Смит Шервуд. Троны Хроноса (Империя тысячи солнц - 5)

   - Да. Мы живы. Это здорово. - Он плюхнулся обратно в свое кресло. - В этом что-то есть, не так ли? Но особого счастья он пока не испытывал.
   * * *
   - Производительность радиантов двадцать пять с половиной процентов и продолжает понижаться. Окончательный отказ двигателей ожидается через двадцать минут.
   На этом перечень повреждений прекратился, но Нукиэль едва заметил это. Он пытался справиться с раздирающей болью, которую причиняло ему падение гравитации. Они встали прямо на пути астероидного рифа, положившись на крепость своих щитов, и помешали рифтеру обнаружить этот риф вовремя. В последний момент "Коготь дьявола" не смог совершить скачок и уйти, поскольку был нацелен на "Мбва Кали" для смертельного удара; любой скачок послал бы его в гущу рифа либо вогнал бы в крейсер. Риск, конечно, был, но рифтеры не пошли на самоубийство.
   Чья-то рука легла Нукиэлю на плечо, и голос Эфрика сказал:
   - Мандрос? - Командор с усилием выпрямился и сглотнул, чтобы избавиться от железного вкуса во рту. Тактический экран показывал, что надеяться не на что. Щиты над радиантами, самое слабое место в защите корабля, не выдержали густой концентрации летящих на большой скорости обломков.
   - Ничего. Я продержусь, сколько надо. - Нукиэль набрал на пульте код, и сирена взвыла, подавая сигнал, который ни один космонавт не хотел бы услышать: "Покинуть корабль".
   Эфрик хотел помочь ему встать, но Нукиэль отстранил его и подозвал к себе медика.
   - Дайте мне что-нибудь от боли, но такое, чтобы мозга не туманило.
   Тот послушно впрыснул командору в запястье что-то холодное. Облегчение, хотя и неполное, последовало быстро. Почувствовав, что голос снова повинуется ему, Нукиэль обратился ко всему кораблю:
   - Говорит капитан. Мне нужны добровольцы из рапторных расчетов для запуска спасательных капсул. Их двигатели включать нельзя - для этого мы находимся слишком близко к краю энергетического поля и движемся слишком быстро. - Нукиэль сглотнул. Боль возобновилась даже после столь короткой речи, и ему стоило труда это скрыть. - Эфрик, займись эвакуацией. - Он перешел на шепот - так было легче.
   - Мандрос... - В голосе друга тоже чувствовалась боль.
   - Ступай, Леонтуа. Верховная Фанесса сказала над Дезриеном, что Богиня ничего мне не передавала. Это было тогда, теперь я слышу се голос.
   - Пятнадцать минут до энергетического поля, - доложил навигатор.
   - Ступай. Связь я буду держать, а больше все равно ничего не осталось. Это приказ.
   Эфрик молча отдал ему честь и начал распоряжаться. Им не нужно было слов: они уже десять лет служили вместе.
   Мостик быстро опустел, и Нукиэля окружила тишина, нарушаемая только шепотом тианьги. В этом шепоте ему слышались какие-то слова. Он видел на экране, как отделяются от корабля спасательные капсулы. Наконец из причальных отсеков вышли корветы, чьи достаточно сильные двигатели позволяли вывезти добровольцев. Он был рад, что им тоже удалось спастись.
   Минуту спустя корабль пересек границу энергетического поля вокруг Пожирателя Солнц, которое впитывало энергию всех объектов больше ста метров - а главные реакторы крейсера находились в трех километрах от мостика. Замигали тревожные огни, но экраны погасли - мостик помещался слишком глубоко в корпусе, и сигналы сенсоров больше не доходили до него.
   Но это уже не имело значения. На всех экранах Нукиэлю виделся лик Богини в образе Разрушительницы.
   Мандрос Нукиэль лежал в командном кресле на мостике корабля, чью команду составляли одни мертвецы, и ждал, когда Богиня возьмет его к себе.
   36
   - Сверхновая! А что же будет с Пожирателем Солнц? - спросил Ювяшжт.
   - Мы не знаем, кювернат, - извиняющимся тоном ответил офицер-астроном. - Возможно, он уцелеет, поскольку это его функция.
   Да. Но когда волновой фронт дойдет до станции, никто уже не сможет ее покинуть.
   . Офицер не мог сказать даже приблизительно, когда это случится, и Ювяшжт приказал продолжать наблюдение.
   - Связь... - начал он и выругался, когда астероид, на перехват которого они шли, вдруг исчез со вспышкой красного света. Нейтринный разряд - это единственное логическое объяснение. Панархисты и это предусмотрели. Рифтерские корабли, прорываясь сквозь похабщину, забивающую эфир, один за другим докладывали, что прочие астероиды тоже ушли к цели. Это представляло гораздо более близкую угрозу для Пожирателя Солнц, но Ювяшжт ничего не мог поделать.
   Зато теперь он мог сосредоточиться на истреблении панархистов, не распыляясь, а уничтожая планомерно одну группировку за другой. Они, конечно, попытаются сделать то же самое, но всего с одной гиперрацией они практически бессильны против системы его моментальной связи. Хорошо, что рифтеры не спешат воспользоваться амнистией, - оно и неудивительно, учитывая их действия в Тысяче Солнц во время палиаха.
   Он начал отдавать приказы, собирая свой флот для серии смертельных ударов, а на тактическом экране тем временем стали появляться результаты компьютерного анализа астероидных траекторий. Оборонительные силы Аватара проявили себя лучше, чем ожидал Ювяшжт. Только три снаряда гарантированно дойдут до станции, и первый удар произойдет где-то через два часа.
   - Связь, оповести Чар-Мелликата на Пожирателе Солнц о сверхновой и астероидах и посылай ему сводку каждые пять минут.
   Но как раз пять минут ушло на то, чтобы пробиться сквозь создаваемые панархистами помехи; как только связистка находила нужный алгоритм, панархисты меняли сигнал - и ситуация продолжала ухудшаться.
   При такой скорости последняя сводка будет бесполезной: на Пожирателе Солнц ее получат уже после первого астероидного удара. Ну что ж, он сделал все, что мог. Пусть Чар-Мелликат думает, как распорядиться отпущенным ему временем, а его дело - сбивать корабли.
   Вийя не могла заслониться от присутствия Сущности, Стены ее разума, которые она до сих пор столь яростно обороняла, как будто растворялись, унося с собой ощущение физических координат - как времени, так и пространства. У нее не было прямой связи с Сущностью - присутствие выражало себя гармоническими рядами, представляющими медленное вращение галактики вокруг неистовой энергии в ее центре. Вийя боялась не их, а себя: если она подчинится, то навсегда сольется с неумолимым ритмом, объемлющим все Единосущие.
   Ее ощущение собственного "я" размылось, но присутствие Брендона рядом оставалось по-прежнему ярким и четким. Достаточно было держать глаза открытыми и прислушиваться к его скрипучему шагу, чтобы не терять связи с действительностью.
   Вначале десантники держали хороший темп и скоро опять оказались в диапазоне связи со своими товарищами, штурмующими причальный отсек. Те понесли большие потери, и командование принял мелиарх Рапуло. Брендон переключил канал на динамик своего скафандра, чтобы Вийя тоже могла слышать.
   - Не думаю, что им известна судьба Эсабиана, - сказал Рапуло. - Анарис прикончит отца, как только поймет, что тот выбыл из игры.
   - Это не так просто, - возразил Брендон. - У них свои законы о престолонаследии. Они предусматривают личный контакт, когда умирающий передает власть победителю.
   - Может, и так - но, пари держу, не в тот момент, когда на них несется несколько миллиардов тонн камня. Мы подключились наконец к гиперрации и выяснили, что астероиды уже в пути; расчетный срок прибытия - сто девять минут. Там, снаружи, наших бьют почем зря. - Рапуло сделал паузу, дав Брендону и другим время осмыслить новость.
   А может быть, так он подчеркивает главенство Брендона, подумала Вийя, хотя формально Брендон подчиняется мелиарху. Даже сквозь усталость она ощущала, как преданы ему десантники. Придется ему в какой-то момент принять командование на себя, иначе их боевая активность снизится.
   - А немного погодя произойдет кое-что похуже, - добавил Рапуло. Сверхновая.
   Это прямое заявление вызвало шок, который почувствовала и Вийя.
   - Но об этом пока можно не беспокоиться - астероиды все равно доберутся сюда раньше. И раз эту задницу никто не контролирует, самое время убраться отсюда. У меня два отделения готовятся подорвать корветы. Мы внедрили жучок в причальный отсек, но я пока воздерживаюсь - хочу убедиться, что келли не пустят тарканцев на "Телварну".
   Брендон взглянул на Вийю, но она покачала головой:
   - Я не могу связаться ни с келли, ни с Ивардом.
   - Это тревожный знак? - спросил Брендон.
   - Не знаю. Думаю, что нет. Что-то... сама станция... мешает нашему общению. Но Жаим получил приказ пробиваться к "Телварне" на случай, если связь прервется.
   - Не имея доспехов и оружия, они сюда не пройдут, - сказал Рапуло. Обеспечить эвакуацию - наша очередная цель. Гвин, подключись к отделению Дашиа - тогда мы поведем атаку с трех сторон. - За словами мелиарха последовал поток цифровой информации.
   - Ты сможешь обнаружить свою команду на расстоянии? - спросил Брендон Вийю. - Вокруг причального отсека очень много коридоров.
   - Попрошу эйя поискать их образцы - но для этого мне нужно занять стационарное положение.
   - Медлить нельзя, - вмешался слышавший их Рапуло. - Если мы не возьмем причальный отсек, со станции вообще никто не выберется.
   Анарис выпал из потолка позади Чар-Мелликата, который совещался с двумя тарканцами. Вдали прокатился гул, и палуба под ногами содрогнулась.
   Командир тарканцев обернулся, скрипнув скафандром.
   - Господин, мы считали вас пропавшим - и контакт с Аватором тоже потерян. Ювяшжт сообщает о запуске к станции нескольких астероидов и о взрыве звезды-спутника, который последует через некоторое время после их удара. Прибытие первого астероида ожидается менее чем через сто минут, и враг усиленно атакует причальный отсек.
   Мысль Анариса заработала с повышенной скоростью. О сверхновой он не думал, поскольку астероиды ожидались раньше - ею он займется, когда покинет станцию. Главная проблема сейчас - упрек, который он расслышал в тоне Чар-Мелликата. То, что Анарис распоряжается карра, в его глазах идет вразрез со всеми традициями - и он подозревает, что отношение наследника к борьбе за престол окажется столь же нетрадиционным.
   Анарис не стал отвечать на этот негласный вопрос. Пусть себе беспокоятся об Аватаре, а он тем временем восстановит контроль над ситуацией.
   - Компьютер взорван?
   - Да, господин.
   Стало быть, Брендонова призрака опасаться больше нечего. Устройство станционной системы обеспечит сохранность связи, но стазисные заслонки перейдут на местный контроль.
   - Хорошо. Объясни мне свою диспозицию.
   Чар-Мелликат с поклоном повиновался, но Анарис понял, что с ним нужно быть настороже.
   Командир закончил свой доклад, и Анарис стал восстанавливать кинестезическое ощущение станции. Почти сразу же он заметил небольшую группу вооруженных людей, идущих от Палаты Хроноса. Нет ли с ними Вийи?
   Он улыбнулся. Надо заняться ее конвоем - и прикончить маленьких выжигателей мозгов. Как-то она отнесется к сюрпризу, который он преподнесет ей в причальном отсеке?
   Лар прислонился к стене, с трудом переводя дыхание. Волнообразное движение урианского материала действовало почти успокаивающе. Точно качаешься на воде. Он чувствовал почти непреодолимое желание закрыть глаза и представить себя в лодке между островами Бори...
   Переборов себя, Лар распрямил ноющую спину. Зачем они остановились? Монтроз и Жаим стояли около устья медленно сужающегося туннеля, а четыре механических паучка, которые теперь сопровождали отряд, собрались вокруг них. Лар подавил нервный смешок. Жмутся к людям, точно ручные. Никто не знает, для чего они служат, но вид у них как будто безобидный.
   Хорошо хоть огры им давно не попадались. Пропуска пока действовали, но Лар при каждой встрече с роботами-убийцами чувствовал, что сейчас намочит штаны. Он потрогал пропуск, снятый с Тат, - она лежала без сознания на гравикаталке, которую они взяли из лазарета. Медтехники, которых они увели с собой, позаботились о Тат и Седри, лежащей на второй каталке; третью занимали двое раненых бори.
   Лисантер, стоя на коленях, барабанил пальцами по клавишам блокнота светящийся индикатор указывал на связь со станционной системой.
   - Компьютер уничтожен, - вздохнул он. - Но я в системе.
   - Это хорошо, - сказал Монтроз. - Статус?
   - Неутешительный. Сюда летят астероиды. Нам осталось чуть больше часа до столкновения.
   - Тогда давайте двигаться. - Голос Монтроза перекрыл тихий гул разговаривающих бори. Они послушно начали строиться в назначенном Монтрозом порядке.
   - Есть кое-что похуже, - сказал Лисантер, - Ядро звезды-спутника разрушается. Скоро оно превратится в сверхновую, но это будет уже после удара астероидов.
   Кто-то вскрикнул, и все бори заметались в панике. Но Жаим поднял руку, и они затихли.
   - Вы же слышали: главное сейчас - астероиды, а от взрыва мы уйдем на "Телварне". - Он обратился к Лисантеру: - Нет ли способа определить, где еще прячутся люди?
   - Нет. Разве что сканировать все уцелевшие имиджеры. А они не везде установлены.
   - Зато пульты есть везде, не так ли? - Лисантер кивнул, и Жаим предложил: - Сообщите всем, чтобы шли в причальный отсек. Это все, на что мы пока способны.
   Лисантер еще немного поработал с блокнотом и встал.
   - Готово.
   Жаим жестом предложил Монтрозу снова стать во главе, что тот и сделал. Лар, ведя Дема за руку, шел позади. Сжимая свободной, вспотевшей рукой непривычную рукоять бластера, он снова устыдился своей неподготовленности к каким бы то ни было боевым действиям.
   "Мы для них обуза", - с горечью думал он, поглядывая на лишенное выражения лицо Дема. Сколько бори понадобилось, чтобы расправиться с четырьмя катеннахами из команды Дельмантиаса - а Жаим уложил двоих в мгновение ока.
   Высокий Жаим движется легко, словно кот, лицо у него спокойно, а глаза примечают все, что происходит вокруг. В трех стычках, которые они имели после Дельмантиаса, Жаим проявил себя лучше всех - и это несмотря на сломанные ребра. "Если мы останемся живы, они скорее всего избавятся от нас на Рифтхавене - и я их не виню", - думал Лар. Правду говорят, что никто во вселенной не принимает бори всерьез - включая и самих бори.
   Монтроз остановился, и Лар стиснул бластер еще крепче. Здесь сильно пахло дымом, и он боролся с желанием чихнуть. Коридор застилала дымка.
   Жаим поднял руку, призывая к тишине, хотя все и так молчали и не шевелились. Где-то поблизости послышался ритмичный ноющий скрип тарканского взвода. У Лара заколотилось сердце, и бластер в пальцах сделался скользким.
   Он знал, что причальный отсек уже близко. План, до того как Лисантер сообщил свои новости, был такой: добраться сюда и в случае, если бой еще идет, укрыться где-нибудь - а Жаим, Монтроз и Локри поищут других беженцев.
   Они двинулись дальше - и снова остановились. Теперь топот и скрип был громче - это огры. Четверо роботов вышли из-за угла впереди. Пропуск Лара начал вибрировать, как и в прошлые разы, но теперь огры вели себя странно: они то открывали, то защелкивали свои огневые отверстия и вращали сенсорами.
   Трое рифтеров нырнули обратно в узкий проход, из которого только что вышли, и увлекли за собой бори.
   - В чем дело? - спросил Локри. - Лар, что с твоим пропуском?
   - Ничего - он работает...
   - Но что-то мешает им пропустить нас, - вмешался Лисантер. - И дело, видимо, в вас троих.
   Огры двинулись вперед, но как-то нерешительно.
   - Хрим! - От ненависти, прозвучавшей в голосе Монтроза, Лар покрылся мурашками. - Это он привез сюда огров. Должно быть, вставил в них особый код с нашими опознавательными данными.
   Лар внезапно понял, что он должен делать. Он подтолкнул Дема к каталке с Тат и сказал:
   - Оставайся с ней. - Голос у него при этом скакнул вверх. Чувствуя странную смесь ужаса и возбуждения, он повернул за угол. Огры обернулись к нему, и он съежился в ожидании выстрелов.
   Пропуск на шее снова завибрировал, и огры, как он и надеялся, заколебались. Он слышал, как рифтеры отступают по коридору и как бори в панике мчатся за ними. Потом огры двинулись в его сторону. Он едва успел посторониться, и они протопали мимо, дергаясь, точно в их программе что-то заело.
   - Жаим, Локри... глядите! - произнес Монтроз, и паучьи машинки бросились на огров.
   Они обступили двух передних роботов, выбросили длинные блестящие нити, и из стыков брони роботов брызнуло пламя. Падая, огры открыли стрельбу один луч чуть не задел вжавшегося в стену Лара.
   Но двое других огров, успевшие отступить, принялись поливать паучков огнем и разнесли их вдребезги. Три плазменных луча ударили из бокового коридора - рифтеры целили в коленные суставы огров, пытаясь расплавить их и повалить роботов.
   Огры, переступив через своих павших собратьев, подняли головы, и дула бластеров высунулись между сенсорами на их безумных лицах.
   Тут стены по обе стороны от них внезапно раскрылись, и оттуда выскочили две фигуры в скафандрах. Они пришлепнули к корпусам огров плоские овальные предметы, которые держали в перчатках. У Лара в ушах грохнуло, и огры рухнули, разбрызгивая пламя и расплавленный металл.
   Фигуры обратили к беженцам свои невидимые за шлемами лица, и Лар испытал страх, увидев у них на груди эмблемы Солнца и Феникса, - а следом пришло пьянящее облегчение.
   Десантники разворачивались, перекрывая близлежащие коридоры, а из дымки вышла высокая фигура в черном - Вийя.
   Ивард сам не знал, сколько времени борется с безумием. В нем не осталось места ни для чего, кроме боли: миллионы голосов терзали его, миллионы образов разрывали ткань его мозга, а он все падал и падал сквозь не дающее опоры пространство. Он судорожно цеплялся за все мало-мальски знакомое: человеческие лица и голоса, искаженные напряжением боя. Кое-кого он даже узнал, верховного адмирала и другого, должно быть, командующего должарскими силами, но они тут же исчезли в водовороте непознаваемого. Другие голоса и лица не принадлежали людям и порой были так далеки от всего человеческого, что Ивард шарахался прочь.
   Только голубой огонь архона в самом центре его существа хранил его от гибели. Мысль продолжала работать, несмотря на страшное давление, которому подвергались все органы чувств, и в миг просветления Ивард понял, что, будь келли живы, он справился бы с этим натиском чуждой психики. Но как он ни старался разобраться в синестезическом хаосе, куда погрузился сам, его рассудок распадался на части, и голубая искра перебегала от одного узла рвущейся паутины к другому, бессильная остановить разрушение.
   Фрагменты памяти вспыхивали и улетали прочь - яркие огоньки, навсегда потерянные для его распадающейся личности. Некоторые кусочки, те, что и делали его Ивардом, некоторое время еще описывали орбиту вокруг гаснущего огня его "я", но и они ускользали в тускло-красном свечении, как звезды позади корабля, который движется в реальном времени на краю скорости света.
   И, как при таком же релятивистском искажении пространства, впереди росла яркая голубовато-белая сфера, и ее сияние как бы сгущалось, принимая очертания серебряного кубка.
   "Пей, если жаждешь".
   Это было больше чем воспоминание, и с внезапной ясностью Ивард понял, что его бесшабашный поступок отправил его за пределы времени, как уже было с ним на Дезриене. Уцепившись за этот образ, он припал к кубку и стал пить. Ему казалось, что сосуд у его губ держит женская рука. Грейвинг?
   Ответа не было, если не считать ответом вливающуюся в него силу - она притягивала частицы памяти обратно к ядру, она воссоздавала его. Это сопровождалось звоном миллиона колоколов - одни гудели, как дыхание звезд, другие плясали, как молекулы в танце Единосущия. Синестезический хаос вокруг обрел смысл, мелькание звука и света преобразилось в надежные, залитые теплым сиянием стены Нью-Гластонбери.
   Но Ивард сразу заметил, что сбор стал не таким, как прежде: его витражи ожили и стали гораздо сложнее. Это напомнило ему дворец Тате Каги, и воспоминание подействовало успокоительно. Теперь он уже не страшился чуждых образов - они заняли свое место, хотя остались непостижимыми для него.
   Вокруг гремела музыка, исходящая из ярких металлических труб и деревянных ящиков, которые стояли по бокам собора. Центральный проход вел мимо них к белому алтарю.
   Ивард увидел сидящего на полированной скамье человека. Его невыразимой сложности пульт состоял из рядов клавишей, множества педалей и стержней с большими набалдашниками. Он поднял руки над клавишами и повернулся. Это был тот самый человек, которого Ивард уже видел в соборе в тот первый раз.
   - Садись, - сказал человек, подвинувшись. - У нас очень мало времени. Смотри. - Он махнул рукой в сторону труб. - Каждая труба издает свой тон.
   Он пробежал пальцами сначала по одной клавиатуре, потом по другой; потом повторил то же самое, дергая некоторые из стрежней. По собору прокатился звук, идущий из множества источников, наполнив пространство яркими созвучиями, которые отражались в движениях живых витражей.
   Человек взял Иварда за руку.
   - Почувствуй это. Между клавишей и трубой существует прямая связь. Ивард тронул одну клавишу, потом другую. Они пружинили под пальцами, как живые, и легкая задержка между нажатием и звуком дезориентировала его.
   - Но... - начал он.
   - Тише, юноша. По-другому мы контактировать не можем. Я скоро уйду.
   Ивард почувствовал в этих словах глубокую радость и дрогнул, понимая, что кто бы ни был этот, явившийся ему, - он, Ивард, коснулся лишь края его мыслей; дерзнув на большее, он сгорел бы, как мотылек в печи. Собор вокруг заколебался, и юноша в проблеске величия, недоступного его разуму, ощутил себя богом. Он сидел в центре паутины, охватывающей пространство и время; в его пальцах пульсировало ядро красного гиганта, и ритм все ускорялся наука Уров вела звезду к гибели; а в уме его зияли врата, ведущие в пустоту полной свободы.
   - Но здесь есть и другие подобные тебе, другие Дети Воронки, - сказал человек, - и они все погибнут, если ты не овладеешь этим искусством; ибо без твоей помощи мой уход будет означать разрушение этого артефакта, моей тюрьмы.
   - Но я никогда не учился музыке, - запротестовал Ивард.
   - Верно, не учился, но ведь ты несколько больше своего "я", не так ли? Я не мог бы общаться с тобой даже в столь малой степени, не будь в тебе других и не будь ты другими.
   Единство? Иварду стало горько.
   - Портус-Дартинус-Атос мертвы. Единство разбито.
   - Ошибаешься, - улыбнулся человек. - Троица мертва, это так, но есть другие. Этот образ, - он обвел рукой собор, - исходит не из твоего сознания, но из сознания другого человека, который был в этом месте с тобой и для которого то, что ты зовешь музыкой, есть дыхание жизни. Он встал.
   - Играй, малыш, - иначе вы все умрете.
   Монтроз скосил глаза на Вийю. Он рад был отметить, что ступает она твердо, хотя и тяжело, что говорило не только о психическом стрессе, но и о гневе. Локри, тоже посмотрев на нее, крепче стиснул свой бластер.
   Узнав от Жаима, куда делись Ивард и Люцифер, она собралась вернуться за ними, и только Брендон ее остановил. Их разговора никто не слышал, но, судя по жестам, которые делал Брендон в сторону десантников, он ссылался на тактическую необходимость, вынуждавшую пока оставить Иварда там, где он есть.
   Немногие тарканцы, встречавшиеся им, тут же падали жертвой ее гнева. Монтроз содрогнулся от их усиленных динамиками воплей, вспоминая подземелья Артелионского Дворца.
   Их продвижение тормозили не столько тарканцы, столько огры. Должарианцы, видимо, бросили на них весь свой резерв, и запас келлийских трискелей быстро таял.
   - Сдается мне, они охотятся за выжигателями мозгов, - сказал диарх, командующий отрядом Брендона, после одной такой стычки. Вийя промолчала, и только глаза у нее сузились.
   "Анарис хочет разлучить Вийю с эйя", - сообразил Монтроз, И это, как видно, очень дурной знак.
   - Да - те, которых Хрим не успел обработать, - протянул Локри.
   Вийя внезапно остановилась на полушаге и осторожно опустила на пол повисшую в воздухе ногу. Эйя коротко прочирикали что-то. Монтроз тоже почувствовал что-то глубиной сознания - слабое прикосновение, звук...
   - Кетцен-Лах, - произнес он. Свет в коридоре померк, и память вернула его на Дезриен, к человеку, игравшему на органе в Ныо-Гластонбери.
   - Ивард, - сказала Вийя, и видение Монтроза пропало. Он прислонился к стене, чтобы восстановить равновесие, а Вийя добавила, нахмурясь: - Не могу с ним связаться. - Она закрыла глаза и прижала большие пальцы к вискам жестом, который ее команда наблюдала каждый день из месяца в месяц. - С ним тот... Крылатый.
   Брендон прищурил свои голубые глаза, десантники смотрели с недоумением, бори на заднем плане перешептывались,
   - Тридцать одна минута, - сказал диарх.
   Вийя выпрямилась и быстро зашагала дальше. Остальные потянулись за ней. Они прошли один коридор, потом другой - там стоял дым и виднелись следы огня. Через несколько минут десантники остановились, и Монтроз услышал отрывистые слова команд до того, как они защелкнули шлемы.
   - Наши проведут отвлекающий маневр, а две диверсионные группы в это время займутся корветами, - быстро пояснил Брендон. - Мы войдем через заднюю стену отсека, и "Телварна" окажется между нами и должарианцами.
   Вскоре Монтроз услышал треск тяжелых бластеров, пару взрывов и заглушаемые квантопластом крики.
   Брендон вскинул кулак.
   - Они сделали это! - Из наушников его шлема через открытый щиток слышались голоса. - За мной, - скомандовал он.
   Монтроз поднял свой бластер, заметив краем глаза, что заряд израсходован почти наполовину, и побежал вместе с другими к двери, которую металлические стержни удерживали открытой. У него затрепетало сердце, когда он увидел в проеме знакомый силуэт "Телварны". Актинический свет сращенного диска, идущий в отсек из шлюза, отражался от ее выщербленного корпуса. Вийя взбежала по трапу, ведущему к левому кормовому шлюзу, и нажала на клавишу доступа.