Нет, нет, это все не его! Вот сейчас ему позвонит Ариелла и все закружится в волшебном, сладостном вихре!.. И куда-то провалится и этот писатель и эти стены, – все это останется, но уже не с ним, не в его жизни!..
Он открыл дверь и шагнул в квартиру. На мгновение ему стало страшно: он чувствовал, что слишком погружается в свои иллюзии… Нет, она позвонит, позвонит! Все это не иллюзии!.. Опять его охватило лихорадочное возбуждение, но все же, Наполеоном Бонапартом он себя больше не чувствовал. Бабки дома не было. Он отнес пакеты на кухню и прошел к себе в комнату. Прикрыл дверь, но света не зажигал – того, что проникал снаружи сквозь незашторенные окна было достаточно: комната была освещена призрачным сиянием.
Замелькацкий подошел к столу: с портрета в газете на него смотрел миллиардер Михайлов – бесстрастный и загадочный человек-робот. Такой же как и его дочь…
Он посмотрел вдаль: там, в темноте весенней ночи было зарево от огней его улицы, где он сидел в баре и пил бокалами вино: шикарные машины, рестораны набитые разнаряженой публикой… Заветный галстук по-прежнему висел на спинке стула, но он больше не был Наполеоном Бонапартом. Он был затравленным, измученным безнадежной любовью Замелькацким. Она не позвонит, она никогда не позвонит. Все это было иллюзией, бредом… С чего он взял?!..
Он прошел на кухню и залпом выпил весь заготовленный впрок запас лекарственного пойла – что-то около трех четвертей литра. Не подействовало… Странно, но не подействовало ни капельки.
«Выжить!.. Как же мне теперь выжить?!» – с тоской думал он.
Этот подлец-писатель опять испортил ему настроение!..
21
«Они заинтересовались моим резюме! Они очень заинтересовались мной!» – твердил он про себя, тщательно и стараясь ни в коем случае не порезаться, выбривая лицо.
«Мужчина, порезавшийся при бритье выглядит омерзительно…» – где-то вычитал он однажды и хотя так ни капельки и не понял, что же в этом такого особенно омерзительного, но порезов стал тщательно беречься. Особенно в такой день!..
«В такой день!» Он уже хлебнул пойла, подействовало. Но как-то не очень надолго и ему бы хотелось хлебнуть сейчас еще, но он опасался надуваться перед ответственным делом… И без того он вчера слишком плотно поужинал: все сидела занозой мысль про витамины… Неизвестно, как там с витаминами, но живот, кажется, до сих пор, раздут, как барабан… «Ох, не к добру все это, не к добру!»
«Не Бонапарт! Не Бонапарт! – чувствовал он, глядя на себя в зеркало. – А надо, чтобы Бонапарт! Ну-ка, взбодриться!.. Сейчас он задаст им Ватерлоо!.. Подожди, какое Ватерлоо?! Его же там разбили!.. Нет-нет, не Ватерлоо… Не Ватерлоо… Не опоздать бы!.. Спокойней! Сосредоточенней! Ты же так порежешься, мальчик!..»
Пойла бы трехлитровую банку и врача с его разглагольствованиями в постоянный эскорт! Замелькацкий усмехнулся… Вот теперь, кажется, опять Наполеон Бонапарт! С возвращением, Ваше императорское величество!.. Сейчас он повяжет волшебный галстук и задаст им жару… Пушки уже заряжены и готовы к пальбе!..
«Стой, какие пушки?!.. Нет, об этом лучше не думать!.. Провокативные ассоциации…»
Он добрился, непрерывно подмигивая самому себе и над самим собой подтрунивая. Сам того не осознавая, этим своим игривым подмигиванием самому себе он вытравил то напряжение, которое уже было скапливалось в нем. Облачился в приготовленный наряд и вышел из дома. Пошел по улице… Опять эта дорога до метро. Черт возьми!.. Она приобретала для него слишком большое значение. Он уже не мог относиться к ней, как к просто дороге до метро, то есть проскакивать ее, думая о чем угодно, но только не о том, что важно, как он ее пройдет.
«Если симптомы атак не появятся сейчас, особенно в самом преддверии метро, то есть шанс, что они вообще не появятся». «Нельзя было об этом думать!» – пронеслось вдруг истерическое соображение в его голове. Но тут же он усмехнулся – причем усмехнулся не про себя, а по-настоящему, и смело подумал: «Да ведь с этим уже покончено!.. Не зря же вчера был у врача. Все объяснено и прекращено. Если по-прежнему нервничать, то к чему же был вчерашний день? А если был он не зря, то стоит ли бояться какой-то мысли?»
Это уже был Наполеон Бонапарт – умный, хладнокровный и великий.
Все же он ужаснулся на мгновение, ожидая, что наказание за смелые мысли последует. Но атаки не возникали… Никакого намека на них не было и он продолжил веселиться и подтрунивать. Все же, при всей его смелости, он не рисковал быть серьезным Наполеоном Бонапартом. Он чувствовал, что его Наполеон Бонапарт – лихой и игривый парень.
С радостью отмечая, что дорога и вход в метро прошли нормально, он вскочил на эскалатор. Полдела уже, можно сказать, было сделано. Он поправил галстук…
Здесь он, пожалуй, сделал одну ошибку – продолжил усмехаться (теперь уже про себя) и подтрунивать. И продолжал делать это все время, что находился в метро. Уже когда он вышел из метро и шел к зданию, где находился офис Н., он тоже продолжал это делать, но здесь уже гораздо меньше, потому что, собственно, от станции метро до здания было всего несколько десятков шагов, а когда он их прошел, ему стало не до подтруниваний во-первых потому, что в этом большом здании ему надо было найти офис Н., а это требовало усилий и концентрации внимания, а во вторых потому, что шутить и веселиться над самим собой он уже устал и больше не испытывал прежнего куража. Вдобавок, когда он вошел в офис Н., то обнаружил, что пришел слишком заранее – у него уже вошло в привычку, учитывая некоторые особенности, выходить загодя, но сегодня в этом не было смысла.
Там у них был просторный, очень хорошо отделанный и изящно обставленный холл перед ресепшн, – секретарь, позвонив куда-то по внутреннему телефону, попросила его подождать. Замелькацкий опустился на диванчик. Он был синим, очень похожим по стилю на тот, на котором он недавно сидел в ожидании аудиенции у Сергея Васильевича. Только перед здешним не было столика с журналами и отвлечь себя было нечем.
Замелькацкий уставился на картину, висевшую на противоположной стене.
Секретарь о чем-то разговаривала по телефону – он сидел достаточно далеко от нее и ему было неслышно, о чем, – время от времени она бросала на него короткие взгляды. Время шло.
Он попытался оживить в себе веселые мысли о Наполеоне Бонапарте – как-никак вот-вот ему предстоят самые важные минуты сегодняшнего дня, это ему удалось, он приосанился, приободрился, посмотрел на заветный галстук, но время шло, секретарь вполголоса болтала с кем-то по телефону, а его все никак не вызывали. Он чувствовал, что лихое возбуждение его окончательно перегорает.
«Но все же!.. Но все же… Им очень понравилось мое резюме!» – пытался настроиться он. – «Сейчас надо не ударить в грязь лицом, произвести положительное впечатление и дело в шляпе!»
В холл из коридора вошла какая-то девушка, – как оказалось, второй секретарь, села рядом с первой за длинный ресепшн. Та, тем временем, закончила телефонный разговор, встала и вышла. Новая девушка не обращала на Замелькацкого никакого внимания. Он достал из кармана часики с разбитым стеклом – время, назначенное ему уже прошло. Сколько придется так сидеть?.. Может, тот, к кому он пришел, уже забыл про него?!..
Все это не нравилось Замелькацкому. Он рассчитывал на быстрое, триумфальное собеседование, а вовсе не на сидение на диване в ожидании неизвестно чего. То есть, конечно, известно чего…
Он почувствовал слабые коловращения в животе и заерзал. Впрочем, все тут же и прошло. Какой-то нервозности не возникло, потому что, что же тут такого, если возникли слабые коловращения в животе?..
Он покосился на девушку – она смотрела в стоявший перед ней плоский монитор и не обращала на него совершенно никакого внимания… Он вчера вечером плотно поел, сегодня хорошо позавтракал и, в конце-концов, желудок его имеет право на некоторую работу. Ничего общего с теми дикими, невероятными атаками, случавшимися у него в последнее время, она не имела.
Девушка неожиданно встала из-за длинного стола, подошла к нему и согнувшись в поясе и приблизив свое лицо, чрезвычайно учтивым тоном произнесла:
– Прошу вас, пройдите со мной в переговорную…
«Вот оно!.. Битва!.. Сейчас он даст им жару!..» – вскочил он и, застегнув пиджак на одну пуговицу и поправляя галстук, пошел за ней. Мысленно он уже репетировал бодрое приветствие и энергичное, деловое начало собеседования. Чувствовал он себя отменно, каждый нерв в нем играл. Все было как надо!..
Офис, через который они шли, оказался очень обширным, с какими-то небольшими общими зальчиками, в которых сидели за мониторами самых современных моделей такие же миловидные, аккуратные девушки, как и та, что вела Замелькацкого, коридорчиками, начинавшимися и заканчивавшимися двустворчатыми дверями, которые девушка отпирала, поднося к ним электронный ключ-карточку…
Наконец, они зашли в очень маленькую пустую комнатку, в которой стоял круглый стол, несколько стульев вокруг него и в углу – вешалка. На вешалке висел длинный черный мужской зонт-трость, забытый здесь, верно, еще с осени…
Усадив Замелькацкого за стол, девушка испарилась. Несколько минут он в возбуждении ждал, вот-вот войдет кто-то и начнется собеседование… Но никто не появлялся. Его начало охватывать раздражение… Он вынул из кармана часы: всего, с учетом того, что он пришел раньше назначенного времени, он находился в Н. уже более сорока минут.
Вдруг в животе у него начались коловращения и следом он испытал мощнейшую атаку. Черт! Черт!..
«Это не то, прежнее, это просто вчера я слишком плотно поужинал, а значит, это сейчас отпустит и пройдет, можно будет перетерпеть, пересилить… Провести собеседование, а потом…» – пытался он себя успокоить, покрываясь ледяным потом. Он в мышеловке, он даже не знает, куда бежать, если станет совсем туго (да куда же туже?!) – все эти двери с электронными замками – он не откроет их без помощи сотрудников Н. Придется просить, объяснять!.. Дикая паника охватила его и тут же, на самом своем пике, атака как-то стушевалась…
«Началось! Опять началось!.. Но как же все: и врач, и травки?!» – с ужасом думал он. – «Да что там эти травки!.. Он же сразу сказал ему – выпишите мне таблетки!.. Он же чувствовал, что здесь нужны серьезные, мощные успокоительные!»
Дверь отворилась – он даже не сразу обернулся… Девушка!.. Другая, уже третья… Слава богу, это была опять секретарь, потому что ни к каким бодрым собеседованиям он в эту секунду готов не был.
– К сожалению, Виталий задерживается… У него трудные переговоры с партнерами. Могу я предложить вам чай или кофе? – учтиво проговорила она.
Все же он был не до конца раздавлен последними событиями, потому что мысль его лихорадочно работала… Он должен пройти это собеседование успешно, как бы там ни было!.. Ну же, Наполеон ты или нет?!..
– Чай, пожалуйста!.. – еле вымолвил он, потому что во рту у него страшно пересохло. – И простите, вы не покажете, где у вас…
– Туалет? – не дожидаясь, пока он договорит, спросила она. – Пойдемте, я вам покажу…
Он пошел за ней. Все же, у него была теперь некоторая временная передышка, которой он постарается максимально воспользоваться… Он должен, должен произвести на этого Виталия максимально хорошее впечатление!.. Почему он не расспросил бабу в агентстве о том, что за человек, к которому он идет на собеседование?..
Туалет оказался совсем рядом с переговорной комнаткой и никакие двери, чтобы добраться до него, электронным ключом открывать было не нужно. Но единственная кабинка в нем была занята. Стоя перед зеркалом и чувствуя, как опять начинается очередная мощная атака, Замелькацкий глядя на свое осунувшееся, зеленое лицо, думал – мысли проносились в его голове судорожно, помимо всего: «Вот будет юмор, сейчас дверь кабинки откроется и оттуда выйдет этот самый Виталий… Какие могут быть трудные переговоры с партнерами, если мне он назначил на десять утра?!.. Получается, партнеров он пригласил на девять или даже раньше?! Неужели кто-то из бизнесменов потащится на переговоры к началу рабочего дня?!..»
Замелькацкий представил вбегающих в офис опоздавших сотрудников, секретарш, включающих компьютеры… «Вряд ли!»
Чувствуя, что больше не может терпеть и в запасе у него не больше полминуты, Замелькацкий подскочил к двери и подергал ее. Она открылась – кабинка на самом деле была пуста… Он ринулся внутрь…
Наслаждаясь, он думал, что с каждым разом атаки становятся все более и более нестерпимыми. Если на совещании Сергея Васильевича он еще как-то умудрялся терпеть, то только что, стоя перед якобы запертой дверью, он уже всерьез помышлял о раковине или мусорной корзине в углу…
Когда он вернулся в переговорную комнатку, на столе его уже дожидалась чашка чая и блюдечко с красивыми печеньицами.
Чувствуя, что хуже, чем есть ему уже не будет, он быстро сожрал все печенье, лежавшее на блюдечке, и залпом выпил уже остывший, чуть теплый чай. Как это ни странно, аппетит у него в эти минуты был отменный! Печенье было очень вкусным – с прослойкой из кисленького джема…
– Приятного аппетита! – вдруг громко произнес у него за спиной злой, недоброжелательный голос.
Замелькацкий, дожевывавший в этот момент печенье, – он неприлично набил им рот, – от неожиданности поперхнулся и закашлялся. Прикрываясь ладонью, к которой прилипали вылетавшие изо рта кусочки печенья, Замелькацкий, дико тараща глаза, обернулся.
На пороге комнатки стоял очень маленького роста, тщедушный молодой человек, которого, если бы не совсем не детские нотки в голове, вполне можно было принять за маленького мальчика – судя по тому, что Замелькацкий не слышал, как открылась дверь, тот нарочно постарался войти как можно тише и застать гостя врасплох.
Молодой человек – похоже, он был все-таки младше Замелькацкого, – сердито, с брезгливой гримасой на лице смотрел на него и не произносил ни слова.
Замелькацкий, наконец, справился с кашлем, и тоже уставился на молодого человека. Несколько долгих мгновений оба не произносили ни слова…
Странное начало собеседования, весь этот непонятный вызов, который исходил от молодого человека, настолько поразили Замелькацкого, что об атаках в эту минуту он, конечно, и думать забыл.
Лицо молодого человека не отличалось особенно уродливыми чертами. Разве что уши, оттопыренные и непропорционально большие при маленькой голове, делали его похожим на какого-то зверька. Но раздраженная гримаса, прилипшая к нему и взгляд, полный нескрываемой ненависти, сверливший теперь Замелькацкого, делали впечатление отталкивающим…
– Здравствуйте… – наконец сквозь зубы проговорил молодой человек и прошел к столу.
Замелькацкий тоже поздоровался… Молодой человек сел. Сел и Замелькацкий. Перед собой молодой человек положил какие-то бумаги, верхним лежало резюме Замелькацкого.
– Вы – не работаете?.. – вдруг проговорил молодой человек, вскинув на Замелькацкого глаза.
– Я уволился несколько дней назад…
– Вам сказали, какую я предлагаю зарплату?! – с вызовом проговорил молодой человек.
– Да…
– Расскажите мне, как проходил ваш последний рабочий день…
– Как?
– По минутам!..
– Что значит по минутам?.. – в Замелькацком мгновенно начала закипать злость.
– Это значит, что вы проснулись, встали с кровати и что вы делали потом?..
– Я не помню… – Замелькацкого охватила тоска. Он понял, что с таким начальником он не сможет работать никогда. А значит, все надежды, которыми он жил последние дни были напрасны…
«Не потому ли я ему так понравился, что его точки зрения я – безработный, нахожусь в безвыходном положении, а значит готов буду терпеть за такие деньги все, что угодно?» – пронеслось у него в голове.
– Не помните?! Какая у вас девичья память!.. – с презрением произнес молодой человек.
Замелькацкого передернуло, все, чего он хотел теперь – это встать и уйти.
– Ну хорошо… Тогда расскажите мне подробно, что вы делали сегодня утром…
– Не расскажу! – спокойно проговорил Замелькацкий и с холодным вызовом посмотрел ему в глаза.
– В таком случае, мне не о чем с вами разговаривать!..
Молодой человек вскочил, дергаными движениями собрал свои бумаги и выбежал из комнаты.
Тоска Замелькацкого увеличивалась. Он по-прежнему сидел за столом… Посмотрел на свой галстук… «Что мог он здесь сделать?!.. Наполеон Бонапарт!» – с горькой иронией подумал он. Вспомнилось утро, подтрунивания и подмигивания, жизнерадостное, бодрое настроение… Теперь ясно, почему у третьеразрядного агентства появилась в клиентах фирма Н.! Этому типусу явно непросто подыскать себе сотрудника даже на такую зарплату и наверняка Замелькацкий – не первый, кто не перенес «резонных» вопросов. Но как этот парень сам с таким характером держится на фирме Н?! Непостижимо…
«Как-то, значит, держится. А ты сейчас потопаешь домой… И что дальше?.. Это был единственный звонок! Опять в интернет-кафе?.. А ведь ты мог ему понравится!»
Тоска еще сильнее охватила его…
«Ну что тебе стоило?!.. Ты ведь хотел понравиться! Наполеон Бонапарт!.. Рассказал бы ему по минутам, не таращился бы на него дерзко, он бы, наверняка, смягчился… Ведь надо же ему кого-то взять. И зарплата ломовая! Ведь он на то и бьет – унижает, издевается, а морковку-то перед носом держит!.. И ведь кто-нибудь, наверняка, согласится… Я хотел понравиться, но не так!..»
До него дошло, что кто-то звонит ему по мобильному телефону только когда тот уже вибрировал и играл у него в кармане в полную силу… Он по-прежнему сидел в переговорной комнатке, никто не приходил, чтобы вывести его отсюда, мрачный туман настолько заполонил его душу, что он не помнил даже о том, что случилось с ним перед тем, как он вернулся в комнатку и пил чай…
– Алло! – автоматически ответил он.
Ариелла!.. Вдруг словно ему, почти утопленнику, дали дышать и откашливаясь и выблевывая из легких воду он вернулся к жизни…
– Извини, я очень быстро, потому на мобильный. Нет времени ждать, пока секретари соединят и я не у телефона. Как ты?
– Отлично!
«Не знает, что уже не работаю!» – пронеслось в голове у Замелькацкого. – «Потом скажу…»
– Гуд!.. У меня все плохо… Отец относится ко мне, как к вещи. Пригласи меня сегодня в японский ресторан С… – торопливо проговорила она.
– Пойдем!.. – тут же согласился Замелькацкий, не совсем понимая, что все это значит.
– В семь часов будь в ресторане. Я уже заказала столик на твою фамилию… Если я опоздаю, не удивляйся, жди меня… Я могу опоздать… Но я обязательно приду… Жди, не уходи!..
– Ресторан С. – где это?.. – заражаясь ее торопливостью, в таком же спешащем тоне спросил Замелькацкий.
– Не знаю… Где-то у Сухаревки… Узнай где-нибудь, уточни по справочнику… Все, больше не могу говорить. Пока! До вечера… Целую!..
Она дала отбой.
«Целую!.. Целую!..» – в голове у него поднялся целый вихрь, тайфун, ноги просились исполнить зажигательный танец.
Припомнились вчерашние унылые мысли, что она не позвонит… Он прищелкнул пальцами. «Надо верить в лучшее!»
Тут же Замелькацкий почувствовал, как в животе у него начинаются очередные коловращения. Но счастливое возбуждение его было столь велико, что он просто не обратил на них внимания. «Целую! Целую!.. Плевать ему на коловращения! Пусть хоть обколовращаются!.. До вечера еще полно времени, успеет переодеть штанишки!..»
Схлопнув телефон и засунув его в карман, вышел из переговорной. Не совсем соображая, туда ли он идет, и не будучи уверенным, что сможет выбраться отсюда самостоятельно, пошел по коридору, оказался в каком-то зальчике.
– Послушайте, Артем, я… – откуда-то сбоку к нему подскочил интервьюировавший молодой человек.
С другой стороны зальчика к Замелькацкому уже шла девушка-секретарь.
– Пошел ты на фиг!..
Секретарша вытаращила глаза. Молодой человек отшатнулся.
– Что-о?!.. Да вы вообще никогда не найдете работу!.. Я сейчас позвоню в агентство!..
Замелькацкий уперся в закрытые на электронный замок двери…
– Как открыть?.. – повернулся он к секретарше.
Та уже бежала к нему с карточкой.
– Я вам устрою!.. Вы сделали ошибку!.. – кричал молодой человек.
Он выкрикивал еще какие-то угрозы, но Замелькацкий, уже прошел в открывшуюся дверь и не слышал его.
– Параноик!.. Как вы с ним работаете?.. – посмотрел он на секретаря.
Та пожала плечами:
– Нас все это не касается. У него свой отдел… Мы с ним мало общаемся…
Она проводила Замелькацкого до выхода.
Меньше, чем через минуту он был на улице. В глаза ему ударило яркое весеннее солнце. «Должно быть, она мной играет! – счастливо и как-то отстраненно подумал Замелькацкий. – Какой-то ресторан… Семь вечера… Почему так?.. Ариелла! Сегодня я увижу ее!»
В ближайшем киоске он накупил газет и всю дорогу в метро выискивал в них сообщения о Михайлове, жадно набрасываясь на каждую статью, в которой тот был упомянут. Таких было немало… Миллиардер успешно отбивал атаки врагов и сам шел в наступление – в политику!..
Все это настолько увлекло Замелькацкого, что его собственные атаки так ни разу его и не побеспокоили. Должно быть, тоже уже готовились к вечеру.
22
Уже когда входил в квартиру, услышал, как надрывается телефон. Почему-то сразу был уверен – это ему… Скинув ботинки подбежал, схватил трубку…
– Здравствуйте, Артем!.. – голос принадлежал бабе из агентства по трудоустройству. – Ну как прошло собеседование?..
Он все понял, но все же была сильная надежда, что она на его стороне:
– Что это за парень?.. Как с таким можно работать?!..
– Мы работаем с ним, Артем, работаем!.. Он уже нанял через нас двух человек. И зарплаты у них такие, какие вам и не снились!.. А из-за вас он отказался с нами работать!.. Как вы смели оскорблять его?!.. Он имеет право задавать вам любые вопросы, какие хочет!.. Если вы такой нервный, сидите дома, а не отправляйте свое резюме по агентствам!..
– Да вы знаете, что он меня спрашивал?!.. Он какой-то ненормальный!..
– Он три года подряд завоевывает звание лучшего менеджера фирмы Н.!.. Купите сегодняшний номер «В-ей» (название газеты). Там опубликовано его интервью!.. А вот вы – явно какой-то ненормальный!.. Уж это точно!.. Теперь я понимаю, почему вы уволились с предыдущего места работы!.. Будьте уверены, мы сделаем все, чтобы информация о вас дошла до всех агентств по трудоустройству! – баба захлебывалась от ярости. – Не сомневайтесь, у нас есть для этого возможности!..
Он бросил трубку, но кажется, одновременно с ним то же самое сделала и она.
Потрясенный Замелькацкий уселся на стул рядом с телефонным аппаратом… Примерно минуту он неподвижно сидел. В голове не было ни одной мысли, только какой-то черный, угрюмый туман, который, кажется, окутал все вокруг. Потом он встал, сходил в коридор за газетами: он покупал в киоске и «В-и»…
Так и есть!.. На предпоследней странице (в метро он до нее просто не дошел, Михайлов был на первой), было опубликовано пространное интервью с этим Виталием… С фотографии смотрел вполне приличный, серьезный молодой человек. Выгодный ракурс съемки скрывал и маленький рост и лопоухость… Злобы во взгляде не было… Наоборот, интервьюируемый улыбался.
Замелькацкий быстро пробежал интервью. Ничего интересно, не считая разве что того, что Виталий занимался новым для России видом бизнеса и дела у него, похоже, действительно, из года в год шли в гору.
Выходит, он, Замелькацкий, свалял дурака?!.. Но он не привык к таким странным вопросам!.. «Мало ли к чему ты не привык!» – со злостью сказал он сам себе. И чего он так погорячился?! Ведь терпел же он Сергея Васильевича – и ничего!.. А может, потому и погорячился, что прежде слишком долго терпел?..
Но все же он не хотел так быстро сдаваться: «Эта баба, конечно же, станет его защищать… Ведь он их клиент. За каждого нанятого агентство получает деньги… И плевать им, что происходит там с нанятыми дальше и о чем их там спрашивают. Прав тот, кто платит… А ты – кто ты для них?!.. Вывел из себя хорошего клиента!.. Интервью – явно платная реклама. Посмотрим, посмотрим, как они смогут мне навредить…»
Он пошел и завалился с детективом на диван… Дочитал его, принялся за другой. Настроение постепенно улучшилось. Несколько раз он вставал, чтобы подкрепиться: варил замечательные сардельки, срывая с них сигарные пояски, ел колбасу, сыр, лакомился тортом… Время быстро бежало…
Он вздрогнул, сообразив, что так до сих пор и не выяснил, где точно находится ресторан С., а скоро уже выходить… Его начала охватывать нервозность. Неужели продолжится то, что уже дало о себе знать сегодня утром? Что тогда делать?.. Он заметался по квартире… На беду, прежние запасы травяного настоя он прикончил с утра, а возиться с завариванием нового не было времени. «Нет, надо настроиться на лучшее! – подумал он. – В конце-концов, ресторан – это не театр, обстановка там посвободнее… В любой момент можно отойти. Главное – добраться до ресторана!»
23
Замелькацкий вошел в японский ресторан С. ровно без пяти минут семь. Он испытывал легкие, то и дело накатывавшие атаки, которые, впрочем, не были столь серьезны, чтобы, как утром, он покрылся ледяным потом. Успокаивал себя: «Она опоздает… У меня еще есть время. Отлучусь если что!» Пока действовало.
Перед выходом из дома он успел еще раз тщательно вычистить костюм, отполировать туфли. Долго завязывал и развязывал галстук, добиваясь наиболее изящного узла и самой красивой длины… Едва ему навстречу вышел менеджер, на него опять накатила атака, – не в пример предыдущим, была особенно сильной. Чувствуя, как между ним и остальным миром опять начинает возникать невидимая стена, назвал фамилию. Менеджер справился в блокноте и подтвердил заказ.