках, стриженная наголо — видела со своего места всех, кто проходил. Она встретилась глазами и со мной.
   «Опасное у нее место. Рано или поздно может плохо кончить…»
   Туалет был пуст. В окно был хорошо виден угол проспекта Герцеля, деревья и вход в отделение банка «Апоа-лим», где была назначена встреча с Максом.
   Позиция была идеальная.
   Сбоку, близко, нависал балкон соседнего дома, но из него человека у окна в туалете не было видно.
   У угла напротив притормозила красная «тойота».
   Совладелец «Сицилийской мафии» — приземистый, с крупной головой, в черной куртке секьюрити — собственной персоной появился на тротуаре.
   Макс подъехал в назначенное время.
   Он демонстрировал пунктуальность.
   Я не допускал возможности появления Короля и Мусы.
   «Макс не захочет ни с кем делиться!»
   Подождав, я спустился в сквер, вошел в кабину автомата у входа в супер, набрал номер его сотового.
   Мне было видно, как Макс полез в карман за телефоном.
   Интересно незаметно наблюдать за человеком, с которым говоришь по телефону. Макс находился от меня на расстоянии метров ста.
   — Ты еще в дороге? — Он был недоволен. — Я на месте и тебя жду уже… четыре минуты!..
   — Такая штука, Макс…
   Было приятно его дурачить:
   — Я попал в пробку на въезде в Иерусалим. Думаю, раньше чем через полчаса мне не добраться… Ты можешь подождать? Тут уже наметилось течение…
 
   Макс был в отличном настроении. Уверенность в том, что он переиграет своего клиента, после звонка о пробке на дороге только укрепилась. Несколько минут он прогуливался, потом набрал номер Полковника.
   — Новостей нет?
   Новости были.
   — Звонили давешние компаньоны…
   Речь шла о Короле и Мусе.
   — Они вчера встретили здесь человека из России. Он тут по их души…
   — Полицейский?
   — Нет, частный детектив…
   — И что?
   — Выходит, в России что-то стало известно. Просто так не пришлют детектива…
   — А приметы?
   — Высокий. Лет сорока. Главное, белые фиксы. Вся верхняя челюсть металлическая. Бывший российский мент…
   Макс попробовал пошутить:
   — «Сицилийская мафия» против ментов! Так?
   Полковник не был склонен шутить:
   — Как говорят: «В поле ветер, в жопе дым…»
   — Да ладно…
   Макс был уверен в том, что во многих отношениях он и сейчас превосходит своих партнеров. А ведь он моложе их.
   «Умнее, хитрее…»
   Сейчас за их спиной он сдает убийц Амрана Коэна…
   — Ты где, Макс? — спросил Полковник.
   — Заехал к девахе…
   Настоящей откровенности между ними никогда не существовало. Не было и теперь.
   Макс еще позвонил однему из корешей. По его заданию тот пас побирушку с Бен Йегуда. Она жила на улице Ха-Шомер в Катамонах, кореш снимал в том районе квартиру неподалеку.
   Этот же кореш участвовал и в убийстве Амрана Коэна…
   «Если подзалетит, он возьмет на себя оба дела. Все равно сидеть…»
   — Как жизнь?
   — Работаем…
   — Сложное дело?
   — С нищей? Думаю, не очень.
   — Давай так. Вечером я позвоню.
   Макс посмотрел на часы.
   «Что там за пробка такая на въезде…»
   Я все стоял у автомата.
   Людей в сквере у входа в супермаркет заметно прибавилось. Среди них мог находиться и человек из детективного агентства «Нэшек», который наблюдал за Максом.
   «Вот уж настоящий слоеный пирог из наружного наблюдения…»
   Место это называлось площадью Дании.
   В центре была установлена замысловатая скульптура в знак солидарности обоих народов. Две лестницы — из супермаркета и со второго этажа, из торгового центра, — сходились здесь. Со скамеек обе лестницы отлично просматривались.
   Еще одна лестница из торгового центра, боковая, выходила не на проспект, а на улицу Халуцим. Скрытая деревьями, за спинами сидевших, она вела к автостоянке.
   С места, которое я выбрал для наблюдения, мне было видно, как Макс набрал номер на телефоне. И тут же я услышал звонок, раздавшийся близко от меня, в сквере.
   Сидевший ко мне спиной парень достал трубку. Я узнал его. До этого он рассматривал женскую одежду в витрине. Теперь вместо него там стоял другой наблюдатель.
   Полуобнаженная красотка тоже сидела в сквере рядом с пенсионерами, по-прежнему агрессивно-затравленно смотрела вокруг.
   Макс закончил говорить по телефону. Он и его человек в сквере одновременно сложили и спрятали трубки.
   Постояв, Макс направился к супермаркету. Он прошел мимо меня, мимо своих людей в сквере, по лестнице поднялся в торговый центр.
   Через минуту-другую я двинулся за ним следом.
   Люди на скамейке не обратили на меня внимания.
   На мне была выцветшая панама, надвинутая на лоб. Рубашка в клетку, не заправленная в джинсы. Кроссовки. В руках я нес видавший виды фирменный пакет «Мальборо».
   Меня можно было принять за иностранного работягу. Румына, украинца…
   Я подошел к Максу недалеко от лавки «Женская мода».
   Он рассматривал витрину бутика с летней коллекцией.
   — Привет… Я догадался, что ты сюда поднимешься…
   Макс обернулся. Мой вид его смутил. Вряд ли он представлял своего заказчика в таком обличье.
   — У нас с тобой встреча?
   — Да. Пробка неожиданно быстро рассосалась… Зайдем. Тут туалет рядом. Там никого не бывает…
   Я увлек его в сторону.
   Экстравагантная хозяйка «Моды» глянула нам вслед.
   Туалет был пуст:
   Мы остановились у окна. Он впился в меня взглядом. Его интересовали мои фиксы.
   «Король или Муса уже сообщили мои приметы…»
   Было ясно: когда Макс поймет, что не сможет на мне заработать, он постарается отдать меня бандитам…
   Осторожность моя была не напрасна.
   — Может, поедем разговаривать ко мне? — предложил Макс.
   Я включил диктофон на запись. Он находился у меня под одеждой.
   — В другой раз, когда мы будем больше знать друг о друге…
   Он протянул руку:
   — Я Макс…
   — Ицхак.
   — Ты — Ицхак?!
   В одной из пьес Константина Симонова была похожая сцена. Пленный русский танкист выдавал себя за француза. Немцы хотели его расстрелять. А он все твердил: «Же не парле па рюс! Не понимаю русский…» И тогда один из немцев крикнул типа того что: «С твоей-то рязанской, рожей!..»
   Макс отлично видел — из каких я!
   Я читал в его взгляде:
   «Чего ты мне лапшу на уши вешаешь?!»
   Мои фиксы были весьма красноречивы.
   Он струсил. Не готов он был остаться один на один в пустом туалете закрывающегося торгового центра с профессионалом из другого мира.
   — Давай о деле… — сказал я. — Мне нужно знать, кто замочил нищего. Ты сказал, у тебя что-то есть…
   — Его убили совсем не те парни, которые сидят. Там были другие.
   — Ты уверен?
   — Я знаю точно.
   — Можешь сказать кто?
   Он поколебался. Но назвал:
   — Леня и Гена. Но без меня ты их не найдешь.
   — А как с доказательствами?
   — Доказательства есть. Есть видеокассета, на ней видно, как эти двое входят в квартиру нищего…
   — Сколько ей цена?
   — Двадцать тысяч долларов.
   — Не очень ли круто?
   — Нет. Я объясню. Пацанам, которые сейчас в тюрьме, Гии и Боре, суд присудит деньги за то, что они сидели невинные. За моральный и материальный ущерб. Все деньги вернутся. Плюс свобода.
   — Но сначала я должен тебе заплатить?
   — Да.
   — А потом загляну в кассету?
   — Да.
   — Ты думаешь, что говоришь?! А если ты наколешь? Дашь мне американский видеоклип «Бонни и Клайд»? Я должен сначала проверить, что покупаю…
   — Пойми, я тоже рискую. Может, больше, чем ты! Ты потеряешь только деньги! А я — голову! Кроме того, если я тебе покажу заранее, ты можешь не заплатить. Согласен?
   — Что там на кассете?
   — Нищий имел свою систему охраны. Как в банке. Камера снимала. Весь фильм 40 секунд. Там видно, кто входил в квартиру Амрана Коэна. Дата и время…
   В принципе такая кассета могла существовать.
   — Чем ты подтвердишь, что это все не туфта?
   — Видеокассетой…
   — Откуда эти Гена и Леня?
   — Из Ашдода. Больше я тебе ничего не скажу.
   Похоже, он имел в виду реальные фигуры.
   Под курткой у него зазвонил сотовый.
   — Пока не отвечай… — сказал я. — Когда ты можешь передать кассету?
   — В любой день. Ты позвонишь — и через час я ее привезу.
   — Хорошо.
   Он воспрял духом:
   — Разбегаемся?
   Я видел его насквозь.
   «Как только мы выйдем из торгового центра, кодла, с которой он приехал, возьмет меня под наблюдение…»
   Мы вышли вместе.
   Двинулись мимо манекенов, мимо длинных летних платьев, сарафанов из вискозы…
   — Макс, я позвоню не позднее завтрашнего дня.
   — Ты не идешь?
   — Нет… — Меня вроде что-то заинтересовало в витрине.
   — Давай…
   Макс повернул к выходу.
   Я выдернул из пакета легкую куртку, которую притащил с собой, шапочку с козырьком «Карлсбергер».
   Панамка иностранного работяги, которая была на мне, вместе с пакетом «Мальборо» полетели в урну.
   Я смешался с покупателями, выходившими на улицу Халуцим.
   Мой путь лежал дальше — вниз к университету, через каменистое плато, пересеченное новым шоссе.
   Я увидел сзади двух парней и уже знакомую девицу.
   Мужчина в куртке, в шапочке, без пакета в руке не мог их заинтересовать…
   Поздно вечером дома меня нашел по телефону Шло-ми — глава «Нэшека».
   — Ты в порядке?
   — Да. Как там с Максом?
   — Мы заказ отработали, правда?
   — Да. Меня просто интересует твое мнение.
   — Макс этот очень моторный… Заволновался, когда ты исчез из торгового центра. Дал разгон своим. Вся команда забегала. Облазили весь район. Потом успокоились. Мне они показались опасной компанией…
   — Где ты их оставил?
   — В Катамонах. На аллее у «Теннис-центра».
   — Большая команда?
   — Трое парней и женщина.
   Мы пожелали спокойной ночи друг другу.
   Под утро меня разбудил телефонный звонок.
   — Алло!
   Звонил Юджин Кейт. Он крикнул в трубку:
   — Знаешь новость? В Катамонах снова совершили на падение на нищую! Роберт Дов и Шмулик в шоке!
   — Адрес?
   — Тупик у Ицхак Садэ. Недалеко от Ха-Шомер…
   Я знал эту узкую улочку. Дома смотрели окно в окно друг другу.
   — Ты уже там?
   — В дороге…
 
   Я оделся. Вышел из дома.
   Было рано. Солнце еще не взошло. По саду напротив разгуливали белые косули, спустившиеся с Гило.
   Машин внизу было еще мало.
   Не затихавшая всю ночь Элиягу Голомб щедро делилась ароматом нефтепродуктов.
   В почтовом ящике внизу я обнаружил письмо некоей общины.
   Мой приезд в Иерусалим не прошел для нее незамеченным.
   Мне сообщали:

   «В мае будет заложен первый камень двухэтажного здания нашего молитвенного дома. Предполагается также проведение большого праздника в честь 35-летия со дня основания общины…»

   В конце шел примерный текст расписки, которую мне предлагали подписать и выслать:

   «Я (мы) имя фамилия жертвую сумму новых шекелей в фонд строительства и в фонд организации торжеств. Эти средства я даю единовременно или в виде нескольких выплат. Освобождены от налогов…»

   Я сунул бумагу в карман.
   Двинулся прямиком через горку. По лестницам поднялся на улицу Ицхак Садэ. По склонам гор впереди и по сторонам высились белокаменные дома.
   Улица была тупиковой, короткой — по два дома с каждой стороны. Заканчивалась калиткой, узким спуском между каменной стеной забора и решеткой, ограждавшей откос.
   Спуститься на ближайшую улицу вниз было делом двух минут. Тут ночью наверняка стояла машина преступников.
   Вряд ли кто-нибудь ее видел. В этом месте не было ни одного дома. Ближайшее здание — типовое восьмиподъездное — стояло ниже на террасе вдоль склона.
   Людей вокруг было немного: десятка два стариков и старух. Припаркованные полицейские машины — непременные признаки финала криминальной драмы.
   Еще издалека доносились стенания женщин.
   Были тут и бывшие российские граждане.
   Скоро я уже знал; нишенка жила одна на первом этаже. Мне показали маленький тамбур у двери, за которым прятался поджидавший ее грабитель.
   Потерпевшую уже увезли.
   — Может, останется в живых…
   — Она собирала на Кинг-Джордж. В центре… — рассказала одна из старух — седая, с чистым, без морщин, лицом. — Место у нее было хорошее…
   В Беер-Шеве у нищей жила дочь — мать-одиночка с двумя детьми. На праздники дочь с детьми приезжала к матери. Нищая содержала всю семью…
   Я вспомнил, что видел ее на Кикар Цион, на месте убитого Амрана Коэна — краснолицую, крепкую, без чулок и головного убора.
   Из дома к машинам сновали израильские детективы — в теннисках, джинсах, кроссовках, с пистолетами за поясом…
   Нечасто доводилось мне стоять среди любопытных у места происшествия, быть зрителем рядом со сценой, где разыгрывалось привычное действо. Обычно я был одним из действующих лиц спектакля. Чаще — главным героем…
   Расследование нападения на нищенку не представляло трудности для профессионалов — преступление вполне укладывалось в известную всем полициям мира разработанную стандартную схему.
   «Убийство в закрытом помещении. С причинением, как правило, большого количества телесных повреждений в разных частях тела…»
   В этом случае предполагались две версии.
   По варианту «А» убийство могло совершить лицо, находящееся в длительных конфликтных отношениях с убитым. Возможный убийца — родственник. В том числе тесть, сожитель, отчим…
   По варианту «Б» убийство могло совершить также лицо, проживающее по соседству или даже по месту совершения преступления. Возможные мотивы: антиобщественное поведение убийцы, корысть…
   Мне показалось, я узнал среди полицейских Роберта Дова, похожего на армянина, с мелкими кудряшками черных волос, с пунцовыми губами.
   Юджина Кейта я не видел. Скорее всего, все это время он находился внутри…
   Я набрал номер его сотового.
   — Ты где? — спросил Кейт.
   — Тут, в толпе.
   — Подойди к мотоциклу. Я сейчас выйду.
   Мы поздоровались.
   — Как там? — Я показал на дом.
   Кейт поморщился.
   — Я думаю, у себя, в России, ты этого насмотрелся… Обычная картина разбоя. Кровь по всей квартире, все ящики шкафов перерыты…
   — Роберт Дов здесь?
   — Только что уехал…
   — Чем он это объясняет? Гия и Борис осуждены. А тут снова нападение на нищую…
   — Таких, как он, ничего не обескуражит.
   — Что ты решил?
   — Начну с «Сицилийской мафии». С Макса. Возможно, мне снова придется вернуться к убийству Амрана Коэна…
   — В его команде Гена и Леня. Еще официантка. Имени не знаю. Вчера они допоздна сидели у «Теннис-центра»…
   — Да это совсем рядом!
   — Кстати! — Я передал Кейту аудиокассету с записью своего вечернего разговора с Максом в супермаркете.
   — Такое чувство, что я сейчас самый информированный человек в израильской полиции после генерала Вилка… — Юджин убрал кассету в карман.
   Вилка недавно назначили генеральным комиссаром.
   — Наверное, так и есть.
   Давно, в начале службы, я сделал важное для себя открытие. Даже два сержанта, если они крепко стоят друг за друга, представляют крепкий орешек для начальства. Не говоря о двоих лейтенантах или майорах…
   Три мушкетера и один французский гвардеец представляли собой серьезную угрозу всей верховной власти страны…
   — «Сицилийская мафия» — это нападения на нищих и наркотики…
   Юджин был действительно хорошо информирован. Я перешел к теме, интересовавшей меня более других:
   — Что с лютеранским отелем?..
   — Король и Муса жили в нам. Оба слиняли.
   Последнее слово он произнес по-русски. Я научил его.
   — Начальство не намекает на появление гастролеров из России?
   По моим предположениям, некий высокий чин из МВД России должен был связаться с комиссаром Вилком.
   — Кстати, он тоже недавно назначен. Новая метла. Ему нужны и Король, и Муса. В Москве убит глава крупной финансовой компании…
   — Сегодня гарнизонное совещание. Комиссар будет выступать. Может, что-то скажет. Если они убили Харифа, России их не выдадут. Но ваши смогут приехать и допросить…
   Под глазами у него были круги. Он понял, что я вижу их.
   — Не высыпаюсь…
   Юджин был моложе меня, крепкий, широкий.
   Ему пора было возвращаться на место происшествия.
   — Меня интересуют Король и Муса.
   — Ты будешь в курсе. Мы — естественные союзники, Алекс!..
   Интересы российской милиции и израильской миштары совпадали.
   Это было как в картах.
   Союзник — тот, кто заинтересован в том, чтобы ты отбился, потому что иначе пойдут под него!
   Нападения и убийства в Иерусалиме организовывала малоизвестная шайка молодежи, именовавшая себя «Сицилийской мафией». Ее услугами воспользовались люди московского авторитета Шрама. Им надо было вывести из игры своего кредитора Яна Ванкогана…
   Кроме Юджина Кейта со мной была моя родная российская ментура, надеявшаяся с помощью израильской полиции раскрыть серию московских убийств…
   Я был уверен, что смогу ей помочь.
   — Я вытяну Короля и Мусу на встречу. Вопрос: захочет ли израильская полиция их задержать?
   — Арестовать убийц Харифа?! Ты шутишь, Алекс… — Юджин надел мотоциклетный шлем, — Ты действительно в состоянии это сделать?
   — Макс предложил встретиться. Я обещал подумать. Он наверняка рассказал обо мне Королю и Мусе. Если я соглашусь, Макс не преминет сдать меня братве. И тогда вы…
   Юджин положил обе руки на руль.
   — Остальное я беру на себя. Назначай встречу.
 
   В письме заказчику в Балтимор охранно-сыскная ассоциация подробно сообщила о «Босса Нове». Деятельность фирмы по использованию грязных денег израильского криминалитета в российском черном бизнесе подвергнута была в нем тщательному анализу.
   Фамилии Марины, Воловца и Яцена стояли рядом.
   «Лайнс» полагал, что инициатором убийства Марины с большой долей вероятности можно было считать ее фиктивного мужа.
   Разборки с выбыванием заинтересованных лиц в России и Израиле выдавали личность организатора.
   «К сожалению, будучи охранно-сыскной структурой, в соответствии с законодательством РФ мы не можем допрашивать подозреваемых и свидетелей, что не дает возможности для окончательного однозначного ответа о виновности конкретного лица… Последний может быть дан только после проверки материалов правоохранительными органами…»
   И тем не менее…
   Целью убийства Марины была хранившаяся в квартире расписка Яцена, которая обеспечивалась его виллой в Кейсарии. С гибелью Марины долг Яцена автоматически аннулировался, поскольку Яцен как муж формально становился наследником имущества погибшей. Это объясняло причину, по которой Яцен тормозил расторжение фиктивного брака и не возвращал взятую сумму.
   Яцен намеренно свел Марину с Левоном и Любкой, за которыми стояли представители криминальных структур. Жизнь Марины в связи с этим постоянно находилась в условиях потенциальной опасности…
   Пользуясь доверием Марины как многолетний ее сослуживец, а позднее партнер, Яцен был одним из немногих, кому Марина Курагина могла открыть дверь квартиры перед гибелью…
   Яцен вел двойную игру и в отношении ее партнера — Воловца, также ныне убитого… В частности, Яцен был причастен к похищению брата Воловца…
   «Решение о привлечении к уголовной ответственности Яцена должны принять следственные органы…»
   Заказчик — в данном случае отчим Марины — мог использовать ответ ассоциации любым образом — передать в следственные органы или средствам массовой информации, положить в сейф… Иначе — распорядиться по своему усмотрению.