Наконец, он посмотрел на часы: прошло уже целых двадцать минут!
– Ничего, что я здесь сижу? – спросил он.
Перестав печатать, она подняла глаза:
– А что делать? Он же вас вызвал!.. – и опять начала стучать по клавиатуре.
Он взял со столика другой журнал, – про отдых и путешествия. Изучая рекламные объявления, начал фантазировать: они с Ариеллой могли бы поехать отдохнуть… Отбросил журнал, тот с шумом ударился о столик… Секретарь директора посмотрела на него, потом, по-своему истолковав его злость, на большие часы, висевшие на стене… Торопливые удары по клавишам продолжились.
Замелькацкий развалился на диване, ослабил галстук… Сейчас он ничего не испытывал, но интересно: начнутся ли атаки, когда он войдет в кабинет директора. По идее, обязательно должны начаться. Плевать он на них хотел!.. По сравнению с тем, что произошло вчера, хуже ему уже не будет никогда!
Проклятье! Почему это случилось?! Он был нормальным парнем и вот теперь он – …
Дверь в холл отворилась – холл был отделен от остальной части коридора перегородкой с широкими дверьми, послышались шаги… Замелькацкий повернул голову, – по отношению к тем, кто вошел, Замелькацкий сидел за углом и ему пока не было их видно, но по звуку шагов он догадался, что вошел не один человек. Отчего-то Замелькацкий взглянул на настенные часы – у двери директора он сидел уже сорок минут.
В холл вошел Фадеев с Ариеллой. Она была очень роскошно и очень вызывающе одета. Совсем не так, как одевалась она в предыдущие дни. Не так, как одеваются для работы в офисе… Словно ей предстояло отправиться на вечеринку золотой молодежи и всех там эпатировать.
Сердце Замелькацкого отчаянно заколотилось. Этот наряд ярко показывал то, что он до сих пор толи не смог, то ли постарался не заметить: она была не просто красива, она была так красива, что без сомнения на любой вечеринке была бы избрана королевой красоты!
«О, презренный засранец!»
– Мы к Васильичу!.. – проговорил директор по персоналу.
Ариелла молчала. Оба они смотрели на секретаря и Замелькацкого пока не замечали.
– Тут, между прочим, очередь!.. – произнес он. Голос его едва не дрожал от волнения.
Зачем-то он вскочил с диванчика и сделал шаг в их сторону.
Они повернулись. Ариелла смотрела на него своими большими глазами. Лицо ее ничего не выражало… Секретарь директора таращилась на нее, как на ожившую статую… По сравнению с Ариеллой она выглядела жалким заморышем, только что покинувшим сиротский приют…
– Привет! – изо всех сил стараясь выглядеть спокойным, произнес Замелькацкий.
В лице ее ничего не изменилось, она, не ответив, отвернулась и потом равнодушно уставилась на Фадеева.
Фадеев посмотрел на Замелькацкого, во взгляде его мелькнуло раздражение, тихо сказал «Привет», хотя с ним-то Замелькацкий не здоровался, и так же тихо, повернувшись к секретарю, проговорил:
– Я только что звонил Васильичу по внутреннему. Он сказал, можно зайти. – У него вице-президент! – злобно ответила секретарь. Ариелла действовала на нее, как красная тряпка на известное неумное животное.
– Он сказал, что тот сейчас выйдет.
– Тут Артем еще ждет! – с еще большей злобой произнесла секретарь и призывно посмотрела на Замелькацкого, надеясь, что тот очереди не уступит.
– Я думаю, Артем нас любезно пропустит, – тихо, но настойчиво продолжал Фадеев. – Так ведь, Артем?
– Пожалуйста! – голос Замелькацкого прозвучал неестественно.
Тут же, не дожидаясь, пока выйдет вице-президент, Ариелла с Фадеевым ринулись в кабинет. Сквозь приоткрывшуюся дверь было видно, что вице-президент по-прежнему сидит за директорским столом.
Не прошло и полминуты, как вице-президент вышел и, ответив на приветствие Замелькацкого, скрылся у себя в кабинете.
– Ужас! Эта Ариелла такая наглая!.. – проговорила секретарь. Поскольку Замелькацкий не поддержал разговора, застучала по клавиатуре.
Фадеев с Ариеллой сидели у директора невероятно долго.
– Хотите, идите!.. Как только они выйдут, я вас тут же позову!..
– Да ладно, я дождусь! Столько уж просидел… – ответил он с деланным равнодушием.
Наконец, эти двое вышли. Первой, ни на кого не глядя, через холл прошла Ариелла. Угадать что-либо по ее лицу, конечно же, было невозможно. Фадеев выглядел задумчивым. Руки он держал в карманах пиджака.
– Заходите!.. – радостно провозгласила секретарь.
Замелькацкий вошел к директору…
– …В общем, я даю тебе небольшой срок, чтобы исправится. Мы объединяемся с «Ануал-Сервисом», штаты будут сокращены. Каждый должен доказать свою нужность фирме…
Почему-то первая мысль, которая возникла в голове у Замелькацкого, была, что каким-то образом ко всему этому причастна Ариелла: она нажаловалась на него!.. Но потом он все же начал думать более трезво – во-первых, директор вызвал его первым, когда Ариеллы еще не было в офисе, во-вторых, невозможно предположить, что она пришла жаловаться в таком непривычно разнаряженном виде и в компании с Фадеевым… Нет, она здесь не при чем!..
– Как ты работаешь с клиентами? – продолжал директор.
Если первые его слова Замелькацкий расслышал и воспринял очень четко, то все последующие доносились до него словно бы через какой-то туман, шум…
– По телефону? А надо посещать клиентов. Один день – один клиент. Как минимум. А то и два!..
Замелькацкий кивал головой и бормотал «Да, конечно!..»
На лице Сергея Васильевича возникла презрительная, раздраженная гримаса:
– Послушай, ну что ты, как проштрафившийся ученик перед директором школы?! Мне не нужны проштрафившиеся ученики!.. Мне нужны активные сотрудники, которые будут изо всех сил двигать мою фирму вперед…
«Как Маркин?!» – чуть было не сказал Замелькацкий, но сдержался. У него все же была серьезная надежда, что это всего лишь разнос, что директор в очередной раз срывает раздражение.
– Да я не как проштрафившийся ученик! Я просто с вами совершенно согласен! Я именно так и делаю! – неожиданно выпалил Замелькацкий.
– Как ты делаешь?! Ты все не так делаешь!.. – вскричал директор и ужасно побагровел.
В следующее мгновение он словно бы спохватился:
– Слушай, давай не будем заниматься вот этими спорами!.. Меня ими Маркин уже знаешь как?.. Уже вот как достал! – директор сделал красноречивый жест. – У него тоже была такая политика: я ему слово, а он мне – десять… Давай, мне некогда!..
Замелькацкий поднялся. Директор уже смотрел в свой ноутбук и словно бы не обращал на него никакого внимания. Замелькацкий вышел из кабинета.
Ему хотелось показать Ариелле, как ему на нее наплевать, но когда он вернулся к ним в комнату, Ариеллы там не было, – Смирнов сидел в одиночестве…
Забыв, что он с ним вроде как в ссоре, Замелькацкий нервно выпалил:
– А где Ариелла?
– Не знаю… Она же звонила, что задерживается!..
«Странно! Значит, она даже не зашла в комнату!..»
Шубка Ариеллы на вешалке не висела.
«А где же она разделась?! У Фадеева?!..» Тоскливое предчувствие начало охватывать его.
Замелькацкий тяжело опустился на стул… Немного посидев, все же нашел силы начать работать. Надо было поездить по клиентам… Он начал обзванивать их. Как назло, никого из тех, с кем ему нужно было договориться, на месте не было. С учетом преследовавших его в последнее время атак перспектива поездить на переговоры вовсе не воодушевляла. С другой стороны, не мог же он постоянно сидеть в офисе!.. «Хуже и позорней, чем вчера, уже не будет!» – твердил себе он.
Прошло некоторое время. По-прежнему в комнате их было только двое. Вдруг дверь раскрылась. На пороге стояла секретарь директора. Вид у нее был возбужденный.
– Вы знаете, с кем вы тут два дня сидели?!.. – воскликнула она.
Смирнов вскочил, как ошпаренный.
– Что случилось?!.. – держась одной рукой за свой стул, он уставился на секретаря. Волосы у него на макушке топорщились, торчали в разные стороны. Ноги, оставшиеся подогнутыми, образовывали вместе странную букву.
Парень, похоже, пребывал в чрезвычайно нервозном состоянии.
– Эх вы, могли бы составить выгодную партию!.. – продолжала секретарь директора радостным возбужденным тоном.
– Какую партию?!.. – вид у Смирнова был наиглупейший.
Замелькацкий наблюдал за Смирновым, за секретарем директора словно откуда-то издалека, из-за какого-то толстого мутного стекла. Тоска его уже достигла какого-то максимума и дальше ему не становилось ни лучше, ни хуже.
– Ваша Ариелла Михайлова – дочь того самого миллиардера Константина Михайлова! Телевизор смотрите?!..
– А что там?
– Он не вылезает из экрана!..
– Ничего себе!.. – Смирнов картинно опустился обратно на стул. Трудно было понять: он сыграл это движение или от известия у него, действительно подкосились ноги.
– Все, Смирнов! Можешь не беспокоиться!.. Только что из под самого вашего окна ее увез большой черный джип!.. Я сама наблюдала! Такая знаете ли недешевая машинка, поблескивающая черными боками… Уволилась!.. Попросила рассчитать ее как можно быстрее, директор пошел навстречу!
На Смирнова стоило посмотреть!.. Видимо, любовная неудача с Ариеллой казалась ему теперь еще более сокрушительной.
Секретарь директора же, напротив, находилась в прекрасном настроении: Ариелла навсегда исчезла, оставив потрясающий повод для пересудов.
– Зачем же она к нам-то устроилась?.. – в этот момент Смирнов, должно быть, вспоминал, как предлагал Ариелле протекцию.
– Капризы миллиардерши! – воскликнула с радостным хохотом секретарь и захлопнула дверь.
Некоторое время просидев в прежней позе, Смирнов вскочил и вышел из комнаты. Около получаса его не было, потом он опять вернулся.
Замелькацкий не обращал на него внимания. В каком-то полузабытьи он продолжал звонить по клиентам, – договорился с несколькими из них на сегодня-завтра, обещая вскорости перезвонить – назначить точное время. И продолжал звонить, звонить… В другом состоянии такого количества звонков он бы не сделал и за неделю. Но тут это занятие становилось единственным его спасением – что бы он делал и о чем бы думал, если бы его не было?!.. Он обзвонил даже те фирмы, которые, в общем-то, и не были и не могли быть их клиентами, – что-то писал при этом на листе бумаги: какие-то закорючки, имена… Наконец, пришлось остановиться. Звонить уже было некуда.
Когда на его столе зазвонил телефон, он машинально взял трубку, полагая, что это кто-то из клиентов. Это была Ариелла!..
– Артем, прости меня за вчерашнее. Мне нужен был повод, чтобы уйти из театра. Мне плохо, Артем, если бы ты знал, как мне плохо!.. Он давит на меня!
– Кто?
– Отец!.. Он идет… Я тебе позвоню… Папа, выйди из комнаты! – донеслось до Замелькацкого и пошли короткие гудки.
Комната несколько раз перевернулась перед глазами Замелькацкого и, покачиваясь, словно корабль на волнах, встала на свое место. Не в силах сдержаться, он разрыдался. Состояние его было таково, что он нисколько не думал, какое впечатление произведут эти слезы на Смирнова. Дикое напряжение наконец прорвалось! Как он смог вынести его?! Но теперь – все: она позвонит ему!.. Их отношения – продолжаются!..
Как человек, впервые поднимающийся с постели после долгой, тяжелой болезни, он поднялся со стула, пошатываясь подошел к окну: боже, какая прекрасная погода! Чувство беспредельного счастья душило!.. Хотелось что-то сделать, с кем-то поговорить. Он развернулся…
Смирнов во все глаза смотрел на него. Он не отводил взгляда, он смотрел на Замелькацкого необычно и неприлично пристально и долго. Замелькацкий медленно, пошатываясь, пошел к нему:
– Дружище, зачем же ты так?! А?!..
Он еще раз всхлипнул и тут Смирнов вскочил, едва не уронив стул. Он взвизгнул:
– Не прикасайся ко мне! Ты должен был предупредить!..
– Придурок, я не сталкивался ни с каким бомжом! – до него дошло, как Смирнов объяснил себе его слезы. – Ты – придурок! Зачем ты выдумаешь про меня всякие истории?!.. Что я тебе сделал?! А, скажи?!.. Скажи, я сделал тебе что-то плохое хоть раз?!..
Застывший Смирнов с ужасом смотрел на него.
Замелькацкий вышел из комнаты. Сразу за дверью он наткнулся на Сергея Васильевича и его секретаря – они медленно шли по коридору.
Только что случившийся инцидент со Смирновым не оставил в душе Замелькацкого никакого следа – ему было плевать. Невероятная эйфория владела им от пяток до макушки. Ариелла позвонила ему! Их отношения не закончились! Все остальное не имело абсолютно никакого значения!.. Встретившись взглядом с директором, он улыбнулся ему – тот смотрел с подозрением.
Не произнеся ни слова, Замелькацкий, взъерошив волосы, направился в туалет. Там он подошел к зеркалу, пустил воду из крана и начал постепенно успокаиваться. Примерно через минуту или две, после того, как он обдал лицо несколькими пригоршнями ледяной воды, провел по волосам смоченной под краном расческой, глубоко вдохнул и выдохнул, – все перестало представляться ему в столь радужном свете… Ну позвонила!.. Ну и что?!..
С другой стороны, все уже было отнюдь не таким мрачным и бессмысленным, как прежде!
17
Вернувшись в комнату, он застал Смирнова на своем месте. Тот угрюмо молчал, глядя в свой компьютер, но время от времени, когда ему казалось, что Замелькацкий совсем на него не смотрит, бросал на него короткие ненавидящие взгляды.
Замелькацкому было наплевать. Сказывалось чудовищное напряжение, в котором он провел все утро: изо всех сил честно пытался возобновить работу если и не в таком же темпе, то похожем на тот, в котором действовал до звонка Ариеллы. Ничего не получалось: ручка валилась из рук, телефонная трубка стремилась обратно на аппарат, ужасно хотелось спать. А если спать нельзя, то уж по крайней мере – сидеть и, тупо глядя в экран монитора, ни о чем не думать. Со встречами на сегодня теперь как-то ничего не складывалось, – то просили перезвонить через час, то переносили на завтра, то – на следующую неделю. Он начал лениво печатать ответ на электронное письмо, пришедшее от одного заказчика.
Затем ему позвонил директор по персоналу Фадеев, попросил зайти. Не испытывая никаких эмоций, совершенно спокойный, сосредоточенный на предстоящем разговоре – анализировал, зачем он понадобился Фадееву, – придумывая линию поведения, – он спустился вниз. Кабинет Фадеева располагался на первом этаже недалеко от входа и поста охраны.
Фадеев был совершенно спокоен, говорил тихим голосом, но в нем чувствовалась твердость:
– Вот что, дружище, давай, пиши заявление…
– Какое еще заявление?!.. – Замелькацкий был искренне удивлен. Такого развития событий он не ожидал. Он ожидал, что речь пойдет о возможности скорого увольнения, но что прямо сегодня – нет…
Директор по персоналу с иронией посмотрел на него.
– «Прошу уволить меня по собственному желанию…» – по-прежнему очень спокойно проговорил он.
– Почему?.. – Замелькацкий очень быстро справился со своей растерянностью.
– Васильич распорядился тебя уволить, – директор по персоналу уставился в стол и со скучающим видом водил пальцем по гладкой деревянной крышке.
– То есть как?..
– Слушай, тут говорят, это ты дочь миллиардера доконал? – без всякой связи с предыдущим спросил Фадеев. – Что ж ты так?..
Он опять поднял глаза и с иронической улыбкой уставился на Замелькацкого.
– То есть как доконал?.. – новый поворот разговора был не менее неожиданным, чем его начало.
– Да так, приставал к ней, домогался, не давал работать.
– Да ты что?!.. – с гневом воскликнул Замелькацкий. – А кто говорит?..
– Да говорят там… – заскучав, проговорил Фадеев и опять зачертил ногтем по крышке стола. – Коллеги твои… А кто точно я не знаю.
«Смирнов!» – пронеслось в голове у Замелькацкого.
– Почему я должен писать заявление об уходе? Васильич дал мне испытательный срок.
– Испытательный срок у тебя давно уже прошел. Он бывает сразу после приема на работу, – Фадеев больше не смотрел на него с ироничной улыбкой. Глаза его были совершенно холодны.
– Нет, с утра он так сказал мне: испытательный срок…
– Не знаю, пятнадцать минут назад он вызвал меня и велел тебя уволить…
Фадеев сделал паузу. Замелькацкий слушал и больше ничего не говорил. Фадеев продолжал:
– Может быть на него повлияла эта история с Ариеллой. Все же ты мог быть поосторожней с дочерью миллиардера.
Фадеев опять сделал паузу, словно намеренно подталкивая Замелькацкого к тому, чтобы сказать что-то. Тот молчал.
– Они, знаешь ли, капризные особы… Уж конечно, грубо домогаться их никак нельзя!.. Впрочем, ты же не знал, что она дочь миллиардера.
– Нет, – спокойно сказал Замелькацкий.
– Вот я так Васильичу и сказал. Но это неважно!
– Вы не имеете права меня уволить не заплатив выходного пособия!.. Я пойду к директору, – вдруг прервал его Замелькацкий. Его все сильнее охватывало раздражение. Ему стало казаться, что он пал жертвой каких-то мерзких и глупых интриг. Его хотят уволить! Прямо сейчас! К этому он был не готов, – что он будет делать, оказавшись на улице?!..
– Послушай, скажу тебе по секрету, вот этого Васильич очень не любит, – тон Фадеева опять стал ужасно холодным. – Раз он решил от кого-то избавиться, человек должен тихо и мирно исчезнуть. Ты же знаешь – день информации об увольнении является последним рабочим днем. На следующий день человек на работу уже не приходит. Ну какое выходное пособие?! – Фадеев начал повышать голос. – Ты что, не знаешь чему равняется твоя официальная зарплата?..
Замелькацкий молчал… С другой стороны, так ли ему нужна помойка, которой, безусловно, является эта фирма, полная гнусных и безмозглых интриганов. Один его лучший друг Смирнов чего стоит!.. Ведь если его не уволят, придется и дальше изо дня в день сидеть со Смирновым в одной комнате…
– Послушай, Васильич тобой недоволен. Я тебе предлагаю разойтись по мирному… – теперь директор по персоналу пытливо заглядывал ему в глаза.
Замелькацкий понял, что даже если он изо всех сил будет сопротивляться увольнению – усилия окажутся напрасны. Одолеть Фадеева и всю стоящую за ним систему маленьких и больших общественных отношений – невозможно!
– Пишешь заявление об уходе, мы тебя по-честному, по мирному рассчитываем, – тон директора по персоналу непрерывно менялся: теперь это был дружеский, доброжелательный разговор с коллегой, оказавшемся в затруднительном положении. – Если хочешь, я даже подпишу для тебе у Васильича рекомендательное письмо!..
– Нужны мне ваши рекомендательные письма! – не выдержал Замелькацкий. Нет, точно, в этой фирме ему все равно бы было не продержаться: он бы начал грубить всем подряд, начиная Смирновым и заканчивая Сергеем Васильевичем!
– Зря отказываешься!.. Ну как хочешь, дело твое. В противном случае ты будешь отсюда точно так же уволен, только в твоей трудовой книжке вместо статьи по собственному желанию будет что-то другое, – Фадеев плавно перешел к угрозам. – Пойми, я – за порядочность. Но ты ведь сам ведешь себя непорядочно!
– Почему? – с презрительной усмешкой спросил Замелькацкий.
– Когда ты сюда устраивался, я тебя предупреждал, что мы платим только за проработанное время?!.. Никаких пособий, компенсаций, отступных, выходных… Ты тогда согласился! Согласился…
– Я уже не помню, что тогда было…
– Вот видишь: когда вы устраиваетесь вы ничего не слушаете и со всем соглашаетесь, довольные, что вас взяли, а потом начинаете предъявлять претензии… – Фадеев говорил тоном усталого человека, измученного несговорчивостью собеседника, которому он хочет только добра. – А мы, между прочим, всех честно и заранее предупреждаем о принципах нашей работы с персоналом. И принципы эти выдумал не я, а Васильич. Так что если ты сейчас пойдешь к нему скандалить, уверяю тебя, он тут же позвонит мне и даст насчет тебя вполне определенные указания. Ну так что, будешь писать заявление? – закончил он вопросом, заданным совершенно равнодушным голосом.
Поскольку Замелькацкий не ответил, он счел нужным добавить:
– Хорошо!.. Давай по мирному. Ну не сложилось у тебя здесь. Сложится в другом месте. Жизнь есть жизнь.
Чувствуя, что фаза более-менее доброжелательных уговоров вот-вот будет исчерпана, Замелькацкий попросил ручку и лист бумаги. То, что вышедший из себя Фадеев вполне может испортить ему жизнь, было для него несомненно…
Когда он шел по коридору, впереди, у перил лестницы, увидел группку сотрудниц и сотрудников фирмы. Они молчали и явно издалека смотрели именно на него. Не сразу он сообразил, в чем причина…
Когда он приблизился к ним, несколько девушек отошли в сторону, освобождая ему как можно больше места, чтобы он мог пройти по лестнице. Все молчали. Естественно, всех он знал и то, как они странно молчали и смотрели на него, его поразило. Он хотел было подойти к ним, заговорить с ними, они, видимо, тоже уловили его желание и тут он заметил, как в глазах одной из девушек мелькнул откровенный панический страх…
Он все понял! Торопливо поднялся мимо них по лестнице. Они возобновили негромкий разговор… «Болезнь… лицо… обезображивает» – уловил он некоторые слова.
«Неужели уволили из-за этого дикого слуха?!» – поразился он. – «Нет, не может быть!.. Но все равно – хорошо, что уволили! Ни дня здесь больше не хочу оставаться!»
Странно, но настроение теперь у него было скорее приподнятым, чем подавленным… В этот же день его полностью рассчитали: выдали зарплату, причитающиеся отпускные, какую-то справку о доходах, которая, как сказали, могла ему понадобиться, Фадеев выдал ему на руки трудовую книжку… Незадолго до окончания рабочего дня он вышел на улицу абсолютно свободным человеком.
18
Несколько дней он сидел дома. Бабка восприняла его известие о том, что он уволился с работы, с крайней нервозностью. Он сделал вывод: опасается, что сядет к ней на шею.
Было из-за чего!.. Деньги, которые он получил при увольнении с фирмы, были его единственными. Никаких накоплений. Впрочем, полученное можно было растянуть на пару месяцев. Но это – только теоретически.
Он был молодым человеком!.. И этим все сказано!.. Это только в последние дни он жил более-менее тихой и спокойной жизнью (Хороша спокойная жизнь!) А так… Что такое была для него месячная зарплата!.. Объявись сейчас какие-нибудь его приятели (всем им сейчас, по счастью, было не до него – одни крутили романы, другие – женились и как-то немного утратили вкус к общению), – за вечер он легко мог оставить в нескольких клубах львиную долю этой зарплаты… Бильярд, боулинг… Да мало ли чего!.. Не может же он вести жизнь бережливого семидесятилетнего пенсионера!..
Он должен найти новую работу. Но о ней в день увольнения думал меньше всего. В первый вечер, сразу после того как он приехал с теперь уже бывшей работы, его не отпускало ужасное возбуждение и нетерпение: казалось, вот-вот позвонит Ариелла. Никакие другие мысли просто не застревали в голове! Ариелла не позвонила, и на следующее утро он опять не мог ничем заниматься. Все ждал: вот сейчас позвонит и тогда… Больше половины дня прошло и его охватило разочарование… Задумался: он что, так и будет теперь – только сидеть и ждать звонка?!.. Чем больше проходило времени, тем меньше шансов найти работу. Сутки – не срок, но именно из них складываются месяцы. А что если вообще не найдет подходящей работы за несколько месяцев?!..
Замелькацкий занервничал. На этой квартире у него даже не было компьютера! Тот, который стоял в родительской квартире не был его. Речи быть не могло, чтобы забрать. Без Интернета искать работу казалось нонсенсом. Между тем нервозность нарастала… Пожалуй, что в эти минуты положение его казалось ему гораздо более удручающим, чем было на самом деле. Конечно, лучше искать работу, пока не потерял прежней. Это все знают… Но если потерял – это тоже еще не приговор!..
Вдобавок, он опять начал думать об Ариелле – мысли о ней возникали помимо воли и перебивали все остальные. В конце-концов решил заняться поисками работы не откладывая. Не хотел ехать на прежнюю квартиру. Надо было найти какое-нибудь интернет-кафе.
Такового поблизости не нашлось, но в сетевом компьютерном магазине порекомендовали одно место … Шагая по улице Замелькацкий думал об Ариелле: как она отреагирует на известие, что его уволили… Впрочем, она вполне может позвонить ему и на мобильный и не узнать эту новость…
Он ей не скажет! Ни за что!
…Его счет в интеренет-кафе по меркам заведения оказался очень большим: он просидел до поздней ночи, до самого закрытия: сначала составлял резюме, потом искал адреса агентств, просматривал сайты по трудоустройству и рассылал, рассылал… Сколько отправил таких писем – не считал. Но уж точно не меньше двух десятков.
Занятие это немного отвлекло его от мыслей об Ариелле. Никаких атак он в этот вечер не испытывал.
Уставший, пошатываясь от переутомления, словно пьяный, и потирая воспаленные глаза он покинул Интернет-кафе. На улице было свежо и прохладно. Днем забитая машинами, загазованная улица теперь была пустынна, воздухом можно было дышать, – Замелькацкий сделал глубокий глоток. До дому пешком идти порядочно, но он был рад прогулке – славно он сегодня поработал!.. Теперь жди результата!.. Звонки могли начаться прямо завтра!.. Тут же он подумал об Ариелле, посмотрел на часы – теперь он носил их в кармане и каждый раз вытаскивал оттуда. Она так и не позвонила!.. Что это значит?..
19
За весь следующий день не было ни единого звонка. Он объяснил себе это тем, что день – как раз то время, которое требуется, чтобы резюме было извлечено из «почтового» ящика и каким-то образом обработано согласно внутренней процедуре. Ведь агентство же должно прочесть: кто, что… Куда лучше направить? Почему не звонит Ариелла он объяснить не мог…