Словин Леонид Семёнович. Война крыш

   Никакого отношения к Любке и к Пальчику, откуда она приехала в Москву, он не имел. А был из ментов. В прошлом работал в Тувинском ОМОНе в Кызыле.
   «Король Николай Алексеевич…»
   В факсе из Кызыла, который по моей просьбе запросили, значилось:
   «Инструктор боевой подготовки ГУВД. Зарекомендовал себя положительно. С большим рвением относился к порученному делу. Неоднократно поощрялся руководством за достигнутые успехи в работе. Награжден медалями „За безупречную службу“ и „За охрану общественного порядка“. Уволен по собственному желанию из органов. Разведен. Жена работает инспектором по делам несовершеннолетних в Абазе…»
   Уехав из Кызыла, вчерашний инструктор ОМОНа попал в Москву. Случайно оказался на «Центрнаучфильме».
   Мои друзья с «железки» прокачали его по всем учетам и связям.
   Владимир Яцен — тогда второй оператор — взял его охранять кинопленку. Дорогую «акву» и «кодак», которую продавали на сторону. Это было незадолго до раздела Госкино СССР.
   Следующая работа Короля была уже в фирме «Босса Нова» в ее первой ипостаси — посредник в продаже за рубеж картин молодых художников…
   Разгадки, скорее всего, следует искать не столько в экономической истории фирмы, сколько в связях и образе жизни ее сотрудников.
   Это был прием, проверенный временем.
   Если верить поданным в налоговое управление декларациям, «Босса Нова» полгода посредничала в выставках-продажах художественных картин в Германии, в одной из нескольких малоизвестных картинных галерей, и едва сводила концы с концами.
   Немецкие партнеры норовили не отвечать на факсы, исчезать вместе с деньгами и картинами.
   Постоянный персонал фирмы кроме самого Яцена состоял из двух человек технического персонала — секретаря и секьюрити-водителя.
   Короля…
   Король большую часть времени проводил в разъездах.
   Появление бывшего омоновца в картинных галереях должно было действовать на недобросовестных партнеров-немцев отрезвляюще.
   По мнению установщиков, занимавшихся фирмой, Король выбивал деньги за картины, которые Я цен продавал за рубеж. Там он пообтерся. Не шутка: Антверпен, Франкфурт-на-«Майне, Бремен…
   Секьюрити-водитель исчез из штата фирмы, как только от выставки-продажи картин фирма перешла к продаже недвижимости.
   Его вытащили. Определили в фирму «Пеликан»…
   «Пеликан» покупал жилье не под конкретного покупателя, а впрок, в надежде на положительную игру цен, а главным образом, по случаю. Затем на деньги пайщиков производился европейский ремонт квартир, после чего жилье как бы выставлялось на продажу.
   Чувствовалось, что это все липа.
   Теперь Король значился в СБ — службе безопасности «Пеликана».
   Итак, Яцен скрыл от Марины свое знакомство с торгашкой, приставил к Любке известного ему бандита из СБ…
   Все это внушало мне опасения.
   Постепенно я отвлекся от своих тревог.
   Марина вспомнила.
   — Кстати! В прошлый раз кто-то обещал рассказать о моей фирме…
   — Это точно.
   Я был готов дать справку.
   — «Босса Нова». Покупка квартир у тех, кто уезжает за границу. Пересылка денег за рубеж. Это в идеале. В повседневности — продажа недвижимости. Генеральный директор Яцен Владимир Ильич. Тут у меня есть данные, телефоны нескольких его людей. В основном крутят деньги бывшие ваши коллеги по киностудии…
   — «Центрнаучфильм» — моя альма-матер!
   Мы с минуту курили молча.
   — Все правильно. Что ж… У меня проблема. Этот самый Яцен Владимир Ильич… Вы видели его когда-нибудь?
   — Только фотографии.
   — Яцена можно часто встретить в Доме кино, его там все знают. В ресторане «Бизнес-клуба». Красивый, жесткий. Из нынешних. Смешанных кровей. Там и цыганская, и еврейская, и русская. Татарская. Даже немецкая!
   Марина рассказала о нем довольно подробно. В то же время явно упуская какие-то линии.
   Яцен — из известной семьи киноартистов, гремевших в семидесятых, даже являлся каким-то ее родственником.
   — Седьмая вода на киселе…
   Ее мать, на много лет пережившая своего последнего мужа, погибшего во время ракетных испытаний недалеко от Ленинска, говорила ей об этом родстве.
   «Ну, вылитый хан Батый!»
   — Он мой должник. Ему благоволит Игорь Воловец. Знаете?
   — Бывший зампред Госкино…
   — Да.
   Имя это последние годы стало весьма известным в связи с раскручиванием новой финансовой пирамиды. Тут стоило призадуматься.
   — Воловца вы тоже не видели?
   — Нет.
   — Фигура весьма колоритная. Рост 190, вес 120 кг … Спортсмен. Занимался регби. Начал с администратора на студии. Прошел весь путь. Свой, как говорят, в доску… Любит себя показать. Не без этого… Девчонки под него стелились. Сейчас, правда, это уже совсем другой человек…
   Я мог бы больше поведать об этих людях.
   Однако Рэмбо не советовал с этим торопиться. Бывший зампред Госкино, в свое время самый молодой из руководителей этого ведомства, возглавил администрацию «Пеликана». Так называлась пирамида. На ее эмблеме был изображен занесенный в Красную книгу полутораметровый представитель отряда веслоногих, питающийся рыбой…
 
   Администрация «Пеликана» жила словно в ожидании конца света.
   Игорь Воловец фактически управлял самовластно и деспотично, распоряжаясь огромными деньгами, в то время как номинальный руководитель делал политическую карьеру.
   Показывать себя Воловцу особенно было негде.
   — Они все скрываются от держателей билетов. Все больше обитают в загородных пансионатах… — сообщил наш источник, сотрудник фирмы. — Пьют по-страшному. Раньше Воловец этого себе не позволял.
   В пятницу теперь ближайшим соратникам обычно давалась команда:
   — Сегодня гуляем. Заказать пять столиков в «Бристоле». С собой везем эротический ансамбль, трио цыган…
   Кто-нибудь спохватывался:
   — В пятницу?! Да они давно расхватаны!
   — Давай, давай! Деньги им всем нужны! Разберитесь, кто за кем едет, кого кто берет…
   Гуляли широко. Бесшабашно. Непутево. С бессмысленным размахом. В понедельник с утра Воловца одолевала тяжелая щемящая скупость.
   Начинал постыдную разборку:
   — Я не собираюсь всех вас поить за свой счет. Каждый пусть внесет свою долю…
   Или вдруг все бросал.
   На субботу и воскресенье приезжал в тихий маленький дом творчества «Голицыне».
   Из окна была видна сельская улица с «говновозкой» на обочине — в доме существовала автономная система канализации. Дальше на проезжей части куры гоняли голубей.
   Читал детективы. Политические, кондовые, покойного писателя — завсегдатая «Голицына».
   Герой — убийца по кличке Апостол был совершенный изверг по самому происхождению… Потомок активного бундовца, женившегося на племяннице атамана Тютюника! К тому же прошел практику в литовском антисоветском подполье. Потому отличался особым цинизмом и жестокостью…
   Неожиданно в одночасье бросал все. Детектив летел в туалет. Собирал кодлу:
   — Едем, господа! Сегодня удивительно легкая рука!
   Гнали в казино к южанам.
   Там уже его знали, принимали с почтением. Как барина.
   Охрана смотрела сквозь пальцы на сумятицу, которую он вносил своим приездом…
   Конечно, оказывалось все лажей. Никакого фарта не было.
   Однажды вышел из казино, подошел к амбалу, который следил за машинами, пожаловался:
   — Сейчас проиграл пять тысяч баксов…
   Тот не знал его, сунул на такси.
   Воловец отошел к «мерседесу». Ничего он в ту ночь не проиграл, наоборот, выиграл. Наутро все повторялось… Кто-то докладывал:
   — Игорь, ты вчера мне велел взять коллекционного шампанского. Двести баксов за бутылку. Я взял пять штук…
   — Одну бы и взял! А то ты обрадовался: не самому платить!.. Слыхал такую фирму «Лабеан»?
   — Нет…
   — Прочти с конца!
   Владимир Яцен был с ним всю дорогу. Правая рука, постоянный собутыльник. Много раз Яцен его подводил! Но и выручал тоже…
   Однажды Воловца — тогда зампреда Госкино, находившегося в командировке в Брянске у бывших сослуживцев, хотели заловить на пьянке.
   Кто-то стукнул в Москву, что Воловец в глубоком загуле. Голый гоняет персонал по гостинице, крушит мебель…
   Совладать с ним никто не мог.
   Два сотрудника Госкино специально приехали, чтобы взять пьяного. Запротоколировать. Сдать в вытрезвитель. Воловцу после этого был бы конец. На него давно точили зуб. Говорили, что он открыто торгует дефицитной импортной пленкой…
   Спас Яцен: добавил в водку сильнейшего средства, понижающего давление. Потерявшего сознание Воловца под наблюдением врача на время закрыли в слоновозке…
   Пару лет спустя в Москве, в «Босса Нове», Воловец назначил Яцена директором пункта продажи билетов, и тот вдруг исчез со всей наличностью. Проиграл в казино, пропил.
   Воловец приказал отобрать у него пропуск и не впускать. Месяца два его не видели. Он возник случайно на другом конце провода, когда Воловец однажды собирался кому-то звонить:
   — Игорек! Это Володя! С «Центрнаучфильма». Не забыл?
   — Тебя забудешь! С тобой, как с фальшивой монетой…
   — Не говори так! Полжизни вместе… Брянск помнишь? Как мы сидели тогда!..
   Воловец расчувствовался.
   Нигде так не пилось, как у них на студии.
   — Может, поэтому многие и стали алкоголиками? Где плохо пьется — там не сопьешься…
   — Где ты сейчас? — спросил Воловец.
   — Я каждый день прихожу к проходной, чтобы к тебе попасть. Но твои амбалы!..
   Воловец помягчал душой:
   — На киностудии, говоришь, работал?
   — Ты знаешь.
   — Значит, пробьешься. — Бросил трубку. Приказал начальнику службы безопасности: — Этого парня пустить. Но предупреждаю. Если ко мне еще хоть одного из киношников пропустят, я лично всю смену секьюрити с лестницы спущу…
   Вид у Яцена, представшего перед Воловцом, был жуткий. Опухшее одутловатое лицо, синяки.
   — У меня беда…
   — Опять? Я же вытащил тебя!..
   — Игорь!..
   — Что «Игорь»! Сколько не просыхаешь? Месяц?
   — Меньше!
   — Ладно. Сегодня баня. Завтра выходишь на работу в «Босса Нову»…
   — Воловец поставил его во главе «Босса Новы». Выступил гарантом. Собственно, деньги, который Яцен задолжал, частично крутит Воловец…
   Марина по-прежнему обходила какую-то сторону своей деловой жизни, и это чувствовалось. Зато в подробностях и деталях ее рассказа недостатка не ощущалось.
   — Яцен разбогател на глазах! В последние месяцы из «шестерки» пересел в «вольво». Затем как-то подъехал на Кутузовский в новеньком «мерседесе». В данный момент я не очень хорошо знаю о состоянии его дел…
   Мы обсудили ситуацию.
   Возвращать долг Яцен не собирался, хотя в дни окончания очередного срока кредита без напоминания сам приезжал к ней на Кутузовский — пунктуально в назначенный час, всегда с цветами, чтобы провести переговоры.
   Говорил про форс-мажорные обстоятельства. Извинялся.
   Договор продлевали еще на три месяца с учетом процента. При визите присутствовал частный нотариус. Его услуги включались в дебиторский счет.
   Ежеквартальная процедура, превратившаяся в пустую формальность.
   Так продолжалось полгода…
   Петр, однако, отметил это как положительный факт:
   — Все-таки приезжает, переписывает!
   — И чем он объясняет неуплату? — спросил я.
   — «Пока нет денег, Марина! Как только что-нибудь…» Поймите. Мое положение весьма щекотливое. Мы все — друзья, одна компания. Вместе выплывали, когда рухнула система…
   — Понимаю.
   День очередного продления договора с обязательством перерасчета в последующие три месяца приближался.
   — Я хочу заключить с вами официальный договор на истребование его долга… Со времени нашего знакомства у меня, может, впервые возникло ощущение защищенности…
   — Это после Любки… Что ж, я — за этот заказ! — Петр был даже готов приспустить галстук, лишь мое присутствие удерживало его от этого. — Если вы решили нам это поручить, я готов работать. Как, Саша?
   Я спросил:
   — Большую сумму Яцен должен?
   Марина помолчала.
   — Полмиллиона баксов.
   Это был стоящий заказ, чтобы за него взяться. Она объяснила:
   — В данном случае он должен не мне, а человеку, интересы которого я представляю. Моего партнера…
   — Расписка на ваше имя?
   — Да.
   — То есть мы можем подписать договор с вами?
   — Прямо сейчас.
   Петр поднялся. У него в кейсе всегда были бланки для заключения договоров.
   Наши отношения с Мариной могли стать полномасштабным сотрудничеством. Со временем, можно было надеяться, наша фирма смогла бы оказывать ей и другие существенные услуги.
   Судя по телефонным переговорам с Иерусалимом, можно было предположить, что ее финансовые амбиции распространяются намного дальше оптового рынка в Тушине…
   Петр набросал в общих чертах пункты договора.
   Мы договорились в качестве подарка от нашей фирмы оградить Марину от возможных угроз со стороны бандита, который сопровождал Любку в эту квартиру, и помочь в истребовании ее других долгов…
   — Срок платежа у Яцена заканчивается не завтра?
   — Через три дня.
   — Есть время…
   Кофе был готов.
   — Ну и аромат! — Петр повел носом.
   Кофе был с арабского рынка из Иерусалима, Марине его регулярно высылали — пахучий, приправленный пряным гелем— кардамоном.
   Марина налила всем по полчашки. Аромат сразу исчез. Кофе содержал запах кардамона лишь в молотом виде.
   — А что так мало? — Наша клиентка буквально сводила моего партнера с ума. — Дань уважения?
   — Полную чашку подают последней, Петр…
   Марина подвинула торт.
   Больше в этот вечер к Яцену и его долгу мы не возвращались.
   Откажись я с ходу от этого заказа — поверив интуиции и своему опыту, — мы с Петром не попали бы в эпицентр криминальных разборок бывших деятелей Госкино, ставших теперь очень крутыми.
   Ничего бы не было, если бы в то утро, проезжая по Кутузовскому проспекту, я не положил глаз на ухоженную молодую женщину на тротуаре, останавливавшую попутный транспорт…
 
   Президент ассоциации «Лайнс» Рэмбо ждал меня.
   Накануне я позвонил ему и поставил в известность о принятом нами заказе.
   С утра Рэмбо в срочном порядке уже направил своих установщиков к Яцену домой. На очереди были Левон и Воловец.
   Сам я должен был навестить офис фирмы «Босса Нова».
   Петр через наши связи должен был проверить данные на человека по имени Король, приезжавшего с Любкой на Кутузовский проспект…
   Но сначала я заехал в «Лайнс».
   Вооруженный секьюрити в прихожей наблюдал за мной на экране монитора, он открыл мне дверь раньше, чем я коснулся звонка. Мимо всегда закрытой второй двери в президентские апартаменты Рэмбо я прошел в приемную с коллекцией полицейских головных уборов, которые Рэмбо собирал по всему миру.
   — Проходите, — кивнула девочка-секретарь, тоненькая смуглая змейка в шуршащем легком платье.
   Когда я вошел, Рэмбо давал интервью по телефону.
   — Сейчас… — Он подмигнул мне, прикрыв трубку ладонью.
   Чувствовалось, что дававший и бравший интервью общались не в первый раз. Оба были довольны друг другом. Интервью заканчивалось.
   — «Первый вопрос частного сыщика новому клиенту?» — Рэмбо засмеялся. — Вот он, пожалуй: «Как вы на нас вышли?»
   На том и закончили.
   Он положил трубку. Встал из-за стола. Высокий, скуластый, с темными глазами, в прошлом авиационный технолог, старший опер управления Московского уголовного розыска и замнач РУВД, неслышно-легко перешел в другой конец кабинета. В шкафу за стеклом стояли аккуратные папки с названиями государств, в которых «Лайнс» вел дела.
   Под два метра ростом, с близко посаженными глазами, Рэмбо напоминал большого русского медведя.
   — Вот… — Он держал в руках папку с надписью «Израиль». — У нас все есть. Если госпоже Курагиной необходимо, мы готовы вести работу в Иерусалиме. Тем более, что ты там уже работал…
   Мы несколько дней не виделись, и я обрадовался, поймав искреннюю улыбку.
   Мы пожали друг другу руки. Иногда мы встречались по нескольку раз на день и каждый раз здоровались. Я привез эту привычку из Средней Азии, с Памира, где служил. Там, даже если вы виделись час назад, обычай требовал вновь осведомиться о здоровье другого, о здоровье семьи, ближайших родственников.
   Девочка-секретарь поставила перед каждым из нас кофе.
   Кофе был отличный, дорогой. Другого тут не признавали.
   — Итак, Яцен, — сказал Рэмбо. — Ты видел общее досье?
   — Нет пока.
   — Сейчас познакомишься.
   Без глубокой информации о Яцене и стоявшем за ним Воловце пытаться заставить должника возвратить полученный долг было немыслимо.
   Рэмбо вызвал по телефону начальника информационного центра:
   — Зайди с досье на «Босса Нову»… — Тот что-то спросил, потому что Рэмбо уточнил: — Это в первую очередь…
   Начальник информационного центра скоро присоединился к нам — молодой, светлоглазый, в очках. В нем с первого взгляда угадывался хакер, проникший в компьютерные тайны еще в детстве.
   Игры, программы, Интернет, взломы чужих файлов…
   По данным общего досье охранно-сыскной ассоциации, «Босса Нова» под руководством Яцена собирала не шибко большой урожай на обочине Большого Дела. Обходилась без рекламы, которой грешил покойный «Изра-совбанк», занимавшийся тем же и оставивший клиентов без средств.
   — Я просил его заняться руководящим составом фирмы. С кем сочетались, в каких организациях прежде работали, какие фирмы учреждали…
   Начальник информационного центра обрисовал картину:
   — «Босса Нова» основана не Яценом. Он — подставное лицо. За ним стоит Воловец…
   По его сведениям, Воловец, несомненно, заработал миллионы, ловко играя в финансовой компании типа покойных «МММ», «Чары» и «Властилины», но предпочитал не афишировать себя.
   — Что касается «Босса Новы», то она практически не функционирует. Экономическая история фирмы у нас записана. Если она вам интересна…
   — Нет. Что Яцен?
   — Полностью неплатежеспособен. За ним кредит в не скольких коммерческих банках. Мы можем дать список с перечислением взятых сумм…
   — Да.
   — В большой бизнес продажи недвижимости путь Яцену перекрыт: там крутятся огромные деньги и крутые люди. Начал же Яцен с продажи картин за рубеж. Несколько раз его сильно накалывали. Дельцы в Голландии, в Италии не. возвращали ни денег, ни картин. Приходилось снаряжать гонца, а то и гонцов…
   Мы выпили еще кофе. Посоветовались.
   — Есть опасность ввязаться в их внутрисемейные дела. Ты понимаешь. Тут, должно быть, не все просто. Студийцы. Марина — Яцен — Воловец. Я сегодня же закажу установку на Воловца. И на другого…
   — Левона.
   — Да. А на Яцена установку уже везут.
 
   — К вам Валентин и Валентина.
   Я сидел в кабинете Рэмбо, когда прибыли установщики.
   Никто в охранно-сыскной ассоциации, кроме Рэмбо и кадровика, не знал их настоящих имен.
   Мое положение в «Лайнсе» позволяло мне оставаться во время конфиденциальной беседы.
   Они уже входили.
   Бывшие сотрудники КГБ СССР, веснушчатые, симпатичные, востроглазые. Оба словно сошли с агитплаката «Комсомольцы Подмосковья дают родному ЦК нерушимое колхозное слово!».
   Они не выказали удивления, увидев меня.
   Рэмбо поручил им сбор сведений — установку — на Яцена по месту его жительства, в Крылатском.
   Установщики укатили еще до рассвета. И только прибыли.
   Секретарь принесла на подносе чай.
   Докладывали, сверяясь со% своими записями.
   Квартира Яцена в Крылатском пустовала уже полгода, никто в ней не жил.
   — Мы пропустили мимо себя почти всех жильцов подъезда, кто шел на работу. — Установщик привычно улыбался. — В последний раз Яцена здесь видели очень давно…
   Они выступали под видом журналистов-молодоженов из дальнего Подмосковья, пытающихся зацепиться в столичной газете. Их ненавязчивые подробные расспросы как бы имели целью сбор оперативной информации.
   В действительности их отношения были чисто деловые. У каждого была семья, дети.
   — Д-да…
   Установщик продолжил:
   — Из Крылатского поехали по второму адресу. Чистые Пруды. Там его родители.
   — Что там?
   — Квартиру осаждают кредиторы. Матери при нас дважды на лестнице давали сердечное. Валентина даже сама ей накапала, у той руки дрожали…
   Партнерша добавила:
   — Смотреть на это спокойно невозможно. Яцен позанимал человек у пятидесяти. Все знали его, его родителей, друг друга… Всех наколол.
   — Как это получилось?
   Установщики довольно красочно обрисовали картину.
   Деньги Яцену предоставили многочисленные, знакомые его родителей — актеры, театральные деятели.
   Одних он соблазнил, другие обращались сами. Каждому обещал: «Сто пятьдесят долларов за каждую сотню на месяц… Сейчас самый момент! Сейчас или никогда! Никакого риска. Только, пожалуйста, никому ни слова!»
   Каждый соблазненный тут же звонил приятелям:
   — Я вам ничего не говорил…
   Слух распространился немедленно.
   «Кто смел — тот и съел!»
   Некоторым из друзей семьи Яцен звонил, ссылаясь на родителей: «Ты ведь знаешь, как они к тебе относятся!..»
   — Мы только появились… — установщица обернулась к Рэмбо, подставив взгляду многочисленные конопушки, прядь русых волос и ряд ровных белых зубов, — а один — в очках, в джинсах — увидел нас и говорит: «Разрази меня Бог, если этот подонок и их не нагрел долларов на триста…»
   Установщики снова заулыбались.
   Валентин выпустил вперед напарницу. В сборе этих сведений заслуга принадлежала ей.
   — Начались расспросы: «Как? Что?» Мы говорим: «Дали ему сто баксов!» — «Ну, вам легче, тут люди сами залезли в долги, насобирали по десять тысяч и принесли!» Нам дали телефон адвоката, который представляет их интересы…
   — Есть ли разговоры о связи «Босса Новы» с «Пеликаном»?
   — Пирамидой Воловца? Нет. Если связь и есть, о ней никто не знает…
   — В рапорте укажите телефон адвоката.
   — Обязательно.
   — Я думаю послать вас и на квартиру к Воловцу тоже. В офис к нему поедет Саша…
   Я кивнул.
   — На сегодня у вас еще объект?
   — Да. Левон.
   — Адрес у секретаря.
   — Мы не прощаемся…
   Установщица подарила нам с Рэмбо все ту же белозубую улыбку, которая, видимо, открывала ей сердца источников информации.
   «Установка — тот же шпионаж!..»
   Они укатили.
 
   Нам предстояла в этот день еще встреча с Мариной.
   Но прежде я поехал в «Босса Нову».
   Время было предобеденное.
   На утро некоей инициативной группой был назначен сбор пайщиков «Босса Новы».
   Фирма помещалась на Новокузнецкой.
   К моему приезду у одного из довоенных домов уже стояло не меньше сотни человек.
   Люди все прибывали.
   «Босса Нова» находилась в двухэтажном особняке внутри двора.
   У подъезда двое милиционеров преграждали вход.
   Никаких нарушений порядка тут не предвиделось. Несколько интеллигентного вида старичков и старушек, называвших себя представителями пайщиков, требовали, чтобы им разрешили подняться наверх, где в это время заседали прибывшие аудиторы.
   Кое-кто выступал весьма возбужденно. Требовали прокурора Москвы, канцелярия которого находилась под боком.
   — Лужкова!.. — кричала какая-то женщина.
   — Пусть хоть пенсионерам отдадут деньги!
   Поодаль кучками располагались остальные.
   В стеклянном киоске у ворот охрана играла в домино — в дверь были видны милицейские плащи… Я подошел к коллегам.
   — Здорово…
   Это могло считаться моим хобби. Будто на пари я снимал с цепи здоровенных сторожевых псов. У меня не было ни одного документа, который бы доказывал мою видовую принадлежность.
   Просто я знал этот народ. Долго жил в их шкуре.
   — Ребята, они вам не говорили — как будут рассчитываться за охрану?
   На меня взглянули с удивлением.
   — А чё? Думаешь, не заплатят?
   Я уже был своим. Объяснил:
   — Мы стоим у них в Крылатском. Нас там трое. Завтра нам заступать. Не знаем, что делать. Бесплатно стоять — дураков нет! А как вы решаете?..
   — Ждем…
   Милицейский капитан, сидевший ближе других, обернулся:
   — В Крылатском — это не Яцена!
   — Воловца! Какая разница…
   Никто не возразил.
   — Сколько платят? — спросил капитан.
   Я объяснил.
   — Могу составить протекцию. Сам тоже капитан.
   — Откуда?
   — С «железки».
   Процесс пошел.
   Капитан передал кости разводящему.
   Мы вышли перекурить.
   — Не пойму, что он за человек, Яцен. Как он допустил?
   — Жадность фраера сгубила… — вздохнул капитан. — Яцен, он целеустремленный. Напористый… Покупка квартир с переправкой денег за рубеж — бизнес стремный…
   — В рекламке написано: «Кредит узкому кругу проверенных лиц и перевод валюты за границу при минимальных накрутках…»
   — Яцен — он стихийный эксплуататор! Марксизм учил?
   Капитан рассказал любопытные вещи. Служащие Яцена, родственники их и даже знакомые до последнего дня были обязаны постоянно вкладывать часть денег в фирму.
   — С этой целью он выпустил что-то наподобие внутренних облигаций на развитие и требовал, чтобы подчиненные их приобретали.
   — От нас не требовал.
   — От нас тоже. Был кругом всем должен…
   Я не ошибся, приехав.
   — Я-то знаю его! Я даже за рубеж гонял — выбивать ему деньги, когда он занимался продажей картин…
   Кризис, который переживала фирма, развязал языки. То, о чем вчера молчали, боясь потерять хлебное место, сегодня говорили свободно.